Текст книги "Мы живем на Сатурне. Как помочь человеку с пограничным расстройством личности"

Сколько калорий в зубной пасте, сигаретах и истерике. Расстройства пищевого поведения

Нездоровые отношения с едой просто так не складываются: у пациента почти всегда есть сопутствующие проблемы, часто депрессия или парасуицидальное поведение. Но бывает, что беспорядочное пищевое поведение – только часть ада под названием «пограничное расстройство личности».

Расстройства пищевого поведения (РПП) – вполне самостоятельная группа заболеваний, и они действительно бывают у людей безо всякого ПРЛ. Остановимся на минутку: тем, кто с ними не знаком, расскажу про основные.

Нервная анорексия[38]38
  Обычно говорят просто «анорексия», но, строго говоря, это неверно. Без уточнения «нервная» этот термин означает состояние, когда организм просто неспособен принимать пищу, хотя она жизненно необходима. Нервная анорексия – это именно сознательный отказ потреблять достаточное количество калорий.


[Закрыть], при которой человек отказывается есть из страха набрать вес. Лишние килограммы бывают воображаемыми или настоящими: пациент может весить и 30, и 130 килограмм. Цифра значения не имеет, человек просто стремится похудеть еще – любым путем.

Тебе плевать, что ты в гробу лежишь. Главное – лежать там худой.

РПП-комьюнити в TikTok

Нервная булимия – переедание плюс экстремальные способы избавиться от съеденного: принять слабительное и/или вызвать рвоту. На это часто «подсаживаются», и организм просто перестает нормально принимать и переваривать пищу.

Компульсивное (психогенное) переедание – тоже безостановочное поглощение еды, но без стремления вернуть ее обратно. Стресс, скука, проблемы, недостаток эмоций – все это хочется заесть. А дальше – чувство вины, голодовки для самонаказания, физические упражнения до потери пульса. Как результат – волчий голод и… все по новой.

Нервная орторексия, когда единственной целью становится здоровое питание. Из жизни пациента постепенно исчезают «вредные» продукты – один за другим, потом прочие интересы, затем друзья, которые не разделяют его взглядов. Человек становится буквально одержимым.

Люди с пограничным расстройством как бы естественным образом попадают в «болото РПП» (это, кстати, не мое выражение – оно в ходу у самих пациентов). И действительно: у этих расстройств много общего:

● Мы любим добывать эмоции любой ценой. А еда – это очень надежные эмоции. Привет, стремление «заесть», «скомпенсировать» и «развлечься».

● Наша текучая, постоянно меняющаяся личность сегодня провозглашает полный гедонизм в ущерб здоровью и красоте, а завтра говорит, что надо срочно стать худым и красивым. И за перееданием следует недельная голодовка.

● Беспорядочное питание – билет в большое сообщество. Сообщество ненависти к себе, плохого самочувствия, испорченных зубов, выпадающих волос, стыда и безнадежности – но пациенту греет душу, что он хоть где-то говорит на одном языке с другими.

● Люди с пограничным расстройством не умеют останавливаться, если им что-то нравится. А что последует за килограммом мороженого со сгущенкой: слабительное, рвота, голод или перетренировка – это уж как решит ее величество болезнь.

Мы и те пациенты с РПП, у которых нет сопутствующих расстройств, в этом смысле братья-близнецы. Просто нам такие скачки (врачи иногда называют это «американские горки») свойственны не только в том, как мы питаемся, но и во всех сферах жизни. Можно сказать, что беспорядочное пищевое поведение – пограничное расстройство в миниатюре.

Но мои наблюдения лишь мои наблюдения. Я бы и сама не стала им доверять, если бы они не подтверждались результатами исследований.

С августа 2018-го по ноябрь 2019 г. в иранской психиатрической больнице Бахаран проводили исследование[39]39
  Mohsen Khosravi. «Eating disorders among patients with borderline personality disorder: understanding the prevalence and psychopathology,» Journal of Eating Disorders, August 2020;17;8:38. https://jeatdisord.biomedcentral.com/articles/10.1186/s40337-020-00314-3.


[Закрыть] связи РПП и ПРЛ. Беспорядочное пищевое поведение выявили у 65,4 % участников исследования. В статье, откуда я взяла эту статистику, приводится и общий показатель по распространенности расстройств пищевого поведения у пациентов с пограничным расстройством личности: по всему миру он колеблется в пределах от 14 до 53 %[40]40
  Разницу авторы статьи объясняют так: в последнем исследовании использовали критерии системы DSM-V (актуальной на момент выхода этой книги), а в предыдущих – критерии DSM – III-R и DSM – IV-TR. DSM (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders) – система, которая используется в США для классификации психических расстройств.


[Закрыть]. Тревога и депрессия – вот что, по предположениям авторов статьи, объединяет[41]41
  Если где-то в спецлитературе вы встретите термин «коморбидность» – это как раз о сосуществовании у пациента нескольких расстройств, связанных происхождением или временем проявления.


[Закрыть] эти расстройства.

Насколько это много по сравнению с «обычным» населением, которое страдает РПП? Чаще всего я встречаю цифру до 10 %; например, в соответствии с исследованием[42]42
  Deloitte Access Economics. The Social and Economic Cost of Eating Disorders in the United States of America: A Report for the Strategic Training Initiative for the Prevention of Eating Disorders and the Academy for Eating Disorders. June 2020. https://www.hsph.harvard.edu/striped/report-economic-costs-of-eating-disorders/.


[Закрыть] 2020 г. в США, ПРЛ страдают 9 % «обычного» населения, то есть чуть меньше, чем каждый десятый.

Как живет пациент с расстройством пищевого поведения? Что в голове у человека, который сознательно отказывается от еды, даже когда очень голоден?

Я уже говорила, что РПП во многом дублирует пограничное расстройство, являясь как бы его миниатюрой в части отношений с едой. И в своих рассуждениях пациент с беспорядочным пищевым поведением повторяет ту же линию – никогда не останавливаясь на полутонах, мечется между противоположными позициями:

– Нельзя не есть или есть экстремально мало. Организм начнет неохотно отдавать калории, предпочитая оставлять их про запас.

– Нельзя также есть много, давая организму понять, что нет опасности голода, потому что тело говорит: я столько не сжигаю, поэтому все равно буду запасать.

– Нельзя есть много соли: будешь отекать, ведь она задерживает воду.

– Меньше, чем нужно, употреблять ее тоже нельзя – как и воду, организм запасает эту соль, и мы снова начинаем отекать.

– Углеводы жизненно необходимы.

– Но не эти. И не те. Их организм отложит в виде жировых запасов.

– Кстати, в самой пище жиры тоже нужны.

– Вот эти жиры – «неправильные», и эти тоже. А все «неправильное» вернется лишними килограммами на весах.

– Нужно считать калории, белки, жиры и углеводы и не пропускать неучтенной ни одну крошку. Помнить про половину хлебца с утра, ложку соуса и дольку шоколада в обед, треть стакана сока вечером.

– Но постоянно думать о еде и бояться ее тоже нельзя, иначе наступит стресс, будет выделяться кортизол – а это опять жировые отложения.

– Есть нужно медленно, с паузами, чтобы не пропустить момент насыщения.

– При этом нельзя болтать, читать и скроллить ленту, чтобы растянуть прием пищи: если не концентрируешься на еде, то не замечаешь, что вообще поел, и хочешь еще. Нужно просто смотреть в тарелку или в стену.

– Ничего, что ты как будто живешь в тюремной столовой, главное – не бояться еды. Потому что это снова стресс, кортизол и жир.

Все свободное время, все интересы, все эмоции подчинены круговороту этих мыслей.

Что объединяет здоровые и нездоровые способы избавиться от лишнего веса, так это необходимость пить чистую воду. В РПП-комьюнити у воды дважды божественный статус: ведь это единственное, в чем нет калорий и что способно хотя бы ненадолго приглушать голод.

Хочешь есть – попей водички, вот девиз анорексички.

Из РПП-комьюнити в VK

Мои отношения с водой надолго прервались в шестилетнем возрасте. Держите еще одну историю в копилку «пищевых» травм.

Вместе со мной на какой-то взрослой тусовке скучал мальчик годом младше. Видимо, у нас было «трудное детство, игрушки, прибитые к полу»: почему-то из всех доступных развлечений мы выбрали питье воды на спор: кто больше осилит. Когда взрослые поняли, что мы бесперебойно пьем уже часа два, нас отругали.

Отругали за то, что пили воду. Сомневаюсь, что в таком уж опасном для жизни количестве: я до сих пор помню, что пользовались мы для этого крохотными игрушечными чашками.

Не знаю, как там у мальчика сложилось, но я-то, как послушный ребенок, уяснила: много пить вредно. И лет до 27 моей нормой были две-три кружки чая за весь день. Ни о какой чистой воде, конечно, речи вообще не шло; она появилась в моем рационе совсем недавно.

Больше 20 лет я страдала от обезвоживания из-за одного-единственного разговора – и не понимала этого.

Даром это, конечно, не прошло: у меня слабый иммунитет, частые головные боли и все те же проблемы с едой – все эти годы я принимала за голод обычную жажду, а организм пытался получить влагу хотя бы из пищи.

Сейчас, чтобы заставлять себя пить больше воды, я много курю – пачки по полторы в день. А еще мне по-своему «помогает» зависимость от нафтизина, сформировавшаяся еще в детстве, когда просто не было других средств от заложенности носа. И сигареты, и злоупотребление нафтизином помогают мне чувствовать жажду и выпивать примерно норму.

Это не идеальный выход. Это вообще не выход. И все-таки с приходом в мою жизнь обычной чистой воды у меня появилось чуть больше сил, а головные боли стали реже. Остается только избавиться от сигарет и сосудосуживающих средств. Правда, у меня как у пациента с пограничным расстройством столько других проблем, что эти я пока просто отложила.

Но мне нравится, что я хотя бы планирую бороться и с ними тоже. Потому что на дне есть только один путь – наверх.

Морить себя голодом, а потом устраивать шоковую терапию в виде тысяч и тысяч калорий – казалось бы, куда хуже? К сожалению, срывы при расстройствах пищевого питания могут быть так беспощадны, что пациенты начинают употреблять в пищу нечто несъедобное.

Только из одного-единственного обсуждения в РПП-комьюнити я собрала впечатляющий список того, что ели комментаторы при срывах:

● сырое тесто, разогретое в микроволновке;

● зубная паста и лук;

● корм для домашних животных – жидкий и сухой;

● бумажные полотенца и тетрадные листы;

● лосось со сгущенкой;

● сахар с сухим какао;

● мыло;

● крахмал;

● сухая овсянка с горчицей;

● еда, которую сам же выкинул, чтобы не сорваться (вы все правильно поняли – из мусорного ведра);

● смазка Durex с ароматом вишни;

● протеин с приправами;

● гель для душа;

● кондитерская посыпка;

● капуста с медом и просроченным детским питанием;

● салфетка с майонезом;

● сухая чайная заварка;

● чай с мелом;

● известка со стены.

Некоторые вещи (не поворачивается язык назвать это едой) в треде упоминались не раз, а сухие крупы и мыло вообще называл плюс-минус каждый пятый.

Конечно, чаще нам везет и в поисках еды здесь и сейчас мы находим что-то съедобное. У меня, например, самым экстремальным был всего лишь шоколад с кетчупом и минералка, смешанная с молоком. Если бы я употребила все это отдельно, было бы почти нормально. Но тогда я только вышла из пятидневной голодовки на воде – ею я наказала себя за лишний кусок черного хлеба.

В такие моменты особо не отдаешь себе отчет в том, что ешь.

После срыва мы впадаем в другую крайность. Начинаем изучать состав зубной пасты и витаминов, пытаясь понять, сколько там калорий. Неважно, что за вчерашний день мы съели недельную норму забойщика в шахте: сегодня все иначе, с чистого листа. Мы пугаем друг друга калоражем сигарет и воздуха. Устраиваем истерику, а потом с удовлетворением гуглим, сколько калорий сожгли во время припадка.

Самое страшное, что в РПП-комьюнити никто ничему не удивляется: каждый проходит примерно один и тот же ад. Дефицит калорий, голод, компульсивное переедание, монодиеты, голод, срыв, жесткие питьевые диеты, обмороки, зажор, голод, ремиссия, отвес, срыв, рвота, привес, яблоки, сухой голод, порезы, слабительные, вода, кофе, срыв, шоколад, диуретики, голод, больницы, отсутствие менструаций, срыв, голод, проблемы с семьей, психиатры, травля, порезы, голод, срыв, голод, голод, голод.

Смешно, когда знаешь это все и слышишь: «Питайся дробно и сбалансированно». В мире, где люди неделю голодают, а потом пожирают бумажные салфетки с майонезом, не знают, что такое умеренность.

Все – или ничего. Ловушка РПП, в которую сложно не угодить пограничной личности. Марша Линехан, например, даже проводит прямую аналогию с человеком, который пытается похудеть.

Обычно он бросается из одной крайности в другую: то садится на жесткую диету и изнуряет себя упражнениями, то расслабляется и возвращается к обычному образу жизни (что напоминает эмоциональные колебания пациентов с ПРЛ). И те, и другие не могут спокойно игнорировать ни один из источников противоречивой информации.

Марша Линехан. Когнитивно-поведенческая терапия пограничного расстройства

Принять оттенки (а ведь на самом деле из них и состоит мир) для нас просто фантастическое достижение. Года за полтора до того, как мне был поставлен диагноз «ПРЛ», у нас с другом родилась шутка. Мы стояли около городского водоема, и мой спутник заметил:

– Там на воде кто-то есть.

У меня настолько плохое зрение, что я даже не попыталась взглянуть в указанную сторону, а сразу предположила:

– Водомерки?

– Нет, крупнее.

– Тогда утки.

Друг, хотя и привык к моим суждениям, все-таки, наверное, посмотрел на меня как-то удивленно, потому что я тогда сказала:

– Ты же знаешь, у меня полумер нет.

Теперь, когда я знаю о черно-белом мышлении пограничных личностей, шутка про отсутствие полумер больше не кажется мне смешной. Все – или ничего.

Но ведь в реальности так не бывает.

Пациент с РПП не живет где-то на отдельной планете. У него есть друзья, семья, в конце концов. Неужели никто ничего не замечает?

Бывает, что замечают. Даже нередко. Но почти никогда не реагируют адекватно: у обычных людей просто нет компетенций для этого.

Как-то раз я с приятелем приехала на дачу к моим родителям. Пока мы суетились вокруг мангала, мариновали мясо и резали овощи, я между делом закидывала в себя шоколад – просто на автомате. В какой-то момент мать заметила это и спросила:

– Ты что, уже половину шоколадки сожрала?

А я доедала вторую и еще закусывала конфетами. То ли она не заметила первую шоколадку, то ли решила, что я не смогла бы осилить две.

Мой друг так и не поверил, что о собственном ребенке можно не знать такое. Но да – можно.

Всю жизнь мы боремся то с тягой к еде, то со страхом еды, и очень устаем от этого. Часто думаем: хочется умереть, лишь бы это уже закончилось. Реже – обращаемся за квалифицированной помощью.

Что мешает это сделать? Чаще как раз то, что первые сигналы бедствия замечают не специалисты, а родители – но считают это подростковой блажью. К счастью, времена меняются: дети подрастают уже у миллениалов, а те хорошо знают о пищевых расстройствах (иногда на собственном опыте). Таким семьям повезло: ребенка в них кто-то поддерживает, проходит с ним рука об руку весь ад РПП, подбирает психотерапевта, но главное – находится рядом и не осуждает.

Могут ли родные вообще ничего не знать даже тогда, когда живут с пограничным человеком под одной крышей? Да.

Я не верю, что можно не замечать, что живущий с тобой человек, например, курит; ведь тогда пахнет все – руки, волосы, одежда. Но я знаю, что можно тайком хомячить, выкидывать еду, вызывать рвоту, класть в чашку чая по семь-восемь ложек сахара, сидеть на слабительных – и оставаться «в тени». Если человека постоянно «шатает» из крайности в крайность, его вес и внешний вид не будут значительно отличаться. А значит, все нормально. Как бы.

Тем более что мы очень изобретательны: лжем, что уже где-то поели, наливаем в бутылочку из-под йогурта воду, носим оверсайз, пачкаем тарелки и оставляем их на видном месте, прячем еду, а потом выкидываем или скармливаем животным.

Только, пожалуйста, не ройтесь в вещах своего ребенка или другого близкого человека, чтобы понять, не делает ли он так же. Мы все равно найдем способ добиться своего – а доверие к вам будет потеряно. Не повторяйте ошибок миллионов семей, лучше дайте понять, что с вами можно поделиться любой бедой.

Но бывает, родные знают все – и даже тогда пациент наталкивается на стену непонимания, попустительства и равнодушия.

Одна из моих бабушек до сих пор усиленно старается накормить меня, заставить есть с хлебом и сахаром, перекусывать, доедать. Другая при каждой встрече говорит, что я набрала вес – даже если на самом деле я избавилась от нескольких килограммов с тех пор, как мы виделись.

Если первую оправдывает голодное военное детство, то со второй я все еще диву даюсь.

Всю свою сознательную жизнь я была полной. Мама в шутку называла меня кобылкой.

Из РПП-комьюнити в VK

Знаете, почему анорексию в таких сообществах нежно называют «мама Ана», а булимию – ласковым «Мия»? Да потому что они безусловно принимают нас с нашими особенностями, слабостями, страхами и навязчивостями.

Болезнь делает то, что должны делать близкие – только вдумайтесь, – поэтому и бал правит в нашей жизни именно она.

Вообще-то пациенты с РПП сами нередко говорят, что их расстройство началось совсем не с буллинга в школе и не из-за недостижимости идеалов красоты, якобы навязываемых обществом: иногда старт заболеванию дает как раз семья. Почти всех нас поощряли едой, а еще заставляли доедать все, что лежит в тарелке. Мать, например, как-то вылила на меня суп, над которым я страдала битый час, – он остыл, и мне совсем не хотелось его есть. Метод «воспитания» экстремальный, но не могу не отметить: им пользовалась не только мама, а все ее поколение.

– Второй раз так не сделала бы, конечно, – со вздохом говорила после этого мать и всегда добавляла: – Потому что тебя потом отмывать надо было бы.

Некоторых – особенно в детских садах – тошнило в тарелку, и особо «одаренные» воспитатели заставляли детей съедать это. Впрочем, насколько я знаю, такая практика встречается и сейчас.

Как в такой ситуации подросшему ребенку сообразить, что это не он «неправильный» и «проблемный», а взрослые – самые умные и авторитетные, самые близкие и любимые – перегибают палку? Никак. Проще согласиться, что ты создал проблему «из ничего». Значит, ты и должен как-то решить ее сам, тыкаясь во все возможные решения подряд, как слепой котенок: диета, голод, рвота, диуретики, слабительные… ну, вы уже знаете.

Когда у человека только начинается расстройство пищевого поведения, почти все козыри на руках у его близких. Они могут помочь, но могут и усугубить ситуацию, загнав пациента в болото РПП по самую шею. Парадоксально, но кроме атмосферы принятия от родных не требуется ничего – к тому, кому доверяют, приходят сами.

Как-то я разговорилась с «обычными» худеющими. Такими, которые стараются придерживаться принципов здорового питания, занимаются спортом, а если и пытаются голодать на невероятных диетах из интернета, то редко и без огонька.

– Ненавижу, когда кто-то комментирует мою еду, – призналась я. – «А что ты ешь?», «А разве тебе это можно?», «Ты от этого поправишься», «Это невкусно», «Этим не наешься», «Худеют не так». Я не для того высчитывала калории, взвешивала еду, сомневалась, не отсидеть ли сутки-другие на воде, чтобы услышать это и расстроиться. Поэтому, кстати, я почти не обедаю на работе.

– Они же не понимают, – заступилась коллега. – Но я тоже все время боюсь это услышать.

– Правда?

Оказалось, такие комментарии смущают очень многих. Если бы я не решилась заговорить на эту тему, никогда не узнала бы об этом и все глубже погружалась в ощущение, что я изгой (хотя год от года мне кажется, что глубже уже некуда).

– А еще я прячу поглубже в мусорное ведро упаковку от вредной еды, – добавила коллега, чтобы совсем меня успокоить и показать, что странности пищевого поведения в той или иной степени есть у многих. – Очень стыдно перед собой.

Говорить о проблемах с кем-то «обычным», «нормальным», кому вы доверяете, тоже можно и нужно.

Конечно, главное при этом – не утянуть его за собой: нездоровое пищевое поведение заразно. Обычно я всеми силами скрываю, что у меня пик голодания и избавления от лишнего веса, потому что обязательно найдется тот, кого привлечет идея «похудеть».

Можно возразить: некоторые комментируют еду, потому что хотят помочь. Но это не так. Если человек действительно готов помогать, мало заглянуть в тарелку и высказаться: придется убедить, что он готов уделить время, послушать всю историю, найти вместе специалиста… Не готов? Ничего зазорного. Но комментировать и советовать «правильное питание и спорт» – это худшее, что можно сделать.

Одна девушка на работе посоветовала мне интуитивное питание: ешь все без ограничений, просто анализируешь, действительно ли ты голоден и почему хочешь съесть именно это.

Я понимала, что этот разговор – повторяющийся раз за разом, слово в слово, только с разными людьми – ни к чему не приведет, но все-таки ответила:

– Чаще всего я вообще не голодна, просто получаю эмоции от еды. В основном от сладкого: глюкоза же дает энергию, а мозг поощряет ее прием гормонами счастья. Поверь, я много знаю об этом и все понимаю. Но спасибо.

– А почему не попробовать получать эмоции от чего-то нормального?

Каждый раз я получаю в ответ именно эту фразу. Каждый раз она приносит мне… ладно, уже даже не боль, а дискомфорт. Это как порезать палец при готовке – становится сложновато печатать и мыть посуду, но заживает уже через пару дней. И каждый раз я попадаю в эту ловушку, просто не зная, что мне еще сказать. «Спасибо, я попробую интуитивное питание / спорт / кетодиету / еще что-то»?

Но ведь это неправда. Не попробую.

У меня, как и у других людей с РПП, просто нет навыка защиты от этих вопросов. Мы бормочем что-то в ответ и закрываем руками лицо – в него сейчас прилетит что-то болезненное, невразумительное, неэффективное, не имеющее отношения к нашей реальности. К реальности, где человек лежит по несколько дней грязный и голодный, благодаря себя уже за то, что смог дойти до туалета, – а потом вдруг получает короткий заряд энергии, чтобы хоть как-то наладить жизнь до следующего падения в яму безразличия.

Как насчет того, чтобы получать эмоции от «чего-то нормального», а?

Ладно. Но можно хотя бы сказать что-то о фигуре? Тоже плохая идея. Намек на лишний вес спровоцирует голодный марафон со срывами – и хорошо, если на нормальную еду: не забывайте про мыло, салфетки и известку. Комплимент может оказаться фатальным. У пациентов с РПП он сразу запускает лихорадочную реакцию: мой вес кто-то замечает; если меня похвалили, значит, раньше все было очень плохо, а теперь стало лучше – и стоит сбросить еще.

Людям с пограничным расстройством трудно, кроме того, принимать комплименты. Я внутренне сжимаюсь, когда их слышу: мне непонятно, как реагировать. За последние пять месяцев, например, я похудела на 16 килограмм. «Ты растаяла», – говорят мне, а я почти проваливаюсь сквозь землю от стыда.

Что нужно отвечать? Я не знаю.

Если кому-то захочется поддержать нас и сказать доброе слово, можно отметить, что мы хорошо выглядим – без привязки к весу. Но лучше просто сделайте так, чтобы мы вам доверяли и знали, что вам можно просигналить о том, что нужна помощь.