Текст книги "Длань Хаоса"

– Что мне делать? Как тогда следует поступить?

– Это решать не мне, маг. Но, если хочешь добрый совет, я сказал бы все же отправиться вслед за армией Салтиса. Оставаться в Аскольде бессмысленно. Уверен, в тех землях еще есть люди, чьими жизнями дорожишь ты, Эвелина или Казар. Так что выбор у вас невелик.

– Ты можешь помочь нам?

– Как именно? В битвы я ввязываться не собираюсь, ибо здесь это не имеет для меня значения.

– Я желаю лишь, чтобы ты доставил весть двум людям. Королю и моему давнему другу. Предупреди их об опасности и убеди в том, чтобы они ни в коем случае открыто не выступали против захватчиков. В этой схватке им не выстоять. Наверняка тебе по силам подобное.

– Это возможно. Вот только даже мне с моими способностями понадобится около двух дней, чтобы добраться до Карифакса. Хотя, скорее всего, они все же успеют спастись и уйдут вовремя. Король мне известен. Могу я узнать имя твоего друга?

– Рагмар. Он – единственный, кому я могу доверять. Его будет не трудно узнать по…

– Гелион, – с улыбкой покачал головой Гриндольф. – Ты, кажется, вновь забываешь, кто я. Мне вполне достаточно одного только имени. Не беспокойся, они получат весть от тебя. Правда, не вполне уверен, что кто-либо из них поверит мне. Есть ли что-то, чем я могу подкрепить свои слова?

– Казар, позволишь ли ты взять его? – спросил Длань Хаоса. – Ведь с подобными вещами люди не расстаются просто так.

Воин молча поднес руку к шее и потянул за поблескивающую в полумраке цепочку. Вскоре его знак отличия – именной медальон с изображением разъяренного медведя, оказался в ладони мага.

– Рагмар, как и наш правитель, знает, кто именно отправился со мной в путь. Уверен, после того как он увидит это, в нем не останется сомнений.

– Так тому и быть, – согласился Гриндольф. – А пока вам нужно хорошо отдохнуть. На втором этаже вас ожидает множество пустых комнат. Выбирайте любые из них. Понимаю, отбросить мрачные мысли будет почти непосильной задачей. И все же постарайтесь сделать это. Потому что впереди вас ожидает лишь томительная череда бессонных ночей, за которой не будет ничего, кроме Хаоса. Но даже так, позвольте пожелать вам удачи.

Это были последние слова, отразившиеся от каменных стен зала. Путники молча разошлись, снедаемые страхами и сомнениями. И у каждого внутри царил свой собственный, имеющий особый оттенок мрак. Казалось, день и не думал приближаться, а царившая в мире ночь готова была длиться вечно.

Глава 4.

Ветер яростно сотрясал закрытые ставни. Яркий белый свет проникал сквозь узкие щели меж деревянных створок, возвещая о приходе утра. Рассвет был поздним, как и всегда. Комнату сковал холод, и даже в полумраке заметны были клубы пара, возникавшие при дыхании.

Ночью он с трудом смог заснуть. Предсказание хозяина замка оказалось верным. Его разум терзали страхи и тревоги, отступившие лишь под утро. Именно по этой причине он пробудился столь поздно. И все же никто так и не попытался прервать его сон. Должно быть, остальные, подобно ему, отчетливо понимали две простые истины: сил в предстоящем путешествии им понадобится немало, но спешить куда-либо отныне не имеет смысла. Большую часть того, что произойдет дальше, судьба и Хаос решат за них. Остается надеяться, что Вельгор все же сумеет спастись. Ведь мудрый правитель Илиасфена не может так просто расстаться с жизнью. Шпионы наверняка предупредят его о грядущей опасности еще раньше, чем это сделает Гриндольф. Во главе с Рагмаром и королем они смогут сплотить верных им людей и выступить против захватчиков.

Приободренный такой мыслью, Гелион сбросил с себя одеяло из теплой шерсти и несколько звериных шкур, все это время защищавших его от холода. Спустившись в зал, в котором прошлым вечером протекала их беседа, маг застал там лишь Казара, молча сидевшего на резной софе. Похоже, воин проснулся уже очень давно. Будучи похожим на статую, он неподвижно наблюдал за гаснущими в камине углями, чье мерцание теперь едва пробивалось из-под слоя пепла.

– Где все остальные? – спросил Гелион.

– Эвелина, судя по всему, еще спит. Когда я спустился сюда, ни Гриндольфа, ни Малгуса здесь уже не было. Видимо, это отродье получило от нас то, что хотело, и ему больше незачем оставаться рядом. – Последние слова мужчина произнес сквозь зубы.

– Казар, ты имеешь полное право ненавидеть его, как и любой из нас. Но твоя злость здесь бессмысленна. Он слишком силен, чтобы мы могли избавиться от него по собственной воле. Никто не способен на это. Никому не дано победить воплощение бога, связанное с первородными основами этого мира. И, как бы мы ни поступили, он все равно оставался бы рядом, вне зависимости от наших желаний.

– Я знаю, милорд. Я успел усвоить это слишком хорошо, именно поэтому испытываю подобные чувства. Моя ярость рождается в собственном бессилии.

– Мы не бессильны, Казар. Нам все еще дано кое-что сделать.

– Вы правы. И я хочу попросить вас, чтобы сразу же после того, как нам доведется узнать об участи короля Вельгора, мы направились бы в Нелдан. Если Гриндольф не солгал, наш правитель наверняка будет вне опасности. В отличие от моей семьи. Кроме того, для начала нам нужно будет разузнать, где он нашел убежище. Коли вы сразу решите поехать ему навстречу, прошу освободить меня от служения вам и отпустить в прибрежный город.

– Будь по-твоему, – кивнул маг. – Что ж, нам пора отправляться в путь. Осталось только дождаться Эвелину.

Но девушка уже неподвижной тенью стояла рядом с мастером.

Несмотря на выпавший снег, справиться с узкой тропой на этот раз им удалось гораздо быстрее. Преодолев ее и спустившись по горному склону, они встретили Гвенду, кормившую лошадей. На дорогу до наступления ночи оставалось еще около двух часов, и путники решили не тратить время попусту, даже если в итоге заночевать им придется в лесной чаще.

– Легенда оказалась правдива? – с нетерпением спросила женщина. – Вы нашли старый замок? В нем кто-то обитал?

– Да, – только и ответил Гелион.

– Значит, теперь вы знаете, как остановить Хаос? Мы можем рассчитывать на спасение, на окончание войны?

– Не будет никакого спасения, Гвенда, – медленно покачал головой Казар. – К Карифаксу приближается враг, и наше королевство больше никогда не будет таким, каким мы знали его раньше. Но самым ужасным является то, что мольбы, которые люди веками возносили Единому, в итоге достигали лишь слуха чудовища.

Взглянув в глаза воина, женщина решила больше не задавать вопросов. Казалось, даже отсутствие Малгуса ее не удивляло.

Экипаж тронулся вперед, оставляя позади горы и заснеженное дикое поле. Вскоре лес сомкнулся за их спинами, а дорога стала извилистой, словно змея. Пустые тени заскользили среди деревьев, а воздух становился все более вязким и холодным. По знаку Гелиона Гвенда остановила лошадей. Провести грядущую ночь решено было у края дороги. Для отдыха они отвели лишь около пяти часов, а затем снова пустились в путь, сопровождаемые доносившимся издалека протяжным волчьим воем.

Тьма даже не думала отступать, ведь в этом мире солнце погружалось в Хаос слишком рано, а рассвет наступал мучительно поздно. Большая часть ночи была еще впереди. Ехать приходилось медленно, временами почти наугад направляя лошадей во внезапно появлявшиеся просветы между деревьями. Покачивающиеся фонари, прикрепленные к карете, неплохо рассеивали мрак, но похоже, для езды в этих дебрях от них было мало прока. Гвенда не спешила подгонять животных, внимательно всматриваясь в открывавшиеся впереди прогалины.

Очередной изгиб дороги метнулся вправо. Из тьмы, окутанные звездным светом, возникли ровные очертания двух холмов, чьи основания сходились где-то за границей леса. Казар вздохнул с облегчением – все это время его терзали сомнения, удалось ли им избрать верный путь. Теперь же они отступили. Вскоре безлюдные земли должны будут остаться позади, а их взорам предстанет Сагат, маленький мирный город, в трактире которого они прежде уже коротали ночь. На душе у него потеплело. Он обернулся и весело подмигнул кучеру, но та, сосредоточенная на своем деле, не заметила этого наивного жеста.

И все же пребывать в подобном расположении духа воину суждено было недолго. Тяжелая гнетущая тревога возникла у него внутри и более не желала исчезать. Над кронами деревьев, чьи оголенные ветви врезались в черное небо, взметнулось мерцающее зарево. И, чем дальше продвигался их экипаж, тем ярче оно становилось. Никакого отношения к светилу оно не имело – солнце появлялось совершенно с другой стороны и совсем в иной час.

Съехав с небольшого пригорка, лошади вновь увлекли их в чащу, что на время скрыла от взгляда странный пугающий свет. Однако не успело пройти и получаса, как Гвенда и Казар услышали властный голос Гелиона, приказывавший остановиться. Экипаж встал. Замерли даже животные, лишь изредка нарушая тишину беспокойным храпом.

– Вы тоже видели это, милорд? – спросил Казар.

– Из кареты можно рассмотреть немногое, – покачал головой маг. – Но Эвелина ощутила нечто зловещее, то, к чему нам всем следует быть готовыми. Она, как и прежде, способна видеть там, где я остаюсь слеп. – Он обернулся к спутнице.

Обведя соратников невидящим взглядом, словно рядом и вовсе никого не было, она заговорила. Голос ее казался блеклым и безжизненным.

– Я чувствую Сагат, близость обитающих там людей. Жизни в этом городе угасают одна за другой. Кто-то убивает их, все происходит слишком быстро. Стены домов и земля омыты еще теплой кровью.

– Виной тому твари Хаоса? – дрожащим голосом спросила Гвенда. Казар молчал.

– Не думаю, – ответил Гелион. – Средоточие частиц Хаоса здесь велико, как и в любом месте, не столь далеком от сумрачных стен. Но ничего крайне необычного там точно не присутствует.

– Никакой извращенной мраком жизни, – согласилась девушка. – Не могу быть уверена, ведь я способна распознать подобное лишь подобравшись вплотную. Но мое мнение и слова мастера совпадают. Кроме того, я ощущаю врага. Нападающих много, около сотни. Тем не менее они представляют собой нечто более приземленное, нежели твари Хаоса.

– Это люди? – Воин по привычке коснулся рукояти своего меча.

– Определенно, нет, – посмотрела на него Эвелина, и взор ее наконец обрел ясность. – Но их ярость и страх во много раз превосходят то, что способен испытывать человек. Можно сказать, эти существа охвачены безумием. По крайней мере, в нашем понимании этого слова.

Они продолжили путь с содроганием думая о том, что ожидает их впереди. Через некоторое время лес начал редеть, а дорога стала более широкой. Неясный свет забрезжил среди темных стволов деревьев, и вскоре экипаж выехал к объятому пламенем Сагату. Пожар распространился по всему городу, безжалостно пожирая стоящие друг возле друга дома, перекидываясь с крыши на крышу, быстро испепеляя все, что находилось внутри. Остановить его теперь было бы, скорее всего, невозможно. Натиску пламени не поддалась только старая полуразрушенная башня. Гул огня пронзали редкие испуганные крики и тяжкие предсмертные стоны. Дорога, идущая через центр, была усеяна истерзанными мертвыми телами. Вокруг царил запах гари и крови. Вверх, во тьму ночи, поднимались тяжелые клубы серого дыма. Громкий, наполненный злобой вой, пронзил воздух, и отовсюду, словно призраки, начали появляться волки.

Испуганные ревом пламени и голосами хищника, лошади в ужасе заржали. Встав на дыбы, они ринулись в разные стороны, чуть было не разорвав упряжь. Повинуясь полностью поглотившему их разумы инстинкту, они вдруг словно по команде бросились влево, едва не повалив карету на бок. Что-то громко рявкнув, Гвенда натянула поводья, а затем, каким-то доступным лишь только ей чудом смогла усмирить скакунов. Похоже, они были под ее началом не первый год и взращивались так, чтобы верно служить своему хозяину даже поддавшись страху.

Гелион сотворил защитный купол. Несколько волков, метнувшись вперед так быстро, что глаз с трудом мог проследить за их движением, врезались в его поверхность и с визгом отскочили. Почему животные не боялись пламени, сказать было трудно. Шерсть некоторых из них местами была опалена, являя взору отвратительные глубокие ожоги. Но они оставались равнодушны даже к таким ранам.

Волков становилось все больше. Они собирались у кареты, влекомые запахами теплой плоти и страха. Вскоре огромная стая превратилась в безобразное скопище грязной шерсти, клыков и горящих ненавистью глаз. Хищники кусали друг друга, борясь за право подступить ближе, царапали и пытались разорвать призванный Гелионом купол.

– Эвелина, ты поможешь нам? – спросил маг.

– Ответ тебе известен. – Девушка тихо коснулась его плеча. – Ведь несмотря на то, как я отношусь к своей силе, было бы крайне несправедливо взваливать целиком решение подобных проблем на своего мастера. Так к чему все эти вопросы? Почему я слышу их каждый раз, когда мне нужно присоединиться к битве?

– Я не хочу, чтобы ты ненавидела себя и свой дар еще больше.

– Мы пообещали друг другу, Гелион! – в негодовании ответила Эвелина. – Помнишь? И слово мага нерушимо.

– А обещание незыблемо, – закончил он.

– Я – инструмент в твоих руках. Такова моя часть этого соглашения. И я использую свою силу, как и всегда. С ненавистью, но без сомнений.

Девушка шагнула вперед, закрыла глаза и сосредоточилась. Вокруг разрастался треск и гул бушующего пожара. Волки выли и рычали, тщетно пытаясь пробраться к отделенной от них невидимой преградой добыче. Воздух, пропитанный гарью и злобой, был холоден и вязок. Черная пасть неба скупо извергала редкие хлопья снега. Он медленно опускался на землю, тут же смешиваясь с грязью и пеплом.

Пальцы ее начертали неведомый знак. Из каждого трупа, будь то останки человека или животного, медленно потянулись кровавые нити. Мертвые тела разом встрепенулись, будто бы нехотя отдавая частицы все еще заключенной в них жизненной силы. Нити устремились вверх, образуя причудливый витиеватый узор. В бликах пламени сей рисунок завораживал, выглядя пугающим и прекрасным одновременно. Эвелина воздела руки перед собой, будто бы пытаясь ощутить связь с каждой каплей объятой ее силой крови.

Узор в воздухе начал пульсировать, словно живой. Он расщеплялся, образуя десятки сгустков. Те удлинялись и твердели, превращаясь в смертоносные шипы. В следующий миг тело Алой Ведьмы изогнулось дугой, будто в болезненном спазме. Кровавые лезвия ринулись к находившейся у экипажа огромной стае, со свистом разрезая пространство, а вместе с ним и стоявших на их пути волков. Болезненный рев заглушил все прежние звуки. Но вскоре он стих. Купол мага Хаоса был омыт волчьей кровью. Остатки разбившихся об него алых лезвий лежали на всклокоченной шерсти мертвых животных, тая, словно уступивший натиску тепла лед. Магия покидала их.

Эвелина неспешно открыла глаза.

– Много ли их еще осталось в городе? – спросил Гелион.

– Чуть больше десятка, – ответила девушка, не сразу совладав с собственной речью. – Но мы легко сможем справиться с ними. Не прибегая к столь масштабным заклятиям.

Сфера мрака вспыхнула над ладонью Гелтона. Эвелина сотворила из крови меч. Казар и Гвенда обнажили привычное для них оружие. Подгоняемые злобой и страхом, хищники вели себя по-разному. Кто-то из них пытался подкрасться и внезапно напасть, остальные же старались спрятаться, а то и вовсе сбежать от людей. Но девушка безошибочно указывала, где находится каждый из них, не оставляя им даже малейшего шанса выжить.

Когда с волками было покончено, Гелион глубоко вздохнул и медленно обвел взглядом догорающий Сагат.

– Значит, так все закончится? Дикая стая растерзала всех здешних жителей. Город сгорит дотла, обратившись пустым пепелищем. А мы поедем дальше, оставив после себя только смерть, дабы нагнать нечто еще более страшное.

– Ты ошибаешься, мой мастер, – ответила Эвелина.

Маг обернулся и непонимающе посмотрел на девушку.

– Да, волки напали на Сагат, расправившись с большей частью его обитателей. Но некоторым из них удалось спастись. Я чувствую жизнь, заключенную в старой дозорной башне. Похоже, в попытке уйти от опасности, многим все же удалось укрыться за ее неприступными стенами.

Гелион и Казар переглянулись. Сдержанным шагом они направились к останкам указанного девушкой строения. Вход в него преграждала массивная окованная железом деревянная дверь.

Воин прислушался. Если там и были люди, никто из них не издавал ни звука. Даже дети. Страх, объявший их, должно быть, был слишком силен.

– Милорд, я, как и вы, доверяю госпоже Эвелине. Но вы уверены… – с сомнением начал он.

– Она не может ошибаться, – прервал его маг. – Особенно в подобных вещах.

Он подошел чуть ближе и постучал.

– Меня зовут Гелион. Должно быть, вы уже слышали обо мне от хозяина трактира. Я и мои соратники останавливались здесь на ночлег около трех дней назад. Наша магия избавила это место от волков, и, если не считать пожара, вам больше нечего бояться. Выходите, коли лелеете надежду спасти хотя бы малую часть города.

На несколько мгновений повисло молчание. Треск и шипение огня казались теперь особенно громкими, а жар его обдавал спины путников снопами густого клубящегося воздуха. Вскоре за старым, скрепленным железом деревом, преграждавшим путь в башню, послышался нарастающий шорох и робкие пересуды незнакомых голосов. Внутри что-то звякнуло, и тяжелая дверь со скрипом отворилась.

Десятки испуганных людей, все еще не способных поверить в чудесное избавление от свирепых хищников, с испугом и почтением взирали на Гелиона. Они робко двигались к выходу, а отблески пожарища плясали на их лицах, придавая им слегка безумное выражение.

Но удивительным было отнюдь не это. Тем, кто отворил дверь башни, был Норагар. Тот самый Норагар, посланник короля Салтиса, что сопровождал их по дороге в Хасдагар.

– Жалкий лжец! – выпалил Казар. Его рука резко взметнулась, отвешивая в скулу представшего перед ними мужчины увесистый удар. Толпа и без того испуганных людей с криком отпрянула. – В пору называть тебя предателем, но, по сути, ты предал только наше доверие!

Даже не думая уклоняться, Норагар достойно принял удар. Хотя и было заметно, что выстоять ему удалось с немалым трудом. Он выпрямился вновь и с решимостью взглянул на воина.

– Согласен, у вас есть повод злиться. Вы вполне можете ненавидеть меня. И все же именовать меня предателем у вас права нет. Всю дорогу до столицы Аскольда я был с вами честен. Единственный, кого я предаю, находясь здесь – мой собственный правитель.

– Так что же случилось? – спросил Гелион, отводя его в сторону и давая возможность жителям города покинуть башню. – Как ты оказался в Сагате?

– После вашего отъезда Салтис отдал неожиданный приказ о наступлении на Илиасфен и последующем покорении Карифакса. Он произнес соответствующую речь, обращенную к жителям, в которой говорил о незыблемой мощи нашей армии, перед которой не устоит никто. О том, что именно мы – та сила, которой суждено нести всеобщий порядок и править четырьмя королевствами, подчинив их своей воле. Я не воспринял бы эти слова всерьез, даже если бы страдал слабоумием. Но народ почти единогласно поддержал своего владыку. Вскоре армия Аскольда выступила в направлении Илиасфена, а я остался в бессилии стоять на месте, слушая, как пустые слова короля все еще эхом отдаются в моей голове.

– Но почему ты отправился к нам навстречу?

– Неужели вы не понимаете, Гелион? Разве в моих силах было остановить армию? Выступи я против решения Салтиса, меня без лишних слов казнили бы на месте. Я люблю свое королевство и свой народ, поэтому для меня самым страшным является вовсе не попытка покорения Карифакса армией Аскольда. Бесспорно, в этом поступке нет чести хотя бы потому, что он нарушает все существующие договоренности между нашими государствами.

– Война порой беспощадна, – ответил Гелион. – Мы живем в ее мрачной тени с самого рождения и часто забываем, что жизни на ней могут не стоить даже жалкого медяка. Для победы над врагом применимы любые средства. Похоже, Салтис считает именно так.

– И я ненавижу своего почтенного правителя за подобные мысли. Но еще больше я ненавижу его за то, что именно в момент, когда наша армия отправилась к границам королевств, он открыто наплевал на свой народ, оставив его незащищенным. Безусловно, военачальники были заранее посвящены в его план, но и они не вздумали ему перечить. Воины ушли, Хасдагар слаб, как никогда, и способен покориться даже жалким разбойникам. Стоит небольшому отряду из Сальфагора прорваться сквозь один из переходов в пограничной стене, наше королевство будет обречено. И знаете что? Именно так все и произойдет, когда весть о том, что Хасдагар остался без защиты достигнет соседнего государства. Король не мог не предвидеть это, а значит, судьба собственной страны ему безразлична. Он одержим лишь идеей подчинить Илиасфен.

– Ты прибыл сюда, чтобы отвести от своего королевства хотя бы одну из бед? – грустно улыбнувшись, догадался маг.

– Я отнюдь не глупец, Гелион, и вполне понимаю, почему Салтис решился выступить именно сейчас. Больше всего на свете он боится именно тебя. Думаю, он считает, что способен захватить Карифакс всего за несколько дней, а может, и того меньше. Он не рассчитывает на долгую осаду, и наверняка не безосновательно. Вот только что случится, когда маг Хаоса, Пожиратель Армий, прознает о произошедшем? Что будет, когда главная сила, до сих пор державшая в узде наши войска и являвшаяся лучшим гарантом того, что королевства не попытаются уничтожить друг друга, вдруг выйдет из-под контроля и обрушит свою ярость на первое, что окажется на ее пути? И это неминуемо будет Хасдагар.

– Жаль, я оказался недостаточно умен, чтобы увидеть все это, – опустил глаза Длань Хаоса. – И теперь королю Вельгору, да и всему Илиасфену суждено расплачиваться за мою недальновидность. Но не волнуйся, я не собираюсь мстить ни тебе, ни жителям Аскольда. Единственное, чего я желаю – поскорее возвратиться домой и помочь своему монарху.

Норагар долго вглядывался в лицо мага, а потом облегченно вздохнул.

– Несмотря ни на что, я безмерно рад это слышать. И я обещаю помочь вам добраться до границы как можно быстрее. Вы и ваши соратники спасли жителей Сагата, а значит, вашим словам можно верить. Чуть дальше, в полутора днях пути отсюда, нас будет ждать Схелиф. Он поможет нам добраться до места невредимыми.

– Еще один воин, которому при ином развитии событий должно было уничтожить мага Хаоса? – усмехнулся мастер.

– Вовсе нет, Гелион, – без тени веселья ответил Норагар. – Можете считать это странным, но у меня вдруг возникло ощущение, что без его помощи нам не обойтись, какой бы стороной монеты ни повернулась к нам судьба.

– Да будет так, – кивнул маг.

– Но почему же волки напали на Сагат и по какой причине сбились в столь огромную стаю? – спросила Гвенда.

– Не знаю, – задумчиво протянул Норагар. – Я провел в городе почти два дня. Вы неминуемо должны были проехать здесь, а искать вас среди гор и лесов казалось мне бессмысленным. Прошлым вечером, примерно через три часа после заката, воздух пронзил волчий вой. Десятки голосов, от которых кровь стыла в жилах, разнеслись по округе, наводя на людей ужас, лишая возможности мыслить здраво. Насколько мне известно, волки обитали рядом, но еще ни разу не отваживались даже просто войти в город. Теперь же они словно обезумели. Хищники бродили по улицам, без страха проникали в дома, а если те оказывались заперты – разрывали ставни или выбивали двери. Откуда в них взялось столько силы, мне неведомо. Вскоре стало ясно, что тягаться с их яростью бесполезно. Кто-то попытался отогнать их огнем, но волки затащили его в собственный дом и там убили, а факел, выпавший из его рук, дал пламени распространиться по жилищу. Так и начался пожар. Я видел это лишь мельком, но сразу понял, что теперь город обречен. С величайшим трудом собрав оставшихся в живых людей, я, отбиваясь от хищников, отступил к старой дозорной башне. Здесь мы и укрылись, заперев дверь и молча ожидая уготованной нам Единым участи.

– И все же в чем причина, милорд? – посмотрел на Гелиона Казар. – Звери одержимы серым маревом? Их разум отравлен?

– Нет, – ответил он не сразу. – По крайней мере, я не чувствую этого. Скорее всего, животные гораздо острее человека ощущают перемены в Хаосе. Ведь он присутствует везде, во всем, что нас окружает. Они чувствуют близость чего-то страшного и неотвратимого. Это вселяет в них ужас и одновременно заставляет бесчинствовать, предаваясь бессмысленным убийствам. Это отчаяние. Дикое. Без намека на спасение. Неудивительно, что звери в своей ярости не боялись смерти и обладали не свойственной им мощью. Порой страх дает недюжинную силу. Но теперь они мертвы. А жителям Сагата больше ничего не грозит. В ближайшие дни.

– Возможно, мои слова покажутся вам неуместными, но я начинаю всерьез полагать, что сейчас вы – единственный, в ком по-настоящему проявляются воля и милость нашего бога, – склонил голову Норагар.

– Боюсь, ты даже представить не можешь, сколько истины сокрыто в твоих словах, – мрачно заметил Гелион. – Но полно. Мы лишь попусту тратим время. Пора двигаться дальше.

Снег повалил с удвоенной силой. Ветер полностью стих, и белые хлопья нескончаемым ровным потоком ложились на крышу кареты, одеяния путников и широкие спины лошадей. Всполохи пожара где-то позади были теперь едва различимы, а вскоре и вовсе исчезли. Вокруг царило тяжелое глухое безмолвие.

Норагар неспешно ехал впереди, чуть поодаль, освещая путь пылающим факелом и служа для Гвенды путеводным маяком. Ее лицо больше не было столь сосредоточенным, как тогда, когда она в одиночку вела экипаж по старой колее сквозь густой лес. Здесь дорога была более широкой и обрамлялась небольшой каменной насыпью справа. По другую же ее сторону возвышался низкий, поросший кустарником и невысокими деревьями холм. Да и снег, тонким полотном устлавший все вокруг, значительно улучшал видимость.

С момента их отбытия из Сагата прошло чуть больше часа. Женщина безучастно оглядывалась по сторонам, лишь изредка подстегивая бегущих вперед скакунов. Она так привыкла к темпу езды, что едва успела натянуть поводья, когда вдруг заметила, что Норагар, все это время ведший их за собой, остановился. Копыта лошадей заскользили по камням. Они взметнули головы вверх и громко заржали.

– Мрак да поглотит мужей рода твоего! – закричала Гвенда. – Тебе сложно было подать мне знак?

Норагар не ответил. Он молча вглядывался куда-то вперед, во тьму, а потом, помедлив, наконец спешился. Пройдя чуть дальше, он поднял факел над головой. Отсветы пламени осветили странное переплетение дерева и искореженного металла, находящееся у самого края дороги и врезавшееся бесформенным клином чуть дальше, в граничащие с ней кусты. Женщина потрясенно застыла, широко распахнутыми глазами рассматривая находку проводника. Казар же тихо постучал по стене кареты.

– Милорд, – спокойно произнес он. И в голосе его слышалась готовность встретить и принять все что угодно. – Думаю, вам стоит на это взглянуть.

– Эвелина уже успела предупредить меня о том, что где-то здесь пролилась кровь. Но похоже, опасаться нам нечего, – ответил Гелион, осторожно закрывая за собой деревянную дверцу. – Я ощущаю след чего-то неестественного. Но и он почти исчез. Прошло слишком много времени.

Маг ступил вперед и вскоре поравнялся с Норагаром. Мужчина будто не заметил его приближения. То, что полностью поглотило его внимание, на миг заставило содрогнуться даже Гелиона.

Впереди, всего в паре метров от них, лежала поваленная на бок повозка. Та самая, какую они видели по пути в горы. Колеса ее были разбиты. Дерево, слагавшее основание, разломано, или того хуже, казалось размолотым в щепки. Железная клеть, в которой содержали ведьму, а позднее – ее бездыханное тело, теперь почти полностью утратила прежнюю форму. Ее дверь была сорвана с петель. Широкие прутья, скрепленные массивными заклепками, были изогнуты, а местами и вовсе порваны. Тела лошадей, в неистовстве сошедших с дороги и бросившихся в кусты, все еще привязанные к повозке, лежали рядом. Чудовищная сила, в одно мгновение вырвавшаяся на свободу, изувечила их, переломав конечности и безжалостно выпотрошив.

Дальше, там, где ровная колея дороги неспешно сворачивала в сторону, лежало шесть человеческих трупов. Их уже наполовину покрыл снег, и маг с содроганием узнал в этих останках солдат, сопровождавших повозку. На спинах, груди и головах заметны были огромные раны, выглядевшие как отметины, что способен оставить лишь дикий зверь в припадке глубочайшей ярости. Похоже, люди пытались спастись бегством, но смерть настигла их слишком быстро. На лицах мужчин навсегда застыли выражения ужаса и безнадежного отчаяния.

– Что с ними стало? Кто мог сотворить такое? – не в силах отвести взгляд от столь страшной картины, спросил Норагар.

– Я и сам хотел бы это знать, – сказал Гелион. – Но гораздо больше меня интересует, куда исчезло тело ведьмы, находившееся в клети.

– Ведьмы? – с удивлением переспросил мужчина.

– Эти солдаты перевозили ведьму, которая похищала детей из Сагата. Они пленили ее и хотели доставить в столицу на суд. Но, видимо, их замыслу не суждено было сбыться.

– Так, может быть, она и повинна в их смерти?

– Сомневаюсь. Дело в том, что эта женщина умерла прямо у нас на глазах. Ее убила собственная магия.

– Что, если она просто потеряла сознание? Или это был ловкий колдовской трюк?

– В ней не осталось жизни, – уверенно произнес маг. – Это подтвердила Эвелина и… Даже птица, сидевшая у меня на руке во время разговора с Салтисом, утратила к ней всякий интерес. Они просто не могли в этом ошибиться. В одном ты прав – похоже, в нашем мире возможно все. Не понимаю лишь, как ты не заметил тела и остатки клети, когда ехал в Сагат.

– Я двигался туда, следуя главному тракту. А мы уже свернули с него в сторону. В Хасдагар ведет множество путей, даже отсюда. И по какой-то причине павшие воины выбрали именно этот, посчитав его более коротким. Или, может быть, они не желали пугать простой люд тем, что им выпало везти. Наверное, вблизи развилки, которую мы недавно миновали, что-то произошло. Нечто крайне неприятное. Возможно, с телом ведьмы случились какие-то изменения, заставившие солдат свернуть на более пустынную дорогу.

– Гадать об этом ныне бессмысленно, – мрачно заметил Гелион.

– Надеюсь, мы не встретим того, что принесло им гибель. А еще я буду молить Единого о том, чтобы эта тварь держалась подальше от столицы.

Позвав Казара, мужчины освободили дорогу от мертвых тел. Несмотря на холод, запах смерти и крови ощущался повсюду и, казалось, насквозь пропитал их одежду. Когда они закончили, снегопад стал заметно более редким, вскоре и вовсе прекратившись. Лошади, ранее проявлявшие беспокойство, теперь вновь смиренно стояли на месте, ожидая приказов Гвенды. Оглядевшись в последний раз, Норагар оседлал коня и снова направился вперед, как и прежде, ведя соратников по неизвестной дороге сквозь ночную тьму.