Текст книги "Мастера особых поручений"

– Этот милый мальчик? – улыбнулась женщина. – О нет, за него можешь не беспокоиться. Он хороший, он заставляет меня надеяться, что этот народ не безнадежен. Он послушался сердца, а не гордости, и я очень им довольна. Да и за остальных можешь так не переживать, – успокоила она. – Детей наказывают, да, а не убивают и не калечат. Они ведь просто дети, которые остались без присмотра. Соглашайся. Твой король тоже поблагодарит тебя, будь уверен. Север прекратит доставлять ему столько проблем, талтар будут сидеть тихо-тихо, станут послушными-послушными!

– И что нужно делать?

– Все просто. Мы с супругом неразрывно связаны, мы уравновешиваем и стабилизируем друг друга. Когда он оказался заперт в башне на юге, моя сила, ничем больше не сдерживаемая, вырвалась из-под контроля. Чтобы сохранить эту землю, этот народ и не навредить остальным, я вынуждена была… разделить себя и свою силу на части. Ничего, кроме скипетра, под рукой не нашлось, пришлось действовать решительно. Благо он оказался достаточно стойким, чтобы в нужной степени ослабить и повредить мое тело. За годы, прошедшие с освобождения того, кого ты знаешь как Создателя, моя сила… хм… опять собралась в одном месте. Если бы не нелепая случайность, я уже вполне восстановилась бы. Однако убивала я себя на алтаре и, не заметив, привязала свою сущность к нему.

– Мне, как я понимаю, нужно ее отвязать?

– Да. Это просто. Ты должен разрушить тот самый алтарь тем самым скипетром, который сделали взамен утраченного.

– Что, он все-таки стал артефактом? Из-за вот этой надписи на рукояти? – заинтересовался Грай.

– Надпись – всего-навсего благословение и пожелание долгой счастливой жизни двум любящим сердцам, связанным кровью, – скривилась женщина. – Это просто церемониальное оружие. Было.

– Тогда почему именно им?

– Это сложно, – вздохнула собеседница, но все же попыталась объяснить: – К нему оказалось привязано очень многое. Да, я понимаю, что этот жезл – совсем не тот, но похож, чего достаточно. Можно было даже не усердствовать так в детализации, а уж по качеству новый намного превосходит прежний. Первый не был произведением искусства мастера-оружейника.

– Погодите, а как я вообще разрушу алтарь этим скипетром? Это же колющее оружие, а не кувалда!

– Достаточно…

– Просто похожести? – ехидно передразнил Грай.

– Это символы, – устало пояснила женщина. – Как жертва богам. Жертва – это что-то, чего ты лишаешь себя, это часть тебя – кровь, жизнь, душа. Но большинству богов достаточно символической замены. Вместо крови – вино, вместо плоти – хлеб или фрукты, вместо души – свечи и цветы. Понимаешь? Вот и здесь вместо того скипетра достаточно этого, а вместо полного уничтожения алтаря – повредить его, хотя бы просто ударить.

– Ладно, это я понял. А с Пеналоном вы чем поможете? Откуда вы вообще знаете, что они собираются предпринять?

– Даже если бы мои… старейшины в этом не участвовали, нетрудно догадаться. Король Турана мертв, а новый пока не вошел в полную силу. Это – то время, когда можно попытаться подвинуть землю. Буквально.

– А при чем тут король? – опешил хаосит.

– Ты не задумывался, почему меня – нас – поселили именно в этих местах? – задумчиво проговорила она. – Если провести прямую линию отсюда, из Белого мира, до Тариша, с севера на юг, получится Туран.

– И?

– Здесь самое слабое место мира. Ну вроде как… шов, которым сшиты два полотнища. Нами укрепили его края. Две сильные сущности, способные сторожить мир от других… пришельцев. Подобных нам, но настроенных совсем не так дружелюбно. И мы держим. А между нами стоит король Турана и – тоже держит, жертвой собственной крови. Связывает нас с миром, оберегает мир.

– Как-то все это нелепо звучит, – хмыкнул Грай. – Один человек приравнивается к божественным сущностям? И вообще, нельзя было как-нибудь сразу укрепить тонкое место? А то вот король умрет, не оставив наследника, и привет, мир лопнет?

– Все не столь страшно и грандиозно, – рассмеялась женщина. – Мы лишь дополнительная страховка, ничего с миром не случится. А вот Турану без короля придется… сложнее. И его соседям. Потому что без этой связи станет больше разрушительных землетрясений и бурь.

– Что, и все это благодаря одному человеку? – недоверчиво спросил Тагренай. – Он один может удержать мир от землетрясений?

– Не удержать, а перенаправить и уменьшить вред, приносимый людям, – возразила Праматерь. – Символы. Это – тоже они.

– Так что, выходит, любой желающий может вот так привязать себя к земле? То есть я понимаю, что наверняка есть свои сложности и ограничения, большая ответственность и все такое. Но почему именно король Турана?

– Потому что он первый предложил, – опять засмеялась женщина. – Ты забываешь одну вещь, милый мальчик. Боги ушли из этого мира. Раньше, когда мир был моложе, он мог выдерживать их присутствие достаточно долго. А теперь боги стали слишком тяжелы для него и наблюдают все больше со стороны, не вмешиваясь.

– А вы?

– А мы гораздо, гораздо слабее богов. Ну так что, договорились?

– Договорились, – решил Грай. – А где искать алтарь? Как он выглядит? И скипетр – где?

– Скипетр там же. Они принесли его – и не стали заканчивать начатое. Они не желают меня слушать. Им же хуже.

А потом на Грая наплыло новое видение: небольшая пустая зала, украшенная знакомым каменным кружевом. Посередине – прямоугольный плоский булыжник, на нем красиво разложена белая драпировка, стоит старая деревянная чаша и лежит то зловещего вида церемониальное оружие, скипетр. Древко с лезвиями на двух концах: с одной стороны – прямым и длинным в бутоне гарды из трех шипов, с другой – с венчиком из нескольких узких длинных лезвий-щупалец.

Следом замелькали коридоры и переходы, ведущие все вверх и вверх, удаляющиеся и запутывающиеся в огромной клубок. Грай словно быстро-быстро пятился назад, до плотной занавески, заменяющей дверь, и спальни с десятью постелями. А потом словно упал на свою кровать – и проснулся.

Хаоситу опять понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и прийти в чувство. Потом, решительно вздохнув, мужчина рывком поднялся и принялся торопливо одеваться. Управился быстро: поправить рубашку, надеть пиджак, обуть сапоги – все сборы. Подошел к другу и потряс того за плечо.

– Что… Грай? Что случилось?! – пробормотал Таллий, с трудом отрывая голову от подушки и разлепляя глаза.

– Вставай, у нас есть важное дело!

– Что? Какое дело, ты в своем уме?! Ночь началась, все спят!

– Погоди, мы что, весь день проспали? А, не важно. Это прекрасно, – заверил Тагренай. – Для нашего дела ночь – самое лучшее время.

– Какого дела? – Северянин сел на кровати. – Грай, ты переохладился? Или наоборот, голову напекло?

– Важного дела. Мы идем освобождать… вашего Праотца, – смягчил он новость и не стал шокировать друга подробностями. Потом познакомится. – Он ко мне явился и просил помощи в обмен на помощь с Пеналоном. Заодно обещал навести здесь порядок, а то ваши старейшины совсем с пути сбились. Ну, вставай, вставай, пойдем! Чем раньше все сделаем – тем быстрее домой вернемся.

Таллий ошарашенно таращился на ужастика заметно округлившимися глазами, потом тряхнул головой и энергично потер ладонями лицо.

– Айш! Сначала перевертыши, теперь Праотец… С кем я связался?!

– Зато со мной весело, – бодро откликнулся Грай и швырнул в северянина его рубашкой, аккуратно висевшей до этого на крючке у кровати. – Собирайся, хватит спать!

Таллий опять выругался, но вздохнул и взялся за одежду.

Это был как раз тот случай, когда проще сделать, что говорят, чем объяснять, почему этого делать нельзя. Древние устои народа талтар? Табу? Мудрость старейшин? Для Тагреная с шилом в заднице это не аргументы, а так, мелкие колдобины на дороге к цели!

Глава 10,
в которой Тайная канцелярия начинает вершить правосудие

Королевские покои

– Доброе утро, ваше величество, – поздоровался Тавьер, входя в гостиную.

– Здравствуйте, Ильнар, – искренне улыбнулась Олира. – Вы выглядите таким бодрым, что, похоже, утро на самом деле доброе?

– Могло быть добрее, – ответил привередливый безопасник, усаживаясь напротив королевы. – Но в целом – да. Вчерашний день оказался чрезвычайно плодотворным. Самое главное, вы были правы, Ирихон Дагер – действительно сын той самой Торны Дагер, с которой у его величества случился роман во время службы.

– Сын короля? – Олира напряженно подалась вперед.

– Как вы понимаете, точно это установить косвенными методами не получилось, но вероятность велика. Ераший покинул тот гарнизон через две-три недели после момента зачатия, так что вполне мог… поучаствовать. Кроме того, не знаю уж, что там за сложности с королевской кровью и магией, но Ирихон внешне очень похож на короля. Я только теперь понял, почему его лицо с самого начала показалось мне знакомым. Честно говоря, самое интересное во всем этом – мутная история с выгоранием Торны. Она покинула гарнизон где-то через месяц после отъезда принца, и в тот момент была полноценным, здоровым магом. Перебралась в глухую деревню к двоюродной тетке, там родила, причем роды принимала местная повитуха. А через год приехала в Глоссу с ребенком уже выгоревшей. При каких обстоятельствах с ней произошла эта трагедия – никто толком сказать не может.

– И все это успели выяснить за вчерашний день?! – изумилась Олира. – Тайная канцелярия быстро работает.

– Я передам сотрудникам вашу похвалу, – улыбнулся Тавьер. – Дальнейшая биография нашего предполагаемого бастарда банальна и достаточно печальна. Мать умерла, когда ему было десять. Приют, потом специализированное учебное заведение для магически одаренных детей, оставшихся без опеки, потом учеба на боевого мага и граница. А вот на самый главный вопрос мы, увы, пока не ответили: как он попал на службу к Саварди, по рекомендации или Барас сам его нашел – неизвестно. После возвращения Дагер какое-то время помыкался в городе, а потом вдруг всплыл в личной охране Саварди. Я потому и сказал, что утро могло быть добрее. Впрочем, это не все новости, но остальные не столь впечатляют. В Пеналоне отыскали и допросили беглого помощника коменданта Белой крепости, только это мало что прояснило. Договаривались с ним через посредника, о грядущем назначении тоже предупредили заранее, а лично с лаккатом Мисори он ни о чем не говорил и вообще не виделся.

– И ему можно верить? – хмурясь, уточнила королева.

– Не думаю, что он врал, – пожал плечами Тавьер. – Ментальные техники к нему, конечно, не применяли – все же вражеская территория, большой риск. Но эти люди умеют убеждать и без магии.

– Пытками?

– Как можно, – хмыкнул мужчина. – Все почти в рамках закона. Просто он трус, а разговаривали с ним не в теплом кабинете – связанные нормами закона служащие, а в подворотне – очень недобрые и темные личности.

– То есть он жив? – прозвучало с сожалением.

– Не волнуйтесь, о нем позаботятся. Смерть не всегда самое страшное наказание, жизнь в постоянном страхе куда тяжелее, а ему уже дали понять, что он испортил настроение слишком многим злопамятным влиятельным людям.

– А если он опять подастся в бега?

– От себя не убежишь, – отмахнулся Тавьер.

– Значит, виновник по-прежнему под вопросом… А где подозреваемые лаккаты?

– Мисори не выходит из городского особняка и никого не принимает, – ответил Ильнар. – Упреждая ваш следующий вопрос – да, я уверен, что он там. А почему заперся… Не возьмусь судить. Это равно может быть и чувство вины в смерти короля и последующих событиях, и ложное чувство вины, потому что ведь именно он назначил ту отрыжку Белого, из-за которой пала Белая крепость. Барас Саварди тоже почти не выходит из дома, странно, что до сих пор не отозвал жену из вашей свиты.

– Может, мне с ними поговорить? – азартно предложила королева. – Ну… с Саварди сложно, а с Мисори я бы попробовала…

– Не думаю, что это хорошая идея. – Безопасник вздохнул. – Пользы никакой, удовольствия – тем более, да еще, если человек действительно невиновен, вы поставите его в очень неудобное положение.

– В каком смысле? – не поняла Олира.

– Он не может вас не принять, но он сейчас не в том состоянии, чтобы соответствовать статусу подобных гостей.

– А в каком он состоянии? – еще сильнее заинтересовалась королева.

– Да пьет он, глухо, не приходя в сознание, – сказал Тавьер, не удержавшись от брезгливой гримасы. Стремление утопить эмоции в алкоголе сразу роняло человека в его глазах, часто необратимо. О лаккате Мисори он прежде был куда лучшего мнения.

– О! – только и смогла ответить на это Олира, глядя на безопасника слегка остекленевшим взглядом. – На его землях идет война, а он… пьет?

– Ваше величество, позвольте мне не давать оценку этому поведению, – снова поморщился Ильнар. Достал, принялся крутить в пальцах портсигар, но закурить не попытался, видимо, помня неодобрительное отношение королевы. – Хвала богам, участие лакката в происходящем не принципиально, а все остальное – его личное дело.

– Ну вы его еще оправдывать начните! – возмутилась королева.

– И не думал. Но и оскорблять за глаза не хочется, поэтому собственное мнение я все же оставлю при себе. Давайте сменим тему.

– Хорошо, – смерив безопасника задумчивым взглядом, кивнула Олира. – Что на севере?

А на севере все тоже было без изменений. Вышедший из Тукки авангард нагнал отряды Пеналона, вступил в бой и загнал врага в долину между скалами и глубоким заливом, там они оставались и поныне. У войск сложился паритет, туранцы ждали подхода основных сил. Чего ждали пришельцы – пока оставалось под вопросом.

– Такое ощущение, что сейчас затишье перед бурей, – пробормотала королева. – Что-то вот-вот грянет. Причем везде…

– Это нормально, так всегда и бывает, – успокоил ее Тавьер. – Главное, не волнуйтесь, мы ко всему готовы.

В этот момент, словно специально подгадал, в гостиную, коротко постучав, вошел Лавиль Ондар.

– Доброе утро, ваше величество. Ильнар, очень удачно, что ты именно здесь, сейчас как раз все детали согласуем. Дело сдвинулось, наш бастард все же выдал себя и своего покровителя. Надо бы арестовать всех, пока не разбежались.

– У нас пока толком нечего им предъявить, – поморщился Тавьер. – Но раз он занервничал и засуетился, стоит этим воспользоваться и дожать его. Виль, найди какого-нибудь менталиста потолковей. Задача – оценить степень нестабильности психики этого огневика и, прикинув план действий, расшатать ее до решительных поступков. Аккуратно, без применения магии, чтобы никто не подкопался. Ну и реализацию этого плана обеспечь. Судя по характеристике из личных дел, что в гарнизоне, что с места учебы, бастард слишком невыдержан, порывист и нестабилен даже для сильного огневика, глупо этим не воспользоваться.

– Сделаем, – невозмутимо кивнул Ондар и вышел.

– Мне кажется, это нечестно, – грустно вздохнула Олира. – Вы хотите подтолкнуть человека к дурному поступку. Вам не стыдно?

– Нет, – спокойно ответил Ильнар. – Но если хотите, я могу не посвящать вас в некоторые детали работы Тайной канцелярии.

– Предпочитаю быть в курсе происходящего, – тут же пошла на попятную королева. Однако поучать и просить использовать другие методы не стала, чем безопасника весьма порадовала.

– Прекрасно. В таком случае, ваше величество, еще один вопрос. Где Даршарай? Для нее будет особо ответственное поручение. А вы пообещайте не спорить. И, когда мы определимся с деталями, тихо и смирно посидеть в детской вместе со всеми няньками. Несколько часов вы не должны показываться на глаза посторонним, вот и побудьте с сыном, ко всеобщей пользе.

Северный край

Крадясь под покровом ночи и зловеще-черной магии хаосита в святая святых своего народа, Таллий, к собственному удивлению, не испытывал угрызений совести. Да и страха не было, а он ведь преступал вбитые в него с младенчества правила, за что полагалась смертная казнь. Мало того что нарушал прямой запрет на посещение алтарной комнаты, куда обычные талтар допускались только для проведения важнейших обрядов, так еще тащил с собой чужака, которому там совсем не место. И не просто шел туда, а откровенно выступал против воли старейшин, решивших не будить Праотца!

Но Таллий ощущал лишь любопытство – было интересно выяснить, куда снова влез этот неуемный ужастик и чем все закончится – а еще вспыхнули подзабытый азарт охоты и игры с опасностью и брюзгливое раздражение, что опять приходится куда-то тащиться среди ночи. Мужчина с иронией признал, что, похоже, действительно стареет.

До нужной пещеры они добрались без приключений. Да это и неудивительно: ночь, все спят, никакой особой охраны возле алтаря никогда не было, для талтар вполне хватало строгого «нельзя». Пару раз по пути попадались какие-то случайные «прохожие», но от них надежно укрывала магия. Здесь, в святая святых, в глубине пещер, северяне ощущали себя в полной безопасности и даже мысли не допускали о появлении туранского диверсанта, да еще такой силы.

Однако в нужной комнате обнаружилась досадная помеха. Скрестив перед собой ноги, в метре от алтаря сидел старейшина с прямой спиной и закрытыми глазами и перебирал в пальцах низку бусин. Посеревшая от времени накидка стекала с плеч и расплескивалась по полу, длинные седые волосы сливались с мехом, теряясь в нем. На худом морщинистом лице – странное выражение. Не то печаль, не то брезгливость.

Тагренай окинул его любопытным взглядом – и невозмутимо шагнул вперед, совершенно не таясь. Таллий едва успел перехватить его за локоть и оттащить обратно в коридор.

– Ты что творишь?! – едва слышно прошипел он.

– Собираюсь сделать то, зачем сюда пришел, – вполголоса ответил хаосит, беспечно пожав плечами. – Можешь не шипеть, полог приглушает звуки.

– Гр-рай! – Имя прозвучало ругательством. – Тебя не смущает, что там сидит старейшина? Нам полагается смертная казнь уже за то, что мы здесь стоим!

– И что? Если я прав, то им скоро станет не до нас, тут такое начнется!

– А если не прав? Или Праотцу понадобится время, чтобы прийти в себя?

– Логично, – нехотя признал Тагренай. – И что ты предлагаешь? Не убивать же его в самом деле…

– А усыпить его своей магией ты не можешь? – вздохнул Таллий.

– Мм… Могу попробовать, но не уверен.

– Это как?

– Могу перестараться и усыпить навсегда, воздействия на разум – не моя сильная сторона и вообще не прерогатива полусферы Хаоса. К тому же он старый. Есть вариант окутать его пологом, чтобы ничего не замечал, но он же глаза может открыть. Плюс я не знаю, как поведет себя моя сила в момент освобождения вашего… Праотца. Там такая концентрация магии, ух! Меня тут-то лихорадит, – ужастик выразительно развел руками, и Таллий только теперь обратил внимание на сочащуюся из его пальцев и глаз черную дымку.

– Это у тебя сила из ушей, что ли, льется? – мрачно уточнил северянин, аккуратно заглядывая в дверной проем: старейшина продолжал сидеть неподвижно.

– Вроде того, да. Очень точное определение, – улыбнулся хаосит.

– Ладно, жди здесь. Айш! С кем я связался? Как в это вляпался?! – пробормотал Таллий себе под нос и мягкой кошачьей походкой двинулся к сидящему сородичу.

Несколько бесшумных безо всякой магии шагов, быстрое движение возле затылка – и старейшина осел, а потом был аккуратно подхвачен и заботливо уложен на пол Таллием.

– Ты страшный человек, ты в курсе? – весело спросил Грай, подходя к алтарю.

– Ты на себя в зеркало посмотри, прежде чем других обзывать, – парировал северянин. – Ну давай, освобождай. Что для этого нужно?

– Ну… Вот скипетр, вот алтарь, это все. В теории. А практика… Сейчас попробуем. Отойди на всякий случай к стеночке, что ли. И вот этого туда же оттащи, – велел Тагренай, взвешивая в руках разлапистое оружие.

– Ты хорошо подумал? – все же попытался Таллий воззвать к здравому смыслу друга. Из общего оптимизма: вдруг там, за этой прорвой дурной силы, действительно есть мозги? – Ты уверен, что это был Праотец и просил тебя именно об этом?

– Об этом, об этом, – беспечно ответил ужастик, замахиваясь. – Только это был не Праотец, а Праматерь.

– Что?.. – поднял на него растерянный взгляд северянин, но продолжения не последовало. Вместо этого Грай с силой обрушил оружие на алтарь – с большим замахом, обеими руками держась за древко, со всей силы попытался вогнать длинное лезвие в каменную плиту.

За мгновение до соприкосновения металла и камня северянин успел в красках представить, как от такого обращения оружие срывается, и… в лучшем случае ужастик пропахивает носом алтарь, в худшем – лезвие втыкается ему в живот.

Скипетр вошел в алтарь легко, словно в свежее масло, на всю длину лезвия и часть древка. По инерции Грай едва не напоролся на венчик лезвий с другой стороны, но все же увернулся. Потащил за собой древко вбок – и лезвие не застряло, пошло дальше. А через мгновение впереди него побежала трещина, ветвясь, с хрустом и треском раскалывая камень. И тот, почти сразу выпустив тонкий черный дымок, осыпался яичной скорлупой, оказался внутри не просто полым, но еще и пустым.

Несколько мгновений мужчины стояли неподвижно, ожидая каких-то перемен.

– Ну алтарь ты сломал, молодец. А дальше, насколько понимаю, надо быстро отступать на изначальные позиции? – с иронией предложил Таллий.

– Да боги знают! – Грай пожал плечами, разглядывая оружие. Оно почти не изменилось, разве что венчик лезвий как-то… погнулся. Как будто металл размягчился и начал складываться под собственным весом. – Но что-то же явно случилось!

– Ты все правильно сделал, – промурлыкал из ниоткуда знакомый Тагренаю по сну голос.

Тени в углах комнаты зашевелились, потекли, аккуратно огибая лежащее тело старейшины и стоящих мужчин, собрались в одном месте, вспухли быстро растущим бесформенным холмом – и в конце концов соткались в обнаженную женскую фигуру, сочащуюся черной дымкой.

– Это… он? – тихо, севшим голосом спросил северянин, растерянно разглядывая странную особу. – То есть это вас считали… Праотцом?

– Выродились. – Женщина брезгливо поджала губы, окинув взглядом лежащего старейшину. – Ну, ничего, теперь у них будет чем заняться кроме интриг и взращивания собственной гордости. А ты не бойся, мальчик, – обратилась она к Таллию, ласково погладила его по груди. Грай оценил выдержку друга: тот даже не вздрогнул. – Ступай и не сожалей ни о чем, ты свободен, ты сам выбрал свой путь, и чужие советы тебе не нужны. Хотя… если вдруг захочется помочь своему народу, взять на себя ответственность и власть – возвращайся, – улыбнулась она, и вот тут Таллия уже проняло и заметно перекосило.

– Что до тебя… – Праматерь обернулась к Тагренаю, терпеливо дожидавшемуся своей очереди, мягко забрала из его руки скипетр. А в следующий момент тот просто исчез. – Хорош. Силен, очень силен. Но против звезды – не потянешь, – резюмировала она, окинув мага пристальным взглядом.

– Звезды? – уточнил Грай.

– Пятеро сильных земельников. Соседи не размениваются на мелочи. Пока ваша армия занята приманкой, они спокойно, в тишине и безопасности, готовят ритуал. Но я помогу, я обещала. Мне тоже совсем не нужны землетрясения, – отстраненно улыбнулась женщина, подалась ближе, оказалась почти вплотную к ужастику. Увернуться тот не успел, она поймала за воротник – не вырываться же со скандалом! – Отнесу туда, куда скажешь. А вот как выбираться – сам думай.

– А где они ритуал проводят? – сощурился Тагренай, озаренный идеей.

– На поляне. – Праматерь расплылась в хищной улыбке. – Хорошая мысль. Хороший мальчик, умный. К тому же девочка уже закончила…

– Какая девочка? – уточнил он на всякий случай.

– Оседлавшая деревянную птицу, – пояснила женщина. Обхватила второй ладонью Тагреная за шею, с совсем не женской силой потянула вниз, вынуждая согнуться, и впилась в губы поцелуем – острым, жалящим, до крови прокусив мужчине губу.

В первый момент опешивший Грай уперся в плечи женщины, пытаясь оторвать ее от себя, а в следующее мгновение на языке разлилась нестерпимая горечь, мир перед глазами качнулся – и канул во тьму.

Королевский дворец

Как чувствует себя дичь, которую планомерно загоняют?

Впрочем, нет. У такой еще есть шанс уйти – пусть ничтожный, призрачный, но есть. А Ирихон ощущал, как на его шее затягивается удавка силка, и от любого движения лишь тяжелее и больнее дышать.

За ним ходили, почти не таясь. Несколько раз удавалось избавиться от слежки, но наблюдатели как будто и не переживали по этому поводу – час, другой, и его находили. И просить помощи огневику было негде: того, кто втравил его во все это, самого обложили, и ему тоже впору было звать друзей. Только, видать, не нашлось таких.

Отчаяние постепенно переплавлялось в злость. Хотелось остановиться, развернуться и напасть на того, кто следовал по пятам. Вцепиться в горло, сжечь дотла, но… Ирихон держался. Какой смысл? Какая польза? За ним шел случайный человек, исполняющий приказы. Служака, как и он сам.

Белый сожри всю эту политику и их проклятые интриги! Зачем он в это ввязался? Но что уж теперь ныть, пути назад нет, а снявши голову – по волосам не плачут!

При всем этом маги из королевской охраны не обращали на него внимания. И спокойно обсуждали слухи – о том, что Ондар взял след, что скоро всех повяжут, и вроде как должен быть обыск у главного виновника, а уж там нужные бумаги найдутся, хватит на смертный приговор всей шайке. Обычное разгильдяйство: их явно забыли предупредить, при ком нужно держать язык на привязи.

Это было самое мерзкое. Его никто не принимал в расчет, не считал достойным противником. Ему давали погулять, подышать напоследок, точно зная, что он уже в руках Тайной канцелярии. Охота велась на дичь покрупнее, а он… из числа сопутствующих потерь. Лишняя фигура на доске. Он, тот, кто мог занимать этот трон по праву рождения – просто мелкий винтик, который был нужен, пока все шло хорошо, а теперь даже в переплавку не годен.

Ирихон понимал: он все еще ходит, говорит, чувствует и думает, но на самом деле уже мертв. Приговорен заочно и казнен на Королевской площади. Там, где ветер недавно развеял прах его проклятого папаши.

Короля Дагер не жалел. Именно проклятая кровь королевского рода сожгла его мать, выпила дар. Ирихон не понимал, почему Торна не скинула гнилое семя, зачем дала ему жизнь – ценой собственной. Да, несколько лет она после этого еще протянула, но мужчина отчетливо помнил ее боль. И физическую, и, куда страшнее, душевную: мать была калекой, увечной, и не сумела с этим смириться. До последнего искала способ восстановить утраченный дар, не могла жить без него. Ирихону казалось, что мать умерла не от физических последствий выгорания, а именно вот от этой тоски, от нежелания продолжать существование без половины себя.

Мысли, чужие голоса, постоянное ощущение взгляда в спину – все это, минута за минутой, выплавлялось в жгучую ненависть, которая искала выхода.

И нашла.

Опрометчивая, преступная небрежность и самонадеянность. Королева, которая отправилась в парк на прогулку и отпустила охрану «погулять где-то там, потому что главные виновники уже почти арестованы, и какой прок стоять у нее над душой?». Охрана, которая легкомысленно послушалась каприза вздорной дуры. Халатное отношение «хвоста», быстро потерявшегося на дорожках парка.

Да, он умрет. Но сделает это так, чтобы его вспоминали – пусть со злостью и оскорблениями, но не смогли забыть.

Ненависть питалась внутренним огнем, и Ирихон не давал себе труда унять ни того, ни другого. Он вообще уже мало отдавал себе отчет в том, что делает. Ослепленный ненавистью и собственным пламенем, не замечал ничего вокруг. Не задумывался, что прежде Тайная канцелярия никогда не отличалась такой безалаберностью, и, по меньшей мере, странно, что расслабилась она именно сейчас.

Он просто вышел на живописную лужайку, на краю которой в тени сидела, отдыхая, королева. Стремительно приблизился. Женщина подняла взгляд, брови удивленно выгнулись – а в следующий момент он ударил, ведомый единственным стремлением – уничтожить.

Не сразу понял, что жертва сопротивляется. Не сразу увидел в глазах совсем не страх не ожидавшей нападения женщины, а решимость и готовность идти до конца. Не сразу сообразил, какой стихии и какого уровня маг ему противостоит.

– Да чтоб ты сдохла! Я все равно сильнее! – оскалился Ирихон.

Ее силы заканчивались, он это ощущал – все же был боевым магом, имел отличную подготовку. Но… щит почему-то стоял. Белое пламя облизывало воздух вокруг тонкой – уже совсем не той, что вначале – фигурки, бессильно стекало по ней и уходило в никуда.

– Этого не может быть! Сгори уже! – заорал мужчина – и в следующий момент осел на землю. Голову его окутывала едва заметная мерцающая дымка оглушающих чар.

Даршарай, покачнувшись, обвела шальным взглядом лежащее тело, бегущих к ней людей. Мгновение назад она действовала, не задумываясь. Подняла заранее заготовленный щит, потом накопители…

А накопители сработали? Ведь сработали же, вот эти камни в браслете… Или нет?

Вязкие мысли путались в голове, никак не получалось сосредоточиться хоть на чем-то.

Почему так холодно? И… пусто внутри.

В ушах звенит. Ноги дрожат, едва держат. И словно приклеились к земле, шагу ступить нельзя. Земля тянет к себе, но сама на зов не откликается, словно чужая.

Кто-то подбежал, подхватил за плечи. Говорит. Кто? Что?.. Ничего не слышно, словно сквозь вату. И люди вокруг – как через толщу мутной воды.

Ей было четырнадцать. Или пятнадцать? Загородное поместье, старый мост. Говорили – нельзя ходить, сломанный, вон новый. А этот все никак разобрать не могли. Красивый…

Доска подломилась, вода – холодная. А платье, словно кокон, спеленало по рукам и ногам. И вокруг вот так же мутно, гулко, холодно. И вниз тянет…

Кто ее тогда вытащил? Грай. Нет, не он, его в поместье не было. Пастух. Или все-таки Грай? Это должен был быть он, просто потому что… должен!

Но толком вспомнить она так и не сумела. Даршарай заставили улечься на носилки, и целитель погрузил ее в сон, обрывая странные, мучительные воспоминания. Или фантазии?

Оглушенного бастарда тоже положили на носилки, но уже без заботы и осторожности. Пострадавших отправили в разные стороны: девушку в сопровождении целителя – в ее покои, арестованного – к поджидающему за воротами мотору.

Этого заключенного никто не собирался содержать во дворце, для таких имелся специальный изолятор, надежно экранированное помещение в одном из зданий Тайной канцелярии, которое в народе называли «Красным домом». И совсем не за цвет кирпича, которым был выложен фасад, а в связи со множеством леденящих душу легенд и просто страшилок, которые его окружали. Правды в этих россказнях было на гнутый щит, но сама Тайная канцелярия активно поддерживала и помогала распространению слухов. Пусть лучше боятся и лишний раз задумываются о неотвратимости наказания, чем считают ее служащих безобидными дурачками.