Текст книги "Я и моё чудовище"

16. Песочные ангелы

Я обожаю собирать чемоданы и всегда начинаю заранее, недели за две до поездки. Это как будто приближает время вылета. Приятно складывать вещи и представлять, как в этих шортах я буду гулять по пляжу, а в этом платье пойду в музей. Перед глазами сразу проявляются будущие фотографии, и в голове уже начинаются каникулы.

Но на этот раз всё по-другому. Я оттягивала сборы и мечтала, чтобы в последний момент планы сорвались, рейс отменили, а шестнадцатое июля просто исчезло из календаря. Мама вытащила из шкафа мой чемодан и с намёком поставила прямо посреди комнаты. Я так любила этот маленький фиолетовый чемодан с брелком в виде плюшевой гориллы. В него я кладу только самые лучшие, самые новые вещи.

Этот чемодан, немного потёртый и побитый с боков, ездил с нами повсюду. Он просто не создан для плохих путешествий. Его купил папа. Папа грузил его в машину. Папа стаскивал его с конвейера на выдаче багажа и катил по блестящему скользкому полу разных вокзалов и аэропортов. Папа сидел на нём, дожидаясь, пока мы с мамой выберем в киоске журналы.

Пусть позвонит папа и скажет, что Москва отменяется и мы летим в Норвегию. Пусть возьмёт мой чемодан, поднимет пару раз, как тяжёлую гирю, и улыбнётся: «Давайте просто возить с собой шкаф! Вот и перекладывать ничего не придётся».

Мне предстояло впервые отправиться туда, куда ни капли не тянет. И никаким радостным сборам не исправить наше заведомо испорченное путешествие. В итоге мама с бабушкой сами набили мой чемодан какой-то одеждой. Он сделался невероятно тяжёлым, и я засомневалась, что мы пробудем в Москве всего двенадцать дней. «Ты с ними просто познакомишься, и всё!» – утверждала мама, как будто за этим «в один прекрасный день» не последуют свадьба и переезд.

С вешалки исчезло ненавистное белое платье, в котором я выступала на последнем экзамене в музыкалке. И как я только выжила! От шёлковой подкладки чешется спина, а воротник всё равно что кружевная удавка. Я бы с удовольствием сожгла его сразу после экзамена, но бережливая бабушка не дала.

Платье, безусловно, перекочевало в чемодан. Куда же ещё? Только повторения этого ужасного экзамена мне не хватало!

Глупо было надеяться, что шестнадцатое июля никогда не наступит. Оно наступило и даже поторопилось. Перед вылетом я почти не спала. Всё время просыпалась. Мне снилось, что мы уже вернулись из Москвы или, наоборот, передумали ехать. У меня часто бывают такие сны. Например, перед контрольной снится, что я уже всё сдала на «отлично». А утром выясняется, что всё только впереди. Это жутко изматывает и злит!

В шесть утра, когда небо просветлело, я решила вовсе не закрывать глаза. Всё равно пора вставать: уже в восемь тётя Лера повезёт нас в аэропорт. Я пыталась подговорить Женьку, чтобы он проколол ей шины или слил бензин – в общем, любым способом обезвредил машину, но Женька наотрез отказался помогать.

– Твоя мама попросит кого-то другого или такси вызовет, – отнекивался он.

– Я тебе это припомню, когда начнётся школа, – мстительно сказала я с твёрдым намерением игнорировать его весь следующий год. Если, конечно, я буду здесь в следующем году…

Вообще-то, я не хотела посвящать Женьку в свои дела: хоть наши мамы и лучшие подружки, мы с ним не так уж много общаемся. Мы похожи на двоюродных брата и сестру, которые против воли отмечают вместе праздники, обмениваются подарками и любезничают, но, как только расходятся по домам, напрочь забывают друг о друге. Женька вспоминает, что я существую, только когда приспичит: на контрольной или перед свиданием с Юлей. Но стоило мне впервые о чём-то его попросить, как он моментально нашёл кучу отговорок.

Поэтому я очень удивилась, когда узнала, что он приготовил мне сюрприз. Юля написала, чтобы шестнадцатого в семь тридцать утра я пришла на пляж прощаться. С ней и – подумать только! – с Женькой. Чтобы Женька проснулся так рано во время каникул? Да даже если у него волосы загорятся, он ещё полчаса будет дрыхнуть!

– Между прочим, он сам это предложил, – оправдывала его Юля. – Ты извини, но я ему всё рассказала про твоего родного папу. Он очень переживает.

– Лучше бы шины проколол, – фыркнула я, набирая сообщение. – Тётя Лера, наверно, уже сто лет назад ему всё выложила.

– Нет, он правда только от меня узнал! Ты просто приходи, ладно?

Как же, сюрприз от Женьки! Прямо-таки событие века. Благодарность за всё то, что он успел переписать из моей тетради в свою, начиная с первого класса. Он же меня терпеть не мог и жутко бесился, когда ему ставили меня в пример. Ну что ж, посмотрим, что он мне там приготовил.

Мама с вечера повесила на стул одежду, в которой я полечу: бежевые льняные брюки с пиджаком и голубую шёлковую майку.

Вообще-то я такое не ношу. В пиджаках мне неудобно, жарко и как на экзамене. От этого я ещё больше волнуюсь. Мама это купила специально, чтобы я понравилась Олегу и его сыновьям. Чтобы они ещё в аэропорту подумали: «Ах какая аккуратная и серьёзная девочка! Пусть остаётся жить с нами!» Очень надо! Я бы с удовольствием полетела в джинсах и кофте, но придётся надеть пиджак с брюками. Раз маме так спокойнее. Она же наверняка понимает, что везёт меня на смотрины. Я и сама знаю, что если мужчина полюбил какую-то женщину, то он совершенно не обязан за компанию любить её детей, родителей, домашних животных, привычки и вкусы. Скорее, наоборот – один человек любит другого за улыбку или за чувство юмора. А всё остальное их друг в друге раздражает.

Вот Юлю бесит, что Женька отрастил длинные волосы и теперь ходит с хвостиком. Вообще-то, Юле такая причёска нравится (на других людях, особенно на парнях из сериалов и фильмов), и она как-то сказала об этом Женьке. Тогда он решил обзавестись собственным хвостом. Выглядит ужасно, но теперь Женьку ни за что не уговорить подстричься. Хоть ночью к нему с ножницами крадись.

– Этот хвост всё портит! Я даже смотреть на него не могу! Бр-р-р, – вздрагивала Юлька, но тут же вспоминала что-то другое, что-то хорошее: – А вообще-то, на волейболе у Жени здорово получается, он шикарно подаёт. Конечно, у него же рост!

И хвост на время уходит на второй план. Поэтому я заключила с собой договор: никогда не полюблю того, в ком меня хоть что-то раздражает. Пусть даже маленькая родинка – ни за что не полюблю.

Наташа заставила меня съесть хлопья с молоком, чтобы не укачивало в самолёте. Мама сидела напротив в тюрбане из полотенца и контролировала, как я ем. Потом, удостоверившись, что тарелка опустела, мама отправилась краситься и укладывать волосы. А папа любил её и косматую. И даже лысую бы не разлюбил.

– Тебе бы тоже не мешало причесаться, – заметила Наташа.

– Я не причёсываюсь, – напомнила я.

– Но сегодня особенный день, – настаивала она.

– Значит, тем более не буду.

В семь двадцать я двинулась на пляж. Сюрприз я заметила ещё с лестницы. Длинный, совсем не заспанный Женька и маленькая коренастая Юля носились, вопили и вообще веселились. Иногда они падали на спину и водили руками и ногами по песку, а когда поднимались – на берегу оставались их силуэты, песочные ангелы.

Ангелы улеглись в ряд и как будто держались за руки. Их много – штук двадцать. Как бумажная гирлянда в виде человечков.

– Лера! – радостно закричала Юля, когда я спустилась. – Нравится? Это тебе!

– Спасибо, – обескураженно отозвалась я. Не знаю точно, что символизировали эти ангелы, но я как-то сразу оттаяла. Особенно по отношению к Женьке. Да и предстоящий полёт в Москву показался не таким уж и страшным. Я же скоро вернусь. Это всего на двенадцать дней.

– Ну, ты догадалась, к чему это? – прищурился Женька.

Я развела руками:

– Не-а, но красиво.

– Правда не помнишь? – изумился Женька и ткнул себя в висок. – Ну и память! Всё место формулами и правилами забито, да? Ладно, объясняю. Однажды жила-была маленькая девочка по имени Лера и верила, что в море живут ангелы. Ей все говорили, что ангелы живут на небе, но она вечно спорила, что в воде. И был у неё друг – маленький мальчик Женя, который её толкал и дёргал за волосы и говорил: «Ангелы на небе, дурья башка!», а Лера колошматила его в ответ и кричала: «Нет, в море!» Вот как-то раз пришли эти дети с мамами на пляж строить замки из песка и увидели, что на берегу – ангел. Ну, точнее, след ангела, который только что там полежал. Так Лера всем доказала, что ангелы живут в море и иногда вылезают позагорать на песке, как тюлени.

– Такое было? Я вообще не помню, – засмеялась я, а Юля подошла и повисла у меня на шее.

– Я тебя буду ждать. Ты вернёшься и больше никогда не уедешь. Дядя Саша что-нибудь придумает! Я вот точно отсюда никуда не уеду. Мне тут больше нравится, – она помолчала и тихо добавила: – Я раньше про ангелов особо не задумывалась… Но вдруг они и правда в море? В городе их что-то не видно.

Женька от неловкости отвернулся к морю и стал чертить босой ногой на песке, пририсовывая одному из ангелов ботинки. Наверное, не хотел подслушивать. Или загрустил оттого, что ангелы мне не помогут.

Юля как будто ждала, что я пообещаю просто съездить в гости и вернуться насовсем. Что всё понарошку. Мне очень хотелось дать такое обещание, в глубине души я даже надеялась, что не понравлюсь Олегу и он отошлёт меня назад. Может, мама даже возненавидит его за нелюбовь ко мне и снова сойдётся с папой. Но неизвестно, как всё сложится.

Я глубоко вздохнула и сверилась с часами на экране телефона. Пора. Всё это случилось со мной. Бывший папа, нынешний, будущий. Может, будет ещё один или даже несколько. Кто знает?

– Лер, ты… там… это… – пробормотал Женька, запинаясь. Нужные слова не находились, но хмурое, обеспокоенное выражение лица сказало всё без слов.

– Ладно, – кивнула я, давая Женьке и Юле некое невидимое, неслышное, едва уловимое и всё-таки самое настоящее обещание. И от этого стало легче. И даже как-то светлей.

Когда мы сели в машину тёти Леры, друзья помахали мне на прощанье. Маркушу будить не стали. Он бы обязательно разрыдался, что мама куда-то уезжает без него, к тому же на целых двенадцать дней. И пришлось бы объяснять, что она вернётся не завтра, не послезавтра и даже не послепослезавтра.

Бабушка позвала Женю с Юлей позавтракать у нас. Я услышала это и жутко им позавидовала. Даже немного разозлилась, хотя они не виноваты в том, что у них всё хорошо и я не могу позавтракать с ними.

Ничего, может, и у меня всё будет хорошо. Меня на песке ждут ангелы.

– Мам, тёть Лер, а правда я в детстве говорила, что ангелы живут в море? – весело поинтересовалась я, когда мы выехали на шоссе, ведущее в аэропорт.

– Да, точно! Вот ты сказала – я сразу вспомнила! – рассмеялась тётя Лера, и они с мамой принялись обсуждать этот и другие забавные случаи из нашего детства.

Как в первом классе Женька плюнул мне в волосы жвачкой и меня подстригли «под мальчика». Как я слепила пластилиновую деревню с коровами, лошадьми и курами, а подлый Женька всё это смял в огромный неровный серый ком и заявил, что это метеорит, который разбомбил деревню. Как однажды мы играли возле прудика с карпами на Женькином участке и Женька бросил туда червяка. «Зачем ты это сделал? Червяк же не умеет плавать!» – заорала я. «Зато он умеет тонуть!» – расхохотался Женька. И тогда я столкнула его в пруд, чтобы там его съели рыбы. Но подоспел сильный Женькин папа и вытащил его оттуда за ногу. Мокрый злой Женька висел вниз головой и махал в мою сторону кулаками, а я кричала: «Это тебе за червяка!»

Может, если почаще напоминать маме о той жизни, она передумает насчёт новой? Вдруг всё-таки передумает?… Пожалуйста, пусть она передумает.

17. Ракушка

В самолёте выяснилось, что мы летим бизнес-классом. Раньше-то папа покупал билеты в эконом, потому что там три кресла в ряду, а не два. А нас как раз трое – мама, папа и я, и мы должны сидеть рядом. Семья как-никак.

Оказалось, что это Олег устроил нам бизнес-класс, у него вроде есть какие-то туристические скидки, но я догадалась, что так он пытается понравиться. Сразу, с самолётного кресла. Чтобы я развалилась, вытянула ноги и подумала об Олеге: какой он хороший, предприимчивый и щедрый.

– Когда прилетим, не забудь поблагодарить Олега, понятно? – предупредила мама.

– Понятно, – буркнула я.

Мне стало обидно, что справа нет третьего кресла. Там мог бы сейчас находиться папа. Но Олег отнял это самое место, уничтожил его.

– Что? Чем ты опять недовольна? – устало спросила мама.

Тем, что папа не с нами. Тем, что придётся благодарить Олега. Тем, что ты не хочешь понять, насколько мне противно даже думать об отчиме и сводных братьях!

– Ничем. Всё нормально. Бизнес-классом же летим!

– Ну-ну, – не поверила мама и уткнулась в газету.

В самолёте без папы ужасно скучно. Папа всегда запасается массой игр: берёт карты, «Уно», «Скрэббл», бумажки для «Чепухи». Втроём есть во что поиграть, а вдвоём разве только в карты, но мы их оставили дома.

В самолёте можно почитать, поесть, подумать, погрустить и, если нет облаков, посмотреть на узорчатые поля и микроскопические домики. А можно поболтать с мамой. Только о чём? Спрошу про папу – расстроится. Про Серёжу – расстроится.

Можно, конечно, про Олега. Я ведь о нём почти ничего не знаю.

– Мам, а…

– Ещё час двадцать лететь, – отозвалась мама, не отрываясь от газеты.

– Нет, это я знаю. Мне интересно, а как ты познакомилась с Олегом?

Мама оживилась и заулыбалась. На лице так и высветилось: «Ну наконец-то ты задаёшь правильные вопросы! Какое счастье!»

– Нас Маринка познакомила!

Маринка, вернее, тётя Марина, – это та, у которой четыре мужа. И зачем мама с ней до сих пор общается? Тётя Марина уже лет пять как переехала в Москву, но они по-прежнему летают друг к другу в гости.

– Помнишь, я была у неё на свадьбе в октябре? Ну ты видела фотографии. Так вот Олег – близкий друг жениха. Мы с ним были свидетелями, за столом сидели рядом, вот и разговорились о том о сём.

При мысли об Олеге мама поправила причёску и проверила, не смазался ли с какого-нибудь ногтя красный лак. И я только тогда заметила, как странно она вырядилась: лёгкая красная юбка до колена и полупрозрачная бежевая блузка. Да уж, Олегу, да и двум мужикам в чёрных костюмах, которые устроились в первом ряду, есть на что посмотреть…

– То есть вы знакомы всего восемь месяцев, – подсчитала я. – И ты хочешь за него замуж, хотя почти с ним не виделась.

– Да, – подтвердила мама. – Ну как – не виделась? Я к нему уже много раз летала. Когда командировка, а когда и просто так. Заодно Маринке помогала: у неё дочка скоро родится.

– А мы сидели и ничего не знали, – в груди заныло. Вся эта история тянется почти с самого моего дня рождения. Это значит, что, как только мне исполнилось тринадцать, всё сразу же пошло наперекосяк.

– Ну что же я буду заранее? – оправдалась мама. – Как только мы всё обсудили, взвесили, так я сразу же папе рассказала. Понимаешь, я же не хочу стоять на месте. Я хочу развиваться, идти дальше.

– А с папой ты не можешь развиваться?

Мама промолчала.

– Понятно, – вздохнула я. – Это называется кризис среднего возраста. Так бабушка сказала.

Мама вспылила:

– Бабушка сказала! А она не сказала, как от нас дедушка ушёл? Да, девять лет его не было! Уехал в Ригу, чтобы там устроиться, а бабушка вместе с ним не захотела. Вернулся он, когда мне уже было восемнадцать! Ничего у него в Риге не сложилось. А бабушка его приняла обратно, как ни в чём не бывало!

Мама говорила с обидой и горечью. Если бы её не смущали остальные пассажиры, она бы раскричалась. Я не знала про дедушку и очень удивилась. Мама пережила почти то же, что и я. Так почему же она меня не понимает?

– Мам, так, значит, ты тоже ещё можешь вернуться, ну если что-то не получится?

– У меня всё получится, – отрезала мама. – Ты что, хочешь опять поссориться? Хватит уже это мусолить.

– Но ты разве не была рада, что дедушка вернулся?

– Нет! Он нас бросил. А я-то никого не бросаю! Я вас с Маркушей заберу и всё для вас сделаю. Ну что ты так смотришь? Мы же не куда-нибудь к чёрту на кулички, а в Москву. Ой, да толку объяснять! Приедешь – сама увидишь.

Не знаю, что такого в Москве. Многие туда уезжают и разное рассказывают: что везде добираться долго, что без моря непривычно – к морю потянет, а его и нет. Зато дождит не так часто и всё, что захочешь, можно найти. Но ведь есть и те, кто из Москвы к нам приезжает. Вот Юля, например. И говорят: тут везде близко, даже в Европу близко. Дороги хорошие. Опять же, море и лес. Правда, холодно и скучновато, развлечений мало, дожди всё время. Зато люди кругом отзывчивые, вежливые, а летом тюлени на берег вылезают.

И мне всё это нравится – и море, и холод, и дожди. Как я без них?

В аэропорту нас встретил Олег с цветами и сразу же устроил обмен: он нам букеты, мы ему – чемоданы. Сказал, что сыновей не привёз, потому что всем в машине места не хватит.

Олег почти двухметрового роста. Большой и не очень-то поворотливый. Как медведь. А лицо – что-то среднее между бульдогом с обвислыми щеками и троллем с высоким лбом и какой-то угрозой во взгляде. Эти его жутковатые черты исчезали, только когда он улыбался или смеялся. А делал он это, судя по всему, нечасто.

Сложно поверить, что ему сорок пять. И что мама считает его красивым и умным. Или кем она его там считает?

Я разглядывала этого странного человека, как какой-нибудь скелет или окаменелое яйцо динозавра в музее, и никак не могла заставить себя перестать пялиться. И, разумеется, я напрочь забыла поблагодарить его за билеты. Уже в машине мама начала намекать, как мне понравилось лететь бизнес-классом. Тогда я тихонько проскулила «спасибо», но не уверена, что Олег расслышал.

Они были рады видеть друг друга. Щебетали, как первые весенние пташки! Шутили о чём-то своём, делились новостями и почти не обращали на меня внимания. А я не знала, что сказать или о чём спросить.

В итоге спросила, как зовут Олега.

– Так и зовут – Олег, – прогрохотал он. То есть это он так посмеялся, а мне стало обидно и стыдно.

– Я имела в виду, как ваше отчество, – пояснила я. Непривычно обращаться к взрослому незнакомому человеку просто по имени. На худой конец можно прибавить «дядя», но лучше по отчеству.

– Захарович, – ответил он. – Но ты можешь звать меня просто Олег.

– Хорошо, Олег Захарович, – машинально повторила я, и Олег снова разразился гортанным хохотом.

Наверное, я производила впечатление глупой. Мама обернулась и выразительно посмотрела: мол, ну что ты себя как дурочка ведёшь? Но мне уже было всё равно, что обо мне подумают, потому что меня страшно укачивало. Мы почти не ехали. В основном стояли в пробке. От других машин так сильно несло бензином, что хотелось выбраться на воздух и пойти по обочине. Казалось, что так я дойду гораздо быстрее. Ну или меня хотя бы не стошнит на виду у всех.

Олег решил, что меня тоже надо включить в беседу, и периодически о чём-нибудь спрашивал: как я учусь в школе, с кем дружу, чем увлекаюсь, какие фильмы смотрю. Я вяло и с трудом что-то шептала в ответ. В моём «укачанном» состоянии было не так-то просто говорить.

– Ну а какая твоя любимая книжка? Ты вообще читаешь?

– Читаю, – сообщила я, стараясь дышать поглубже. – «Моби Дик».

– «Моби Дик»? Это ж взрослая книжка, серьёзная. Тебе не рановато?

– А вы читали?

– Признаться, не читал. Слышал, там много аллюзий и вообще книга тяжёлая. Прямо скажем, не для детей.

– Но вы же не читали, – ненамеренно огрызнулась я.

– Не читал, – согласился Олег, надулся и замолчал.

Мама решила за меня заступиться. Наверное, я её только что чуть-чуть опозорила.

– Лере просто нравится читать про морских животных и морские приключения.

– А, ну тогда другое дело! – приободрился Олег. – Надо тебе «Остров сокровищ» тогда. У меня где-то было ещё советское издание, обязательно возьми!

– Угу, – отозвалась я. Лучше так, чем объяснять, что я уже несколько раз читала «Остров сокровищ» и что «Моби Дик» мне нравится не только из-за «морских приключений».

Мы всё ехали и ехали, стояли и стояли. Прошло уже полтора часа, а мы всё никак не могли добраться до места. Мне уже начинало казаться, что Олег специально везёт нас самым долгим путём. Пока что я держала себя в руках и силилась не поддаваться укачиванию, но становилось всё хуже и хуже. С каждой кочкой, с каждым резким торможением.

Я давно перестала отвечать, когда ко мне обращались, и делала вид, что сплю. Поверить не могу, что маму укачивает в море, а в этом движущемся аду она чувствует себя комфортно. Ещё и умудряется кокетничать.

Я, наверное, и в самом деле задремала от усталости, потому что очнулась, когда меня растормошила мама:

– Лера, приехали! Просыпайся!

Неужели это закончилось? Я дотерпела! И тут тошнота накатила с новой силой. Олег выгружал из багажника чемоданы и не мог нас услышать, поэтому я схватила маму за руку и сказала сквозь зубы, что мне очень плохо и я больше не выдержу.

– Её тошнит, – крикнула мама Олегу.

Ну как она может сразу всё ему рассказывать?

– Дотерпишь до квартиры? Давай, малыш, вылезай потихоньку.

У меня кружилась голова, каждый шаг давался как тысяча. Сейчас мы поднимемся к Олегу, в этот старинный серый дом, и меня вывернет на пороге, а его дети будут глазеть и думать: «Фу, и это наша новая сестра?». Я заплакала и тихо запричитала:

– Мама, мне плохо, мне здесь очень плохо.

– Ну, Лерочка, сейчас пройдёт, – утешала она меня.

Олег открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Дома никого не оказалось. Только белый бульдог вырвался из темноты, брызжа слюной и заливаясь безумным лаем, от которого звенело в ушах. Я так испугалась, что даже забыла о тошноте. И как только Олега угораздило завести собаку, точь-в-точь напоминающую его самого?!

– Сидеть, Билл! Сидеть! – прикрикнул Олег. Но Билл не сидел, он прыгал и толкал меня большими белыми лапами. – Простите, я его сейчас уведу. За мной, Билл!

Мама проводила меня в ванную. Там я много раз умылась ледяной водой и села на пол. Так жалко мне себя ещё никогда не было. Захотелось сейчас же уехать обратно, к папе, к бабушке, к морю. Мне ведь ещё двенадцать раз придётся ночевать в чужой квартире, в чужой комнате! Нет, я не справлюсь. Казалось, меня будет тошнить всю жизнь, до глубокой старости.

Полегчало мне только минут через пятнадцать, и я заставила себя выползти из ванной.

Квартира у Олега большая. Как целый дом, только на одном этаже. Длинный коридор и пять дверей. Куда они все ведут? Неужели тут так много комнат? Я пошла на мамин голос и оказалась в кухне. Кухня была намного просторнее нашей, с высоким потолком, стеклянным столом и живой пальмой возле холодильника.

– Нравится? – с гордостью поинтересовался Олег. – Такое жильё теперь не найти. Это бывшая коммуналка, тут раньше пять семей уживалось. Ох и намаялся я у каждого комнату выкупать. Хорошо, цены совсем другие были, да и то у знакомых занимал. Сейчас-то не каждый миллионер так живёт! А обставляла, кстати, бывшая жена. Она дизайнер интерьера.

– Красиво, – признала я, хоть его дурацкое хвастовство и вывело меня из себя. – А где ваши дети?

Олег отхлебнул из чашки и ответил, что Артём и Никита сегодня ночевали у мамы, чтобы дать нам возможность освоиться. И приедут к вечеру.

– Пойдём в ресторан знакомиться.

– С кем? – не поняла я.

– Ну с ними. Отметим знакомство в ресторане.

– А, хорошо.

– Хочешь сладкого чаю, Лер? – предложила мама, обеспокоенно изучая моё бледно-жёлтое лицо. – Или, хочешь, пойди разбери вещи.

– Твоя комната – вторая дверь справа. Я там всё устроил и мебель выбрал сам. Надеюсь, не прогадал. Там раньше был кабинет, но я его в гостиную перенёс.

– Спасибо.

Поскольку ни есть, ни пить, ни дальше беседовать с Олегом я была не в силах, то поплелась в комнату.

Белая мебель, голубые обои, кораблик в бутылке на подоконнике. Наверное, именно так Олег представлял себе жизнь на море, и постарался, чтобы здесь мне жилось не хуже. Но за окном не было моря – только маленький переулок, заставленный машинами.

На стенах морские пейзажи, на полке – громоздкие ракушки. Я взяла одну и приложила к уху. Шумит. Моё родное, далёкое море плещется там для кого-то другого. А на песке отдыхают ангелы. Юля с Женькой сидят в кофейне, играют в волейбол или бродят по пляжу, взявшись за руки. Папа с Маркушей сейчас в зоопарке. Маркуша тычет пальчиком в бегемота: «Гиппо… гиппо!» Папа ему помогает: «…потам!», и у них получается что-то вроде весёлого марша.

Я падаю на кровать, обнимаю свой фиолетовый чемодан, и мне нестерпимо хочется плакать. Это не моя комната, Олег не мой папа, и мама как будто тоже уже не моя.