Текст книги "Темное обольщение"

Эйдан сидел во главе стола, в отдалении от остальных, и пил вино. Его тарелка была пуста. По всей видимости, он пребывал в задумчивости.

Неожиданно Клэр пронзила острая боль в боку. У нее тотчас перехватило дыхание, казалось, еще миг – и она потеряет сознание. Она судорожно прижала руку к невидимой ране, словно в ее тело вонзился острый клинок.

Эйдан вскочил из-за стола:

– Что случилось, Клэр?

Клэр посмотрела на руку, ожидая увидеть на ней кровь. Крови не было. Малкольм.

Шатаясь, она поднялась на ноги:

– Малкольм ранен!

Она бросилась к входной двери и рывком распахнула ее. Снаружи мир окутывала сине-черная ночь. Ночное небо было в бесчисленных звездах, над головой повисла ярко-желтая луна. Клэр бросила взгляд в сторону крепостного вала и левее того места, где стояла, различила две темные фигуры.

Одна из них неожиданно рухнула как подкошенная. Вторая осталась стоять. Даже в скудном звездном свете Клэр различила красивое загорелое лицо, блеск белых зубов и золотистые кудри. Демон улыбнулся ей, и их взгляды встретились. Еще миг – и Морэй исчез.

Клэр вскрикнула и бросилась вверх по лестнице. Следом за ней устремился Эйдан. Спотыкаясь, она добежала до того места, где лежал, раскинув руки, Малкольм, и опустилась перед ним на колени. У него был такой безмятежный вид, что на какой-то миг ей показалось, будто он спит. Клэр окинула взглядом его левый бок, но ничего не увидела, лишь плащ из плотной шерсти, который он носил поверх металлической кольчуги. Правда, ткань показалась ей подозрительно темной, и она поняла: плащ пропитался кровью.

Малкольм открыл глаза, и их взгляды встретились. Глаза его горели безумным блеском. Клэр в ужасе отпрянула, но он крепко схватил ее за запястье. И ей показалось, что он готов сделать ей больно.

– Пусть она уйдет! – прохрипел Малкольм, и лицо его исказилось гримасой боли.

Эйдан опустился на колени рядом с раненым братом и приподнял кольчугу. Потом осторожно расшнуровал кожаный колет, и взгляду Клэр открылась пропитанная кровью рубашка.

– Оставь нас, Клэр! – решительно приказал Эйдан и с треском рванул ткань рубашки.

– Я никуда не уйду! – заупрямилась Клэр. Но стоило ей увидеть жуткую рану, как у нее тотчас перехватило дыхание.

Крови было много. И если кровотечение продолжится или если у него поврежден или инфицирован какой-нибудь внутренний орган, Малкольм умрет.

– Пусть… она… уйдет! – с усилием повторил Малкольм, со всех сил сжимая ее запястье. Глаза его горели огнем.

– Не дергайся, если жизнь тебе дорога! – жестко проговорил Эйдан. – Лежи спокойно и не трать зря силы!

Малкольм больно сжимал ей руку. Клэр заглянула в его пылающие, словно угли, глаза и узнала в них неукротимую похоть. Он уже убил одну женщину, пытаясь спасти свою собственную жизнь. И до нее дошло: он хочет жить. А для того, чтобы жить, ему нужна жизнь. Ей стало страшно, но она даже не шелохнулась.

– Я никуда не уйду, – шепотом повторила она. – Я хочу, чтобы ты жил. Возьми мою жизнь. Возьми… если она тебе нужна.

– Нет, я ее не возьму, – прошептал в ответ Малкольм. Глаза его закрылись, и он потерял сознание.

Эйдан раздраженно чертыхнулся.

– Он умирает! Ты только мешаешь, ты искушаешь его!

– Тогда исцели его! – рассердилась Клэр. – Ты же говорил, что умеешь! Сделай же что-нибудь!

Склонившись над Малкольмом, она прижала ладони к ране, пытаясь остановить кровотечение. За спиной послышался топот ног. Клэр обернулась.

– Быстрее! – крикнула она Ройсу. – Несите бинты!

Ройс опустился на колени и протянул ей плащ. Клэр прижала ткань к ране, положила сверху руку Ройса, а сама попыталась нащупать пульс. Пульса не было. Клэр уже была готова впасть в истерику и каким-то чудом сдержалась.

– Я не могу нащупать пульс, Эйдан! – вскрикнула она. – Если ты не спасешь его, он умрет!

Эйдан положил на плечи Малкольму руки. Лицо его приняло свирепое выражение. Положив голову Малкольма себе на колени, Клэр принялась мысленно читать молитву. Железное Сердце опустился на колени рядом с ними.

– Жизнь уходит из него, Эйдан, – глухо произнес Ройс.

Клэр заметила в его глазах страх и перевела взгляд на лицо Малкольма. Оно было мертвенно-бледным. Камень, висевший у нее на шее, казалось, жег ей горло. Удивляясь самой себе, Клэр повторяла слова ранее не известной ей молитвы, обращенные к кельтской богине, как будто заучила их наизусть. Губы шептали латинский текст, который складывался в осмысленные предложения, наполняя душу приятным умиротворением. Она нараспев читала их про себя. Казалось, все происходит помимо ее воли. Обливаясь потом, она закрыла глаза и принялась читать молитву вслух. Теперь ночную тишину нарушал лишь проникновенный звук ее голоса.

Клэр остановилась и недоуменно посмотрела на Эйдана. Тот почему-то отпустил плечи Малкольма.

– Что ты делаешь? – в ужасе воскликнула Клэр.

– Я не чувствую никакой жизни. Я бессилен вернуть ее. Морэй наложил на него проклятье. Ройс, ты можешь остановить кровотечение?

Но Ройс молчал, такой же мертвенно-бледный, как и Малкольм. Без паники, мысленно одернула себя Клэр. Она не даст Малкольму умереть! Она сорвала с шеи камень и крепко сжала его. Затем решительно оттолкнула Ройса, и тот послушно отошел в сторону. Ткань плаща набухла, напиталась кровью. Клэр истово читала слова молитвы, вознося мольбы к Сеанне, сначала в четвертый, затем в пятый раз. Ройс быстрым движением поменял импровизированную повязку. Малкольм жив! – кричал внутренний голос Клэр. Если это так, она наверняка почувствует.

Ройс склонился к самому лицу раненого.

– Он не дышит, Эйдан!

Эйдан снова положил на брата руки. По лицу его сбегали ручейки пота.

– Я больше ничего не могу ему дать! – прошептал он. – Будь у меня сила, я смог бы… Но она куда-то ушла.

Клэр разрыдалась. Схватив Ройса за руки, она прижала их к ране, в надежде остановить кровотечение, а сама нагнулась над лицом умирающего и, зажав ему нос и прильнув ртом к его губам, начала делать искусственное дыхание. Тело Малкольма оставалось бездыханным.

И тут ее осенило. Тазер! Под рубахой, в кармане юбки у нее лежит тазер!

Она схватила ворот рубахи и одним рывком разорвала ее почти до самого пояса. Адреналин в крови придал ей сил. Она уже поднесла электрошокер к груди Малкольма, когда заметила, что его грудь поднялась. Поднялась… и опустилась.

Схватив лицо Малкольма в ладони, Клэр вновь нагнулась к нему, и – о боже! – почувствовала на своем лице его дыхание. От радости она едва не лишилась чувств, по щекам покатились предательские слезы.

– Клэр! – вернул ее к реальности голос Ройса. – Кровотечение прекратилось. Он дышит. Слабо, неглубоко, но дышит.

Ей показалось, что ресницы Малкольма дрогнули.

– Не двигайся! Ты ранен, – только и смогла вымолвить она, не сводя с него взгляда.

Малкольм открыл глаза и удивленно посмотрел на Клэр. И похоже, не узнал.

– Эйдан, рана глубокая и открытая, – произнес Ройс. – Его нужно излечить полностью. Иначе он вряд ли выживет.

– Я же тебе сказал, что мне не хватило сил! – мрачно ответил Эйдан. – Это все Клэр.

Ройс в упор посмотрел на Эйдана. Тот посмотрел на него. Затем оба Магистра повернулись в ее сторону.

Клэр как будто не видела их. Все ее внимание было сосредоточено на Малкольме, который от потери крови был бледен как мел. Страх не отпускал ее: что, если они его все-таки не спасут? Клэр попыталась приободрить его улыбкой, но та получилась какая-то жалостливая.

– Ройс, рану нужно прижечь!

Похоже, кровотечение приостановлено, но удастся ли заживить такую рану без надлежащего медицинского ухода?

– Пойду позову МакНейла! – предложил Железное Сердце и растворился в воздухе.

Клэр вновь затрясло. Хотя кровопотерю удалось остановить, однако кризис не миновал. Она по-прежнему опасалась за жизнь Малкольма.

– А сможет МакНейл спасти его? Он умеет лечить?

– Он наделен огромной силой и наверняка поможет… если вовремя успеет сюда, – ответил Ройс и, вскочив на ноги, бегом бросился прочь с вала.

И куда это он? – мысленно удивилась Клэр. Из задумчивости ее вывел еле слышный голос Малкольма:

– Иди сюда, красавица!

Она вздрогнула, пораженная его обольстительным тоном. Ее тотчас бросило в жар. Глаза раненого блеснули. Голос звучал глухо и хрипло – видно, сказывалась боль.

– Ты нужна мне, Клэр… я умираю… Их взгляды встретились.

Клэр была не в силах отвести глаз. Она окаменела, чувствуя, как внутри нарастает волна желания. Ей стало понятно, о чем он ее просил. Он хотел проникнуть в нее, напитаться ее жизненной силой. Ее лоно – вот что было для него главным источником жизни. Что еще они могли в эти роковые мгновения? Малкольм отчаянно нуждался в ней, так же отчаянно, как и она в нем. Ее взгляд скользнул по его разверстой кровавой ране, пока не остановился на восставшем к жизни мужском органе. Прямо у нее на глазах его член наливался силой и увеличивался в размерах. Клэр заглянула ему в глаза. По идее она должна была прийти в ужас, но этого не случилось. Ибо она знала, что сможет исцелить его. Она подарит ему свое тело, всю себя, и он ответно подарит ей невероятное наслаждение. Ее сердце учащенно забилось. Странно, но она знала, что ее ждет. Le Puissance. Колдовская сила… Клэр облизнула губы и приблизила лицо к лицу Малкольма. Тот запекшимися губами жадно нашел ее губы, и у нее перехватило дыхание. В простом поцелуе было столько страсти, что казалось, она вот-вот взорвется оргазмом. А еще она ощутила, как он, как к целительному источнику, припал к ее жизни.

Малкольм простонал, и Клэр вздрогнула, чувствуя, как ее накрывает волной экстаза. В следующий миг чьи-то сильные руки оторвали ее от Малкольма. Эйдан, поняла Клэр и попыталась вырваться:

– Нет! Идиот! Не надо! Он умрет!

– Ты тоже умрешь. Ему нужна твоя жизнь, и он сам не понимает, что делает. Он отнимет жизнь у тебя, чтобы выжить самому! И как только это произойдет, Морэй без труда подчинит его себе! – оборвал ее Эйдан.

Клэр растерялась. Отчаяние и страсть слились в единое целое. Она ощущала себя похотливой самкой во время течки. Затем она перевела взгляд на распростертого на камне Малкольма. Он тяжело дышал, корчась в муках от нестерпимой боли, и отчаянно нуждался в ее теле. Нуждался в ней. Пылая яростью, Клэр попыталась оттолкнуть Эйдана:

– Я могу помочь ему! Оставьте нас в покое!

Эйдан пропустил ее гневную тираду мимо ушей и потащил ее за собой к лестнице.

– Что ты делаешь?! – крикнула Клэр. Тем временем животная похоть сделалась слабее. Внутренний голос подсказывал Клэр, что наваждение отпускает ее из своих объятий. – Малкольм умрет, если я не помогу ему! Я нужна ему!.. Пусти меня!

– Ты сошла с ума! И он тоже! Морэй вновь поймал моего братца в ловушку! Я не допущу, чтобы он стал демоном! – оборвал ее Эйдан и больно схватил Клэр, не давая ей возможности вырваться. Хватка его была железной.

Клэр попыталась высвободиться. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что Малкольм по-прежнему лежит неподвижно и тихо, как охотник в засаде. Взгляд его горящих глаз был устремлен на нее. Эйдан тем временем тащил ее прочь.

Клэр, ты нужна мне, не уходи! Не слушай их. Прошу тебя, вернись.

Его губы не шевелились, однако она явственно слышала его слова, как будто те были произнесены вслух.

И ее вновь обдало волной желания.

Я приду, – мысленно пообещала она. – Я всегда буду приходить на твой зов…

В следующее мгновение появился Ройс с раскаленным докрасна куском металла в руках и, не обращая внимания на Эйдана и Клэр, бросился к Малкольму.

– Ему это не нужно! – крикнула Клэр, вырываясь из рук Эйдана. – Ему нужна я!

Но что это? Она увидела, как Ройс протянул Малкольму кинжал. Охваченная страхом, Клэр тотчас прекратила борьбу. Не спуская с нее пылающих глаз, Малкольм зубами сжал рукоятку кинжала.

Клэр из последних сил вцепилась в Эйдана. Малкольм неожиданно закашлялся. В нос ударил омерзительный запах горелой плоти. У Клэр моментально подкосились ноги, и она поняла, что вот-вот потеряет сознание. Эйдан успел подхватить ее и крепко прижал к себе.

– О господи! – прошептала она и зарыдала. Ей нужно быть с ним рядом. – Прошу тебя, Эйдан! – взмолилась она. – Пусти меня! Слышишь, пусти!

– Он без сознания. Ты ничем не сможешь помочь ему.

– Смогу! – воскликнула она сквозь слезы. – Смогу! Эйдан вопрошающе посмотрел на Ройса. Тот кивнул.

– Верхняя башня, – произнес Эйдан. – Там есть только один вход и один выход. Я велю закрыть дверь на все замки и засовы.

Они собираются запереть его как дикого зверя? – ужаснулась Клэр.

– Клянусь, что не подойду к нему! – солгала она. – Пожалуйста, не запирайте его!

– Прости, Клэр. Так лучше для Малкольма, – сочувственно проговорил Эйдан. – Так лучше и для тебя самой.

Чего она не ожидала – так это что кто-то ударит ее по затылку.

Голову пронзила тупая боль, и прежде, чем Клэр осознала, что происходит, она потеряла сознание.

Малкольм проснулся.

Казалось, будто его жарят на адском огне. Тело терзала жгучая боль, и он был не в силах пошевелить даже пальцем. Боль не давала даже открыть глаза. Спустя минуту-другую он усилием воли сумел подавить адские муки, после чего вернулась способность думать. Отчаянно кружилась голова, грозя в любую секунду вновь погрузить его в беспамятство.

Он был близок к смерти. Боль была готова в клочья растерзать его тело. Из горла вырвался стон, глаза защипало от слез, и он вновь с головой окунулся в омут страданий.

Но уже в следующий миг в нем пробудилась жажда – жажда жизни.

Он давал клятву. Он был Магистром. Он не имеет права закончить жизнь таким позорным образом.

Необходимо побороть боль, постараться прогнать ее прочь. Для этого нужно напрячь мозг. Он попытался понять, где находится. Где он? Главное, что ему сейчас нужно, – это жизнь.

Его тело лучше его самого знало, что ему делать.

Малкольм замер. Ноздри судорожно втянули воздух. Он лежал на полу, на мягкой подстилке. Рука нащупала холодную поверхность каменного пола. Он услышал собственный стон, а затем звуки дождя.

Он повернул голову. Где он? Круглая комната с деревянной дверью, в дальнем ее конце – узкая бойница. Неужели его посадили под замок? Малкольм посмотрел на дверь и с поразительной ясностью увидел то, что было по другую ее сторону, – огромный навесной замок. Впрочем, это не имеет значения. Даже оставь они дверь открытой, ему вряд ли хватило бы сил подняться на ноги или даже доползти до порога, не говоря уже о том, чтобы взломать дверь.

Такую слабость он испытывал всего раз в своей жизни – в Уркухарте, когда Морэй пришпилил его мечом к стене и оставил умирать. Но он не умер, а забрал жизнь служанки. Ее жизнь спасла его…

Желание жить сжигало его огнем. Думать о чем-то другом он не мог. Он снова втянул ноздрями воздух, пытаясь учуять жизнь. Он обнаружил ее мгновенно. Клэр находилась внизу, прямо под ним.

Мысль о ней вытеснила все остальные мысли. Она спала, но как хотелось, чтобы она была рядом!

Проснись, Клэр! Ты мне нужна! Проснись!..

Он почувствовал, как она заворочалась во сне, ощутил ее растерянность и сделал глубокий вдох. Им овладело мощное желание быть рядом с ней, отведать ее жизни. Мысленным взором он увидел, как она встает с кровати. Но что-то шевельнулось в его груди. Воспоминание…

Нет, сейчас ему не до воспоминаний…

Мне больно. Меня заперли в комнате. Дай мне проникнуть в твое тело, этим ты спасешь меня, Клэр.

Ага, кажется, она прислушалась! Она слышит его, и это замечательно! Он напряг все органы чувств и тотчас уловил ее отчаяние, еще… исходящий от нее жар. Она готова принять его. Его чресла напряглись в ожидании, сердце застучало сильнее прежнего.

Воспоминание вновь напомнило о себе. Нет, они ему не нужны, ему нужно лишь ее тело, ее жизнь.

Найди меня, красавица! Я жду!..

Клэр не ответила ему, хотя наверняка услышала. Он потянулся и потрогал член – ему нужно быть готовым к ее приходу.

Где ты?

Малкольм довольно улыбнулся.

Я наверху, Клэр. Над тобой.

Теперь он видел ее в спальне двумя этажами ниже, рядом с запертой дверью. На ней была лишь короткая сорочка, куцая одежка, которую она называла юбкой, и сапожки. Его тотчас охватила похоть и жуткое нетерпение. Даже сквозь толщу стен он ощущал исходящую от нее жизненную силу, которую так жаждал. Сердце бешено билось в груди.

Я был бы не против твоей любви, красавица.

Какой ты, однако, самонадеянный!

Малкольм застонал. Нет, самонадеянность здесь ни при чем. Воспротивься он своей нужде, и его ждет неминуемая смерть. Он закрыл глаза, чувствуя, как по телу струится пот. От вожделения рот наполнился слюной. Жжение в чреслах сделалось невыносимым.

Le Puissance. К нему спешит бездонный источник силы, жизни и наслаждения.

Поторопись, красавица!

Она поднималась вверх по лестнице. Она была уже совсем близко, с той стороны запертой двери. Малкольм услышал крик собственного сердца. Она ему дорога!

В его сознании заплясали образы. Клэр… Вот она спорит с ним, женщина, которой не нужен ее король. Клэр, на которой ничего нет, кроме крошечного бисерного шнурка. Клэр, занесшая руку, чтобы кинуть в демона камень.

Он вновь застонал. Воспоминания должны были притупить похоть, однако только возбудили его еще больше. С ней не могла сравниться никакая другая женщина. И пусть в эти минуты их разделяли стены, он все равно хватался за ее жизнь, черпал из нее энергию.

Вены набухли новой силой, и он почувствовал, как в нем нарастает волна наслаждения. Тяжело дыша, он повернул голову туда, где Клэр пыталась сорвать дверной замок.

Она сгорала от желания слиться с ним в любовном экстазе. Он чувствовал, как желание буквально струится по ее бедрам. И он вновь жадным глотком втянул в себя ее жизненную силу. Его мужское естество еще выше подняло голову. Внутри все ликовало. Ему срочно нужно проникнуть в нее, принять от нее новую силу…

Дверь распахнулась.

Он тотчас припал к ее жизни, ощущая, как та разливается по жилам, наполняет собой все члены его тела. Волна экстаза угрожающе нарастала с каждым мгновением. Он медленно принял сидячее положение. Да, она ему дорога, но теперь уже слишком поздно.

Она стояла перед ним, дрожа, задыхаясь, готовая в этот же миг принять его.

– Подойди ко мне, Клэр.

Она нерешительно сделала шаг вперед. Он заставил себя подняться на ноги. Она бросилась к нему и обхватила руками. Припал ртом к ее губам и резко раздвинул ей ноги. В следующее мгновение он почувствовал, как по ее щекам покатились слезы – слезы благодарности.

– Красавица! – прошептал он, стискивая ее в объятиях. Откинув ей голову, он принялся, грубо и торопливо, напитываться ее жизнью.

О, сколько ее было! Вскоре она уже переполняла его. И волна взорвалась брызгами. Взревев от наслаждения, он вонзился в ее горячую влажную плоть. Клэр зарыдала от восторга. Экстаз нарастал, застилая глаза, и вскоре его тоже душили рыдания.

– Какая ты вкусная!

Она двигалась в ритм его мощному фаллосу и, заливаясь слезами счастья, кончала снова и снова. Боже, как он изголодался по ней, он был прав в своих предвкушениях. Ничто не насыщало его так, как она. Так пусть же их слияние длится целую вечность. Пусть он без конца погружается в нее, пока она, оседлав его мощное копье, корчится в сладостных муках посреди океана неведомого ей ранее блаженства. Понимая, что она охвачена столь же мучительной жаждой, что и он сам, Малкольм яростно дарил ей оргазм за оргазмом, не давая ни пощады, ни мгновения покоя.

Еще.

Да.

Волны экстаза сотрясали их обоих.

И Малкольм ощутил себя триумфатором. Вот оно какое, могущество!

Теперь в нем было больше силы, чем прежде, и ему не нужно было больше ничего брать.

Эта женщина отдала ему все, эта красивая чужестранка, которую он любил. С диким звериным рыком он кончил в последний раз.

Затем рывком выскочил из нее и отвалился в сторону. Дрожа от избытка страсти и силы, он опустился на колени над распростертым на полу телом и мгновенно почувствовал, что она ускользает от него.

Вместе с разумом вернулся и страх.

Ей было больше нечего ему дать.

Он забрал у нее все.

Они бросились в его темницу. Ройс схватил его за руки, отрывая от Клэр. В эти мгновения Малкольм был намного сильнее его, однако позволил дяде оттолкнуть себя в сторону. Он встал у окна, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Страх не отпускал его. Эйдан накрыл бездыханное тело Клэр одеялом. МакНейл опустился подле нее на колени.

Что он наделал! И с кем – с Клэр! Боже, неужели он ее потеряет!

– Она жива?! – глухо спросил он.

– Что ты с ней сделал? – рявкнул в ответ Ройс.

– Она жива?! – в ужасе крикнул Малкольм. МакНейл даже не удостоил его взглядом.

– Жива, едва жива, – бросил он, не поворачивая головы.

Он возложил на Клэр руки, возвращая ее к жизни.

Малкольм моментально почувствовал, как жизнь понемногу возвращается к ней. Ресницы ее дрогнули, и она прошептала его имя.

У Малкольма отлегло от сердца. Она жива! Их взгляды встретились, и, прежде чем вновь смежить длинные ресницы, Клэр улыбнулась ему.

Он едва не убил ее.

Разъяренный зверь вырвался на свободу, его намерения были исполнены злобы и жажды смерти.

Бездушный зверь…

Ройс с силой хлопнул Малкольма по плечу. Мол, давай, посмотри мне в глаза.

– Ну и который из братьев – бесславное отродье Морэя? – бросил ему Ройс.

Малкольм вздрогнул. Впрочем, Ройс имел полное право задать этот вопрос.

Клэр приоткрыла глаза. Было видно, что она с трудом понимает происходящее, тем не менее нашла в себе силы улыбнуться.

Неужели она не понимает, что он сделал? Как он мог сделать такое?

Ей следует бояться его!

Но боялась не она, а он – боялся самого себя.

– Не двигайся! – велел ей МакНейл. – Ты жива, но пока еще очень слаба. Не трать сил понапрасну.

Видимо, на его лице читалось такое отвращение к самому себе, что Клэр негромко сказала:

– Все в порядке, Малкольм. Я жива.

Он ничего не ответил и, развернувшись, молча вышел из комнаты.

Спускаясь вниз, он набросил на плечи рубаху. Образ полураздетой Клэр, лежащей на полу, неподвижной и мертвенно-бледной, казалось, навсегда отпечатался в его памяти. Впрочем, пусть он там навсегда и останется. Он едва не убил ее. Он забрал ее жизнь.

Состояние было отвратительное. На душе было мерзко. Малкольм был противен самому себе. Слыша, как Ройс следует за ним по пятам, он прошел в зал.

Он решил не обращать на дядю внимания. Подойдя к буфету, налил себе из графина вина. Нет, он понимал, вином ему не заглушить раскаяния, не стереть навсегда из памяти вкус жизненной силы Клэр и тот небывалый экстаз, который он испытал от слияния их тел.

Малкольм спиной уловил пристальный взгляд Ройса и, стиснув зубы, медленно обернулся. В эти мгновения он ненавидел себя так, как никогда в своей жизни.

– Смотрю, ты облизываешься, как кот. Малкольм напрягся.

– Не отрицай. Тебе понравился вкус ее смерти. Малкольм попробовал возразить, но не смог.

– Тебе придется вступить в борьбу с самим собой, – продолжил Ройс. – Ты же поклялся защищать Невинных, а не убивать их.

Малкольм отвернулся. Он предал священный обет, он нарушил Кодекс. Он изведал запретное наслаждение, упивался им, не зная раскаяния.

Ройс схватил его за плечо и резко развернул к себе:

– Только попробуй встать на сторону зла, обещаю, я убью тебя!

Мужчины посмотрели друг на друга. Было видно, что Руари не шутит.

– Если это произойдет, я буду ждать той минуты, когда меня лишит жизни твоя рука, – ответил Малкольм. Его слова прозвучали не менее искренне, что и угроза Ройса.

– Нет, ты переборешь это в себе и уничтожишь Морэя! – оборвал его Ройс и, сняв руку с плеча, отошел в сторону. Казалось, он был готов взорваться от злости.

– Я не примкну к силам зла, – пообещал Малкольм, не до конца уверенный, сумеет ли сдержать слово. – Иначе я умру от позора.

– Ты прав. Ты запятнал себя позором, – сказал Ройс и дрожащей рукой налил в хрустальный бокал вина.

Малкольм еще ни разу не видел Руари в таком гневе.

– Тебе легко говорить, – произнес Малкольм. – Во мне проснулся зверь. Против моей собственной воли.

– Как ты думаешь, почему я запер тебя в башне, словно дикого зверя? – спросил Ройс.

Малкольм посмотрел Ройсу в глаза. Ему до конца его дней не забыть, что случилось сегодня в башне.

– Я едва не убил женщину, которую поклялся защищать, Руари.

– Женщину, которую ты поклялся защищать или в которую ты без памяти влюбился? – уточнил Ройс. Лицо его оставалось серьезным и строгим, вопрос прозвучал как обвинение.

Малкольм вздрогнул. Ройс ошибается.

– Я никого не люблю, – заявил он, с минуту помолчав. Терзаемый раскаянием, он гнал от себя предательские воспоминания.

– Ты любишь эту американку. Это было написано на твоем лице. И еще я слышу эту любовь в твоем сердце.

– Черт побери! – взревел Малкольм. Этот наглец смеет читать его мысли! – Она мне просто нравится, только и всего.

– Но ты ведь думаешь о ней день и ночь! – съязвил Ройс и отошел в сторону.

От злости Малкольм был готов все крушить вокруг себя.

– Ты сам на нее заглядываешься! Ройс обернулся как ужаленный.

– Малкольм, одумайся! Ты подверг ее смертельной опасности. Да, сегодня ты не переступил опасной черты. Но что будет в следующий раз?

– Следующего раза не будет! – с жаром выкрикнул Малкольм, чувствуя, как истекает потом. В эти минуты он доверял себе еще меньше, а ведь его долг – защищать Клэр. Ради этой женщины он готов сделать все что угодно – даже пожертвовать собственной жизнью!

– Хотелось бы надеяться! Но ты молод, и кровь у тебя слишком горячая. А Морэй все равно не уймется. Мы оба слышали, что он сказал. Он затащит ее к себе в постель и, сделав ей ребенка, отошлет назад. Или же снова заманит тебя в ловушку, а затем использует эту женщину в качестве приманки, чтобы самому выпить до последней капли ее жизненную силу.

Малкольм закрыл глаза. Тело сотрясала дрожь. Он сам все прекрасно понимал.

Ройс смягчился и, подойдя к Малкольму, сжал его плечо.

– Вам обоим следует держаться как можно дальше друг от друга. Даже если ты выдашь ее замуж за кого-нибудь из своих воинов, тот будет читать ее как книгу, а вместе с ней и тебя. Независимо от того, какое решение ты примешь, Морэй уже избрал ее своим оружием, чтобы расправиться с тобой. Отпусти ее назад, в ее время.

Малкольм инстинктивно понимал, Руари прав, но сердце отказывалось принять эту правду.

– Нет. Наверняка есть способ защитить ее от опасностей.

– Нет такого способа! Особенно когда рядом ты! – выкрикнул Ройс.

– Нет, так придумаю! – упрямо стоял на своем Малкольм.

– Ничего не получится, – хмуро отозвался Ройс. – Да, я действительно был прав. Ты – влюбленный дурак. Твоя любовь погубит ее. Ее же любовь погубит тебя!

Малкольм задыхался от гнева и отчаяния. Он уже не мог без Клэр. Он привык к тому, что она рядом, в его доме и – после недавней ночи – в его постели. Ему нравились их разговоры, он ждал ее слов, ее улыбки. Он же из кожи вон лез, чтобы понравиться ей. И пусть порой ее самонадеянность раздражала его, с этим можно было смириться, потому что – что греха таить – ум у нее был не женский.

Он мог вытерпеть ее оскорбления, ибо знал: Клэр его любит. И пусть она называет его самовлюбленным мачо, в глубине души она думает иначе. Единственное, что по-настоящему задевало его, – это своеволие и упрямство, да и как не задевать, если он сильнее и красивее других мужчин. Но он согласен терпеть любые ее капризы, лишь бы искупить вину за содеянное.

Она нужна ему, как бы странно это ни звучало. Ему стало больно при мысли о том, что придется отправить ее обратно. Каково ему будет без нее?

– Я подумаю, – мрачно пообещал он. – Только не подталкивай меня, не торопи!

– Нечего тут думать! – разъярился Ройс. – Либо ты хочешь однажды утром увидеть ее мертвой, либо хочешь, чтобы она осталась в живых. Выбирай.

Малкольм пристально посмотрел на Ройса. Был ли у него выбор? Разве могла Клэр остаться с ним, если в нем по-прежнему затаился темный зверь, а Морэй знал, как спустить этого зверя с цепи?

Она стала его Мейрид. И, как и в случае с Мейрид, оставалось лишь одно безопасное место, в котором можно было бы ее спрятать, – монастырь.

– Ни один демон не посмеет войти в священное место. Я отправлю ее на Айону, – заявил Малкольм и, давая, наконец, волю гневу, с силой стукнул кулаком по стулу. Резной стул с грохотом упал на пол, подлокотник отломался. Сердце противилось решению разума.

– Там она будет в безопасности, – согласился Ройс. – Но отвезу ее я. Сейчас уже поздно, придется подождать до завтра. Мы отправимся в путь на рассвете.

Малкольм в гневе обернулся.

– Не ты здесь распоряжаешься, Ройс, – угрожающе процедил он. – Кто из нас двоих вассал? Или ты забыл?

– Нет, конечно, но только не тогда, когда ты, как мальчишка, ослеплен похотью, – ответил Ройс и вышел вон.

Тяжело дыша, Малкольм прислонился к другому стулу. Его душил гнев. Да, в монастыре Клэр будет спокойнее и безопаснее. Не зря же мать удалилась в монастырь, более того, пожелала остаться там до конца своих дней. Даже Морэй не осмелится проникнуть в священные пределы. Впрочем, Клэр вряд ли согласится надолго остаться на Айоне. Более того, он был готов поклясться, что она наотрез откажется отправиться туда.

Эта гордячка наверняка закатит скандал. Впрочем, не важно, ведь он ее лэрд, так что выбора у нее нет. Вернее, он просто не оставит ей выбора. С этими мыслями Малкольм выпрямился и со злостью оттолкнул ногой стул. Тот пролетел через весь зал.

В следующую секунду в зал вошел Эйдан:

– Если у тебя чешутся руки, отправляйся-ка лучше в лес и круши там деревья. А мой чудный дом оставь в покое!

Малкольм одарил его колючим взглядом. К несчастью, этот человек – его сводный брат. Прошлой ночью он пытался исцелить его.

– Как там Клэр? Что с ней?

– Спит. Интересно, с чего бы это?

Малкольм напрягся. Лицо Эйдана сохраняло бесстрастное выражение, и было трудно понять, куда он клонит.

– Я не исцелил тебя. Морэй наложил на тебя чары, и я не смог их снять. – Взгляд Эйдана сделался суровым. – Клэр остановила кровотечение собственными руками. Она вдохнула в тебя жизнь. Она молила Древних о том, чтобы они подарили тебе жизнь.

Малкольм уже знал, что услышит дальше.

– А потом ты попытался забрать у нее жизнь, – укоризненно бросил брату Эйдан. – И после этого ты еще считаешь меня дьявольским отродьем?

– Себя я ненавижу еще больше.

– И поделом, – отозвался Эйдан и, помолчав, добавил: – Кстати, Клэр может остаться здесь.

– Я не намерен делить ее с тобой! – взорвался Малкольм. – Она поедет на Айону.

– У меня и в мыслях нет тащить ее к себе в постель, – заверил его Эйдан.

– На рассвете я отвезу ее на Айону, – процедил сквозь зубы Малкольм.

Он не столь наивен, чтобы поверить, что его братец не положит глаз на такую красавицу, как Клэр.

– Только прикоснись к ней, и тебе не жить!

– Ты болван, – отозвался Эйдан и, пройдя мимо Малкольма, поднял с пола стул. – С тебя французское кресло. Стиль Людовика Четырнадцатого.