Текст книги "Тень"

Время для орла – не то, что для человека. Они гораздо стремительнее нас и гораздо медлительнее. Твой Острый Коготь и его подруга полюбили друг друга с первого взгляда, хватило нескольких минут – но они будут вместе, и когда внуки твои уже состарятся. Они передают информацию в сотни раз быстрее, чем мы, но способны многие дни обсуждать одну охоту. Они считают лишь до восьми – число концов орлиного гребня. Каждая птица мечтает иметь восемь правнуков – ни больше ни меньше. Но им доступны такие математические тонкости, такая глубина в понимании пространства и времени, которых нам никогда не достичь.

И мы смеем нахлобучивать на них колпаки, ослеплять их! Пленная птица влачит жалкое существование… или делает, что велит всадник. Даже с узниками в темницах мы обходимся не столь жестоко: ведь орлы могут видеть своих собратьев, говорить с ними – но никогда, никогда пленникам не вырваться на свободу, не присоединиться к вольной стае.

Брак для них – нечто священное, а люди запирают вместе самца и самку, навязывают им свой выбор. Мы пичкаем их всякой дрянью, возбуждающими средствами, заставляем спариваться. Между тем секс для них мало что значит, просто необходимая для размножения операция. Все равно как для нас строительство дома. Однако операция очень интимная, требующая уединения. Люди лишают их и этого. Какими же дикарями, безумцами представляемся мы птицам!

Короче, люди обращаются с орлами как с животными, порабощают их.

Хриплый голос Карэмэна возвысился почти до крика.

– И мы наказаны – мы сами стали рабами!

Самые ловкие из людей научились летать верхом на птицах. Они отражали нападение диких орлов и защищали остальных. Те платили им: кормили, давали кров, обслуживали.

Поначалу это было только справедливо. Но плата все возрастала, летуны постепенно захватывали власть. Защитники превратились в вожаков, вожаки – в лордов. Людям свойственна жажда власти. Птицам нет.

Мы позволили летунам поработить птиц, мы поощряли их. Летуны воспользовались орлами и поработили нас!

Черт побери, мы получили по заслугам.

14

Мать – лучший друг юноши.

Старинная поговорка

Джэркадон оставил Короля Тень и охрану за дверью, а сам прошел на террасу к матери. За последние дни Мэйала словно съежилась, она казалась совсем крошечной, раза в два меньше, чем раньше. Волосы окончательно поседели, ни единого золотистого волоска, а личико ссохлось и сморщилось. Она сидела и смотрела на раскинувшийся внизу парк, но вряд ли видела его.

– Ясного неба, матушка, – поздоровался Джэркадон и пододвинул себе стул.

Она обернулась, скользнула взглядом по связке бумаг в руке сына:

– Тебе также, сынок.

– Все хандрите, матушка? Вы бы занялись чем-нибудь, шитьем например. Или книжку почитали б. Чего зря высиживать, только хуже от этого.

– Возможно, я буду брать уроки анатомии, – прошептала Мэйала, отвернулась и снова уставилась в пустоту.

Джэркадон подавил раздражение и устроился поудобнее.

– Я пришел попросить вас кое о чем.

– Что еще? Я и так никого не принимаю.

Да, видно, придется набраться терпения.

– Матушка! Оказывайте мне должные знаки почтения, и ваше недомогание сразу же пройдет.

Королева промолчала.

Джэркадон вздохнул:

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Счагэрне.

Она вздрогнула, глаза забегали.

– Я никогда не бывала в Счагэрне.

– Да, вы в основном находились в Коллиноре.

Мэйала нахмурилась и покачала головой:

– Твой отец залил кровью всю страну, лишь бы сохранить это в тайне. Спроси кого-нибудь другого.

Джэркадон передернул плечами:

– У меня есть новости от Виндакса.

– Что?! Какие новости?

– А вы мне расскажите о Счагэрне?

Мэйала презрительно скривила губы:

– Хорошо. Расскажу, что знаю. Когда ты получил это известие?

– Два дня назад. Он жив.

Она закрыла лицо руками и неслышно, про себя вознесла хвалу Господу.

– Скорее всего жив. Я получил письмо, видимо, продиктованное Виндаксом и запечатанное его печатью. Значит, нашли по крайней мере его тело. Фон думает, что письмо подлинное. Вот, прочтите.

– Прочти ты.

Джэркадон повиновался. Мэйала долго сидела неподвижно, потом спросила:

– Кто же виновник преступления?

Джэркадон окинул мать внимательным взглядом:

– Найномэр по-прежнему считает, что произошел несчастный случай. Но если это действительно покушение на убийство, виновата Элоса, дочь герцога.

Королева разрыдалась. Джэркадон ждал, нетерпеливо ерзая на стуле.

Мэйала утерла слезы тыльной стороной ладони:

– Теперь ты, выходит, из короля превратишься в регента?

Джэркадону не хотелось злить ее, но он не удержался от смеха:

– Маменька! Ты же меня знаешь. Фон спешит сюда изо всех сил, аж перья горят. Волнуется насчет мятежников – и Счагэрна. Я не обнародую вестей о моем драгоценном сводном братце, пока мы воочию не узрим здесь физиономию герцога Фонского. Это будет посильнее любых аргументов.

Мэйала, похоже, испугалась:

– Если ты объявишь своего брата незаконнорожденным, меня, полагаю, ждет участь Тени Оролрона?

– Нет-нет, маменька, это решительно невозможно, – весело возразил Джэркадон. – Тебе этого не выдержать. А он-то каков! Молодчага! Верно говорят – не судите по внешности, никто и не ожидал, что барон окажется таким крепышом. Я получил массу удовольствия. – Многообещающий юноша потрепал мать по плечу. – Маменька, я знаю, что не лишен недостатков. Но положа руку на сердце разве я первый из королей Ранторры захватил трон ценой небольшого кровопролития? Да, кое-кто из моих приятелей на наших дружеских пирушках порой дает волю рукам и вообще ведет себя не совсем хорошо, но ведь вы – мать короля. И ваш, пусть очень скверный, сын ничего такого не допустит. Обещаю.

Однако слова его не убедили королеву.

– А твой отец?

– Ну, он хотел отречься от меня. Ладно, после обсудим. Сперва Счагэрн. Итак?

– Альво спас нас и вывез из Аллэбана, – заговорила королева, обращаясь не к Джэркадону, а к далекому голубому небу. – Меня вызвали во дворец и приказали выйти замуж за твоего отца. Впрочем, тебе это все известно. Мы думали, Карэмэн теперь нападет на Ранторру, и Оролрон готовился к войне. И тут Карэмэн предложил заключить перемирие. Альво сказал, что на слово этого мятежника можно положиться. Он обеспечил надежную охрану, провез Карэмэна через Рэнд и организовал его встречу с твоим отцом. В Счагэрне. Они заключили перемирие – на весь срок, отпущенный Оролрону Богом, до самой его смерти. Граница проходила по Орлиной Вышке, ни одна из сторон не имела права пересекать ее. Все.

Джэркадон с сомнением взглянул на нее:

– Не сохранилось никаких записей, протоколов?

– Конечно, нет. Короли не вступают в переговоры с бунтовщиками.

Джэркадон подумал с минуту.

– Но зачем же такая секретность?

– Короли не вступают в переговоры с бунтовщиками, – повторила Мэйала.

Нет, она определенно что-то скрывает.

– А на слова у папеньки была весьма, избирательная память, – заметил Джэркадон. – Но этого не достаточно. Ты права насчет крови – свидетелей не осталось. Но перемирие можно было заключить письменно. Почему потребовалась встреча?

– Приедет Альво, спроси у него.

– Нет!!! – заревел Джэркадон. – Я хочу знать сейчас! Сейчас же!

Королева устало махнула рукой:

– В летописях все, что касается Аллэбана, – сплошная подделка. Ты думаешь, мятежники были летунами? Думаешь, Карэмэн – могучий воин? Ничего подобного. Он – священник, обходительный слабосильный человечек. По ту сторону Вышки вообще нет летунов, только крестьяне, ремесленники и духовенство. И орлы.

– Шутишь!

– Нет, – отрезала Мэйала. – Не шучу. То был не политический мятеж, то был религиозный бунт, а возглавлял и вдохновлял его проповедник Карэмэн. – Теперь она развернулась и смотрела прямо в глаза Джэркадону. – Орлы – разумные существа.

– Ну-да…

– Нет, не умные, поддающиеся дрессировке животные, а разумные существа

– как люди. Карэмэн выучил их язык. Почти все аллэбанские сражения выиграли одни птицы, без всадников.

Джэркадон покатился со смеху – но потом понял, что мать не шутит.

– Случалось тебе сутки напролет лететь на ослепленной птице? – прошипела она. – Да еще и обороняться при этом? Мы спасались бегством – собственные орлы восстали против нас. Большинство нашли убежище во дворце, лишь несколько человек остановились в Найнэр-Фоне.

Служанка сказала ему, что королева сегодня в приличном виде. Рассудок понемногу возвращается к ней. Что же она несет?

Мэйала прочла его мысли и насмешливо улыбнулась:

– Спятила старуха, да? Вот она тайна, которую Оролрон потопил в реках крови. «Солдаты могут сражаться с птицами, могут с людьми – но не с идеями». Он подавил эту ересь, затоптал ее.

– Тайну переговоров в Счагэрне?

– Счагэрн прежде всего, – согласилась королева. – Карэмэн мог возглавить бунт, но дипломат из него вышел никудышный. Он предложил перемирие как плату за встречу с королем. Воображал, что убедит Оролрона освободить орлов Ранторры. Конечно, он подготовил доказательства. Мне-то это было известно еще по Аллэбану, Альво тоже. Птицы проделывали разные трюки, передавали сообщения и так далее, все, что хотел Оролрон. Не осталось ни малейшего сомнения.

– Так поверил отец или нет?

– Притворился, будто верит. Они заключили перемирие, Карэмэн отбыл в Аллэбан, а птицы по-прежнему сидели в клетках.

– Еще бы!

– Твой отец постарался по возможности ограничить сношения с дальним Рэндом; мало, очень мало путешественников совершали этот путь – от Рамо до Найнэр-Фона.

– Пока за дело не взялся Виндакс, – ухмыльнулся Джэркадон.

– Ты положил конец договору, – с улыбкой заметила королева. Она почти успокоилась и, точно маленькая девочка, сложила ручки на коленях.

– Король Тень, а не я! Проведено следствие. Да, мы торопились, но все по закону. Но вас-то не было в Счагэрне, маменька.

– Нет, – не поднимая глаз, ответила королева. – Я проехала прямо в Коллинор. Там жила моя двоюродная бабушка, до тех пор мы ни разу не встречались. Твой отец отправился в Счагэрн на охоту: лучше места для тайных переговоров не сыскать.

– Папенька опасался любезного друга Альво? Не хотел допустить вашего свидания?

Лицо королевы залилось краской.

– Возможно. Дом в Коллиноре был битком набит стражей.

– Итак, Виндакс жив, – подытожил Джэркадон, придвинулся поближе к Мэйале, развалился на стуле и скрестил руки на груди. Она наконец подняла глаза и встретила холодный взгляд сына. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Вы решили, что я отрекусь от престола? Отлично, матушка. Поклянитесь священной клятвой, что ни разу не видели Альво после Найнэр-Фона, – и я признаю Виндакса своим королем и повелителем. Давайте приступайте.

Ссохшееся личико королевы, и без того мертвенного, желтоватого оттенка, побледнело еще больше.

– Ты смеешь подвергать сомнению мою честность? – напыщенно спросила она.

Джэркадон торжествующе выпрямился:

– При чем тут сомнения? Я проверил архивы королевского гнезда. Отец, надо полагать, тоже – давно, очень давно, когда наконец-то заподозрил неладное. Коллинор недалеко от Счагэрна, а между ними расположено поместье Хиандо-Кип. Одну из ваших фрейлин – с вашего, маменька, милостивого позволения – порой отпускали домой – помиловаться с муженьком. Охрана, наверное, привыкла к этому маленькому нарушению. Но в последнюю ночь та дама полетела в Хиандо-Кип на Покорительнице Ветров.

– Ну и что?

– Ах матушка! – Джэркадон не терял терпения. – Мы с папой обсуждали это незадолго до его смерти от руки бессовестной Тени. Папа сказал, что я ему кое о чем напомнил. И в тот же день бросил в темницу некоего сэра Харла как-его-там, и заодно и супругу его. Не сомневаюсь, он велел бы казнить обоих, но молодой Харл недавно стал Тенью принца, и папенька не хотел подвергать испытанию его преданность – до возвращения Виндакса.

Хм… А ведь тут не простое совпадение. Виндакс знал свою новую Тень, сына Харла, по дворцовой школе. Жена Харла связана с той темной историей. Совпадение? Вряд ли.

– После возвращения Виндакса назначили бы новую Тень, а двух свидетелей убрали бы. Конечно, папенька в конце концов догадался о вашей легкомысленной проделке, но ему как-то не приходило в голову, что Харл в курсе счагэрнских переговоров. Вероятно, он встречался на Рэндже с Фоном, а может, и с самим Карэмэном.

Королева понурила голову:

– Да.

Джэркадон рассмеялся:

– Я выпустил старичков из тюрьмы и объяснил, что сын их, юный Харл, обвиняется в государственной измене – из-за гибели Виндакса. Королевское помилование творит чудеса. А как оно развязывает языки!

Королева мельком глянула на сына и тут же отвела глаза.

– Указ о помиловании с печатью короля?

– Само собой разумеется. – Впрочем, были в указе и небольшие ошибочки, неточности, так что помилование можно и отменить, но это уж не маменькиного ума дело.

– Значит, если ты решишь предать нас с Альво суду, у тебя будет два добровольных свидетеля? – Королева в отчаянии стиснула руки.

– Интересная мысль. Впрочем, говорят, сходство настолько разительно, что стоит Фону явиться ко двору и других доказательств не потребуется. – Джэркадон хихикнул: – Баловница-маменька на крыльях любви перенеслась в Хиандо-Кип и повстречалась там с душкой Альво… Всего разочек… в 1165-й день, но ведь довольно и одного разика. Ах, неужели всего разик?

Наконец ее проняло:

– С каждым днем ты внушаешь мне все большее отвращение. Да, мы встретились в Хиандо-Кип. Да, мы оставались вдвоем много, много часов. Чтобы я не добавила, ты все равно не поверишь. Подробности подскажет тебе собственный опыт.

– Ну уж нет, – сально усмехаясь, запротестовал Джэркадон. – Я люблю девушек скромных, робких, эдакая, знаете, сопротивляющаяся невинность. И терпеть не могу страстных женщин. – Мэйала вспыхнула, и сынок ее удовлетворенно хмыкнул: – Что потом?

Взгляд королевы был холоднее ледяных просторов Темной стороны.

– На следующий день он направился вправо по Рэнду, домой, а я вернулась на Рамо. Когда мы с твоим отцом остались с глазу на глаз, я спросила, что произошло в Счагэрне.

– Ага!

Мэйала покачала головой:

– Это не то, что ты надеешься услышать. Он сказал – условия договора ужасные. Сказал, мир заключен лишь на время его правления. Но… – Она зажмурилась. – Кажется, я могу в точности повторить слова Оролрона. Он сказал: «Но в будущем Ранторре не миновать войны, неисчислимые бедствия обрушатся на голову нашего сына, сына, которого ты носишь, дорогая».

Джэркадон только рот разинул от изумления.

– Я была беременна! – крикнула Мэйала. – Беременна! Я говорила об этом королю, говорила и Альво – иначе он не взял бы меня. Ко времени приезда в Коллинор я уже была беременна Виндаксом. Ты сказал, это случилось на 1165-й день. А Виндакс родился в 1374-й!

– Он родился совсем маленьким, – пробормотал Джэркадон. – Ты могла ошибаться.

– Могла. Срок ведь был небольшой. Но у меня не возникло и тени сомнения.

– Самовнушение! – огрызнулся Джэркадон. Настала его очередь краснеть. – Мне докладывали, сходство просто поразительное. Что вероятнее: ты ошиблась на тридцать дней или же Виндакс уродился как две капли воды похожим на троюродного прадедушку?

Королева отвернулась от него и спокойно ответила:

– И то, и то маловероятно. Однако выбирать приходится из этих двух вариантов. Разберись хорошенько, прежде чем строить планы.

– Виндакс – ублюдок Фона! – завопил Джэркадон и вскочил, опрокинув стул. – Я – законный наследник. Почему вы с отцом не лишили его титула? Пока он был ребенком, вы могли сомневаться, но потом-то, потом все стало ясно! Яснее ясного!

Мэйала смерила его презрительным взглядом:

– Я не верю, никогда не верила. Оролрон, возможно. Он на эту тему не заговаривал. Ко времени когда сходство стало очевидным, случилось кое-что еще.

Он знал, что так делать не следует, но все же спросил:

– Что?

– Мы поняли, что заменить Виндакса некем. А мне уже поздно было рожать в третий раз.

Джэркадон бросился к двери. Мэйала расхохоталась вслед, и он, пораженный, застыл на полпути.

– Бедствия обрушатся не на Виндакса, а на тебя! – ликовала королева. – Я знаю Виндакса – он потребует то, что принадлежит ему по праву рождения. Готовь птиц, король Джэркадон, точи стрелы! Без боя тебе не отстоять свой трон!

15

Случалось ли кому видеть ветер?

Риторический вопрос

Пальмы, поля риса и сахарного тростника… Болтая босыми ногами. Принц Тень парил над теплой благодатной страной, садами и лугами. Он нарочно оделся полегче – в шорты и свободную рубашку, чтобы не зажариться в Фэрмоле. До чего ж чудно летать таким вот манером: орел нес его в когтях, подвешенного на стропах. Теперь не покомандуешь, наоборот, к птице надо обращаться с почтительным предложением. Острый Коготь сначала подумает хорошенько, а потом уж исполнит просьбу. Впрочем, при каждом подобном случае орел начинал нервничать и гребешок его менял цвет: Острый Коготь был еще очень молод и не привык к свободе выбора. Но он с удовольствием нес своего друга Сэлда и наслаждался сознанием собственной важности.

За тридцать-сорок дней в Аллэбане Принц Тень сильно загорел, хоть и не дочерна, как юный Потро. Белели лишь пятна на лице: обморозился он тоже здорово. Мало того – впервые в жизни он немного потолстел. Но Когтю, похоже, и горя мало. Орлы – не лошади, они не созданы, чтобы ходить под седлом, пояснил Карэмэн; упряжь сдавливает им легкие, вес всадника распределяется неправильно. Не зря добычу они переносят в клюве или когтях. К летному костюму прикрепляются специальные канаты, переплетенные особым способом, орел подхватывает эту «плетенку» – и дело в шляпе.

Час испытаний неумолимо приближался. Придется вновь предстать перед Виндаксом и врать ему: как быстро вы поправляетесь, как хорошо выглядите. Но принца не проведешь.

Справа от Сэлда летела Ледяная Молния; в клюве орлица держала «плетенку» с невесомым, миниатюрным Карэмэном. Нести его считалось большой честью. Потро умчался вперед; как обычно, он обходился без канатов, просто прицепился к лапе своего орла. Правда, сначала с мальчишки взяли обещание не перескакивать с одной ноги птицы на другую прямо в воздухе.

Вдали показались дома Фэрмола. Это местечко было настоящим водным курортом, оазисом – родники, каналы, даже водохранилище, оно же бассейн. Именно поэтому Виндакса перевели сюда. Орел Потро пронесся над бассейном, почти касаясь крыльями воды; Ледяная Молния летела следом; Острый Коготь описывал круги, высматривая насест.

Вдруг до Тени донесся вопль Карэмэна: Потро сиганул в воду, подняв фонтан брызг, и скрылся из глаз, птица его полетела дальше. У зрителей перехватило дыхание. Несколько томительных мгновений – парнишка вынырнул и поплыл к берегу. Юный идиот мог сломать себе позвоночник, теперь дед задаст ему хорошую взбучку. Впрочем, вряд ли на Потро это произведет глубокое впечатление.

Острый Коготь плавно спланировал к полуразрушенной невысокой каменной стене и приземлился рядом с Ледяной Молнией. Сэлд улыбнулся Карэмэну и поспешил специально заученными жестами поблагодарить орла. «Спасибо» – СасеСЕсо нобоСОбо… Добавить еще девятый слог, и получится: «Угощайся. Моя добыча – твоя добыча».

Гребень Острого Когтя пришел в движение, но орел говорил чересчур быстро, Сэлд ничего толком не разобрал, уловил лишь что-то вроде «птенцово чириканье». «Детский лепет». Ага, орел подшучивает над своим бывших хозяином. Принц Тень рассмеялся и потянулся к гребешку. Коготь зыркнул на него огромным глазом, милостиво пригнулся и позволил потрепать себя по гребню. И тут Тени пришлось собрать волю в кулак и вынести весьма неприятную процедуру.

Темнота, жаркое, зловонное дыхание… Громадный клюв приблизился к лицу, накрыл его; черный слюнявый язык растрепал волосы – Острый Коготь гладил по гребешку своего друга-человека. Странное, довольно противное ощущение; Сэлд обрадовался, когда орел отпустил его.

Он еще раз потрепал орлиный гребень, вытер ладонью слипшиеся волосы, вприпрыжку сбежал по ступеням и внизу нагнал Карэмэна. Выражение морщинистого лица старика удивило его.

– Что-нибудь не так?

– Опасная штука, – проворчал Карэмэн. – Намерения у него добрые, да вкус у тебя не тот, и это может вызывать непроизвольную реакцию. Я его предупреждал, просил не рисковать, но орла ведь не переупрямишь.

Солнце светило мягко, но в лицо им дул резкий горячий ветер, от которого трескались губы и мгновенно высыхал пот. Они медленно побрели к селению. Фэрмол представлял собой, собственно, одну большую ферму. Вокруг были беспорядочно разбросаны сараи без крыш, огороды, фруктовые деревья. Валялся всякий хлам; уткнувшись клювами в землю, бродили куры. Крупного скота здесь, видимо, не держали.

Принц Тень вдруг осознал, что они остались вдвоем с Карэмэном – такая удача выпадала нечасто.

– Могу я задать вопрос?

– Ради бога. Но не обязательно получишь ответ.

– О Счагэрне. Почему вы согласились на перемирие? Вы выиграли битву за Аллэбан. Почему не воспользовались случаем и не захватили всю Ранторру?

Карэмэн замедлил шаг и повесил голову, точно курица.

– Не ты первый спрашиваешь об этом. Кое-кто думает, что Оролрон перехитрил меня.

– Я не хотел…

– Все в порядке. Тебе следует знать. Очень просто, юный Принц Тень. Выбирать не приходилось, у меня больше не было войск.

– Не было войск? – тупо переспросил Сэлд.

Косматая седая шевелюра склонилась еще ниже.

– Орлы были сыты по горло. Битва за Аллэбан потрясла их: птицы сражались с птицами. Они не трусы, но война – это нечто выше их понимания. И учти, век их куда длиннее нашего, им есть что терять. Они помогли нам, свергли монархию в Аллэбане и освободили из клеток своих собратьев. Но они дорого заплатили за это, слишком дорого. Орлы не сильны в арифметике, но они видели трупы. И птичьих трупов на поле боя было больше, чем человечьих.

Принц Тень перечел все, что смог достать об этой древней войне, но ему никогда не приходило в голову посмотреть на нее с орлиной точки зрения. Лучники-летуны против птиц, чье единственное оружие – когти. Как бы он себя чувствовал, доведись ему участвовать в такой битве? Сколько орлов пристрелил бы, прежде чем им удалось бы добраться до него? Зависит от численного превосходства птиц и от искусства летунов.

Если же всадник убит или искалечен, его орел из-за шор на глазах тоже становится совершенно беспомощным, падает и погибает.

– О них я и не подумал, – честно признался Сэлд. – Как они настроены теперь?

– Все также, – ответил Карэмэн. – Подросло новое поколение людей, но орлы – те самые. Твой Виндакс небось мечтает вернуться на Рамо во главе армии диких орлов? Хорошо, что я тебя просветил.

Тень покраснел, но Карэмэн притворился, что не заметил. Старик угадал: они с Виндаксом действительно примерно так себе все и представляли.

– А что, если один к одному? – спросил он. – Человек-верхом-на-птице против человек-и-птицы?

Карэмэн искоса глянул на него, потом опять уставился в землю.

– У республики мало солдат, и бездельников-аристократов тоже больше нет. Прикинь сам.

Сэлд наморщил лоб.

– У «плетенки» есть свои преимущества: птице легче маневрировать, но зато я не могу направлять ее. Кроме того, положение неустойчивое, и это мешает целиться. Но если противник убьет меня, орел может уцелеть.

– Если же убьешь ты, его орел погибнет.

– Верно, – согласился Принц Тень. – Мало того, он может застрелить мою птицу – она куда более удобная мишень, чем человек. Я тоже могу случайно попасть в его орла. Паршиво получается, как ни поверни, а?

Карэмэн снова кивнул:

– Оказаться в небе слепым и беспомощным – это ад для орла, худшая пытка, самая страшная смерть.

– Словом, если бы Оролрон не пошел на перемирие и двинул бы свою армию против республики…

– Птицы остались бы в стороне, и исход сражения не вызывает сомнений: разве по силам крестьянам тягаться с летунами?

В Счагэрне вовсе не Оролрон провел Карэмэна – напротив.

Они услышали шум мощных крыльев: Острый Коготь с Ледяной Молнией пронеслись над их головами и уселись на конек крыши, чтобы наблюдать за переговорами.

Все уже было готово к встрече. На траве в тени дома полукругом расставлены стулья. Вокруг разбросаны игрушки. Виндакс заранее занял свое место – не любил, чтобы его выносили при свидетелях, – и беседовал с двумя голенькими ребятишками. Малыши сидели на установленных в центре лужайки качелях; завидя гостей, они мигом соскочили и убежали. Принц Тень придал лицу жизнерадостное выражение и отвесил своему принцу положенный поклон. Но перед ним был не тот человек, которому он служил и которого ему так недоставало. От прежнего Виндакса остались лишь руины, уродливые обломки, скрюченные и ссохшиеся. Вся нижняя часть тела была парализована, на месте носа – ужасающая пустота. Он потерял все пальцы, кроме двух жалких обрубков; на одном из них сверкал золотой перстень с печаткой наследного принца Ранторры. Пышное придворное одеяние исчезло без следа; Виндакс был одет в коричневую домотканую крестьянскую робу, которой его из милости снабдили хозяева дома. Даже эти тряпки были ему велики и висели мешком. Принц Тень частенько задумывался, как бы держалась Элоса, доведись ей увидеть дело рук своих, – и содрогался, представляя, какая ненависть к ней тлела в этом изувеченном теле.

Теперь она, наверное, живет во дворце, купается в роскоши. Может быть, уже помолвлена с нынешним королем.

Сэлд взялся за стул, стоявший справа от Виндакса, и отодвинул его чуть назад – на подобающее Тени место, на самом же деле – чтобы не видеть трагически неузнаваемое лицо принца.

– Тень? – прошелестел Виндакс. – Впрочем, теперь мне не следует звать тебя этим именем. Ты – Сэлд и, кроме того, глава и единственный министр моего правительства. Без титула не обойтись. Подбери подходящее имя, и я сделаю тебя герцогом. – Пусть маленькое, но все же улучшение, Виндакс пытается острить.

– Вы оказываете мне огромную честь, король, – ответил Принц Тень. – Но боюсь, пэра из меня не выйдет. Да и Сэлдом Харлом я больше себя не чувствую. Орлы называют меня Пришедший из Тьмы. Почти то же, что «тень», правда? Наверное, я сохраню это имя, пока в Ранторре с нашей скромной помощью не станет чуть светлее.

Карэмэн кончил поучать внука – Потро не проявил и тени раскаяния и уселся слева от Виндакса. Их троица темным пятном выделялась на зеленом лугу. На затененных участках травы не те, что на солнце, подметил Сэлд. Рядом с лужайкой – маленькое озерцо, несколько деревьев, а дальше поля и горы, горы. Насколько хватало глаз, хребет за хребтом; ряд зубчатых вершин и покрытых льдом пиков, самые дальние горы теряются в тумане, за горизонтом. А над горами, как купол, ярко-синее небо.

– Здесь много вулканов, – сказал Карэмэн. Старик, видно, решил поддерживать безопасный разговор на нейтральные темы. – Раскаленная лава растапливает льды Верхнего Рэнда, поэтому в Аллэбане так много воды и так плодородна земля. – Всю жизнь Карэмэн изучал древние книги, по крупицам собирал утраченные знания, и теперь в природе для него, казалось, не осталось загадок.

Так они сидели и толковали о том о сем, не касаясь главного. Мешал только ветер. Этот горячий воздушный поток брал начало на Верхнем Рэнде и устремлялся вниз, в пустыню, становясь все горячее и горячее. Вскоре среди бесконечных гор Сэлд заметил крошечные точки – другие участники встречи спешили в Фэрмол.

Через час с небольшим приглашенные, мужчины и женщины, собрались на лужайке. Большинство составляли крестьяне и купцы. По сравнению с Тенью, Карэмэном и Виндаксом некоторые мужчины казались настоящими великанами, но орлы тащили этот тяжелый груз без видимых усилий. Принца и Сэлда представили как «гражданина Виндакса» и «гражданина Тень»; последовало несколько неловких попыток пожать культи Виндакса; перебросились пустыми любезностями. Наконец все расселись полукругом и примолкли в ожидании.

На крыше Острый Коготь и Ледяная Молния чистили друг другу перья; терпение птиц воистину беспредельно. Некоторые из вновь прибывших орлов присоединились к ним, другие опять взмыли ввысь. Сэлд не понял, сами ли птицы решали, что им делать, или молодежи просто запретили присутствовать на совещании – на ином, орлином, совещании в небесах.

Еще один орел промчался над бассейном, притормозил, неуклюже опустился на плоскую лужайку, подошел к людям и остановился. Огромная пернатая туша замкнула полукруг. Теперь компания, похоже, в сборе.

С непривычки Сэлду было жутковато сидеть рядом с птицей. Крупная немолодая орлица коричневого окраса с серебристыми вкраплениями на земле казалась в два раза массивнее. Она неторопливо обвела всех глазами и остановила взор на Карэмэне.

Далеко-далеко, в вышине, едва заметными точками кружило еще две-три дюжины орлов. Еще дальше, этих люди и вовсе не могли видеть, парили другие наблюдатели, за ними – следующие. Информация о совещании передавалась по всему Аллэбану.

– Э-э… кто будет переводить Высшим? – спросил председатель.

– Я! Я! – заверещал Потро, выскакивая на середину круга и не обращая внимания на неодобрительные мины взрослых.

– Ладно, – снисходительно разрешил Карэмэн. – Садись.

Мальчонка немедленно опустился на траву и повернулся лицом к птице.

Председатель открыл совещание. Этот долговязый, средних лет здоровяк торговал пряностями, и от его поношенной рабочей одежды сильно пахло кофе и корицей.

– Хочешь сказать, Рил? – с надеждой спросил он.

Карэмэн покачал головой. Он сидел в небрежной позе, словно не очень-то интересовался происходящим, но по-прежнему держался рядом с Виндаксом. Хороший знак, будет стоить многих голосов, если дойдет до голосования.

– Ты и сам хорошо говоришь, Джос, – сказал он.

Председатель нерешительно потоптался на месте, потом прислонился к столбу качелей и засунул руки в карманы.

– Гражданин Виндакс, – промямлил он, – мы приглашали вас остаться в Аллэбане, пока вы не поправитесь и не сможете вернуться на родину. Мы не ставили вам никаких условий.

Пальцы Потро пришли в движение, свирепый взгляд орлицы внимательно следил за ними, а гребешок передавал речь председателя наблюдателям в небе. Карэмэн придирчиво наблюдал за работой внука, и, похоже, перевод удовлетворял его.

– Да, вот как было дело, – продолжал председатель, – и мы бы с радостью… Но смерть вашего… вашего батюшки кое-что изменила. Видите ли, мы получили письмо с Рамо. У них еще оставалась одна аллэбанская птица, с ней-то его и переслали. Э-э… короче, ситуация усложнилась.

Купец все ходил вокруг и около, не решаясь высказаться прямо, но Принц Тень узнал, в чем загвоздка раньше – от Карэмэна. Джэркадон требовал выдачи «претендента Виндакса», взамен же обещал продлить мирный договор на время своего правления.

– Мы, видите ли, не хотим войны, – извиняющимся тоном заключил выступление председатель.

Само собой: война означала поражение, разгром, хотя Джэркадон, возможно, не догадывался об этом.