Текст книги "Метро 2033: Третья сила"

Все сложилось иначе и оказалось как-то неприлично легко и сложно одновременно. Антон надеялся, что судьба избавит его от тяжкой необходимости совершать выбор между деньгами и честью. Теперь вопрос, что делать, встал со всей остротой.

«Если он схватит Лену, это злодеяние будет на твоей совести, Антоха, – не унимался внутренний голос, – сделай что-нибудь быстро!»

Краснобай колебался. Бизнес, с которым он уже готов был попрощаться, чтобы начать дело с нуля, как много лет назад, тянул чашу весов в одну сторону. Совесть Краснобая, очнувшаяся от долгого сна, упорно твердила свое: «Спаси ее, Антон. Останови Фролова! Сделай что-нибудь!»

И Антон решился. Собравшись с духом, он сделал шаг вперед. Потом еще. Если он скажет Молоту, какая опасность угрожает Лене, дело будет в шляпе. Еще шаг. Ступни отрывались от пола с огромным трудом. Язык казался деревянным. Краснобай попытался что-то сказать – тщетно. Хотел крикнуть – не удалось. Сделать третью попытку ему не дали. В спину Антона Казимировича уперся ствол пистолета. Повернув голову, купец увидел сзади громилу в серой куртке. Квадратный лоб нависал над глазами, из-за чего бандит казался похожим на огромного свирепого быка. Краснобай уже видел этого мужика один раз – в доме Фролова.

«Какой предусмотрительный паучище», – промелькнуло в голове Антона.

Бык не сказал Антону ни слова, ограничился двумя короткими, выразительными жестами: сначала приложил к губам толстый мясистый палец, а потом этим же пальцем провел вдоль горла. Разъяснять смысл послания не требовалось. Краснобай повиновался, покорно кивнул и вернулся на исходную позицию, в тень пилона. Ни Лена, ни Борис не заметили, как Антон попытался прийти к ним на помощь.

«Против лома нет приема, – сказал себе Антон Казимирович. – Тем более против ствола…»

Фролову оставалось решить последнюю проблему.

Молот.

Этот человек не отдал бы Лену непонятному кому. Ни за какие коврижки.

«Интересно, какой козырной туз завалялся в его рукаве на этот случай?» – терялся в догадках Антон Казимирович. Ждать долго не пришлось.

Владимир Михайлович исчез. А спустя пару минут к Борису Андреевичу подошел комендант Чернышевской с двумя местными охранниками. Оба – классические держиморды. Такие ребята обычно очень хорошо умеют выбивать мозги другим, а вот сами соображают с большим трудом.

– Пройдите со мной, пожалуйста, – обратился к сталкеру комендант, – а вашу подругу пока покараулят мои люди.

Все это время Лена рыдала в три ручья, и явно успела утомить своего товарища. Борис спорил недолго, и в итоге сдался, последовал за комендантом. На перроне никого, кроме Лены, двух солдат-чернышевцев и Антона, не осталось.

В ту же минуту из-за пилонов вышел Фролов, облаченный в белый халат и шапочку. Со стороны он был вылитый доктор Айболит – большой, улыбчивый, обходительный. «Врач» вежливо поклонился Лене и поинтересовался, не родственница ли она некоего Рысева.

– Во дает! И где он этот прикид докторский достал?! – изумился Краснобай.

События тем временем развивались стремительно. Лена кивнула. Фролов тут же захлопотал вокруг нее, как заботливая наседка. Он говорил, что Рысевой нужно немедленно посетить умирающего от ран отца, что нельзя терять ни минуты, что он все уладит и даже документ для Лены оформит. Не поверить ему было просто невозможно.

«Гад. Во гад, а! – повторял про себя Антон Казимирович, наблюдая за этой сценой. – Но блин, как все спланировал… Махинатор, мать его».

Между тем все было кончено. Охранники Чернышевской Лену отпустили спокойно, даже не спросив у «доктора», неведомо как появившегося на соседней станции, документы. Лена, размазывая по лицу слезы, но пытаясь через силу улыбаться, предвкушая встречу с отцом, пусть тяжело раненным, но еще живым, зашагала следом за Фроловым. Откуда было знать бедной девушке, с какой стороны находится Площадь Ленина, а с какой – Площадь Восстания. Списки станций, висевшие на стенах, давным-давно отвалились.

Клетка захлопнулась. Лена попалась.

«Теперь надо и мне валить отсюда», – решил Антон и поспешил в ту же сторону, куда увели Лену, только по другому туннелю.

В переходе на Маяковскую его уже поджидал Зубов, к которому Антон, едва попал в метро, отправил Никиту. Помощник Краснобая сиял от радости, словно новогодняя елка. Он уже не чаял увидеть шефа снова живого и невредимого.

– Кровищи там, шеф, было… Пипец просто! Хорошо ублюдки укрепились, нечего сказать. Потерял половину отряда, но вы не думайте, все дрались, как звери, – трещал без умолку Зубов по пути на Сенную. Об участии в операции Будды и Фила он сказал мимоходом, зато свои достижения расписал самыми яркими красками.

– Жаль, хорошие были пацаны, – вздохнул Николай, впрочем, без особого сожаления. – Зато, шеф, никаких свидетелей! Ну, видел кто-то двух мужиков с мешками. И что такого? Мало ли их по метро шарится.

– Ну-ну, – сухо заметил на это коммерсант, – а кровь в туннеле, из-за которой «Ленина» перекрыли, наверное, сама собой накапала. Ну-ну.

– А это все эти, Будда и Фил! Это они, придурки криворукие, виноваты. Главное, что план сработал! – принялся оправдываться Зубов.

– Кончай трещать. Задолбал, – оборвал его Антон.

Зубов моментально смолк. Только время от времени принимался жевать губами, так он обычно делал, когда очень хотел что-то сказать. Но натыкался на холодный взгляд хозяина и мигом брал себя в руки.

Они перешли с Гостиного двора на Невский проспект.

Здесь, в самом сердце Приморского Альянса, жизнь била ключом. Сновали туда-сюда прохожие, спешили в Торговый город караванщики. Из жилых помещений выходили улыбчивые, счастливые люди; попадались даже симпатичные женщины, те самые, которых Антону неустанно рекламировал Зубов. Ярко горел свет. Было и чище, и теплее, чем на станциях Оккервиля или на Чернышевской. Но Антон словно бы не видел ни блеска начищенных мраморных колонн, ни любопытных женских взглядов. Все это не интересовало купца совершенно. Все мысли бизнесмена были заняты одним: попытками заткнуть глотку разбушевавшейся совести, упорно продолжавшей обличать его.

«Слушай, ты, – прикрикнул сам на себя Краснобай. – Замолкни уже, а? Зануда. Что я должен был сделать? Ну, скажи толком – что? Отобрать у этого быка ствол? Щас. Убить Фролова? Смешно. Убедить Молота убить Фролова? На нейтральной станции, ага, супер! Схватить Лену за руку и утащить на «Ленина»? На которую никого не пускают, ага. Ничего я не мог сделать. Ни-че-го».

Аргументы временно подействовали. Совесть притихла.

«Рысева поживет у Фролова, привыкнет, – продолжал рассуждать Антон Казимирович, – а потом ей, наверное, даже понравится».

Так рассуждал Краснобай, шагая по направлению к переходу.

Увидев вдали печально знаменитые «христолаторы», Антон поежился. Не любил он это место. Но и животного страха, как раньше, когда за ним охотился Каныгин, Антон уже не испытывал. Теперь он лишь усмехнулся, вспоминая, как икал от ужаса от одной мысли об эскалаторах.

«Забавно, – подумал он, увидев на стене выцветшую схему питерского метро, – через пару минут я снова окажусь на Правобережной линии! С ума сойти… Сколько, выходит, у меня занял путь на Ладожскую и обратно? Неделю. А раньше, интересно, сколько для этого требовалось? Минут пятнадцать?.. Да-а-а».

Внезапно в голове Краснобая пронеслась лихорадочная, паническая мысль, от которой холодный пот заструился у него по спине, а лоб моментально покрылся испариной. В его стройные рассуждения вкралась-таки одна ошибка. Он просчитал не все.

– Молот знает, где я живу. Ему бесполезно будет объяснять, что и как получилось. Застрелит и не поморщится.

Антон представил себе, как по Спасской в сторону его квартиры шагает Молот, потрепанный, но не побежденный, а с ним его головорезы. Конечно, с гораздо большей вероятностью приятная встреча со сталкером грозила Фролову, но и Краснобай не мог чувствовать себя в полной безопасности.

– Валить надо, – решил Антон. – К мазутам[32]32
  Так принято называть жителей обеих станций Технологический институт.


[Закрыть] перееду. Или нет, лучше на «Пушку». Никогда Молот не догадается, что я сижу у него под боком. Сниму угол, поживу тихонько, а там война начнется, не до меня ему будет.

И Антон ступил на верхнюю ступеньку эскалатора, поскрипывающую от ветхости. За спиной раздавались мерные шаги Зубова и чья-то торопливая поступь. Антон Казимирович развернулся посмотреть, кто пытается его обогнать, и почувствовал, как у него задрожали коленки.

Прямо на него шагал рабочий, перемазанный с ног до головы в копоти и масле. Приоткрыв рот в щербатой улыбке, с лопатой в руках, он стремительно спускался по ступеням, не сводя с Антона выпученных рыбьих глаз.

От ужаса Антон Казимирович едва не лишился дара речи.

«Это он! Каныгин! Он вернулся!» – молнией пронеслась мысль в сознании Антона.

Купец развернулся и с диким воплем кинулся вниз по узкому эскалатору. В ушах его рокотал дьявольский хохот из ночных кошмаров: «Не уйдешь! Не уйдешь!».

– Шеф, стойте! Шеф, подождите! – кричал ему вслед Зубов. – Что случилось?

Антон обернулся. Каныгин стоял рядом с Зубовым, на той же ступеньке. Он уже не улыбался во весь рот – на лице зловредного привидения застыла растерянность.

И купец понял, что к зловещему призраку, превратившему его жизнь в ад, этот мужик не имеет никакого отношения.

«Антон, ты идиот», – обругал себя Краснобай.

И в этот момент чудо инженерной мысли господина Христича заскрипело, заскрежетало. Ступенька провалилась. Антон потерял равновесие и упал, с размаху ударившись затылком об острый край металлической ступеньки.

Смерть была почти мгновенной.

В последний раз возникла перед глазами кривая ухмылка кошмарного призрака.

«Я все-таки добрался, добрался до тебя, сука!» – произнес настоящий призрак.

А потом сознание Антона Казимировича погасло навсегда.

По ступенькам рекой текла густая темная кровь.

– Ты его убил, козел! Убил его, ты понял? – кричал Зубов, выхватив пистолет и наставив его на перепуганного мужика. – Тебя Жабы наняли? Отвечай!

Рабочий в спецовке, заикаясь от страха, принялся объяснять, что его бригаду вызвали на Спасскую для ремонтных работ, а он немного отстал.

– Да-да ты что, начальник, к-какие ж-жабы?! Я ж его н-не трогал даже, – бормотал запуганный мужик. – Он-он с-сам от меня побежал, к-как псих…

– Врешь, врешь, гад! – не унимался Зубов. Но тут на месте событий появился сотрудник охраны Торгового города.

– Знач так, Зуб. Ствол убрал. Отпусти человека. Он не виноват, я видел. Шеф твой сам убился.

Со стороны Спасской появились другие ремонтники в касках и спецовках. Видимо, они пошли выяснять, куда делся их товарищ. При виде трупа они сняли каски и дружно перекрестились.

– Упокой Господи, – сказал кто-то из них.

– Да. Упокой, – тихо повторил Зубов, снимая кепку и в первый раз в жизни кое-как складывая пальцы для крестного знамения.

Через минуту в переходе никого не осталось, кроме Зуба. И Краснобая.

С трудом, на негнущихся ногах Николай Зубов спустился вниз. Туда, где лежал его так нелепо и так ужасно погибший хозяин.

Бережно вытащил ногу купца, застрявшую в щели, завернул тело Краснобая в свою куртку и осторожно понес туда, где уже ждали вызванные ремонтниками мортусы…

Киллер, поджидавший Краснобая на Спасской, озадаченно уставился на труп бизнесмена. Минут пять он хмурил лоб, пытаясь решить, что теперь делать и как объяснить произошедшее Владимиру Михайловичу Фролову, заказавшему убийство, а потом незаметно скрылся за колонной.

* * *

Чернышевская давно скрылась за поворотом туннеля. Лена в сопровождении военного врача торопливо шагала по сырым камням и ржавым рельсам. Под ноги девушка почти не смотрела, поэтому время от времени спотыкалась. К счастью, каждый раз Фролов ловил ее, успевая ощупать, как бы невзначай, то спину, то талию.

– Идем скорее, у нас мало времени. Я понимаю, ты устала, но нельзя терять ни минуты. Твой отец и Гриша живы, но раны слишком серьезные. Они могут умереть в любой момент, – подгонял девушку человек, представившийся доктором Фроловым.

Он трещал без умолку. Временами Лене начинало казаться, что он просто пытается ее заболтать. Зачем ему это было нужно, девушка не понимала.

– Владимир Михайлович, неужели все так плохо? – произнесла девушка, в очередной раз едва не упав. – Папа говорил мне, что на Площади Ленина лучшие медики метро.

– Ха! У нас говорят: «На безрыбье и сапог рыба», – произнес Владимир Михайлович с кривой ухмылкой. – В сравнении с тем уровнем, которого достигала медицина до Глобального Капута, сейчас в любом случае – каменный век.

«Как самокритично», – вяло удивилась Лена, а вслух спросила: – Кто же подбросил тела к вашей станции?

– Белые Санитары, наверное, поработали… – задумчиво пожал плечами военный врач. Услышать эти слова от него, образованного человека, Лена не ожидала. Она была уверена, что врач найдет научное объяснение. Девушка даже немного растерялась.

– К-как, и вы тоже в них верите?!

– Это метро, детка, – усмехнулся Фролов. – Поживешь тут – во что угодно поверишь.

И он принялся рассказывать леденящие душу истории об аномалиях и мутантах. Лену его болтовня утомила. Трескотня Фролова мешала ей сосредоточиться, заставляла мысли мельтешить в голове. Попросить врача замолчать Рысева не решилась.

– Владимир Михайлович, – заговорила Лена, прерывая жуткую историю о каком-то Голодном Солдате, – а вы сами осматривали отца и мужа?

Вопрос крутился в ее голове давно.

Доктор Фролов сначала немного смутился, потом ответил с легкой нервозностью в голосе:

– Нет, не успел. Меня сразу послали сообщить тебе эту новость. Знаю со слов доктора Иванова.

«Как же, интересно, медики так быстро узнали о том, что я появилась в метро? Кто их оповестил?» – вопросы крутились в голове Лены, не давая ей покоя. Но сосредоточиться снова не удалось: сначала она опять упала и стукнулась коленкой, а когда встала на ноги, различила вдали отсветы прожектора, горящего на КПП. Они почти дошли.

«На станции все станет ясно», – решила Лена.

Процедуры досмотра, которой прямо перед ними подвергли крепких мужиков с вещевыми мешками, Лена и врач избежали. Постовой даже не потребовал у Рысевой документы, лишь мельком взглянул на Фролова, кивнул доктору и посторонился, позволяя им пройти дальше.

– Добро пожаловать на Площадь Ленина! – произнес Фролов, любезно пропуская Лену вперед. Они стояли на путях у самого края перрона. Отсюда мало что было видно, но даже этого хватило, чтобы потрясти девушку до глубины души.

Изящные белые пилоны, украшенные лепниной, как бы вырастали из массивных мраморных постаментов и плавно перетекали в своды. Каждая пара пилонов образовывала арку, под которой спокойно мог пройти даже очень высокий человек. Кроме лепнины, стены станции украшали ажурные решетчатые медальоны. Свет здесь горел ярче, чем на любой станции, которые Лене довелось видеть в своей жизни.

Будь на станции не так светло, ее неприглядная сущность не бросилась бы в глаза так быстро. Едва оправившись от первых впечатлений, Рысева отметила про себя: Площадь Ленина переживала не лучшие времена. Многие буквы в названии станции осыпались, осталось только «.лощадь. ни..». Ажурные люстры местами отсутствовали. Не укрылись от глаз Лены кучи мусора, лежавшие в арках, следы копоти на потолке, темные разводы на гранитном полу. Тут и там виднелись пулевые отверстия. По сути, станция врачей выделялась на общем фоне только архитектурой. И еще тут не экономили электричество. В остальном Площадь Ленина мало отличалась от ее родного Проспекта Большевиков.

По станции сновали люди: военные в камуфляжной форме, гражданские в обычной повседневной одежде, в основном в брюках и свитерах. Ни одного человека в белом халате девушка пока не заметила. Это ее в первый момент очень удивило.

«Мало ли. Не могут же все жители быть врачами», – успокоила себя Лена.

– Хватит любоваться видами, – засуетился Владимир Михайлович. – Нам пора.

Лена подтянулась, пытаясь подняться с путей на платформу, но тут же соскользнула обратно. Фролов пришел ей на помощь: подсадил девушку, взяв ее одной рукой за бедро, а другой – за попу.

«Еще раз дотронется – пощечину влеплю. И не посмотрю, что доктор», – решила Рысева, изо всех сил стараясь заглушить раздражение, закипающее в душе. Прикосновения Фролова успели ее крепко достать.

Едва Лена взобралась на перрон, как рядом тут же возникли, словно из ниоткуда, крепкие ребята в серой форме и в фуражках, с пистолетами на боках. Они направились прямо к Лене и встали справа и слева от нее. Меньше всего на свете эта парочка напоминала медицинских работников.

– Это мои помощники, – небрежно бросил Фролов. – Ну, пошли.

С путевой стены на Лену задумчиво взирал Владимир Ильич, лидер октябрьской революции. Благодаря урокам истории девушка кое-что знала о великом Ильиче. Все выглядело так, как и должно было быть. И все же что-то беспокоило ее, что-то казалось подозрительным. Слишком резко смолк болтун Фролов. Слишком мало врачей попадалось им на пути. Точнее – ни одного. Они подошли к лестнице, ведущей куда-то вбок – видимо, на другую станцию. И тут Рысева заметила на стене красную ленту с белыми буквами.

«Площадь Восстания» – гласила надпись.

– Владимир Михайлович, – обратилась Лена к врачу, застыв, как вкопанная, силясь сохранять самообладание, – кажется, мы шли не в ту сторону.

Ответом ей был дружный хохот самого Фролова и обоих его «помощников».

– Помогите! – закричала Лена, срываясь с места, но третий «помощник» мнимого врача, подкравшийся сзади, мгновенно пресек попытку бегства. Лену схватили за руки, а когда она попыталась лягаться, то и за ноги, и потащили наверх, к небольшой стальной дверце. На пороге своего жилища, улыбаясь, точно начищенный самовар, уже стоял Фролов.

– Вы мерзавец! Подлец! Свинья паршивая! – завизжала Лена в лицо похитителю. Она билась и извивалась в руках телохранителей Фролова. Ее бросало то в жар, то в холод. Лицо то становилось пунцовым, то мертвенно бледнело. Тельняшка взмокла. Рыжие локоны растрепались.

– Люди! На помощь! – крикнула она, увидев, что на лестнице собирается толпа зевак. Никто не отозвался. Ни в чьих глазах не увидела Рысева ни сочувствия, ни осуждения – только вялое любопытство. С тем же успехом она могла звать на помощь каменные статуи.

– Обожаю девчонок с характером, – произнес Владимир Михайлович, с улыбкой рассматривая девушку. – И с фантазией, – добавил он, выслушав очередную порцию обидных слов. – Ничего, скоро ты изменишь мнение обо мне. Добро пожаловать в сказку, детка.

Дверь закрылась за ними.

Обыватели, поняв, что бесплатное шоу закончилось, побрели дальше по своим делам.

Глава 5
Танец рыси

Только теперь, оказавшись в квартире Фролова, Лена смогла нормально рассмотреть человека, к которому попала в плен.

Первое впечатление – веселый добродушный лысый толстяк, не в меру разговорчивый и сексуально озабоченный – требовало корректировки.

Не толстяк. Объем фигуре Фролова придавал белый врачебный халат. Теперь он его снял, остался в брюках и рубашке, и эффект толстого пуза исчез. Куда уместнее было бы назвать купца «большим». Широкие плечи, мощный торс, крепкие руки. За здоровьем богач следил, это чувствовалось. И Лене это ничего хорошего не сулило. С мешком жира она бы справилась, с горой мускулов – уже вряд ли.

Не добродушный. Сбросив личину «доктора Айболита», Фролов обернулся этаким пауком-кровопийцей. На смену елейной улыбочке пришел сначала настоящий звериный оскал, а потом самодовольная ухмылка. «Ты моя, никуда не денешься», – сквозило в его взгляде.

Не болтун. Владимир Михайлович трещал, не замолкая, пока надо было отвлекать внимание Лены. Теперь надобность в этом отпала, и за десять минут бизнесмен не сказал ни слова. Только смотрел на девушку таким скользким взглядом, словно уже снял с нее всю одежду и уложил в постель.

Так что с последним Рысева угадала на все сто, да и лысина никуда не делась. В остальном же она потерпела сокрушительное фиаско.

Комната, в которой они очутились, оказалась довольно просторной – примерно восемь на десять метров. Здесь помещалась кровать, стул, на котором сидела Лена, и шикарное мягкое кресло. Трон хозяина.

Постель была разобрана, рядом на тумбочке лежал невероятно дефицитный в метро презерватив. Лена о назначении данного предмета знала, хотя они с Гришей во время своей первой и, увы, последней ночи любви презервативом не пользовались. Наличие «резинового изделия» отметало последние сомнения в серьезности намерений господина Фролова. Одно радовало Лену: он не поволок ее туда сразу же, значит, шансы спастись бегством пока оставались.

Начинать разговор владелец хором не спешил.

Сидел напротив, положив ногу на ногу, и внимательно рассматривал Лену с ног до головы. Девушка слышала от подружек, что некоторые парни смотрят на представительниц слабого пола, словно раздевая их взглядом. Владимир Михайлович глядел на нее именно так. Он оценивал ее. Но не только внешность. Купец следил за малейшими нюансами ее поведения. Попробуй она сделать резкое движение – и этот вальяжный котяра мигом обернется тигром Шерханом, в когтях которого будет бесполезным любое сопротивление. А у дверей, на всякий случай, стояли еще два шакала Табаки. Расклад получался не в пользу девушки. Но пока бросаться на нее Владимир Михайлович не спешил. Он был занят изучением «товара». Лена поежилась – в роли покупки ей выступать пока не приходилось.

Докричаться до соседей Лена больше не пыталась, с кулаками на Фролова тоже не кидалась и даже ругательства не изрыгала. Она сидела, сложив руки на груди, чтобы похитителю не видны были соски, проступающие сквозь влажную ткань, и отчаянно пыталась включить мозги. Лене оставалось надеяться только на хитрость и смекалку.

«Попалась. Попалась, как ребенок. А продал меня, естественно, сука Краснотрёп, – пришла Лена к очевидному, но, увы, запоздалому выводу. – Гори в аду, тварь!»

Усилием воли она заставила себя не думать сейчас об Антоне Казимировиче. С ним она сведет счеты потом.

– Что, так и будем молчать? – Рысева решилась сразу идти в атаку, чтобы завладеть инициативой будущего разговора. – Давайте угадаю. Вы хотите меня изнасиловать. Правильно?

Фролов усмехнулся и отрицательно покачал головой. Если бы Лена не слушала его болтовню все время пути с Чернышевской, она бы сейчас всерьез засомневалась, умеет ли вообще говорить хозяин квартиры.

– Тогда вариант «Бэ». Вы запрете меня в камере и будете насиловать каждый день много месяцев подряд. Что, опять не то? – выпалила Лена на одном дыхании. – Хорошо. По нескольку раз в день. Теперь то?

Владимир Михайлович расхохотался, даже по коленке себя шлепнул несколько раз. Его поведение окончательно сбило Рысеву с толку.

– Как это мило. Ничего, кроме изнасилования, тебе даже в голову не приходит, – произнес купец, делая охранникам знак отойти от кресла Лены. Мужики в серых куртках отступили к дверям и замерли в одинаковых позах, словно роботы.

Теперь уже Лена предпочла промолчать, лишь выразительно пожала плечами. Она втайне надеялась на лучшее, но готовилась все равно к самому худшему развитию событий.

– Нет, милая. «Насильно мил не будешь», говорят в народе. Это верно. Под угрозой смерти можно хоть принцессу соблазнить, но это же не назовешь любовью.

– А вы, значит, хотите большой и чистой любви?! – Рысева засмеялась так, что чуть не упала со стула. – Вот это да. Никогда не думала, что для этого людей надо похищать. В книжках обычно это как-то иначе описывается, хи-хи-хи.

– Я тя умоляю, – Фролов небрежно махнул рукой. – То книжки, а то жизнь. Насильно мил, повторяю, не будешь. Связывать тебя и пытать паяльником никто не будет, расслабься. Но тот же русский народ другую поговорку сочинил: «Стерпится – слюбится». Ой, как мы скривились, ё-моё. Не кривись, ты ж умная баба. Так почти все живут.

Лена внимательно следила за мимикой бизнесмена, за движениями рук, ног, головы. Пыталась проанализировать резкие изменения интонаций его речи. То ли перед ней разыгрывался какой-то глупый спектакль, то ли ее похититель был не в себе. Пока она больше склонялась ко второму варианту.

– Вы меня, конечно, извините, – произнесла она, стараясь подбирать слова предельно осторожно, – но все ваши слова с понятием «любовь» ну никак не вяжутся. И я по-прежнему не понимаю, что вам от меня нужно.

– Любовь-морковь… – нетерпеливо крикнул Владимир Михайлович, даже не дав Лене договорить. – Пустозвонство одно. А я тебе, детка, дело предлагаю. Общее хозяйство. Общий стол. Общая постель.

Лена криво усмехнулась, давая понять, что против совместной трапезы ничего не имеет, а вот третий элемент контракта ей не по душе.

– Ну-ну, размечта-алась, – набычился коммерсант. – Короче. Сейчас я в пять минут растолкую тебе, кто ты и в какую каку вляпалась.

Он говорил спокойно, не спеша, последовательно складывая аргументы в цепочку. С таким видом, наверное, строители клали рядами кирпичи. Лена слушала и с каждой минутой понимала все яснее: все это, к сожалению, правда. И иначе, как словом «кака», ее положение назвать было сложно.

– Первое. Твой родной Окей-виль не сегодня-завтра утонет в крови, так что назад дороги нет. Спорить будешь? Вот и славно. Второе. У тебя нет документов. А если и есть какая-то ваша бумажка, на нее в метро даже не посмотрят. Не все вообще в курсе, что есть на свете какой-то там Окей-виль. Вот прописка на Площади Восстания – совсем другое дело, – прищурился Владимир Михайлович. – А для меня, милая, это – раз плюнуть.

Лена даже не решилась исправить ошибку в названии родной общины. То, о чем говорил Фролов, она и сама понимала, но как-то об этом раньше не задумывалась. Все ее мысли были сосредоточены на том, как добраться в Большое метро, дальнейшие действия Лена не продумывала.

– Но самое страшное впереди, – заговорил Фролов, дав Лене проанализировать первые аргументы. – Когда начнется война, тебя, детка, пустят в расход одной из первых.

– Это почему?! – опешила девушка.

– Я только что сказал, что в метро мало кто слышал про ваш Альянс. Это так. Но те, кто знают про Окей-виль, считают его колонией Империи. Этаким подневольным союзником. Конечно, вероятность твоей казни не очень велика – процентов двадцать пять из ста.

– Слабое утешение… – прошептала Лена. Она заерзала на мягком сиденье. Закусила губу. Опасность оказаться «крайней» в набирающей обороты заварушке виделась ей более чем очевидной. В этой ситуации положение наложницы Фролова казалось не таким уж невыносимым. Однако имелось одно серьезное «но»: карту метро Санкт-Петербурга Лена помнила хорошо и поэтому понимала – веганцы в случае начала войны доберутся до Площади Восстания очень быстро.

– Но если ты будешь жить у меня, тебе ничто не грозит, – добавил Владимир Михайлович. – Теперь главное. Ты наверняка сейчас думаешь: «А как же война с Веганом? Опасно жить у границ Альянса».

Лена часто заморгала. Уставилась на собеседника с недоумением. Чего угодно ожидала она от Фролова, но только не способностей к телепатии. На всякий случай вспомнила, сколько раз назвала его в мыслях «ублюдком». Насчитала минимум дюжину. Лену охватила легкая паника.

– Расслабься, я не колдун, – расхохотался купец. – Это ж очевидно, блин, все только о войне и говорят. Но я все предусмотрел. Место на борту «Вавилона»… Это платформа буровая, которая на остров Мощный ходит. Так вот, место уже оплачено. И как только «Вавилон» прибудет в Питер, мы переедем из этого треклятого метро туда, где нет ни радиации, ни мутантов, ни крыс, – заговорил Владимир Михайлович, мечтательно зажмурившись. – Здорово да?

– Здорово… – отозвалась девушка чуть слышно.

Она слышала про колонию на Мощном. Люди, приходившие в их Альянс с других станций, рассказывали о чистом острове, который несколько недель назад вступил в контакт с жителями метро. Многие знакомые Лены тут же принялись строить грандиозные планы. Они мечтательно вздыхали, представляя себе, как будут дышать свежим морским воздухом, ходить по улице без противогазов, гулять по морскому побережью под нежный шепот прибоя. Сама Лена заглушила подобные грезы в зародыше.

«Может, кому-то это счастье и светит, но точно не нам, – решила девушка. – Всех желающих на Мощный все равно не пустят. Пустое. Лучше радоваться тому, что есть».

– Звучит заманчиво, – заговорила девушка снова, стараясь не выдать всех чувств, бушующих в ее душе. – Но я одного никак не могу взять в толк: чем я вам так приглянулась? Ну чем? Только не говорите, – тут Лена улыбнулась краями губ, – что вы влюбились в меня с первого взгляда, как мальчишка.

Фролов явно ожидал подобного вопроса и заранее подготовился.

– Не как мальчишка. И не с первого. Я человек не глупый. Ты, думаю, это уже поняла. Мне не рабыня, мне жена нужна. Умная, сильная, красивая. Здоровая, что немаловажно. Чтоб в доме хозяйкой была, а не мебелью. И не бревном в постели. Ну, ты поняла.

Лена осторожно кивнула. Да, она все поняла. Если в словах Фролова и была какая-то ложь, какая-то недосказанность, то Лена ее уловить пока не могла. Во всем, что он делал и говорил, прослеживалась логика. Он четко понимал, чего хочет добиться. Влюбленные, Лена знала это по себе, на такое хладнокровие не способны.

– Я прям польщена. У вас в метро такой дефицит сильных и здоровых? – улыбнулась Лена.

Она заранее знала, каков будет ответ, но нужно было выиграть время. Хотя бы чуть-чуть, хоть десять минут. Лена понимала: ей не дадут время «подумать», как это обычно происходило в книгах. Ответ надо будет дать здесь и сейчас. Значит, требовалось взвесить все «за» и «против».

– Представь себе, да, – сухо отвечал Владимир Михайлович. – Ваш полковник Багров, или кто там у вас главный? Стасов? Короче, он молоток. Такое поколение вырастил. А наши бабы, если хочешь знать, это постъядерная рулетка. Залезаешь на нее, а сам думаешь: «Заражусь или нет?» Тут та-а-акие вирусы гуляют… Но ты не волнуйся, я проверялся у врачей. Не нашли никаких болячек по этой части. Последние годы я, если честно, вообще с женщинами не спал. Тяжело. Зато надежно.

– А вдруг я тоже больная? – расхохоталась Лена. Фролов смерил ее суровым взглядом, от которого у Лены мигом пропало желание смеяться.

– Была б ты больна, ты бы про это так не говорила, – прокомментировал Владимир Михайлович ее реплику.

И Лена с содроганием поняла, что сама спустила в унитаз очень весомый аргумент. Девушка закусила губу. Впредь она решила такие глупости не совершать. Торговаться с Фроловым надо было до последнего, и козыри даром не отдавать.

В общих чертах решение уже оформилось в голове Лены. Оставалось прояснить только один момент. Решающий.

– По поводу моих родных, в поисках которых я и попала в ваше вонючее метро. Я должна увидеть Гришу. И отца. Сейчас. Немедленно. Или удостовериться, что на Площади Ленина не они.