Текст книги "Темное обольщение"

Клэр внутренне напряглась, однако сердце ее было готово выпрыгнуть из груди от радости и желания.

– Малкольм. – Она прикоснулась к его щеке, и глаза его широко раскрылись. – Я знаю, что ты сердишься на меня. Но как я могла отправиться в аббатство, чтобы маяться там бездельем, зная, что ты здесь, охотишься за Сибиллой и Морэем!

Малкольм резко отстранился от нее:

– Когда ты научишься слушаться меня?

Прежде чем ответить, Клэр для смелости набрала полную грудь воздуха.

– Я никогда не послушаюсь тебя, если в душе не согласна с тобой! Я не женщина Средних веков! Не Гленна и не Изабель. Я никогда не буду такой, как они!

– Ты думаешь, я этого не знаю? Такой, как ты, мне еще ни разу не встречалось!

– Ты действительно хотел бы, чтобы я была слабой, глупой, во всем от тебя зависимой?! – воскликнула Клэр.

Он в упор смотрел на нее.

– Нет, – произнес он наконец с таким видом, будто совершает предательство. Отлично, значит, ей есть на что надеяться.

– Малкольм, почему бы нам не действовать с тобой заодно? Почему бы нам не присесть и не обсудить планы? Найти в конце концов общий язык?

Малкольм заговорил не сразу.

– Ты хочешь, чтобы мы с тобой устроили друг с другом парламент?

– Да, – пошептала она, надеясь в душе, что на этот раз он ее понял. – Малкольм, ты воспитан отдавать распоряжения, словно король. Я же воспитана всегда думать самостоятельно и самостоятельно принимать решения.

Ей показалось, что он задумался над ее словами.

– Я знаю, что ты умеешь идти на уступки. Ты ведь только и делаешь, что пытаешься договориться с другими лэрдами и даже со своими врагами.

– Верно, я это делаю, – согласился он и сложил на груди руки. – Но сейчас у нас идет сражение, Клэр. – Голос его звучал ровно и спокойно. – А в бою я привык к тому, что каждый воин подчиняется мне.

– Я поняла, – с готовностью отозвалась она. – В сражении тоже буду тебя слушаться. Я даже готова слушаться тебя при дворе, при условии, что ты согласишься с тем, что мы с тобой люди разного времени и что ты не имеешь права обращаться со мной так, как обращаешься с другими женщинами. И если ты с этим согласишься, мы с тобой станем чем-то вроде парламента. Не надо больше никаких приказов, Малкольм. Все важные решения мы будем принимать с тобой вместе.

Он окинул ее задумчивым взглядом.

– Знаешь, красавица, у тебя и впрямь есть дар. – Голос его смягчился. – Для женщины ты слишком умна.

Клэр, затаив дыхание, ждала, что за этим последует.

– Что ж, я согласен. Ты даешь свое слово, я даю свое.

Клэр с трудом поверила собственным ушам – они только что сумели преодолеть самую глубокую пропасть из тех, что разделяли их. И хотя она не получила всего, чего хотела, начало было положено.

– Если хочешь, я напишу его кровью, – игриво произнесла она и поняла, что счастлива. Да, впереди их поджидало зло, однако сейчас ей хотелось о нем забыть, пусть даже всего на минуту.

– Ты уже пролила довольно крови в Оу, – произнес он. – Как тебе удалось убедить Эйдана, чтобы он перенес тебя сюда?

Этот его вопрос она решила пропустить мимо ушей. Не тот момент, чтобы пускаться в какие-то объяснения.

– Здесь Изабель, Малкольм. Ее перенес сюда Морэй. Не знаю, что именно, но этот злодей что-то замышляет, – сказала она, чувствуя, как в душу ей закрадывается страх.

– Можно подумать, ты этого не знаешь. Он хочет использовать ее против Эйдана, а заодно насладиться ее смертью.

От его слов Клэр тотчас сделалось не по себе.

– Эйдан хочет отвезти ее назад в Оу, может, даже на Айону, однако королева приказала Изабель, чтобы та прислуживала ей сегодня ночью. Может, это спасет ее от Морэя.

Малкольм смерил ее взглядом, смысл которого Клэр не поняла.

– Королева – женщина похотливая, Клэр. У нее много любовников, но поговаривают, что она обожает и услуги своих придворных дам.

– Королева любит женщин? – не поверила Клэр собственным ушам.

– Нет, но она обожает удовольствия, и в ее постели перебывало много мужчин. Изабель будет прислуживать ей сегодня, и, возможно, это спасет ей жизнь.

Потрясенная до глубины души, Клэр заглянула ему в глаза. Несправедливость средневекового мира открылась ей в этот момент во всей своей неприглядности. Все до одного были здесь бесправны. Никаких свобод не существовало. Жизнь всех и каждого зависела от прихоти властолюбивого тирана. Вскоре зазвонили колокола. Клэр ощутила, как по спине у нее пополз неприятный холодок. Взгляд Малкольма сделался неприязненным и жестким. Клэр резко обернулась – в северную часть галереи входила Сибилла. Она наверняка почувствовала их присутствие, потому что направлялась к ним, одетая в красное бархатное платье с длинными, до самого пола, вышитыми рукавами. Глаза ее злобно блестели.

У Клэр все похолодело внутри. Это исчадие ада покушалось на ее жизнь, теперь же Сибилле явно хотелось большего. Малкольм шагнул вперед и загородил Клэр грудью.

– О, миледи, я надеялся, что наши пути рано или поздно пересекутся.

Сибилла застыла на месте. В ее глазах мелькнула тревога.

– Неужели ты хочешь вступить со мной в борьбу прямо здесь, во дворце? Милорд – любимец короля. Мы не станем выяснять отношения в присутствии его величества. Здесь между нами перемирие.

Клэр незаметно взяла в руку кинжал. Сердце билось с такой силой, что казалось, она вот-вот упадет без чувств. Сохранять здравомыслие было трудно, это давалось ей с великим трудом. Ей не давал покоя один вопрос: что будет, если она ударит Сибиллу кинжалом прямо в сердце? Умрет ли та? Тело ее – это тело женщины. Если из него вытечет вся кровь, то значит ли это, что вместе с кровью его покинет и жизнь?

Сибилла посмотрела на нее, и лицо ее скривилось в злобной ухмылке.

– Смотрю, ты смелая, моя милая. Только попробуй покуситься на мою жизнь, король отрубит тебе голову.

Клэр слышала ее слова, но ей уже было все равно. Если она не уничтожит Сибиллу, та будет приходить за ней снова и снова.

Клэр, не делай этого. По крайней мере, не здесь, когда в зале находится королевская стража. Подожди немного, мы найдем способ, когда вокруг не будет столько народу.

Это говорил Малкольм. Клэр облизнула губы. Ей было безразлично, что на входе в зал застыли два стражника, а в двери поминутно то входили, то выходили придворные.

– Ты сказала, что тебе нельзя меня убивать. – Ладони Клэр сделались влажными от пота. – Теперь мне понятно почему. Я знаю, кому ты нужна живой.

Клэр, не вздумай. Малкольм схватил ее за плечо. Оставь меня!

– Зато никто не запрещал мне убить тебя! – выкрикнула Клэр и замахнулась кинжалом.

– Клэр! – Малкольм перехватил ее запястье, однако Клэр успела почувствовать, как лезвие впилось в мягкую теплую плоть.

Глава 17

На руку Клэр брызнула струя крови. Малкольм оттащил ее прочь от Сибиллы. Клэр поняла, что промахнулась, кинжал не задел сердца, но все же рана была глубокой. Сибилла покачнулась, кровь отхлынула от ее лица, а затем глаза ее налились яростью. Малкольм оттолкнул Клэр к окну, а сам тем временем выдернул из груди Сибиллы кинжал.

– Прикончи ее! – выкрикнула Клэр.

Не успел Малкольм выполнить ее просьбу, как в галерее воцарился хаос. Сибилла оттолкнула его в сторону, судя по всему, надеясь сбежать, однако дорогу ей перегородил какой-то придворный, и она, налетев на него, рухнула на пол. До Клэр донеслись шаги, крики, громкие голоса. Неожиданно к ним пробился Ройс и схватил Малкольма за руку. И в эту минуту, когда до Клэр постепенно дошло, что она наделала и каковы могут быть последствия, кто-то схватил ее сзади. Она попыталась освободиться, и голос Эйдана прошипел ей на ухо:

– Дура!

Клэр тотчас застыла на месте – вот, значит, кто схватил ее.

Задыхаясь от волнения, Клэр увидела, как Малкольм и Ройс переглянулись и Малкольм выронил из рук окровавленный кинжал. В следующее мгновение, растолкав в сторону зевак, рядом с ними выросли два королевских стражника. И в этот момент Клэр поняла, какую непростительную ошибку она совершила.

– Отпусти меня! – бросила она Эйдану, не зная, чего ей теперь ждать.

Она была почти уверена, что никто не осмелился бы ударить ножом королевского гостя, даже если сам гость не кто иной, как демон. Она поймала на себе взгляд Малкольма. Тот был вне себя от ярости. Клэр будто наяву услышала, как он произнес: Ты ведь дала мне слово.

– Извини, – прошептала она. Эйдан дернул ее за рукав. Больше ничего не говори.

– Что произошло? – потребовал ответа стражник, как только в галерею шагнул королевский слуга – тот самый, что только что проводил их в зал.

– Леди Сибиллу кто-то ударил кинжалом, – отозвался чей-то голос.

Клэр трясло. Однако не успела она признаться в содеянном преступлении, как сквозь толпу с каменным лицом к ним приблизился Блэквуд. Бросив один взгляд на Сибиллу, граф побледнел, и этот взгляд был для Клэр красноречивей всех слов. Блэквуд отнюдь не питал к своей сестре ненависти. Наоборот, он склонился к ней и взял на руки. Сибилла негромко вскрикнула. Она была бледна, из раны густо сочилась кровь, на губах блестела слюна. Корсет ее алого платья почти насквозь пропитался кровью. Сибилла окинула Клэр злобным взглядом. Будь у нее возможность, подумала Клэр, поймав на себе этот полный ненависти взгляд, Сибилла точно прикончила бы ее на месте.

– Я позабочусь о ней, – произнес Блэквуд, поднимая сестру на руки.

Клэр едва не крикнула, чтобы он прикончил ее, хотя умом и понимала, что вместо этого брат позаботится, чтобы сестре была оказана медицинская помощь. Сибилла тем временем уже лишилась чувств. Блэквуд зашагал прочь. Малкольм подобрал кинжал и посмотрел на слугу.

– Вот оружие, которым едва не была убита леди Сибилла, – мрачно произнес он. – Я признаюсь в содеянном преступлении.

– Взять его! – приказал слуга.

Клэр в ужасе вскрикнула. Боже, неужели он возьмет ее преступление на себя? Она попыталась было возразить, но Эйдан еще крепче, до боли, сжал ей руку.

– Молчи, – прошипел он ей на ухо.

Тем временем гвардейцы уже схватили Малкольма.

– Мой племянник солгал, – спокойно произнес Ройс. – Я уже давно мечтал о том, как в один прекрасный день отправлю леди Сибиллу на тот свет. Он взял вину на себя лишь затем, чтобы выгородить меня. Это я ее ранил.

Услышав эти слова, Клэр ахнула. Ее колени сделались ватными, и она едва не упала. Поступок Ройса поразил ее своим бескорыстием, хотя, если быть до конца откровенной, она молилась в душе, чтобы арестовали именно старого горца, а не Малкольма.

Малкольм повернулся к Ройсу и одарил его колючим взглядом.

– Это он пытается меня выгородить. Сибилла уже давно объявила мне войну. Так что это кровавое происшествие – моих рук дело.

Все, кто стоял рядом, словно по команде заговорили. Еще бы, не каждый день ведь можно стать свидетелем столь кровавой драмы!

– Неправда! Это я ударила ее! – крикнула Клэр.

Увы, в суматохе никто ее не услышал – окружающим было не до нее. Эйдан вновь дернул ее за рукав и в буквальном смысле поволок прочь.

– Отпусти! – со злостью бросила ему Клэр.

– Схватить обоих, – распорядился тем временем слуга. – Король разберется, кто из них лжет, а кто говорит правду.

Клэр отказывалась верить своим ушам.

– Это я ударила ее ножом! – крикнула она снова, на сей раз громче, и, обернувшись через плечо, увидела, как королевские стражники уводят Малкольма.

Ее отчаянного крика так никто и не услышал. Малкольм же бесповоротно решил взять на себя ее вину.

Прости меня!

Не переживай. Со мной все будет в порядке.

Но что они сделают с тобой?

Малкольм не ответил. Стражники тем временем забрали у него меч и кинжал. Эйдан потащил ее к выходу. Вскоре Клэр оказалась во дворе замка. Ей было так плохо, что ее едва не вырвало. Она утратила контроль над собой, и вот теперь Малкольм, возможно, заплатит за ее горячность тройную цену.

Наконец Эйдан отпустил ее.

– Что они с ним сделают? – в отчаянии выкрикнула Клэр.

– Ты всегда поступаешь необдуманно? – укоризненно спросил Эйдан. – Ты едва на глазах у всех не убила придворную даму!

Чувствуя, как ее в свои леденящие объятия спешит заключить страх, Клэр обхватила себя руками. Только что она пыталась прикончить Сибиллу, и вот теперь ей самой страшно, что она может умереть.

Эйдан наверняка подслушивал ее мысли, потому что вслух произнес:

– Блэквуд ее исцелит.

Эти его слова пронзили Клэр подобно кинжалу.

– Значит, Сибилла останется жить и вновь будет творить свои черные дела?

Эйдан нахмурился.

– Ты забываешь о том, что Сибилла такой же человек, как и ты, Клэр. Блэквуд отвезет ее на Айону, и там из нее изгонят демона.

Озлобленности Клэр как не бывало.

– Понятно. Он изгонит из нее демона.

– Она его сестра. И заслуживает того, чтобы жить. Он же имеет полное право попытаться освободить ее душу от темных сил.

Клэр пристально посмотрела на Эйдана. Наконец-то к ней вернулась способность ясно и трезво мыслить. Она только что желала Сибилле смерти. Она позволила этому желанию овладеть собой целиком, забыв про то, что Сибилла тоже человек. И когда-то была обычной женщиной, как и она сама. При этой мысли Клэр тотчас устыдилась своего поступка, и ее с новой силой начала бить дрожь.

– А если экзорцизм не поможет?

– В таком случае Блэквуд ее убьет, – холодно ответил Эйдан.

Клэр в ужасе вскрикнула. Боже, все вокруг выходило из-под контроля. Она больше не могла – или не хотела – размышлять о том, какая судьба ждет Сибиллу.

– Я должна вернуться в зал и рассказать правду, – заявила она. – Я не хочу, чтобы Малкольм понес наказание за преступление, которого не совершал. Или даже Ройс, если на то пошло!

– Это его долг как мужчины по отношению к женщине, – хмуро возразил ей Эйдан. – В любом случае сожалеть о чем-то уже поздно.

– При желании они могут совершить прыжок сквозь время, – неожиданно произнесла Клэр. – Если им будет грозить опасность, это поможет им спастись!

– Если они совершат прыжок, то тем самым поставят себя вне закона и никогда не смогут вернуться в это время.

И тут в голову Клэр пришла другая мысль.

– Тогда давай мы с тобой вернемся назад в Оу, до того, как Малкольм покинул замок. Ведь теперь нам известно, что произошло, и мы сможем уговорить его, чтобы он оставил Сибиллу в покое.

Но Эйдан отрицательно покачал головой:

– Так тоже нельзя. Магистр не может вернуться в прошлое и изменить его по своей прихоти.

– Ах вот оно что! Теперь ты, оказывается, играешь по правилам! – раздраженно воскликнула Клэр.

В ответ Эйдан пристально посмотрел на нее.

– Никакой Бог не допустит, чтобы кто-то своевольно нарушал Кодекс.

У Клэр не нашлось, что ему возразить.

– И что теперь нам делать?

– Я сделаю то, что должен сделать, Клэр. Тебе же ничего делать не надо. Сейчас ты под моей опекой – до тех пор, пока Малкольма не освободят. Более того, сейчас я увезу тебя подальше от двора, потому что здесь тебе больше делать нечего.

– Но ведь здесь Малкольм! Он в темнице, и его ждет кара за преступление, которое совершила я. Без него я отсюда не сделаю ни шагу! – упрямо возразила Клэр, и не покривила душой.

Эйдан смерил ее пристальным взглядом.

– Пойми, Эйдан, мне ничего другого не остается. – Клэр решила прибегнуть к маленьким женским хитростям, а именно расплакаться. Правда, слезы эти были совершенно искренние, потому что она не на шутку опасалась за жизнь Малкольма. – Я люблю его и не оставлю в беде. Как и он не оставил меня.

Услышав такие слова, Эйдан смягчился.

– Можешь не объяснять, сам вижу, что ты глубоко его любишь. Но я не думаю, что в темнице его продержат долго. За твой поступок он заплатит высокую цену – деньгами и землями. Что ж, ты меня уговорила. До тех пор, пока его не выпустят, мы попытаемся найти для себя крышу над головой, – произнес Эйдан, но тотчас серьезно добавил: – Только не пытайся ничего предпринять. Иначе будет еще хуже.

– Я согласна, – кивнула Клэр.

– И чтобы во всем слушалась меня, – подвел итог Эйдан.

И хотя Клэр плохо понимала, что он хочет этим сказать, она кивнула вновь:

– Хорошо.

И в этот момент она увидела Морэя – тот смотрел в их сторону, стоя на лестнице, что вела в главный зал. Разделяй и властвуй, подумала про себя Клэр, чувствуя, как внутри ее ужас вновь затянул свой тугой узел.

Малкольм напрягся. Клэр искала его, она полна отчаяния и страха. Он внутренним зрением видел, как она бежит по коридорам дворца, не зная, куда те приведут ее, и ему тотчас стало за нее страшно. Не может быть, чтобы она искала его, ведь он королевский пленник. Ей небезопасно отправляться на его поиски. Ей вообще небезопасно оставаться сейчас во дворце.

Малкольм, где ты?

Он лежал на тонкой подстилке на каменном полу темницы. Услышав ее голос, он тотчас сел.

Клэр, сюда нельзя. Иди туда, откуда пришла.

Но она не ответила ему, и он понял, что она его не услышала. А не услышала потому, что ей было страшно за него. Вскоре до него донесся ее новый зов.

Малкольм, помоги мне тебя найти!

Здесь стража. Возвращайся в свою комнату, – приказал он ей, хотя точно знал, что она его ослушается, ибо не слушалась никогда, и ему сделалось за нее страшно. Он ощущал всю силу ее отчаяния, мысленным взором видел, что она заблудилась в лабиринте коридоров дворца. Однако ее присутствие он продолжал чувствовать. Причем все ближе и ближе. А затем до него донесся ее крик, и он увидел, что она стоит в темном зале. Лицом к лицу с Морэем.

В предвкушении того, что сейчас последует, демон расплылся в омерзительной улыбке.

Нет!

Клэр побежала. Малкольм мысленно нашептывал ей: быстрее, быстрее.

Клэр вскрикнула вновь, причем так громко, что ее крик наверняка был слышен по ту сторону двери темницы, как, впрочем, и хохот Морэя. Вне себя от ярости, Малкольм принялся молотить кулаками в двери темницы. Нет, он должен как-то помочь ей спастись от Морэя. Он понимал, силы Клэр на исходе. Она рыдала на бегу, но ноги постепенно переставали слушаться ее. Тогда он схватился за ручку двери и попытался сорвать ее с петель. Однако прежде, чем он успел это сделать, дверь распахнулась, и на пороге выросла Клэр. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым.

Клэр вскрикнула от радости, довольная, что видит его живым. Бросившись ему на шею, она прижалась к нему. Малкольм сжал ее в объятиях, не зная, сумеет ли потом ее отпустить, и благодарил Древних за то, что те сохранили ей жизнь. А еще через несколько мгновений его забота сменилась желанием. Его охватил жар, причем огнем были охвачены не только чресла, но и грудь. Клэр улыбнулась ему, и в ее зеленых глазах блеснули слезы.

– Тебе не следовало приходить ко мне, – произнес он, заглядывая ей в глаза. Он был не в силах дождаться того мгновения, когда сможет поцеловать ее, и каждая клеточка его тела буквально клокотала огнем. Боже, он возьмет эту женщину прямо сейчас, он не может удержаться от этого.

Он нашел ее рот, сначала нежно, потому что знал, что она любит медленное, упоительное начало. Но все же он был мужчиной и потому, не в силах больше терпеть пожиравший его огонь, прижал Клэр к стене и раздвинул ей ноги. Он больше не мог ждать. Толкнув ее вниз, на свое убогое тюремное ложе, подмял ее под себя.

Ее одежда куда-то исчезла, как, впрочем, и его собственная. Поцелуй его сделался глубже и настойчивее, и, хотя терпение было подобно пытке, он медленно вошел в нее. По телу его тотчас пробежала судорога. Он отчаянно пытался совладать с собой. Боже, как упоительна была ее влажная горячая плоть! Клэр вскрикнула от удовольствия, вскрикнул и он. Еще мгновение, и он достигнет высшей точки, достигнет одновременно с ней. Он приподнял ей голову, чтобы улыбнуться ей, и на мгновение оторвал губы от ее губ.

Я люблю тебя, красавица.

Ее глаза были широко раскрыты. В следующее мгновение она зарылась лицом ему в шею, а с губ ее сорвался крик – она достигла своего пика. А вслед за ней пика наслаждения достиг и он. Но уже в следующий миг оба услышали, как о каменную стену грохнула дверь. Малкольм тотчас встрепенулся и понял: Клэр, ее ласки – все это ему только пригрезилось. Но каким реальным казался ему этот сон, он был готов поклясться, что всего лишь мгновение назад он сжимал в своих объятиях Клэр. Сейчас же он лежал на циновке лицом вниз, а поскольку в темнице он был не один, а делил свое заточение с Ройсом, то тотчас попытался придать себе спокойный вид, что, однако, далось ему с немалым трудом.

– Поднимайся!

Малкольм понял, что эта команда обращена не к нему. Всего несколько мгновений назад он лежал, завернувшись в плащ, но тотчас сбросил его с себя и сел. Похоже, приказ был обращен к Ройсу – это его два стража выбрали в качестве первой жертвы. Малкольмом овладела тревога.

Его дядя встал и выпрямился посреди темницы во весь свой гигантский рост. Руки его были связаны. Нарочито медленно и осторожно Малкольм тоже поднялся на ноги. В круглых стенах башни было четыре прорези, сквозь которые ему была видна луна и усыпанное звездами ночное небо.

По всей видимости, сейчас полночь. Пленников казнили среди бела дня, при всем честном народе, для того, чтобы никто не усомнился в королевской правоте и справедливости. Значит, Ройса ведут не на казнь. При этой мысли у Малкольма отлегло от души, правда ненамного.

Лицо Ройса, словно высеченное из камня, ничего не выражало. Зато внутренне старый горец явно был напряжен. Не к добру, подумал Малкольм и на мгновение растерялся, ощутив исходившую от Ройса похоть.

– Ты пойдешь с нами, – бросил Ройсу стражник.

– Куда вы его ведете? – Малкольм потребовал у них ответа тоном лэрда, который не привык ждать, когда его подданные соизволят открыть рот.

– Не твое дело, – огрызнулся второй стражник.

Малкольм без труда проник в его мысли. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что Ройса в свои личные апартаменты вызвала – ну кто бы мог подумать! – сама королева Жанна! Думая, что ошибается, Малкольм вопросительно посмотрел на дядю.

Нет, он не настолько наивен. Ни для кого – за исключением разве что короля – не секрет, что сексуальные аппетиты ее величества непомерны, а чтобы их удовлетворить, последней требуются все новые и новые любовники. Так что существовала одна-единственная причина, почему, да еще в такой час, королеве потребовался Ройс. Но с другой стороны, что-то он не припомнит, чтобы королева когда-либо проявляла к Ройсу даже самый малый интерес.

Заглянув в мысли к дяде, он увидел, как Ройс и королева слились в постели в жарких объятиях. Более того, он ощутил его веселость, безразличие и похоть.

Это не впервые. Боже, о чем думает Ройс. Или он сошел с ума? Ведь это может стоить ему головы. В ответ на его немой вопрос Ройс посмотрел ему в глаза и прошептал:

– Как можно отказать королеве?

Малкольм пришел в ужас. Нет, конечно, Ройс прав, но если королю станет об этом известно, расплатой за эти сомнительные удовольствия станет его собственная жизнь.

– Мне все равно, Малкольм, – произнес Ройс и постарел буквально на глазах. В это мгновение ему можно было дать все восемьсот пятьдесят лет, если не больше. – Я не боюсь смерти.

С этими словами он раскрыл Малкольму все свои мысли, и тот увидел страшную бездну – бездну одиночества и усталости. Боже, ему и в голову не могло прийти, что Руари устал и тяготится жизнью.

Еще мгновение, и Ройс вышел за дверь, даже не обернувшись в его сторону.

Малкольм был где-то рядом. Клэр ощущала его присутствие. Увы, дворец представлял собой настоящий лабиринт темных коридоров, скудно освещаемых факелами. За каждым окном, мимо которых она проходила, светила луна, более яркая и полная, чем накануне.

– Малкольм, где ты? – выкрикнула она в отчаянии.

Увы, ответа не последовало. Значит, она должна его отыскать, должна убедиться, что с ним все в порядке. Тяжело дыша, Клэр остановилась, прижавшись спиной к стене на верхней галерее. Похоже, кроме нее, тут никого больше не было. Было уже поздно, и полночные гуляки собрались внизу, в зале, где для них был накрыт обильный ужин. Малкольм, помоги мне тебя найти. И вновь никакого ответа. От ужаса и отчаяния Клэр дрожала всем телом. Она бросилась вперед. Коридор казался ей бесконечным. Чем дальше она бежала, тем сильнее удлинялись тени, тем темнее становилось вокруг. А затем она ощутила его присутствие – где-то совсем рядом. Неожиданно перед ней выросла дверь. В надежде, что еще мгновение, и она увидит его, Клэр схватилась за ручку и распахнула дверь.

Перед ней с омерзительной ухмылкой на лице стоял Морэй. В темноте поблескивали зубы, светились красными угольями глаза. Клэр вскрикнула и, захлопнув в ужасе дверь, со всех ног бросилась назад по коридору, опасаясь, что Морэй бросится за ней вдогонку. Она обогнула угол и выбежала в новый, темный и бесконечный, коридор. Присутствие Малкольма ощущалось все сильнее и сильнее. Увидев впереди дверь, она рывком открыла ее. Ее снова встретила ухмылка Морэя.

Клэр развернулась и, в ужасе захлопнув дверь, рыдая на бегу, вновь устремилась по коридору прочь от проклятого места, правда, ноги ее не слушались. Она продолжала бежать, сама не зная куда. Морэй, казалось, вот-вот догонит и схватит ее. Боже, пусть это будет просто сон! Наконец она добежала до другой черной двери. Все, дальше пути нет. Ей на плечо легла чья-то рука… Морэй.

Клэр ухватилась за ручку двери, не зная, что ждет ее дальше. «Не открывай», – мысленно приказала она себе, но, с другой стороны, ей нужно найти Малкольма. Она распахнула дверь и… Перед ней возник Малкольм. Глаза его сверкали расплавленным серебром.

У нее из горла вырвался крик облегчения. Она бросилась к нему и обхватила руками, прижимая к себе. Он тоже заключил ее в объятия. Его тело было крепким и надежным, словно щит. Затем она попыталась предупредить его, что Морэй преследует ее по пятам, что им обоим грозит опасность.

– Ты зря пришла сюда, – произнес он, приподнимая ей подбородок.

Клэр почувствовала, что он возбужден. Нет, это безумие, подумала она, чувствуя, как на нее накатила волна желания. Он еще крепче сжал в ее объятиях, а его губы прильнули к ее губам, – и она не смогла сказать, что Морэй преследует ее по пятам и готовит западню для них обоих.

Малкольм подтолкнул ее, но не на каменный пол, а в мягкую постель, в которой она и уснула.

Ее одежда куда-то исчезла, как, впрочем, и его. Его мускулистое тело накрыло ее, его сильное бедро раздвинуло ей ноги. Пальцы Клэр как безумные бегали по его мускулистой спине, наслаждаясь ощущением его горячей гладкой кожи. Даже если это сон, пусть он длится вечно. Поцелуй сделался еще более жадным, а сам он вошел в нее по самую рукоять своего раскаленного «меча». Клэр застонала от наслаждения. Застонал и Малкольм.

Нет, не может быть, что это сон, промелькнуло у нее в голове. Все было как наяву. Ритм его движений становился все быстрей и быстрей, и ее тело одна за другой обдали волны наслаждения. Затем она вся напряглась, а в следующее мгновение по ее телу пробежала сладостная судорога. Малкольм еще глубже погрузился в нее, как это он обычно делал, и она ощутила, что и он вот-вот достигнет высшей точки. А еще она скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается ей.

Оторвавшись на мгновение от ее губ, он поднял голову, и она увидела, что глаза его светятся любовью. Одарив ее улыбкой, он вновь на всю глубину погрузился в нее. Я люблю тебя, красавица.

Клэр отказывалась верить собственным ушам. Он сказал, что любит ее, или ей только послышалось? Она содрогнулась, чувствуя, как ее накрыло волной экстаза. Малкольм издал сдавленный стон. Она еще крепче сжала его в объятиях, а его слова эхом отдавались в ее сердце. Ее охватила радость. Она открыла глаза и принялась говорить ему, как она его любит – любит больше, чем он способен себе это представить. Увы, это ее признание услышали лишь темные тени. Она была одна в своей постели.

Жадно хватая ртом воздух, она села. Тело ее покрывала испарина, простыни были влажными. Значит, это был сон, самый яркий, подобный яви сон, каких она ни разу не видела. Ощущение было такое, будто она действительно только что занималась любовью. Задыхаясь, Клэр откинулась на подушки. Ей позволили воспользоваться комнатой, предназначенной для Малкольма. Постепенно глаза ее начали привыкать к темноте, а возбуждение мало-помалу стихло.

Зато вернулся страх – страх за Малкольма. Ей до сих пор не было известно, куда его увели и какая судьба его ждет. Эйдан поклялся ей, что все выяснит. В очаге горел огонь. Клэр перевела взгляд на очаг и вскрикнула. В дальнем углу комнаты сидел мужчина. На какой-то миг Клэр застыла как статуя, полагая, что перед ней Морэй. Схватив край мехового покрывала, она натянула его под самый подбородок.

– Это я, – произнес Эйдан.

Клэр отказывалась верить собственным глазам. Боже, что он делает в ее комнате? Эйдан сидел в нескольких шагах от ее кровати – причем тогда, когда она видела оргастический сон. Оставалось лишь надеяться, что все эти стоны и всхлипы были ему неслышны.

– Какого черта ты здесь забыл?

Эйдан поднялся и шагнул на свет. Стоило ему встать, как туника на нем колыхнулась, и Клэр увидела, что он возбужден.

– Я наблюдал за тобой, – хрипло добавил он. Клэр едва нашлась, что на это сказать.

– Ты подонок!

Эйдан напрягся, словно его ударили.

– Ты стонала от удовольствия. Я был за дверью, в коридоре, и подумал, что тебя поимел демон, может, даже сам Морэй!

Его слова ее не успокоили. А еще она почувствовала, что заливается краской.

– Мне приснился сон, – сказала она. – Про Малкольма.

– Понятно, – ответил Эйдан и повернулся к ней спиной.

Ей не понравилось, как он произнес это одно-единственное слово, и в душу ей закралось ужасное подозрение. Схватив меховое покрывало, она выпрыгнула из постели.

– Прошу тебя, скажи, что ты не подслушивал мои мысли!

Но Эйдан ничего ей не ответил, а лишь молча направился к двери.

– Скажи, Эйдан, ты способен читать мысли? – суровым тоном потребовала ответа Клэр.

– Увидимся утром, – произнес он, берясь за ручку двери.

Тогда она схватила кувшин с водой и что было сил швырнула в него, попав ему между лопаток. Эйдан обернулся.

– Как ты смеешь шпионить за мной и Малкольмом!

– Я пришел сюда, чтобы защитить тебя, – бросил он в ответ.

Пламя очага осветило половину его лица, и Клэр увидела, что он покраснел.

– Ты подслушивал мои мысли! Заглядывал в мои сны! Может, ты даже подсматривал за нами, когда мы с Малкольмом были вместе в постели! – При мысли об этом Клэр пришла в ужас. – Признавайся, что ты видел?

Лицо Эйдана приняло каменное выражение.

– Клэр, это был лишь сон. Повторяю, всего лишь сон.

– Но ты его видел! – вскричала она. – Ты подглядывал, как мы с Малкольмом занимаемся любовью!

От нее не скрылось, что краска залила его лицо еще сильнее.

– Я не смог удержаться, – наконец негромко выдавил он. – А разве ты сама не подглядывала за мной и Изабель?