Текст книги "Схватка призраков"

– Сесть успеем? – спросил Рашид.

– Должны.

Вертолет стремительно несся над береговой линией, и, когда впереди показался выдающийся в море причал с пришвартованными к нему суденышками, Виктор вздохнул с облегчением.

Пережидать шторм внутри крошечного вертолета ему не хотелось.

Несмотря на свирепые порывы ветра, пилот посадил летающую машину не без изящества, на крохотный пятачок между большим вертолетом лагеря и стеной деревьев.

– Мои деньги, – требовательно сказал он, повернувшись к пассажирам.

Рашид расплатился, «призраки» выбрались наружу и крошечный летательный аппарат взмыл вверх, в стремительно темнеющее небо.

– Мог бы и на земле переждать, – сказал Виктор.

– Ты что? – усмехнулся Рашид. – Эти пилоты говорят о себе, что родились в воздухе и для них любая буря – вызов, который нельзя не принять!

«Призраки» зашагали в сторону здания администрации, а им навстречу уже спешили двое санитаров во главе с облаченным в неизменный белый халат Смоляничем.

– Ба, какие люди, – сказал психиатр, и глаза его расширились от удивления. – Чем обязаны?

– Многим, – отозвался Рашид. – Полковник у себя?

– Не уверен. – Смолянич почесал подбородок и полез в карман за коммуникатором. – Сейчас попробуем его вызвать...

Разговор по коммуникатору не занял много времени. Психиатр сунул похожий на древний портсигар прибор обратно в карман и сообщил:

– Идите и ждите его в кабинете. Он подойдет через пять минут...

Кабинет директора располагался на втором этаже администрации и не поражал ни размерами, ни обстановкой. С голографического портрета на стене сурово глядел Ильмар Саес, президент Федерации, основавший Службу, лоснилось кожаное кресло, мертвым выглядел мобибук на столе.

– Присядем пока, – сказал Рашид, подтаскивая на середину два из стоящих у стены стульев. – В ногах правды нет...

Едва уселись, как дверь распахнулась и внутрь вошел Джаспер Монро. За ним сутулой и длинной тенью двигался Михайлов.

– Рассказывайте, – велел полковник, заняв место за столом. – Честно говоря, я несколько удивлен, что Виктор, вернулся так быстро и без нашего брата Ван Тая.

Заговорил Рашид. Не спеша он рассказал о том, как Шон Кларк попросил помощи.

Виктор молча слушал, в голове вертелся вопрос: зачем директор лагеря постоянно таскает с собой старого безумца, время от времени выглядящего так, точно он не лишен рассудка?

Озвученная самим Монро версия об «амулете» не выглядела правдоподобной. Не верилось, что один из «призраков», которых готовят в духе максимальной практичности, утерял привитую на острове Грасьоса привычку обходиться лишь полезными инструментами.

Директор слушал Рашида с непроницаемым лицом, сидящий рядом с ним Михайлов смотрел в пол и, как казалось, совсем не интересовался происходящим.

– Что скажешь ты, Виктор? – спросил Монро, когда рассказ был окончен.

– Мне добавить нечего. Лю Ван Таю просто не повезло. Такое случается.

– Случается, – кивнул полковник, – но куда реже, чем думают обычные люди. И не с нами!

Михайлов издал громкое «Агу!», подскочил и бросился к окну. Донеслись звучные хлопки – безумец пытался схватить бьющуюся в стекло крохотную летучую тварь.

– Мне нечего добавить, – упрямо повторил Виктор и пожал плечами. – Все было так, как я рассказал. Или вы думаете, что я убил Лю Ван Тая?

– Такую вероятность нельзя исключить, – сказал Монро. – Поэтому мы проверим тебя. Пойдем.

На улице бушевал ветер и накрапывал дождь. Южный горизонт полосовали молнии.

– Знатный шторм будет, – пробормотал Рашид.

Повели Виктора, как он и ожидал, к прячущемуся в зарослях экспериментальному блоку. Вслед за Монро он прошел через дверь, почти незаметную на фоне отливающих металлом стен.

Изнутри здания тянуло знакомым сладковатым запахом.

– Мне что, опять придется курить эту гадость? – спросил Виктор.

– Обязательно, – кивнул полковник. – Она не позволит тебе соврать.

Крохотная каморка с двумя стульями и лежанкой, куда привели Зеленского, была ему хорошо знакома.

– Последний шанс во всем признаться, – сказал Монро, глядя Виктору прямо в глаза. Над плечом директора виднелось морщинистое лицо Михайлова, Рашид топтался у двери.

– Мне не в чем признаваться.

– Как знаешь. – Полковник покачал головой, – Тогда раздевайся и ложись!

Монро и Рашид вышли, лампа под потолком погасла почти тут же, а вот визита человека с двумя трубками пришлось ждать довольно долго. Когда тот вошел, Виктор на мгновение подумал, не попытаться ли бежать сейчас, пока правда не стала известна.

Оглушить того, кто пришел к нему, прорваться к выходу и уйти в джунгли...

Но к тому моменту, когда в руках оказалась набитая дурманом трубка, Виктор решил, что ни за что так не поступит. Слишком мало шансов на успех имел такой спонтанный побег.

– Кури, – мягко сказал расположившийся на стуле человек.

Виктор уверенно поднес трубку к губам. После первой затяжки дым показался сладким, как мед, вторая отдавала мерзкой горечью, а после третьей из глаз хлынули слезы.

На мгновение увидел того, кто дал ему дурман. В руках тот держал трубку и еще что-то непонятное. На деревянной маске выделялся орлиный клюв, причудливое одеяние украшали перья на рукавах, на груди болталось множество ленточек и металлических фигурок в виде деревьев, человеческих костей, животных, людей.

Тело онемело, последовал знакомый провал.

Но погрузиться в видения Виктору не дали. Дикая боль, исходящая от плеча, пронизала тело, заставила его содрогнуться. Открыв глаза, Зеленский обнаружил, что лежит, слабый, как новорожденный, а вокруг клубится тьма...

– Кури дальше, – пришел из нее мурлыкающий голос.

Втягивать в себя дым было тяжело, точно он обрел вязкость гудрона, но возражать сил не оказалось, и Виктор послушно сосал, втягивая в легкие отдающие чем-то кислым струйки.

Ощущение было такое, точно втягивал в себя воздух, наполненный сотнями крошечных иголочек. Грудь кололо изнутри, но остановиться он не мог.

– Достаточно, – сказал кто-то, чьего лица Виктор не мог видеть, и вынул у него из рук трубку. – Теперь подождем, когда боль овладеет тобой.

Виктор лежал и чувствовал, что не в силах пошевелить даже пальцем. Неприятное ощущение расползалось от груди, охватывая живот, пах, сползая по ногам.

В последнюю очередь оно добралось до головы. Внутри черепа точно развели костер, пытающие струйки стекали по вискам, щекотали затылок. Виктор захотел закричать, но смог выдавить из себя лишь жалкий всхлип.

– Передозировка дурмана рождает боль, дикую, непереносимую, – сказал кто-то мягким, как пух, голосом. – И избавиться от нее можно единственным образом – начав говорить...

– Неужели? – Виктор с невероятным трудом заставил себя произнести слово и с удивлением ощутил, что на мгновение стало легче.

– Конечно, – подтвердил невидимый собеседник. – Я буду задавать вопросы, а ты отвечай... Твое имя?

– Виктор Зеленский.

– Возраст?

Чуть ли не до судороги сжав челюсти, Виктор заставил себя промолчать. Понимал, что, начни он говорить сейчас, потом не сможет остановиться, не сумеет сдержаться и выболтает все, лишь бы избавиться от мучений.

Боль тут же усилилась, огнем охватило грудь.

– Ты молчишь? – удивился обладатель мягкого голоса. – Зачем? Облегчи себе жизнь! Ведь я задаю такие простые вопросы. Скажи мне, сколько тебе лет?

– Тр... – Рот открывался сам, губы и язык шевелились, и Виктору приходилось насиловать собственные мускулы, бороться с ними.

Силы уходили, он словно плавал в океане боли. И утонул бы в нем, если бы не память, подсунувшая воспоминания о холодной планете под названием Новая Америка, об училище Месяценосного Креста Веры, где готовили священников для Крестового Джихада.

Вспомнился предмет, именуемый Темным Искусством. Занятия по нему проходили в полутемном подвале, где студентов учили тому, как обращаться с болью, вызывать ее и сдерживать, пользоваться ею как инструментом и не допускать, чтобы она становилась госпожой.

Кто знал, что тогдашние уроки пригодятся в будущем?

Виктор слышал, что его о чем-то продолжают спрашивать, тормошат, один раз тело охватила судорога от электрического разряда, но он не обращал на это внимания.

Он был занят. Отделил боль от себя, позволил ей царствовать в теле, освободив при этом сознание. После этого остановил мысли и стал наблюдать за тем, как корчится плоть.

Главное было – не подумать о том, как ему на самом деле плохо.

Сколько провел в этом оцепенении, час или несколько минут, так и не понял. Просто в один момент ощутил, как боль потихоньку отступает, а к телу возвращается способность двигаться.

Когда открыл глаза, то в комнатушке горел свет, а на стуле рядом с лежанкой сидел Монро.

– Задал ты нам задачу, – сказал полковник. – Но доказательств твоей виновности по-прежнему нет, поэтому будем считать, что подозрения с тебя сняты.

– Вот как? – Виктор с трудом сел, перед глазами все померкло от навалившегося головокружения.

– Осторожнее! – Монро придержал Зеленского за плечо. – Должен признать, что примененный к тебе метод открытия истины несколько грубоват...

– Я это прочувствовал, – сказал Виктор и потянулся к одежде.

Прошло еще пять минут, прежде чем он понял, что может нормально идти, не натыкаясь на стены.

– Надеюсь, что никаких обид? – спросил полковник. – Это было лишь для дела!

– Никаких, – ответил Виктор, борясь с желанием двинуть директору лагеря в глаз.

– Тогда держи плащ и пошли.

Виктор послушно нацепил застегивающуюся у горла накидку с капюшоном и вслед за Монро вышел в коридор. Тут ожидал Рашид в таком же плаще, Михайлова видно не было.

– Идите, – махнул рукой директор. – Места для вас отведены в двенадцатом бараке. Поселят, накормят и все прочее...

– Хорошо, – кивнул Рашид. Он явно знал, где находится двенадцатый барак, в то время как Виктор никогда не видел на территории лагеря здания с таким номером.

На улице властвовал шторм. Стоило открыть дверь, как внутрь ринулся ветер, швырнул в лицо пригоршню воды.

С юга, со стороны моря, доносился ритмичный грохот. Похоже было, что вода, озверев, пошла на приступ суши. Ливень хлестал не хуже сотен кнутов. Деревья жалобно скрипели и изгибались, точно престарелые гимнастки.

– Иди за мной! – проорал Рашид, на мгновение перекрыв гул стихии.

– Понял! – крикнул в ответ Виктор.

К его удивлению, Рашид двинулся на север, туда, где, кроме кладбища и ограды, ничего вроде бы не было. Они миновали торчащие из зелени мокрые надгробия, некоторое время шли вдоль шатающегося забора, пока не наткнулись на маленькую калитку.

Рашид уверенно открыл ее и пошел прямо в джунгли. Он лавировал между стволов, обходил сплетения кустарника. Виктор топал за ним, ощущая, как ботинки напитываются влагой.

Через сумрак впереди мелькнул огонек, потом они вышли к вытянутому, вросшему в землю зданию, расположенному в таких густых зарослях, что увидеть его можно было, только наткнувшись на стену.

С козырька над дверью извергались потоки воды, а узкие окошки светились приятным желтым светом.

– Пришли, – объявил Рашид и постучал в дверь. – Барак номер двенадцать!

– И кто тут живет? – поинтересовался Виктор.

– Те, кому на территории лагеря лучше не мелькать.

Дверь открылась, и за ней обнаружилась могучая фигура Сагановски.

– Ха! – сказал он. – Заходите, ребята. Ужин как раз готов!

Глава 14
ПОБЕГ

104-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»

Проснулся Виктор довольно поздно. Дождь еще лил, судя по доносящемуся сверху равномерному шуму, но вот грома слышно не было, да и завывания ветра утратили былую ярость.

Соседняя койка в небольшом отсеке на двоих, где поселили Виктора и Рашида, оказалась застелена, а из коридора доносились голоса. От вчерашних «поисков правды» осталась ноющая боль в затылке и першение в горле.

– Черт бы побрал этот дурман, – пробормотал Виктор, поднимаясь с кровати.

С обитателями двенадцатого барака он познакомился вчера. Их оказалось двадцать. Тут обитали «призраки» мужского и женского пола, «сломавшиеся», исцеленные и вступившие в братство, а ныне по той или иной причине оказавшиеся на Меру.

Сейчас барак выглядел пустынным. В центральном холле несколько мужчин, расположившись за большим столом, играли в карты. Когда Виктор с полотенцем на плече выбрался в коридор, один из них помахал ему.

Виктор помахал в ответ.

Удобства в двенадцатом бараке не шли ни в какое сравнение с теми, что имелись в корпусах для больных. Из единственного крана в санузле текла тоненькая струйка холодной воды, а вместо зеркала над раковиной висел приклеенный скотчем кусок стекла.

Виктор умылся, кое-как побрился и вернулся в коридор. Игроков стало больше, среди них появился Рашид.

– Эй, Виктор, ты слышал, что сегодня вечером общее собрание? – сказал он.

– Нет. А что это такое?

– Ну... – Рашид неопределенно развел руками, – когда все братство собирается вместе и решаются важные вопросы.

– Съезд партии, – добавил Сагановски, не отрываясь от карт.

– Во сколько? – спросил Виктор.

– В десять вечера, – ответил Рашид. – Еще есть время!

Виктор заглянул в свой отсек, повесил полотенце на спинку кровати и отправился на кухню – посмотреть, не осталось ли что от завтрака.

К вечеру дождь перестал, а облака поредели. На темнеющем небе проглянули звезды.

– Ну что, готов? – спросил Рашид, когда они в числе прочих вышли из барака.

– Готов, – ответил Виктор. – Только к чему? Судить меня будут, что ли?

– Было бы за что судить, тебя бы сюда не поселили! – Рашид хихикнул. – Так что жди кое-чего более приятного!

Джунгли после дождя были сырыми, точно попавший в реку свитер, и отдавали влагу с такой же охотой. Пока шли от барака до ограды, у Виктора намокли штаны и пропитались влагой волосы.

Пройдя через калитку, направились к экспериментальному блоку. Это здание, спрятанное на самой окраине лагеря, было центром деятельности тайного братства, основанного полковником Монро.

Внутри блока, как обычно, воняло сладким дурманом. Виктор вслед за Рашидом спустился по лестнице и оказался в знакомом просторном зале, где не так давно стрелял и дрался с Сагановски.

Мишень и кушетка на этот раз отсутствовали, вместо них имелось множество стоящих вдоль стен стульев. Похоже было, что их стаскивали со всего лагеря.

– Садись, – сказал Рашид и зевнул. – Сейчас начальство явится...

«Призраки» рассаживались без обычного для подобного скопления людей гомона. Никто не пытался поговорить с соседом, поделиться сплетнями или выспросить новости.

Виктор в первый раз видел столько коллег сразу и впервые настолько остро осознал их (и свое) отличие от обычных людей. Может быть, не так уж ошибался Монро, именуя воспитанников СЭС полубогами?

Полковник вошел в помещение одним из последних, за ним ковылял Михайлов.

– Добрый вечер, братья, – сказал Монро. – Прежде чем перейти к рабочим вопросам, нам необходимо что-то решить относительно двоих людей. Для начала – принять в наши ряды нового брата. Виктор, подойди сюда.

Зеленский встал и, ощущая, как скрестились на нем десятки взглядов, подошел к полковнику.

– Многие из вас знают Виктора, – проговорил Монро, оглядывая зал. – Кто-то сталкивался с ним в прежней жизни, еще до лагеря, кто-то – здесь, на Меру. Но если раньше он был кандидатом в наше братство, то теперь он станет одним из нас и будет причастен ко всем нашим ошибкам, делам и победам. Если кто имеет что-то против нового брата, пусть скажет сейчас.

Все промолчали.

– Отлично, – кивнул Монро. – Помни, Виктор, теперь ты один из тех, кто сражается не за сохранение человечества, а за право на жизнь для нас, для полубогов! Помни об этом всегда!

– Я постараюсь. – Ответ прозвучал вполне искренне.

– Верю. Можешь садиться. – Полковник развернулся к двери и громко сказал: – А теперь введите предательницу!

Виктор успел сесть до того момента, когда двое «призраков» ввели женщину. Ему повезло, что глядели все не на нового члена братства, а в сторону двери, так что никто не заметил, как Зеленский позорным образом вздрогнул.

У дверей стояла Джоанна, и на руках ее блестели наручники.

– Джоанна Несс, агент Службы Экстремальной Социологии, оперативный псевдоним – Медея. Была направлена на Меру с целью проникнуть в нашу организацию. – Монро говорил так, будто читал обвинительный приговор. – Странности в ее поведении были отмечены еще на первом обследовании, в дальнейшем она часто поступала невозможным для «сломанного» агента способом. И тогда решено было провести испытание болью...

«Эх, Джоанна, Джоанна, – думал Виктор, глядя на Девушку, на ее спокойное лицо и холодно блестящие глаза. – Что же, наука профессора Веселова не пошла тебе впрок? Или просто опыта не хватило?»

– Испытание показало ее вину! – Полковник сделал паузу. – Так что нам предстоит решить, что именно с ней сделать. Я предлагаю убить.

На белом, как у статуи, лице Джоанны ничего не изменилось, лишь в глазах что-то дрогнуло.

– Убить, – сказал кто-то из угла.

– Убить, – повторила сидящая неподалеку от Виктора женщина, черноволосая и смуглая.

– Убить, – кивнула Алина Джером.

– Есть ли, братья, у кого другое мнение? – спросил Монро.

Никто не отозвался.

– Хорошо. – Полковник повернулся к девушке. – Смерть – дело серьезное, поэтому мы даем тебе время подготовиться. Послезавтра на рассвете ты будешь расстреляна. Уведите ее.

– Надо же, раскрыли лагерь, – вздохнул Рашид. – Никогда бы не подумал, что такое возможно!

– Это точно, – кивнул Виктор.

– Перейдем к текущим делам. – Монро опустился на стул и вытащил из кармана листок пластика. – Так, тут перечень работ, которые необходимо выполнить срочно и только собственными силами... Чтобы все успеть, мы разобьемся на бригады...

Пока назначали бригадиров и распределяли между ними подчиненных, Виктор думал о том, что долг велит ему просто забыть о Джоанне и продолжить выполнять задание.

Так поступил бы любой нормальный «призрак».

Проблема была в том, что Виктор не ощущал себя нормальным «призраком», спокойным и рациональным, как вычислительный центр. Какое-то неопределенное, но очень сильное чувство шептало, что он должен спасти девушку, пожертвовав для этого всем, даже долгом...

– Ты, Виктор, назначаешься в бригаду к Сагановски. – Обратившийся к нему Монро на мгновение прервал нить размышлений Зеленского.

Виктор кивнул.

«Если я ухитрюсь вытащить ее из лагеря, то останется один вариант – бегство, – думал он. – Через джунгли, до космопорта, а затем – на Землю. Хотя путь слишком долгий, нас десять раз могут перехватить...»

План выглядел безумным даже на взгляд «призрака».

Но Виктор понял, что постарается воплотить его в реальность, подставив под выстрелы собственную шкуру. С неприятным холодком в груди ощутил, что ему никогда не быть таким, как раньше, абсолютно расчетливым, гибким и беспощадным, безупречным во лжи и в битве.

И осознал, что в глубине души даже рад этому.

– Ну что, все всем понятно? – спросил полковник, обводя подчиненных испытующим взглядом. – Вот и отлично. Тогда завтра с семи утра приступаем!

105-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»

Доставшаяся Виктору пила была настолько старой, что могла помнить еще первых колонистов. Во время работы она вибрировала, из недр пластиковой желтой коробки корпуса доносились лязгающие и хлюпающие звуки, так что казалось, что она сейчас лопнет.

Над толстым деревом, увитым ярко-зелеными гирляндами вьюнов и паразитов, он трудился почти час, а когда оно с треском и грохотом рухнуло, выключил пилу и вытер со лба пот.

– Отличная работа! – перекрывая визжащую неподалеку пилу Рашида, крикнул Сагановски. – Переходи к следующему!

Виктор кивнул и отправился искать еще одно дерево, соответствующее данному на утреннем инструктаже описанию: «с коричневой толстой корой и круглыми светлыми листьями».

На второе дерево наткнулся довольно скоро, с помощью мачете освободил его подножие от кустарника. Но не успел пустить в ход пилу, как завибрировал висящий на поясе коммуникатор.

– Перекур! – донесся из него голос Сагановски. – Двадцать минут отдыхаем!

Свободное время можно было провести, валяясь на травке, но Виктор не так далеко отошел от места, где остался бригадир, и решил отправиться к нему.

– Что, соскучился? – спросил расположившийся на поваленном бревне Сагановски. – Сигарету будешь?

Виктор с подозрением покосился на трубочку из плотной бумаги. Подергав ноздрями, уловил знакомый сладковатый аромат.

– Что, еще один сеанс поисков правды хочешь устроить?

– Хе, испугался! – Сагановски хмыкнул, ловко подпалил сигарету и затянулся. – Тут в основном табак, а дурмана совсем немножко. В такой концентрации он и не действует почти...

– Слушай, а как эту девицу разоблачили? – поинтересовался Виктор, подавив очередной зевок.

– Обыкновенно. – Сагановски выпустил струю дыма, по лицу его расплылось выражение блаженства. – Фиксатор-то все время данные собирает, он и показал, что какую-то часть времени ее мозг функционирует нормально... Смолянич что-то заподозрил, и ей устроили подставу – сообщили, что вылечат, и провели через фальшивое исцеление. Она и «выздоровела» как по заказу!

– Хитро, – сказал Виктор, покачав головой. – А дальше испытывали дурманом, как меня?

– Точно. Только ты вот крепковат оказался, а она нет – как ни сопротивлялась, все про себя рассказала...

Виктор подумал, что братья недооценили Джоанну. О том, что у нее есть напарник, находящийся тут, в лагере, девушка все же промолчала.

– А не сбежит? Двери-то в корпусах довольно хлипкие, – спросил Виктор.

И Сагановски, привыкший к изощренному обману, купился на этот нехитрый трюк.

– Кто же ее в корпусе будет держать? Она в экспериментальном блоке! В карцере!

– А, ну тогда я спокоен! – кивнул Виктор. – Слушай, а на кой черт мы валим эти проклятые деревья?

Резкая смена темы не смутила бригадира.

– Они очень хорошо горят, – объяснил он. – Даже пропитывать ничем не надо. Обложишь такими стволами жилой корпус, нажмешь сенсор на излучателе – и все, нет корпуса.

– Да, понятно.

Крохи отрывочных сведений, получаемых Виктором большей частью случайно, складывались в единую картину. Братья на Земле готовили множество новых рабочих мест, а те, кто оставался в лагере, собирались уничтожить «Острова Блаженных», сжечь дотла.

Почувствовавшее интерес к себе братство задумало ликвидировать самую уязвимую свою часть – лагерь – и целиком перебраться в метрополию.

– Так, время вышло, – сказал Сагановски, поднося к лицу коммуникатор. – Эй, все за дело!

Виктор поднялся и побрел в ту сторону, где высилось его дерево.

106-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»

В барак вернулись только с наступлением темноты. Так как завтра предстоял еще один выход в лес, инструменты сдавать не стали, а свалили прямо у входа. Сил едва хватило на то, чтобы поесть и помыться.

Быстро заснувший Рашид похрапывал негромко, но очень своеобразно, как будто кто-то перекатывал булыжник по железной крыше.

Виктору спать тоже хотелось, но он понимал, что отдыхать в ближайшие сутки не придется. Поэтому Зеленский лежал и ждал, расслабив все мышцы, чтобы они накопили хоть чуть-чуть энергии.

Когда часы на стене показали два, он одним движением встал и, не особенно таясь, вышел в коридор. Дошел до туалета, провел там некоторое время, а вот вместо того чтобы двинуться обратно, свернул к выходу.

Стоящие у стенки мачете мрачно посверкивали в полумраке. Виктор взял одно, ладонь сомкнулась на шероховатой рукоятке.

Войдя в комнату, мгновение прислушивался к храпу Рашида, гоня прочь мысли о том, что этот человек ему в общем-то ничего не сделал и достаточно его просто оглушить.

А потом шагнул вперед и ударил. Храп затих, сменившись коротким бульканьем.

С этого момента Виктор двигался совершенно бесшумно. Вытащил из-под койки рюкзак, сунул в него тяжелые, предназначенные для джунглей ботинки Рашида и пару пластиковых накидок от дождя.

Мачете повесил на пояс, собственные ботинки, связанные шнурками, – на шею, после чего вышел в коридор. Прокрался на кухню, осторожно распахнул шкаф, где хранились консервы.

Краем слуха уловил донесшийся из коридора негромкий скрип. Тут же закрыл шкаф и сдвинулся в угол рядом с дверью.

Кто-то прошел по коридору до туалета, там зажурчало, послышался шум бегущей воды и тяжелый зевок. Хлопнула дверь, шаги протопали в обратном направлении, после чего скрип раздался еще раз – и все стихло.

Виктор вновь забрался в шкаф. Извлеченные оттуда пластиковые округлые банки с фасолью, рисом и мясом пихал в рюкзак до тех пор, пока не понял, что больше не поместится.

Повесил рюкзак на спину, несколько мгновений прислушивался к тому, что творится в бараке, и зашагал к двери. Тут прихватил еще одно мачете, повесил рядом с первым и вышел во мрак.

Только тут, на крыльце, обулся.

К лагерю шел через джунгли. Они дышали, скрипели и шелестели во тьме. С юга доносился ропот океана, из чащи – истошные вопли ночных зверей. Под ботинками хрустели сучки.

Открыв калитку, Виктор оказался на территории лагеря. Двигаясь с удвоенной осторожностью, обошел стороной экспериментальный блок и двинулся к крайнему с этой стороны жилому корпусу.

Несколько минут изучал его, не подходя близко. Удостоверившись, что все тихо, рывком подскочил к углу здания, опустился на пузо и быстро пополз под темными окнами туда, где из стеклянных дверей лился неяркий свет.

Ночью на посту дежурили двое – санитар и медсестра.

Виктор прокрался к самой двери, осторожно снял рюкзак и поставил его на землю. После этого распрямился и, довольно ощутимо стукнув кулаком по стеклу, прижался к стене и стал ждать.

В квадрате света, падающем на траву, появилась тень, послышались приближающиеся шаги. Двери разошлись, и охранник выступил наружу, настороженно огляделся.

Он, скорее всего, просто не понял, что именно с ним произошло. Рывок Виктора по стремительности мог соперничать с броском охотящегося леопарда. Охранник дернулся, всхлипнул и потерял сознание.

Не давая телу упасть, Виктор выдернул из кобуры парализатор и выстрелил внутрь, туда, где должна была находиться медсестра. Послышался приглушенный вскрик, после чего все стихло.

Отдышавшись, Виктор затащил охранника в здание, где обнаружил лежащую навзничь девушку в белом халате. Распотрошив небольшой шкафчик за стойкой, Виктор крепко связал обоих бинтами.

Оружие, за которым Зеленский явился сюда, он добыл.

Оставалось главное – освободить Джоанну.

Экспериментальный корпус в темноте выглядел еще более мертвым, чем днем. Окон в нем не было, единственная дверь не пропускала света, и все здание казалось черным монолитом.

Оставив рюкзак у стены, Виктор приложил парализатор к двери и выстрелил сквозь нее. Если внутри имелся часовой, то сейчас он должен был свалиться без сознания.

Где расположен замаскированный сенсор, открывающий дверь, Виктор запомнил давно и нашел его довольно легко. Темная панель скользнула вверх, обнажив лестницу, отливающие металлом стены, тусклую лампу на потолке.

Дурманом изнутри на этот раз не пахло.

Виктор закрыл за собой дверь и осторожно пошел вниз, останавливаясь и прислушиваясь чуть ли не на каждой ступеньке. Когда добрался до выхода в коридор, из-за угла донесся знакомый голос:

– ...И мотивационные механизмы искажены самым непредсказуемым образом. Но при этом...

Что дальше собирался сказать доктор Смолянич, так и осталось неизвестным. Язык отказался его слушать, и психиатр с мягким стуком повалился наземь. Мгновением позже упал кто-то еще.

Виктор опустил парализатор и вышел из-за утла.

Два тела в белых халатах лежали рядом, и второе, судя по роскошным усам, принадлежало доктору Кобиашвили. Задумавшись на мгновение, Виктор снял с него врачебное одеяние и натянул на себя.

Какая-никакая, а маскировка.

Оглушенных не мешало бы связать и затащить куда-нибудь, где их не сразу обнаружат, но на это не оставалось времени. Виктор не знал, где находится карцер, и опасался, что поиски затянутся.

Длинный коридор прошел до самого конца, заглядывая во все двери. Миновал большой зал, комнатушку, где его испытывали дурманом, несколько заполненных оборудованием лабораторий.

За последней дверью, торцевой, обнаружилась ведущая вниз лестница.

Виктор преодолел ее одним махом и оказался перед мощной, бронированной дверью. Полминуты потратил на то, чтобы отдышаться, а потом постучал. Изнутри послышались шаги, зевок, а потом сонный голос проговорил:

– Что такое?

– Открывай! – сказал Виктор, копируя властные интонации Смолянича. – Еще одного привели.

– Кого? – удивился голос изнутри, после чего послышался лязг запоров.

– Предателя! – ответил Виктор и выстрелил в открывшуюся щель.

Судя по поведению, охранявший узницу «призрак» в самом жутком бреду не мог представить, что кто-то явится ее освобождать. Да и по большому счету братство, привыкшее к отсутствию реальных врагов на Меру, халатно относилось к собственной безопасности.

За что и должно было сегодня поплатиться.

На поясе охранника, рядом со связкой электронных ключей, обнаружился приятный сюрприз в виде излучателя. Виктор отцепил кобуру с ним и повесил себе на пояс, а ключи взял в руку.

Всего в карцере имелось три двери, и, открыв первую же из них, Виктор едва увернулся от нацеленного в голову удара.

– Тихо ты! – буркнул он. – Это я!

– Виктор? – прозвучал удивленный голос, и Джоанна вышла на свет.

Бледное лицо ее было совершенно спокойным, а одеяние пациента лагеря консервативной психиатрии «Острова Блаженных» мешком висело на узких плечах.

– Да, это я, – сказал Виктор, испытывая неожиданно сильное желание обнять девушку. – Пошли?

– Дай мне хотя бы парализатор, – сказала Джоанна, мигом оценив обстановку. – И я искренне надеюсь, что ты в достаточной степени подготовил этот побег.

– А если в недостаточной, то ты вернешься в камеру и запрешь себя изнутри? – хмыкнул он, ощутив, как сердце кольнуло разочарованием. – Пойдем быстрее, а то я наследил тут изрядно...

Вдвоем поднялись по лестнице, побежали по коридору.

– Вот так сюрприз, – сказал Виктор, обнаружив, что тело Кобиашвили лежит на том же месте, а вот Смолянич исчез.

– Что такое? – спросила Джоанна.

– Тут был еще один, и как он ухитрился так быстро очухаться от парализующего шока, я не знаю!

Торопливо взбежали ко входной двери. Виктор на ходу избавился от так и не пригодившегося халата.

– Прикрой! – Джоанна открыла дверь и стремительным прыжком метнулась наружу, припав к земле.

После бегства Смолянича можно было ожидать худшего, но заросли вокруг оказались тихими и темными, как и час назад.

– Тут у стены рюкзак, а в нем ботинки, – сказал Виктор. – Обувайся!

Пока девушка возилась с завязками, он ждал. В один момент показалось, что издалека, от жилых корпусов, донесся крик, но потом вновь наступила тишина.