Текст книги "Кедровая Бухта"

Глава 15

Будучи одиноким мужчиной, Джек Гриффин не имел привычки отклонять приглашения на ужин, особенно те, которые поступали от Боба и Пэгги Бэлдон. Пэгги была превосходным поваром, а еда в их гостинице «Время не ждет» была настоящей легендой.

Джек и Боб дружили более десяти лет, а Боб и Пэгги владели гостиницей семь лет. Она находилась на Лайтхаус-Роуд, примерно в миле от дома Оливии. Двухэтажное белое здание с белой оградой из кованого железа до того, как Пэгги и Боб купили его, носило название «Обитель». Командующему военно-морскими силами было приказано построить здание в начале 1900 года. У него были башенки, по одной на каждом углу здания. На самой большой из них находилась «вдовья площадка» – платформа с перильцами, с которой прекрасно видно море.

Гостиница пользовалась успехом с самого открытия благодаря мастерскому умению четы Бэлдон принимать гостей. Конечно же большую роль играли и кулинарные изыски Пэгги.

Джек приехал с букетом цветов и здоровым аппетитом.

– Добро пожаловать, – проговорила Пэгги, открывая дверь и целуя его в щеку. – Мы встречаемся с тобой не так часто, как хотелось бы. Наши гости прибывают поздно, поэтому у нас есть несколько свободных часов. – Ее глаза искрились от улыбки. – Я всегда наслаждаюсь возможностью накормить того, кто ценит мою еду.

– Приглашай меня на ужин в любое время, – с радостью проговорил Джек.

– Я слышал дверной колокольчик? – В комнату вошел Боб, и мужчины обменялись рукопожатиями.

– Я позабочусь о цветах, – пробормотала Пэгги, выходя из помещения.

Джек последовал за своим другом во внутренний дворик позади дома. Его местоположение открывало живописный вид на бухту, а вдали виднелась Бремертонская переправа.

– Я уже подготовил все для криббиджа, – сказал ему Боб. – Как насчет бокала чая со льдом?

– Звучит заманчиво.

Пока Боб отправился на кухню за чаем, Джек осматривал сад Пэгги. Он был прекрасен: радовал не только глаз, но был приятен и для всех прочих органов чувств. Даже Джек, который любил повторять, что обладает «искусством выращивать… плесень», получал настоящее удовольствие от сада Пэгги. Свежие травы использовались в фирменных здешних блюдах, и Джеку было интересно, что хозяйка приготовит сегодня.

Боб вернулся с двумя бокалами чая со льдом.

– Это старье никуда не годится, – пробормотал Боб. – Похоже, дом просто необходимо покрасить этим летом, а Пэгги думает, что я смог бы сделать это самостоятельно.

– Она ведь шутит?

– Надеюсь. – Боб опустился на один из шезлонгов. – Можешь поверить, что уже середина июня?

У друга был испуганный вид, поэтому Джек задал вопрос:

– Что случилось?

Боб отвел глаза в сторону, он казался смущенным, будто сказал нечто такое, о чем следовало умолчать.

– Ничего, – проговорил Боб, уходя от ответа. – Просто еще одно сожаление. Давай не будем это обсуждать.

Джек нахмурился, но если и были вещи, которые он понимал, так это сожаления.

– Итак, ты здесь почти год, – небрежно заговорил Боб, беря в руку чай.

Джек кивнул. Год. На самом деле год будет в октябре. Он был настолько занят в газете, что месяцы пролетели моментально. А казалось, всего несколько недель назад он увидел в зале суда Оливию… Он был потрясен, поняв, что прошло уже шесть месяцев.

– Что ты думаешь о Кедровой Бухте теперь?

– Знаешь, – с усмешкой проговорил Джек, – этот город мне подходит.

Боб и Пэгги выросли в Кедровой Бухте. Они вместе окончили школу, а затем Боб был призван на службу и отправился во Вьетнам. Он вернулся домой, терзаемый воспоминаниями и переживаниями, о которых почти не мог говорить даже сейчас. Те демоны заставляли его искать забвения на дне бутылки. Джек тоже боролся со своими демонами из Вьетнама, и они точно так же привели его к обманчивому удовольствию, которое давал алкоголь. Джек познакомился с Бобом в реабилитационном центре, и между ними зародилась дружба, которая укреплялась с годами. Хотя прошло десять лет трезвости, последствия тех запойных лет все еще имели место быть. И только теперь Эрик начал доверять ему.

– Я подумала, что сегодня мы поужинаем во дворике, – объявила Пэгги, присоединяясь к мужчинам.

Джеку это показалось хорошей идеей. После недели частых ливней, наконец, наступил ясный и теплый вечер. Легкий ветерок приносил запах моря.

– Итак, – проговорила Пэгги, занимая плетеное кресло рядом с Бобом. – Как дела с газетой?

– «Хроники» процветают.

Джек гордился этим. Он внес много изменений за последние восемь месяцев, добавил второе издание в неделю и следовал своим инстинктам. Одно из его самых популярных нововведений пришло от Шарлоты Джефферсон. Ее страница, предназначенная пожилым людям, стала настоящим хитом, а колонка, выходящая каждую среду, была заполнена интересными деталями о местных происшествиях. Если миссис Сэмюель навещал ее внук, Шарлота рассказывала об этом. Если ощенилась собака Робертсонов, она тоже писала об этом, гарантируя тем самым щенкам хороших хозяев. Шарлота публиковала рецепты и некоторые превосходные, но забытые советы по ведению домашнего хозяйства. Кто бы мог подумать, что уксус можно использовать такими разными способами? Она писала о прошлом, споря о местной истории, особенно о событиях Второй мировой войны. И делилась частичками своей собственной мудрости.

– А ты сам? – спросила Пэгги. – Ты тоже процветаешь?

– Я?

– Ты счастлив?

– Я в здравом уме и трезвой памяти, а это самое лучшее для меня.

– Как Оливия? – спросил Боб.

Его друг задал именно тот вопрос, на который Джек не хотел отвечать. В ответ он пожал плечами.

– И что это за ответ? – заворчала Пэгги. – Несколько недель назад тебе было что сказать о судье.

– Она любит своего бывшего мужа, – безрадостно ответил Джек.

Он увидел это в тот день, когда Оливия вернулась домой из поездки в Калифорнию. С тех пор он говорил с ней лишь раз, когда Оливия позвонила отменить их свидание в среду. После этого они не встречались и не разговаривали. Джек вздохнул, вспоминая, как она подъехала к дому из аэропорта – с бывшим мужем на красном автомобиле с громко играющей музыкой. Они не видели никого, кроме друг друга. Любой, кто посмотрел бы на них, подумал, что они любовники. Джек не был мужчиной, бегущим от сложностей, но у него хватало ума, чтобы избегать провальных предприятий – например, влюбиться в женщину, которая все еще связана со своим бывшим.

– Я думал, что Стэн вновь женился, – сказал Боб, поворачиваясь к Пэгги.

– Так и есть.

– Это не изменило чувств Оливии к нему, – заверил их Джек.

– Ты спрашивал ее об этом?

Джек покачал головой. Он желал как можно скорей сменить тему, поэтому произнес:

– Что слышно от детей? – У Бобби и Пэгги было двое детей. Старшая, Холли, жила в Сиэтле, а младший, Марк, – в Канзасе.

– Они оба в порядке, – ответила ему Пэгги. – Что слышно от Эрика?

Его сын не делал никаких попыток связаться с Джеком, что было закономерно. Значительную часть жизни Эрика Джек отсутствовал – если не физически, то духовно.

– Да не особо много, – признался Джек.

– Когда ты говорил с ним в последний раз?

Джек вынужден был подумать, прежде чем дать ответ. После их ужина с Оливией Джек позвонил сыну и пригласил его в Кедровую Бухту. Но Эрик отказался, найдя подходящее объяснение. У него было свидание. И это был не первый раз, когда сын упоминал о девушке, с которой встречался. Ширли или Шелли – что-то вроде этого. Казалось, Эрик относится к ней серьезно, и Джек допустил ошибку, сказав об этом. Он предположил, что Эрику пора подумать о женитьбе и осесть. В ответ сын чуть было не снес ему голову.

Для подобной реакции Эрика были основания. Он не мог стать отцом из-за огромных доз лекарств, которые ему давали в детстве, и пока так и не нашел в себе сил сказать об этом Ширли… или Шелли, которая, очевидно, хотела иметь семью. Разговор закончился на фальшивой ноте, и Джек с тех пор не звонил сыну.

Он сделает это достаточно скоро, но Эрику необходимо дать время, чтобы простить отца за небрежное замечание. Джек хотел проложить тропинку к сердцу сына, не разрушая того хрупкого фундамента, который закладывался так скрупулезно.

– Ужин будет готов через полчаса, – произнесла Пэгги, оставляя мужчин вдвоем.

Она вернулась минутой позже с огромной миской салата.

– Давай я помогу, – встал Джек.

– Глупости, – отмахнулась от его предложения Пэгги. – Вы пока поиграйте в криббидж. Боб ждал этого целый день.

Джек и сам был не прочь поучаствовать в игре. Боб поставил доску на стол, и Джек сел напротив друга, повернувшись спиной к морю. Он хотел, чтобы его ничто не отвлекало. Боб был хорошим игроком – быстрым и решительным, поэтому Джеку пригодится вся его сообразительность.

– С Пэгги все в порядке? – спросил Джек.

Боб отодвинул в сторону доску и потянулся за семью картами.

– А почему ты спросил?

Джек не был уверен. Пэгги была такой же приветливой и дружелюбной, как всегда, но он чувствовал – ее что-то беспокоит.

Хотя и казалось, что Боб внимательно изучает свои карты, у него был вид человека, который глубоко погружен в размышления.

– Настолько плохо? – поддразнил Джек. Боб в замешательстве нахмурился.

– Карты, – объяснил Джек.

– Нет-нет. – Улыбка друга была явно вымученной.

– У вас с Пэгги все в порядке? – отложив карты в сторону, спросил Джек обеспокоенным голосом.

– После тридцати двух лет все должно быть в порядке, не думаешь?

– Мало ли.

Ему отчаянно требовалось доказательство хотя бы одного прочного брака, просто чтобы знать – это все еще реально в дни, когда развестись так легко. Хотя бы одна семья, которая смогла пережить кризис… Он думал о своей бывшей жене и об Оливии. Джек никогда не хотел женщину так сильно, как Оливию. Он…

– Джек? – Голос Боба вклинился в размышления Джека. – Ты собираешься пялиться на свои карты всю ночь или, наконец, сбросишь?

– Сброшу.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Боб.

– И что меня может беспокоить? – поинтересовался Джек.

Боб усмехнулся – очевидно, он мог читать мысли.

– Например, Оливия.

– Неужели я так просвечиваю?

– Не больше, чем я или Пэг, – засмеялся Боб.

– Так в чем у вас дело?

Джек не хотел быть назойливым, но мысль о проблемах между Бобом и Пэгги расстраивала его. Они были единственной известной ему парой, нашедшей счастье и пронесшей его через столько лет.

– Мы в порядке. Что с тобой?

– Все хорошо, просто я слегка разочарован.

– Оливия?

Джек кивнул, и больше не было сказано ни слова.

Они закончили первую игру, а затем появилась Пэгги и сообщила, что еда готова. Хорошая еда и прекрасные друзья. За прошедшие несколько недель эта еда не имела себе равных, но Джек решил, что компания была еще лучше.

Происшествие на борту «Джорджа Вашингтона» стало главной темой национальных новостей на несколько дней. Сесилия ежедневно переписывалась с Яном. Иногда она не могла добраться до компьютера, и тогда просто записывала свои мысли на бумаге. Потребуется неделя или даже больше, чтобы эти письма могли дойти до мужа, но Ян сказал, что он наслаждается любой весточкой от нее.

У Сесилии сейчас проходили экзамены по двум предметам, поэтому оставался лишь один день, когда ей не нужно посещать учебу. И поскольку не было необходимости выходить на работу до позднего вечера, Сесилия решила это отпраздновать и запланировала провести утро с Кэти.

После проверки в госпитале флота лечащий врач сказал Кэти, что беременность протекает хорошо, но посоветовал прекратить работать кассиршей в местном магазине. Проводить восемь часов на ногах не было полезно ни для нее, ни для ребенка. Не желая рисковать, Кэти немедленно последовала его рекомендации.

Приехав к подруге, Оливия обнаружила, что у нее уже гостит Кэрол Гриндейл. Сесилия едва не ушла из-за этого. Маленькая дочка Кэрол была всего на день или два старше Элисон. Сесилия страшно боялась увидеть ребенка и в то же время желала этого.

– Привет, Кэрол, – проговорила она дружелюбно, делая вид, что ей легко общаться с другой женщиной.

Маленькая Аманда ковыляла по квартире, проверяя каждую вещь – трогала книги, старалась схватить любую безделушку, тянула за шторы.

– Иди сюда, Аманда, – позвала Кэрол, раскрывая объятия дочери.

Девочка сразу же подошла к матери, улыбаясь от удовольствия.

– Я рада, что ты здесь, – проговорила Кэти, сильно сжимая руку Сесилии, давая понять, что все понимает.

– Мы только что говорили об авианосце, – объяснила Кэрол, покачивая ребенка на коленях.

– Кэрол заехала с последними новостями, – добавила Кэти.

– Я только что услышала, что они возвращаются, – продолжила Кэрол.

– «Джордж Вашингтон» возвращается в Бремертон? – Сесилия хотела убедиться, что все поняла правильно. Место, куда отправится авианосец на ремонт, не было определено.

– Да! – Никто не мог сомневаться в радости Кэти.

– Когда они будут здесь? – Голос Сесилии дрожал от радости.

– Думаю, скоро.

У Сесилии появилась надежда, что их брак сохранится, особенно после нескольких последних недель. Ян общался с ней практически каждый день. Вначале они по большей части обменивались обычной информацией. Фактами, а не эмоциями. Но шли недели, и они оба чувствовали готовность зайти на более опасную территорию – их дочь и ее смерть.

Постепенно Сесилия поняла, что она возложила слишком большую часть вины на плечи Яна. Она не хотела этого, но, погруженная в боль и скорбь, набросилась на него. Это было нечестно, Сесилия знала это и тогда, но не могла ничего поделать с собой. А Ян, разбираясь со своим собственным шоком, не мог помочь Оливии. Прошел почти год, который дал им новую перспективу в той роли, которую они играли в разрушении своего брака.

– Давай я принесу девочке крекеров, – сказала Кэти, направляясь на кухню.

– Не утруждайся, – ответила ей Кэрол.

– О, я просто хочу сделать ей приятное. – Кэти многозначительно посмотрела на Сесилию и предложила: – Пойдем, поможешь мне.

Сесилия с готовностью вскочила. Кэрол же, казалось, слегка сконфуженной и обиженной. Сесилия чувствовала вину, но, похоже, Кэти хотела сказать ей что-то очень важное.

– Эндрю знает о ребенке, – прошептала Кэти в ту же минуту, как подруги вошли на кухню.

– Откуда?

– Я сказала ему. Я должна была. Он хотел знать, почему я бросаю работу. Я пыталась недоговаривать, но мы пообещали никогда не обманывать друг друга, поэтому я… я рассказала, что беременна.

– И что?

– Он боится, так же как и я. – Кэти продолжала смотреть на пол. – И он огорчен, что я не рассказала ему раньше.

– Но я уверена, что он все равно взволнован.

– Я знаю, – кивнула Кэти. – Мы оба так сильно хотим этого ребенка.

Казалось, Кэти вот-вот разразится слезами, и, вероятно, так бы и произошло, если бы не послышался плач маленькой Аманды. Кэти быстро нашла крекеры и принесла их в гостиную.

Кэрол была занята тем, что подбирала игрушки.

– Я еду домой, – пробормотала она.

– Ты только что приехала, – заспорила Кэти.

– Я знаю… просто… – Она посмотрела на Сесилию, будто говоря, что как только прибыла еще одна подруга, ей уже не так рады.

Кэти покачала головой:

– Надеюсь, ты простишь меня за грубость, но мне нужно было сказать кое-что Сесилии. Я не хотела выпроваживать тебя.

– Я понимаю, – проговорила Кэрол.

Она потянулась за Амандой, которая выскользнула из рук матери и направилась к Сесилии. Малышка споткнулась, и Сесилия инстинктивно поддержала ее за ручки. Улыбаясь, Аманда посмотрела на Сесилию – глаза девочки расширились от любопытства. Сесилия замерла, не в силах оторвать взгляд от девочки: при других обстоятельствах у нее могла быть такая же.

Маленькая Аманда вновь посмотрела на нее, затем улыбнулась и подняла ручки, желая, чтобы Сесилия взяла ее.

Решение было автоматическим. Сесилия наклонилась и подняла ребенка. Затем Аманда, будто понимая значимость момента, обвила маленькими полненькими ручонками шею Сесилии. Сесилия понимала, что этого не может быть, и все же чувствовала, что эта годовалая девочка узнала о той любви, которая хранилась для Элисон. Для дочери, которую она не сможет подержать, спеть колыбельную или поцеловать на ночь.

Кэти и Кэрол затаили дыхание, наблюдая за реакцией Сесилии на Аманду.

Сесилия нежно убрала тонкие волосы со лба малышки и поцеловала ее, затем поставила девочку на пол. Девочка, покачиваясь, направилась в сторону матери.

– Кэрол, я расскажу и тебе, – проговорила Кэти. – Я… знаешь, бросила работу. На это есть причина – я беременна.

– Это превосходно! – Глаза Кэрол засветились. Но улыбка погасла, когда она заметила, что ни Кэти, ни Сесилия не проявляют особого энтузиазма. – В чем дело?

Ты не рада?

Кэти решила убедить Кэрол, что она действительно рада.

– Просто мои первые две беременности закончились выкидышем, и я боюсь до смерти.

– Я бы тоже боялась. – Кэрол вручила дочери крекер, и девочка довольная уселась на пол. – Прости, Кэти. Я не могу даже представить… – Она повернулась к Сесилии: – Ты же была в больнице в то же время, что и я?

– Мою дочку звали Элисон, – кивнула Сесилия.

– Я помню. Я всегда хотела сказать, как сочувствую тебе, но… Ты, кажется, не хотела ни с кем говорить.

– Сейчас я об этом сожалею, – ответила Сесилия. – Я могла бы завести друзей.

– Но я все равно должна была сделать это, – проговорила Кэрол.

«У армии могут быть свои герои, но жены – костяк флота», – подумала Сесилия. Эти женщины – а теперь она была из их числа – поддерживали своих мужчин, свою страну и друг друга.

– Я не знаю, как пройдет эта беременность, – сказала им Кэти. – Но знаю, что мы с Эндрю справимся со всем, и не важно, что случится.

«Не важно, что случится…» – повторила про себя Сесилия. Если ее подруга может быть настолько смелой, то сможет и она.

«Поторопись домой, Ян! – умоляла она. – Пожалуйста, пусть с тобой все будет хорошо, и просто поторопись домой».

Глава 16

Если бы не Оливия, Грейс давно бы бросила занятия по аэробике, которые они посещали по средам. Но с момента исчезновения мужа Грейс обнаружила, что тренировки являются замечательным способом снять стресс. Грейс никогда не дышала с таким трудом и никогда не потела так сильно. Каждое движение выполнялось с энтузиазмом и энергией. Раньше она была в числе отстающих, сейчас же выбилась в лидеры.

– Занятия в твоем темпе убьют меня, – пожаловалась Оливия, следуя за Грейс в душевую. – Что с тобой приключилось?

– И ты серьезно задаешь мне этот вопрос? – Будто Оливия не знала.

– Вообще-то да. Хотя я понимаю, что ты расстроена из-за Дэна.

– Знаешь, «расстроена» – это преуменьшение, причем очень сильное.

– Ты поужинала перед тренировкой? – спросила Оливия, вытирая лицо полотенцем.

Грейс покачала в ответ головой. Теперь она должна была готовить только для себя, поэтому легче было просто разогреть в микроволновке какое-нибудь замороженное блюдо. А по средам она обычно вообще не ужинала. Добравшись до дома, Грейс чувствовала такую усталость, что ей было не до еды.

– Пока нет.

– Может, встретимся в «Блинном дворце»? – предложила Оливия.

– Конечно, давай. – Грейс не была голодна, но перспектива отправиться на ужин ей нравилась больше, чем возвращение в пустой дом.

Грейс приняла душ и переоделась. За последние недели она перебрасывалась с подругой всего несколькими фразами, но сейчас ей нужен был настоящий разговор.

Конечно, они видели друг друга, но редко представлялась возможность обменяться большим нежели пара слов.

Когда Грейс приехала в ресторан, Оливия уже заняла кабинку. Грейс села напротив подруги и взяла меню, которое, как всегда, стояло за салфетками.

– Не эта ли кабинка была нашей в школе? – спросила Оливия.

Грейс пришлось подумать как следует. И правда, не эта ли кабинка?

– Не помню, но вполне вероятно.

– Помнишь, как Кэнни Томас порвал со мной прямо здесь, в ресторане? – напомнила подруге Оливия.

– Вот сволочь.

Они встретились взглядами и улыбнулись, припоминая прошлые годы. Но веселье Грейс растаяло, когда она вспомнила, как часто они с Дэном встречались здесь во время учебы в школе. Ее жизнь могла пойти совсем по другой дороге, если бы он расстался с ней или если бы ей хватило смелости вернуть ему его школьное кольцо. Даже тогда, будучи подростком, Грейс понимала, что они не лучший выбор друг для друга. Глубоко внутри Дэн тоже знал это. А потом, после выпускного, Грейс поняла, что беременна. Дэн хотел жениться на ней, и она убе дила себя, что именно этот поступок и является правильным.

– Мы с Келли ужинали здесь недавно, – сказала Грейс, вырываясь из своих мыслей и чувствуя: еще чуть-чуть, и она погрузится в пучину жалости к себе.

Именно в тот вечер дочь уговорила ее не подавать документы на развод. Грейс пообещала подождать до рождения ребенка, но с самого начала сожалела о своем решении.

– Я завидую твоим отношениям с дочерьми, – призналась Оливия.

– Разве вы с Джастин не ладите?

– Мы не спорим, если ты об этом, – слегка пожала плечами подруга. – Но мы не разговариваем откровенно. До меня дошли слухи, что Уоррен сделал ей предложение, но мне она даже не рассказала.

– Может, она и так знает, что ты скажешь.

– Я поклялась не отзываться о нем негативно, но это нелегко. – Глаза Оливии стали задумчивыми.

В исчезновении Дэна была одна положительная вещь – Грейс сблизилась с дочерьми. Они говорили по меньшей мере раз в день, поддерживали и успокаивали друг друга. После последнего эпизода они решили, что больше не могут терпеть эту неосведомленность о нахождении Дэна. Девочки хотели помочь с затратами на частного детектива – им так же отчаянно нужны были ответы, как и Грейс.

– Я вновь наняла Роя Макафи на прошлой неделе. – Грейс говорила с ним вскоре после исчезновения Дэна, но после поверхностного расследования решила, что его услуги ей больше не по карману. Проходили недели, и Грейс начинала понимать, что ни она, ни девочки не могут не воспользоваться его услугами. – Неизвестность сводит меня с ума.

– Девочки поддерживают тебя?

– Именно они и уговорили меня, – кивнула Грейс. – Они так же сильно, как и я, хотят получить ответы. Достаточно сильно, чтобы помочь оплатить счет.

Услуги частного детектива стоили дорого, но как сказала Мэрилин – шутя лишь отчасти – медицинские счета из-за нервного расстройства будут куда большими.

Внутри Грейс что-то щелкнуло в ту ночь, когда она выкинула вещи Дэна из шкафа. Ей, вероятно, стоило провериться в психиатрической клинике. Она дошла до предела, и ее дочери немедленно почувствовали это, хотя сама Грейс и не поняла своего состояния.

– Что сказал Рой?

– Я дала ему всю информацию, которую только могла, и он пообещал связаться со мной.

– Ты рассказала ему о своих подозрениях?

Грейс вздохнула и взяла вилку, наблюдая за каплями воды.

– Он не высказал согласия, но и не опроверг подозрения. Но я верю, что, если и есть другая женщина, он узнает, кто она.

– И, – проговорила Оливия, наклоняясь вперед, – какое доказательство ты смогла ему дать?

– Никакого.

Грейс обыскала каждую вещь, принадлежащую Дэну, и была поражена. Как же он аккуратен, как же умен. Не осталось даже малейшего доказательства, по крайней мере ничего такого, что она могла бы передать Рою.

– Но интуиция подсказывает тебе – все равно что-то есть?

– Когда я начинаю вспоминать, – медленно кивнула Грейс, – мне на ум приходят все новые и новые мысли.

– Например?

– Ты знаешь Дэна. Он не особо заботился о своем внешнем виде, но недавно я начала вспоминать мелочи о его первой пропаже.

– И что именно?

– То утро было таким же, как и все, но я вспомнила лишь позже – Дэн причесался и побрился. Обычно он брился вечером. В тот день он изменил своей привычке.

– Он встречался с ней?

– Мне так кажется.

– А в этот раз?

Грейс вспоминала то последнее утро, которое она провела с мужем, сотню раз, а вероятно и больше.

– Я не могу вспомнить точно, но думаю, произошло то же самое.

Грейс помнила лишь слабый аромат его лосьона после бритья, когда он взял приготовленный обед и направился к двери.

– Я помню, как год назад спросила его, не чувствует ли он вины, потому что вел себя несколько воровато.

То событие так же проигрывалось в ее памяти. Дэн кинул на нее взгляд полный боли, будто она поймала его с поличным. Обычно он все отрицал, и, так как Грейс хотела верить ему, она именно это и делала.

– Есть что-нибудь от Роя?

– Он звонил сегодня днем, – проговорила Грейс, сжимая в руке салфетку.

– И что?.. – Глаза Оливии расширились от ожидания.

– Ничего. Сказал, что, если у Дэна и есть новая работа, он не использует номер своей карточки страхового свидетельства.

– А что-нибудь о женщине? Рой высказывал какие-нибудь предположения о том, кто это может быть?

– Нет. Он поспрашивал в округе, прозондировал почву в Сиэтле, но у него не появилось ни малейшей ниточки. Кем бы ни была эта женщина, я подозреваю, что они встречались много лет. Она, вероятно, больше не желала мириться с неспособностью Дэна принять решения и предъявила ультиматум – либо она, либо я.

Хотя Грейс говорила без эмоций, внутри нее разгоралось пламя. Становилось все ясней и ясней, что на Дэна оказывалось давление. По своей природе он не был жестоким человеком, хотя порой, конечно, мог сказать или сделать нечто грубое. Кем бы ни была эта женщина, Дэн, должно быть, очень сильно любил ее.

– Это выглядит так, будто он исчез с лица земли.

– Знаю. – Грейс опустила взгляд на стол. – Я всего лишь хочу получить ответы. Может, в мои слова и сложно поверить, особенно после всего того, через что он заставил нас пройти, но я хочу, чтобы Дэн был счастлив.

Она никогда не могла заполнить пустоту в его душе. А после Вьетнама стало только хуже. Затем родилась Келли, и создалось впечатление, что вторая дочь вернула ему цель. В течение нескольких лет они были счастливы. Дэн поддержал Грейс, когда она захотела получить высшее образование, и оказал неоценимую помощь с девочками. Они были командой, семьей. А теперь он ушел.

– А что, если ты не получишь ответы? – мягко спросила Оливия.

Грейс и сама думала над этим. Такая вероятность была вполне допустимой. Похоже, Дэн не хотел рассказывать ей, почему ушел, – ни в лицо, ни каким-либо другим способом. Вероятно, именно по этой причине он решил показаться в Кедровой Бухте. Дэн хотел, чтобы его увидели. Возможно, таким образом он говорил жене, что у него теперь своя жизнь и ей надо последовать его примеру.

– Если я не получу ни одного ответа, разберусь с этим так же, как и со всем остальным.

– Ты храбрая женщина, Грейс Шерман, – восхищенно покачала головой Оливия.

Грейс не считала себя такой, но приняла комплимент.

– Эй, и когда нас здесь обслужат?

Оливия вложила в рот два пальца и громко свистнула. Она всегда гордилась этим своим умением, и оно всегда изумляло ее сыновей.

– Подождите! – раздраженно закричала с противоположной стороны ресторана шестидесятилетняя официантка. – У меня всего две руки.

– Все тот же старый добрый «Дворец», – засмеялась Грейс.

Некоторые вещи не менялись, и она была благодарна за это.

* * *

В последнюю неделю июня Оливия неожиданно осознала, что не слышала голоса Джека Гриффина уже около месяца. С того момента, как она вернулась из Калифорнии. До тех пор пока она не занялась планированием празднования дня рождения матери, Оливия и не понимала, что прошло так много времени. Она погрузилась в чужие жизни. Со своей работой в семейном суде, с проблемами Джастин, с новой семьей Джеймса, переживаниями Грейс и навязчивыми идеями матери по поводу Тома Хьюстона Оливия почти забыла, что у нее есть и собственная жизнь.

Днем в понедельник она рано освободилась в суде и направилась домой. У Оливии было столь редкое «домашнее» настроение, что она приготовила порцию кексов – излюбленное блюдо семьи.

Джек, похоже, не собирался звонить, поэтому Оливия решила связаться с ним сама. Не в ее привычке было звонить мужчинам, но в этот раз у нее было превосходное оправдание – приглашение. У нее не было домашнего номера Джека, поэтому она позвонила ему на работу.

– Джек Гриффин, – резко ответили на другом конце телефона, как только секретарша перевела звонок.

– Привет, Джек.

– О… Оливия. – Его голос звучал так, будто она вывела его из равновесия.

– Похоже, ты не ожидал услышать меня, – проговорила Оливия.

– Можно сказать и так. – Его голос смягчился.

– У тебя есть какие-нибудь планы на четвертое июля? – Оливия решила, что правильней будет сразу перейти к делу.

– Зависит от того, – осторожно произнес Джек, – что ты хочешь предложить. – Он не стал ждать ее ответа и выдвинул собственное предложение: – Я должен написать статью о лагере нудистов. Не хочешь присоединиться?

Оливия искренне расхохоталась.

– Так я и думал, – пробормотал Джек, и Оливия засмеялась вновь.

– На самом деле четвертого июля день рождения моей матери, – проговорила она. – И я планирую небольшую вечеринку-сюрприз.

– Насколько небольшую?

– Ты, я и мама.

Джастин была приглашена тоже. Она, вероятно, появится без Уоррена, но Оливия сомневалась, что дочь проведет с ними много времени.

– Я могу перезвонить тебе?

– Конечно.

Они закончили разговор вскоре после этих слов, и у Оливии осталось чувство разочарования. Возможно, она обидела Джека. Хотя и не могла представить, когда и как это случилось. Ей пришлось отменить их свидание из-за собрания коллегии адвокатов. Но голос его тогда звучал так, будто Джек испытал облегчение, и с тех пор она не услышала от него ни слова.

Спустя пять минут раздался звонок. Открыв дверь, она застыла в изумлении: на пороге стоял Джек Гриффин. Он делал все возможное, чтобы выглядеть как Гэрри Грант в фильме «Его девушка Пятница».

– Джек? Что ты здесь делаешь?

– Я подумал над твоим приглашением, – ответил он, широко улыбаясь. – С удовольствием присоединюсь к вашей вечеринке.

– Отлично.

– Ты не собираешься пригласить меня в дом?

– О, конечно.

Оливия отошла в сторону, и Джек вошел в дом, следуя за ней на кухню, где она приготовила свежий кофе. Кексы были только что вынуты из печки.

– Это семейный рецепт, – сказала ему Оливия, кладя теплый кекс на тарелку. – Мама частенько напоминает мне, как полезны отруби для пожилых людей.

Она закатила глаза при слове «пожилые».

– Яблочные кексы с отрубями? Твоя мать включила этот рецепт в свою первую колонку.

– Вот именно. – Оливия взяла кекс и себе и присоединилась к Джеку за столом.

– Я рад, что ты позвонила, – ответил ей Джек. – Прошло уже столько времени с тех пор, как мы разговаривали.

– Ты мог бы и позвонить. Он помедлил.

– Я… не был уверен, что это хорошая идея.

– Почему? – прямо спросила Оливия.

Он вновь помедлил, как следует обдумывая слова.

– Я знаю, ты развелась уже давно, но мне показалось, – я могу, конечно, ошибаться, – что ты и твой бывший…

– Друзья?

– Больше чем друзья, – ответил Джек, встречаясь с ней взглядом. – Ты все еще любишь его, Оливия?

Над этим вопросом ей не нужно было долго думать.