Текст книги "Кедровая Бухта"

– У нас со Стэном трое детей. Мы всегда будем связаны.

– Я не об этом спрашивал.

– Знаю. – Оливия очень хотела, чтобы она могла объяснить, что испытывает к своему бывшему мужу, но ее чувства были сложными и в некоторой степени являлись загадкой для нее самой. – Ты прав, мы разведены. Я действительно люблю его, но это не та любовь, которая должна быть между мужем и женой.

Джек отвел глаза в сторону, будто не понимая ответа. Или, возможно, он понимал, но ему не понравилось то, что он услышал. Оливия осознавала, что ее слова печальны и несколько туманны. Связь между ней и Стэном существовала не потому, что у них есть дети, не потому, что они похоронили своего сына. Были такие вещи, которые, кроме них, не знал никто.

Юридически они были разделены. У Стэна была новая жена и новая семья, но судебное постановление не смогло полностью разделить их сердца.

– Я не совсем понимаю, – сказал Джек, его лицо потемнело. – По правде говоря, видя твои чувства к бывшему, я начинаю задаваться вопросом, есть ли в твоей жизни место для кого-нибудь другого. Наверное, мне надо быть более конкретным. Есть ли в твоей жизни место для меня?

Когда Оливия промолчала, Джек пробормотал:

– Мне кажется, что на этот вопрос не так сложно ответить.

– Конечно, место для тебя есть, – попыталась убедить его Оливия. – Оно действительно есть в моем сердце.

– Правда? – недоверчиво посмотрел на нее Джек. Оливия засмеялась. Она считала Джека Гриффина умным и забавным, а в некоторых моментах – в своем энтузиазме, в страсти к неизведанному – он был совсем как ребенок. Оливии нравилась непосредственность, которую она видела в Джеке.

– Ты нравишься мне, Джек.

– Ты мне тоже нравишься. Сильно. Вероятно, не следует признавать это на ранней стадии, но знаю ли я вообще хоть что-то о стратегии? – Сказав это, Джек наклонился вперед и поцеловал ее.

Оливия была уверена, что изначально он намеревался подарить ее дружеский поцелуй – короткий поцелуй, чтобы закрепить это новое понимание. Однако в ту секунду, когда их губы встретились, поцелуй стал… настоящим. Страстным. Джек погрузил пальцы в ее волосы, и Оливия инстинктивно потянулась к нему.

Прошли годы с тех пор, когда мужчина касался ее таким образом. Она просто игнорировала свою чувственность, позволяла ей дремать, а сейчас Джек воскресил ее к жизни.

Оливия осознала, что слышит какой-то шум, и Джек резко прервал поцелуй.

– Кто-то идет, – прошептал он.

– Мама!

Оливия отшатнулась от Джека и почти упала на свой стул.

– Джастин!

– О, привет. – Джастин остановилась в дверном проеме кухни. Она внимательно посмотрела на Джека и Оливию. – Я ведь не помешала вам?

– Нет! – закричала Оливия. – То есть…

Она посмотрела на Джека и, черт возьми, залилась краской. К своему удивлению, она услышала, что дочь засмеялась.

– Честно, мам, в этом нет ничего страшного. Если вы хотите продолжить то, чем занимались, пожалуйста. Я вернусь в более подходящее время.

– А…

– Думаю, мне стоит уйти, – проговорил Джек, целуя Оливию в щеку. – Увидимся четвертого. Хочешь, чтобы я принес что-нибудь?

Оливия просто покачала головой. Даже ради спасения своей жизни она не смогла бы вспомнить, что они собираются делать четвертого. О да, день рождения ее матери.

Джек прошел мимо Джастин и, насвистывая простую мелодию, вышел из дома.

– Мама, – проговорила дочь, складывая руки на груди. Ее удовольствие было очевидным. – Я просто шокирована.

– Не будь такой удивленной. Я не такая старая, как ты думаешь.

– Я знаю! – заверила мать Джастин. – Но я не была уверена, что ты понимаешь это.

Оливия встала на ноги и почувствовала легкое головокружение. Поцелуй Джека потряс ее куда больше, нежели она была готова признать. Она подошла к кофейнику и налила себе чашку, затем автоматически налила кофе и для дочери. Оливия даже предположить не могла, что заставило дочь появиться здесь.

– И как долго вы с Джеком встречаетесь?

– Мы не встречаемся.

– Он был в твоем доме, когда ты вернулась из Калифорнии, помнишь? – напомнила матери Джастин.

– Да, знаю.

Ей не нравилось, что подобные вопросы волновали ее. Между ней и Джеком ничего не было установлено. Хорошо, они согласились иногда видеться, но пока слишком рано, чтобы определять, какими станут эти отношения.

– Я спрашивала тогда Джека, и он сказал, что вы просто друзья. Вот я глупышка – взяла и поверила ему! – Джастин определенно наслаждалась всей этой ситуа цией.

– Мы друзья!

– О, конечно, – дразнила Оливию Джастин.

– Джастин!

– Друзья и более того.

– Хорошо, если ты хочешь знать… – покачала головой Оливия. – Это недавнее развитие сюжета.

– Насколько недавнее?

– Двадцать минут, – ответила Оливия, взглянув на часы.

– Мама!

– Это правда.

И Оливии нравилось это. Она была настроена оптимистично. Конечно, нельзя предугадать, что произойдет, учитывая то, что они пока не определили тип своих отношений. Но Оливия не переставала размышлять, куда бы привел их поцелуй, если бы им не помешали.

– Хватит обо мне, – резко проговорила Оливия. – Чему обязана твоим неожиданным визитом?

– Ну, я пришла, чтобы узнать, – проговорила Джастин, опускаясь на стул, который недавно занимал Джек, – что ты планируешь на день рождения бабушки.

Это был лишь повод – Джастин с таким же успехом могла задать этот вопрос и по телефону.

– Думаю, мы устроим небольшой пикник.

– В парке у береговой линии?

– Я пока не определилась с местом, но ты подала хорошую идею. – Дом Шарлоты находился недалеко от берега, и четвертого числа там будет проходить много мероприятий. – Ты сможешь прийти?

– Я смогу забежать на часок или около того. Не глядя на Джастин, Оливия принялась за кекс.

– Уоррен будет с тобой?

– Скорей всего, нет, но мы все еще встречаемся. – Оливия именно этого и боялась. Она больше всего хотела спросить, что за будущее ждет Джастин и Уоррена, но не хотела никоим образом нарушить тот хрупкий баланс, который установился в отношениях с дочерью. – Хотя в последнее время мы с ним не ладим.

С одной стороны, Оливия рада была услышать это, хотя и ругала себя за подобную мелочную реакцию, но, с другой стороны, расстроилась из-за очевидного страдания дочери. Если Уоррен был тем, кого действительно хотела Джастин…

– Есть какие-то особые причины? – аккуратно спросила Оливия.

– О, я не знаю. – Джастин резко выдохнула. – Мы слишком разные.

«Особенно по возрасту», – подумала, но стала упоминать об этом Оливия.

– Возможно, тебе стоит вспомнить, что привлекло тебя, когда вы только начали встречаться.

– В последнее время я много думала об этом. – Джастин сжала чашку кофе обеими руками. – Я сразу же увлеклась им – он был таким успешным и изысканным. Я встречалась с другими мужчинами, и они давили на меня, желая получить больше от отношений. – Джастин немного помедлила. – Это, вероятно, упрощение. На самом деле виновата только я. Я не хотела долгих отношений и семьи. Я говорила тебе и раньше. Знаю, что тебя огорчало это, но прости, это – правда.

– Уоррен уже был женат, – проговорила Оливия, желая, чтобы дочь продолжала говорить.

Она надеялась, что, когда услышит мысли дочери, сможет разобраться и в ее эмоциях, которые были погребены очень глубоко.

– Вообще-то он был женат три раза.

Оливия знала только о двух женах, но благоразумно воздержалась от комментария.

– Его дети уже выросли.

Судя по тому, что слышала Оливия, дочь Уоррена Сагета была на четыре года младше Джастин.

– Другими словами, он не будет заинтересован в создании второй семьи.

– Да, можно сказать и так. – Оливия едва заметно кивнула. – Уоррен представляет для меня безопасность и уверенность, – тихим, серьезным голосом проговорила Джастин. – Мне удобно с ним. Казалось, все те вещи, которым я противилась в своих прошлых отношениях, для него не являются проблемой. Он всегда хорошо относился ко мне, и мне не надо было беспокоиться о… ты знаешь.

Оливия не была уверена, что понимала, но вновь посчитала правильным попридержать язык.

– У тебя расстроенный вид, – проговорила Оливия, поглаживая дочь по щеке.

– Я и правда расстроена, – ответила Джастин, будто это было открытие. – Я очень расстроена.

Оливия пыталась придумать нечто успокаивающее, какую-нибудь мудрость, чтобы привести в чувство дочь. Но, к сожалению, ее голова была пуста. Она каждый день сидела в суде и принимала решения, после которых члены семьи начинали жить своими жизнями. Но когда дело коснулось ее дочери, Оливия оказалась в затруднительном положении.

– Ты решила порвать с ним?

Оливия поняла, что допустила ошибку, потому что Джастин сразу же рассвирепела.

– Ты ведь хочешь именно этого, да?

– Нет, – ответила Оливия, сожалея, что слова сорвались с ее губ. – Что бы ни происходило между тобой и Уорреном, это только твое дело. Очевидно, тебе не плевать на него.

– Так и есть. Иногда он раздражает меня, а иногда он такой заботливый и добрый… Я знаю, что ты думаешь, мам, и что думают все остальные. Но Уоррен ошибается так же, как и все остальные люди. И по-своему он любит меня.

– Я уверена, что это правда.

Джастин встала и поставила свою чашку в раковину, будто готовясь уйти.

– Спасибо, мам, я чувствую себя лучше.

Это было хорошо, но Оливия была сбита с толку. Она не представляла, зачем пришла дочь, но не хотела, чтобы та уходила.

– Встреча выпускников приближается?

– Она состоится в следующем месяце, – пробормотала Джастин, доставая ключи от машины. – Я сомневаюсь, что Сет будет там, если тебе интересно.

– Мне все равно, – солгала Оливия. – Но… почему?

Она была удивлена, что ее дочь по собственному желанию упомянула имя этого мужчины. Обычно Джастин изо всех сил старалась избежать разговоров о Сете Гандерсоне.

– Он на Аляске, и это для него самое горячее время года. Он не сможет взять четыре или пять отгулов и прилететь домой на встречу одноклассников.

– Вероятно, ты права, – спокойно согласилась Оливия.

А затем, абсолютно неожиданно, посмотрев матери прямо в глаза, Джастин быстро проговорила:

– Влюбиться в Сета было бы ужасной ошибкой.

– И почему же?

– О, мам, подумай сама. У нас с ним ничего общего. Он из числа таких мужчин, которых я стараюсь избегать. Он рыбак, а это бесперспективная карьера, если подобное занятие вообще предполагает карьеру. Кроме того, он живет на лодке. У меня скатертей больше, нежели у него посуды. Мы просто… не сочетаемся.

– Но тебя влечет к нему?

– Он сводит меня с ума. – Джастин замолчала и скрестила руки на груди.

– Любить его рискованно, – перефразировала слова дочери Оливия.

– Я знаю это, мам, – со стоном произнесла Джастин.

– О, Джастин, – прошептала Оливия, обнимая дочь. – Подумай об этом. Все, что ценно в нашей жизни, не обходится без риска.

Дочь лбом уткнулась в плечо Оливии.

– О, мам, я бы очень хотела знать, что делать.

– Следуй зову своего сердца.

– Я не могу, – отрывисто прошептала Джастин.

– Почему нет?

– Боюсь, что эта дорога приведет меня прямо к Сету. Оливия нежно погладила спину дочери, но не смогла не улыбнуться.

* * *

«25 июня

Дорогая Сесилия, вероятно, тебя удивило, что ты получила от меня письмо. Я привык отправлять электронные сообщения, потому что они удобны, просты и так быстры. Однако сегодня электронные письма показались мне слишком отчужденными. Неправильно сидеть перед компьютером. Только не 25 июня.

Ты ничего не сказала, но я уверен, что Элисон Мари в твоих мыслях. Если бы она выжила, мы бы праздновали ее первый день рождения. И в этом году, как и в прошлом, ее папа в море.

Я не знаю, существуют ли слова, которые могли бы выразить мои сожаления о том, что меня не было с тобой при рождении нашей дочери. Я бы сделал что угодно, отдал бы все, чем владею, чтобы у меня была возможность подержать мою маленькую девочку хотя бы раз. В моей душе такая боль, и она никогда не исчезнет от знания, что я не только не мог быть с тобой, но и оттого, что так и не смог увидеть нашу дочь.

Твоя беременность стала настоящим сюрпризом в прошлом году. Часть меня ждала, что это случится. Я начал сходить с ума по тебе, как только мы познакомились. И, несмотря на разлуку, это не изменилось. Элисон Мари была подарком от Бога. Я не знаю, почему она должна была умереть и по какой причине она должна была родиться, но я не сожалею, что мы поженились. Ни капли. Вместе мы создали прекрасное дитя, и мы вместе любили нашу де вочку. И все еще любим. Ключевое слово здесь «вместе», Сесилия. И именно поэтому я хочу, чтобы мы остались вместе.

После происшествия на «Джордже Вашингтоне» ты сказала, что любишь меня. О, милая, ты даже не представляешь, как приятно было услышать эти слова. Мои ребра чертовски болели, иначе я бы кричал так, что ты и сама услышала бы мой голос в Кедровой Бухте.

Давай не будем делать глупостей – например, разводиться. Когда «Джордж Вашингтон» причалит в Бремертоне, надеюсь, ты будешь там с другими женами, ожидающими своих мужей. Я не хочу, чтобы это было концом нашего брака, но желаю, чтобы стало началом нашей новой совместной жизни. Думаю, Элисон оценила бы, если бы мамочка и папочка отпраздновали ее день рождения. Кроме того, она свела нас. Пришло время отложить боль и отпраздновать ее жизнь, хотя она и была короткой. Ты моя жена, а я твой муж. Так и должно продолжаться.

Люблю тебя очень сильно. Ян».

Глава 17

С Клиффом Хардингом Шарлота быстро теряла терпение. Он заверил ее, что приедет в город посмотреть на вещи, которые она забрала из камеры хранения Тома, но этот разговор произошел больше месяца назад. Клифф продолжал откладывать встречу. Хотя его объяснения и звучали правдоподобно, но Шарлота прекрасно понимала – это просто ему не нужно.

Шарлота не знала, что делать с этим упрямцем.

– Я поеду и сама увижусь с ним, – сказала ей подруга Лора в понедельник после дня ее рождения.

Шарлота была со своими друзьями, которые тоже занимались вязанием, в доме престарелых. Несколько недель назад она мимоходом упомянула о разговоре с внуком Тома, но не рассказала им всего. Она не была готова рассказать даже своим самым лучшим друзьям о том, что совершила преступление.

– Я поеду тоже, – добавила Эвелин. – Судя по тому, что ты сказала, это не далеко.

– Но чтобы добраться до него, надо ехать по шоссе. – Любая дорога с более чем двумя полосами пугала Шарлоту.

Мимо со свистом проносились машины, и не важно, по какой полосе ехала Шарлота, она все равно, похоже, раздражала остальных водителей, особенно если ехала медленно. И что все эти люди думали об ограничении скорости? Что это лишь совет? Кажется, теперь все чертовски спешат. И все-таки она поедет, чтобы увидеть Клиффа.

– Не понимаю, что происходит со всеми молодыми людьми в наше время, – пробормотала Элен, нервно дергая пряжу. – Они не уважают старших так, как учили нас.

– Не могу не согласиться с тобой, – подтвердила Бесс, кивая с энтузиазмом.

– Ты была подругой его дедушки. Можно было ожидать, что он воспользуется возможностью поблагодарить тебя.

– От меня не ускользнуло, – заговорила Элен, наклоняясь вперед к Бесс, – что он не посещал своего дедушку.

– Я снова позвоню ему, – сказала Шарлота, принимая решение. – И дам ему знать, когда меня можно ожидать.

Она откладывала это почти пять недель. У Клиффа Хардинга всегда находилось объяснение. Иногда ему приходилось уезжать по делам, а на прошлой неделе на ее автоответчике обнаружилось короткое сообщение о том, что одна из лошадей Клиффа должна была вот-вот ожеребиться и он никак не мог уехать. Шарлота могла только гадать, что у него случится на этой неделе. И на следующей. Нет, Лора была права, пришло время взять дело в свои руки.

Вернувшись домой, Шарлота убрала вязанье и позаботилась о Гэрри, а потом, исполненная решимости, направилась к телефону.

Внук Тома ответил – его голос звучал приятно, как никогда.

– Это Шарлота Джефферсон, – объявила она.

– Да, миссис Джефферсон, я собирался связаться с вами.

Шарлота готова была поспорить, что так и есть. Вероятно, он поделился бы с ней своей очередной отговоркой.

– Простите, что беспокою вас опять, но, учитывая, что вы не можете приехать ко мне на встречу…

– Именно это я и планировал обсудить с вами. Этот вечер вам подходит?

Негодование, которое взращивалось советами ее друзей, неожиданно стало напрасным.

– Сегодняшний вечер прекрасно подходит, – пробормотала она, чувствуя себя, откровенно говоря, немного разочарованной.

Шарлота была готова разругаться с ним, она даже продумала несколько очень эффектных колкостей о семейном долге по дороге домой. А сейчас она не могла их использовать.

– Думаю, сон с оружием под кроватью приводит в некоторое замешательство.

Шарлота услышала в его голосе попытку раздразнить ее, но решила проигнорировать это.

– Вообще-то я переложила оружие в комод с нижним бельем. – Шарлота не упомянула о том, что завернула его в старый кушак.

– В комод с нижним бельем? – переспросил Клифф. Она снова удивила его, но в этот раз не могла понять почему. По ее мнению, это было самое очевидное место для того, чтобы спрятать какие-нибудь вещи. Если кто-ни будь проникнет в дом и сможет пройти мимо ее злого кота, то вряд ли первым делом подумает проверить ящик с бельем. Любая мало-мальски важная вещь в доме Шарлоты оказывалась там. Ее банковская сберегательная книжка была вложена в колготки. Ни один вор не застанет ее врасплох.

– В котором часу вы приедете? – поинтересовалась Шарлота.

– Около четырех подойдет?

– Будет просто отлично.

Шарлота объяснила ему, как доехать до ее дома, и они завершили разговор. Затем, желая быть гостеприимной, она принялась за выпечку. Шарлота получила рецепт три года назад на ужине в доме престарелых, и он всегда приходил ей на помощь. Особенно если дело касалось мужчин, которые сразу же становились любителями этих печений, наполненных шоколадной крошкой, кокосом и фундуком.

Шарлота как раз заканчивала снимать последнюю порцию печенья с противня, когда в дверь позвонили. Она поторопилась к двери, подбирая Гэрри и предотвращая его побег. Кот заурчал ей на ухо, когда она открывала три замка. Последний из них был установлен совсем недавно. Шарлота не собиралась облегчать работу вору, – нет, спасибо! Она не могла позволить себе установить одну из этих причудливых систем безопасности. Но у нее были другие охранники.

Мужчина, стоящий на пороге, был ростом в шесть футов и обладал небольшим животом. На нем была ковбойская шляпа, голубые джинсы, сапоги, коричневый пиджак и галстук-ленточка.

– Миссис Джефферсон?

– Да. Вы, должно быть, Клифф Хардинг. – Она открыла сетчатую дверь и пропустила его в дом. – Пожалуйста, входите.

Он зашел в ее скромный дом и принюхался.

– Вы готовите печенье?

– Я просто хотела быть гостеприимной, – ответила Шарлота, приглашая его сесть на диван.

Она была готова. Стол накрыт, в центре стоял только что сваренный кофе. Серебряные приборы использовались только в особых случаях, но она хотела произвести на внука Тома благоприятное впечатление. Печенье все еще оставалось теплым. Шарлота заметила, что ей не пришлось долго приглашать Клиффа угощаться. Она села напротив него.

– Как много вы знаете о своем дедушке? – спросила Шарлота, разливая кофе по чашкам.

Клифф наклонился вперед и принял маленькую чашечку.

– Только то, что рассказывал мне отец. – Эти слова были сказаны с невероятно хмурым видом. – И, честно говоря, рассказы эти были далеко не хвалебны. Том Хардинг был негодяем и бабником.

– Я бы не стала характеризовать его такими словами. Я знала Тома несколько последних месяцев его жизни.

– Вы знали, что он оставил семью, чтобы сделать карьеру в кино? Моя бабушка и отец жили на подаяние и умерли в нищете, пока Том Хьюстон – Поющий ковбой – жил своей роскошной жизнью. Если меня и не интересуют его дела, уверен, вы можете понять почему.

Шарлота не могла плохо думать о Томе. Это был не тот мужчина, которого она знала.

– Когда я познакомилась с Томом, он пережил инсульт и не мог говорить.

– Вы сказали, что он сам попросил о переводе в Кедровую Бухту?

– Так и есть. – Шарлота взяла печенье. Ей следует избегать лишних калорий, но печенье было слишком хорошим, чтобы игнорировать его.

– Думаете, я был тому причиной?

– Я уверена. – Шарлота не сомневалась в этом. – То, что вы сказали о своем дедушке, может быть и правдой. Но это и не важно. Я лишь могу рассказать вам о чело веке, который стал моим другом. Он хотел встретиться с вами, я убеждена в этом, но, думаю, он боялся.

– Меня?

Шарлота кивнула.

– Он переехал в Кедровую Бухту, потому что этот центр был ближе всего к тому месту, где живете вы. В этом есть смысл, верно?

– Думаю, да. – Но внешний вид Клиффа не говорил об убежденности.

– Я понимала Тома. Не спрашивайте как или почему, но мы были связаны. Иногда было такое впечатление, что мы могли вести диалог. Я понимала, что он хотел сказать, и, похоже, он понимал меня.

– Мой отец говорил, что он всегда оказывал влияние на женщин.

Шарлота застыла, а потом решила, что Клифф, вероятно, прав. Она не будет обижаться, хотя первым порывом было так и поступить.

– У вашего дедушки не было шанса сказать, что он любил вас.

– Любил меня? – вспыхнул Клифф. – Он меня даже не видел.

– Вы правы, конечно, но вы были его единственным живым родственником. Было очевидно, что он следил за вами. А иначе как бы он мог узнать о том, где вы живете, или о том, что вы выращиваете лошадей?

– А вы уверены, что он знал?

– Я верю в это. Точно так же я уверена, что он хотел, чтобы вещи, которые я забрала из камеры, попали к вам. Он не мог быть частью вашей жизни. Вероятно, ему казалось, что у него нет права вмешиваться в вашу жизнь. Но это его кровь течет в ваших венах. Он гордился вами, я знаю. Гордился тем, что является дедушкой. И это все, что он мог дать вам.

Клифф Хардинг поставил чашку и встал. Он повернулся спиной к Шарлоте и посмотрел в окно.

– Я приехал сюда, чтобы поблагодарить вас за усилия, которые вы приложили для ухода за моим дедушкой, и сказать, что не хочу иметь с этим человеком ничего общего.

– А сейчас?

– Вы очень убедительны, миссис Джефферсон.

– Это значит, что вы возьмете себе его вещи? – Шарлота очень надеялась на это.

Но больше всего она хотела показать ему каждую вещь и открыть внуку то, кем был его дедушка. Она боялась, что Клифф заберет все и даже не поймет, какое наследство ему досталось.

– Я возьму их.

– И вы как следует изучите то, что оставил вам Том?

Он кивнул.

– Хочу сказать, что вы приняли мудрое решение. Глубоко вздохнув, Шарлота подумала, что проделала сегодня хорошую работу. Каким-то образом она смогла сделать то, чего хотел Том. А если говорить о себе, она будет рада избавиться от оружия, лежащего в ее тумбочке.

Джастин купила облегающее голубое платье для встречи выпускников, хотя сама и не понимала, кого надеется поразить. Ее единственным утешением было то, что Сета Гандерсона не будет там. Она должна была знать. Будучи казначеем встречи, Джастин составила список тех, кто записался, и тех, кто заплатил. Сет не сделал ни того ни другого.

Она чувствовала себя крайне неуверенно, приезжая без пары, но с чего эта ночь должна отличаться от любого другого школьного мероприятия? Джастин и в те годы ощущала себя чужой. Она была мозгом класса, произносила речь на выпускном и являлась «девочкой, которая скорее всего добьется успеха». Ей предлагали несколько стипендий, и она послушно выбрала престижный колледж на восточном побережье и последовала курсу, который был установлен для нее. Но Джастин никогда не была по-настоящему счастлива.

Она ненавидела жить в общежитии, не любила быть далеко от Кедровой Бухты. После окончания учебы Джастин получила работу в банке. В последующие годы ее постепенно повышали. Сейчас она была самым молодым менеджером за всю историю Кедровой Бухты. Кроме того, она была одним из самых молодых высокопоставленных сотрудников банка. Джастин любила свою работу, наслаждалась тем, что играла активную роль в финансовом росте своего общества. Но ее личная жизнь, как она считала, была не на высоте.

Уоррен отправился бы на встречу выпускников вместе с ней, если бы Джастин надавила на него. Она не стала делать этого – боялась, что ее бывшие одноклассники подумают, будто он ее отец. Или, того хуже, что он – их учитель, которого они не могут узнать.

Спортивный зал школы выглядел просто чудесно. Комитет по декорациям, частью которого она являлась, хорошенько поработал. И результаты не замедлили сказаться. Везде стояли свежие цветы – на столах и больших вазах вдоль стен.

Группа музыкантов уже играла, и невольно Джастин стала постукивать ногой в такт мелодии, стоя в очереди, чтобы взять значок с именем и расписаться. Вокруг текла оживленная беседа, повсюду раздавались крики узнавания и фразы «а ты помнишь?». Джастин, как и раньше, во время учебы, оставалась чужой – прислушивалась, улыбалась и делала вид, что чувствует себя свободно, хотя это и противоречило истине.

Посетить эту встречу было плохой идеей. Интуиция говорила ей это много месяцев назад, и ей следовало прислушаться к ней.

– Джастин! – Лана Ротчильд обогнула стол и обняла ее так, будто прошли годы с их последней встречи. На самом деле они работали над декорациями в это утро. – Мне нравится твое платье.

– Спасибо.

Ярко-голубое платье с короткими рукавами и глубоким V-образным вырезом спереди. Оно было длиной до колен и тесно облегало ее хорошую фигуру.

– Тебе нужна помощь? – спросила Джастин, ища способ казаться занятой, нужной и быть частью группы.

– Все под контролем. Просто отдыхай. – Джастин подумала, возможно ли это… В то время как Лана вручила ей значок и проговорила: – Я даже не знаю, как благодарить тебя за ту помощь, которую ты оказала.

У Джастин больше не оставалось причин, чтобы задерживаться, поэтому она прошла в центр спортивного зала. Танцевало несколько пар, у одной из стен стояла группа женщин, у другой собралась небольшая толпа мужчин – это мало чем отличалось от школьных танцев, на которые она ходила. Подумав, что бокал вина расслабит ее, Джастин нашла бар, заказала калифорнийское вино и встала в одиночку у края танцевальной площадки. Десять лет назад именно так все и происходило.

– Привет, Джастин.

Прямо перед ней появился Сет Гандерсон. Он сильно загорел, а его волосы так выгорели, что казались почти белыми. Его глаза никогда не были настолько голу быми.

– Что ты здесь делаешь?

– Я окончил школу в том же году, что и ты, помнишь? – усмехнулся он.

– Я имела в виду… – Ей было очень сложно формулировать мысли. – Ты разве… я думала… ладно, конечно, мы в одном выпуске…

– Я прилетел домой на встречу, – проговорил Сет, отвечая на вопрос, который она так и не смогла задать.

– Я поняла… а как же… – Джастин сообразила, что лучше она замолчит и перестанет делать из себя дуру.

– Ты тоже удивила меня. На самом деле я и сам удивил себя, решив прилететь сюда в последнюю минуту.

Удивление было не совсем подходящее слово, оно сильно преуменьшало реальные чувства, – по крайней мере чувства Джастин.

– Ты не хотела бы потанцевать? – спросил Сет. Она не могла перестать смотреть на него. Ни один мужчина на земле не должен выглядеть так хорошо. Чтобы отказать ему, ей потребуется невероятное усилие, и, вероятно, она не справится с этим. О да, она хотела потанцевать с ним. Хотела скользнуть в его объятия, хотела, чтобы его руки…

Вместо того чтобы пытаться ответить словами – сейчас она и представить не могла, какие слова сорвутся с ее губ, – Джастин просто кивнула и поставила бокал с вином на ближайший столик.

Сет повел ее на танцевальную площадку и повернул лицом к себе. Естественно, группа играла медленный танец. Джастин подняла руки, когда Сет обнял ее. Она была поражена тем, насколько они подходили друг другу физически. Ее собственный рост плюс каблуки возвысили Джастин практически над всеми присутствующими здесь мужчинами, но Сет все равно смотрел на нее сверху вниз. Она положила голову на плечо Сета и вдохнула его чистый аромат. Они в первый раз танцевали вместе.

– Ты пришла одна? – прошептал Сет.

– Да.

Музыка гипнотизировала, и ей пришлось прилагать усилия, чтобы не закрыть глаза и не отдаться во власть мелодии. Такое не должно случиться, особенно рядом с Сетом. Джастин не могла позволить себе быть пойманной магией момента. Она отказывалась снимать свою защиту, уверенная, что, как только сделает это, Сет спросит об Уоррене или о помолвке.

– Я тоже, – спустя минуту проговорил Сет. – Я имею в виду, что пришел один.

Он сжал руки сильнее и подвинул ее ближе к своей груди. Джастин чувствовала твердое устойчивое биение его сердца. Казалось, оно проходит через ее руку, пульсирует в ее запястье и направляется прямо в ее сердце. Глаза Сета удерживали ее взгляд. Они продолжали двигаться в унисон, и это был самый чувственный, чарующий момент в ее жизни.

Когда песня о любви закончилась, Сет разжал руки. Джастин сделала шаг в сторону и захлопала.

– У тебя уже есть столик? – спросил Сет.

– Лана пригласила сесть с ней и Джеем.

– Отлично, Джей пригласил меня сесть с ним и Ланой, – проговорил Сет, его глаза блестели. Значит, Ротчильды принимали участие в сводничестве. Но сейчас их было очень легко простить. – Закусок не будет до де вяти.

– Я знаю, – ответила Джастин, задаваясь вопросом – не приглашает ли ее Сет вновь потанцевать.

Если и так, ему не нужно было спрашивать. Когда послышалась музыка, они шагнули друг к другу, будто были во власти магнитного притяжения. Несколько раз они останавливались, чтобы поговорить с друзьями, но продолжали танцевать каждый танец. Вскоре был готов стол с закусками, и в зале образовалась очередь. Сет купил им еще вина и сел рядом с ней за столик для восьмерых.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Джастин смогла влиться в разговор. Вскоре по рукам пошли фотографии детей ее бывших одноклассников, и она обнаружила, что смотрит на розовощекие личики и слушает истории, полные любви и гордости. У Джастин была с собой фотография своей новорожденной племянницы, и она показала ее Сету.

– Джеймс женат? Когда это случилось?

– В этом году. Разве Изабелла не прекрасна?

Джастин давно приняла твердое решение не иметь детей, но, изучая фотографии, которые ей показывали, неожиданно почувствовала очень сильное желание быть матерью. Оно обязательно пройдет, подумала Джастин, пытаясь разобраться с наплывом нежеланных эмоций.

– Простите, – проговорила она, поднимаясь со стула.

Вместо того чтобы направиться в уборную, Джастин вышла на улицу, позволяя холодному воздуху привести ее в чувство. Она облокотилась на флагшток и закрыла глаза, вдыхая ночной воздух и вместе с этим возвращаясь к воле и разуму. Она не была такой, как те люди в зале. Никогда не была. Джастин держалась в отдалении, была другой. Не лучше их, просто иной. Она знала это еще в старших классах и десять лет спустя думала об этом с еще большей гордостью.