Текст книги "Дневник студента-медика"

Исчадие ада

– Прибился сам ко мне, – говорила тетя Люда про кота по кличке Балун. – Ночью, однажды, слышу, мяукает во дворе, вышла, а там вот он сидит. Я подумала, что соседский, покормила его, да домой зашла. А он в окно мне стучаться начал. Вот, так и поселился он у меня. Второй год живёт уже.

Кот был обычной, чёрно-белой породы, большой, вечно грязный, израненный и с нагло-дерзкой мордой. По-видимому, его уличное воспитание не оставило в нем никаких светских аристократических качеств, присущих всему кошачьему роду.

Когда я поселился в квартире у тети Люды, то кот, несмотря на прикрытую дверь в мою комнату, нагло открывал её, обходил комнату, обнюхивал все мои вещи, останавливался на мне взглядом подъездного гопника и уходил, не закрывая дверь. Я закрывал за ним дверь на шпингалет, тогда он тут же разворачивался и скоблил дверь когтями, как будто что-то забыл тут. Я открывал, кот заходил, смотрел на меня злым взглядом и снова выходил. Если я не пускал его в комнату, то он начинал сначала мяукать, а потом просто выть. Наверное, он чувствовал себя хозяином в доме или его просто раздражали закрытые двери.

Сначала, мне это казалось забавным, но, когда кот очередной раз зашёл ко мне в комнату, и прямо у меня на глазах зачем-то разорвал пакет с макаронами, я не выдержал и вышвырнул его вон.

Так у нас с котом началась война.

В то время, когда хозяйки не было, Балуна я не видел, но стоило только тёте Люде появиться, так он сразу начинал выть и ломиться ко мне в комнату, чтобы напакостить. Утром, выходя из комнаты, я внимательно смотрел под ноги, чтобы «не подорваться на мине», оставленной мне в отместку за закрытую дверь.

…

Старенький холодильник «Полюс-М» стоял в прихожей квартиры хозяйки. Уплотнительная резинка на дверце холодильника была сильно изношена, должное уплотнение не обеспечивалось, поэтому холодильник от собственной вибрации периодически открывался. Естественно, Балун не пренебрегал этим моментом и тащил из холодильника всё, что «плохо лежало». Для того, чтобы дверца не открывалась, я сделал импровизированный замок: привязал верёвочку за ручку дверцы, а в стену позади холодильника вбил дюбель, за который и цеплял петельку верёвочки.

Конструкция получилась не совсем изящная, но действенная – самостоятельно открываться холодильник перестал. Этот факт сильно озадачил Балуна, и поэтому, моя конфронтация с котом перешла в самую острую фазу. Кот орал и жаловался хозяйке, хозяйка его ругала, говорила ему, что «так нельзя», но он её не слушался. Ночью, когда он «с психу» долбил лапами по закрытому холодильнику, то из своей комнаты выходила тетя Люда и выкидывала кота на улицу за неприличное поведение. Я, ощущая радость от собственного превосходства над котом, снова сладко засыпал.

До поры до времени.

Фанис привез мясо, которое мы сразу же нарезали на удобные для приготовления кусочки, разложили по пакетам и поместили в морозильник. Для кота, который наблюдал за нашими действиями с мясом, это было что-то сродни средневековой пытке, даже несмотря на то, что его мы все равно угостили. Видимо, благодарить за еду его с детства не научили.

Ночью мы проснулись от внезапного грохота в прихожей. Казалось, что на пол упал кирпич или гиря. Через мгновение мы услышали дикое гортанное рычание. Все сразу стало понятно.

– Кот! – крикнул я Фанису, вскакивая с кровати.

– Мясо!! – вскакивая, крикнул Фанис.

Понимая, что счёт идёт на секунды, мы, прямо в трусах, выскочили в прихожую. Заботливо разложенное нами мясо, успело замёрзнуть, но для кота, как мне показалось тогда, это не являлось особой проблемой.

На полу, около открытой дверцы холодильника, вцепившись зубами в вытащенный из морозильника пакет с мясом, сидел Балун. Он, не выпуская свою добычу из пасти, яростно смотрел на нас и рычал. Дверца холодильника была открыта, верёвка была отцеплена от дюбеля.

– Держи его! – крикнул мне Фанис. – Я мясо у него отберу!

Я попытался схватить кота, но он, задрав голову, рванул в сторону. Тогда я бросился на него всем телом и прижал к полу. Кот напрягся и, не разжимая челюстей, завыл.

– Забирай мясо! – сказал я Фанису. – Я его долго не удержу!

Фанис вцепился в пакет с мясом, но кот ударил его лапой, расцарапав ему руку. На шум выскочила тетя Люда. Кот, учуяв хозяйку, взвыл ещё сильнее.

– Ах, ты паразит, ты этакий! – заругалась тетя Люда на кота. – Отдай немедленно!

Но кот держался мертвой хваткой. Тогда я сдавил ему челюсти с обеих сторон в районе нижне-челюстного сустава. Пасть его открылась, Фанис тут же забрал мясо. Кот, отчаянно пытаясь вернуть утраченное, выгнулся дугой и замахал своими когтистыми лапами. Отпускать его в таком нервном состоянии было опасно. Я схватил его двумя руками за шкуру в области шеи и спины и вытянул его перед собой. Кота затрясло.

– Вот блин! – сказал я. – Он аж трясется от злости!

– Не от злости, – сказал Фанис убирая мясо в холодильник, – просто замёрз, наверное. В морозильник же лазил!

Хозяйка открыла дверь на улицу, и кот был благополучно депортирован за дверь.

Четыре дня Балуна не видел никто. Но в пятницу вечером, когда я вышел покурить во двор, кот спокойно, как ни в чем не бывало, появился откуда-то из кустов и погладился об мою ногу.

Так наступило зыбкое перемирие. Кот больше не пакостил и не выл, а мы, за его хорошее поведение, выделяли ему ежедневную пайку.

Экзамены

В одну из суббот, когда я, по причине пятничной ночной смены в тубдиспансере (снова один, без медбрата) и субботнего вождения в автошколе, не поехал домой, в дверь постучали. Хозяйки дома не было, а я никого не ждал, поэтому решил не открывать. Но стук был настойчивым и повторялся снова и снова.

– Кто там? – спросил я, выйдя на веранду.

За дверью послышалось некоторое замешательство.

– Здравствуйте… – растерянно произнес женский голос, – а Людмила дома?

– Нет.

– Тогда может быть вы нас впустите, и мы её подождём? – спросил уже другой женский голос.

– А вы кто?

– Свидетели…

– Не-а, – ответил я. – Не впущу. До свидания!

– Вы потеряли Иисуса… – снова произнёс голос, но я закрыл дверь.

«Я Витю Зулькарнаева в тубике потерял, – подумал я. – Вот бы кого найти-то.

Вечером вернулась хозяйка.

– К вам какие-то женщины приходили сегодня, – сказал я ей. – «Очевидцы Зулькарная», что ли…

– Кто???

– Ну, свидетели какие-то, не разбираюсь я в них.

– Ой! А я и забыла, что они должны были прийти, – спохватилась она, расстроившись. – Они должны были новые журналы принести. Ничего не оставили?

– Так я им не открыл.

Хозяйка ушла в свою комнату, вынесла стопку журналов и вручила мне:

– На, почитай. Очень интересно. Скоро всё изменится!

На обложке журнала была нарисована часть крепости с башней, люди в древних туниках, какие-то кусты, пустыня.

Я пролистал несколько страниц.

– А кто такой Зулькарнай? – вдруг спросила хозяйка.

– Это медбрат у нас в тубике. Тоже вроде бы он есть, но его никто не видел, – задумчиво ответил я. – Тетя Люда, мне надо к экзамену по педиатрии готовится и к экзамену в автошколе. Я потом почитаю как-нибудь, ладно?

Я ушел в свою комнату и открыл учебник по педиатрии. Послезавтра должен был быть экзамен.

…

Мое недопонимание преподавателя педиатрии раздражало и меня и его. Будучи старостой, я постоянно договаривался с преподавателями о возможности пересдачи каких-либо задолженностей студентами группы, чем очень сильно надоедал всем, а преподавателю педиатрии особенно. Моя назойливость выводила его из себя, я постоянно слышал от него упрёки. То журнал не так заполнил, то не предупредил, что занятий в отделении не будет ввиду карантина, то какой-нибудь студент не заполнил зачётку, а «староста куда смотрел?». Все эти претензии мне были безразличны, что ещё больше злило преподавателя. Поэтому, идя на экзамен, я не рассчитывал на оценку выше «тройки». Я подозревал, что преподаватель будет меня «валить». Что я ему сделал? Наверное, рожей не вышел. Он в смысле, а не я.

В билете, как и положено, было два вопроса и одна ситуационная задача.

Первый вопрос был про острый бронхит у детей, второй вопрос – техника выполнения промывания желудка, а задача описывала ложный круп у ребенка двух лет.

Я без особого труда подготовился отвечать, подошёл к преподавателю.

– Ну что, Березин? Готов отвечать?

– Всегда готов, – сурово ответил я.

– А мне кажется, что нет! – весело и как-то ехидно сказал преподаватель.

Я, понимая, что «вот оно началось», и что терять мне уже нечего – всё равно больше тройки уже не получу, хотел было ответить, что «если кажется, то креститься надо», но разговор и дальнейшие события пошли совсем по другому сценарию.

– Теперь, – продолжил преподаватель, – тебе надо как как в песне у Макаревича:

«Я на стол накрыл и свой дом открыл,

И пошел, и позвал всех вас…» – нелепо пропел он. – Помнишь?

– Как? – переспросил я. – Можно ещё раз?

Он повторил.

Я попытался вспомнить эту песню, но понял, что никогда не слышал её.

– Нет. Что-то я не слышал такую песню у Макаревича, – задумчиво ответил я. – Я другую песню слышал.

– Какую? – неподдельно оживился преподаватель.

– Что за глупый скворец, что за глупый скворец… – пропел я.

Возникла некоторая пауза. В глазах преподавателя мелькнуло недоумение и растерянность одновременно, но он быстро взял себя в руки.

– Давай зачётку! – резко сказал он.

Я протянул ему раскрытую, уже заполненную зачётную книжку и отвернулся, чтобы он не видел моего расстройства.

Он выставил оценку, громким росчерком поставил подпись и захлопнул зачётку.

– Можете идти.

– Вот билет и листок с ответами на вопросы, – сказал я, оставляя на столе билет и ответы. – До свидания.

Забрав зачётку, я вышел из аудитории.

Меня тут же облепили студенты, которые ждали своей очереди на экзамен.

– Ну что? Сдал? Сколько? Что тебе попало? Какой билет? На сколько сдал? – наперебой спрашивали они.

– Не знаю, – растерянно ответил я, открывая зачётку.

В строке, напротив надписи «Педиатрия» стояла оценка «пять».

– Пятёрка… – удивлённо и растерянно сказал я.

– Что спрашивал? – не унимались ребята.

– Про скворца… – ответил я.

– Какого скворца? При чем тут скворец? В каком это билете? Это что, симптом что ли какой-то? – снова наперебой спрашивали ребята, но я их уже не слушал.

«Одной проблемой меньше», – подумал я и пошёл в библиотеку.

Впереди были экзамены в автошколе.

…

Экзамен «на права» выпал на конец ноября. Состоял он, как и положено из двух этапов. Теория и вождение. Всё в один день. Двадцать вопросов за двадцать минут, автодром и город (в моем случае – село-райцентр). Учился я только на категорию «В», поэтому почти вся группа состояла из женщин. Парней было двое: я и ещё один оболтус, которого я видел всего лишь несколько раз на занятиях. Причем, приезжал на занятия он на своей машине.

Заходя в учебный класс, мы сдали паспорта принимающему экзамен инспектору. Мой паспорт был в черно-серой обложке. Не помню ни номера билета, ни вопросов, что были в нем, но я был абсолютно уверен, что на все вопросы ответил правильно. Потом нас попросили выйти из класса, почему-то сказав, что авторучки надо оставить на партах. Когда мы зашли обратно в класс, чтоб узнать свои результаты, то инспектор объявил:

– Экзамен сдали все, …

Все радостно захлопали в ладоши.

– …за исключением двоих, – продолжил инспектор.

Радостные аплодисменты сменились гробовой тишиной. Инспектор отложил два паспорта в сторону. Один из них был мой, в черно-серой обложке.

Сказать, что я расстроился – это ничего не сказать. Инспектор стал перечислять фамилии тех, кто сдал теорию.

– Березин, – вдруг услышал я.

– Я!

– Сдал!

А зачем же он мой паспорт-то отложил? – подумал я.

Оказалось, что этот паспорт был не мой, а того самого раздолбая, что не посещал занятия. У нас с ним оказались одинаковые обложки.

На вождении по автодрому не было ничего особенного, а вот когда я сдавал город, то мне на встречу выскочил какой-то мажор на Тойоте. На долю секунды я нажал на тормоза раньше инструктора. Инспектору, что сидел на заднем сиденье, это очень понравилось.

Экзамен на права я сдал. Оставалось только съездить в МРЭО и получить водительское удостоверение.

Первое ощущение самостоятельности

– Тетя Люда, я сдал! – забегая в дом, радостно прокричал я. – Я сдал на права!

– Хорошо, – тихо ответила она из кухни.

Я заглянул на кухню, откуда услышал её голос. За столом сидели две достаточно пожилых женщины и хозяйка. На столе лежал новый журнал из цикла «Очевидцы Зулькарная».

Мне сразу же стало все понятно.

– Здрасссьть… – сказал я. – Вы Витю Зулькарнаева, случайно, не видели?

Факт посещения хозяйки «Зулькарнаевскими очевидцами», я обсудил с отцом, который мне по полочкам разложил мотивы, цели и результаты деятельности тех или иных сектантских движений.

– Как бы они не назывались и какими бы благородными идеями и целями не прикрывались, – говорил мне отец, – цель у них одна: материальная выгода.

– Так у тети Люды и брать-то нечего, – говорил я. – У неё весь заработок от сдачи комнат. Она сама с копейки на копейку перебивается.

– Сектанты выискивают таких людей, у которых случилось горе. Вернее, такие люди сами приходят к ним. Вот смотри: тётя Люда – муж ушёл, сын погиб, дочь уехала. Женщина в горе и одиночестве. И тут, вдруг, появляется кто-то, кто её утешает, говорит, что скоро и сын, и муж вернётся, и все будет хорошо, как раньше, а то даже лучше. Иными словами – эти «кто-то» даёт надежду. Горюющий человек легко подвержен подобному влиянию. Дальше от этого человека требуется начать выполнять какие-нибудь задания, платить взносы, втягивать новых участников в секту. И так, вплоть до переписывания своего имущества в пользу кого-то. Что же касается твоей хозяйки, то у неё есть квартира. Вот только ради этой квартиры они и ходят к ней и мозги запудривают.

– Ну, так-то, да, – согласился я. – Ни разу не видел, чтоб бомжей в секты втягивали.

И вот теперь, когда я, сдав экзамен на права, как на крыльях влетел домой и хотел поделиться радостным и столь значимым для меня событием с хозяйкой, оказалось, что ей запудривают мозг какие-то «очевидцы». В тот момент мое превосходное, доброе настроение тут же превратилось в боевое.

…

– Вы Витю Зулькарнаева случайно не видели? – с искренним, озадаченным лицом спросил я.

Женщины «очевидицы» сразу же раскусили мой настрой. Они прекрасно осознали ту опасность, что я представляю их миссии, поэтому смотрели на меня строгим изучающим взглядом и молчали. Я же решил разыграть спектакль, сценарий которого мне пришлось «писать по ходу пьесы». Я ещё не знал, какую чушь мне придется услышать, хотя предполагал, что бабульки настроены весьма и весьма серьезно. Наконец одна из них, видимо старшая в бригаде, сказала:

– Присаживайтесь к нам за стол. Поучи́тесь с нами?

Я посмотрел на тетю Люду. Она сидела за столом опустив глаза. Глаза её были влажными – она только что плакала. Что уж они ей говорили, мне оставалось только догадываться. Скорее всего, терзали её несчастную душу воспоминаниями о сыне, муже и дочери.

– Поучиться чему? – снова «искренне» поинтересовался я, хотя уже негодовал.

– Заветам божьим, – ответила бабушка.

– Ладно, – согласился я. – Мне не привыкать учиться. Студент же должен всё знать! Верно? Только переоденусь. Я сейчас!

Надо было действовать. Действовать тактично, вежливо и с умом. Результат моего спектакля предусматривал два варианта: либо хозяйка выгонит из дома очевидиц, либо меня. Мне идти было некуда.

– Всё, я готов! – сказал я, подойдя к столу, за которым сидели гостьи и хозяйка.

Я шлёпнул на стол тетрадку, уселся и открыл первую страницу.

– Буду записывать! Вас как зовут? – обратился я к одной из них, которую посчитал главной, потому что взгляд у нее был злее, чем у другой. Я упёрся в неё таким же злым взглядом.

– Роза Михайловна, – ответила она.

– Ро-за Ми-хай-ло-вна, – диктовал я сам себе вслух, как первоклассник, записывая на обложке тетради её имя и отчество.

– А вас, наверное, зовут Клара? – полюбопытствовал я у второй.

– Нина…, – растерявшись, ответила она, но потом взяла себя в руки. – С чего это вы решили, что я Клара?

– Да так, – ответил я. – Читал я, как-то про двух подруг Розу и Клару. Неважно.

– Фамилии свои, я так понимаю, вы мне не скажете? – спросил я, снова взглядом следователя уставившись на подруг.

– Нет.

Я глянул на тетю Люду.

– Тётя Люда, может быть, вы знаете их фамилии? – я попытался вернуть хозяйку из воспоминаний.

Хозяйка уже и сама понимала, что я разыгрываю спектакль, но когда дело дошло до фамилий этих незнакомых очевидиц, то она аж вздрогнула.

– Нет, не знаю…

– Давайте продолжим наше общение? – сказала Роза, обращаясь к тете Люде. – Так вот, когда все усопшие вернутся, на Земле настанет рай земной. Не будет ни болезней, ни страданий, ни горя…

– Ни-че-го не бу-дет… – вполголоса диктуя себе, записывал я в тетрадь.

Бабульки отвлеклись на моё бубнение. Я улыбнулся.

– Люди будут говорить на одном языке…

– Латынь? – перебил я.

– Нет, это будет не латынь, но все друг друга будут понимать!

– Ла-ты-ни то-же не бу-дет, – снова под бубнящую диктовку записал я.

– И ангелы будут среди людей, а люди среди ангелов, – продолжали вещать «зулькарна́йщицы».

– Как хорошо-то! – мечтательно запрокинув голову, сказал я. – Работать не надо будет. Может быть и Витя мой найдется?

Такое поведение раздражало не только моих собеседниц, но и меня самого.

– Ладно, – сказала старшая из «очевидиц» – Нам пора идти. В субботу, как всегда. В десять.

– Хорошо, – ответила тетя Люда.

– Я провожу, – вызвался я.

Гостьи вышли.

– В следующий раз паспорта с собой не забудьте, пожалуйста, – сказал я им уже во дворе. – А то я одного следователя знаю, он тоже ангелами среди людей интересуется.

Бабульки быстрым шагом ушли. Я зашёл домой.

– Тёть Люд? Давайте чаю попьём? Права мои обмоем! Я конфет купил!

Вечером пришёл Фанис.

– Научишь меня играть? – протянул он мне гитару.

– Ох, ёлки зелёные! Ты где взял? Я, блин, сам-то толком играть не умею!

– Так вот я ещё что принес! – он достал из пакета брошюру «Самоучитель игры на шестиструнной гитаре».

Жить стало веселее. Мы весь вечер вместе с хозяйкой и Фанисом разучивали и пели песни, пили чай с конфетами и рассказывали друг другу всякие истории. Про учебу, про общежитие, про жизнь в деревне.

– У нас в деревне, – рассказывал Фанис, – есть один мужик. Он в кузнице работает. Как напьётся, так берет кувалду и идёт на дискотеку нашу деревенскую, представляете?

– И что? – ужаснулась тётя Люда, – гоняет вас там всех этой кувалдой?

– Нет! – весело отвечал Фанис. – Просто ходит с кувалдой на плече по клубу и даже танцевать пытается!

– Так в деревне дискотеки до утра обычно длятся, – говорил я. – Он, чтоб домой за кувалдой не возвращаться, сразу на работу идёт. Ответственный!

Хозяйка смеялась.

– Вот вы на выходные уезжаете, мне так скучно делается, – сказала она. – Дома тишина такая гнетущая…

– Так, давайте, я вам буду радио оставлять на выходные? – предложил я. – А то вам скучно совсем, а так хоть музыку слушать будете!

Больше сектанты к хозяйке не приходили.

…

В начале декабря я решил ехать за водительским удостоверением. Госпошлина за выдачу удостоверения международного образца составляла пятьсот рублей. Кое-как я собрал двести пятьдесят рублей. Больше у меня не было. Необходимо было раздобыть где-то ещё столько же. Пришлось продать свою пневматическую винтовку, с которой я тренировался, когда в школе занимался биатлоном. Было безумно жалко, но ввиду моей постоянной занятости, она все равно лежала без дела. Необходимую сумму для оплаты госпошлины я собрал. Зашёл к директору медучилища, подписать заявление на освобождение от занятий, в связи с поездкой за «правами».

– Как получишь, зайдешь ко мне, покажешь свои «права», – сказал директор, но заявление подписал.

– Конечно, покажу, – ответил я.

МРЭО ГИБДД в нашем райцентре не было, ехать нужно было в соседний город, находящийся в горно-заводской части Южного Урала.

Шестого декабря двухтысячного года, я вышел из дома и направился в сторону ЖД-вокзала. Одет я был в обычную демисезонную куртку, именуемую в народе «Куртка-пропи́тка», на ногах были осенние ботинки, на голове черная вязаная шапка. Пройдя около ста метров, я понял, что куртка на мне задубела, да и я вместе с ней. Мороз был жуткий. До вокзала было ещё идти ещё около трёх километров.

«Замёрзну ведь!» – подумал я.

Вернулся домой, надел валенки, отцовский тулуп на овечьей шерсти, на голову надел шапку-ушанку. Вот так, как когда-то Филипок шел в школу, так и я поехал за правами в соседний город. В валенках, тулупе и ушанке было гораздо уютнее. Выходя из дома, я глянул на термометр. Он показывал -42°. Как я узнал позже, в этот день занятия в медучилище отменили, поэтому заявление можно было и не писать. Но, как любили говорить мои расписные подопечные в тубике: «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!».

Когда я приехал в город и вышел на вокзале, то глянул на уличный термометр. Он показывал – 49°. Холоднее температуру воздуха я ещё не встречал.

Старенький автобус на базе ГАЗ-53, истошно скрипя шинами по снегу подъехал к остановке. Хотя нет, он не скрипел. Он визжал. Внутри автобуса, как мне показалось, было даже холоднее чем на улице. Все его стекла изнутри были покрыты слоем мохнатого инея. Создавалось впечатление, что я не в автобусе, а в снежных катакомбах, которые мы рыли в сугробах, будучи маленькими детьми.

Водитель, сквозь маленькую оттаявшую полоску на лобовом стекле смотрел на дорогу. Благо в такой мороз дорога была почти пустой.

Зато в МРЭО было тепло и немноголюдно. Много кто из-за такой погоды просто не смог приехать.

Два мужика в коридоре, как всегда, обсуждали проблемы холодного запуска двигателя.

– Пару раз крутанул стартер, и всё! – говорил один. – Мне мамка говорит: «А где у тебя заводилка-то кривая?» – мужик изобразил руками, как запускать двигатель «кривым стартером». – А я ей: «Не предусмотрено конструкцией!» У меня же «девятка», у нее мотор поперёк стоит…

– Так ты сбоку в крыле дыру просверли, – пошутил его собеседник, – для таких вот случаев, да крути себе на здоровье!

Водительское удостоверение я получил быстро и без особых бюрократических проволочек. Единственное, о чем жалею по сей день, так это то, что тогда у меня не хватило денег, для того, чтобы открыть ещё и категорию «А». Но, всё что не делается, всё к лучшему».

Когда я ехал на электричке обратно домой, то размышлял, что вот: я уже имею водительское удостоверение, обладаю определенными медицинскими знаниями и умениями – в случае чего, уже не пропаду! Уже обретаю какую-то самостоятельность и уверенность!