Текст книги "Самозванка"

Глава 20

– Каковы ваши прогнозы? – спросил Джон.

Доктор Браман выпрямился. Он только что завершил осмотр больного. Джон настоял, чтобы во время обследования и последующей беседы в спальне не было никого из членов его семьи.

– Я буду откровенен с вами, сэр. Я сомневаюсь, что вы когда-нибудь сможете встать на ноги и пойти.

Джон побледнел.

– Ниже пояса ваше тело совершенно потеряло чувствительность. Должен признаться, что после травмы такой сложности, которую получили вы во время падения, ни один из моих пациентов не излечился полностью.

Джон молчал. В ушах у него стучало. Фигура доктора расплывалась у него перед глазами. Джон повернул голову и бросил взгляд в окно. Шел дождь. Небеса были темно-серого, почти черного цвета. Время словно остановилось для Джона. В мозгу вертелась одна мысль: он калека. Он больше не мужчина. Не человек. Калека.

– Сэр, вы должны быть счастливы уже тем, что остались в живых, – участливо сказал врач. – Стэнхоуп, например…

– Только не говорите о том, что мне повезло! – взорвался Джон. – Прочь отсюда! Сейчас же покиньте эту комнату!

На висках у Джона вздулись вены. Лицо его стало красным.

В одночасье он потерял все: надежды, мечты, любовь.

Доктор поспешно удалился. Дверь отворилась, и в спальню вошли Блэйк, граф и графиня.

– Джон… – начал граф.

– Все… подите прочь… Мне надо побыть одному! – раздраженно выкрикнул Джон.

Вперед протиснулась Катарина.

– Она здесь?! Пусть сейчас же выйдет! – взорвался Джон.

Катарина замерла на месте.

– Сынок, позволь мне посидеть возле тебя, – ласково попросила графиня.

– Нет. – Джон отвернулся. На виске его отчаянно билась налитая кровью жилка. Все, что раньше радовало Джона и составляло удовольствие его жизни, теперь превратилось в смерть.

– Давайте уйдем и оставим его одного, – прошептала Катарина. – Пойдемте. Джону надо побыть одному.

Лорд Фарлей не взглянул ни на родных, ни на Катарину.

Он слышал, как они тихо и виновато вышли. Он слышал, как скрипнула дверь. Тогда Джон протянул руку, взял с тумбочки фарфоровую лампу и со всей силы швырнул ее в противоположную стену. Ударившись о стену, лампа с грохотом разлетелась на мельчайшие кусочки.

За лампой последовала ваза со свежесрезанными цветами.

Родные Джона собрались в библиотеке. Граф сидел, уныло глядя в пол. Рядом с ним, беспомощно бросив руки на колени, застыла графиня. Возле окна, наблюдая, как дождь прибивает к земле садовые растения, стоял Блэйк. На стуле у стены заливалась слезами Катарина. Доктор Браман только что вышел.

– Я не верю, – мрачно произнес Блэйк. – Он будет ходить.

Ему никто не ответил. Тогда Блэйк резко развернулся и твердо сказал:

– Я займусь этим делом сам. Из всякого правила есть исключения. Я уверен, что случаи полного излечения были.

– Если раздобудешь сведения о таком чуде, дай нам знать, – печально отозвался граф. Он был сражен известием хирурга.

Вытерев платком слезы, Катарина сказала:

– Он нуждается в нашем участии. Он должен знать, что наши чувства к нему не изменились. Он должен знать, что мы по-прежнему любим его и восхищаемся им. Он переживет этот кризис, я не сомневаюсь в этом.

– Да, он начнет ходить, – подтвердил Блэйк. – Господи, зачем он бросился на помощь Виолетте?!

– Он не мог пройти мимо, – сказала Катарина. – Джон в высшей степени джентльмен.

– Черт бы побрал ее кокетство! – воскликнул Блэйк. – Это она во всем виновата!

Графиня поднялась, подошла к младшему сыну и положила руку ему на плечо.

– Блэйк, это несчастный случай. Виолетту нельзя в этом винить.

Блэйк поднял голову и посмотрел на мать. Глаза ее были заплаканы. Он прекрасно понимал, что мать права, но какая-то сила словно заставляла его обвинять во всем леди Гудвин. Он вспомнил, как стоя в вестибюле Хардинг-Хауса, она шептала: «Простите, мне очень жаль».

– Ей не следовало показываться на балу! – жестко сказал Блэйк.

– Значит, это моя вина, не так ли? – ядовито спросила Катарина.

– О Господи! А вы пригласили ее из-за меня!

– Это я посоветовала Виолетте заставить вас ревновать, – всхлипывая, прошептала Катарина.

Блэйк подошел к Катарине и нежно обхватил рукой ее талию.

– Значит, мы все в этом виноваты.

Если бы он уделил девушке хоть малую толику внимания, у нее не было бы необходимости искусственно вызывать его ревность. Тогда несчастья можно было бы избежать.

На диван с тяжелым вздохом опустился граф:

– Довольно. Перестаньте швырять друг в друга камнями. Мы должны сделать что-то такое для Джона, что сможет ему помочь.

Дверь скрипнула и приоткрылась.

– Что такое, Талли? – спросила графиня.

– Графиня, у меня письмо для лорда Блэйка. Блэйк равнодушно взял конверт. Но пробежав глазами первую строчку, он судорожно вцепился в листок бумаги.

– Что там, сынок? – спросила леди Сюзанна.

– Это письмо от леди Алистер. У нее в магазине находятся сыщики, которые ожидают там появления Виолетты. Очевидно, они хотят допросить ее. Леди Алистер обеспокоена происходящим.

«Это меня не касается», – была первая мысль Блэйка. Теперь его касается только болезнь брата. Но Виолетта не убийца, он уверен в этом.

– Блэйк, должно быть, леди Гудвин нужен адвокат? – сказала Катарина.

– Черт возьми! Простите меня, я должен присутствовать при допросе.

Блэйк был уже у двери.

Когда лорд Блэйк приехал в магазин, допрос шел полным ходом. При входе с унылым выражением лица его встретила леди Алистер. Она тотчас проводила Блэйка в свой личный кабинет.

– Хорошо, что вы приехали, лорд Блэйк, – сказала леди Алистер. – Вряд ли леди Гудвин одна справится с двумя такими джентльменами.

Виолетта сидела. Полицейские стояли. Лицо девушки было таким бледным, что, казалось, скоро будет просвечивать насквозь. Под глазами обозначились темные круги. Увидев Блэйка, Виолетта облегченно вздохнула.

– Ваше появление здесь – сюрприз для нас, – сказал инспектор Ховард, заметив Блэйка.

– Мне пришло в голову сделать кое-какие покупки. Как вы знаете, леди Гудвин – мой близкий друг, она всегда помогает мне выбрать нужную вещь. Другим продавщицам я не доверяю.

– Блэйк, – обратилась к нему Виолетта. – Они у меня такое спрашивают…

– Отвечайте на все вопросы откровенно, – дружелюбно отозвался Блэйк.

– Вряд ли вам следует присутствовать при нашем разговоре, – мрачно заметил Ховард.

– Неужели в нашей стране есть закон, запрещающий мне это? – с ответным недовольством в голосе произнес Блэйк.

– Ну конечно нет.

Блэйк сунул руки в карманы и демонстративно привалился к стене. Виолетта никого не убивала, это ясно, но дело зашло слишком далеко. Выйдя замуж за сэра Томаса, эта женщина вызвала недовольство слишком большого числа светских людей, она вела себя дерзко и невоспитанно. Конечно, она невиновна и не будет участвовать в процессе в качестве обвиняемой. Вероятно, в настоящий момент для Виолетты будет благом, если тело сэра Томаса подвергнут эксгумации. Никаких следов яда в нем, конечно, не обнаружат. А если обнаружат?

– Продолжим, леди Гудвин. Итак, накануне смерти мужа вы обедали в Хардинг-Холле без него?

– Да, – подтвердила Виолетта, сцепив пальцы.

– А может быть, у вас была причина не оставаться в тот вечер дома?

– Это слишком прямолинейный вопрос, если его можно назвать вопросом, – вмешался Блэйк. – Вряд ли леди Гудвин понимает, почему вы его задали.

– Сэр, – важно сказал Ховард, – в настоящий момент мы проводим неформальный допрос леди Гудвин, мы были бы вам весьма признательны, если бы вы помогли следствию, а не мешали.

– Он скверно себя чувствовал, – вырвалось у Виолетты. – Он очень давно недомогал.

– Но это не помешало вам оставить больного одного и отправиться на обед в Хардинг-Холл?! Вы часто оставляли его одного?

– Ну конечно нет, – отбивалась Виолетта. – Он сам захотел, чтобы я немного развлеклась.

– И вы с радостью поехали. Почему вы не остались дома с больным мужем?

– Я… меня никогда не приглашали на обед… в такое знатное семейство, – призналась Виолетта.

– Понятно, тогда поговорим о другом. Сколько вам лет, леди Гудвин?

– Восемнадцать.

– А сэру Томасу было семьдесят два. Как долго вы состояли с ним в браке?

– Ровно шесть месяцев.

Блэйк ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, куда клонит инспектор, но не понимал зачем.

– Где вы родились?

– В Сент-Джилсе, – едва слышно прошептала девушка.

– Кто были ваши родители?

На глаза Виолетты навернулись слезы, которые она пыталась смахнуть рукавом платья.

– Мою мать звали Эмили Купер. Моего отца звали Петер.

– Петер? А фамилия?

– Петер Гаррет.

Блэйк вздохнул. Он этого не знал. На лице леди Алистер он обнаружил выражение, близкое к ее истинным чувствам.

– Ваши родители были женаты? – продолжал Ховард, хотя прекрасно знал ответ.

Опустив глаза, Виолетта покачала головой. Слава Богу, она признается во всем за закрытыми дверями.

– Когда вы были ребенком, где вы жили?

Виолетта облизала губы и беспомощно посмотрела сначала на инспектора, потом на леди Алистер.

– Я жила в разных местах.

– В каких конкретно?

– Не помню. Мама умерла, когда мне было всего три года. Мы с папой все время переезжали с места на место.

– Где сейчас живет ваш отец?

– Он умер. Когда я была еще ребенком.

– Итак, вы были сиротой. Виолетта кивнула.

– Сколько лет вам было, когда вы осиротели?

– Десять.

– Вы жили у родственников?

– Нет. – Голос Виолетты начал набирать силу. – Мы с Ральфом жили где придется.

– С Ральфом? Кто такой Ральф, леди Гудвин?

– Просто мальчик. Мы выросли вместе.

– Итак, с десяти лет вы жили с мальчиком? У вас были определенные отношения?

– Ваши вопросы выходят за рамки приличий! – воскликнул Блэйк.

– Сэр, – повернулся к Блэйку раздраженный инспектор Адамс, – если вы не можете сдерживать себя, мы будем вынуждены попросить вас покинуть помещение. Это не судебный процесс. Мы всего-навсего выясняем обстоятельства жизни леди Гудвин.

– С какой целью? – вызывающе спросил Блэйк. – Вы желаете одержать верх над беззащитной леди Гудвин или найти настоящего убийцу, если здесь вообще позволительно вести речь об убийстве?

– Сэр, мы только выполняем свою работу, не более того, – как можно дружелюбнее отозвался Ховард.

– Блэйк, позвольте этим джентльменам завершить допрос как можно скорее, тогда мы все сможем заняться своими делами, – попросила леди Алистер.

Блэйк вздохнул и посмотрел на Виолетту.

– Итак, леди Гудвин, вы имели с этим мальчиком известные отношения?

– Не понимаю, – понурив голову, созналась Виолетта.

– Вы находились с ним в половой связи?

– О Господи! Нет, конечно! – фыркнула девушка.

– Тогда скажите, где вы проживали с вашим другом.

Виолетта закрыла лицо руками.

– Мы жили везде – в подвалах, в порту, на складах, везде, где могли найти себе место.

– Итак, вы были бездомной сиротой. Как же вам удалось выжить? – После минуты гробового молчания продолжил допрос инспектор.

Виолетта молчала. Блэйк вынужден был стать на ее защиту.

– Вы хотите представить дело так, что характер леди Гудвин был заведомо испорчен бездомностью и сиротством, но я вам этого сделать не позволю. Если леди Гудвин не смогла вовремя обратиться к адвокату, то я помогу ей найти достойную кандидатуру.

Адамс сделал вид, что не слышит Блэйка.

– Итак, как вам удалось выжить?

– Я была посыльным, я работала цветочницей, я даже караулила лошадей богатых людей, – задрав подбородок, выпалила Виолетта.

– Вы попрошайничали? Вы занимались воровством?

Виолетта глубоко вздохнула. Губы у нее мелко тряслись.

– Я никогда не попрошайничала.

– Вы воровали?

– Виолетта… – попытался остановить ее Блэйк.

– Да, – сказала девушка, перебирая перчатки. – Мы так сильно голодали, что…

– Леди Гудвин, – торжествовал Адамс, – признайтесь, вы покупали крысиный яд в аптеке, накануне смерти сэра Томаса?

– Не отвечайте им! – предостерег ее Блэйк.

– Признавайтесь, покупали или нет, – требовал ответа Адамс. – Сэр, вы мешаете нам проводить дознание, – обратился он к Блэйку.

– Тогда, возможно, вы вынесете обвинение и против меня? – холодно усмехнулся Блэйк.

Бросив уничтожающий взгляд на Блэйка, Адамс впился в жертву.

– Леди Гудвин, Хэрольд Кипсон, аптекарь из Тамраха, уже дал показания о том, что продал вам порцию яда, достаточную для того, чтобы умертвить дюжину крыс. Яд был продан накануне дня смерти вашего супруга.

– Да, в доме была крыса, – спокойно подтвердила Виолетта.

– Одна крыса?

– Она была очень большой.

– Леди Гудвин, почему бы вам не признаться во всем? Вы вышли замуж за сэра Томаса в надежде стать владелицей поместья. Вы убили его, чтобы завладеть имуществом побыстрее. Как вы умно поступили! Вы ждали шесть месяцев, чтобы получить свое! А в ночь преступления вы покинули дом, наверное, для того, чтобы совесть не так мучила вас.

– Я не убивала сэра Томаса! – вскочила на ноги Виолетта. – В доме была крыса. Сэр Томас был мне другом. Он хорошо ко мне относился.

Блэйк обнял девушку за талию, а Ховард и Адамс обменялись понимающими взглядами.

– Леди Гудвин, против вас возбуждено дело по подозрению в убийстве. Впредь до окончания расследования вам запрещается покидать Лондон. Вы меня поняли? – спросил Ховард.

– Нет, – честно ответила Виолетта.

– Они будут проводить вскрытие тела, – пояснил Блэйк. – Когда же будут готовы результаты?

– Через пару дней. Для ознакомления с результатами вскрытия леди Гудвин должна будет явиться в суд.

Блэйк хорошо понимал, что это означало одно: в суде Виолетте предъявят официальное обвинение.

– Леди Гудвин, принимая во внимание тяжесть обвинений, лежащих на вас, мы должны подвергнуть вас временному тюремному заключению.

– Тюремному заключению? – не поняла Виолетта.

– Поскольку существует опасность, что вы, леди Гудвин, попытаетесь скрыться из города, а может быть, даже покинуть пределы страны, мы вынуждены задержать вас.

Блэйк нахмурился и встал между инспекторами и Виолеттой. Он не мог допустить, чтобы Виолетту отправили в одну из городских тюрем.

– Прошу прощения… В этом нет необходимости. Леди Гудвин работает в приличном магазине и…

– Вы можете гарантировать, что она примет должное участие во всех дальнейших процедурах? – прервал его Адамс. Его вопрос был подобен удару хлыста.

– Да, могу. Пусть формально она находится под моим надзором или надзором моего отца.

Адамс и Ховард обменялись взглядами. Блэйку показалось, что Адамс не расположен идти ему навстречу.

– Я буду нести личную ответственность за леди Гудвин, – пообещал Блэйк. – Вам нечего опасаться. Леди Гудвин явится на первое же слушание в суд.

– Хорошо, – смилостивился Адамс. – Но знайте, что, если леди Гудвин пренебрежет своими обязанностями, вы будете объявлены соучастником, и я не посмотрю, что ваш отец занимает ответственный пост в парламенте.

– Надеюсь, что этого не случится, – улыбнулся Блэйк.

Глава 21

Виолетта была смертельно напугана. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, полностью раздавленной. Ее прошлое стало известно всем. Самое главное, что правду знает Блэйк.

Она была сражена обвинением в убийстве человека, которого она считала своим другом, человека, который кардинально изменил ее жизнь, который был ей почти отцом. Она была невиновна. Наверное, Блэйк знает об этом. Она искоса бросила взгляд на молодого человека. Он сосредоточенно смотрел в окно экипажа. С того момента как они вышли из магазина леди Алистер, Блэйк не проронил ни слова. Леди Алистер великодушно предложила Виолетте временный отпуск, чтобы она могла уладить свои дела. Девушка боялась потерять работу.

Неужели судебный процесс неизбежен?

В тюрьме Виолетта не была никогда, хотя работный дом, где ей пришлось провести девять месяцев, очень напоминал тюрьму. В детстве она наслушалась рассказов о лондонских тюрьмах, о тюрьме Нью-Гейт и Флит-стрит. Это были чудовищные места, где заключенных плохо кормили и заставляли работать до изнеможения. Большинство узников до освобождения не доживали.

– Если процесс неизбежен, значит, я попаду в тюрьму? – неожиданно для себя спросила Виолетта.

Взгляд Блэйка был суров.

– Надеюсь, что никакого процесса не будет. Я постараюсь найти вам адвоката.

– Спасибо. – Еще неделю назад она бы не усомнилась в великодушии своего друга, но теперь, когда Джон лежал наполовину парализованный… – Блэйк? Мне очень жаль, что с Джоном случилось такое… Если бы я смогла изменить ход вещей, я бы это сделала.

– К несчастью, мы не властны над прошлым, – отвел взгляд Блэйк.

Виолетта принялась сосредоточенно изучать собственные ладони. После происшествия с Джоном Блэйк начал неприязненно относиться к ней. Виолетте хотелось умереть. Возможно, это и случится. Девушка с детства усвоила, что справедливость – это понятие, применимое только к богатым. По обвинению в убийстве ее могут приговорить к повешению.

– Леди Гудвин, – прервал течение ее мыслей Блэйк. – А что с вашим другом Ральфом?

В тоне Блэйка было что-то странное.

– Что вы имеете в виду?

– Полицейские его допрашивали?

– Не знаю. Сегодня утром он, как и я, ушел на работу.

– Скажите, – не отрывая от нее взгляда, спросил Блэйк, – это Ральф убил сэра Гудвина?

– Ральф не убийца. Как вы могли такое подумать? – с негодованием ответила Виолетта.

– У меня всегда были сомнения в порядочности этого человека. Разве не вы поведали мне, что именно Ральф предложил вам скрыться из Тамраха сразу после похорон сэра Томаса?

– Ральф человек вздорный и вспыльчивый, он ревнив, но это не значит, что он убийца.

– Значит, вы давали ему повод для ревности? – поинтересовался Блэйк.

Виолетта чувствовала подвох, но не вполне понимала скрытый смысл вопроса.

– Я вас не понимаю, – созналась она. – И вообще… зачем вы приехали сегодня в магазин? Почему вы продолжаете помогать мне?

Блэйк отвернулся. Задумался.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Я сам себя не понимаю.

Как выяснилось, Блэйк привез ее в Хардинг-Хаус, а вовсе не к себе домой. Хардинг-Хаус был тем местом, где Виолетте хотелось быть менее всего.

Талли провел девушку на третий этаж. Открыв дверь, она замерла на пороге комнаты для гостей. В просторной бело-малиновой комнате царила четырехместная кровать, задрапированная бело-малиновым атласом. Пол был покрыт алым ковром. Напротив мраморного камина, выполненного в бело-золотых тонах, стояли кресла и диван с малиново-белой обивкой.

– Если вам что-то понадобится, – важно сказал Талли, – позвоните в колокольчик, и горничная тотчас придет. Хардинги обедают в семь.

Виолетта молча кивнула. Она довольно быстро сообразила, что ей не следует присоединяться к Хардингам во время еды – она должна вызывать у них ненависть.

– Леди Гудвин, могу ли я что-нибудь для вас сделать? – услужливо спросил Талли. – Не хотите ли прохладительных напитков? Скажите, вы уже успели пообедать?

– Нет, спасибо, – отказалась Виолетта. – Я вовсе не голодна.

– Тогда желаю вам приятно отдохнуть. – Талли улыбнулся и вышел.

За дворецким закрылась дверь, и леди Гудвин углубилась в изучение роскошной кровати. Покрывала были оторочены кружевами. Приподняв покрывало, девушка обнаружила внизу атласное одеяло цвета слоновой кости.

Потом Виолетта обошла всю комнату, изумляясь богатству и изысканности ее убранства. Если это комната для гостей, то какова же тогда спальня хозяев дома?

Осмотрев свою комнату, Виолетта уселась на кровати и принялась вспоминать прошедший день. Ее угнетали мысли о предстоящем суде и о том, что Джон остался парализованным на всю жизнь. Поведение Блэйка ставило ее в тупик, она никак не могла понять, почему после горя, причиненного его семье, он все-таки помогает ей.

Жизнь, которая всего неделю назад казалась ей сказкой, превратилась в адскую повесть. Ей хотелось убежать из Лондона, скрыться, исчезнуть, уйти подальше от полицейских, от Хардингов, от непонятного Блэйка. Она могла бы нанять лодку и добраться до Франции. Сумма, полученная от Блэйка, оставалась почти нетронутой.

Нет, конечно, сбежать она не могла, это было бы бесчестно по отношению к Блэйку. Он поручился за нее, и она не могла его подвести. Кроме того, скоро состоится вскрытие тела, и Виолетта молила Бога, чтобы было установлено, что сэр Томас умер во сне. По крайней мере это сняло бы с нее подозрение в убийстве.

В дверь постучали. Виолетта вся сжалась.

– Войдите.

В дверь протиснулась Катарина. Улыбнувшись, она устроилась на диванчике возле Виолетты.

– Вы уже пришли в себя после того, что случилось? Блэйк мне все рассказал.

– Не совсем. – Девушка пристально вглядывалась в лицо подруги, пытаясь понять, что та думает о случившемся. – Вы не сердитесь на меня? Вы так добры ко мне? Вы не начали меня ненавидеть? – Виолетта опустила глаза. – Я знаю, что виновата в несчастье, которое постигло Джона. Я знаю, что он никогда не захочет меня видеть. Блэйк тоже. Я не осуждаю их. Честно говоря, я не понимаю, как вы можете испытывать ко мне дружеские чувства.

– Я не виню вас, Виолетта, просто я волнуюсь за Джона. – Катарина разрыдалась.

Не выдержав, Виолетта заключила подругу в объятия.

– Возможно, он поправится. Чудеса случаются.

– Я молюсь за то, чтобы слова ваши оказались пророческими. – Вытерев глаза и высморкавшись, Катарина снова взглянула на Виолетту. – Блэйк рассказал мне об утреннем допросе. Я беспокоюсь о вашем будущем. Он – тоже. Поймите, Виолетта, я не виню вас ни в чем. В несчастье Джона я виню себя. – Прикрыв глаза, она прошептала: – Боже, прости меня.

– Катарина, вы не должны обвинять себя ни в чем! – обняв подругу, прошептала Виолетта.

– К сожалению, этим Джону не поможешь. – В голосе Катарины была обреченность.

– Катарина? Тогда… как вы считаете?.. не могу ли я повидать Джона? Я должна его увидеть. Для меня встреча с ним будет едва ли не самым трудным делом в жизни, но виновата я именно перед Джоном. Я буду на коленях умолять его простить меня.

– Джон в отчаянии. Сейчас он отказывается видеться с кем-либо, даже со мной, хотя я его лучший друг. После последнего визита доктора Брамана он полностью отказался от встреч с родными. Он не малодушный человек. Он самый великодушный из всех, кого я знаю. И я прекрасно знаю, что сам Джон не винит вас ни в чем. – Она помолчала. – Если теперь он не ждет вас или меня с распростертыми объятиями, это не значит, что в будущем он не будет рад нас видеть. Даже если он не сможет двигаться, он наладит отношения с близкими, я в этом не сомневаюсь.

«Хорошо бы», – подумала Виолетта.

Блэйк никак не мог избавиться от воспоминаний об утреннем допросе. Он содрогался при мысли о предстоящем судебном разбирательстве. Даже несмотря на то, что девушка полностью невиновна, ее будет нетрудно обвинить в убийстве, поведав во всеуслышание о ее прошлом и о том, что накануне смерти мужа она купила в аптеке крысиный яд.

Блэйк уже написал письмо одному из лучших адвокатов Лондона, Джорджу Доджу. Молодой человек был уверен в том, что, будучи связанным с самыми лучшими юристами города, Джордж сможет сделать для Виолетты больше чем кто-либо.

Прежде чем отправиться к себе домой, Блэйк решил подняться наверх и навестить брата. Это было трудным делом, и Блэйк мысленно готовился к встрече. Ради выздоровления Джона он был готов на все. Он с радостью бы продал душу дьяволу, если бы это помогло Джону подняться на ноги. Он готов был даже поменяться с Джоном судьбами.

Когда Блэйк вошел в спальню Джона, тот сидел, прислонясь спиной к высоким, только что взбитым подушкам. На голове брата была белоснежная повязка. Джон в отчаянии смотрел в окно. Увидев брата, он не улыбнулся, как обычно.

– Привет, – заставил себя весело поздороваться Блэйк, – рад видеть тебя в добром здравии.

– К несчастью, я не могу спать весь день напролет, – пожаловался Джон.

– Тебе скучно, – заметил Блэйк. – Я бы тоже скучал на твоем месте. Позволь, я перенесу тебя вниз, там тебе будет веселее.

– Нет, – твердо отказался Джон. – Я вовсе не желаю, чтобы меня переносили с места на место, как младенца.

– Тебе следует приспособиться к этому, ведь до тех пор, пока ты сам не начнешь ходить, тебе понадобится посторонняя помощь.

– Пожалуйста, не говори мне об этом. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не буду ходить сам.

– Ты обязательно встанешь на ноги, – начал было Блэйк, но в это время Джон нащупал возле себя на тумбочке тяжеленную книгу и запустил ею в брата. Блэйк не успел увернуться, и книга больно ударила его по плечу. Он выпрямился и ошеломленно посмотрел на брата.

– Ступай прочь, – сквозь зубы процедил Джон.

Блэйк не верил собственным ушам.

– Джон, ради Бога… я твой брат, и я хочу помочь тебе.

– Убирайся, – повторил Джон.

Блэйк застыл на месте. Он никогда не слышал, чтобы Джон разговаривал в таком тоне. Он был безукоризненно вежлив даже с недругами. Джон находился в таком потрясении, что не знал, что ему предпринять.

– Черт подери! – взорвался Джон. – Я не могу встать, следовательно, не могу вышвырнуть тебя из комнаты! Поэтому я прошу: убирайся! Сию же секунду!

Блэйк онемел. Он никогда не чувствовал себя более скверно, чем теперь. Тихо добравшись до двери, он обернулся и сказал как можно естественнее:

– Я зайду вечером.

Джон не ответил. Блэйк, ни слова больше не говоря, вышел.