Текст книги "Лхакарчун"

Мрачный образ демона вдруг стал таять в воздухе подобно утреннему туману, разрываемого на клочки когтями свежего ветра. Спустя несколько мгновений черный Дингир полностью исчез, оставив после себя только глубокие следы в золотом песке. Ошарашено осмотревшись по сторонам, я сделал робкую попытку встать на ноги. Но они меня совсем не слушались. Тогда я припал грудью к пахнущему йодом горячему песку и быстро пополз к спасительной воде. Морская волна, окаймленная грязно-белой пеной, упруго ударила мне в лицо и, мягко взяв за руки, повлекла за собой в глубокую бездну сна.

Утром я был разбужен сильным шумом, доносившимся из коридора. Вскочив с кровати, я распахнул дверь спальни и столкнулся нос к носу с Сарой.

– Молодой господин у вашего отца снова случился сильный приступ! – всплеснув руками, со слезами в голосе вскрикнула она.

– Как, не может быть? Вчера весь вечер он веселился, шутил от всей души, и ничто в его поведении не говорило о том, что ему может быть плохо. – испуганно пролепетал я, чувствуя, как холодный пот выступает на моем лбу.

Черный Дингир сдержал свое слово. Все свое недовольство и гнев он решил, как и обещал, выместить на моем бедном отце. Получалось, что только я был ответе за страдания, причиненные моему отцу всесильным демоном. И что только по моему малодушию и наивной трусости мой родной отец может лишиться жизни.

– Вам плохо, молодой господин? – донесся до меня далекий голос старой служанки отца.

Вынырнув из плотного тумана отчаяния, я вяло бросил в ответ:

– Нет, Сара, со мной пока все нормально. Где Агни? Ты вызвала доктора, Сара?

– Доктор Кристиан только что приехал. Он осматривает твоего отца, – услышал я голос Агни де Бусьон. Она вышла из спальни отца, дверь, которой находилась напротив моей спальни.

– Агни, как все это произошло? – порывисто бросился я к встревоженной художнице.

Дрожащей рукой, поправляя на голове всклоченные волосы, Агни посмотрела на меня грустными заплаканными глазами:

– Это случилось около получаса назад. Я уже не спала и собиралась вставать, как твой отец неожиданно захрипел и забился в конвульсиях. Это было похоже на то, как если бы его душил кто-то невидимый…

– Душил кто-то невидимый! Мне нужно немедленно увидеть отца, – весь похолодел я внутри и машинально схватил Агни за хрупкие пальцы.

– Доктор попросил пока его не тревожить. Стэн, Стэн отпустите меня немедленно. Мне же больно, неужели вы не видите?! – отстранившись от меня, запричитала французская дива.

– Ах, да, да, простите меня мадам! Но, прошу вас, продолжайте! – отпустив тонкие холеные пальцы любовницы отца, смущенно попросил я.

– Дрюон стал очень бледным, а на его лбу выступил холодный пот. Я схватила с тумбочки пузырек с нитроглицерином и попыталась разжать его зубы, чтобы положить ему таблетку под язык. Мне это удалось не сразу. После я сразу же позвонила лечащему доктору Дрюона. Первый приступ тоже произошел в моем присутствие, но в тот раз мне не было так страшно, так как я еще не знала что это. Теперь же я понимаю насколько это все серьезно. Твоему отцу Стэн предстоит серьезное лечение и как мне кажется, отныне ему нужно забыть о многих радостях этой жизни, – судорожно провела рукой по лицу Агни, и устало привалилась к стене.

– Может, пока доктор занят, вы позавтракаете? – робко предложила Сара, в растерянности глядя мне в глаза.

– Да какой уж тут завтрак, Сара! – понуро произнес я, пытаясь унять собственное сердцебиение. Я чувствовал себя убийцей, которого застали на месте преступления. Только теперь до меня дошла вся опасность намерений моего призрачного мучителя из снов. Фантастический кошмарный сон превратился во вполне осязаемую кошмарную реальность, бежать из которой было намного труднее, чем из пут неприятного сна.

Черный Дингир нашел мое самое слабое место и решил действовать наверняка. Теперь я был в его полной власти, а власть его, как я уже понял, была поистине безмерной.

– Если мы будем здесь стоять и киснуть от горя и печали, то твоему отцу не станет от этого легче, Стэн. Доктор Кристиан хороший специалист и я просто уверена, что все будет в полном порядке. А пока, я предлагаю спуститься в столовую и выпить по чашечке горячего кофе, – вымученной улыбкой попыталась разрядить гнетущую атмосферу Агни.

– Пожалуй, вы правы, Агни. Я тоже верю, что все будет хорошо, – улыбнувшись ей в ответ, произнес я, пряча за своей наигранной оптимистичностью тяжелый душевный испуг.

…Ожидание доктора показалось мне томительными годами ожидания приговора в камере предварительного заключения. Вяло помешивая ложечкой в кофейной чашке, я тупо смотрел перед собой, пытаясь прийти в себя. Спутанные мысли, словно перепуганные крысы, метались по трюму моего тонущего корабля, и их мерзкий визг возвещал перигей их скорой смерти. На стенах, украшенных панелями золотистого дерева, мерно стучали часы, отмеряя секунды до начала Апокалипсиса моего персонального мира. Каждый их удар был каплей чистой крови, бегущей из вен жизни моей души. Остывающее кофе в моей чашке напоминало мне Тьму, окутавшую мой разум и лишившую меня воли. Свиваясь плотными кольцами в бесконечную спираль, она сгущалась вокруг меня, окутывая непроницаемым мраком и слепотой.

Первой общее молчание нарушила Агни, неподвижно сидевшая до этого на высоком стуле напротив меня. Ее тонкий печальный силуэт подчеркивал всю трагичность ситуации, в которой мы сейчас оказались. Грациозно надломившись в мою сторону, она со страданием посмотрела на меня своими прекрасными изумрудно-зелеными глазами:

– Стэн не мучай себя так. Все обойдется, вот увидишь.

– Не обойдется Агни, не обойдется. Теперь никогда не будет, так как было прежде, – не глядя на художницу, обреченно обронил я.

– Почему так пессимистично, Стэн?! Это так не похоже на тебя, – недоуменно воскликнула Агни и, достав из пачки тонкую сигарету, нервно закурила.

Я исподлобья посмотрел на нее. Тихо всхлипывая, Агни роняла прозрачные слезы в кофейную чашку. Ее тонкие пальцы мелко тряслись, и сигарета то и дело выскальзывала из ее рук, осыпая пеплом ее розовый шелковый халатик. Мне стало жалко ее. Зачем я сказал ей это? Какое я имею право переваливать свои личные проблемы на хрупкие плечи этой пусть и далеко не беззащитной, но все же женщины? Какая ее вина в том, что я предал свою душу и подставил под тяжелый удар своего родного отца? Она была ни в чем не виновата в том, что любила моего отца. И, по-видимому, Агни любила его больше, чем любил его кто-либо на этом свете.

Себя я не включал в это число. Разве можно было назвать любовью к отцу мое личное отношение, проявляемое в течение минувших десяти лет? Конечно же, нет!

Я был молодым эгоистом, возомнившим с некоторых пор, что весь мир вертится только вокруг меня. Я играл со своей жизнью, не воспринимая всерьез всего того, что происходило вокруг меня. Я населил свой мир эфемерными эгрегорами и придал им слишком большое значение, вдохнув в них некий смысл. В моем мире жили только те персонажи, которые лишь мне доставляли полное удовлетворение и защищали меня от той скуки, в которой, по-моему, пребывало, большинство моих знакомых. И тот факт, что именно я попался на удочку демона Дингира, говорил как раз о той внутренней изоляции, на которую я сам обрек свой собственный мир. Мир, наполненный мифами и сказками. Мир, сокрытый от взгляда постороннего чужака, а такими чужаками в моем мире были все, кто хоть раз пытались проникнуть за его границы.

Вчера Стэн был закрытой шкатулкой, заполненной диковинными сказочными секретами. Сегодня Стэн превратился в «ящик Пандоры» переполненный кровожадными чудовищами пришедшими из самой Бездны. И если сам Стэн не желал выпускать их наружу в реальный мир, то сами чудовища очень даже хотели поохотиться в новых неосвоенных ими угодьях, в которых обитали невинные души праведников и черные как смоль бездушные плоти грешников.

Еще вчера Стэн думал, что он единоличный хозяин собственной жизни и властелин собственного мира, от воли которого зависело благополучие всего, что его окружало.

Но уже сегодня Стэн понял, что он всего лишь мелкая пешка в мировой космогонии, от воли которой не может зависеть не только благополучие окружающих, но и его собственная жалкая жизнь.

Его хрупкий мир, населенный вымышленными и мифическими персонажами становился все призрачнее и смешнее с каждой минутой. Она – его «фантастическая армия непобедимых» постыдно бежала с поля боя, бросив на произвол судьбы своего напыщенного самоуверенного предводителя.

И тем все более угрожающей становилась ситуация для него и его близких в реальном, не вымышленном мире. В живом мире, который подвергся серьезной опасности, рожденной в не менее живом бездонном океане бессознательного.

За всем этим стоял Стэн – голый наивный король, вовремя не заметивший коварства и зла своих жестоких подданных-мыслей.

За всем этим стоял Стэн – наивный идеалист и жертва своих невинных фантазий, принявших облик глубоководных чудовищ из кошмарных снов.

Из невеселых мистических размышлений меня вывел голос доктора Кристиана:

– Молодой человек с вами все в порядке?

– Да, да, конечно, не беспокойтесь сэр! – вздрогнув от неожиданности, отозвался я.

– Что с Дрюоном дорогой доктор? – нетерпеливо воскликнула Агни, заламывая на груди тонкие руки.

Доктор, нахмурив белесые брови, долгим внимательным взором посмотрел на страдающую французскую диву и наконец, произнес:

– Угостите меня кофе, пожалуйста.

Сара заботливо поднесла доктору чашку горячего Arcaffe Gorgona и бесшумно вышла из столовой. С наслаждением сделав крупный глоток, доктор Кристиан весело блеснул глазами и ободряюще улыбнулся Агни:

– Мадам вы заставляете меня сейчас волноваться больше, чем я волновался за жизнь сэра Дрюона!

– Отчего же сэр Кристиан? – непонимающе уставилась Агни на улыбающегося доктора.

– То, что произошло с сэром Дрюоном, настоящие пустяки по сравнению с той бурей, которая бушует в вашей душе. Не изводите так свое бедное сердечко ведь все уже в порядке! – почесав короткими толстыми пальцами густую белую бороду, воскликнул доктор Кристиан.

– Ну, слава богу! – шумно выдохнул я, откидываясь на высокую спинку стула.

– Все в порядке и нам уже можно навестить сэра Дрюона, дорогой доктор?! – сквозь слезы радости, тихо пролепетала Агни.

– А вот это пока увольте! Больному нужен покой и только покой. По крайней мере, пока я не вернусь, – доктор озабоченно посмотрел на свои золотые часы и продолжил. – Инфаркт миокарда это вам не шутки! Сэр Дрюон, как только ему стало немного легче, сразу же стал пренебрегать моими рекомендациями по лечению. В прошлый раз я настоял на его госпитализации, но известное упрямство сэра Дрюона взяло вверх над благоразумием, что естественным образом привело к печальному исходу. При таком образе жизни, который вел больной, рано или поздно прогрессирующий атеросклероз венечных артерий приведет к обширному инфаркту. Вы понимаете меня, мадам Агни?

– Конечно, конечно доктор, я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, – подавленным голосом отозвалась Агни, смущенно поправляя на себе короткий халатик. В общей суматохе и беспокойстве за здоровье сэра Дрюона, она совсем забыла переодеться.

– Отлично, что вы меня понимаете. …Хм, как хочется курить! – хлопнул себя по карманам серого пиджака доктор, вспоминая, куда засунул свои сигареты.

– Я принесу вам сигары отца, доктор! – срываясь с места, крикнул я.

– Не нужно так беспокоиться молодой человек. Не стоит, в самом деле, – удержал меня за руку доктор Кристиан и усадил на свое место. – Я скоро пойду и покурю на свежем воздухе. Так вот, начнем с сигар вашего отца, молодой человек. Отныне никаких сигар! Кроме этого никаких возлияний вин. Пусть это будут даже самые лучшие и дорогие французские вина. Не знаю ни одного случая, когда чрезмерное употребление красного вина излечило хотя бы одно больное сердце и это факт. Хотя вы можете и не согласиться с этим, но это уже ваше собственное дело. Отныне не только больной должен выполнять все мои предписания по лечению, но и вы, его самые близкие люди. Ваша активная поддержка и влияние просто необходимы сэру Дрюону, если он вам дорог. Хорошей профилактикой послужит употребление свежих фруктов: авокадо, арбузов, винограда, а также свежевыжатых соков. С прогулками на чистом воздухе, я думаю, проблем не будет. И старайтесь поменьше волновать больного. Старайтесь не затрагивать темы, которые могли бы нарушить его душевное равновесие. Вот так-то!

– Когда можно будет навестить отца, доктор Кристиан? – с надеждой посмотрел я на бородатого великана.

– Я вернусь в пять вечера, а после решим. Ну, а пока я сделал укол морфина сэру Дрюону и теперь он должен немного поспать. После, когда ему станет легче, его непременно нужно отправить в Magnet hospital и сделать электрокардиограмму. Меня беспокоит периодичность приступов больного. М-да, ну, мне пора! Если что звоните мне на домашний номер. У меня сегодня прием двух пожилых дам и кое-какая бумажная работа, поэтому я неотлучно буду находиться дома. – Доктор встал со стула и протянул мне широкую ладонь.

– Доктор Кристиан, вы говорите, что если что-то случится до вашего прихода, то звоните. А как мы это узнаем, если вы не разрешаете нам навещать отца? – пожимая мясистую ладонь доктора, озабоченно спросил я.

– В самом деле, да, вы можете навещать сэра Дрюона, но ни в коем случае, слышите меня, ни в коем случае не беспокойте его по пустякам! Хорошо? Я не прощаюсь с вами, – доктор почтительно кивнул головой Агни и вышел из столовой.

– Конечно доктор. Мы будем ждать вашего прихода, – облегченно вздохнула Агни, провожая потеплевшим взглядом уходящего великана.

…После обеда нас навестил помощник управляющего отеля отца Яков Филлипсон. Он не стал долго задерживаться у нас и, справившись о здоровье больного, сразу же уехал. Сэр Филлипсон был хорошим помощником управляющего, и он не хотел, чтобы ухудшение здоровья его патрона также отразилось и на его бизнесе.

Утром я позвонил Еве и рассказал ей о случившемся. Она тут же изъявила желание приехать к нам домой, чтобы морально поддержать меня и Агни. Но я успокоил ее и попросил не беспокоиться по данному поводу. Кроме этого я решил перенести нашу с ней встречу на завтра, о чем ей сказал с тяжелым сердцем. Наши отношения с Евой сейчас находись в той фазе, когда влюбленные с трудом переносят любую разлуку. И если бы на то была моя воля, то я бы первым побежал сейчас к ней. Моя душа трепетала и истекала кровью от тоски по любимой девушке, но разумом я понимал, что до тех пор, пока я не выполню то, что обещал ночью черному Дингиру, я не вправе приближаться к ней. Кто знал, на что еще был способен этот кровожадный мерзкий ублюдок? И если бы вдруг что-нибудь произошло еще и с Евой, для меня бы это стало непереносимым ударом. Я был виноват в беде, случившейся с отцом и, думая об этом, чувствовал, как схожу с ума. Нужно было что-то делать и делать немедленно! И если черный Дингир настаивает на том, чтобы я вытащил его «с того света», я это сделаю, а после буду думать как уничтожить его на своей территории. Все-таки здесь пока не инферно и воля человека имеет здесь большее значение и силу, чем в тонком мире.

Мысленно я настраивался на борьбу со Злом, заигрывая с которым позволил ему поставить себя в незавидное положение. В то же время страх и отчаяние душили меня, превращая в низкое малодушное животное. Но переживания и опасения за жизнь дорогих мне людей все же понемногу пересиливали во мне страх и я, сцепив зубы, с нетерпением и трепетом ждал наступления ночи. Ждал и надеялся, что может все еще обойдется, и мне не нужно будет убивать животное, которое шевелилось внутри меня. Надежда умирает последней, но и она не дает право закрывать глаза на действительность, порожденную нашими необдуманными поступками и деяниями. Надеяться должен тот, кто имеет право на эту надежду. Я же этого права не имел, по причине своего глупого невежества и кому как не мне было об этом знать лучше всех.

Я был омерзителен сам себе, и мерзость эта должна была обрести этой ночью вполне реальные формы. Смогу ли я посмотреть без страха в глаза чудовищу, созданному моими руками? Смогу ли я победить свой собственный страх, прячась от которого, я позволил ему управлять мною? Получу ли я когда-нибудь прощение от своей совести за мысленно совершенное Зло по отношению к своему миру, который меня выпестовал и дал шанс стать разумным для того, чтобы оправдать высокое звание Человека?

На полуразложившихся гигантских трупах моих погибших эгрегоров копошились миллионы бессмысленных мыслеформ. Вгрызаясь в мертвую плоть, они еще пытались сохранить себе жизнь и воспрянуть вновь в былом величие и силе, но времена их мнимого могущества были сочтены. Мой оцепеневший внутренний мир сейчас находился в стадии осмысления своего подлинного «я» и возвращение в сгоревшие «замки иллюзий» не вернуло бы мне прежнего покоя и равновесия.

Голого короля застигла лютая зима, и спасти себя от холода и вернуть весну мог только он сам и никто кроме…

…Доктор Кристиан вернулся, как и обещал к пяти часам вечера. Все это время я и Агни неотлучно находились у постели отца, стараясь не нарушить его сон. Но приход доктора разбудил отца и мы, чтобы не мешать доктору, на время покинули спальню. После осмотра больного, доктор разрешил нам немного поговорить с ним.

Когда мы вошли в спальню, отец встретил нас слабой растерянной улыбкой.

– Боже мой, Дрюон как ты нас напугал! – жалобно всхлипнув, припала ему на открытую грудь Агни.

– Ничего, ничего, вроде все обошлось и на этот раз. Простите меня, я и сам не ожидал, что все так получится, – тихим голосом отозвался отец, виновато посматривая на меня.

Я растерянно потупился, стараясь не смотреть в глаза отцу. Мне было так жалко его и так стыдно за свое малодушие, что я готов был провалиться сквозь землю. Хорошо все-таки, что люди не умеют читать мысли друг друга! Это было бы концом Рая всех лжецов и обманщиков, а может быть и… и концом всего. Но сейчас речь шла о моей персональной черной лжи, которую отныне я культивировал в себе.

Объемная двуспальная кровать моего отца неожиданно напомнила мне каменный саркофаг, а его тщедушное слабое тело, закутанное в покрывало в стиле pachwork, было удивительно похоже на тело египетского фараона, приготовленного к погребению. Безутешная «царица» Агни, чувствуя скорое приближение смерти своего возлюбленного и господина, готова была разделить его горькую участь и уйти вместе с ним в Дуат. В загробный мир, двери которого отворить для них должен был я – слуга черного демона Дингира!

– Стэн, сынок, о чем ты задумался? – услышал я дрожащий голос отца.

– Так, пустяки. Не обращай внимания. Как ты себя чувствуешь, папа? – Я присел на кровать рядом с Агни и с глубоким состраданием посмотрел на отца.

– Значительно лучше, сын. Обидно одно: сколько расстройств я тебе приношу. Столько лет не виделись и я вместо того чтобы полнокровно общаться с тобой, лежу сейчас как старое разбитое корыто. Неужели это старость? – сокрушенно вздохнул отец, прикрывая припухшие веки.

– Не расстраивайся так милый, все будет в порядке. Доктор Кристиан сказал нам, что если ты будешь следовать всем его предписаниям, то скоро выздоровеешь. Ну же, улыбнись милый! – Агни нежно провела ладонью по слипшимся от пота волосам отца и ободряюще улыбнулась ему.

– А кто сказал, что я собираюсь сдаваться, любовь моя. Мы еще станцуем с тобой зажигательный twist и shake, а Стэн нам в этом обязательно поможет. Правда, сынок! – попытался приподняться на постели отец.

– Обязательно отец, только я лучше буду исполнять rock-n-roll.

– Дрюон милый, тебе пока нельзя вставать с постели. Лежи, лежи, я прошу тебя! – поспешно придержала за плечи отца Агни.

– Спасибо тебе за заботу, любовь моя. У меня к тебе небольшая просьба.

– Какая? – напряглась вдруг Агни.

– Ты… можешь оставить нас наедине с сыном. Нет, ненадолго, всего на несколько минут. Мне нужно сказать ему кое-что важное. Хорошо, милая? – с любовью посмотрев на Агни, мягко попросил отец.

– Конечно, милый. Я пока спущусь вниз и попрошу Сару, чтобы она приготовила тебе куриный бульон с гренками, – Агни нежно поцеловала отца в лоб и тихо вышла из спальни.

Пока отец, молча, собирался с мыслями, я с немым трепетом ждал, что он мне скажет. Но, то, что я услышал из его уст, было совершенно неожиданно и пугающе для меня.

– Знаешь Стэн, у меня был такой странный приступ в этот раз, – тщательно подбирая слова начал, наконец, говорить отец.

– Почему ты так решил, папа? – сжав пальцы в плотный замок, глухо отозвался я.

– Ты веришь во сны, сынок? – прозвучало для меня подобно грому среди ясного неба.

– Как это?! – выразив на лице искусственное недоумение, пожал я плечами.

– Сегодня ночью мне приснился весьма странный сон. Как будто бы я находился посреди руин древнего города, засыпанного серым пеплом. Я был там один, если не считать десятка огромных черных птиц, паривших в мрачном небе. Они кружились над моей головой и хрипло каркали, предвещая скорую беду. Пока я стоял, не шелохнувшись на месте, птицы меня не трогали, но как только я попытался сделать шаг в сторону, как они тут же набросились на меня. Не смотря на мои усилия и попытки убежать от них, черные птицы быстро настигли меня и стали яростно клевать в голову, пытаясь сбить с ног. Знаешь, вспоминая сейчас минувший кошмарный сон, я, почему-то, ни на секунду не сомневаюсь в его реальности. Боль, боль, которую я испытывал, была настоящей! Вкус крови, струившейся из моей разбитой головы, тоже был настоящим!

– Этого не может быть, папа! Это был всего лишь кошмарный сон! – обуянный ужасом, воскликнул я. Меня колотило как в лихорадке и чтобы не напугать больного отца, я держался изо всех сил, чтобы не заплакать от страха. Ведь я прекрасно понимал, о чем мне сейчас рассказывал мой бедный отец!

– Этого не может быть, но это было со мной на самом деле. Может, может, я просто схожу с ума, Стэн? Что ты мне можешь сказать на это?

– Успокойся папа, успокойся, прошу тебя! Я обещаю тебе, что все будет в полном порядке.

Не выдержав, я закрыл трясущимися ладонями лицо и горько зарыдал.

– Сын, сын, что с тобой, ну что с тобой? Неужели твой старый дурак отец так напугал тебя каким-то странным сном? – обеспокоенно воскликнул отец и привлек меня к себе рукой.

Я, словно маленький ребенок, прижался к его плечу и ливень соленых слез беспрерывной струйкой полился из моих глаз.

– Ну-ну, Стэн сынок не плачь ты так, а то и я заплачу вместе с тобой, – растроганно прошептал отец, и еле сдерживая слезы, прикусил нижнюю губу. – Помнишь сын, как в детстве я показывал тебе старую скалу в бухте Лок?

– Помню папа. Ты еще называл эту скалу Draugr, – отстранившись от отца, сквозь слезы улыбнулся я.

– В скандинавской мифологии этим словом называли вид «нежити», выходящей после погребения из своих могил. Частыми жертвами этой «нежити» становились те, кто боялись ее больше других и поэтому, победить ее мог только тот, кто для начала, победил свой собственный страх.

– Бр-р-р, жуткое чудовище! – поежился я от суеверного страха.

– Однако это не помешало тебе бросить вызов Draugr! – с удовольствием вспоминал отец. – Ты смастерил своими руками деревянный меч и в одиночку отправился на бой со спящим каменным монстром.

– Помню, помню, папа! Один, господи, ночью пошел воевать с огромной скалой, – сменив печаль на веселье, улыбнулся я отцу.

– Но что самое интересное это то, что ты хотел победить Draugr не для собственной славы, а для того чтобы уберечь от опасности маленькую Элию, – восхищенно воздел вверх указательный палец отец.

– Да, да, бедная маленькая Элия. Я часто вспоминаю ее и мне, честно говоря, до сих пор не верится, что ее уже нет, – с глубокой ностальгией в голосе произнес я.

– Это жизнь сынок, жизнь и мы все простые актеры в ее театре! – успокаивающе похлопал меня отец по руке, и внезапно сосредоточившись, строго произнес. – Ну а теперь о главном, сын.

– Я весь во внимание, папа.

– Ты уже взрослый Стэн и все прекрасно понимаешь, не так ли?

– О чем это ты, отец? – недоуменно нахмурился я.

– Последние печальные события должны были наглядно показать тебе, каким жестоким и непостоянным может быть этот мир и чтобы не оказаться однажды на обочине жизни, ты должен всегда иметь трезвую голову на плечах.

– Ты что-то хочешь мне предложить, папа? – все еще не понимая, куда клонит отец, вопросил я.

– Да, именно так. Я хочу, если что-нибудь со мной случится, чтобы все мои дела взял в руки ты, мой единственный сын Стэн, – на одном дыхании выпалил отец.

– Что, ты шутишь, папа?! Что с тобой может случиться? Ну, подумаешь, ты перенес два сердечных приступа, но ведь доктор Кристиан говорил нам, что если ты будешь следовать всем его указаниям, то обязательно выздоровеешь! Да мало ли в мире людей, имеющих слабое сердце. Нет, нет, нет, рано еще тебе говорить мне о таких вещах. Тебе ведь нет еще и пятидесяти! Ты достаточно богат и владеешь собственным курортным отелем. Ты живешь в приличном месте, где живут отличные люди, которые хорошо к тебе относятся. Здесь чистый здоровый воздух, мягкий морской климат и много солнца. Отец, да в таком месте, можно прожить без труда добрую сотню лет, а может и больше, – вскочив с места, заметался я беспокойно по комнате.

Но мои нервные жестикуляции и ободряющие речи, внезапно остановил холодный голос отца:

– Кто тебе сказал, что я собираюсь умирать прямо сегодня, сынок? Я не собираюсь умирать, по-крайней мере, в этом веке. Так что не беспокойся по этому поводу. Просто я хочу знать, будет ли согласен мой сын с моим завещанием и сможет ли он продолжить в будущем дело своего отца?

– Папа, ты же знаешь, кем я буду через несколько лет. Я хочу стать археологом и возможно, когда-нибудь буду тихо преподавать в каком-нибудь университете. Посмотри на меня, ну какой из меня бизнесмен? – усмехнувшись, развел я в сторону руками.

– Не боги горшки обжигают! Я тоже когда-то не помышлял ни о чем кроме занятия живописью. Но как видишь, времена меняются, а вместе с ними наши вкусы и пристрастия. Придет время, и ты меня поймешь. Может не сразу, но поймешь. В твоих жилах течет моя кровь, а значит и ты склонен к приземленному прагматизму и мещанской рациональности. Я ничего не имею против твоих юношеских устремлений и желания побить рекорды твоей матери и отчима Рэйли.

При упоминании имени моего отчима, отец в очередной раз болезненно поморщился. Не смотря на давний развод с моей матерью, он до сих пор ревновал ее к Рэйли. И может, это было смешно для меня, но не для моего отца. Поэтому, я всегда делал вид, что не замечаю его неспокойных чувств по отношению к своему отчиму.

– И если ты никогда не найдешь золотое Эльдорадо, то ты ничего не потеряешь, кроме собственного тщеславия, которое обычно проходит к старости. А вот если я потеряю однажды все то, что нажил непосильным трудом и умом и если все это достанется какому-нибудь проходимцу, вот это будет настоящая трагедия! – продолжил говорить с жаром мой отец.

– Ты предлагаешь мне обратить особое внимание на золотое Эльдорадо, которое ты создал своими руками, я правильно тебя понял, папа? – скрестив на груди руки, я встал у окна и выжидающе посмотрел на отца.

– Вот именно сынок, вот именно. Советую тебе в будущем получить еще одно образование, связанное с бизнесом. Я могу тебе поспособствовать в этом. Ты можешь выбрать любой университет мира на свой вкус. И еще, по-моему, вести дела на расширение собственного влияния в бескрайнем мире бизнеса намного увлекательнее, чем ковыряться в древних черепках, вылепленных когда-то руками примитивных туземцев. Да, не спорю, история это интересно и ты можешь продолжать попутно увлекаться своими археологическими проектами, но при этом не забывать и о хлебе насущном. Так как важнее борьбы за выживание в этом жестоком мире нет ничего. И если ты хочешь в будущем жить в комфорте и полном достатке, то должен обеспечить его себе прежде, чем нужда задавит тебя. Жить в бедности намного труднее, чем жить в достатке, помни об этом сын мой! Тебе повезло родиться в обеспеченной семье, и ты никогда не будешь нуждаться ни в чем. Для этого живет и работает твоя мать, и для этого живу и работаю я, твой отец. Но чтобы все это не потерять когда нас не будет на свете, ты должен будешь научиться приумножать унаследованное от нас. Только так ты сможешь достойно обеспечить себе жизнь и доброе имя, а именно, в неустанных трудах и мыслях о хлебе насущном. Научись управлять деньгами, и они станут твоими самыми послушными и надежными друзьями, ха-ха! Ты понимаешь, о чем я тебе говорю, сынок?

– Да отец, я подумаю над твоим предложением, – согласно кивнул я головой.

– Нет, ты не подумаешь над моим предложением, а примешь его к сведению как факт! – не удовлетворившись моим ответом, воскликнул отец.

– Хорошо, я принимаю твое предложение как факт и обязуюсь подчиниться всем твоим требованиям относительно будущего завещания, – нетерпеливо притопнул я ногой. Меня уже если честно, начинал утомлять этот нравоучительный разговор больше напоминающий лекцию в университете. – Ты доволен, наконец, папа?!

– Вот, то-то же! – облегченно вздохнул отец, стирая ладонью пот с бледного чела.

– Мальчики, вы уже закончили? – распахнув широко дверь спальни, на пороге возникла улыбающаяся Агни. Она была в полном своем блеске и красоте. Кокетливо поправив на голове красиво уложенные волосы, она, картинно покрутилась на месте, продемонстрировав нам свой очередной оригинальный наряд в стиле «Prкt-a-Porte» от Карла Лагерфельда.

– Ну как я вам, господа?

– Блеск! – восхищенно захлопал в ладоши отец, не смея сдерживать своего восторга.

– Не слабо! – весело подмигнул я блистательной художнице, и быстро проскользнул мимо танцующей Агни, намереваясь выйти из спальни. Но на пороге путь мне преградила грузная фигура Сары. Она несла на серебряном подносе запоздалый lunch моего отца.

– Молодой господин, осторожно, не то вы меня затопчете! – отшатнувшись в сторону, запричитала в голос Сара и следом, увидев скачущую по спальне нелюбимую ею знаменитую француженку, ядовито добавила. – Со всем не к месту ваши легкомысленные танцы, мадам Агни. Пожалейте моего старого господина, ведь ему нельзя сейчас волноваться!

– Сара, Сара, ну с чего ты взяла, что я старый. Надо же определила меня в старики, – услышал я протестующий голос отца.

– Не спорьте со мной господин Дрюон. Только я могу позаботиться о вас, а никак не эта избалованная французская вертихвостка, – ворчливо вещала Сара, потчуя моего отца горячим куриным бульоном с гренками.