Текст книги "Мастера особых поручений"

– Что вы, никакой речи о принуждении! – поспешил заверить Марник. – Мы проявляем беспокойство о вас и ни в коей мере не хотели бы быть поняты неправильно! Разумеется, мы не смеем ни на чем настаивать!

«И именно поэтому явились сюда вчетвером без предупреждения, притом двое из вас – маги», – с иронией добавила про себя Олира, мельком глянув на артефакт. Тот слегка помутнел, но совсем откровенно министр не врал. То есть они, конечно, желали надавить на королеву, но чисто психологически, без грубых воздействий.

– Прекрасно. Рада, что мы друг друга правильно поняли, – кивнула Олира. – Я тронута вашей заботой, но в подобного рода помощи пока не нуждаюсь. Однако обещаю иметь в виду предложенные кандидатуры. И раз уж вы так удачно зашли утром, на свежую голову, я бы хотела обсудить с вами кое-какие детали в представленных бумагах, – с ласковой улыбкой перевела она тему, и министр гор и недр совершенно загрустил. – А остальные пока могут быть свободны.

Если поначалу у Олиры появилось предположение, что министр – вор, поговорив с ним несколько минут, женщина пришла к выводу, что он всего лишь некомпетентен в вопросе, за который отвечает. Воры там тоже были, с ними королева планировала разбираться отдельно, но еще имелся некто действительно понимающий. Тщательный допрос позволил в конце концов установить, что этим «некто» являлся секретарь Марника: маг-земельник с мирной специализацией, из низшего сословия.

Причина, по которой министр до последнего юлил и упорно не хотел выдавать такого полезного человека, читалась по его лицу: боялся потерять место. Но Олира все же добилась правды и потребовала к себе указанного секретаря.

Марник окончательно загрустил.

Помощник оказался долговязым нескладным типом, который перед королевой отчаянно робел, но вопросы по существу быстро его встряхнули. Олира скоро нашла с ним общий язык и около получаса оживленно обсуждала тонкости землеведения, после чего, довольная знакомством, отпустила секретаря.

Королева некоторое время задумчиво разглядывала Марника, не спеша обнадеживать, после чего заметила:

– Какой разумный молодой человек. Понимаю, почему вы его так цените.

– Ваше величество, я… – вскинулся министр.

– Подождите, я еще не закончила. Я предлагаю вам договориться, рен Марник.

– О чем?

– Вы не трогаете меня, а я не трогаю вас, – спокойно ответила Олира. – Мне не нравятся эти интриги и постоянные попытки загнать меня в детскую. Не надо, не возражайте, я же не слепая. Не понимаю только, какая в этом выгода лично вам. Впрочем, оставьте свои мотивы при себе, не важно, что ведет вас – личная жадность или желание поддержать рвущихся к власти… союзников. Вы как министр некомпетентны, я могу это легко доказать и снять вас с этой должности. Но не буду. Если пообещаете оставить попытки снять с должности меня.

– Что, и все? – не поверил Марник. – И вы не желаете посадить на мое место этого мальчишку?!

– И хотела бы, но не стану. Он разбирается в горном деле, но это, кажется, единственное, в чем он разбирается. Давайте поступим так. Вы назначите этого молодого человека своим… не знаю, личным помощником и консультантом, что ли! Он гораздо больше пользы принесет нам всем, если избавить его от лишней бумажной работы. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что ему совершенно неинтересна власть, а интересно решение практических задачек. Положите ему жалованье как своему заместителю и слушайте в горных вопросах – и в выигрыше останутся все. Он будет вашим с потрохами, министерство станет работать эффективнее, вы сохраните свою должность. Как политик вы меня полностью устраиваете на том месте, которое занимаете.

Марник несколько секунд буравил королеву внимательным взглядом, а потом выразительно склонил голову.

– Я… приятно удивлен, ваше величество, – осторожно проговорил он. – Вы юны, а юности свойственны горячность и упрямый идеализм.

– Значит, мы договорились?

– Определенно.

– Думаю, лет через двадцать вам надоест эта должность и захочется отдохнуть? – улыбнулась королева уголками губ. – Как раз будет время воспитать достойного преемника. Если, конечно, пожелаете. Это не приказ, а просто предложение подумать.

– Я подумаю, – медленно кивнул Марник и распрощался.

Олира проводила его взглядом и только после этого расслабленно обмякла в кресле, устало потерла виски.

Разговор дался ей совсем не так легко, как могло показаться со стороны. Ей вообще нелегко давались разговоры. Олира предпочитала молчать и наблюдать, а все эти речи, игры и актерские приемы невероятно выматывали. Остро хотелось, чтобы кто-нибудь улыбнулся, обнял и сказал: «Ты молодец!» Пообещал, что все наладится, она освоится, это станет не так сложно и страшно, превратится в рутину…

Но жаловаться, увы, больше было некому. Поэтому оставалось терпеть.

Дав себе краткую передышку, Олира вернулась к составлению плана дел на сегодня, завтра и… ближайшие несколько недель. Первым пунктом в этом плане значилось «найти секретаря». Конечно, женского пола, чтобы даже при большом желании королеву нельзя было в чем-то заподозрить. Идеально было бы, согласись на эту должность Даршарай, но Олира не особенно надеялась: перевертышу явно нравилась ее служба. Впрочем, к кому обратиться за помощью, королева знала: накари Фаль. Она общается со многими людьми и наверняка найдет подходящую кандидатуру из числа своих выпускников, а Тагренай проверит благонадежность возможного секретаря.

После рены Фаль придется поговорить еще с несколькими министрами, задать вопросы, получить отчеты…

Главное, не останавливаться. Мгновение передышки – и новый разговор, лишь бы не оставалось времени на размышления, воспоминания и жалость к себе. Потому что воспоминания непременно сводились к переживанию нескольких моментов и бесконечным рассуждениям на тему «что было бы, если…».

Глава 13,
в которой торжествует справедливость

Кабинет начальника Тайной канцелярии

– Вот как-то так оно все и было, – подытожил Грай свой рассказ в лицах и с обильной жестикуляцией. До этого он успел кратко отчитаться начальнику о своих приключениях, а сейчас наконец удалось обосноваться в его кабинете и изложить подробности.

– Как у тебя это получается? – рассеянно спросил Лавиль, качнув головой. На небольшом совещании их было трое – теплая, дружная компания. – Я теряюсь в догадках. Как ты умудряешься во все это вляпываться? Ну ладно один раз, с перевертышами, но теперь – это уже вообще ни в какие ворота…

– Я талантливый, – рассмеялся Тагренай. – Да и вообще это одна история, просто немного растянутая во времени. Можно сказать, я просто закончил начатое.

– Одна история – это освобождение тобой покровительницы северян, – возразил Ильнар. – А вот то, что ты умудрился, находясь на другом конце Турана, раскрыть тайну, над которой мы бились здесь, это уже действительно уникальный талант.

– Какую тайну? – озадачился хаосит.

– Предназначение Памяти Крови, – пояснил начальник. – И ее происхождение. Надо полагать, артефакт создан не людскими руками или уж явно при содействии существ иного порядка. Это вполне объясняет парадоксальность его природы. Хотелось бы, конечно, уяснить некоторые детали, но здесь можно ограничиться допущениями и аналогиями.

– Просвети, – попросил Лавиль.

– Только между нами, для общего образования, все-таки это государственная тайна, – уточнил Тавьер. – Главным образом я имею в виду особенности королевской крови. Например, отсутствие в роду магов или сложности с… хм… получением потомства. Для королевы беременность была очень тяжелой, а для покойной Торны Дагер и вовсе закончилась трагически. Я ради интереса проверил: это действительно система, и страдает не только прямая ветвь, но и побочные. Мать Уриха, например, тоже еле перенесла беременность. А если копнуть глубже, можно предположить, что от поколения к поколению особенность прогрессирует.

– Как-то не очень оптимистично звучит, – заметил Грай. – Это что, через пару веков королевские жены начнут массово умирать?

– Именно это меня и беспокоит. Похоже, связь с артефактом, длившаяся из поколения в поколение, не прошла даром. Рискну предположить, что сама кровь стала своего рода артефактом, отсюда и все странности: здоровья и энергии обычной женщины уже становится недостаточно для вынашивания такого потомства, оно выпивает из нее силы. Торна Дагер по этой причине лишилась дара: королевская кровь вытянула из нее в первую очередь магию, и закончилось это печально.

– И что ты предлагаешь? – спросил Лавиль.

– Подумать над решением проблемы, – усмехнулся Тавьер. – У нас на ее решение есть как минимум лет пятнадцать, пока наследник не подрастет и не начнет интересоваться женщинами.

– Интересно, – рассеянно проговорил воздушник. – Ирихон на допросе назвал королевскую кровь ядом. И ведь, если подумать, очень точное определение… Из всех ее живых носителей только Ераший и не пострадал, по-моему. Урих явно ненормальный, про Ирихона я уже не говорю, да и для женщин прямой контакт с ней заканчивается плачевно.

– Урих был нормальным, – не согласился Ильнар. – Его просто нужно было раньше убрать подальше от двора. Ты сгущаешь краски, но в целом я согласен. Уж по части Ирихона – точно. Будь его отцом кто-то другой, и парень наверняка не получил бы магический дар, или получил, но не так буквально, то есть не огненный материнский.

– Наверное, во всем этом и кроется объяснение того, почему бастард так здорово похож на отца, но при этом артефакт его не признал, – заметил Лавиль.

– Наверняка. Я бы предположил, что артефактная сущность крови противоречит наличию магического дара, и они просто энергетически не уживаются в одном человеке. А Память Крови проверяет наличие именно нужной составляющей. Но это, конечно, только теория, которую еще предстоит проверить.

– А ты королеве-то об этом говорил? – спросил Грай. – Мне кажется, она имеет право знать. И решать какие-то вопросы, касающиеся жизни и будущего наследника, без нее – невежливо. А теперь объясни, пожалуйста, почему тебя так перекосило, – с искренним участием попросил ужастик.

– Не важно, – отмахнулся Тавьер. – С королевой я об этом не говорил. Ты прав, нужно поставить ее в известность. Но не думаю, что это обязательно делать прямо сейчас.

– А что не так? – переглянувшись, озадачились оба помощника.

– Вы что, поругались? – предположил Тагренай.

– Можно сказать и так, – поморщился Ильнар. – Ее величество на меня сердита, так что стоит подождать, пока она немного остынет. И желательно перед официальным докладом иметь не только домыслы, но и какие-то подтверждения. Грай, займешься изучением? – предложил безопасник. – Раз уж к людям тебя лишний раз допускать не стоит. Да, обязанностей по охране королевы это с тебя не снимает.

– Ну, я так не играю, – показательно насупился хаосит. – Как следствие – так Лавилю, а как всякая ерунда – так мне.

– Кто информацию принес? – выразительно приподнял брови Тавьер.

– Ладно, ладно, не смотри на меня так. Надо – значит, займусь. Благое дело все-таки, полезное. Правда, я ни щита ломаного не помню теорию, но ладно уж, для этого умные люди есть, соберу энтузиастов. А от охраны ее величества я и не собирался отлынивать, будет обидно, если с такой замечательной женщиной что-то случится. Судя по тому, как забегал кабинет министров, королева-то у нас ух какая получилась!

– Да уж, – непонятно чему недовольно поморщился Тавьер.

– Ну вот, опять. Хотел бы я знать, что вы с ней не поделили, – хмыкнул Грай. – Сам же ее подталкивал к власти, на лаккари Саварди вон ставки делал!

– Ставки делал ты, – педантично поправил Ильнар. – А я лишь говорил, что Саварди сыграет нам на руку, приставив к королеве жену, но сам вряд ли поймет, как нам помог. Да я бы о ее вкладе не взялся судить. На этом тему королевы предлагаю оставить. Лавиль, ты выяснил что-то по поводу Пеналона? Откуда у них вообще взялась информация, которой даже у нас не было?

– Вы о чем? – влез Грай.

– О том, откуда Пеналон узнал об особом предназначении короля Турана.

– Я проверил все возможные версии. От хранителей тайна точно не могла уйти, они дают магическую клятву. Так что если только от кого-то из королей. Напрямую – вряд ли, что Ераший, что его отец недолюбливали нашего заклятого восточного друга. А вот опосредованно… Мне представляется самой вероятной следующая цепочка: Ераший, его друг лаккат Саварди, его друг Шемьель Жонес. Однако установить доподлинно вряд ли выйдет. Не думаю, что Барас делился такой информацией сознательно, с целью передать врагу секретные сведения. Просто он очень несдержанный человек и любит прихвастнуть, вот и на эту тему мог проговориться и даже не запомнить. Я, конечно, не пытался его допрашивать – разрешения свыше нет.

– И не будет, – задумчиво кивнул Тавьер. – Мне твоя версия нравится и кажется убедительной, но этого явно недостаточно. Конечно, я могу спросить его в частном порядке, без протокола, но он наверняка не сознается, даже если вспомнит.

– Хорошо бы вскрыть мозги послу! Вот там точно много интересного, – размечтался Грай.

– Менталисты работают, – развел руками Лавиль. – Жонес неплохо подготовился, у него хорошая сложная защита, одно неосторожное касание – к богам отправится. Ну да время у нас есть, вы же не собираетесь его отдавать обратно Пеналону?

– Посидит, – махнул рукой Тавьер. – Если королева не решит казнить для острастки и в назидание.

– Зачем его казнить, он же полезный! – возмутился хаосит. – И ладно, что шантажист, так ведь не простой мужик с улицы, в хозяйстве пригодится. Если не сбежит. Не сбежит же?

– Если только с божественной помощью, хозяйственный ты наш. Или попытается с собой покончить, но это вряд ли, у него склад характера не тот. Этот будет цепляться за жизнь до последнего. Мне кажется, он бы и сотрудничать начал, если бы не ментальный блок.

– Предсказуемо, – заметил Лавиль. – Почему-то всякая сволочь никогда не кончает с собой, захочешь – не уморишь. Обычно это делают всякие хорошие, но запутавшиеся или слабые. Бастард вот мог.

– После твоей обработки он буквально жизнь заново начинает, – хмыкнул начальник. – Я так и не понял, что ты с ним сделал и как.

– Да ничего я не делал, он сам, – скривился Ондар.

– А что случилось? Я опять самое интересное пропустил, да?!

– В самое интересное обычно влипаешь ты, – возразил Ильнар с усмешкой. – Остальным так, объедки достаются. А у Лавиля просто объект допроса впал в детство. Нормальный такой парнишка, сообразительный, лет десяти, даром что от роду раза в три побольше. Боги его знают, поправится, нет ли…

– Его тоже не казнят?

– Понятия не имею. Думаю, суд примет во внимание психическое состояние, отправят куда-нибудь подальше лечиться. Да ладно, не косись на меня так, никто тебя не обвиняет. Понятно, что у него защитная реакция такая. И это всяко лучше трупа в камере.

– Кстати, о трупах, – вспомнил Лавиль. – Есть еще один парадокс на тему королевской крови, я не сразу сообразил. Помнишь, смертник говорил, что в этом деле вообще все на крови завязано? Выходит, он родство Ирихона с королем почуял, а Память Крови – нет. Его вообще другими способами-то проверяли? Не артефактом, традиционными. Ерашия, положим, нет, но зато есть наследник, Гинар, Урих. Если смертник, конечно, не имел в виду кровную месть Трана Мисори и участие в заговоре кровных родственников предыдущей королевы…

– Не проверяли, да и не нужно, думаю. То есть проверить можно, но так, чтобы никто о результатах не узнал, если родство подтвердится, – качнул головой Тавьер. – А вообще со смертниками это частая проблема: всю глубину их слов обычно понимаешь постфактум, когда… Слушай, а есть у меня еще одна идея, откуда Пеналон мог узнать тайну, – вдруг сообразил он. – Может, никто и не проболтался, они сами дошли?

– Почему?

– Хранитель Памяти Крови говорил, что к нему регулярно приходят с вопросами об артефакте и он предъявляет его всем желающим. А в Пеналоне отличная школа заклинателей, да и оружейников тоже. Надо бы выяснить, кто вообще спрашивал об артефакте. Не удивлюсь, если был кто-то оттуда и пришел не один. Это же вполне логичное решение: Память Крови – важная реликвия, которая буквально лежит без присмотра, почему бы не попробовать воспользоваться? Белый сожри… Что-то мне подсказывает, я опять сел в лужу с этим артефактом.

– Да ладно, ну сел и сел, нормальная рабочая ситуация, – «утешил» его ужастик. – Главное, все хорошо закончилось.

– Я поговорю с хранителем, – сделал Лавиль главный вывод из сказанного. – Чтобы уж точно закрыть вопрос, раз и навсегда.

– Да! Я вот еще что хотел спросить. Какова все-таки роль Деналя?

– Не верится, что мог так обмануться? – хмыкнул Тавьер.

– Молчи, не бей по больному, – вздохнул Тагренай. – До сих пор поверить не могу, что он так хорошо притворялся. А я его еще к нам затащить пытался!

– Ну вот он небось потому и не пошел, что боялся проверки у менталистов, – предположил Ильнар. – Не раскисай. Он же не одного тебя обманул, я в общем-то тоже поверил и от души сватал его королеве в консорты.

– А он, выходит, туда и метил?

– Именно, – подтвердил Лавиль. – Так что, когда до него дошли слухи, что ее величество погибла вместе с мужем и наследником, перепугался, надо думать, не на шутку. И спешил, наверное, вполне искренне. Возвращаясь к твоему вопросу о его роли, я почти уверен, что они оба не врут. Арлаккат был лишь посредником и сводил отца с нужными ему людьми, после смерти Дайры они все-таки кое-как примирились, хотя и продолжали разыгрывать прежние отношения. О бомбе, конечно, Деналь знал и хотел использовать смерть короля по-своему. Правда, он это отрицает и из улик есть только свидетельство менталиста, а это все-таки не вещественное доказательство. Ну да ему и так надолго хватит.

Они еще некоторое время обсуждали эту тему и другие детали раскрытого дела, пока Тавьер наконец не опомнился:

– Ладно, хватит трепаться, и так уже с час сидим. Проваливайте и займитесь чем-нибудь полезным.

Спорить младшие маги не стали, попрощались и вместе вышли.

– Интересно, что с ним происходит в последнее время? – спросил Ондар по дороге: Грай спешил к невесте, Лавиль решил не откладывать надолго визит к хранителю, и в результате им было по пути.

– А что, с ним что-то не так? – удивился хаосит.

– Да уж, хроническая влюбленность на всю голову, дальше своего носа не видишь, – усмехнулся воздушник. – Иль стал нервный и дерганый, курит еще больше обычного. Да что там, он вон арлакката Мисори на задержании чуть не забил до смерти!

– За что? – вытаращился на него Грай.

– Так в том и дело, что ни за что. Сам набросился, на ровном месте, я еле оттащил. Но ничего, в морду получил – задумался. Так ты, выходит, тоже не в курсе?

– Представления не имею, – честно качнул головой хаосит. – И даже идей никаких. Ну не влюбился же он в самом деле!

Королевские покои

В гости к королеве Даршарай выбралась только на третий день после пробуждения, а все из-за Грая: тот предсказуемо встал на сторону целителя и несколько дней ответственно боролся за постельный режим перевертыша. Впрочем, надо отдать ему должное, в основном уговорами и лаской, и самоотверженно развлекал девушку все это время, не позволяя скучать в одиночестве. Отпросился со службы под предлогом восстановления душевных сил после столкновения с божественной сущностью и все время проводил в покоях перевертыша. Чем, конечно, страшно компрометировал ее в глазах окружающих, но Дае было на это плевать, а ужастик о подобных мелочах даже не задумывался.

Сама Олира пару раз заходила, но на бегу, постоянно была чем-то ужасно занята и куда-то спешила, и спокойно поговорить так и не получилось. А Даршарай очень хотела поблагодарить королеву за участие и за помощь: может, если бы не она, так и оставались бы ее чувства к Тагренаю тайной, и не случилось бы с перевертышем это долгожданное счастье.

А еще спросить, что не так с самой Олирой. Дая не могла внятно объяснить, почему ей так кажется, но королева явно была не в себе. Как-то слишком резко и кардинально она изменилась, а еще – в глазах порой сквозила глубокая, черная тоска. Не из-за предательства ли арлакката Мисори? Его Даршарай трудно было принять, а уж королеве…

Олиру девушка нашла в будуаре, в окружении нескольких массивных томов, с толстой тетрадью на коленях.

– Добрый вечер, – осторожно поздоровалась она. – Я не помешаю?

– Нет, что ты, – вроде бы искренне обрадовалась Олира и отложила свои записи. – Твой грозный страж сжалился и отомкнул темницу или ты сбежала из-под надзора?

– Он понял, что еще немного, и я точно сбегу, и согласился на компромисс, – ответила Дая, аккуратно перекладывая еще пару книг с кресла на стол и присаживаясь напротив королевы. – Я точно не помешаю? Вы так заняты и увлечены…

– Это… пустое, – отмахнулась женщина, поморщившись. – И… мы вроде бы договорились на «ты»?

– Мне будет очень приятно, – честно ответила Даршарай. – Прости, я забыла и запуталась немного… Честно говоря, сложнее всего мне здесь было привыкать именно к тому, что все друг к другу на «вы» и «сар», «рен». В Приграничье гораздо проще.

– Я с детства к этому привыкла, – пожала плечами Олира. – Но в семье сложились теплые отношения, с сестрами мы были дружны и… в общем, этого здесь очень не хватает. Больше всего. Здесь вообще сложно кому-то доверять. И тем удивительнее вы с Граем – такие непохожие на остальных! – Она слабо улыбнулась.

– Представляю, – вздохнула перевертыш. Помолчала. – Грай рассказал, что Деналь оказался подлецом. Мне очень жаль…

– Да, поучительная история, – равнодушно кивнула королева. – Но я, пожалуй, не удивлена. Может, вскройся все раньше, это стало бы ударом, а так… – Она неопределенно повела плечами. Потом, после короткой паузы, продолжила: – Представляешь, он всего за пару дней до ареста приходил признаваться мне в любви.

– И? – опешила Дая от такого откровения, за которым к тому же ничего не последовало.

– И мне было скучно и неприятно. И поэтому стыдно. Еще корила себя за черствость, что человек ко мне со всей душой, а в груди ничего не екает. Ну, знаешь, как в книжках пишут? Может, лучше бы и вправду я оказалась слишком холодной! А я, наверное, чувствовала, что он врет, жалко на артефакт не посмотрела. Так это все мерзко… – говорила Олира странно – пустым, каким-то бесцветным голосом, и перевертыш окончательно поняла, что тревожилась за королеву не напрасно. Что-то действительно ее мучило, но – что?

– А ты уверена, что он врал?

– Я читала протоколы допросов, – спокойно ответила королева. – Я не вызывала у него неприязни, и он решил, что этого вполне достаточно для риска. Дело не в любви, конечно, а в честолюбии, – криво улыбнулась она. – Деналь хотел доказать отцу, боготворившему дочь, что тоже чего-то стоит. Странно думать, что, если бы не его грешки с контрабандой и вмешательство Пеналона, его могли и не вычислить… И я бы его жалела из-за такой семьи. И, может, даже поверила бы.

– Ерунда, – отмахнулась Даршарай. – Его все равно вычислили бы, так или иначе. За любым преступлением рано или поздно следует расплата.

– Вопрос, что считать преступлением, – вздохнула Олира и предпочла сменить тему: – Я рада, что у вас с Тагренаем все наладилось, вы чудесно смотритесь вместе. Несмотря на некоторую… экзотичность его нынешнего облика, а может, и благодаря ей. Буквально единство противоположностей: он весь черный, ты – беленькая. Уже определились, когда свадьба?

– Ну, я еще не дала согласия. – При словах о Грае перевертыш словно засияла изнутри и не сдержала счастливой улыбки. – Но его это вряд ли остановит, и меня поставят перед фактом уже запланированного торжества. Да и… плевать. Я такая счастливая, что даже не верится. И так благодарна тебе за помощь!

– Вы бы и без меня разобрались, – уверенно отмахнулась королева, вымученно улыбаясь. Смотреть на чужое счастье было радостно, но – горько: несмотря на все старания и попытки держать себя в руках, к светлым чувствам примешивалась зависть. – Может быть, в тот же момент. Страх потери прочищает разум и заставляет иначе взглянуть на вещи. Тагренай наверняка понял бы, насколько ты ему на самом деле дорога. И вообще, может, он сам сейчас прозрел. Почему ты решила, что он обратил внимание на перемену в тебе и это его к чему-то подтолкнуло?

– Он сам сказал, – заверила Дая. – Но мне теперь ужасно хочется всех осчастливить… Ты точно не переживаешь из-за Деналя?

– Деналь – это вообще последнее, о чем я переживаю, – отмахнулась Олира. – Меня посол, и тот занимает гораздо сильнее, чем арлаккат. Все же шантаж – в том числе его рук дело, но ведь не сам же он это придумал. Вообще не представляю, что делать с Пеналоном во всей этой ситуации. Не идти же на них войной!

– То есть ты окончательно погрузилась в политику? – осторожно уточнила Даршарай.

– Больше ничего не остается, – развела руками королева. – Единственный более-менее симпатичный жених оказался мерзавцем, где уж тут верить кому-то еще! – усмехнулась она. – Мужчинам вообще нельзя верить.

Как ни старалась Олира говорить легко и насмешливо, получалось у нее плохо. Слишком хотелось пожаловаться, выплакаться – не в подушку, а живому человеку. От души поругаться, покричать, может, даже опять отбить об кого-то ладонь… Не о Даршарай, конечно.

Но вываливать собственные глупые проблемы и страхи на посторонних было совестно, тем более портить своим дурным настроением счастье влюбленных, которые так долго к нему шли.

А с Тавьером королева больше не ругалась, оставалась безукоризненно вежливой. И чем больнее было, тем холоднее делался ее тон. Хотелось ужалить, ударить, хоть немного отомстить. Только без толку, безопасник в любой ситуации и в ответ на любые слова сохранял невозмутимость глыбы льда.

Даршарай же, хоть от счастья едва не парила над землей, ослеплена им не была. И, конечно, видела состояние королевы. Даже догадалась, что связано все это с чем-то очень личным. Но если не с арлаккатом Мисори, то с кем?! Фантазия здесь пасовала.

Какое-то время перевертыш пыталась развеселить королеву, отвлекала ее болтовней на посторонние темы. Посиделки переместились к небольшому кофейному столику, на котором слуги быстро расставили сладости, легкие закуски, чай и бутылку вина. Стало гораздо уютнее. И Олире все это пошло на пользу, она немного расслабилась, улыбаться начала гораздо живее и перестала механически вежливо кривить губы.

Вот только горечь из королевских глаз никуда не пропала, и Даршарай в итоге не выдержала.

– Нет, я так не могу. – Она резко поставила полупустой бокал на стол. – У меня такое ощущение, что я пытаюсь веселиться с главным виновником торжества на его похоронах! Олира, что с тобой случилось?

– О чем ты? – нахмурилась та. Но отвела взгляд.

– Да на тебе лица нет! Ты улыбаешься, да даже как будто живешь через силу. Словно хочется лечь и умереть, но сила воли не позволяет. Ну ладно, ты выглядела испуганной и потерянной, когда погиб его величество, но сейчас?! Война закончилась, толком не начавшись, заговор раскрыт, виновные скоро будут наказаны. Откуда такой настрой?

– Просто я… дура, – тяжело вздохнула Олира. Продолжать упираться не хватило силы воли. – Я знала, что ни в коем случае нельзя влюбляться, по крайней мере, не мне и не в моем положении, но… увы. Теперь приходится расплачиваться за неосторожность.

– Влюбляться?! – искренне опешила Даршарай. – Боги, но… в кого?! Ну не в Грая же! – Против воли в голосе проскользнули нотки ревности.

– Мне кажется, даже это было бы лучше, – слабо улыбнулась королева. – Он, по крайней мере, милый, легкий и уже почти женатый, и отпустить его было бы куда проще. Когда нет даже призрачной надежды – легче. А тут… Можно очень долго себя убеждать в бессмысленности чувств, но сердце слишком глупое и упрямое.

– Тогда у меня вообще нет вариантов, – честно призналась перевертыш. – У вас же больше никаких мужчин в ближнем окружении нет, я же вижу!

– Ты не поверишь. В Тавьера. – Понаблюдав за изменением выражения лица собеседницы – от недоверия до священного ужаса – Олира звонко и нервно рассмеялась. – Сложно представить более неподходящую кандидатуру?

– Честно говоря, да, – с трудом собралась с мыслями Дая. – Нет, я очень уважаю сара Тавьера, но он же…

– Бесчувственная глыба льда. А я просто дура, потому что позволила себе надеяться, что промерз он не насквозь. – Улыбка опять получилась тоскливой и вымученной. – Женщинам свойственно верить в лучшее и надеяться, что уж они-то сумеют перевоспитать избранника. Тем более проскальзывали же… намеки, и я была так уверена, что…

И ее наконец прорвало. Олира рассказывала – сбивчиво, утирая слезы, – решительно все. О том, как он успокаивал, оберегал, заботился, как утешал, как ей чудились какой-то надлом и застарелая рана, как хотелось видеть в безопаснике несчастного человека, который только и ждет, чтобы его спасли. Отчаянно ругала свою самонадеянность, бабскую глупость, потом – всех мужчин, начиная с Тавьера и Деналя. Сокрушалась, что сын ее наверняка вырастет таким же и она совершенно ничего не сможет с этим сделать.

Даршарай, как могла, успокаивала плачущую женщину, обнимала ее, пыталась убедить, что жизнь на этом не заканчивается. Хотя в душе все же искренне недоумевала, как можно было в ее начальнике вот это все отыскать. Скрытые чувства? Боги, да он же даже не деревянный, а цельнолитой из железа! Он только злиться и умеет, если что-то идет не по плану, да и то – сдержанно, на словах. Так что сочувствовала она более чем искренне.

Но говорить об этом плачущей влюбленной женщине, конечно, не стала, сосредоточилась совсем на другом. На том, что это пройдет, что любовь даже королеве может принести не только несчастья, что первая любовь почти всегда бывает бесплодной, ее можно считать репетицией перед чем-то большим и настоящим. И обязательно взаимным.

Вряд ли помогли уговоры, скорее – само присутствие неравнодушного человека и возможность поделиться наболевшим. Но где-то через полчаса Олира уже почти успокоилась, и женщины разговорились под вино. Одной бутылки на двоих было недостаточно, чтобы потерять связь с действительностью, но вполне хватило, чтобы окончательно сблизить двух и без того симпатичных друг другу людей.

До глубокой ночи они разговаривали обо всем на свете и нашли, к собственному удивлению, очень много общего. По поводу мужчин, например, сошлись на том, что это наказание и божественное испытание для женщин, без которого, правда, было бы смертельно скучно. Поэтому вроде бы и тяжело, но совсем без них – еще хуже.

Потом Даршарай засобиралась «домой», но королева только отмахнулась и сказала, что они прекрасно разместятся в ее спальне вдвоем, ей одной там слишком много места.