Текст книги "Темное обольщение"

Клэр смерила его взглядом, чувствуя, как ее охватывает ярость.

– Я зашла в вашу спальню по чистой случайности! И тотчас из нее вышла.

– Я мужчина, а ты женщина. Как можно пройти мимо такого сна?

– Убирайся отсюда! – крикнула Клэр.

– Тебе должно быть приятно, что ты мне нравишься. Я не стал вторгаться в твой сон, чтобы занять в нем место моего брата, хотя, признаюсь честно, это далось мне с большим трудом, – ответил Эйдан и вышел из комнаты.

Клэр в шоке выронила край мехового одеяла. Обнаженная, она стояла посреди комнаты, дрожа всем телом, отказываясь верить, что все это происходит с ней. Боже, какая наглость! Если он живет в Средних веках и у него лишь секс на уме – это не снимает с него вины! Клэр вновь схватила одеяло. Затем, закрутившись в него, бросилась к двери и рывком открыла ее.

– У тебя нет никакой совести! – бросила она Эйдану вслед, но его в коридоре уже не было. Клэр со злостью захлопнула дверь.

Глава 18

По прикидкам Ройса, было час ночи. Сопровождаемый двумя вооруженными стражниками, он вошел в королевскую опочивальню, где на него тотчас уставились две придворные дамы. Ройс залился краской смущения. Он был зол и из-за этого еще больше возбудился. Нет, он был не против поиметь красивую женщину, однако презирал себя, что нарушает обет верности собственному королю. Тем не менее примерно полтора года назад он не сумел перехитрить Жанну Бофор, ибо та была умна, и ему выпала одновременно приятная и неприятная честь ублажать ее в постели до тех пор, пока она первая не запросила пощады. Так что он ничуть не сомневался, зачем понадобился ей на этот раз.

Придворные дамы зашептались между собой и захихикали, разглядывая его топорщившуюся тунику. Иногда королева предпочитала единственному любовнику целую оргию, правда, Ройс точно знал, что сегодня никакой оргии не будет. Он улыбнулся придворным дамам, однако улыбка его была такой же каменной, как и известная часть его тела. Но одна вещь раздражала – его вызвали к королеве, как будто он ее раб и обязан безропотно ублажать ее.

Их связь началась спустя полгода после коронации. Блудливый интерес королевы к его персоне возник в тот самый день, когда он прибыл в королевский дворец засвидетельствовать их величествам свою дворянскую верность. Тогда еще не ходило никаких слухов о ее ненасытных аппетитах. Помнится, он тогда преклонил колено и произнес слова обета верности. К его великому удивлению, королева и впрямь оказалась столь же прекрасна, какой ее описывали в своих стихах поэты, и он рискнул заглянуть в ее мысли. И тотчас пришел в ужас, узнав, что мысленно она видит себя в одной постели с ним, вытворяя такие штучки, что даже ему, мужчине, сделалось слегка неловко.

Разумеется, он тоже возбудился. Его так и подмывало броситься на нее и овладеть ею, но это было бы непозволительной глупостью. Тогда, сразу после коронации, он опрометью бросился из дворца, но шесть месяцев спустя был вынужден вернуться ко двору по делам Братства. В тот раз отказать королеве он уже не мог. Тем более что она ждала его. Как выяснилось, это ее стараниями Братство отправило его по делам во дворец. Впрочем, бессмысленно отрицать, что он с немалым удовольствием провел время в ее постели. Увы, он должен был вернуться в Кэррик, и королева пребывала в дурном настроении. С тех пор она дважды присылала за ним своих посыльных.

Первый раз она попросила его прибыть ко двору. Во второй – приказала. Дважды он пытался учтиво объяснить ей, что дела графства мешают ему тотчас прибыть ко двору. Тогда не было смысла продолжать с ней связь, впрочем, не было смысла и сейчас. Но она была королева, и ей не ответишь отказом. Ладно, пусть попользуется им, если ей так хочется, зато взамен он попользуется ею.

Ройс вошел в ее опочивальню и закрыл за собой дверь. Оба стражника остались стоять снаружи. Опочивальня была просторная и освещалась факелами, свечами и пламенем очага. Королева стояла лицом к огню, к нему спиной. На ней была длинная, золотисто-желтая, под цвет ее волос, рубашка. Сами волосы, распущенные по плечам, ниспадали ниже пояса. Рубашка была прозрачной. Ройс бросил взгляд на ее пышные ягодицы, и его член затвердел еще больше. Королева стояла не шелохнувшись.

– Как ты смел отказать нам?

Ройс заглянул ей в мысли. Истекая соками, она сжала его бедрами, крича и всхлипывая от удовольствия. Он подошел к ней сзади и, подняв вверх связанные руки, опустил их на нее так, что она оказалась замкнута в его объятиях, после чего прижался к ней сзади членом. Королева вздрогнула.

– Я знаю, ты скучала обо мне, – прошептал он ей на ухо. Неизвестно, чего в его голосе было больше – похоти или злости. – Признайся, что это так.

– Ты посмел ослушаться меня, – процедила она сквозь зубы. – И теперь твоя жизнь висит на волоске.

– Неужели? – рассмеялся он. – Мне все равно, Жанна, отрубишь ты мне голову или нет. Мне все равно, отрубит ли ее король.

С этими словами он еще ниже опустил связанные руки и потер веревкой о холмик внизу ее живота.

Королева негромко вскрикнула и еще теснее прижалась к нему.

– Как ты смеешь!

– Ты пригласила меня к себе для разговора? – прошептал он ей на ухо, играя губами с мочкой ее уха, а заодно увлекая прочь от очага.

– Ты сам знаешь, чего я хочу, – хрипло выдавила она из себя. В ее голосе слышалось раздражение. – Если только ты вновь откажешь мне…

Ройс подтолкнул ее к стене и мускулистым бедром грубо раздвинул ей ноги.

– Я не твоя собственность, Жанна. Не заблуждайся по этому поводу. Я дарю свою благосклонность лишь тогда, когда мне самому этого хочется. Тебе повезло, сегодня я в соответствующем настроении.

Королева была не в силах унять дрожь.

– Поторопись, Руари!

Ройс осклабился и потерся о ее ягодицы.

– Развяжи веревки!

Она тотчас выполнила его просьбу. Как только его руки были свободны, он задрал подол ее рубашки и просунул руку ей между ног. Королева всхлипнула, а его ладонь сделалась влажной от ее соков.

– Я хотя и хочу тебя сегодня, все равно требую взаимной услуги за ту, что оказываю тебе.

– Что именно? – воскликнула она, охваченная гневом и похотью одновременно.

Бедром Ройс приподнял ей одну ногу и прижался членом к ее горячей, распухшей от желания плоти.

– Ты хочешь, чтобы я в тебя вошел? Тогда освободи Малкольма. Освободи его прямо сейчас.

Королева задрожала от ярости.

– Я ни с кем не торгуюсь!

– Неужели? – усмехнулся Ройс и вошел в нее всего на один дюйм.

Королева вновь всхлипнула и поерзала, в надежде, что он войдет в нее глубже, однако Ройс отступил на шаг назад. Но ей хватило и одного мгновения – прижатая к стене, Жанна Бофор была уже на грани оргазма. Резко развернувшись, она залепила ему пощечину. Ройс лишь с улыбкой покачал головой и снял с себя тунику. Подавив рвавшиеся из груди рыдания, королева впилась в него взглядом.

– Как ты смеешь торговаться со мной? В ответ он игриво погладил свой член.

– Прикажи стражникам, чтобы они выпустили его! Королева не спускала глаз с его руки.

– Он – пленник короля.

Ройс пронзил ее взглядом.

– Ты разве не хочешь провести со мной в постели целую ночь? Или ты забыла, что мне неведома усталость? Разве ты не хочешь прикоснуться к нему языком?

По щекам королевы катились слезы.

– Ты можешь дорого за это заплатить, Руари. Ее угрозу Ройс пропустил мимо ушей.

– Я хочу доставить тебе наслаждение, Жанна, причем не один раз, а сто. – При этих его словах королева всхлипнула, и Ройс знал, что она кончит, как только он до нее дотронется. – Однако это не отменяет моего долга по отношению к племяннику. Мы оба с тобой знаем, что при желании ты можешь повлиять на мужа. Распорядись, чтобы Малкольма выпустили.

Королевой владело такое возбуждение, что даже дыхание давалось ей с трудом. Поэтому ответила она не сразу.

– Насколько мне известно, ты не слишком держишься за жизнь. Хочу предупредить заранее. Мне ничего не стоит выпустить его сегодня и вновь бросить в темницу завтра.

– Согласен. Я стар и устал от жизни. И если мне суждено умереть от твоей руки или руки короля, то так тому и быть, – произнес он, подталкивая ее к принятию решения. Он был готов войти в нее, но не для того, чтобы ублажить ее, а порадовать себя.

Она поняла его намек с полуслова. Глаза ее расширились.

Лицо Ройса сделалось каменным. Если он будет вынужден рассказать королю о неверности супруги, что ж, пусть так и будет. И даже если он сам при этом лишится головы, но и она никогда не вернет себе былую власть.

– Не будь ты таким непревзойденным любовником, – прошипела Жанна, – я бы придушила тебя собственными руками.

– Я хочу трахнуть тебя, женщина. Так что лучше поторопись.

Королева повернулась к двери и слегка ее приоткрыла:

– Выпустите Малкольма из Данроха. Он свободен и может покинуть двор уже сегодня ночью.

Довольный собой, Ройс расплылся в улыбке. Он шагнул к королеве, пока та, стоя к нему спиной, закрывала дверь, и, продев руку ей между ног, приподнял. Она тотчас вздрогнула и замерла в ожидании того, что будет дальше. Его собственное возбуждение достигло новой отметки.

– Кто из нас хозяин и кто раб? – спросил он, не в силах больше сдерживать животную похоть. Одним мощным движением он вошел в нее. Одно мгновение – и королева уже рыдала и корчилась в экстазе.

Клэр не могла сомкнуть глаз. Луна взошла высоко на ночном небе, и Клэр смотрела на нее в окно. Ей только что приснилось, что она в глухую полночь одна пыталась найти Малкольма. С другой стороны, ей было известно, что к его темнице приставлена стража и ей ни за что не уломать охранников, чтобы те впустили ее к нему. А еще где-то рядом затаился Морэй.

Ей меньше всего хотелось наткнуться на него где-нибудь в темном закоулке дворцовых коридоров. Клэр оторвала взгляд от луны и посмотрела на огонь в очаге. Боже, что ждет Малкольма и его дядю? Обвинят ли их в покушении на жизнь Сибиллы? Кстати, что с ней? Осталась ли она жива? И как теперь они собираются свести счеты с Морэем? Неожиданно Клэр ощутила присутствие Малкольма.

В растерянности она посмотрела на дверь – нет, та закрыта. Но уже в следующее мгновение дверь распахнулась, и в комнату шагнул Малкольм. Клэр вскрикнула и бросилась в его объятия. Он крепко прижал ее к себе.

– Это сон? – спросила Клэр дрогнувшим голосом, ощущая телом его возбуждение.

Он нежно улыбнулся ей:

– Нет, это не сон. Ройс сейчас ублажает ее величество. Они любовники. Подозреваю, что он использовал свой дар убеждения, чтобы освободить нас с ним.

В эти мгновения Клэр было не до Ройса. Она нежно прикоснулась к щеке Малкольма, но, к ее великому удивлению, он перехватил ее руку. Глаза его светились расплавленным серебром – точно так же, как и в ее сне. Клэр напряглась. Она отдала бы все на свете, чтобы услышать те заветные три слова.

– Я свободен и могу покинуть дворец.

С этими словами он опустил руку на ее плечо.

– Покинуть?

– Да. Но вот только как, Клэр, я могу бросить здесь дядю? Пока он ублажает королеву, жизнь его в опасности, – сказал Малкольм и обвел взглядом ее комнату.

Клэр застыла на месте. Неожиданно ей стало ясно: связь Ройса с королевой может ему дорого обойтись.

– Малкольм, если королю это станет известно, Ройса уже ничто не спасет? Ему останется только совершить прыжок.

Лицо Малкольма исказила страдальческая гримаса, и он поспешил от нее отвернуться.

– Что-то не так? Малкольм покачал головой:

– Ройс не станет совершать никаких прыжков. Подозреваю, что этот мир ему уже порядком надоел.

Что он хочет этим сказать? Клэр шагнула ближе, но Малкольм лишь одарил ее хмурым взглядом. Охваченная дурным предчувствием, Клэр застыла на месте.

– Клэр, скажи честно, что сегодня произошло в этой комнате?

В его голосе слышались ревнивые нотки, но Клэр никак не увязала их с тем, что Эйдан подглядывал ее сны, пока она спала.

– Ничего, – растерянно ответила она, не зная, что последует дальше.

Малкольм тем временем посмотрел на ее кровать.

– Несколько часов назад мне приснился сон. Мне снилось, что ты спасаешься бегством от Морэя, – негромко произнес он, не глядя ей глаза, однако затем все же заставил себя посмотреть на нее. – А затем мне приснилось, что мы с тобой лежим в одной постели. И вот сейчас меня не покидает ощущение, что сегодня ты испытала наслаждение, Клэр.

– Мне тоже приснился сон – про тебя, – прошептала она растерянно. – Все было как наяву.

– Тогда почему я ощущаю в твоей комнате присутствие Эйдана?

Клэр напряглась. Этот разговор не предвещал ничего хорошего.

Малкольма уже трясло от ярости.

– Я знаю, что ты не нарушала обета верности. Но что делал в твоей комнате мой брат? Он что, пытался тебя соблазнить, пока я был заперт в башне?

– Нет! – в отчаянии выкрикнула Клэр и схватила его за руки. – Он сторожил меня, Малкольм, ради тебя. – Боже, неужели дело дошло до того, что она защищает Эйдана? – Но я действительно испытала сегодня наслаждение, – дрогнувшим голосом призналась она, – но только во сне. В нем я была с тобой, и это было прекрасно. Он услышал мои стоны из коридора и решил, что мной овладел демон. И потому вошел в комнату, чтобы меня спасти. Вот и все.

Малкольм в упор посмотрел на нее. В эту минуту Клэр ненавидела себя за то, что утаила от него часть правды.

– Прошу тебя, прости его, – взмолилась она. – Ведь все-таки он твой брат. Ну почему вы с ним не союзники, не друзья? Так было бы лучше вам обоим!

Взгляд Малкольма сделался ледяным.

– Пусть он держится от тебя подальше. С меня хватит, сколько можно молчать, глядя, как он желает тебя!

– Неправда, он не желает меня. Брови Малкольма поползли вверх.

– Малкольм, пойми, все Магистры просто помешаны на сексе! Вот и Эйдан не в силах спокойно пройти мимо любой молодой и хорошенькой женщины!

Эти слова отчасти убедили Малкольма.

– Ты хочешь, чтобы мы с ним были друзьями?

По его голосу было понятно, что сам он верит в это с трудом.

– Да. А почему бы нет?

– Но ведь он – сын Морэя. Он – изменник. – Голос Малкольма звучал серьезно, и по выражению его лица Клэр поняла, что он не доверяет сводному брату. Да и как он мог ему доверять, если Эйдан вел себя как последний эгоист? Временами этот мерзавец ей даже импонировал, и она была склонна ему доверять, однако чаще все было с точностью до наоборот. Малкольм отстранился от нее и посмотрел ей в глаза.

– Клэр, я хочу тебя. Я хочу тебя в постели, как и ты меня. Не торопясь.

Клэр в изумлении посмотрела на него. Неужели он хочет сказать, что он ее любит, или ему нужен просто секс, лишь чуть в менее похотливом варианте?

Она задумалась, потом кивнула. В напряжении, что нарастало между ними, не было ничего темного, ничего дурного.

– Хорошо, – негромко произнесла она, дыхание давалось ей с трудом. – До рассвета остается еще несколько часов.

Его лицо озарилось улыбкой – причем чертовски соблазнительной. Ее собственное тело, казалось, было объято пламенем. Бросив взгляд через его плечо, она заметила в полуоткрытую дверь, что по коридору к ним шагает Эйдан, и ее сердце вновь наполнилось дурным предчувствием. Увы, было уже слишком поздно. Эйдан заглянул внутрь и, заметив Малкольма, замер на месте.

Уходи! – мысленно взмолилась она в надежде, что Эйдан ее услышит. Но он, переступив порог комнаты, лишь удостоил ее мимолетным взглядом.

– Тебя выпустили? – с явным облегчением спросил он Малкольма.

– Как видишь, – холодно усмехнулся тот. – А я устал, видя, как ты похотливо желаешь то, что по праву принадлежит мне.

Радости Эйдана как не бывало, тем не менее он заставил себя улыбнуться.

– Я бы никогда не прикоснулся к твоей женщине, – произнес он и, повернувшись, вышел в коридор, где зашагал по направлению к комнате, которую делил с Изабель.

Клэр прыжком бросилась к двери и закрыла ее.

– Я горжусь тобой, – сказала она, но в следующее мгновение внутреннее чутье подсказало ей, что должно случиться нечто ужасное, и ее вновь охватил страх.

Малкольм тоже это ощутил, ибо весь напрягся, а на лице его застыла тревога – выражение, которое Клэр успела возненавидеть.

– В чем дело? Где-то рядом бродит зло? – хриплым шепотом спросила она у Малкольма.

Но прежде чем тот успел ей ответить, тишину ночи нарушил душераздирающий вопль. В нем была и боль, и ужас, и ярость.

– Эйдан! – воскликнул Малкольм.

Он метнулся к двери и рывком открыл ее настежь. Клэр бросилась за ним. Она затруднялась сказать, узнал ли Малкольм в этом животном рыке голос Эйдана, тем более что и она сама не была уверена. Крик стих, его сменила могильная, пугающая тишина.

Малкольм бегом пронесся мимо ряда дверей. Клэр едва поспевала за ним. Дверь, что вела в комнату Эйдана, была приоткрыта, и Малкольм беспрепятственно шагнул внутрь. Клэр последовала его примеру. В следующее мгновение ее взгляду предстал Эйдан – низко склонив голову, он стоял на коленях. На какой-то миг ей показалось, будто он молится. А затем она увидела Изабель.

Девушка лежала навзничь на полу. Ее волосы растрепались, глаза невидяще широко открыты.

Из горла Клэр вырвался сдавленный крик ужаса. А затем она увидела на лице Изабель слабое подобие улыбки.

Малкольм опустился на колени рядом с братом.

– Ты можешь обрести свою силу?

Эйдан не ответил. Застыв, словно каменная статуя, он в ужасе смотрел на мертвую возлюбленную.

Малкольм дотронулся до лежащей девушки и обернулся к Клэр:

– Она мертва. Уже успела окоченеть.

– Закрой ей глаза, – сдавленным голосом произнесла Клэр, а сама бросилась к Эйдану и, опустившись на колени, ласково дотронулась до его плеча. На его лице застыл ужас.

Клэр вопросительно посмотрела на Малкольма. В одном она не сомневалась: смерть Изабель – происки Морэя.

– Помоги ему.

Малкольм приподнял Изабель и, положив ее на кровать, накрыл с головой одеялом. Эйдан тоже поднялся. Первый шок прошел, и теперь его глаза пылали ненавистью. Клэр не сомневалась: глядя на мертвую Изабель, он уже вынашивал план отмщения.

– Эйдан, – окликнула его Клэр и, подойдя ближе, попыталась взять за руку. – Мне тоже больно, прими мое сочувствие. Присядь. Приди в себя.

Но он, не глядя на нее, вырвал руку. Возможно, он вообще не заметил ее присутствия в комнате, не услышал, как она вошла. Охваченный яростью, он бросился к двери, но Малкольм опередил его и преградил дорогу.

– Ты не сможешь победить Морэя! Ты погибнешь!

– Уйди с дороги! – процедил сквозь зубы Эйдан.

– Не дай ему уйти, – прошептала Клэр. Малкольм буквально буравил глазами сводного брата.

– Даже не думай идти на поиски Морэя. Я тебя не пущу.

– Отойди! – прорычал Эйдан и оскалился. В полутьме комнаты блеснули зубы, брызнула слюна.

В это мгновение на него было страшно смотреть. Клэр впервые в жизни видела на лице человека столь свирепое, если не звериное выражение. Эйдан обернулся к Малкольму и вновь издал угрожающий рык, от которого внутри у Клэр все похолодело. Нет, то был не человеческий голос. Так рычать мог только зверь. Клэр тотчас охватило дурное предчувствие, но она и представить не могла, что ждет ее дальше. Буквально на ее глазах у Эйдана начала расти борода.

Малкольм тотчас напрягся.

– Эйдан! – В его голосе слышалось предостережение.

Эйдан вновь оскалился и издал звериный рык. На сей раз не было никаких сомнений. Жуткий голос этот принадлежал не человеку, а волку. И прежде чем Клэр успела осознать, что, собственно, происходит, перед ней – на том самом месте, где только что стоял Эйдан, – возник огромный лохматый волк.

Клэр вскрикнула и отпрянула назад. Волк застыл на месте, готовый к прыжку. Из пасти его рвалось леденящее кровь рычание. И Клэр поняла – зверь в любую секунду бросится на Малкольма и растерзает его в клочья.

Клэр застыла в изумлении, хотя смысл произошедшего дошел до нее сразу. Способность к перевоплощению была частью кельтской мифологии, так что нет ничего удивительного в том, что Эйдан из человека превратился в зверя. Наверное, этой способностью наделены все Магистры. Правда, не будь она свидетельницей этого удивительного явления, она бы вряд ли в него поверила. И все же одного она не знала – оставался ли Эйдан жить внутри кровожадного зверя или его место полностью занял волк.

– Малкольм, не мешай ему, – прошептала она, чувствуя, как колотится в груди сердце.

Волк вновь издал злобный рык. С клыков его капала слюна. На мгновение Клэр испугалась, что сейчас он бросится на Малкольма. Но тот даже не сдвинулся с места.

– Я не верил, что ты оборотень, – спокойно произнес он. – Хотя и слышал, что тебя называли Волком из Оу. – Он на минуту задумался. – Не делай этого. Клэр права. Ты мой брат. Мы с тобой дадим Морэю отпор вместе, как и положено братьям.

Но волк лишь оскалил пасть и прыгнул. Его прыжок был пружинистым и мощным. Клэр не сомневалась, что Малкольму ни за что не устоять против этого жуткого зверя. Объятая ужасом, она вскрикнула, однако Малкольм опустился на одно колено, и волк, в прыжке преодолев препятствие, устремился бегом по коридору, причем так стремительно, что лапы его едва касались пола.

Малкольм поднялся и бросился за ним вслед. Клэр тоже устремилась им вдогонку. Волк несся по коридору, направляясь к окну. Они вдвоем бежали за ним следом.

– Эйдан, не делай этого! – крикнул брату Малкольм.

Увы, слишком поздно. Пробив цветное стекло, волк выпрыгнул в окно.

Клэр в ужасе вскрикнула. Подбежав вместе с Малкольмом к окну, она посмотрела вниз. Они стояли на третьем этаже. Она ожидала увидеть внизу или разбившегося в прыжке волка, или изуродованное падением человеческое тело. Но ничего не увидела. Внизу во дворе замка было пусто. Малкольм схватил ее за локоть. Посмотрев в ту сторону, куда был устремлен его взгляд, она увидела на фоне луны ястреба. Он стремительно исчезал, растворяясь в темноте ночи. Клэр почувствовала, как из глаз ее хлынули слезы. Она оплакивала Изабель, но и Эйдана тоже. Малкольм привлек ее к себе и обнял.

Малкольм налил им обоим по кружке вина. Клэр стояла у окна, наблюдая, как синий бархат ночного неба постепенно бледнеет, становясь постепенно фиолетовым, а затем нежно-лиловым. Малкольм протянул ей вино, и она с благодарностью приняла кружку. Слезы еще не высохли на ее щеках. Малкольм нежно обнял ее.

– Я знаю, ты хотела спасти Изабель.

– Хотела, причем всем сердцем! – воскликнула Клэр. – Она была такая милая, такая наивная. Скорее ребенок, чем взрослая женщина. Изабель так была похожа на мою кузину Лори!

Малкольм отстранился от нее. Выражение его лица вновь сделалось хмурым. Клэр вытерла слезы – сейчас не время предаваться скорби.

– Думаю, нам лучше вернуться в Данрох. Если король вновь бросит тебя в темницу, мы уже не сможем помочь Эйдану. Пока у нас еще есть время, мы должны покинуть замок.

Малкольм посмотрел на нее. Было видно, что он страдает.

– Знаю, ты переживаешь за Ройса и Эйдана, – Клэр взяла его сильные руки в свои, – просто не хочешь в этом признаться.

– Ты права. Я переживаю за них обоих. Но и в твоих словах, Клэр, есть доля правды. Если я не покину замок, меня, возможно, вновь ждет темница. И тогда я уже никому не смогу помочь.

– Значит, мы уйдем отсюда?

– Да, как только рассветет.

Клэр решила поймать его на слове.

– Малкольм, ты обещал, что научишь меня сражаться. А ведь и мне и тебе ясно, что здесь, в твоем времени, мне всегда угрожает не та, так другая опасность, даже здесь, при дворе. А все потому, что я не умею постоять за себя. К тому же мы оба знаем, что это умение пригодится мне, когда я вернусь в свое время, ведь там не будет никаких Магистров, которые бы взяли меня под свою защиту.

При мысли, что рано или поздно она вернется в свое время, Клэр сделалось еще более грустно, но она поспешила напомнить себе, что в данный момент ее чувства – не самое главное, есть вещи поважнее. Ей нужно научиться сражаться, чтобы при необходимости дать отпор злу. С нее хватит его черных дел, пора положить конец его всевластию. Малкольм высвободил руки.

– Хорошо, научу, как только мы вернемся в Данрох. Клэр почувствовала, что он задумался о ее возвращении домой, но конкретных мыслей прочесть не смогла.

– Рано или поздно мне придется вернуться, – прошептала она, надеясь в душе, что он начнет возражать. Но он лишь отвернулся.

Она не стала продолжать эту мысль. На сегодня с них хватит забот и переживаний. Боже, как ей хотелось, насколько то было возможно, успокоить его, снять с его плеч этот тяжкий груз!

– Знаешь, мне почему-то кажется, что Эйдан бросился не за Морэем. Ведь тот сейчас здесь, при дворе. Да и как можно напасть на Защитника Королевства, когда тот в гостях у самого короля? Эйдан не настолько глуп. Ему просто требуется время, чтобы остыть.

– Если Эйдан попробует уничтожить Морэя, это грозит гибелью ему самому. Он не в состоянии нанести поражение собственному отцу! Не хватит сил.

– А когда-нибудь хватит?

– Силы Морэя от Сатаны.

И тут Клэр в голову пришла одна мысль.

– Эйдан – сын Морэя и поэтому должен был унаследовать часть его силы. Может, недостающую часть он получит от Бога – если, конечно, мы с тобой первыми не уничтожим злодея.

– Может быть.

Клэр еще ни разу не видела Малкольма в таком унылом расположении духа.

– То есть ты считаешь, что он не запятнан злом? Малкольм явно не торопился с ответом.

– Нет, не запятнан, – признался он с видимой неохотой.

Клэр с трудом сдержала улыбку. Как быстро, однако, он меняет мнение. Малкольм никогда не кривил душой, и это было для нее главным. Впрочем, какая разница, это все равно ничего не изменит. Где-то рядом раздался волчий вой. У Клэр тотчас поползли по коже мурашки. Они с Малкольмом переглянулись. Вой продолжался, полный невыразимой боли и одиночества. А еще ей почему-то показалось, что она слышит в этом вое вину и раскаяние. Она подошла к Малкольму – было видно, что тот подавлен. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Вой повторился. Что ж, Эйдана можно понять, он имеет полное право излить в вое душу, пусть даже Изабель была его очередным мимолетным увлечением.

– Он во всем винит самого себя, – прошептала Клэр.

– Да, он был ее лэрдом и не исполнил свой долг по отношению к ней. Не сумел ее защитить.

Боже, Морэй поступил так с собственным сыном, в ужасе подумала Клэр. В дверь постучали. Лицо Малкольма тотчас сделалось непроницаемым, едва ли не каменным. Он подошел к двери, за ней оказался стражник. Мужчины обменялись несколькими фразами на гэльском, после чего стражник ушел. Правда, напряжение Клэр не оставило.

– В чем дело?

Малкольм подошел к ней и погладил по волосам.

– Не волнуйся. Меня призвала к себе королева.

Для того чтобы прийти в ужас, а затем и в ярость, Клэр потребовалось одно мгновение.

– Она призывает тебя к себе в середине ночи? С какой целью, хотела бы я знать? – возмутилась она и, прежде чем Малкольм успел ответить на ее вопрос, добавила: – Минутку, попробую угадать. Ройс ей надоел, и теперь ради разнообразия она хочет затащить к себе в постель тебя!

– Клэр, мы не знаем, что ей понадобилось. Но не подчиниться ее воле и ответить ей отказом я не могу.

А приглашению разделить любовное ложе?

– А где, скажи на милость, король?

– Не переживай. Король встает рано, с первой зарей. В это время суток она вряд ли осмелится приглашать к себе любовника, – произнес Малкольм, после чего удивил ее тем, что привлек к себе и, словно муж, отправляющийся утром на работу, легонько чмокнул в щеку.

Но Клэр это не успокоило. Проклиная собственную беспомощность и монаршее самодурство, она проводила его взглядом. В этот момент она, пожалуй, впервые за всю свою жизнь по достоинству оценила все преимущества открытого, демократического общества. Она попыталась напомнить себе, что толком не знает, что, собственно, понадобилось королеве. Но, черт побери, если она права в своих подозрениях, если Малкольм всецело в королевской власти, он не сможет отказать похотливой королеве в любовных утехах. При этой мысли Клэр передернуло. Не хватало, чтобы королева положила глаз на ее Малкольма! Она плотнее закуталась в плащ. Отчего ей вдруг стало так холодно? Или они забыли закрыть ставни? Она быстро обернулась к окну – нет, ставни закрыты. Отчего-то в комнате воцарился ледяной холод. И постепенно до Клэр дошло почему. Она медленно обернулась, и ее объял ужас.

Граф Морэй улыбался ей своей мерзкой улыбкой – точно так же, как всего несколько часов назад во сне.

– Я же сказал, что приду за тобой, – вкрадчиво произнес он.

От ужаса Клэр окаменела, но что еще хуже, утратила способность трезво мыслить.

Демон открыл дверь шкафа и протянул руку. Испуганная девочка ухватилась за нее, и демон вытащил ее на свет, и тогда она увидела его лицо.

– Так это был ты! – воскликнула Клэр.