Текст книги "Мастера особых поручений"

Олира ответила столь же отчаянно. Крепко обняла мужчину за плечи, одной ладонью скользнула по шее вверх, путаясь пальцами в коротких, неожиданно мягких волосах.

Они самозабвенно целовались, наверное, с минуту. Злость как вспыхнула – так и пропала, а вот страсть и не думала исчезать. Ладонь Ильнара соскользнула ниже, шершавые подушечки пальцев погладили нежную, шелковистую кожу за ухом женщины, ключицу. Олира крепче вцепилась в его плечи, ощущая, что от поцелуя и этого прикосновения ноги совершенно ослабели…

А в следующее мгновение Тавьер вдруг схватил ее за плечи, рывком отстранился. Шаг назад, другой, ладонь прошлась по взъерошенным коротким волосам – не то пыталась пригладить их, не то мужчина просто схватился за голову. Но возмутиться или еще как-то отреагировать на этот поступок королева не успела: за ее спиной чуть скрипнула дверь.

– Сар Тавьер, сарта Ла’Таир очнулась, и лаккат Мисори – тоже. Вы просили сообщить, – прозвучал голос бессменного секретаря начальника Тайной канцелярии.

– Да, Тас, спасибо, иду. До свидания, ваше величество, – поклонился Ильнар, старательно не глядя на королеву, и… удрал. Иначе назвать этот поступок не получалось.

Олира, прикрыв глаза, прижала ладони к горящим щекам. Сосредоточилась на дыхании, пытаясь унять колотящееся в горле сердце.

– Боги! – потерянно выдохнула женщина.

Что это было? Зачем он?.. И почему она?.. И, главное, что теперь с этим делать?!

Не с поцелуем, нет, эту случайную вспышку можно выкинуть из головы и сделать вид, что ничего не было. Как быть с восторженно замирающим сердцем, горящими губами и – досадой на секретаря, явившегося в самый неподходящий момент?!

Ей понравился поцелуй. И – да помогут боги! – ей нравился этот мужчина, нужно быть откровенной хотя бы с самой собой. Наверное, именно в этом следовало искать причину всех мучивших ее в последние дни противоречий.

– Да уж, Олли, – пробормотала королева. Так ее в детстве называли дома. – Хотела влюбиться – вот тебе и ответ, как это бывает.

Теперь осталось разобраться, что со всем этим делать…

Тайная канцелярия

– Тебя что, с постели подняли? – растерянно спросил Лавиль, разглядывая явившегося начальника. – Вид такой, как будто сутки не спал, потом прилег на минуту, а потом за тобой явился Тас.

– Ну да, вроде того, – нервно хмыкнул Тавьер. – А почему ты еще здесь?

– Так ты же сам велел подождать тебя, – напомнил воздушник. – Иль, ты точно нормально себя чувствуешь?

– Бывало лучше, – поморщился начальник. – Иди, допрашивай, я в тебя верю. А я отсюда понаблюдаю вместе с почтенным коллегой. – Он кивнул сидящему в углу менталисту, которого в первый момент не заметил.

– Возражаю, – вдруг высказался тот. – Вы будете мешать, если не успокоите собственный эмоциональный фон. И вообще, лучше бы отложить все это на завтра, время к полуночи!

Тавьер окинул его взглядом, потом покосился на сидящего за прозрачной стеной хмурого, нахохлившегося лакката Мисори.

А потом вдруг ругнулся себе под нос, буркнул Лавилю что-то вроде: «Белый с вами, сами справитесь! Закончите – доложишь!» – и ушел, раздраженно хлопнув дверью.

– Что это было? – озадаченно посмотрел Ондар на менталиста.

– Боюсь, если я выскажусь, он снимет не только меня с должности, но и голову – с меня, – отозвался тот, тщетно пытаясь спрятать улыбку. – Предлагаю сделать вид, что ничего не было. Думаю, сар Тавьер имеет право на один внеплановый выходной за пятьдесят лет безупречной службы.

– Ладно, буду мучиться любопытством, – философски заключил Лавиль. – Пойду попытаю счастья. Надеюсь, этот тип все же начнет со мной разговаривать. Терять ему, похоже, нечего. А потом – спать, Тавьер с отчетом подождет до утра.

– Думаю, это будет несложно, – высказался менталист. – Лакката грызет чувство вины, настолько, что никакой самоконтроль не помогает.

– Прекрасно. Только полчаса убили, ожидая начальство, – проворчал Ондар и вышел: допросная и комната для наблюдателей имели разные входы.

Лаккат Мисори, спешно приведенный в чувство целителем, выглядел… удручающе. Хоть и свежая, но как-то небрежно застегнутая рубашка, пиджак нараспашку, лицо – помятое и совсем не такое холеное, как обычно. Разглядывая его, Лавиль думал, что по иронии судьбы все фигуранты в этом деле выглядят один несчастнее другого. Прямо хоть не казнить их всех, а понять, пожалеть и простить…

– Добрый день, сар Мисори, – вежливо поздоровался Ондар, усаживаясь напротив лакката. Тот бросил на безопасника хмурый взгляд и молча отвернулся. Чем в общем-то не удивил. – Собственно, вина ваша доказана, и по поводу мотивов убийства его величества у меня нет никаких вопросов. Ответ, кто собрал для вас бомбу на туранской территории, мы и так найдем в лаккате Мисори, просто на это понадобится пара-тройка дней. Мне даже не интересно, как вы, желая отомстить мужчине, не пожалели женщину и младенца. Наблюдал я таких, для них имеют значение только свои дети. Но как вы, человек, который сражался с Пеналоном и всегда придерживался жесткой политики, могли продать ему свою землю? Не короля, а собственных подданных, за которых несете ответственность? Своими руками подписать смертный приговор всему гарнизону Белой башни и населению нескольких городов – если бы Пеналон сумел реализовать свой план. Они-то перед вами чем провинились?

Лаккат Мисори молча смотрел на свои руки, лежащие на столе. Пальцы мелко, едва заметно, дрожали. Уголки губ порой непроизвольно спазматически подергивались.

Этот человек, в отличие от бастарда, плакать не собирался. Да и чувство вины, о котором говорил менталист, держал в узде.

– Знаете, мне настолько сложно поверить в подобное предательство, что я склонен рассматривать иные варианты, – задумчиво проговорил Лавиль. И судя по тому, как взгляд лакката метнулся к лицу собеседника, путь он выбрал правильный. – Поэтому о деньгах и прочих взаимовыгодных договоренностях мы даже вспоминать не будем. Тут нечто иное. Угроза жизни кому-то из близких? Да нет, насколько известно, из дорогих вам людей остался только сын, а к нему никто особого интереса не проявлял. Тогда, может быть, шантаж?

И опять безо всякого менталиста стало ясно, что воздушник угадал: лаккат дернулся.

Лавиль про себя отметил, что фигурант с перепоя – это отличное условие для следователя, а вслух проговорил:

– Интересно, а на что вы еще рассчитывали, спутавшись с этим пеналонцем Шанталье. Можно подумать, высокопоставленный служащий Министерства государственной безопасности Пеналона мог не сделать правильных выводов из вашего заказа и не воспользоваться им! Вы не знали, что он безопасник?

– Нет, – коротко уронил Мисори, поморщившись.

– Занятно. Как же вы вообще умудрились вляпаться в этого пеналонца при такой осведомленности?

– Так получилось, – огрызнулся лаккат. – Что вам от меня надо? Признание? Да, это я сдал Белую крепость, я спланировал убийство короля и готов понести заслуженное наказание. Моя дочь отомщена, это главное. И я даже рад, что королева с младенцем уцелели: им я зла не желал, дети не в ответе за грехи родителей. Олира была еще слишком слаба и не должна была являться на праздник! Ну да боги уберегли! И это все, что я могу вам сказать!

– А ваш сын тоже не в ответе? – вежливо уточнил Лавиль.

– Не трогайте Деналя! – вскинулся лаккат. – Он ни в чем не замешан и ничего не знал! Не смейте еще и его втягивать в это дело, слышите?!

«Врет», – прошелестел в голове голос менталиста.

Следователь тихо хмыкнул себе под нос. Как, однако, Мисори боится за сына… Настолько, что потерял над собой контроль и допустил прямую ложь – непростительный промах для политика его уровня! Интересно, в чем тот замешан? Собирал бомбу? Да вроде не механик, специализация боевая, вряд ли сумел бы. Но совершенно определенно, надо приглядеться к арлаккату повнимательнее. Уж не им ли шантажировали отца? Пожалуй, ради единственного оставшегося ребенка Мисори вполне мог пойти на любые жертвы. Вот только чем? Жизнью? Или все не столь банально?

– Незачем так нервничать, – мягко урезонил собеседника Ондар. – Невиновен – значит, невиновен. Значит, бояться ему нечего, никто его пальцем не тронет. Да его, собственно, и не подозревали, вы же с ним не общаетесь, – заметил он.

Лаккат угрюмо кивнул, успокаиваясь.

– Когда и при каких обстоятельствах вы узнали тайну королевского бастарда?

– От Саварди, – не счел нужным скрывать тот. – Он проболтался про первую любовь короля, давно еще, когда моя девочка была жива. Потом я видел Дагера в крепости, когда приезжал туда, пытаясь помириться с сыном. Фамильное сходство налицо, сложно было не обратить на это внимания. Тогда я не сложил два и два, но вспомнил об этом мальчишке позже. И заказал бомбу. – Мужчина говорил ровно и спокойно, явно ни о чем не жалея. – Мне казалось справедливым, что после гибели убийцы престол займет именно этот мальчик – такова компенсация за его страдания.

– И именно поэтому вы решили устроить взрыв его руками? – уточнил Лавиль.

– Я узнал, что он приехал в Глоссу, решил познакомиться, – пожал плечами Тран Мисори. – А потом подумал, что это будет символично: очистить мир от грязи отца руками его сына. И возвести потом наследника на престол. Отлично вышло бы. Да…

– То есть вы не в курсе, что Память Крови не могла признать родства Дагера с королем, поскольку он маг? – все же поинтересовался следователь.

– Что? – опешил лаккат и нахмурился. – Что за чушь?!

– Не чушь, его специально сегодня днем проверили, – возразил безопасник. – В королевской семье нет магов. Если бы вы догадались проверить своего бастарда раньше, перед тем как пытаться усадить на трон, вы бы, может, и передумали.

– Но внешнее сходство! Да он же копия Ерашия в молодости! – вспылил лаккат. – Почему я должен был его проверять?! Как он может не быть сыном короля, если он похож на короля и родился у его любовницы, которая ни на кого больше не смотрела?!

– Вопрос интересный, – задумчиво кивнул Лавиль. – Я бы тоже не отказался знать ответ. Но, увы, хранитель артефакта не может открыть эту тайну. Так что вы своими руками чуть не обезглавили Туран.

– В таком случае нам всем стоит благодарить богов, что они не позволили пострадать невиновным, – вдруг успокоился Мисори. – Значит, они точно существуют.

– И вам совсем не жалко было использовать Ирихона? Который и без того натерпелся за свою жизнь?

– Он сам сделал выбор, – безразлично пожал плечами лаккат. – Я его не заставлял.

– Но обработали профессионально, – возразил Ондар. – Несчастного парня с и без того нестабильной психикой. Впрочем, это тоже останется на вашей совести, как и гибель Белой башни. Последний вопрос: как именно вы договаривались с Шанталье? И где с ним познакомились?

– Спросите у него, – криво ухмыльнулся лаккат.

По его взгляду Лавиль понял, что больше ничего от фигуранта не узнает, но не попытаться, конечно, не мог. Еще минут пятнадцать мыкался, стараясь найти подход к собеседнику, но в итоге все же расписался в собственном бессилии и вызвал конвой. Лаккат был магом небольшой силы, поэтому особых мер предосторожности при его содержании не требовалось, вполне хватало ограничивающих браслетов вкупе с ошейником.

А когда этого фигуранта увели, Ондар, как и собирался, ушел домой. Нет никакого смысла метаться среди ночи и ставить на уши подчиненных, которые наверняка уже спят. А если не спят – то лучше бы им заняться именно этим.

Завтра же надо поглубже копнуть прошлое и связи Деналя Мисори и выяснить, что там за история с шантажом. Вдруг ключ к этому кроется в прошлом арлакката? Или все проще и сын не так враждует с отцом, как они показывают? Нет повода не верить менталисту, и, значит, Деналь в курсе всего этого заговора. А если в курсе – может, и делом поучаствовал?

Но все это – утром. А сегодня нужно предупредить дворцовую стражу, чтобы арлакката никуда не выпускали без ведома Тайной канцелярии. Просто так, на всякий случай.

Гостевые покои, отведенные Даршарай Ла’Таир

Лежать в постели было невыносимо, но активно двигаться – не хватало сил. Поэтому Дая с горем пополам выбралась из-под одеяла и, закутавшись в длинный халат, упала в кресло, где и устроилась полулежа, поджав под себя ноги и переводя дух.

Целитель велел не использовать магию хотя бы несколько дней, и девушка не собиралась, но раз за разом тянулась к ней, пытаясь понять, что случилось. Тогда, в первый момент, показалось, что силы больше нет, что она полностью выгорела. Потом целитель сказал, что обошлось, повезло, да и сама Даршарай чувствовала магию, но – как-то не так. И именно с этим пыталась разобраться, не удовлетворившись неопределенным «надо посмотреть, вы сначала окрепните».

За этим занятием ее и застал Тавьер.

– Здравствуйте, – улыбнулась девушка. Рада она была не столько именно начальнику, перед которым робела, сколько вообще компании. – Вам-то почему не спится в такую рань?

– Доброе утро, рена Ла’Таир, – кивнул ей безопасник, усаживаясь напротив. Вопрос ее он проигнорировал, только как-то странно скривился. И девушка по его лицу сообразила, что начальник вряд ли спал эту ночь. И устыдилась. – Как вы себя чувствуете?

– Терпимо. Если бы я еще знала, что именно со мной случилось…

– Вам кратко или подробно? – улыбнулся мужчина уголками губ.

– Кратко, но по существу.

– От удара Дагера закоротило накопители, – сказал он. – Нарушилась настройка на вашу ауру, и они не сработали самостоятельно, такое случается.

– Понятно, – вздохнула Даршарай, поморщившись. – Я помню, да, нам рассказывали… И во время учебы, и потом, когда мне эти накопители цепляли. Надо было задействовать их самостоятельно, а я… плохой из меня безопасник. – Она вновь тяжело вздохнула.

– Вы еще совсем молоды, а ошибаются и гораздо более опытные люди, – возразил Тавьер. – Но мне очень жаль, что так получилось.

– То есть я все-таки не смогу быть полноценным магом? – с тоской спросила девушка. – Это… навсегда? Вы знаете, что именно со мной случилось?

– Знаю, да, – кивнул мужчина. – По науке это называется «туннельным пробоем ауры на базовую стихию», не слышали?

– Нет. Это… выгорание?

– Не совсем. При выгорании уничтожаются энергетические каналы, а при пробое они теряют эластичность и подвижность. Это достаточно редкое и специфическое явление. Насколько знаю, подобному подвержены только земельники, остальные стихии не предрасположены к подобному замыканию.

– И… что? Что теперь со мной будет?

– Да ничего страшного, не паникуйте. Создавать сложные заклинания вы не сможете, но зато теперь вы – идеальный щит.

– В каком смысле?

– Все, чем в вас ударят, будет уходить в землю, независимо от мощи чар. То есть теоретический предел у этой пропускной способности есть, но он лежит за пределами человеческих возможностей.

– И… как с этим жить?

– Спокойно, – отозвался Тавьер. – Не переживайте так, вы действительно отделались легким испугом, а в нашей работе приобретенная способность – отличное подспорье. Вы, правда, не сможете растянуть защиту на кого-то рядом, но всегда сумеете встать перед ним.

– Легко сказать – не переживать… – слабо улыбнулась Дая.

– Ну, если вас это утешит, я так живу уже полвека и вроде бы не страдаю, – усмехнулся мужчина.

– Вы?! Но… как же… а я и не знала… Как это случилось? Во время военной службы?

– Да нет, уже позже, – поморщился Тавьер. – И в совершенно не героической уличной драке, случайно. Я это говорю, только чтобы вы поняли: пробой – не приговор, а в некоторой степени даже удача. Считайте, что вы просто приобрели очень специфический магический талант, вы теперь практически неуязвимы для магии. А это дорогого стоит.

– То есть вы меня не уволите? – улыбнулась Даршарай уже увереннее. – А то я подумала именно об этом…

– Я не настолько альтруистичен, – возразил мужчина. – Я бы не отпустил вас так просто, даже если бы вы жаждали уйти. Слишком ценный сотрудник.

– Так, ну и где эта бестолочь?! – Дверь с грохотом распахнулась, впуская растрепанного ужастика.

– Ты о ком из нас двоих? – с иронией уточнил Тавьер, мельком глянув на инстинктивно сжавшуюся в кресле девушку.

– О, Ильнар! И ты тут. Я приехал, расскажу все чуть позже, сейчас вот только эту девчонку отчитаю…

– Ну и рожа у тебя, – качнул головой начальник Тайной канцелярии, разглядывая хаосита. – Это теперь что, навсегда?

– Да боги знают, – легкомысленно отмахнулся ужастик. – Можно мы наедине поговорим?

– Дворец не разнесите, – напутствовал Ильнар со смешком, покидая подчиненных. Даршарай хватило мужества не уговаривать его остаться.

– Ну? И как ты это объяснишь? – проворчал Тагренай, останавливаясь рядом с креслом девушки и скрещивая руки на груди. – На два дня отвернуться нельзя, она уже куда-то вляпалась и едва ли не при смерти!

– У нас такая служба, – огрызнулась Даршарай.

– Значит, заканчивай с такой службой! – раздраженно парировал Грай.

– А не пошел бы ты к Белому в задницу? – Девушка встала, опираясь на подлокотники – откуда только силы взялись! Но разговаривать, глядя на Тагреная снизу вверх, было отвратительно. – Ты мне никто, чтобы указывать.

– Я твой опекун!

– Во-первых, моим опекуном был не ты, а твой отец. Ты все больше по стране колесил с риском для жизни, – едко возразила Даршарай. – А во-вторых, ключевое слово здесь был, а сейчас я сама отвечаю за свою жизнь! Все, что ты можешь мне предъявить – так это проживание в твоем доме. Не волнуйся, если пожелаешь, я больше не стану тебя стеснять!

– Ты что, не понимаешь, что могла погибнуть?!

– Это когда-нибудь случится со всеми нами. Еще скажи, что вот эти когти и чешую ты заработал без риска для жизни!

– Какую чешую? – ошарашенно хлопнул глазами ужастик.

– Вон зеркало, наслаждайся, – тряхнула головой Даршарай.

Тагренай качнулся в указанную сторону, но потом нахмурился и продолжил:

– Моя внешность к делу не относится. А ты можешь искать новую работу!

– Да пошел ты! – фыркнула перевертыш. – Командир нашелся. Сар Тавьер только что сказал, что никуда меня не отпустит.

– Я с ним поговорю, – зловеще сообщил ужастик. При его нынешней внешности – черных глазах без белков, дымке в волосах и узоре черной чешуи на висках и скулах – выглядело особенно жутко.

– Ты не смеешь лезть в мою жизнь! – Даршарай негодующе ткнула его пальцем в грудь. – Ты меня сюда притащил не для того, чтобы я сидела на месте, а для службы в Тайной канцелярии! А для «другой работы» я вполне могла остаться в Приграничье.

– Айш! – прошипел он. Схватил девушку за плечи, ощутимо встряхнул. – Ты могла погибнуть, понимаешь?!

– А тебе-то что? – Перевертыш упрямо вздернула подбородок. Но вырываться не пыталась – понимала, что силы неравны.

Несколько секунд они мерились взглядами, а потом Грай вдруг сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе.

– Боги, Дая! Я… Я чуть с ума от страха не сошел, когда мне сказали, что ты при смерти! – выдохнул Тагренай. – Я… такого успел надумать, пока сюда бежал…

– Слушай их больше, – тихо проворчала девушка. И опять не стала вырываться, наоборот, обняла мужчину в ответ, умиротворенно уткнулась носом в его шею, совершенно не боясь вьющейся вокруг дымки.

Злость на ужастика начала таять. Испугался. Переживал. Сейчас вот обнимает… Значит, не безразлична! И, может быть, не как сестра и воспитанница? Ведь прежде он, кажется, никогда так себя не вел…

– И про дом… Забудь эти глупости с переездом, слышишь? Я никуда тебя не пущу.

– Почему? – растерялась Даршарай. Озадачивала не столько категоричность последнего утверждения, сколько то, какая часть сказанного его зацепила.

Грай глубоко, длинно вздохнул. Потом вдруг ласково, по-кошачьи потерся щекой о ее висок.

– Знаешь, я, наверное, псих и извращенец, но ничего не могу с этим сделать. Я тебя люблю. Не знаю, когда и как это все началось, но… Одна умная женщина открыла мне глаза. За любовь нужно бороться, и я…

– Та женщина, из чьей постели тебя выдернули перед отправкой на север? – не удержалась от напоминания девушка. От слов хаосита сердце восторженно затрепетало где-то в горле, но признаться в этом вот так сразу? Пусть хоть немного помучается, как она мучилась несколько лет!

– Из какой постели? – недоуменно уточнил Грай и даже отстранился, чтобы заглянуть Дае в лицо. – Погоди, Ияна, что ли?

– А их много? Ну, тебе, конечно, виднее, – столь же ворчливо продолжила Даршарай, пожав плечами.

– Да Ияна – это… Я как понял, что меня к тебе тянет как к женщине… Погоди. Ты что, ревнуешь?! – опешил он.

– Ты не извращенец, Тагренай. Ты идиот, – вздохнула перевертыш и устало уткнулась лбом в его плечо. – Который не видит дальше собственного носа. Я только из-за тебя и согласилась тогда переехать в столицу. Чтобы… быть поближе. Видеть хотя бы несколько раз в год. А ты…

– Идиот, – как-то уж слишком радостно для сути утверждения согласился Грай.

Несколько мгновений они стояли, крепко обнявшись. Вернее, стоял почти исключительно Грай, а девушка висела на нем – собственные ноги не держали. Но ужастик этого, кажется, даже не замечал.

Потом он опять немного отстранился, но лишь затем, чтобы заглянуть Дае в глаза, бережно обнять ладонью овал лица и – поцеловать. Нежно, долго, мучительно сладко, шалея от неумелой искренности ее ответа.

Боги, какой же он в самом деле идиот! Подобное, наверное, только с ним и могло случиться. А она такая… Такая! Родная, желанная, лучшая, ну как можно было этого не замечать?!

А в общем-то – плевать! Главное, уж теперь-то она точно никуда не денется. И можно целовать, касаться и уже с чистой совестью грезить о ней, когда ее нет рядом…

Может, Тагренай успел бы совершенно увлечься поцелуем, вовсе потерять голову и соблазнить девушку прямо здесь и сейчас, тем более что она как будто и не возражала, но через минуту силы окончательно оставили перевертыша, и та обмякла в его руках.

– Что с тобой? – опять встревожился хаосит, подхватывая Даршарай на руки и поспешно относя к постели.

– Оказывается, у тебя эта чешуя не всегда, появляется только в моменты волнения, – заметила Дая, пока он ее нес. Потом одной рукой едва успела поймать пальцы собравшегося удрать за целителем мужчины. – Не надо, не уходи. Ничего страшного, просто истощение, это скоро пройдет, доктор предупреждал.

Грай несколько секунд пристально, недоверчиво разглядывал девушку, изучал ее ауру и искал подвох. Но ничего страшного не нашел, только подтверждение сказанному, поэтому наконец успокоился и присел на край кровати.

– Знаешь, к Белому все… выходи за меня замуж, а?

– Чтобы у тебя был повод мной командовать?

– Ты мне это до конца жизни припоминать будешь, да? – Он жалобно сложил брови домиком.

– А ты мне каждый раз будешь такие истерики устраивать, да? – еще ехидней припомнила она.

– Не знаю, не исключал бы, – честно вздохнул ужастик. – Я же хаосит, мы все нестабильные. Но – обещаю, никаких запретов. То есть ругаться я, конечно, буду, но… у тебя появится дополнительный стимул меньше рисковать. Ну так что? Ты согласна?

– Посмотрим на твое поведение, – счастливо улыбнулась Дая и добавила сварливо: – И на то, как ты будешь меня уговаривать.

– Я буду очень, очень стараться! – с удовольствием пообещал Грай. – Расскажи хоть, что тут у вас случилось?

С этим вопросом он вытянулся на постели рядом с девушкой, обнял ее покрепче, прижал к себе и устроил белокурую головку у себя на плече – так было гораздо удобнее. А Даршарай и не возражала, она чувствовала себя в этот момент совершенно счастливой.