Текст книги "Темный Лес"

83

Тревожно озираясь, Аста подошла к старому обшарпанному дому в сумрачном переулке на окраине города недалеко от пустоши. Она возвращалась с пакетом из продуктовой лавки. Аста поднялась на низкое крыльцо, отперла ключом дверь. Напоследок с тревогой посмотрела по сторонам. К мусорному контейнеру прильнул человек с опухшим небритым лицом, в залатанной куртке и замызганных штанах. Он вынимал из мусорного контейнера мягкие игрушки (медвежонка, зайчонка, львенка), задумчиво разглядывал их.

Вздохнув, Аста прошмыгнула в дом. Повсюду были расшвыряны вещи. Аста испуганно огляделась.

– Аэра? Ты где?

Из дальней комнаты донеслось рычание. Аста оставила пакет с едой в прихожей и прошла по коридору в комнату дочери. В комнате царил беспорядок. Ее словно встряхнули и вывернули наизнанку. Страшно изменившаяся Аэра лежала на кровати, свернувшись калачиком.

– Лепешку с сыром будешь? Еще теплая… – сказала Аста.

Аэра судорожно передернулась и болезненно скривилась.

– Мне нужен АД! – Глухим басовитым голосом проговорила Аэра. – Куда ты его спрятала? – Аэра вскочила с кровати. Ее перекошенное лицо то раздувалось, то сдувалось, оплывая. Глаза выкатывались из темных впадин и потом погружались в них. Аэру всю трясло. – Мама, пожалуйста, помоги мне, – своим голосом проговорила Аэра. А потом ее голос сломался, и она прохрипела: – Мне нужен АД!

– Тебе нужно потерпеть. Всего лишь немного потерпеть, – дрожащим испуганным голосом проговорила Аста. Ее глаза наполнились слезами. – Скоро тебе станет легче. Так нужно. Ты должна… – Аста запнулась, Аэра зарычала и кинулась к ней. Аста вскрикнула, прильнула спиной к стене и закрыла глаза.

Аэра остановилась перед матерью, оскалилась, а потом сорвалась с места, выскочила из комнаты в коридор и метнулась на кухню.

– Где он? Где АД? – Аэра стала шарить на полках, в тумбочках, швырять на пол кастрюли, миски, тарелки, банки, бумажные пакеты с мукой, рисом, приправами…

– Аэра, остановись. Возьми себя в руки. – Аста с выражением отчаянья на лице застыла в дверном проеме

– Взять себя в руки?! – Аэра с ожесточением вытаращилась на мать. – Взять себя в руки?! – Она швырнула в Асту тарелкой.

Вскрикнув, Аста отшатнулась. Тарелка ударилась о стену, брызнули осколки.

Аэра опустилась на корточки и, понурившись, затихла. По ее телу пробегала дрожь. Аста осторожно подошла к дочери и погладила по отвердевшему, костлявому плечу.

– Так будет лучше, – сказала Аста. – Иначе они придут за тобой и отведут тебя в Лес.

– Но мне не становится лучше. – Тонким голосом возразила Аэра. – Я теряю себя и превращаюсь в демона. Мне нужен АД!

Аэра зарычала, оттолкнула мать и выбежала из кухни. Хлопнула дверь, и из дальней комнаты донесся рев.

Содрогнувшись, Аста закрыла лицо ладонями.

– Я должна быть сильной. Мне придется все это пережить ради дочери, ради самой себя. – Быстрым шепотом торопилась убедить себя Аста.

В дальней комнате заревели. Там глухо стукнуло и затрещало. О стену чем-то грохнули.

– Лес ты мой, – прижав ладони к груди, прошептала Аста, прислушиваясь. – Я должна быть сильной. Я должна… – Аста скривилась, захлюпала носом и, не выдержав, горько заплакала.

Через некоторое время она все-таки взяла себя в руки, вытерла слезы. Тем более в дальней комнате стало тихо. Затишье перед бурей? Во всяком случае, можно разобрать пакет с едой. Аста убрала ржаные лепешки, овсяные хлопья в кухонный шкаф, а сыр, колбасу, куриные яйца и сливочное масло – в сырой, холодный и темный подпол.

Когда Аста вселилась с дочерью в этот дом на окраине, Аста хотела спрятать Аэру в погребе. Там было бы Аэру не слышно и не видно. Но Аэра наотрез отказалась. Она заняла дальнюю комнату. Асте пришлось с этим смириться. Теперь она умоляла Лес, чтобы Аэру ненароком не услышал какой-нибудь голодранец или подозрительный обыватель. Выложив покупки из пакета, Аста прошла по коридору, приоткрыла дверь и заглянула к дочери. Существо, в котором с трудом можно было узнать Аэру, всматривалось в овальное настенное зеркало.

– Может, все-таки поешь? А то ты уже два дня ничего…

– Я не хочу в это превращаться! – Закричала Аэра и ударила по зеркалу. Зеркало покрылось трещинами, отражение стало осколочным, фрагментарным. – Не хочу!

– Я буду тебя любить и такой, – сказала Аста, глядя в зеркало и пытаясь увидеть там Аэру, а не существо из шкатулки. Аста надеялась, скорее даже верила, что у зеркала все еще ее дочь. Ничего другого не оставалось: только надеяться и верить.

– Но ведь это буду уже совсем не я. Даже сейчас… Посмотри, во что я превратилась. Разве я такая? Такая?!

Аста посмотрела на Аэру, сквозь которую проявлялся демон. Аэра все отчетливей походила на сущность из шкатулки. Но чем сильнее Аэра менялась, тем настойчивей Аста старалась не замечать этого. Не было никакого демона. Нет – и точка. Аста видела только свою дочь.

– Умоляю! – Своим звенящим голосом и со своим лицом воскликнула Аэра. – Дай мне противоядие, – закончила она низким и хриплым голосом, а лицо вспучилось и покрылось буграми. Словно кто-то или что-то пыталось занять место Аэры.

Аста отрицательно покачала головой.

– Я не отдам тебя Лесу. Так или иначе, ты останьшься со мной. Не для того я тебя растила, чтобы…

– Будь ты проклята! – Аэра крепко выругалась. Аста поспешно вышла и закрыла за собой дверь. – Будь ты проклята! – Из комнаты по двери замолотили кулаками и ногами. С потолка посыпалась штукатурка. – Проклята! Проклята!

В дальней комнате кричали, проклинали, ругались, рыдали, грохотали. Казалось, что это никогда не кончится. Аста, замирая от тревоги и страха, прислушивалась. Внезапно все стихло.

– Наконец-то угомонилась, – сказала Аста.

Она на цыпочках подошла к комнате дочери, приоткрыла дверь. Она увидела, что Аэра в ночной сорочке сидит на краю кровати, свесив ноги на пол, уронив голову на грудь. Темные длинные волосы закрывали лицо.

– Аэра? – Тихо проговорила Аста.

Но та не отозвалась. Даже не шелохнулась. Аэра оцепенела на кровати. Аста хотела к ней подойти, растормошить. Но потом передумала, опасаясь, что Аэра опять начнет психовать. Лучше оставить ее в покое. Не будить лихо, пока оно тихо. Аста осторожно прикрыла за собой дверь. Она прошла в гостиную, легла на диван и тут же забылась.

84

Аста проснулась, ощутив на себе пристальный тяжелый взгляд. Аста открыла глаза и вздрогнула, – над ней нависала темная фигура.

– Аэра, это ты что ли? – Придушенным голосом спросила Аста и, нашарив выключатель, зажгла ночник. Вспыхнул холодный свет. Аста увидела бледное сутулое существо с черными волосами; на восковом лице свинцовые овалы глаз выкатывались из темных впадин. Существо усмехнулось широко и страшно. Во рту неровным частоколом торчали длинные желтые зубы.

– Доченька моя. Я тебя люблю, – сказала Аста, вглядываясь в лицо существа, и тщетно пытаясь увидеть родные черты.

– И я тебя, мамулечка. – Существо печально улыбнулось и крючковатыми костлявыми пальцами схватило Асту за горло.

Аста захрипела, задергалась, взмахнула руками, по ее телу пробежала судорога. Аста затихла. Из перекошенного рта потекла пенистая слюна.

– Мамуля, – густым меланхоличным голосом проговорило существо и осклабилось. Из овальных глаз выкатились серебристые слезы. Существо с удивленным видом смахнуло слезы пальцем и слизнуло. – Солененькие… Хе-хе-хе…

Дверь распахнулась. В комнату ворвались стражники.

– Закон и порядок! – Закричал Заруб.

Существо вытаращилось на стражников и рассмеялось во весь зычный низкий голос.

Заруб посмотрел на Асту с высунутым языком, на бледное существо и выругался.

Смех существа оборвался. Оно оскалилось, зарычало и, растопырив длинные худые пальцы, кинулось на Заруба. Он выстрелил из самопала. Эрмий, Ферет и Раз – тоже. Существо взвизгнуло. Его отшвырнуло к стене. Существо повалилось на пол, дернулось и затихло.

Заруб подошел к мертвому существу, ударил его ногой.

– Храму это не понравиться, – сказал он и выругался.

85

Заруб зашел в просторную комнату с высоким сводчатым потолком. У арочного окна в кресле с высокой резной спинкой сидел Рыкун. Рядом со жрецом сутуло застыл Имярек. Он что-то нашептывал жрецу. Жрец хмуро шевелил бровями и поглаживал деревянные вставки на висках. Заметив Заруба, Рыкун и Имярек уставились на него.

– Вы ее нашли? – Спросил жрец.

Заруб вздохнул.

– Нашли.

– Слава Лесу! – Воздев руки, Рыкун покачал ими над головой. – Надо ее вернуть в обитель.

– Это невозможно, – сказал Заруб.

– Что значит невозможно? – Рыкун сдвинул кустистые брови.

– Аэра превратилась в демона.

– В демона?! – Вскричал жрец и вскочил с кресла.

– Это все ее мать. Хотела спрятать дочь под личиной демона. И перестаралсь.

– И что вы сделали? – Спросил Имярек.

– Как что? Убили. – Бесстрастным голосом проговорил Заруб. Жрец вытаращился на Заруба. – Нам пришлось это сделать.

– О Лес ты мой! – Стал сокрушаться жрец. – О темный и непостижимый! Но почему? Почему?

Неприязненно переглянувшись, Заруб и Имярек стали смотреть, как жрец взволнованно расхаживает по комнате.

– А Ормок в курсе? – Остановившись, спросил жрец.

– Еще нет, – сказал Заруб.

– Надо поставить его в известность… Придется опять собирать совет старейшин. – Жрец сокрушенно покачал головой, потрогал вставки на висках. – О дремучий и ветвящийся, что все это значит? Что?

Гнетущая тишина.

86

В тот же день в ратуше за большим овальным столом собрались старейшины. Ормок предоставил слово Зарубу. Тот коротко и сухо рассказал, что произошло с последным агнцем.

– И ничего нельзя было сделать? – Спросила толковательница снов Столыпа.

Заруб отрицательно покачал головой.

– Когда мы вошли в комнату, никакого агнца там уже не было. Там был нелюдь.

Старейшины зашумели, взволнованно качая головами и жестикулируя.

– Это уже ни в какие ворота не лезет. – Закипал торговец текстилем Пелоп. – Один агнец, как ни в чем не бывало, возвращается из Леса. Другой агнец так и не доходит до него и превращается в черти что.

– Что это все значит? – С тревогой обратился ритуальщик Тороп к жрецу. – Ведь что-то это да значит?

Все молчаливо и вопрошающе уставились на жреца.

Посмотрев вверх, Рыкун помахал руками над головой

– Это непостижимо и темно, – сказал жрец. – Мы только можем предполагать. Толковать по теням дремучего и ветвящегося.

– Да, да, конечно, – сказал Ормок. – Но вы хотя бы наказали тех, кто упустил Аэру?

– Они отправились миссионерами на нижние ярусы. Будут там служить непостижимому и ветвящемуся. Искупать вину свою.

Имярек одобрительно кивнул. Старейшина подземелья с недоумением посмотрел на жреца, хотел что-то возразить, но сдержался и только что-то невнятно и недовольно проворчал.

– Ну, так что же будем делать? – Растерянно спросил содержатель харчевен Ий.

– Сухари сушить и класть зубы на полку. – Ногат осклабился.

– Вы думаете это смешно? – Вскинулся беззубый Пелоп.

Тороп укоризненно покачал головой.

– Надо арестовать и казнить Ашму, – сказал Заруб.

Все притихли и с испугом уставились на него.

– Еще чего, – возразил жрец. – Она теперь опять последний агнец лесной.

– Будем надеяться, что это ненадолго, – с усмешкой заметил Заруб. – От нее только одни неприятности.

– Что вы хотите этим сказать? – Рыкун нахмурился.

– Только то, что все говорят.

– А что все говорят? – Спросил Ормок, буравя Заруба глазами из-под мохнатых бровей.

Пасмур посмотрел на Заруба так, словно хотел заткнуть ему рот.

– А то вы не знаете, – опять усмехнулся Заруб.

– Представьте себе, – сухо сказал Ормок.

– Поговаривают, что Ашма это и не Ашма вовсе.

– А кто же тогда? – Одновременно проговорили ростовщик Пасмур и торговец текстилем Пелоп.

Заруб пожал плечами.

– Лес ее знает.

Жрец кивнул.

– Только Лес и знает.

– Вместе с ней в город пришла беда, – продолжил Заруб.

Ногат усмехнулся и покачал головой:

– Беда никуда и не уходила из города.

Заруб сердито покосился на Ногата.

– Стали пропадать дети. Участились случаи убийства. Происходят странные вещи, – сказал Заруб. – И все это связано с цветными камешками, глиняной фигуркой и старой книгой, которые Ашма зачем-то притащила из Леса.

Спохватившись, Заруб замолчал и посмотрел на ростовщика. Тот с досадою уставился на Заруба. Не надо убыло упоминать про книгу.

– Да, да… – Подхватила Столыпа. – Я тоже что-то такое слышала про цветные камешки, про глиняную фигурку, которые предвещают беду.

– А может, генерируют ее? – С усмешкою вставил Ногат.

– А может и так, – сердито сказала Столыпа.

– Поэтому я и предлагаю. Надо Ашму…

– Нет, нет, – резко перебил Заруба жрец. – Ее ни в коем случае нельзя трогать. Лес может разозлиться, и тогда жди беды.

– Уже дождались, – проворчал Заруб, глядя на свои сплетенные в замок пальцы, лежащие на столе.

– Так что же нам теперь делать? – Ормок развел руками и оглядел овальный стол.

Старейшины растерянно переглянулись…

87

Через два часа глашатай вышел на высокое крыльцо ратуши и торжественно возвестил о выборе нового агнца лесного. Голос глашатая сопровождало раскатистое площадное эхо. Толпа заколыхалась, переваривая услышанное.

– Вот так да…

– Лыко да мочало – начинай сначала.

– Смотри, как оглашенная хохочет. Прямо заливается.

– А что ей? На то она и оглашенная.

– А куда же предыдущий агнец делся?

– Известно куда, в Темный Лес. Но Лесу стало мало, и он еще потребовал себе агнца.

– Аппетит приходит во время еды. Хе-хе…

– Да нет же… Мать сбежала вместе с агнцем, и теперь они прячутся где-то на отшибе.

– А я тебе говорю, что их нашли. Мать убили. А агнца отправили прямиком в лес.

– Да ты чего… Мать и дочь превратились в черных птиц.

– Ага. И теперь они кружатся над нами. Не смеши людей, Чурляй.

88

На следующее утро на площади перед храмом опять собралась толпа. Горожане тревожно поглядывали то на дощатый помост, на котором стоял лототрон, наполненный черными шарами, то на двери храма. Двери храма открылись. Из храма вышел жрец, которого сопровождали одиночные.

Толпа всколыхнулась.

– Он вышел, вышел, вышел… – Прошелестела толпа. Поднялся и закачался лес рук. Лаяли собаки, хохотали оглашенные.

Жрец поднялся на помост и, воздев руки, произнес раскатистым голосом короткую молитву. На площади покачивался лес рук.

Жрец крутанул ручку лототрона. Площадь затаила дыхание. Раздался костяной дробный стук шаров. Лототрон остановился. Жрец поднял заслонку. На приемный лоток выкатился черный шар. Толпа подалась вперед, сдвигая металлические переносные ограждения. Они заскрежетали.

– Осади! – Закричали стражники, стоявшие между металлическими барьерами и дощатым помостом.

Толпа замерла и притихла.

Жрец взял черный шар, сдвинув брови, прочитал имя на нем и зычным голосом проговорил:

– Маранд! Сын Льги и Содала!

– Маранд! Сын Содала и Льги! – Возвестил глашатай в рупор.

Расткатистое эхо прокатилось по площади. Толпа всколыхнулась и, облегченно выдохнув, зашумела.

– Маранд, Маранд, Маранд, – стала повторять разноголосая площадь.

Отчаянно вскрикнула женщина, горько заплакала девочка. Толпа расступилась, пропуская одиночных.

Льга обнимала белобрысого Маранда. К нему прижималась шестилетняя заплаканная Мия. У младшей сестры Маранда были рыжие волосы, круглое лицо усыпано веснушками. Испуганный дрожащий мальчик тихо всхлипывал. Каменщик Содал растерянно похлопывал сына по плечу.

– Мужчины не плачут, – приободрил каменщик сына.

Мальчик быстро вытер слезы рукавом куртки, попытался сдержаться, но опять стал всхлипывать. Одиночные нетерпеливо ждали. К ним подошли двое стражников.

– Все нормально? – Спросил Эрмий.

Имярек кивнул.

– Пора, – сказал Имярек.

– Пора? – Льга испуганно, умоляюще посмотрела на Имярека.

– Пора. – Каменщик обреченно вздохнул.

Льга покрыла мокрое от слез лицо сына поцелуями, обняла крепко, прижала к себе и потом нехотя отпустила. Вытирая слезы, Маранд поплелся в сторону храма. Позади Маранда шли двое одиночных, а впереди него – двое стражников. Мия кинулась, было вслед за братом, но мать схватила ее за руку, прижала дочь к себе.

– Куда ты? – сказала Льга.

– Туда же, куда и Маранд! – Сказала плачущая Мия.

– Еще чего! – Испуганно проговорила Льга, она подняла Мию на руки и крепко обняла.

– До свидания, братик! – Крикнула Мия и помахала пухлой рукой.

Маранд обернулся и попытался улыбнуться.

– До свидания, солнышко! – Он помахал сестре рукой.

Содал обнял Льгу вместе с дочерью. Они заплакали.

– Мужчины не плачут, мужчины не плачут, – бормотал Содал и продолжал плакать.

Маранд приближался к храму. В потной ладони Маранд сжимал красный камешек, который нашел на пепелище. Это был один из тех камешков, о которых шла недобрая молва. Якобы они приносили несчастье. Маранд верил и в тоже время не верил в эти слухи. Подходя к храму, Маранд горько сожалел, что не избавился от проклятого камешка. Но ему казалось, что если он выбросит камешек, то случится еще большее несчастье. А может быть, Маранд просто почему-то, по какому-то странному капризу не хотел расставаться с этим красным камешком.

В тот же день ближе к вечеру последнего агнца проводили в Лес. Об этом Глашатай сообщил на площади у Храма, а после на площади у городской ратуши.

89

Стражники Раз и Эрмий втолкнули Урвилла в комнату для допросов. Стражники вышли, хлопнув за собой дверью. Урвилл вздрогнул, поежился. Он почувствовал себя в западне. За столом сидел Заруб и с любопытством перелистывал черную книгу заклятий. Он посмотрел на растерянного Урвилла и усмехнулся.

– Какие люди и без охраны, – проговорил Заруб. – Присаживайся. Будь как дома, но не забывай, что ты в тюрьме.

Урвилл принужденно улыбнулся, сел за стол напротив Заруба. Заруб уставился на Урвилла. Втянув голову в плечи, тот опять невольно поежился и тревожно огляделся. Комната была угнетающе голой. На боковой стене висело большое зеркало Гизелла.

– Что-то не так? – Спросил Урвилл.

– Что-то не так. – Заруб скривил рот в усмешке.

– Но я же платил. И причем – вовремя. – Сказал Урвилл.

Заруб махнул рукой:

– Ты здесь не поэтому.

– Что происходит?

– А ты как думаешь? – Пристально глядя на Урвилла, все с той же едкой усмешкой сказал Заруб.

Урвилл растерянно пожал плечами.

– Я даже не знаю, что и думать. – Он покосился на черную книгу. – Ко мне вломились твои недобры молодцы, перевернули все вверх дном… – «Слава лесу, Громозда вовремя почуял неладное и смылся», – промелькнуло в голове Урвилла. – Затолкали в черную железную повозку с голубым маячком, привезли сюда. Я же вроде исправно платил и все такое… И тут – на тебе… – Урвилл смешался и замолчал. В голове у него все перемешалось. Он словно заблудился в темных катакомбах.

– Где ты это откопал? Откуда у тебя эта книга? – Заруб перевернул страницу книги.

– Оттуда, – сказал Урвилл.

Заруб с недоумением посмотрел на него.

– На пустоше нашел.

– Там же где нашел полуденного демона? – Заруб захлопнул книгу и отодвинул от себя.

Урвилл вздрогнул и побледнел.

– Я не думал, что она… что Аста возьмет и…

– А надо было думать, – сказал Заруб. – Как думаешь, что сделает жрец, когда узнает об этом…

– О чем? – Урвилл испуганно посмотрел на Заруба.

– О том, что ты продал Асте полуденного демона, который прибрал к рукам агнца.

– Он не обрадуется, – тихо сказал Урвилл и понурился.

Заруб усмехнулся и кивнул.

– Не то слово.

Он помолчал, пристально глядя на бледного подавленного Урвилла, который, опустив голову, смотрел себе под ноги.

– Ты знаком с Ашмой? – Спросил Заруб.

Урвилл еще сильнее побледнел.

– Я знал ее отца… Кое-что продавал ему… А его дочь я в глаза не видел… – торопливо проговорил Урвилл.

– В глаза не видел? – Наклонившись, Заруб подался к Урвиллу и заглянул ему в лицо.

Урвилл откачнулся назад и прижался спиной к спинке стула.

– Не видел. Лесом клянусь.

– А вот Жох, Торопыга и Облом говорят, что видели тебя вместе с Ашмой в подземелье. Это было аккурат в тот день, когда прикончили ее отца.

– Да разве таким можно верить? У них же вместо мозгов – катакомбы и лабиринты!

– Кто-то может и не верит. А я вот почему-то верю. Лес меня знает – почему. – Заруб положил руку на книгу заклятий, словно решил поклясться на ней.

Урвилл опустил голову и схватился за нее, облокотившись о стол.

– Мы можем как-то договориться? Что тебе от меня надо?

– Сущий пустяк, – сказал Заруб и провел по книге ладонью, словно смахивая с нее невидимую пыль.

90

Поздним вечером уставшая, вымотанная Ивея мыла на кухне посуду. Ивея валилась с ног и засыпала на ходу, клевала носом. Сегодня у нее было четыре ученика в четырех округах. Работая репетитором, Ивея постоянно опаздывала. Это ее напрягало и угнетало.

А тут еще Ашма… Она почти не выходила из своей комнаты. Все время валялась на кровати, или рисовала Лес и черных птиц.

В дверь громко постучали. Ивея вышла в прихожую.

– Кто? – Спросила Ивея.

– Закон и порядок!

У Ивеи упало сердце, и в глазах потемнело. Дрожащими руками она отперла дверь. В прихожую вломились четверо, оттеснив Ивею к стене.

– Она дома? – Спросил Заруб.

– Кто? – Растерянная, испуганная Ивея прижалась спиной к стене.

– Ашма. Кто же еще, – раздраженно сказал Заруб.

– Она в своей комнате, – сказала Ивея. – Что происходит? Зачем она вам?

Громко топая, стражники поднялись на второй этаж. Они ворвались в комнату. Ашма лежала на кровати, отвернувшись к стене. Пол усеивали рисунки. На них – Лес и темные птицы.

Обернувшись, Ашма приподнялась с кровати.

– Что все это значит? – Войдя в комнату дочери, испуганно спросила Ивея.

– Она арестована, – сказал Заруб. Он поднял с пола рисунок: девочка в черном выходит из Леса, ей приветственно машет рукой антропоморф. Заруб усмехнулся.

– Но я же ничего не сделала, – сказала Ашма, сонно помаргивая.

– Она ничего не сделала, – сказала Ивея.

– Она убила своего отца. – Заруб бросил рисунок на пол.

– Я его не убивала, – сказала Ашма, хмуро глядя на Заруба.

– Ты же знаешь, что она его не убивала! – Вскинулась Ивея, отчаянно глядя на Заруба.

Он с досадой поморщился.

– Обыщите дом, – приказал он.

Раз, Эрмий и Ферет рассредоточились по дому. Они стали обшаривать комнату за комнатой, переворачивая все вверх дном, оставляя за собой беспорядок.

– Что они ищут? – Кусая губы и заламывая руки, спросила Ивея. На ее щеках дрожали слезы.

– Орудие убийства, конечно, – спокойно сказал Заруб.

Завершив обыск, стражники увели Ашму.

– Я буду жаловаться, – в отчаяньи сказала Ивея, выйдя на крыльцо вслед за стражниками.

Заруб рассмеялся. Стражники заперли Ашму в черной крытой повозке с окнами забранными решеткой и уехали.

Ивея вернулась в дом, закрыла дверь. Она зашла в гостиную, растерянно огляделась. Комнату словно бы вывернули наизнанку. Там царил беспорядок. Он был и в мыслях Ивеи.

– Я буду жаловаться, – пробормотала Ивея и тихо расплакалась.