Текст книги "Дневник студента-медика"

И действительно, грань авторучки оставила вмятину на пальце больного, но он даже не пошевелил рукой.

– А какие ещё признаки того, что мозг умер? – еле выдавливая из себя слова, спросил я.

Печёнкин показал мне не реагирующие на свет зрачки больного, атонию всех мышц. Что руки, что ноги его падали как плеть.

– Сам он не дышит. Аппарат за него производит искусственную вентиляцию лёгких…

– Как долго он сможет столько прожить?

– Это не жизнь, – ответил Печёнкин, – это вегетативная форма существования. Овощ. Отключать будем после ВКК*…

Я вышел из палаты. Мысли мои совершенно спутались. Как так? Как такое может быть? Теперь вопрос «умрёт или выживет», заменился на вопрос «отключать или не отключать»? Вот ведь как бывает: и не живой, и не мертвый, только проблема теперь это не его, а наша!

…

Запись в дневнике.

Больной доставлен в приемный покой ЦРБ бригадой скорой помощи. Неизвестный, без определенного места жительства, документов при себе нет. Со слов фельдшера скорой помощи – обнаружен на улице прохожими в бессознательном состоянии.

Объективно:

Мужчина, примерно пятидесяти лет на вид. Состояние больного крайне тяжелое. Сознание отсутствует, Кожные покровы обычной окраски. На лице имеются следы рвотных масс. Дыхание глубокое, шумное, типа Биота*. ЧДД – 26 в минуту. ЧСС– 60 в минуту. А/Д – 160/100. Живот мягкий. Непроизвольное мочеиспускание.

Неврологически:

Сознание отсутствует. Сглаживание носогубной складки Зрачки D <S*. Сухожильные рефлексы справа отсутствуют. Симптом Брудзинского положительный.

Размещен в ПИТе. При перекладывании больного, появились тонико-клонические судороги. Введен противосудорожный препарат. Больной переведен на ИВЛ. После проведенной трепанации, констатирована смерть головного мозга.

…

Больного отключили от аппарата ИВЛ через два дня. На самой процедуре отключения я не был. Не пустили.

На вскрытии кровоизлияние в головной мозг подтвердилось. Хотя оно подтвердилось ещё на операционном столе, но все же самые точные диагнозы ставит патологоанатом. Помимо кровоизлияния в головной мозг у него была ещё и другая патология: атеросклеротические бляшки аорты, цирроз печени, гипертрофия левого желудочка сердца.

За все время, от произошедшего несчастья и до вскрытия, не нашлось ни родственников больного, ни, хотя бы, знакомых. Труп больного похоронили за счет средств администрации райцентра. Похоронили как неизвестного.

Это была первая и такая тяжелая смерть, с которой мне пришлось столкнуться. И даже теперь, когда мне приходится сталкиваться с безнадёжными больными, я всегда вспоминаю того больного без определенного места жительства.

________________________

*ВКК – врачебная контрольная комиссия

*Зрачки D <S – Данное сокращение обозначает, что правый зрачок меньше левого (D – dexter («правый»), S – sinister («левый»))

* Дыхание Биота патологический тип дыхания, характеризующийся чередованием равномерных ритмических дыхательных движений и длительных (до полуминуты и более) пауз.

Хунь

Студент Денис Байрамов был родом из недалёкой и беспробудно пьющей деревни, коими весьма славится земля наша. В медучилище он поступил после недельного запоя, но, несмотря на отчаянное чавканье мощной ментоловый жвачкой во время экзаменов, набранных баллов для поступления хватило. Обладая безбашенным характером и отсутствием совести, непреодолимой тягой к спиртному, приключениям и беспорядочным соитиям, он, как нельзя лучше, вписался в весёлый быт студенческого общежития. От сессии до сессии, живут студенты весело! – услышал он знаменитую фразу в начале учебного года, взял это понятие на вооружение и пустился во все тяжкие – пил, гулял, дебоширил. Иногда приходил на занятия, где при помощи подсказок однокурсников вытягивал учебу на слабенькую «тройку». Так он «проучился» целых три месяца. За его монголоидную внешность к нему сначала пристала кличка «Китаец», но потом она плавно перекочевала в «Чай Хунь Сунь», а ещё позже, в зависимости от настроения обращающегося, сократилась до, либо «Чай», либо «Сунь», либо просто «Хунь».

Тот осенний вечер Чайхусунь проводил в общежитии с местными дружками и студентками облегчённого поведения, готовыми и способными на многое.

Для того, чтоб полностью раскрыть творческий потенциал тех самых способных студенток, были приобретены две бутылки водки и две «гидроколбасы» («гидроколбаса» – «полторашка» минералки).

Ближе к полуночи внезапно закончилась водка, но юные души и пока ещё здоровые организмы требовали продолжения банкета. Надо было что-то решать. Где-то нашелся червонец, где-то ещё пять рублей, ещё кто-то занял до понедельника, и необходимая сумма была набрана. Следующим этапом этого, что ни на есть, реального квеста была необходимость приобретения спиртного. Этап этот осложнялся закрытым после отбоя общежитием и ночным вахтером по прозвищу «Спирт», рьяно охраняющим покой и целомудрие будущих медицинских кадров.

– Кто пойдет за водкой?

– Чайхусунь, кто ж ещё? – откликнулся Денис.

Спустившись из окна третьего этажа при помощи истоптанной ковровой дорожки, наш герой быстро сбегал в ночную «Наливайку» и приобрёл «ноль-пять» палёной «бормотухи». Оставалось только каким-то образом попасть обратно в общагу. Подойдя к общежитию, Хунь свистнул. Из окна на третьем этаже тут же высунулись побратимы:

– Купил?

– Купил!

– Принёс?

– Принёс!

Из окна, как верёвочная лестница, выкатилась та же ковровая дорожка. Длины её хватало только для того, чтоб схватиться руками за её углы и держаться, что есть силы. В это время побратимы затаскивали дорожку в окно, на конце которой висел Китаец.

Положив заветный «пузырь» в карман куртки, Денис схватился за углы дорожки.

– Вира! – крикнул он.

– Чо?

– Вира! Тяни вверх!

– А-аа…

Тянущих было двое. Мало того, что оба они были субтильного телосложения, так ещё и изрядно поддаты.

«Вж-ж…» – зажужжала дорожка по металлическому отливу подоконника.

– Перехватываемся!

– Давай!

– Тяжелый, зараза!

Вж-ж…, вж-ж…

Поднимать Хуня оказалось гораздо тяжелее, чем опускать. То ли потому, что приходилось тянуть вверх, а не опускать, то ли потому, что Хунь сейчас был тяжелее на «ноль-пять литра» неизвестно, но уже после нескольких перехватов дорожки, один из бурлаков простонал:

– Я больше не могу…

– Я тоже… – простонал второй.

– Отпускаем?

– Отпускаем…

Хунь прекрасно слышал этот диалог, и когда ему оставалось совсем чуть-чуть до заветного открытого окна, он вдруг полетел вниз…

– С-уууу-ки… – только и успел прокричать Хунь во время полета.

Он приземлился на ноги с высоты примерно пяти метров. Резкая боль пронзила правую голень. Хунь упал на бок; бутылка водки в кармане разбилась, сверху Хуня укрыла ковровая дорожка.

– Блин! Разбился! – воскликнул один из тянувших его друзей, высунувшись из окна.

– Пузырь разбил! – скорбно резюмировал второй, услышав характерный звук разбившегося стеклянного сосуда.

– Вы, бл..дь, ЧО!??? ОХРЕНЕЛИ!??? – заорал Хунь.

Как одеяло откинув ковровую дорожку, он попытался встать на ноги. Боль в ноге снова пронзила его, он взвыл:

– А-ааа… Суки! Я вас уро́ю! Слышите!? Вам кранты!!!

Тянувшие, спотыкаясь и перегоняя друг друга уже бежали к вахтёру.

– Там Байрамов ногу сломал!…

– Дорожка выпала и Хуня накрыла!…

– Он на улице!…

– Вызовите скорую!!!

– Надо ковёр занести, коменда орать будет…! – наперебой кричали они.

…

Утром у нас было занятие по дерматовенерологии в поликлинике.

Когда я подошёл к кабинету дерматолога, то увидел там толпу студентов медучилища, которые почему-то держали в руках свои амбулаторные карты. Стало ясно, что пришли они не на практику, а на приём. Да и студенты были все с разных курсов.

– Привет всем! – поздоровался я. – А что это вы тут все собрались?

– Позавчера ночью Китаец ногу сломал… – ответил мне кто-то из толпы.

– И?

– Его в больницу увезли, кровь взяли, а у него Lues…

– !!! … И? – недоумевал я.

– Всех студентов на RW погнали. Ты, кстати, карточку свою возьми в регистратуре, да очередь занимай…

– Не-е. Я на практику, я без очереди! – усмехнувшись, ответил я и прошел в кабинет.

Дерматовенерология

Дерматолога, которому довелось нас учить, звали Глеб Владимирович. Ему было около пятидесяти лет, ростом и весом он был внушительного. При ходьбе прихрамывал на одну ногу – последствия ОНМК. Характером был строгим, но справедливым. Раньше работал врачом в воинской части.

– Здравствуйте, Глеб Владимирович! – сказал я, войдя в кабинет. – Можно?

На занятия я приходил раньше всех. В кабинете, кроме доктора никого не было.

– Можно с разбегу <влепиться> в телегу! – строго ответил он. – У нас: «Разрешите!».

– Разрешите войти? – тут же исправился я, встав по стойке смирно.

– Входите!

Я прошел в кабинет и уселся на кушетке.

Через несколько минут подтянулись девчонки-одногруппницы.

На прием пришёл тридцатилетний мужчина с псориазом.

– Доктор…, – с каким-то смущением в голосе начал говорить он. – Вот…, снова обострилось…

– Раздевайтесь, посмотрим.

– Да, как-то неудобно. Можно, чтоб девушки хоть не смотрели? – попросил он, глянув на девчонок.

Больного можно было понять – молодой в расцвете сил мужик имеет такой неприятный кожный недуг. Видно было, что его кожа вызывала отвращение у него самого.

Глеб Владимирович, строго глянув на больного, ответил:

– Это студенты. Будущие доктора. Как они будут учиться, если все стесняются? Ваш псориаз никуда не денется, через год-другой вы придёте на приём к ним, а они не знают, что за болезнь у вас такая, потому что сейчас вы стесняйтесь! Неудобно – это когда соседские дети на вас похожи. Так что раздевайтесь. Показывайте.

Аргумент и тон нашего учителя был более чем убедительный. Больной стал снимать верхнюю одежду. Мы же для себя сделали вывод, что какое бы неприятное зрелище не предстало пред наши очи, теперь просто обязаны все усмотреть и изучить.

Псориатические высыпания у больного были всюду, кроме лица. На пораженных участках кожа шелушилась, местами высыпания сливались в огромные бляшки, несколько возвышенные над здоровой кожей.

Глеб Владимирович внимательно осмотрел больного со всех сторон, взял больного за руку и шпателем чуть-чуть поскоблил одну бляшку в области локтевого сустава. Мы четко увидели, как с бляшки посыпались белые чешуйки.

– Видите? – спросил доктор, обратившись к нам. – Что это?

– Шелушение…

– А ещё? Вы на бляшку посмотрите.

Бляшка, которую поскоблил доктор, стала бледно-розовой, гладкой и немного блестящей.

– Это же «эффект стеаринового пятна»!

– Так точно!

Доктор снова слегка поскоблил бляшку и на её поверхности появились мелкие капельки крови.

– А это что?

– «Кровавая роса»! – вразнобой ответили мы.

– И всё вместе это что? – не успокаивался доктор.

– Псориатическая триада!

– Так точно! – довольно сказал доктор.

По его довольному лицу было видно, что лекции нам он читал не зря.

– Одевайтесь, – сказал он больному, приложив спиртовой шарик к бляшке.

Больной стал надевать одежду.

– Дело в том, что этого больного я знаю, – стал рассказывать нам доктор. – Лечится он уже давно, а осенью и зимой у него обострения.

Больной, несмотря на некую неловкость, обусловленную повышенным вниманием нескольких человек к его телу, тоже проникся учебным процессом. От былой стеснительности у него не осталось и следа.

– Да всё нормально было, – стал рассказывать он, одеваясь, – недавно с женой развёлся, вот и обострилось…

Больному назначили лечение. Он вышел из кабинета.

– Ничего себе, – стали шептаться девчонки, – с такой болезнью, ещё и жениться умудрился.

– Удивительный парадокс, – сказал доктор, услышав перешёптывание, – псориаз не заразен, но вызывает отвращение, неприязнь. А вот сифилис, например, ещё как заразен, но некоторые личности с удовольствием его подхватывают…

Все вспомнили недавнюю шумную историю с нашим студентом по кличке «Хунь» и замолчали. Действительно, причины возникновения псориаза изучены плохо, но он точно не инфекционной природы.

Следующей больной была женщина примерно сорока лет с жалобами на высыпания в области кистей и предплечий. На коже рук её были многочисленные розовые пятна неправильной формы, местами имелись мелкие пузырьки (везикулы), наполненные мутной жидкостью, мелкие язвочки, расчёсы.

Сама женщина производила впечатление мощной домохозяйки. Знаете, есть такие женщины, у которых дома постоянно что-то варится, парится, готовится, стирается. Сама она вечно в фартуке, к которому прицеплены прищепки, на плече полотенце. В руках у неё может быть половник, стиральная доска или выжимаемое белье, а на голове бигуди.

– Здравствуй! – по-простому обратился к ней доктор. – Рассказывай, что случилось?

– Вот, – женщина показала руки, – сыпь какая-то…

– Давно? – спросил доктор, разглядывая элементы на её руках.

– Недели две.

– Сыпь только на руках, или где-то ещё?

– Только на руках…

– Пройди за ширму и разденься.

Женщина, видимо, оказалась не из робкого десятка. Изобразив какое-то смешное возмущение и мельком глянув на нас, она сказала:

– Так дерзко мне ещё никто не предлагал раздеться!

– Всё когда-то в жизни бывает в первый раз… – философски ответил доктор. – За ширму. Раздеться.

Женщина зашла за ширму, разделась. Глеб Владимирович осмотрел её.

– Одевайтесь.

Пока женщина одевалась, доктор начал рассуждать вслух, показывая нам ход своих мыслей:

– Значит, любезная, говоришь, что примерно две недели назад началось?

– Угу, – послышалось из-за ширмы.

– Раньше никогда не было подобного?

– Нет.

Женщина вышла из-за ширмы и села на стул. Доктор продолжил:

– Детишки маленькие, небось, у тебя есть?

– Двое. Одному четыре, второму два! – женщина улыбнулась.

Женщины всегда улыбаются, когда их спрашивают про их маленьких детей. Наверное, они испытывают гордость, за то, что не просто так живут на свете белом, а приносят пользу (и это абсолютно обоснованный повод для гордости).

– Обстирываешь их, небось, с ног до головы?

– Ну, а как же!

– Молодец! Умница! – поддержал её доктор. – Руками, небось, стираешь им одёжку-то?

Вообще, было уже понятно, что доктор знает и причины её недуга, и диагноз, и предстоящее лечение. Осталось только логически подтолкнуть к этому больную.

– Ну да, руками, – ответила женщина.

– С порошком стиральным?

– Да…, – ответила женщина и тут же поняла к чему весь этот расспрос про детей. – Точно! Я ж как раз тот порошок месяц назад и купила! Соседка посоветовала!

– Вот и отдай его соседке, а сама стирай с мылом хозяйственным. Оно и для детишек безвреднее. А сейчас, сходи в аптеку и купи вот эту мазь, – доктор протянул ей рецепт. – Мазать неделю два раза в день. Всё понятно?

– Да.

– Ну вот и хорошо. Если что, то я тут, а ширма там, – он указал на ширму.

– Спасибо!

Женщина ушла.

– Глеб Владимирович, – спросила однокурсница Наташа, – а зачем её было всю раздевать, если вы уже сразу поняли, что это у неё контактный дерматит? Он ведь проявляется локально, только в месте контакта с раздражающим веществом.

– Больных надо смотреть полностью. Неважно, фельдшер ты или дерматолог. А вдруг у неё там ещё и чесотка? Или тот же псориаз? А может быть и меланома? А?

– Ну да, ну да, – согласно забубнили мы. – Логично.

– А вообще, дерматология – самая неизученная область медицины. В ней столько всяких болезней, причины которых ещё неизвестны. Но, зато работа дерматовенеролога самая спокойная из всех медицинских специальностей. Знаете, почему?

– Почему?

– Потому что в ней не бывает экстренных и неотложных состояний, а значит ночью не разбудят к тяжёлому больному! А ещё больные почти всегда одни и те же!

Это было правдой. Даже если и запустит человек какое-либо кожное или венерическое заболевание до терминального состояния (что, в принципе, вообще вряд ли), то лечить его от скорой смерти неминуемой придется уж точно не дерматологу. Уже потом, когда больного стабилизируют, можно и дерматологу поработать в плановом порядке.

Почему-то после обеда на прием больше никто не приходил, поэтому Глеб Владимирович устроил нам ликбез с пристрастием. Он начинал рассказывать какой-нибудь случай из его практики, описывая жалобы и симптомы того или иного больного, а потом предлагал нам выставить диагноз, назначить лечение.

– Вам, будущим фельдшерам, придется первыми сталкиваться с той или иной болячкой. Вы будете работать на ФАПе в деревне или на скорой. Вся ваша диагностическая база будет представлять из себя только ваши знания и тонометр с фонендоскопом. Иногда, если повезёт, то у вас будет кардиограф. Так что учитесь как следует, чтоб потом стыдно не было!

Акушерство и гинекология

Первый семестр третьего курса прошел стремительно и незаметно. Скорее всего этому способствовала наша постоянная занятость, так как, в основном, занятия проходили в больнице. Неврология, дерматология, инфекционные болезни. В медучилище мы приходили только для сдачи зачётов, участия в семинарах, слушания лекций.

Новогодние каникулы остались позади, наступил второй семестр. Начался он, естественно, с лекций. Одним из предметов, который нам предстояло изучить, был ЭЖЧ – Этапы жизнедеятельности человека. Хотя, пожалуй, предметом его назвать нельзя. Скорее всего, это был мощный системокомплекс наук, обобщающий все этапы жизненного пути человека от зачатия и до смерти. Вот все эти этапы мы и разбирали в отдельности в течение всего семестра. Изучали мы не болезни, а именно развитие, формирование человеческого организма: что, когда и почему происходит в тот или иной период времени. Педиатрия, гинекология, геронтология, анатомия, физиология, психология, социология и многие другие дисциплины были так тесно переплетены и взаимосвязаны в этом комплексе, что малейшее незнание одной из них, не давало понимания общей картины в целом. Этапы жизнедеятельности человека должны были сформировать у нас четкое понимание того, какие процессы происходят с человеком в данном возрасте. Более того, мы должны были не только понимать, что с ним, но и, основываясь на знаниях, оказать ему необходимую медицинскую помощь. Например, почему не развивается то, что должно развиваться (отставание ребенка в росте, отсутствие менструаций у женщин фертильного возраста), что с этим делать, как решить эту проблему и надо ли вообще её решать?

…

– Меня зовут Надежда Дмитриевна Краснова, – сказала нам преподаватель на лекции. – Я акушер-гинеколог.

Я поднял руку.

– У вас вопрос, молодой человек?

Смотрела она как-то лукаво и по-доброму.

– Студент Березин, – представился я. – Скажите, пожалуйста, Дмитрий Владимирович Краснов ваш родственник? Я у него практику по хирургии проходил.

– Верно! – ответила она с улыбкой. – Это мой муж. Давайте приступим к лекции. Я буду вести у вас гинекологию и акушерство. Вначале повторим анатомию человека.

Она достала развесила несколько плакатов, на которых были в разрезе изображены внутренние женские половые органы, и около сорока минут рассказывала нам, что и как устроено и зачем это всё надо.

– Ну, а раз уж наш предмет называется этапы жизнедеятельности человека, а не только женщины, то, давайте уж анатомо-физиологические особенности мужских половых органов разберём?

Она достала плакат с изображением мужского достоинства в сагиттальном разрезе и, не глядя повесив его на доску, сказала:

– Если про женщину я рассказывала сорок минут, то рассказать про мужчину мне и пяти минут хватит…

– Все гениальное – просто! – выкрикнул кто-то из аудитории.

Все засмеялись, преподаватель улыбнулась и посмотрела на плакат.

Оказалось, что повесила она его неправильно, повернув на девяносто градусов по часовой стрелке так, что «орган» висел не вниз головой, как в спящем режиме, а был направлен в сторону окна аудитории, параллельно полу, как в боевом положении.

Несколько секунд Надежда Дмитриевна смотрела на плакат, не понимая, почему орган изображён боевым. Затем, она, как художник перед мольбертом, наклонила голову, положив ее на правое плечо, снова внимательно присмотрелась к рисунку.

– А что это он так кокетливо изображён-то? – растерянно произнесла она.

– Вы неправильно плакат повесили, – сказали ей. – Его повернуть надо.

– Точно! – поняла свою ошибку преподаватель. – Что ж я так растерялась?

Изучив в теории, как устроена и функционирует репродуктивная система человека, мы перешли к доклиническим практическим занятиям. А именно обучались осуществлять те или иные акушерско-гинекологические манипуляции на манекенах. От обычных вагинальных осмотров, до ведения родов. Занятия, проводимые Надеждой Дмитриевной, были насыщенными и интересными.

– Представьте себе, что я – матка! – говорила она и раскидывали руки в стороны. – Руки мои, это фаллопиевы трубы.

При этом, она немного двигала руками, пальцы ладоней она растопыривала, изображая воронки фаллопиевых труб.

– Вот я захватила яйцеклетку и теперь она движется внутри трубы, навстречу сперматозоиду. Оплодотворение происходит именно в трубе и, уже оплодотворённая яйцеклетка движется в полость матки, формируясь в плодное яйцо, прикрепляется к одной из стенок.

И она прижимала ладонь к груди, как бы показывая, где теперь будет развиваться новая жизнь.

А как на латыни звучат размеры таза! Distantia cristarum (дистанция криста́рум) – расстояние между двумя наиболее удаленными точками гребней подвздошных костей.

Distantia spinarum (дистанция спина́рум) – расстояние между остистыми отростками подвздошных костей.

Distantia trochanterica (Дистанция трохантерика) – расстояние между большими вертелами бедренных костей.

Conjugatа externa (Конъюга́та эксте́рна) – расстояние от верхнего края лобкового сочленения до пояснично-кресцового сочленения.

Знание наружных размеров таза, позволяет нам рассчитать внутренние размеры таза и сделать вывод о необходимости кесарева сечения во время родов при суженном тазе.

…

В один из дней я встретил Родиона.

Вид у него был грустный, но уверенный.

– Здоров!

– Привет! Что грустный?

– Документы забираю, – ответил он. – Всё.

– Зачем? – опешил я. – Что-то случилось?

– Так надо, брат. Так надо… – ответил он. – Сегодня последний день, завтра уезжаю.

– Так это…, как его…, – растерянно мычал я. – Ты что? Учёбу бросаешь???

Родион молчал. Видно было, что он не хочет говорить о причинах своего поступка, поэтому я решил больше не приставать с расспросами.

– Ну… Давай, хоть проводы тебе устроим, что ли…

Вдвоем с ним мы отправились в кафе, где и «накушались». Да так, что утром я, даже несмотря на то что проснулся вовремя, на занятия не пошёл. Стыдно. Из-за проводов Родиона я пропустил практическое занятие по ведению родов при тазовом (ягодичном) предлежании плода. Потом чтоб закрыть «энку» в журнале, я просто пришел в свободное время и попытался с наскоку сдать пропущенную тему. Но Надежда Дмитриевна поняла мой хоть и хитрый, но примитивный план. Она, конечно, посмотрела мое выполнение манипуляции, но не зачла.

– Иди готовься, – ответила она.

– Можно завтра?

– Да хоть через час. Главное, подготовься!

Но и через час я снова не сдал. Вроде и прочитал всю методичку, измучил бедного манекена, то есть «манекеншу», а если ещё точнее, то часть «манекенши», отвечающую за репродукцию, но зачёта не получил. То ли делал неправильно, то ли мне мешали мысли о том, что единственный друг бросил учебу и уехал. Когда я в восьмой раз не сдал зачёт, то меня это так сильно разозлило, что я, в сердцах, решил бросить учебу.

«Ну а что? К черту эту учебу! Родион учебу бросил, уехал. А я тут с пособием по ведению родов справиться не могу! Сколько-можно-то???», – думал я, выходя из медучилища и направляясь в сторону дома.

Всю ночь не спал, размышлял о своей дальнейшей судьбе. Вспомнил Карима с его наставлениями, что камни никуда не денутся, вспомнил психбольного Шурика, с его несчастной судьбой, вспомнил туббольного Акопа Бабаяна, который тихо умер в тубике, неизвестного бездомного, умершего от кровоизлияния в мозг в реанимации. И все мои воспоминания приводили меня к выводу о том, что к смертям я уже привык, а принять роды, то есть ощутить чудо рождения новой жизни, я неспособен что ли?

Я встал среди ночи, поймал кота Балуна, затолкал его в наволочку от подушки, и стал тренироваться «вести роды» при тазовом предлежании. Балун рычал, шипел, вертелся, и норовил сбежать, но потом он, видимо, понял, что я не собираюсь его убивать, и успокоился. У меня даже выведение запрокинутых ручек плода получилось на нем проделать.

«Если завтра не сдам, то заберу документы, – думал я. – Если сдам, то уж доучусь, как-нибудь…»

Утром, с исцарапанными руками, я показывал пособие по Цовьянову.

Сдал. С девятой попытки. Выйдя из кабинета акушерства, я решил, что диплом, я все же получу, но работать в медицине не буду ни дня.

Через девять лет после этой истории мне все же пришлось принимать роды на дому с тазовым предлежанием.