Текст книги "Темный Лес"

68

Мута вернулась домой сама не своя… В прихожей на тумбочке под зеркалом стояла фигурка. Она стала похожа на Заруба. Мута содрогнулась, открыла входную дверь и выкинула фигурку. Фигурка упала на тротуар рядом с бродягой. Он шарахнулся в сторону, выругался. Осторожно приблизился к фигурке, поднял ее, повертел в руках, что-то пробормотал и спрятал в карман старой заплатанной куртки.

Между тем Еппол спросил Муту:

– Что с тобой?

– Ничего.

– На тебе лица нет. Что случилось?

– Ничего не случилось. – Мута метнулась на второй этаж. Ворвалась в комнату, распахнула антресоли. Скривившись, посмотрела на уплощенные фигуры.

– Голова так и не прошла?

– Не прошла.

– Тут нарисовался расколбасник с женой. Он заказал кровать и трюмо. Может, пригласим? Развеемся. Оторвемся.

Еппол поглядил жену по плечам. Она захлопнула антресоли.

– Хватит. Наприглашались! – Она заплакала и отстранилась от мужа.

– Да что с тобой? Что случилось? – Еппол попытался ее обнять, успокоить. Мута оттолкнула его. Она упала на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, зарыдала, завыла.

– Мута, Мута, ты чего? – Еппол растерялся, стал совершать суетливые беспорядочные движения. Кинулся на кухню. Вернулся со стаканом воды. Он присел на край кровати, тряхнул жену за плечо. – На вот, выпей воды.

Она приподнялась и с испугом уставилась на стакан с водой. Тут же вспомнила стакан воды в комнате для допроса.

– Воды?! Воды?! – Мута резким движением отстранила протянутый стакан. Вода выплеснулась из стакана на светлую циновку, на рубашку Еппола. Мута зарылась лицом в подушку и опять разрыдалась, завыла.

– Да что с тобой такое? – Еппол потер ладонью рубашку, поставил стакан на прикроватный столик. Мута оторвалась от подушки, заплаканными глазами посмотрела на мужа. – Ты с ума, что ли сошла?

Она схватила Еппола за руку.

– Избавься от них.

– От кого? От тех, кто на антресолях.

– Прямо сейчас? На ночь глядя? – Еппол поморщился. – Может, лучше завтра как-нибудь? Я пораньше приду из мастерской и…

– Нет! Прямо сейчас! – Закричала Мута.

Еппол вздрогнул.

– Ладно, ладно… Ты главное успокойся. А? Тебе словно вожжа под хвост…

– Вызови грузовую повозку и отвези все это палево на пустошь. – Она стиснула его руку.

– Да слышу я, слышу. – Он отдернул руку, поморщился. – Хватит уже истерить.

Еппол спустился в подвал… Вернувшись в комнату, он открыл антресоли и стал складывать в мешок уплощенные фигуры.

Вытерев слезы тыльной стороной ладони, Мута поднялась с кровати:

– Давай, помогу.

Она стала держать за края мешок, а Еппол набивал в него останки.

– Быстрей. Быстрей, – поторапливала она. – Надо было давным-давно избавиться от этого хлама.

Освободив антресоли, Еппол и Мута вдвоем отнесли плотные тяжелые мешки в прихожую. Еппол по гномофону вызвал грузовую повозку.

Повозка прикатила через двадцать минут. Возницей оказался смуглый усатый немолодой человек. Азер подсобил с погрузкой. Во время погрузки он с улыбкой раздевал Муту глазами. А напоследок подмигнул ей. Мута представила возницу в уплощенном виде, с остекленевшими глазами. Ее передернуло. Она поспешно вернулась в дом и захлопнула за собой дверь. Повозка качнулась, скрипнула и тронулась с места. Еппол придерживал трясущиеся мешки, опасаясь, что какой-нибудь из них развяжется и хлам рассыплется.

Еппол вернулся через два часа. Он зашел в комнату. Мута в одежде лежала на кровати, свернувшись калачиком и замерев. Он подошел к ней, думая, что она спит. Мута тут же приподнялась и посмотрела на краснодеревщика большими покрасневшими глазами. Она выглядела больной, измотанной и постаревшей. От Еппола пахло дымом и прахом.

– Избавился? Сжег? – Спросила она.

– Избавился. Сжег. – Он разделся и нырнул под одеяло. – Может, ты все-таки разденешься? – Сказал он. Она ничего не ответила. Он положил руку ей на плечо. – Мута напряглась, сжалась. – Что происходит? – Еппол уставился в затылок Муты.

Угнетающее молчание. На улице с остервенением залаяла собака. Процокали копыта.

– Все будет хорошо, – тихо сказала Мута.

– Ты уверена?

Мута промолчала.

Еппол вздохнул, повернулся на другой бок и вскоре засопел, стал всхрапывать.

Мута забылась тревожным сном, который походил на явь. Мута находилась все в той же комнате. Но не могла понять: видит ли она комнату наяву или во сне.

69

По дороге в ратушу Муте мерещился соглядатай, который скрывался в уличной толчее. Взгляд у него все время менялся. Он был то хмурый, как у Раза, то туповатый, как у Оброса, то колючий, как у Заруба. Мута останавливалась, пытаясь разглядеть соглядатая. Но тот скрывался за углом или прятался за спиной прохожего или отворачивался и разглядывал лоток уличной торговки, витрину магазина, старую афишу…

По магафону позвонил Заруб:

– Вы не забыли про наш уговор?

– Не забыла. – Мута побледнела.

– У вас уставший вид. Плохо спали?

– Плохо. – Мута огляделась, надеясь и в то же время страшась увидеть согладатая. Прохожие смотрели на нее с хмурым недоумением. Какой-то полноватый долговязый человек со стрижкой под горшок и с болезненным румянцем на бледном лице, похожий на клоуна-эксцентрика, улыбнулся ей. Мута поспешно отвернулась.

– Помните, все в ваших руках, – сказал Заруб напоследок.

70

Без четверти двенадцать дня Мута постучала в дверь кабинета…

– Кто там еще? – Донесся из кабинета раздраженный голос начальника стражников.

С принужденной улыбкой Мута открыла дверь… Начальник стражи читал сводку происшествий. Сводка тревожила. Люди исчезали и гибли чаще обычного. По городу расползались слухи о разноцветных камнях, старой книге и глиняной фигурке. Эти предметы были предвестниками беды. Еще был отчет соглядатая. Ашма почти весь день проводила дома. Изредка она выбиралась в магазин. И обратно – домой…

Начальник стражи поднял голову и с недоумением уставился на Муту. Она широко улыбнулась, ее губы задрожали.

– Вы меня не вызывали?

– Я? Вас? – Кустистые брови удивленного Мамета поползли вверх.

– Вы. Меня.

– Да нет.

– А мне всю ночь мерещилось… – Мута задумчиво провела пальцами по краю стола.

– Что? – Мамет замер.

– Что вы меня вызывали, вызывали, вызывали. И потом опять вызывали, – с придыханием проговорила Мута.

Мамет судорожно сглотнул и покраснел. Он поднялся из-за стола и подошел к Муте. Тяжело засопев, он схватил ее за высокие упругие ягодицы.

– Не здесь. – Мута легонько оттолкнула его и выразительно посмотрела на дверь.

– А где же? Где? – Пропыхтел дрожащий Мамет.

– Знаете гостиницу Рубиго?

Мамет кивнул:

– Пятый округ.

– Я сниму там номер и перезвоню, – сказала Мута, оправляя юбку.

– О, Мута, – он кинулся к ней.

Но она с улыбкой выставила руки, и Мамет послушно остановился. На его лице отразились восторг и отчаянье. Он был похож на ребенка, который хочет съесть конфету немедленно, но ему сказали, что надо подождать.

Мута вышла. Мамет долго смотрел на дверь, боясь поверить, что это не сон. Он потер ладонью влажный и горячий лоб. Мамет весь дрожал и пылал. Впору вызывать пожарных. Сам не свой он вернулся за стол, упал на стул и попытался сосредоточиться на бумагах. Но строчки рассыпались, слова прыгали.

Он простонал и откинулся на спинку кресла.

– О, Мута, – пробормотал он и улыбнулся.

Весь день Мамет не находил себе места. В голове роились глупости. Он вскакивал из-за стола, сновал по кабинету, взволнованно посмеиваясь, покачивая головой. Внутри него все пело. Он рассеянно пролистывал бумаги, нетерпеливо поглядывая на магафон. Он был в нервозном взвинченном состоянии.

Без четверти пять вечера грянул звонок. Мамет схватил магафон.

– Пятьдесят восемь, – нежно промурлыкала Мута. – Жду.

– Пятьдесят восемь, – срывающимся от волнения голосом повторил Мамет. – Лечу.

Мута рассмеялась рассыпчатым смехом и повесила трубку. Мамет положил магафон на бумаги. Теплая темная волна ударила в сердце, зашумела в голове, разлилась по телу. Мамет захихикал и потер ладони. Цифра пятьдесят восемь закружилась в голове, заполыхала, засвербила. Резко отодвинув зашелестевшие бумаги, он вскочил из-за стола и вышел.

В коридоре его остановила помощница Ормока. Эсия торопливо заговорила, показывая бумаги на подпись. Она напомнила, что в день перевыборов агнца надо усилить охрану храма. Поморщившись, Мамет отмахнулся от помощницы главы управы.

– После. Мне сейчас некогда.

Эсия с недоумением посмотрела вслед Мамету.

– Что это с ним? – спросила Эсия проходившую мимо Столыпу.

Толковательница снов пожала плечами:

– Что-нибудь приснилось, наверное.

71

Мамет быстро добрался на своем невысоком служебном железном коне до гостиницы.

В вестибюле за стойкой сидел немолодой портье. У него были вытянутая лысая голова, волосатые уши и волосатые ноздри. Кустики торчали из ушей и ноздрей. Приоткрыв рот и помаргивая осоловевшими глазами, портье ковырялся тупым концом карандаша в мшистом ухе. Повертев карандшом в ухе, словно в точилке, Форкис вынул карандаш, взглянул на черную ушную серу, вздохнул и глубже засунул карандаш в ухо.

Мимо окна по тротуару устало прошел сутулый человек, обвешенный звуковым оборудованием, похожим на большие ракушки. Вогнутое лицо походило на ракушку. Большие уши с обвисшими мочками тоже были похожи на ракушки. Поставщика эха Ниса сопровождал хмурый нескладный подросток. Подмастерье катил за собой двухколесную тележку с коробом. Он тоже был обвешен уловителями и ловушками для эха.

Мимо стойки в сторону широкой лестницы торопливо прошел невысокий плотный человек с большой квадратной головой и большим круглым животом…

– Эй, куда намылился! – Портье привстал со стула.

Мамет обернулся и, сдвинув брови, посмотрел на портье. Форкис побледнел, поклонился и подобострастно поздоровался.

Мамет поднялся на второй этаж. Ему позвонила жена. «Как некстати!» – С досадою подумал Мамет. Он не хотел отвечать. И все-таки нажал на кнопку вызова.

– Ты где? – С тревогой в голосе спросила жена.

– На совещании. Задержусь.

– Что-то неспокойно мне. Кажется, что тебе грозит опасность. Возвращайся скорее.

– Бред, – сказал Мамет. – Вечно тебе что-нибудь кажется.

Он отключил магафон, остановился у двери. Заколебался… Глянул в начало коридора, где за углом ждала лестница. Может, уйти? Он постучал в дверь. И сердце отозвалось глухим стуком. Дверь открылась. Обрюзгшее лицо Мамета осветила улыбка.

– Здравствуй, – сказал он дрожащим, взволнованным голосом и вошел.

Дверь захлопнулась. Коридор притих, словно прислушиваясь. Мамет оказался в сумрачной комнате. Окно было зашторено. Мамет жадными, голодными глазами уставился на Муту.

– Какая ты… – У него перехватило дыхание.

– Какая? – Мута усмехнулась. Словно оскалилась… Ее подбородок стал тяжелым и угловатым. Но Мамет это не заметил. Он словно ослеп. Он весь горел от нетерпения и желания. Он подошел к Муте и схватил ее за бедра. Они упали на широкую кровать, которая занимала почти всю комнату и стояла поперек боковой стены. Над кроватью висела репродукция с гравюры Альбрехта Дюрера «Меланхолия». На противоположной стене – пасторальный пейзаж в стиле Антуана Ватто.

Мамет принялся грубо тискать и целовать Муту. Она мягко и звонко посмеивалась. Ее смех был похож на переливчатый звон полых металлических трубочек, которыми забавляется ветер, покачивая их в дверном проеме. Мута рассыпалась в этом смехе. Мамет растворялся в Муте. Шелестящая темень накрыла Муту. Мута потерялась в ней.

В глазах Мамета потемнело. Комната сузилась и удлинилась. Мамет зашагал по ней. Вдалеке в полумраке извивалось существо, отдалено похожее на Муту. Мамет словно завороженный шел навстречу этому существу. Комната стала похожа на длинный темный коридор. С каждым шагом Мамет становился все легче. Он растворялся в полутьме, словно шипучая таблетка в стакане воды…

72

Заруб и двое стражников ворвались в номер и увидели существо, покрытое чешуей. На сгорбленной спине змеились отростки-хоботы. На голове подергивались длинные заостренные уши. Существо горбилось над уплощенным Маметом, который скомканным ковриком лежал на кровати. В остекленевших глазах Мамета застыло удивление. Губы существа плотно обхватывали член Мамета, словно соломинку. Чешуйчатые щеки то втягивались, то надувались. С чмокающим звуком вынув изо рта член, существо посмотрело на стражников и улыбнулось. Промычав, Оброс прикрыл плотно сжатые губы ладонью и его вырвало. Цокая языком, Заруб покачал головой.

– Нелюдь! – Раз выстрелил из молниевого самопала. Полыхнуло. Пахнуло паленым.

Заруб выругался, отобрал у Раза самопал.

– Зачем ты это сделал? – Заруб тряхнул Раза за плечо.

– Тея? Где ты, Тея? – Забормотал Раз, растерянно озираясь.

Заруб опять выругался.

– Уведи его отсюда, – сказал он Обросу.

– Она его высосала. Напрочь… – Вытирая рот, Оброс с ужасом уставился на мертвое существо.

– Проваливай, – с досадой сказал Заруб Обросу. – Я сам здесь разберусь.

– Да, да. Конечно, – Оброс кивнул.

– Но она его…

– Вали я сказал, – оборвал его Заруб.

Оброс вместе с бормочущим Разом вышел из комнаты.

В дверном проеме появился бледный портье.

– Что здесь происходит? У вас все в порядке? – Редкие волосы на вытянутой голове топорщились и, казалось, шевелились. Выпуклые глаза стали большими и овальными. – Лес ты мой! – Портье всплеснул руками. – Что это?

– Убирайся! – Рявкнул Заруб.

Портье как ветром сдуло.

Заруб плотно закрыл дверь. Подойдя к кровати, уставился на то, что осталось от Мамета. Усмехнулся.

– Старый хрыч, – с удовлетворением сказал Заруб. Он покосился на существо, которое от выстрела отшвырнуло к окну. В существе проступал облик Муты. – Может, оно и к лучшему. – Заруб вынул из кармана магафон, пролистал список номеров экстренных служб, нажал на вызов.

– Чистота и порядок, – раздался хмурый голос оператора.

– Закон и порядок. – Представился Заруб.

– Что у вас? – Напрягся голос.

Заруб оглядел комнату

– Как обычно.

Оператор вздохнул.

– И где на этот раз?

– Гостиница Рубиго. Номер 58.

– Заказ принят. Ждите.

Заруб сел на стул и закурил, с отвращением наблюдая, как существо превращается в Муту.

Через полчаса в дверь постучали. Заруб открыл дверь. В комнату тихо вошли двое в черном, на одно лицо, с саквояжами в руках. Сухопарые, светловолосые, бледные как смерть, с длинными костлявыми пальцами. У одного уборщика волосы были зачесаны назад. У второго уборщика челка прикрывала лоб, на темени намечалась матовая плешь. Они деловито огляделись.

– Второй уровень сложности? – Сказал уборщик с зачесом назад.

Второй уборщик провел ладонью по плеши и кивнул:

– Пожалуй.

– Ну, я пошел, – сказал Заруб.

– Надо расписаться, – сказал уборщик с зачесом назад и протянул Зарубу бланк на планшете.

Заруб нахмурился

– А без этого никак?

Уборщики покрутили головами. Заруб что-то буркнул и поставил закорючку на бланке.

У чистильщиков были сложные вычурные ритуалы, которые они неукоснительно соблюдали. Эти ритуалы были даже сложнее, чем у одиночных. Почти каждого чистильщика одолевало обсессивно-компульсивное расстройство. Заруб поспешил убраться из номера.

73

Заруб быстро вышел из гостиницы. На крыльце его поджидали Оброс и Раз. Хмуро поглядывая по сторонам, Раз что-то бормотал себе под нос. Оброс похлопывал Раза по плечу и пытался успокоить то ли его, то ли самого себя.

– Всякое бывает, – философски заметил Оброс. – Такая уж у нас служба. То спокойно, то покойник.

Раз тряхнул головой и с ожесточением пробормотал:

– Нелюдь. Это оно утащило Тею в Лес.

– Ну, как он? – Спросил Заруб Оброса, хмуро глядя на бормочущего Раза.

Оброс тряхнул товарища за плечо.

– Раз, ты как?

– А? Что? – Раз вздрогнул и растерянно посмотрел на Оброса, на Заруба.

– Понятно. – Заруб вздохнул. Он отправил Раза домой.

Раз встрепенулся, стал возражать

– Со мной все нормально. Это просто нелюдь… Под руку…

– Езжай, я сказал, – Заруб с досадой оборвал Раза.

Раз что-то буркнул, взобрался на Милфу и потащился прочь, понурившись и растерянно озираясь. Его покачивало, словно пьяного.

– Надеюсь до послезавтра он придет в себя, – сказал Заруб, глядя вслед Разу.

– А что послезавтра? – Оброс озадаченно уставился на Заруба.

Тот с досадой покосился на него и покачал головой:

– Не тормози.

Оброс часто заморгал, пытаясь вспомнить, что же будет в четверг.

– Перевыборы, – подсказал Заруб.

– Да, да! Точно! Будут выбирать нового агнца! – Оброс хлопнул себя по лбу. – И как это из головы вылетело

– Так же как и влетело, – сказал Заруб. Он позвонил по магафону. – Ферет? Ты мне нужен. Ноги в руки и вместе с Эрмиеем на Сумеречную 8… Да меня не трясет! – Заруб выругался. – Вы мне нужны на Сумеречной. Да. Дом краснодеревщика. Надо упаковать Еппола, пока он не сделал ноги или финт ушами. – Заруб убрал магафон в карман куртки. – Погнали на Сумеречную, – сказал он решительно и жестко.

Оброс замялся, покраснел, застучал самострелом по бедру.

Заруб нахмурился:

– Ну? Чего еще?

– Может, того… – Оброс запнулся, смутившись и покраснев сильнее прежнего. – Может, того, дождемся подмоги?

– Не тормози. Это всего лишь краснодеревщик.

– Ну да, ну да, – проворчал Оброс, переминаясь с ноги на ногу и уныло глядя под ноги. – И с Маметом была всего лишь канцелярская крыска из Управы.

Заруб молча и тяжело уставился на Оброса. Тот поежился

– Да ладно. Чего уж там… – буркнул Оброс. – Где наша не пропадала.

Оброс оседлал коня и вслед за начальником тронулся с места.

74

Через полчаса Заруб и Оброс подъехали к дому краснодеревщика. Соскочив с коня и посмотрев на часы-скелетоны, Заруб осмотрелся. По мостовой прогрохотал дилижанс. Проскрипела водовозка. Пожилой неряшливо одетый возница с косматыми бровями и пушистой бородкой добродушно посвистывал на козлах. Опустив голову и глядя себе под ноги, дорогу перешел сутулый оборванец. Он катил за собой двухколесную тележку с набитой тряпьем картонной коробкой. Тряпичник исчез за углом соседнего дома.

Заруб позвонил Ферету. Звонки обрывались, растворялись в шелесте и шорохе.

Заруб выругался.

– Лес с ними, – сказал он. – Сами как-нибудь… – Убрал магафон в карман, зашел на крыльцо и забарабанил кулаком в дверь.

– Кто? – Раздался за дверью хмурый глуховатый голос.

– Закон и порядок, – сказал Заруб.

Лязгнул замок. Дверь открылась. Заруб вошел в прихожую, за ним, держа руку на самостреле, проследовал Оброс.

Побледневший краснодеревщик шагнул назад.

– Что вам нужно? – Спросил Еппол, с тревогой глядя то на Заруба, то на Оброса.

– Ваша жена убила Мамета. – Заруб стал надвигаться на Еппола

– Мамета?! – Потрясенный Еппол попятился и остановился. – Но у нас не было никакого Мамета. – Еппол спохватился и пробормотал. – Она не могла…

Заруб усмехнулся:

– Плохо вы знали свою жену.

– Знал? – Еппол насторожился. – Что значит знал? С ней что-то случилось?

– Мне пришлось ее того… – сказал Оброс.

– Того? – Обомлел Еппол и сошел с лица.

– Ну, это… убрать. – Смущенный Оброс с трудом подобрал слова.

– Вы убили ее?! – Вскричал Еппол, он стал надвигаться на Заруба, и тот невольно попятился вместе с Обросом позади. – Убили?! – Завизжал не своим голосом Еппол.

– Она убила…

– Да это вовсе не она была, – оборвал Заруба Еппол. – Это он в моем теле. Вы убили мое тело. И теперь я навсегда останусь в мужском обличье. Чтобы сохранить человеческий облик, мы обменивались телами. А теперь? Что мне теперь делать? А?

– Не оказывать сопротивления. – Заруб отшагнул назад и уперся затылком в стену.

– Не оказывать сопротивления?! – Лицо Еппола вытянулось, ороговело. Глаза ввалились и вспыхнули синеватым блеском. Из сгорбленной спины вылезли перепончатые крылья. – Не оказывать сопротивления?! – Прорычало существо и бросилось на Заруба.

Оброс выстрелил. Существо взвизгнуло, отскочило в сторону, уклоняясь от следующего выстрела. Пробежав по стене, вырвало у Оброса самострел и сломало оружие. Ударом когтистой лапы отшвырнуло Оброса к противоположной стене. Стражник стукнулся затылком о стену. У него хрустнули позвонки. Оброс обмяк, сполз по стене на пол и затих.

– Ты оставил меня в чужой шкуре! – Проревело существо, нависая над Зарубом. Заруба обдало тошнотворным дыханием смерти. Прислонившись к стене и опустившись на корточки, Заруб съежился. – Ты ответишь мне…

Грохнул выстрел. Существо отшвырнуло от Заруба в сторону. Существо шлепнулось на пол. Запахло паленым мясом.

75

Ферет подскочил к Зарубу:

– Вы как?

– Бывало и лучше. – Заруб с трудом поднялся, отряхнулся. Эрмий склонился над Обросом. Обмякшее тело Оброса подергивалось. – Вы где были?

– Разгоняли толпу у храма, – сказал Ферет.

Заруб огляделся. Он посмотрел на существо с дымящейся раной в груди, на обмякшего Оброса и выругался. Вздохнул. Достал из кармана магафон и нажал на кнопку вызова.

– Чистота и порядок, – донесся из магафона осипший простуженный голос.

– Закон и порядок, – отозвался Заруб.

– Что-то вы зачастили, – заметил голос.

Заруб огрызнулся:

– Не твое дело.

– Куда на этот раз?

Заруб продиктовал адрес.

– Сумеречная восемь.

– Кажись, все. Готов. – Склоняясь над Обросом, сказал Эрмий. Он выпрямился.

Заруб и Ферет подошли к Обросу. Заруб приложил пальцы к сонной артерии на шее Оброса. Заглянул ему в лицо. Изо рта Оброса вытекала кровавая слюна. Трое стражников молчаливо уставились на Оброса.

– И что теперь? – Угрюмо глядя на Оброса, спросил Эрмий.

– Возвращайтесь к храму, – приказал Заруб.

Ферет и Эрмий ушли. Посмотрев на скелетоны, Заруб сел на стул и закурил.

Через двадцать минут в дверь постучали. Заруб поспешил открыть входную дверь. В прихожую тихо и осторожно вошли двое в черном. Зарубу показалось, что это те же, что были в «Рубиго». Но, приглядевшись, он понял, что это другие чистильщики.

У одного было прямоугольное лицо и одно плечо – выше другого. У другого лицо – перевернутый треугольник, глаза беспокойно бегали в темных впадинах. Чистильщики внимательно осмотрелись. Чистильщик с бегающими глазами покрутил головой, хрустнул костяшками пальцев, словно разминаясь.

– Второй уровень сложности? – Посмотрев по сторонам, сказал Заруб.

Чистильщики с хмурым недоумением уставились на Заруба.

Кривобокий чистильщик отрицательно покачал головой.

– Это третий уровень, – сказал он и протянул Зарубу планшет с бланками.

Заруб проворчал, поставил закорючки на двух бланках.

– Развлекайтесь, – сказал он и покинул дом.