Текст книги "Братство Розы"

7

– Я болею за команду “Филис”, – сообщил Крису парнишка справа.

Крис ползал на коленях со своей группой в дальнем конце классной комнаты, где обучался первый класс. Они складывали головоломки – в основном это были карты Соединенных Штатов с нарисованными на них яблоками, шахтами и нефтяными скважинами, а иногда карты стран, о которых Крис прежде не слышал: например, Китай, Корея, Россия. Головоломки были ярко раскрашены, и Крис быстро научился их складывать. Он никогда раньше не учился в школе и, несмотря на жалобы, которые он слышал от старших ребят, школа ему нравилась. По крайней мере, пока. Он был уверен, что мама вернется и заберет его.

Парнишка, который сказал, что болеет за команду “Филис”, выглядел еще более худым, чем Крис, его лицо было так обтянуто кожей, что глаза казались навыкате. Когда мальчишка улыбнулся, ожидая поддержки товарищей, Крис заметил, что у него не хватает нескольких зубов. Но парнишку никто не поддержал, и улыбка быстро угасла, сменившись выражением покорности.

Заговорил другой мальчик, тот, что был слева от Криса. Ему было столько же лет, сколько и всем остальным ребятам в группе, но он был гораздо крупнее – не просто выше, а плотнее других. У него были самые темные волосы и самая загорелая кожа, квадратное лицо и самый низкий голос. Его звали Сол Грисман. Прошлой ночью в спальне Крис услышал, как один из старших ребят шепотом сказал, что Грисман – еврей. Крис не понял, что это значит.

– Ты чего? – удивился его вопросу другой парень. – Ты откуда такой? Ты еврей? – еще раз повторил парень, но Крис все равно ничего не понял. А другой парень сказал:

– Не думал, что ирлашки такие тупые. Когда Крис спросил, что такое “ирлашки”, старший парень посмотрел на него презрительно и отошел. Вдруг Сол сказал:

– Я болею за все команды. Могу доказать – у меня есть бейсбольные карточки. – Он вытащил из-под рубашки две пригоршни карточек.

Остальные ребята изумленно заморгали. Они бросили складывать головоломки, искоса поглядывая на воспитательницу, которая сидела за первым столом и читала книгу. Успокоенные тем, что она ничего не замечает, они наклонились вперед, с благоговейным страхом разглядывая бейсбольные карточки. Сол начал показывать их по одной: фотографии мужчин в спортивной форме, замахнувшихся битой, бегущих или ловящих мяч – Йуги Берра, Джо Димаджио, Джеки Робинсон – Крис никогда не слышал всех этих имен. На обороте каждой карточки была короткая биография, а также количество сыгранных матчей, побед и проигрышей. Солу нравилось, что все восхищаются его сокровищами, но одну карточку он никому не дал подержать в руках, а поднял ее над головой и сказал с величайшим благоговением:

– Он играл раньше всех остальных парней, и он был лучше всех.

Крис покосился на плотного человека на фотографии, а затем перевел взгляд на подпись – Бэйб Рут. Крис чувствовал себя неловко оттого, что ничего не знал об этих спортсменах, он пытался придумать, что сказать, чтобы другие ребята приняли его в свой круг.

– Конечно, в честь него еще назвали шоколад, – наконец нашелся он и вспомнил человека с серым лицом – Элиота. Сол нахмурился:

– Что назвали?

– Шоколад. “Бэйб Рут”.

– Шоколад называется “Бэби Рут”.

– Я о том и говорю, – настаивал Крис.

– Это не одно и тоже. Это Бэйб. А не Бэби.

– И что из этого? – недоумевал Крис.

– Шоколад назвали в честь дочки какого-то другого парня. Эту девочку звали Рут.

Крис покраснел. Остальные ребята усмехались, будто знали этот секрет давным-давно. Воспитательница посмотрела на них поверх книги. Все испуганно замерли. Сол пытался засунуть карточки под рубашку, а остальные ребята быстро отошли и снова принялись складывать головоломки. Воспитательница встала и направилась к ним. Она молча постояла, глядя на мальчиков, и Крису стало не по себе. Наконец она вернулась за свой стол.

– Как тебе удалось сохранить карточки? – спросил Сола один из мальчиков, когда они шли шеренгой по двое на обед. Остальные с любопытством ждали, что ответит Сол. Сол не только умудрился иметь то, чего не было ни у кого из них, но еще и сумел контрабандой пронести карточки в школу. Крис помнил, как в первый день у них отобрали все личные вещи, даже шоколад – о чем он с горечью вспоминал; он сожалел, что не съел его сразу, а оставил на потом. Как же Солу удалось сохранить свои бейсбольные карточки?

– Да, как? – подхватил другой парнишка. Вместо ответа Сол только улыбнулся.

– Можно мне сидеть рядом с тобой за обедом? – спросил третий.

– А мне можно? Можно еще посмотреть карточки – спросил кто-то еще.

Их заставляли ходить шеренгами, но они толпились вокруг Сола при входе в столовую.

Когда Крис получил свой поднос с тарелкой бобов, он обнаружил, что единственное оставшееся свободное место находилось дальше всех от Сола. Остальные гордо сидели либо вокруг Сола, либо напротив, а некоторые даже осмелились еще раз спросить шепотом о бейсбольных карточках, пока надзиратель не посмотрел сурово на них. Все замолчали.

За стенами столовой им разрешалось разговаривать, но Крису не удалось вставить ни слова. Все хотели обсуждать только одну тему – где Сол раздобыл карточки и как ему удалось сохранить их. После неловкого замечания насчет Бэйб Рут и шоколада все считали Криса болваном, и он еще сильнее мечтал о том, чтобы вернулась мама и спасла его. Он пришел к выводу, что в конечном счете школа ему не нравится.

Он невзлюбил школу еще сильнее, когда днем позже воспитательница повела их в бассейн цокольного этажа спортивного корпуса. Инструктор велел им раздеться и принять душ, и снова Крис смутился от того, что другие мальчики видят его голым. Стыд вскоре превратился в страх, когда инструктор приказал им прыгнуть в бассейн. Крис никогда в жизни не видел столько воды. Он боялся, что погрузится в воду с головой и захлебнется, как было с ним однажды, когда мама купала его в ванне. Но инструктор подтолкнул его к бассейну, и в конце концов Крис прыгнул – вода хотя бы скроет его наготу. Крис плюхнулся в холодную, остро пахнущую воду, подняв тучу брызг, неожиданно почувствовал под ногами дно и с удивлением обнаружил, что вода доходит ему всего до пояса. Все остальные ребята вошли в воду столь же неохотно, как и Крис. Только Сол, для которого плавание было первым волнующим испытанием, смело нырнул в воду, исчезнув в ней с головой.

– Эй, ты! – окликнул его инструктор. – Как тебя зовут?

– Сол Грисман, сэр, – ответил Сол. Добавлять “сэр” было незыблемым правилом. Разговаривая со старшими, воспитанники обязаны были добавлять “сэр” или “мэм”.

– Похоже, тебе уже доводилось плавать раньше, – сказал инструктор.

– Нет, сэр, – ответил Сол.

– Ты никогда не учился плавать? – удивился инструктор.

– Нет, сэр.

Инструктор недоуменно потер подбородок:

– Так значит ты самородок.

Восхищение, которым и так был окружен Сол, еще усилилось после похвалы инструктора. Теперь мальчишки соперничали друг с другом за то, чтобы пробраться поближе к Солу, когда они держались за край бассейна, а инструктор объяснял им, какие движения делать ногами.

– Вот правильно. Смотрите, как делает Грисман, – говорил инструктор. – Он понял, что надо делать.

В самом дальнем конце бассейна (дальше всех от Сола) Крис старался изо всех сил. Брызгаясь и отплевываясь, он неуклюже двигал ногами. Крис никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. У себя на Кэлкэнлин-стрит он провел бы все лето один, дожидаясь возвращения матери, но он жил бы в знакомом доме, среди знакомого окружения. У него были там друзья, с которыми можно поиграть, поэтому и он не чувствовал бы себя одиноким. Вообще-то мать и раньше оставляла его одного. Он уже почти привык жить самостоятельно, хотя он всегда скучал по ней. Здесь же, в совершенно новой обстановке, дрожа в холодной воде, отвергнутый другими ребятами, он отведал горький вкус одиночества и решил, что ненавидит школу.

Это чувство преследовало его до следующего вечера. В субботу, после целого дня муштры и тренировок как застилать кровать, как шнуровать, завязывать и чистить ботинки, как делать узел на галстуке, Крис вместе с другими мальчиками отправился смотреть новый фильм. Он с удовольствием вспоминал первый фильм, который здесь посмотрел, – “Сражающаяся морская когорта”. Новый фильм назывался “Театр военных действий”. Зал радостными криками приветствовал начало фильма. Действие было захватывающим – много стрельбы и взрывов. Крису нравился сюжет – несколько американских солдат переживали всевозможные приключения на передовой. Трубили трубы, грохотали барабаны, и эта музыка наполняла его душу восторгом.

Но когда фильм закончился, у него никто не спросил, что он думает о нем. Всех интересовало мнение Сола. Крис едва не нарушил правило – он чуть не разрыдался в постели. Он стиснул в темноте зубы и стал придумывать план побега.

8

Загоревшийся над головой свет разбудил его в шесть. Кто-то сказал, что сегодня воскресенье. Моргая спросонья и шаркая ногами, Крис вместе с другими поплелся умываться. Держа зубную щетку в левой руке, он протянул вперед правую, чтобы надзиратель насыпал ему в ладонь зубного порошка. Он старался чистить зубы очень тщательно, как его здесь учили, но от мятного запаха порошка “Колгейт” его слегка мутило. Он прислушивался к шуму льющейся воды в туалете и старался не смотреть на других. В туалете не было ни перегородок, ни дверей, поэтому Крис очень стеснялся им пользоваться и терпел, сколько мог. Сегодня он с удивлением обнаружил, что ему все равно, видит его кто-то или нет. Он больше не мог терпеть. На самом деле, похоже, никто ни на кого не обращает внимания. Облегчение, которое он испытал, опорожнив кишечник, а также вера в себя, которую он ощутил, преодолев застенчивость, позволили ему думать о новом дне с неожиданным оптимизмом. Крису даже понравился омлет, который он запивал апельсиновым соком. Когда он надевал жесткий воротничок и форму перед тем, как идти всей группой во главе с надзирателем в церковь, он представил себя солдатом в военной форме из фильма “Театр военных действий”.

В церкви были цветные витражи, но не было видно ни крестов, ни какой-либо другой символики. Когда воспитанники заняли свои места на скамьях, капеллан, мистер Эпплгейт, вышел вперед и запел, а мальчики подхватили сначала “Звездно-полосатое знамя”, затем “Боже, благослови Америку”. После этого капеллан вынул долларовую бумажку (она немедленно привлекла внимание Криса) и прочитал слова на обороте портрета Вашингтона.

– Соединенные Штаты Америки! – начал он громко, чтобы его слышали в самых дальних рядах. – Мы верим в Бога! Запомните эти две фразы. Мы верим в Бога. А Бог верит в нас. Вот почему наша страна самая великая, богатая и могущественная в мире. Потому что Бог тоже верит в нас. Мы всегда должны стремиться быть Его воинами, бороться с Его врагами и придерживаться образа жизни, который предписан Богом! Нет более великой чести, чем сражаться за свою страну во имя ее величия и славы! Боже, благослови Америку!

Капеллан поднял руки, требуя ответа. Мальчики закричали в ответ:

– Боже, благослови Америку!

Он вновь повторил эти слова. Мальчики их подхватили. Когда все постепенно затихло, у Криса в ушах еще звенело эхо. Он ощутил странное волнение – он не понимал слов капеллана, но откликался на эмоции, заключенные в них.

– Библейский текст, который мы будем читать сегодня, – сказал капеллан, – взят из книги “Исход”. Моисей ведет богоизбранный народ, но их преследуют воины фараона. С помощью Бога Моисей раздвинул воды Красного моря и позволял Его народу пройти, но, когда воины фараона попытались последовать их примеру, Бог возвратил воды Красного моря на место и они утонули, – Капеллан открыл Библию и, набрав побольше воздуха, начал читать: – Размышляя о современной политике. Красное море не самый подходящий образ для параллели между нашей страной и коммунистами. Возможно, Красно-Бело-Синее море образ более точный.

Крис не знал, что он имеет в виду, но инструкторы, сидевшие в первом ряду, тихо засмеялись. Они помнили о том, что они находятся в церкви. Капеллан снова водрузил на нос очки. Службу он опять завершил словами “Боже, благослови Америку!”, затем все исполнили “Военный гимн республики” и наконец еще раз хором “Звездно-полосатое знамя”.

Крис надеялся, что теперь наконец можно будет поиграть, но с сожалением узнал, что по окончании общей для всех службы мальчики должны будут разделиться на группы по конфессиям: лютеране с лютеранами, англикане с англиканами, пресвитерианцы с пресвитерианцами, чтобы продолжить молитву. Крис растерялся: он не знал, куда ему идти, поскольку не знал, принадлежит ли он к какой-нибудь вере, а если принадлежит, то к какой. С тревогой озираясь по сторонам, он вышел из церкви вместе с другими. Тут Крис почувствовал на плече чью-то руку и, обернувшись, увидел рыжего веснушчатого инспектора с красным, как будто обгоревшим на солнце лицом.

– Килмуни, пойдешь со мной, – повысив голос, проговорил инспектор. Он сказал, что его зовут мистер О`Хара. – Да, Килмуни. Я тоже ирландец, как и ты. Мы оба принадлежим РК. – Видя, что Крис непонимающе нахмурился, О`Хара объяснил, и в этот день Крис впервые узнал о существовании римско-католической церкви. А еще он узнал в этот день, что означает слово “еврей”. Когда мальчики, разбитые на религиозные группы направились к отдельным автобусам, чтобы ехать каждая в свою церковь, Крис взглянул на бетонную дорожку, которая вела к дортуарам и увидел, что Сол один.

– А почему Солу не нужно никуда ехать? – удивленно спросил он.

Инспектор явно не заметил, что Крис забыл добавить “сэр”.

– Что? А-а, это Грисман. Он еврей. У него воскресенье в субботу.

Крис нахмурился, когда садился в автобус. Воскресенье в субботу? Какая-то бессмыслица. Он думал об этом, пока автобус выезжал за большие железные школьные ворота. Он провел в школе всего несколько дней, но жизнь его значительно изменилась, и хотя еще прошлой ночью, засыпая, он строил планы побега, теперь внешний мир казался ему чужим и страшным. Он испуганно смотрел на толпы людей на тротуарах и оживленных улицах. Солнце слепило глаза. Раздавались автомобильные гудки. Мальчикам было строго-настрого запрещено разговаривать в автобусе, строить рожи и вообще делать что-нибудь, что могло привлечь внимание прохожих. В странной тишине, царившей в автобусе (если не считать приглушенного урчания двигателя) Крис смотрел вперед, как и остальные, чувствовал себя неуютно и жаждал вернуться назад в школу и включиться в раз и навсегда заведенный распорядок дня.

Автобус остановился перед костелом, башни которого напоминали дворец. Наверху сиял крест. Звонили колокола. Толпа мужчин и женщин, одетых в нарядные костюмы и платья, входила в костел. Внутри было темно и прохладно. Когда мистер О`Хара повел мальчиков в боковой придел, Крис услышал, как какая-то женщина прошептала:

– Какие они симпатичные в этой форме! Посмотрите на того малыша. Такой миленький!

Крис не был уверен, что она сказала это именно о нем, но все равно смутился. Ему вдруг захотелось затеряться в группе мальчиков, чтобы его никто не видел.

Костел подавил его своим величием, и Крису казалось, будто он стал еще меньше. Он смотрел на конусообразный потолок – такого высокого потолка он еще не видел никогда – с пересекающимися балконами и висящими светильниками. Крис посмотрел вперед, где над алтарем мерцал красный огонек. Вокруг горели свечи. Алтарь был накрыт плотной белой материей. Маленькая золотая дверца в алтаре, казалось, скрывала какую-то тайну.

Но то, что висело над алтарем, представляло собой наиболее волнующее зрелище. У Криса сдавило грудь, он почувствовал, что задыхается. Опускаясь на колени, он вынужден был крепко ухватиться за спинку передней скамьи, чтобы справиться с дрожью в руках. Никогда в жизни он не был так напуган. Над алтарем висела статуя – худой, мучившийся в агонии человек, руки и ноги которого были гвоздями приколочены к кресту, голову пронзило что-то вроде шипов, а в боку зияла рана, из которой лилась кровь.

Крис в панике оглянулся. Почему других мальчиков статуя вроде бы не потрясла? И все остальные люди “посторонние”, – как он назвал их мысленно, – почему они не смотрят в ужасе? Что это за место такое? Он в смятении думал над всем этим, но вдруг мистер О`Хара дважды щелкнул пальцами, и мальчики тотчас поднялись с колен и уселись на скамьи. Крис последовал их примеру. Он перепугался еще больше, когда заиграл орган, и его тревожные аккорды наполнили костел. Хор начал петь на каком-то незнакомом языке, и Крис ничего не понимал, о чем они пели.

Затем к алтарю подошел священник в длинном ярком одеянии. Его сопровождали два мальчика в белых плащах.

Они встали лицом к маленькой позолоченной двери, повернувшись спиной к окружающим, и начали беседовать со статуей. Крис надеялся получить хоть какое-нибудь объяснение всему происходящему – он хотел знать, почему этого человека прибили к кресту гвоздями. Но он не мог понять, о чем говорит священник. Его слова казались Крису лишенными всякого смысла, Тарабарщиной. “Confiteor deo Omnipotenti…”

Всю обратную дорогу Крис пребывал в смущении. Позже священник все-таки обратился к людям с краткой речью на английском. Он говорил об Иисусе Христе. Крис догадался, что это и был тот самый человек, который висел на кресте над алтарем, но он так и не понял, кто же такой этот Иисус.

Мистер О`Хара упомянул, что на следующей неделе Крис начнет заниматься в какой-нибудь воскресной школе. Возможно, тогда он все и узнает. Размышляя над этим, Крис вздохнул. Тем временем автобус въехал через открытые ворота на территорию школы Франклина, откуда единственная дорога вела к зданию жилого корпуса.

После только что испытанного им потрясения в страшной церкви с ужасной статуей, он радовался возвращению домой. Он уже познакомился с несколькими мальчиками и теперь предвкушал, как очень скоро удобно устроится на своей кровати. Здесь, в приюте, он точно знал, что должен делать и когда. Это вселяло в него уверенность и давало ощущение безопасности. Его не мучили никакие сомнения. И ланч всегда был в одно и то же время. Проголодавшись, он жадно поглощал гамбургер с картофельными чипсами, запивая все это большим количеством молока.

“Как хорошо снова оказаться дома”, – подумал он и, перестав жевать, замер с набитым ртом. Что за слово он только что мысленно употребил? Дома? А как же дом на улице Кэлкэнлин-стрит? А его мама? И он вдруг почувствовал интуитивно, что останется здесь на долгое время.

Изредка поглядывая на Сола, сидевшего на почетном месте в центре стола, Крис говорил себе, что, если это его дом, он должен научиться чувствовать себя здесь как дома. Он нуждался в дружбе, и дружить он хотел с Солом. Но захочет ли Сол с ним дружить, если и сильнее, и ловчее? А главное, у Сола есть бейсбольные карточки.

9

Ответ на свой вопрос он получил на следующий день во время занятий в бассейне. К этому времени он уже почти не стеснялся раздеваться в присутствии других мальчиков. Когда тренер поставил Сола в пример другим, указывая на то, как Сол, плавая, отталкивается ногами, у Криса сердце забилось от радости.

“У меня получается! – пронеслось у него в голове. – У меня и вправду получается!”

– Правильно, Килмуни, – похвалил тренер. – Когда разводишь ноги, не сгибай их в коленях. Работать ногами нужно с силой, но равномерно. Так, как это делает Грисман.

Другие мальчики удивленно поглядели на Криса, как будто они не подозревали о его существовании, пока тренер его не похвалил.

Крис покраснел, стараясь выполнить это движение получше. Гордость переполняла его грудь. Бросив взгляд на плавательную дорожку, он заметил, что Сол повернулся в его сторону, видимо, заинтересовавшись, кто такой Килмуни и правда ли, что он работает ногами так хорошо, как сказал тренер. Крис и Сол одно мгновение смотрели в глаза друг другу. Крису только показалось, что Сол усмехнулся, как будто оба они знали какую-то только им известную тайну. После урока все заторопились в раздевалку, дрожа от холода. Здесь на крючках висели их серые рубашки и брюки.

Крис, поеживаясь, переминался босыми ногами на холодном кафельном полу. Схватив полотенце из кучи в углу, стал ожесточенно тереть им свое тело. Он вздрогнул, когда рядом раздался сердитый голос:

– Где мои карточки? – Крис повернулся в замешательстве и увидел, как Сол лихорадочно обшаривает карманы своей одежды. И другие мальчики в изумлении наблюдали за ним.

– Они исчезли! – Сол сделал угрожающий жест в их сторону. – Кто украл мои?..

– Не разговаривать! – прервал его тренер.

– Но мои карточки! Они лежали у меня в кармане! Должно быть, кто-то…

– Грисман, повторяю, прекратить разговоры!

Но Сол, вне себя от возмущения, не мог остановиться:

– Я хочу, чтобы мне вернули Мои карточки! Тренер подошел к нему, широко раздвинул ноги и угрожающе уперся руками в бока.

– Я хочу, чтобы мне вернули мои карточки!

В полной растерянности, Сол молча открывал и закрывал рот.

– Ну же, Грисман, скажи – сэр!

Сол моргал, уставясь в пол, сконфуженный и сердитый. Наконец, он выдавил: “Сэр!”

– Так-то лучше. О каких карточках ты говоришь?

– О моих бейсбольных карточках. – Сол быстро добавил: – Сэр. Они были у меня…

– Бейсбольные карточки? – Тренер презрительно скривил губы. – Мы не выпускаем бейсбольных карточек. Где ты их достал?

Глаза Сола покраснели и налились слезами.

– Я принес их с собой на занятия, – он сглотнул, – сэр. Они лежали у меня в кармане брюк и…

– Тебе известно, что ученикам запрещается хранить что-либо, принесенное оттуда. У вас ведь нет своих игрушек, у вас нет своих вещей. Вы можете иметь только то, что вам разрешено иметь. – Крис почувствовал, как ему свело желудок. Он стоял, охваченный острым чувством неловкости за Сола, который заплакал, уставившись в пол. Остальные замерли, раскрыв в изумлении рты.

– Кроме того, Грисман, почему ты так уверен, что кто-то из твоих одноклассников украл твои драгоценные бейсбольные карточки? Запрещенные карточки. Может быть, их взял я?

Сол взглянул сквозь слезы на тренера и, шмыгнув носом, спросил:

– Это вы их взяли, сэр?

Крис весь сжался от стыда. Наступила гробовая тишина.

– Я мог бы сказать, что это сделал я, чтобы не создавать лишних проблем, – наконец произнес тренер. – Но это сделал не я. Если бы я взял эти дурацкие карточки, можешь быть уверен, я бы тебе их не вернул. Это сделал кто-то из твоей группы.

Прищурив красные от слез глаза, Сол повернулся к своим одноклассникам. Лицо его было искажено гримасой ненависти.

Хотя Крис и не брал этих злосчастных карточек, он все равно почувствовал себя виноватым, когда Сол остановил на нем взгляд. Потом он впился взглядом в мальчика, стоявшего рядом с Крисом, затем в следующего. Его губы тряслись.

– Нарушено несколько правил, – рычал тренер. – Первое: ты не должен был носить с собой эти карточки. Но уж если они у тебя были, ты должен был придерживаться еще одного правила – если у тебя есть тайна, сделай так, чтобы никто о ней не знал. Но существует еще одно куда более важное правило, и это касается вас всех: никогда не воруй у своих товарищей. Если вы не сможете доверять друг другу, то кому в таком случае вы сможете доверять? – Он понизил голос и угрожающе произнес: – Один из вас оказался вором, и я намерен выяснить, кто именно. А теперь, всем быстро построиться! – скомандовал тренер.

Мальчики вздрагивали под его грозным взглядом, пока он осматривал их одежду. Но карточек он так и не нашел.

– Где же они, Грисман? Никто их не брал. Ты поднял шум без всякого повода. Ты сам их где-то потерял. Сол продолжал плакать:

– Но я точно знаю, что они были у меня в кармане брюк.

– Надо говорить – сэр! Сол вздрогнул.

– И если я когда-нибудь еще увижу эти карточки или хоть раз услышу о них, ты об этом горько пожалеешь. Ну а вы, что вы не шевелитесь? Быстро одевайтесь!

Мальчики в спешке кинулись одеваться. Натягивая брюки, Крис заметил, что Сол со злостью прощупывает взглядом каждого из мальчиков. Крис догадался, что он пытается разглядеть, у кого из мальчиков может быть что-то спрятано под одеждой. Похоже, он считал, что тренер недостаточно тщательно обыскал их одежду.

Пока тренер запирал дверь бассейна, Сол подошел к одному из мальчиков и уставился на карман его рубашки, в котором что-то лежало. Мальчик достал из кармана платок и высморкался.

Тренер, обернувшись от замка, гаркнул:

– Ты еще не одет, Грисман?

Сол, заторопившись, быстро подтянул штаны и завязал шнурки на ботинках. Слезы капали ему на рубашку.

– Построиться! – скомандовал тренер.

Мальчики выстроились парами. Застегнув пояс, Сол быстро занял свое место. Они шли бодрым маршем, направляясь в жилой корпус, но мир вокруг уже был другим. Несколько мальчиков выразили Солу свое сочувствие:

– Надо же, это очень скверная штука. Какой подлец мог украсть твои карточки?

Большинство же не выражало ни малейшего желания снова завязывать отношения с Солом.

Сол, со своей стороны, также не желал делать никаких шагов навстречу. Он оставался в дортуаре. За ужином он отказался от своего почетного места в центре и предпочел пересесть в конец стола, где молча ел, не принимая участия в общем разговоре. Крис все понял. Сол решил, что, если они решили отвергнуть его, он сделает это первым. Хотя карточки украл кто-то один, Сол не знал, кто именно, и поэтому обвинял всех и каждого.

Мальчики, в свою очередь, обнаружили, что Сол вовсе не такой уж неуязвимый. Он даже плакал, и это поставило его на один уровень со всеми остальными в группе. Только благодаря своим карточкам он сумел выделиться. Лишившись их, он по-прежнему оставался самым высоким, сильным и быстрым в группе, но у него уже не было прежнего авторитета. Хуже того, одноклассники стали свидетелями проявленной им слабости, и это оставило у них ощущение неловкости.

Вскоре в классе появились новые герои дня. А на занятиях плаванием несколько мальчиков оказались не хуже Сола, возможно, потому, что он не слишком старался. Он утратил свойственную ему жизнерадостность. А Крис, каждый раз бывая в бассейне, мучился из-за того, что случилось в тот день. Кто мог украсть карточки? – спрашивал он себя. Крис видел, как сердито сверкали глаза Сола каждый раз, когда мальчики переодевались в раздевалке – словно Сол заново переживал свою потерю и унижение.

Еще один вопрос беспокоил Криса: каким образом были украдены карточки? Тренер тщательно обыскал одежду всех мальчиков. Как же они могли исчезнуть? Он был очень взволнован, когда новая идея неожиданно пришла ему в голову. Сначала он хотел тотчас же все рассказать Солу, но потом вспомнил, что случилось, когда он перепутал Бэйба Рута с бейсбольной карточки с Бэби Рут с шоколадных плиток, и вовремя сдержался, испугавшись, что его засмеют, если окажется, что он ошибся. Он ждал возможности проверить возникшие у него подозрения. На следующий день, когда его класс переходил из школьного здания в жилой корпус, он намеренно отстал.

Никем не замеченный, он поспешил в раздевалку при гимнастическом зале на первом этаже. Пошарив под скамейками и заглянув за шкафчик со спортивным инвентарем, он обнаружил карточки, спрятанные за трубой под раковиной; Криса трясло, когда он взял их в руки. Тот, кто украл карточки, должно быть, опасался, что его одежду могут обыскать. Боясь, что его могут уличить в краже, он спрятал их в раздевалке, рассчитывая вернуться за ними, когда почувствует себя в безопасности.

Крис запихнул карточки в карман. Когда он бегом добрался до дортуара, он еле переводил дух. Он очень торопился отдать карточки Солу, представляя, как Сол обрадуется и они станут друзьями. В отличие от других, Крис по-прежнему желал завоевать его дружбу. С самого начала он чувствовал, что его влечет к Солу как к родному брату. Он не мог забыть, как во время урока по плаванию, тренер похвалил его за то, что он выполняет движения ногами так же хорошо, как и Сол, и тот, повернувшись, улыбнулся ему, словно между ними установилась особая связь.

Но теперь Сол стеной отгородился от всех. Если ба Крис не нашел этих карточек, он не знал бы, как пробить брешь в этой стене. Но, дойдя до дортуара, Крис неожиданно засомневался. Карточки украли неделю назад. Почему тот мальчик, который их спрятал, не вернулся за ними? Крис застыл на лестнице, когда догадался почему. Этот мальчик понял, что никому не сможет их показать. Кто-нибудь обязательно проговорится, это дойдет до Сола, и тогда не миновать неприятностей. Спрятанные карточки оттягивали карман. Крис забеспокоился. Хотя карточки украл не он, все будет выглядеть так, будто это его рук дело. Сол обвинит его. В самом деле, как еще Крис мог узнать, где они находятся?

В панике Крис решил избавиться от них. Он подумал, что спрячет их внизу, в туалетной комнате дортуара так же, как это сделал вор. Но что если карточки заметят, когда будут мыть под раковинами? Или какой-нибудь мальчик уронит расческу и заглянет туда, когда будет ее поднимать? Нет, нужно найти более надежное место. Оглядевшись вокруг, он заметил, что вдоль потолка проложены трубы парового отопления, изолированные закопченным покрытием из асбеста.

Взобравшись на подставку для чистки обуви, он влез на чугунную вешалку для полотенец, прикрепленную к стене, и запихнул карточки за отопительную трубу.

Оказавшись наконец на полу, Крис облегченно вздохнул – никто не застал его за этим занятием. Теперь ему оставалось придумать, как вернуть карточки Солу так, чтобы тот не смог подумать, что он вор. Крис не спал всю ночь, раздумывая над этим. Должен же быть какой-то выход!

На следующий день, когда все еще мрачный Сол выходил после ланча из столовой, к нему подошел Крис.

– Я знаю, кто украл твои карточки. Сол сердито спросил:

– Кто?

– Это сделал тренер по плаванью.

– Он сказал, что он их не брал.

– Он солгал. Я видел, как он отдал их нашей учительнице. Я знаю, куда она их положила.

– Куда? – спросил Сол. К ним подошел воспитатель.

– Эй, приятели, вы должны быть в своей комнате и отдыхать, – И он проводил их в дортуар.

– Я тебе позже скажу, – прошептал Крис Солу, когда воспитатель отвернулся.

После занятий Сол подбежал к Крису:

– Ну, говори же, где они?

Мальчики все еще были в здании школы, и Крис велел Солу наблюдать за коридором, а сам собирался потихоньку вернуться в класс.

– Она спрятала их у себя в столе, – сказал Крис.

– Но ее стол заперт, – возразил Сол.

– Я знаю, как его открыть.

Крис оставил Сола караулить в коридоре. Он видел, как их учительница покинула здание, поэтому полагал, что может чувствовать себя в безопасности. Он не пытался открыть стол, а лишь выждал какое-то время. Наконец он вышел в коридор, где его поджидал Сол.