Текст книги "Длань Хаоса"

Ни намека на тропу здесь не было, и каждый шаг приходилось ступать практически наугад. Но о том, чтобы повернуть назад, ни у кого не возникало даже мысли. Гелион, Эвелина и Казар упрямо продолжали свой подъем. Чуть поодаль, не знающей сомнений и усталости тенью, за ними неотступно следовал Малгус.

Вскоре склон стал слишком крутым для того, чтобы продолжать восхождение. Гелион решил свернуть вправо. Теперь они шли по подобию каменного карниза вдоль почти отвесной стены. Дно ущелья уже давно ушло вниз, и любая ошибка могла сулить им лишь долгое падение в практически бездонную пропасть. Время от времени маг останавливался, дабы сферой Хаоса расщепить огромные валуны, преграждавшие им дорогу. Обойти их было невозможно. Судя по всему, они остались здесь после частых обвалов, и каждый раз, призывая сферу, Гелион с содроганием замирал, вслушиваясь, не вызовет ли он новый.

Через несколько часов дорога сузилась настолько, что идти по ней теперь приходилось друг за другом, судорожно впиваясь руками в холодный камень горы. Снега становилось все больше, а порывы ветра поражали своей яростью. Когда день уже начал клониться к закату, а надежда на то, что в конце пути их ожидает хоть что-то, кроме неминуемой гибели, растаяла почти бесследно, очередной поворот узкой тропы вывел путников к широкой ровной площадке. Свободного пространства здесь, пожалуй, с лихвой хватило бы для того, чтобы обосноваться небольшой деревне. Но, как и ожидалось, вокруг было пусто и безлюдно. Горное плато служило пристанищем лишь для нескольких огромных каменных обломков.

И все же ни Гелион, ни его соратники будто бы не заметили их. Они застыли в исступлении, изможденные, истерзанные морозом, не в силах более верить собственным глазам. Легенда оказалась правдой. В дальнем конце, опираясь на отвесный склон, действительно стоял древний замок. Стены его были сложены из камней, лишь слегка пострадавших от времени и нескольких обвалов. Двери же для столь массивного здания были довольно узкими, сделанными из крепкой, окованной сталью древесины.

Но больше всего путников удивило другое. Из дымохода, возвышавшегося над старым строением, вырывались едва заметные белые клубы.

Страх, поднявшийся из самых потаенных глубин души мага, смешался со вновь вспыхнувшей надеждой. Содрогаясь, он, словно во сне, побрел через плато, а потом, взявшись за тяжелое железное кольцо, глубоко вдохнул ледяной воздух и несколько раз постучал. Громкий звук тут же эхом разнесся по ущелью. Но сколько бы он ни ждал, никакого ответа за этим не последовало.

Собравшись с духом, он потянул за кольцо. Дверь легко поддалась. В лицо пахнуло теплым воздухом, запахом жженого свечного сала и ароматом сушеных трав. За первой дверью оказалась еще одна. Преодолев ее, путники наконец оказались в широком зале с высокими сводами. В дальнем его конце потрескивал догорающими дровами камин. По обеим сторонам от него, у стен, уходили вверх две полукруглые лестницы, уводившие на площадку второго этажа. С высокого потолка свисала пара стальных конструкций, служивших пристанищем для множества свечей. Однако подожжены сейчас были всего несколько из них. Повсюду красовалась изысканная резная мебель, свидетельствовавшая о весьма утонченном вкусе владельца.

Несмотря на свечи и пламя в камине, зал был погружен во мрак. Но сомнений не осталось вовсе. Здесь явно кто-то обитал. Некто, предпочитавший абсолютное одиночество, не желавший, чтобы посторонние знали о самом факте его существования.

– Есть здесь кто-нибудь живой? – решился нарушить тишину Казар. – Мы слишком долго шли сюда, чтобы томить себя нелепым ожиданием.

Где-то рядом промелькнула тень, которую путники уловили лишь краем глаза. Но, когда они повернулись, в том месте уже никого не было. Послышался тихий шорох, но и он тут же стих.

Взявшись за рукоять, воин выхватил меч. Гелион вновь призвал сферу, закрывая собой Эвелину. Девушка же молча достала свой кинжал и прислонила его острие к запястью. Ее лицо на миг исказилось от отвращения.

– Ты не найдешь здесь живых, глупец, – раздался громкий шепот, шедший отовсюду. – Ни живых, ни мертвых. Единственное, что ожидает тебя – лишь быстрая бесславная смерть.

К ужасу своему, Казар ощутил на плече чье-то холодное прикосновение. Он быстро развернулся, круговым ударом меча стремясь разрубить стоящего за ним противника, но тяжелое лезвие взрезало только воздух. Кто бы там ни находился еще мгновение назад, теперь его место занимала пустота.

– Нам нужно лишь несколько ответов. Получив их, мы покинем это место, – сказал Гелион.

Но не успел он произнести последние слова, как осознал вдруг, что острые прямые когти уже впиваются в его шею. За спиной мага из ниоткуда возник мужчина, на вид худощавый и хрупкий. Глаза его мерцали неярким алым светом, как два тлеющих угля. А губы растянулись в кривой ухмылке.

– С чего вы взяли, что найдете свои ответы именно здесь? Кто уверил, что я позволю вам уйти отсюда живыми?

Он изверг чудовищный рык, способный привести в ужас самого бывалого воина. Его рот раскрылся, обнажая жемчужные зубы и четыре тонких длинных клыка, медленно, будто следуя какой-то нелепой надменной игре приближавшихся к горлу Гелиона. Казар замахнулся вновь, где-то внутри отчетливо осознавая, что сколь бы быстро он ни двигался, спасти мастера все равно не успеет. Собственное отточенное годами битв движение показалось ему почему-то ленивым и неуклюжим. Эвелина, забыв о кинжале, в отчаянии потянулась вперед, стремясь оттолкнуть врага от того единственного, кто некогда даровал ее жизни смысл. Но и она была здесь бессильна.

– Ты все так же импульсивен, Гриндольф. И все так же не терпишь гостей в своем доме. Похоже, столетия ничуть тебя не изменили.

Незнакомец замер, а вместе с ним – и трое путников. С минуту мужчина всматривался в беспечно стоявшего в стороне Малгуса, а потом только разочарованно вздохнул, словно ребенок, утративший вдруг всякий интерес к новой игрушке.

– Отец? – спросил он.

Малгус лишь молча одарил его одной из своих привычных улыбок.

Даже не взглянув более в сторону изумленных людей, хозяин замка отпустил Гелиона. Ногти на его руках сделались нормальной длины, пылающий взгляд угас, а клыки скрыли тонкие бескровные губы. Он неспешно прошествовал через зал и опустился в глубокое, покрытое мягкими волчьими шкурами кресло. Казалось, единственное, что теперь занимало его внимание – пляска языков пламени в широком камине напротив.

– Что ж, проходите и располагайтесь рядом. Судя по всему, этот вечер нам все же придется провести вместе. И, скорее всего, он будет длинным.

Все еще не в силах поверить, что этот монстр в обличии человека столь быстро подавил свое желание избавиться от них, соратники устроились на резной мебели, также покрытой звериными шкурами. Только теперь Гелион смог по-настоящему рассмотреть незнакомца. Выглядел он, возможно, чуть старше мага. В каждом его, даже самом незначительном жесте, в каждом повороте головы, в самой осанке заметна была некая благородная грация. В любом из четырех королевств он без труда сошел бы за аристократа, если подобные ему вообще могли меряться категориями людского общества. Его одежда безупречного покроя плотно прилегала к тонкому телу. А пепельные волосы средней длинны частично укрывали от посторонних ясный пронзительный взгляд.

– Вам нравится то, что вы видите? – повернувшись к путникам, спросил мужчина. На этот раз без тени злобы. Напротив, в глазах его играли отблески озорства.

Казар лишь растерянно откашлялся.

– Мы можем получить то, за чем пришли? – спросил Гелион.

– Наверняка, – кивнул незнакомец. – Ведь коли он с вами, – изящный перст указал в сторону Малгуса, – значит, вы не простые смертные. Но, к великому сожалению, мысли читать я все же не умею. Так чего вы хотите?

– Мы проделали весь этот долгий путь из Илиасфена к твоему замку, дабы узнать, как нам победить Хаос. Существует ли способ заставить сумрачное марево прекратить пожирать наши земли, а то и вовсе избавиться от него? Мы желаем остановить войну и воцаряющийся вокруг голод.

Мужчина взглянул на них с искренним удивлением, а потом раскаты его звонкого смеха разнеслись по окутанному мраком залу.

– Вы всерьез хотите узнать, как победить Хаос, при этом приведя его с собой? – спросил он, все еще не в силах прекратить смеяться.

Маг лишь медленно кивнул.

– Ответ прост. Вы не сможете этого сделать. Никто не сможет.

– С чего вдруг нам тебе верить? – В голосе Эвелины явно слышалось раздражение.

– А зачем мне обманывать вас, дитя? Какой в этом смысл?

– Но ведь в старой легенде говорится о том, что… – вступился за девушку Казар.

– Да какая, собственно, разница, о чем в ней говорится? Подобные сказания всегда обрастают бесчисленным количеством небылиц, которые со временем вытесняют зерно первоначальной истины. Я же древнее всяких легенд.

– Так кто же ты на самом деле? – решился спросить маг.

– Верный вопрос, – вновь улыбнулся мужчина. – И знакомство наше мы, судя по всему, начали неправильно. Меня зовут Гриндольф. И я хозяин этого замка.

– Мое имя Гелион. Девушку рядом со мной зовут Эвелина, а воина напротив – Казар.

– Мне уже доводилось слышать это имя. Гелион. Ведь ты именно тот, кому подвластна магия Хаоса?

– Так и есть.

– Занятно, – произнес Гриндольф, рассматривая собеседника, словно диковинный цветок.

– Могу ли я просить тебя поведать о себе чуть больше? Если я понял правильно, ты – не человек?

– Само собой, нет, – небрежно отмахнулся мужчина. – Меня называют по-разному. И где бы я ни находился, мне каждый раз дают новое имя и считают кем-то иным. Где-то я слыву воплощением бога на земле, где-то скопищем зла, обретшим материальную форму. В этих местах меня называют вампиром, ламкором и крихосом. Хотя это лишь просто слова, нисколько не отражающие моей истинной сути.

– И в чем же она состоит?

– Я ни жив и ни мертв. Находясь здесь, перед вами, я существую одновременно за гранью бытия. Именно поэтому я бессмертен, и Хаос не способен отравить мой разум. Ведь он может влиять на него только через тело. А эта оболочка – лишь одна из множества моих воплощений в сотнях миров. Но где бы я ни находился, мне приходится заимствовать жизненную силу других существ, поглощая их кровь. Такова уж моя природа.

– Тогда почему ты назвал Малгуса отцом? – потрясенно спросил Казар.

– Потому что, если говорить еще проще, я являюсь одним из тех, кого вы именуете тварями Хаоса. Он создал меня, и само собой, я сразу же узнал своего создателя. Пусть вас не вводит в заблуждение то, что он сказал, когда я собирался прокусить тебе горло, маг. Пребывая в этой странной форме, он видит меня впервые. Но, конечно же, будучи Хаосом, знает обо мне все.

– Твари Хаоса не обладают разумом, – с сомнением покачал головой Гелион, – по крайней мере, настолько развитым. Любые их поступки подчиняются воле самых простых инстинктов. Вот почему их действия зачастую легко предугадать.

– Ныне – да, – согласился вампир. – Но около полутора тысяч лет назад все обстояло по-другому. Видишь ли, я был одним из первых, кого Хаос впустил в этот мир для уничтожения живущих здесь созданий. Как и все его последующие творения, я был хищником. Однако он наделил меня и способностью мыслить. Несмотря на чудовищную жажду, иссушавшую это тело, я мог выбирать, как мне следует поступить, и вполне понимал последствия того, что свершаю.

– Ты действовал по собственному усмотрению, а не следуя воле, навязанной Хаосом. Отчасти потому, что твой разум не был им отравлен, – догадался маг.

– Именно, – подтвердил Гриндольф. – Таких, как я, наделенных чистым разумом, существует всего несколько во всех известных мне мирах. Отец предпочитает создавать жалких рабов, слепо уничтожающих все вокруг.

– Он уже пытался уверить нас, что способен творить жизнь. Но правдивы ли его слова, мне неведомо.

Гриндольф замер, будто пытаясь осознать смысл сказанного Гелионом.

– Они всерьез не знают даже этого? – В голосе его была различима усталость. – Зачем вообще нужно было ехать сюда и искать мой замок? Почему ты сразу не рассказал им то, что следовало?

– Я верил, ты лучше меня справишься с этой задачей, – ответил воплощение Хаоса. Его улыбка, как и прежде, ничего не выражала.

– Интересно, каковы истинные мотивы твоих поступков? Но, впрочем, так и быть. Я поведаю вам обо всем.

– О чем?

– Как ты думаешь, маг, что такое Хаос?

– Откуда его твари знать об этом? С чего вообще мы должны верить твоим словам? Ответ на этот вопрос известен лишь Единому! – яростно отчеканил Казар.

– Единому… – беззаботно, словно ребенок, рассмеялся Гриндольф. – Суть как раз в том, что Хаос – и есть бог, создавший этот мир. И не только его. Он является тем самым «Единым», на милость которого вы так самозабвенно уповаете. Он объединяет в себе всех светлых и темных богов, в которых вы, люди, когда-либо верили, потому что их не существует. Есть только он.

– Ересь! – почти прорычал воин, поднимаясь со своего места.

– Можете не воспринимать мои слова всерьез, – спокойно ответил вампир. – В конце концов, твои эмоции все равно ничего не изменят. Ни для меня, ни для твоих соратников. Хаос – абсолют, начало и конец всему сущему, единственный творец и уничтожитель. В нем заключен весь смысл бытия, ибо он – создатель всего, что ты знаешь и всего, что познать тебе не суждено вовеки. Вот почему его невозможно победить. Он есть в каждом из вас, как и стремление к саморазрушению, что он порождает.

– В это сложно поверить, – с трудом произнес Гелион.

– Отступив от прописных истин, ты с легкостью отыщешь свои собственные. Все мы – твари Хаоса, нелепые, полные изъянов существа, возникшие в его бесконечных попытках создать идеальный мир. И люди – не исключение. Разница лишь в том, что разум монстров, которых вы встречали, отравлен его ядом окончательно и бесповоротно. Ибо пройти через тьму и остаться собой для любого смертного просто невозможно.

– Но, если ты говоришь правду, зачем ему уничтожать собственные творения?

– Ответ на твой вопрос крайне прост. Мы несовершенны. Взгляни на ночное небо, Гелион. Каждая из звезд, которые ты способен увидеть – светило, похожее на то, что обычно сияет над здешним небом. Днем они пылают над мирами, а ночью погружаются в ткань Хаоса. И таких миров тысячи. Миллионы. Не во всех из них присутствует жизнь. Но каждый является своего рода опытом, по завершении которого те земли ожидает забвение.

– Зачем создавать наделенных разумом существ, если в итоге их не ждет ничего, кроме гибели?

– Видишь ли, такая судьба постигает не всех. Во многих из миров на самой грани упадка возникают люди, или же иные существа, обладающие особыми талантами. Они не похожи на своих собратьев. Хаос считает их избранными, отмеченными, как бы вы сказали, светом особых звезд. И судьба их в корне отличается от того, что ожидает всех остальных.

– Похоже, я начинаю понимать, о чем ты говоришь.

– Да. Ты и есть тот, кто отмечен Хаосом, Гелион. Только по этой причине его воплощение следовало за тобой все это время. Он должен был удостовериться, что события повернутся именно так, как ему угодно, в конце концов приведя тебя к нужному ему итогу. К исходу пути, в котором у тебя просто не останется выбора, и ты, словно марионетка, сделаешь все, что он хочет. Пусть это не печалит тебя. Обмануть бога – задача непосильная для простого смертного.

– Неужели мы настолько безнадежны? – обреченно вздохнул Казар.

– Избавиться от вас – его решение. – Гриндольф указал в сторону Малгуса. – Во время создания новых миров Хаос имеет иной цвет и форму. Его частицы остаются всюду: в земле, воде, воздухе. Ведь эти стихии и были сотворены из его ткани. Но дело в том, что оторванные от своего бога, они непостоянны, и вскоре обращаются к той тьме, что когда-то их породила. Во всех нас уже есть Хаос, ведь все процессы, происходящие в ваших телах, изначально направлены на медленное увядание. Люди стареют, слабеют, а желание жить в них постепенно пропадает. Остается лишь предчувствие неминуемого конца, его безропотное ожидание. Тебе не кажется это знакомым? Разве это не отравление Хаосом в его мягкой, едва различимой форме?

Хочешь знать мое мнение, воин? Я считаю его редкостным лицемером.

– Но если он обладает подобными силами, то почему просто не уничтожит нас, в один миг погрузив мир во тьму? Почему не заставит призрачные стены поглотить эти земли? – спросил Гелион.

– На этот вопрос не в силах до конца ответить даже я. Дело в том, что по какой-то неведомой причине он неспособен отнимать жизнь у собственных детей. Это своего рода один из законов бытия, которые он не смеет нарушить.

– Поэтому он создает тварей, чей разум изначально отравлен им, дабы те убивали нас вместо него, – кивнул маг.

– Именно. И чем меньше жизни остается внутри, тем больше его стены смыкаются вокруг вас. Надо сказать, Бесконечная война крайне способствует исполнению его воли. Создавать полчища тварей для него бессмысленно по многим причинам. Да и для чего ему это, если вы сами убиваете себе подобных?

– Объясни еще одну странность. Я видел, как чудовища, покидая серый мрак и вторгаясь в королевства, вдруг останавливаются на каком-то определенном месте. Они будто становятся маяком, притягивающим стену Хаоса.

– Твари Хаоса не являются маяками. Они просто не оставляют за собой жизни, в которой таился хотя бы малейший намек на разум. И Хаос может беспрепятственно поглощать опустошенные клочки земли. В этом вся суть. Всему присуще свое время. Он делает это, дабы его великий замысел воплотился тогда же, когда и было предначертано. Да, именно он установил законы бытия. Но ирония в том, что теперь он вынужден следовать многим из них, и не может выйти за их рамки.

– Но почему существа продолжают стоять, будто чего-то ждут?

– Потому что Хаос указывает им тот очаг жизни, какой следует уничтожить, и, когда их задача выполнена, они становятся бесполезны. Вокруг могут находиться тысячи людей, но, если никто не вторгнется на захваченную ими землю, они так и продолжат бездействовать, медленно умирая от голода и жажды.

– А мертвецы?

– Жизнь в них еще более нестабильна. Полагаю, такие существа умирают быстрее тех, кого обычно призывает Хаос.

– Хочешь сказать, мы сражались с ними напрасно?

– Вероятно, они вскоре пали бы сами, – кивнул собеседник.

– И что нас ожидает дальше? Что будет в самом конце? – Голос Эвелины дрожал.

– В любом из миров исходы похожи друг на друга. Когда Хаос поглотит достаточно душ, а жизнь начнет неумолимо гаснуть, в эти земли придет уничтожитель. Один, или несколько, не важно, поскольку существа эти столь невероятны в своем могуществе, что никто из вас не в силах будет противостоять им. Даже ты, Гелион. И почему-то мне кажется, этот мир доживает свои последние дни.

– Он уже упоминал о чем-то подобном. – Маг вдруг ощутил, как его горло пересохло, и каждое слово вырывается наружу с едва переносимой болью.

Словно очнувшись от его слов, Малгус вновь подал голос из мрака зала:

– Разверзнутся воды последнего из морей, дабы впустить Великого, кто покинет Хаос, устремившись в этот мир. Несокрушимый зверь, Азгалот, явит себя, сотрясая землю, затмевая солнце. И единственной его целью будет сгинуть здесь, унося с собой все и вся, в ком еще теплится жизнь. Королевства падут под его натиском. Кости его, ломаясь под собственным растущим весом, пронзят плоть. И, коснувшись тверди, погребет он под собой тех, кто неугоден мне. Кровь его обратится в реки гноя, изничтожая оставшихся. Яд и смрад станут вестниками великого заката бытия.

Гнетущая тишина расползлась вокруг. Ничто не нарушало ее, лишь редкое потрескивание дров в камине. А взгляды путников тщетно искали утешения в гаснущем огне.

– Это ужасно, – прошептала Эвелина. Ее глаза впервые наполнились слезами. – Неужели все, что мы делали, все, что нам довелось пережить, было зря? Неужели сама жизнь настолько бессмысленна? Что такое этот Азгалот? Как… Хотя нет, я просто не хочу этого знать.

– Не знаю и я, – так же спокойно произнес Гриндольф. – Но, судя по сказанным им словам, последние часы этого мира будут ужасны.

– Ты не боишься? – спросил Гелион. – Ведь ты здесь, вместе с нами.

– Похоже, ты недостаточно хорошо слушал меня, Длань Хаоса, – печально улыбнулся вампир. – Я обитаю сразу в нескольких мирах, при этом везде оставаясь все тем же Гриндольфом, какого вы видите сейчас. Мое сознание едино, и Творец не способен повлиять на него. Поэтому я тоже являюсь своего рода изъяном в его замысле. Да, он уничтожит это тело. Вернее, Азгалот сделает это за него. Но что для меня значит потеря одной жалкой оболочки? Избавиться от меня полностью будет непростой задачей даже для него.

– Ты ненавидишь Хаос?

– С чего бы? Где-то он слывет священным создателем. Он расширяется, даруя своим детям жизнь и земли. Но, в отличие от тех, кто любит и поклоняется ему, я осознаю истину гораздо более ясно.

– И в чем же она состоит?

– Как и прежде, это лишь мое мнение. Взгляни наверх, Гелион, туда, где мерцают звезды. Видишь ли ты рядом с ними хоть что-то? Верно. Там нет ничего, кроме Хаоса, того же, какой окружает четыре королевства. Так уж получилось, что начало и конец всему есть тьма. Я слишком много раз наблюдал подобное. Этот мир, как и множество других, доживает свои последние мгновения. Вскоре и он канет во мрак, исчезнет без следа.

Вязкие сети тишины снова окутали зал. Свечи оплавились, изредка изрыгая в полумрак недовольное шипение. Гриндольф беззвучно поднялся и подбросил в камин несколько поленьев. Огонь робко коснулся их, будто пробуя дерево на вкус, но вскоре уже весело заплясал на его поверхности.

– Хотел бы предложить вам ужин, но, как я уже упоминал ранее, мне не свойственно есть то, к чему вы привыкли. И все же склонен посоветовать вам достать запасы, лежащие в ваших дорожных мешках. Ночь будет долгой и холодной. Да и я нахожу некое странное удовольствие в том, чтобы наблюдать, как смертные поглощают пищу.

Упрашивать путников дальше ему не пришлось. Дорога сильно изнурила их. Они приступили к ужину даже несмотря на скверное настроение.

Когда с трапезой было покончено, вампир лишь удовлетворенно кивнул. Похоже, он не любил стеснять тех, кому довелось побывать в его жилище и при этом сохранить свою жизнь. А гостей в его замке не было уже слишком давно.

– Признаться, я удивлен. Вы так самозабвенно стремились попасть сюда, в то время как над вашим собственным королевством нависла столь страшная угроза, – нарушил тишину Гриндольф. – Знание, которое вы стремились обрести здесь, действительно стоило того?

– О какой угрозе ты говоришь? – спросила Эвелина.

– Два дня назад, по приказу Салтиса, объединенная армия Аскольда двинулась в сторону Илиасфена, дабы прорвать оборону и напасть на Карифакс. И, если сделать несложные выводы из вопроса твоей подруги, Гелион, это произошло сразу же после вашего отъезда из Хасдагара. Ведь вы не могли приехать сюда, не удостоив хотя бы визитом вежливости здешнего правителя. Кто угодно, только не столь значимая фигура, как Пожиратель Армий. Это было бы крайне неучтиво, не правда ли?

– Им не взять Карифакс. – Голос Казара теперь более всего походил на голос бессильного старика. Воля к жизни иссякла в нем окончательно.

– Отнюдь. Армия Аскольда сильна. Насколько мне известно, они готовились к наступлению в течение многих месяцев. Они с легкостью сровняют с землей несколько отрядов на границе, обойдя центр бушующих сражений, дабы избежать ненужных потерь. А после победят купающихся в роскоши и избалованных привилегиями, что дают им законные титулы, магов Илиасфена. Кроме того, насколько мне известно, далеко не все в вашем королевстве поддерживают власть Вельгора. И его недруги, прикрывающиеся масками друзей и советников, с радостью предадут его. Заговор среди знати. Такое вполне возможно.

– Власть Вельгора опирается на два столпа, – в ужасе вспомнил Гелион слова лорда Кастела. – Первый – проницательность и острота ума. Второй – моя магия.

– Это очень мудрое замечание, – отозвался Гриндольф.

– Так все это с самого начала было чьей-то игрой?

– Скорее всего. Думаю, Салтис боялся тебя, как и любой правитель одного из оставшихся королевств. Даже Трион Бездыханный, властитель Халтеи, при всей своей… эксцентричности. Десять лет назад ты показал, что способен уничтожить любого, кто окажется у тебя на пути. Ты вселил страх в разум противника и обеспечил Илиасфену долгие годы неприкосновенности. Никто не посмел бы напасть на него столь открыто и нарушить все имеющиеся соглашения, пока ты в любой миг мог встать на защиту своих земель. Думаю, план по тому, как именно заставить тебя уйти в дальний угол мира, Салтис и те, с кем он сговорился, вынашивали, возможно, в течение многих лет. Уверен, за вами следили. Оставалось лишь дождаться удобного случая. И похоже, отец не преминул предоставить его. Конечно же, именно тогда, когда ему самому было это выгодно.

– Слух о незнакомце, способном поведать все тайны Хаоса, должен был оказаться правдив. – Маг судорожно сжал руками лежавшие под ним звериные шкуры, будто пытаясь разорвать их. Взгляд его был пуст. – Салтис понимал, что ни я, ни Кастел не настолько глупы, чтобы купиться на только что придуманные сказки. Они нашли старую, известную многим легенду. А дальше оставалось лишь воспользоваться отчаянием, зерно которого есть в каждом, кто живет в этом мире. Уверен, убедить Кастела в возможности избавить королевства от проклятия Хаоса было непросто. Ведь этот честный человек ни за что не пошел бы на союз с врагом. Однако, получив туманную надежду на прекращение Бесконечной войны, он смог убедить бы и меня. Он мудр. И с его мудростью сложно тягаться. Так все и вышло.

– Мы видели бесчисленные отряды у стен Хасдагара. – Казар сокрушенно накрыл лицо ладонями. – И никто из нас не сделал верных выводов.

– Неудивительно, – согласился Гриндольф. – Между королевствами существуют договоры, которые ранее никто не смел нарушать. Законы Аскольда строги, и правилам дисциплины следует каждый, особенно если он имеет отношение к армии. Военные отряды, собранные вместе, здесь не редкость, пусть и не в таких масштабах. А Длань Хаоса… Думаю, он просто сильно недооценивал свою роль в противостоянии держав и свою истинную значимость для Илиасфена.

Дыхание Гелиона на миг оборвалось. Он замер. Лицо его, и без того светлое, побледнело, став похожим на маску мертвеца.

– Почему ты не сказал нам? Ты наверняка знал об этом!

– Конечно же, он знал, – спокойно заключил Гриндольф. – Порождение Хаоса связано со всеми тонкими материями мира, в котором оно появляется. Его знание здесь не абсолютно, однако такое событие, как полномасштабное наступление одной из армий, не могло остаться для него незамеченным.

– Почему ты не предупредил нас?! – вновь закричал Гелион.

– Я не вправе вмешиваться в естественный ход вещей, – ответил Малгус.

– Но ты убил ту ведьму, показав свою истинную суть, природу Хаоса!

– Она убила себя сама.

– Ты путешествовал с нами ради того, чтобы все шло в соответствии с твоими желаниями. – Голос Длани Хаоса вновь стал спокоен. – Даже во дворце Хасдагара ты сидел на моей руке в облике птицы потому, что знал о магах, которые вполне могли попытаться убить нас. Значит, ты действительно хочешь сохранить мне жизнь. Я никогда не просил тебя спасать Илиасфен или вмешиваться в войну. Но ты мог сказать нам всего лишь слово, и мы тут же повернули бы назад.

– Я не мог этого сделать, Гелион, – покачал головой Малгус. Теперь от его улыбки, казалось, едва различимо веяло снисходительной печалью.

– Видишь? В этом и состоит его суть. Вот почему я считаю его своенравным лицемером, – сказал вампир. – Ему нужно было, чтобы в итоге ты оказался здесь. И, судя по всему, ему выгодно уничтожение вашего королевства.

– Илиасфен падет, – произнес Малгус так, словно эти слова являлись приговором. – И ты ничего не сможешь с этим поделать.

– Я отправлюсь обратно сейчас же. – Маг поднялся. Лицо его, овеянное всполохами пламени камина, исказила ненависть. Глаза же были полны решимости, за которой скрывалось глубокое отчаяние.

– И канешь в пропасть за пределами моего жилища вместе с соратниками, которые последуют за тобой, – кивнул Гриндольф. – Как бы ты ни спешил, тебе не успеть вовремя. Армия Аскольда во главе с Салтисом, должно быть, уже на подступах к границе королевств. Два дня, что вы потратили на дорогу сюда из Хасдагара – долгий срок. Так или иначе, вам придется возвращаться по тому же пути, а потом, обогнув столицу Аскольда, двигаться по следам недавно прошедшего воинства. Кратчайшей дороги отсюда к Карифаксу просто не существует. Нас окружают горы и густые леса, через которые не проедет ваш экипаж. В лучшем случае вы срежете пару десятков этреев, не более того.

– Тогда мы двинемся в Хасдагар. Я уничтожу его, призвав столько Хаоса, сколько для этого потребуется. Я убью любого, расщеплю в городе всех, превращу его в пыль.

– Не уподобляйся ему. – Гриндольф указал в сторону Малгуса. – Сейчас в тебе говорит лишь гнев. Да и чего, собственно, ты этим добьешься? Как я и сказал, в столице этого королевства не осталось никого, кроме беззащитных, ни в чем не повинных людей. Уверен, их не посвящали в планы правителя. Скорее всего, даже армия, если говорить об обычных воинах, до конца не знала о них. Ты всерьез собираешься просто прийти туда и учинить это бессмысленное массовое убийство, в то время как Салтис возглавляет военный поход на Карифакс в сотнях этреев от тебя?

– Почему он вообще бросил своих подданных?

– Потому что их жизни не имеют для него никакого значения.

– А месть? Он не страшится моей мести?

– Разве это важно? Единственной целью его существования всегда было лишь маниакальное стремление завоевать Илиасфен. Но он не безумец, и умеет ждать. Теперь же он почти добился того, чего хотел. Да, безусловно, ты вернешься в место, которое прежде считал своим домом. И что с того? Вельгор наверняка будет уже мертв. Тебя встретит народ, который и ранее относился к тебе с осторожностью, пусть некогда они и считали тебя при этом спасителем, избавившим их от неминуемого катаклизма. Салтис не настолько глуп, чтобы уничтожать подданных Илиасфена. До твоего возвращения, уверен, в сговоре с предателями, при поддержке знати, он сумеет настроить людей против тебя. Скорее всего, именно тебя станут считать изгоем, повинным во всех несчастьях. Он же, напротив, прослывет освободителем, свергнувшим восседавшего на троне тирана. Согласны с этим будут не все. Но его слово подкрепится жесткими законами и массовыми казнями.