Текст книги "Уинстон Черчилль. Последний титан"

После трех недель восстановления на Багамах Черчилль вернулся в Нью-Йорк. В следующие три недели он провел 20 выступлений в различных городах США: Хартфорд, Сент-Льюис, Чикаго, Кливленд, Толедо, Детройт, Нью-Йорк, Рочестер, Вашингтон, Филадельфия, Балтимор, Атланта, Гранд-Рапидс, Индианаполис, Цинциннати, Конкорд, Бостон и Энн-Арбор, признавшись впоследствии, что «это был самый утомительный и напряженный период моей жизни»{204}204
  Churchill W. S. The Second World War. Vol. I. P. 61.


[Закрыть]. От себя можно добавить, что и самый опасный. Активные выступления против независимости Индии вызвали резкое недовольство британским политиком среди проживающих в США индийцев и их сторонников. Черчилль передал американской полиции свыше семисот полученных им писем с угрозами в свой адрес. В Детройте автомобиль Черчилля дважды забрасывали камнями, а в Чикаго даже имела место неудачная попытка покушения. Для защиты политика Скотленд-Ярд выделил инспектора Уолтера Томпсона (1890–1978), который в дальнейшем станет неизменным телохранителем нашего героя в годы Второй мировой войны.

В марте 1932 года Черчилль вернулся на Туманный Альбион. На Паддингтонском вокзале в Лондоне его ждал сюрприз. Зная, что Черчилль переживает не лучшие времена, его друзья и коллеги решили поддержать потомка герцога Мальборо. Они купили в складчину и подарили ему новую модель Daimler Landaulette за 2 тыс. фунтов. В акции приняли участие 140 человек, в том числе будущий премьер-министр Гарольд Макмиллан (1894–1986), Джон Мейнард Кейнс, Эдуард принц Уэльский (будущий король Эдуард VIII, а после отречения – герцог Виндзорский; 1894–1972), Чарли Чаплин, Макс Бивербрук, Йен Гамильтон, известный архитектор Эдвин Лаченс (1869–1944) и Джон Лавери. Некоторые из них пришли встречать Черчилля лично. Когда он вышел из поезда, они хором запели: «Ведь он такой хороший, славный парень». Черчилль попытался улыбнуться, но вместо этого наклонил голову и заплакал. «Вы можете представить, чтобы у современного британского политика нашлось достаточно друзей и поклонников, которые подарили бы ему новый Nissan Micra, не говоря уже о Daimler?» – спрашивал спустя семьдесят лет Борис Джонсон (род. 1964){205}205
  Johnson B. The Churchill Factor. P. 112.


[Закрыть].

Поездка в США показала, что Черчилль не пользовался популярностью на другой стороне Атлантики. Да, он встречался с президентом и был хорошо принят конгрессменами при посещении Палаты представителей, но большинству американцев его личность была неизвестна. На одном из приемов американский режиссер Фрэнк Капра (1897–1991) даже принял его за английского актера! К началу 1930-х годов стало очевидно, что из британского в США остался только истеблишмент, да и тот стал активно разбавляться представителями других национальностей, которых мультинациональный американский котел неизменно выбрасывал наверх.

Несмотря на распространение антибританских настроений, Черчилль договорился с Collier’s о написании цикла статей, в которых вновь коснулся недостатков «сухого закона», а также рассмотрел американские методы борьбы с безработицей, поделившись в обоих случаях успешным опытом решения этих проблем в Британии. Отдельная статья – «Страна зерна и лобстеров» – была посвящена вкусовым пристрастиям американцев. Черчилль не разделял их любви к легкой пище и белому мясу, а также подверг критике «почти всеобщую, но очень опасную» привычку потреблять большое количество жидкости со льдом. Коснулся он в своем цикле и внешнеполитических вопросов. В статье «Защита в Тихом океане» автор еще раз выступил убежденным сторонником колониальной политики, осудив антиамериканские настроения среди филиппинцев. Как и в случае с Индией, он считал, что попадание Филиппин в сферу интересов США принесло бывшей испанской колонии благоденствие и процветание. Разрыв с США, по его мнению, приведет к распространению «азиатской анархии», «разрушению школ и больниц», воцарению «хаоса и долгой ночи». Примечательно, что когда в 1935 году будет принят Закон об управлении Индией, Филиппины получат статус автономии, а независимость эта страна обретет за год до Индии – в 1946-м. Два очерка – «Слишком ли мы умны?» и «Связь между нами» были посвящены внешнеэкономической ситуации. Помимо спекуляций второй по важности причиной экономического кризиса Черчилль считал «баснословные послевоенные репарации». Германия, убеждал он, была не в состоянии выплатить контрибуцию ни золотом, которого у нее не было, ни товарами, которые пагубно сказывались на внутреннем производстве стран-победительниц, ни услугами, которые могли привести к безработице у кредиторов. Черчилль предложил обнулить все военные долги, но вместо этого американские и британские политики решили помочь Германии и выдали новые кредиты, на которые началось быстрое восстановление немецкой промышленности и создание самой сильной армии в Европе{206}206
  См.: Churchill W. S. The Shattered Cause of Temperance // Collier’s. 1932. August 13. P. 20, 21; Churchill W. S. How We Carry Liquor // Collier’s. 1934. August 25. P. 10–11, 38; Churchill W. S. Who’ll Pay the Jobless? // Collier’s. 1933. February 25. P. 10–11; Churchill W. S. Land of Corn and Lobsters // Collier’s. 1933. August 5. P. 16; Churchill W. S. Defense in the Pacific // Collier’s. 1932. December 17. P. 13, 30; Churchill W. S. Are We Too Clever? // Collier’s. 1932. August 27. P. 10, 11, 30, 48; Churchill W. S. The Bond Between Us // Collier’s. 1933. November 4. P. 13.


[Закрыть].

Помимо американского цикла Черчилль также договорился с Daily Mail, которая за период с октября 1932 года по сентябрь 1933 года опубликовала 12 статей британского политика, в которых он вспоминал эпизоды недавнего прошлого, давал оценку своим бывшим коллегам – Асквиту, Чемберлену-старшему, рецензировал мемуары Ллойд Джорджа, а также пытался ответить на актуальные вопросы, например «можем ли мы себя сами защитить?» и «что означает изоляция для свободного государства?».

В июле 1932 года к Черчиллю обратился глава таблоида News of the World барон Джордж Риделл (1865–1934) с предложением подготовить для новой серии «Шесть великих историй мира, пересказанных Уинстоном Черчиллем» пересказы известных художественных произведений объемом не больше 5 тыс. слов каждая. Черчиллю идея понравилась. Для помощи в написании пересказов он обратился к Эдуарду Маршу, который за 25 фунтов (за одно произведение) должен был подготовить краткий синопсис каждого произведения объемом 2,5 тыс. слов, который в дальнейшем можно было бы использовать в качестве основы. После продолжительных обсуждений список шедевров ограничился следующими произведениями: «Хижина дяди Тома», «Граф Монте-Кристо», «Повесть о двух городах», «Лунный камень», «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей» и «Бен-Гур: история Христа». Тексты понравились издателям, и они решили заказать еще шесть публикаций: «Джейн Эйр», «Адам Бид», «Шиворот-навыворот», «Айвенго», «Вперед, на Запад!» и «Дон Кихот». Осенью 1933 года был подготовлен еще один пересказ – пьесы Уильяма Шекспира «Юлий Цезарь», который был сначала опубликован в The Strand Magazine, а затем переиздан в сборнике «Шесть историй Шекспира». Обращает внимание то, что за исключением романов Дюма и Сервантеса подавляющее большинство в списке заняли англоязычные произведения. Да и то, на роман о благородном идальго выбор пал из-за выхода в 1933 году фильма «Дон Кихот» Георга Пабста (1885–1967) с Федором Шаляпиным (1873–1938) и Джорджем Роби (1869–1954) в главных ролях. Хотя в шорт-листе были романы «Таис», «Анна Каренина» и трагедия «Фауст», крен в сторону англоязычных авторов был очевиден, что объяснялось, во-первых, читательской аудиторией, для которых большинство выбранных произведений были хорошо знакомы со школьных и студенческих лет; во-вторых, из-за пристрастий самого Черчилля, который, не считая французской литературы, был мало знаком с творчеством иноязычных авторов. Относительно самой серии, несмотря на ее популярность, эти очерки трудно отнести к лучшим образцам черчиллевской прозы. Не стоит забывать, что они представляют копию, к тому же с большим кроп-фактором, не позволяя Черчиллю в полной мере показать свое отношение к рассматриваемым в произведениях проблемам.

Более интересным для понимания мировоззрения Черчилля является опубликованное в марте 1933 года в The Strand Magazine эссе «Великие борцы в проигранных битвах». Черчилль еще никогда не работал столь продолжительное время над одним эссе, потратив только на подготовительную часть с чтением дюжины книг почти четыре месяца. На примере Демосфена (384–322 до н. э.), Ганнибала (247–183 до н. э.), Марка Туллия Цицерона (106–43 до н. э.), Верцингеторига (82–46 до н. э.), Сида Кампеадора (1041?–1099), Марии I Тюдор (1516–1558), Карла I (1600–1649), Георга III, Марии-Антуанетты (1755–1793), Клеменса фон Меттерниха (1773–1859), Наполеона (1769–1821), Роберта Эдуарда Ли (1807–1870) и Эриха Людендорфа (1865–1937) он попытался объяснить «психологический феномен» популярности и притягательности исторических личностей, потерпевших поражение. «Возможно, человечеству ближе сентиментальность, чем достижение успеха, – заключал Черчилль. – Большинству людей гораздо легче представить себя на месте благородного ведущего, но поверженного бойца, чем разделять триумф высокомерных и самодовольных победителей. Кроме того, успех всех одержанных побед так до сих пор и не смог избавить мир от страданий и беспорядков»{207}207
  Documents. Vol. 12. P. 380.


[Закрыть].

Наблюдая за активностью Черчилля, невольно задаешься вопросом: как он успевал писать столько статей, речей, книг, эссе, писем, меморандумов и прочих документов, находя время на политику, журналистику, перестройку поместья, путешествия, выступления и живопись? Ответ на этот вопрос лежит одновременно в нескольких плоскостях. Свою лепту вносили как личные качества – быстрота интеллекта, трудоголизм, энергичность, непоседливость, так и правильная организация труда и отдыха. Главным элементом написания текстов была диктовка, Черчилль диктовал медленно, сначала бормоча себе предложение под нос, и только найдя нужную конструкцию, озвучивал ее вслух. После диктовки он работал с печатным текстом, что-то удаляя, что-то переписывая, а иногда и диктуя новые куски. Как правило, рукопись редактировалась по пять-шесть раз, пока автор не оставался доволен качеством текста. Сделав ставку на диктовку, Черчилль стал очень зависим от секретарей – Вайолет Пирман (1896–1941), Грейс Хэмблин (1908–2002) и Кэтлин Хилл (1900–1992). По словам Хэмблин, Черчилль был «трудным руководителем»: «постоянно подгонял нас и редко хвалил». «Он полностью посвящал себя работе и сам очень упорно работал, поэтому от других ожидал аналогичного отношения», – вспоминала секретарь{208}208
  Цит. по: Gilbert M. Op. cit. P. 857.


[Закрыть]. Учитывая напряженный график и перманентный характер работы, они не работали на него, а фактически служили ему, не имея ни времени, ни сил на личные дела и семейную жизнь.

Вынужденно оставив в 1930-е годы активную политическую жизнь и переехав в Чартвелл, Черчилль установил для себя следующий распорядок дня: просыпался он обычно в 7–8 часов утра, выпивал бокал апельсинового сока, просматривал почту и диктовал письма. После работы с корреспонденцией обстоятельно изучал свежую прессу, начиная всегда с The Times и Daily Telegraph. «Разумеется, нельзя верить всему, что читаешь в газетах», – признавался он, отмечая при этом, что «узнавал из газет гораздо больше, чем из официального навоза». Затем следовал завтрак, который проходил в одиночестве, в спальной. «Два или три раза мы пробовали с моей супругой позавтракать вместе, но из этого ничего не получилось, – объяснял он. – Завтрак следует принимать одному в постели. Не думаю, что наша семейная жизнь была бы настолько же счастливой, если бы мы завтракали вместе». После завтрака Черчилль работал с рукописями и помощниками, давая указания, какой материал следует дополнительно собрать, какие факты проверить и на какие вопросы найти ответы. На ланч политик присоединялся ко всем, обычно спускаясь к столу последним. Промежуток времени между ланчем и обедом, как правило, не наполнялся работой. Черчилль беседовал с гостями, показывая им последние изменения на территории поместья, занимался живописью или кирпичной кладкой, а также обязательно уделял время сиесте, чтобы запастись силами для второй половины дня. В 7 часов вечера он принимал ванну и готовился к обеду, который начинался в 8.30. Черчилль любил хорошо поесть и даже в старости сохранял завидный аппетит. Большую часть кулинарных чудес для него творила Джорджина Ландемер (1882–1978), которая многому научилась у своего супруга – французского шеф-повара, работавшего в отеле Ritz Поля Ландемера (1857–1932), и позиционировала свои блюда как совмещение «французского опыта с фешенебельным стилем кулинарии английского загородного дома». Ее рецепты отличали изящество и простота, последнее особенно импонировало Черчиллю, не любившему в еде вычурность. После обеда политик удалялся с секретарями и помощниками в кабинет, где и начиналась основная работа, продолжавшаяся до трех, а иногда и четырех часов ночи (или утра){209}209
  См.: Graebner W. My Dear Mr. Churchill. P. 35, 46; Browne A. M. The Long Sunset. P. 114.


[Закрыть].

Помимо статей Черчилль также пробовал себя в качестве сценариста, приняв участие в трех проектах. Первый проект для London Film Productions, работа над которым велась в последнем квартале 1934 года, был приурочен к серебряному юбилею правления Георга V. Черчилль предложил разбить фильм на три части: первая – внутриполитические проблемы и обострение международной обстановки в начале правления, вторая – Великая война, третья – послевоенный период. Черчилль подробно разработал первые две части. Начинаться фильм должен был со сцены коронации, затем шли описания борьбы за гомруль в Ирландии, противостояния с Палатой лордов за «народный бюджет», движения за предоставление женщинам избирательных прав. Описывая суфражистку, Черчилль считал, что ее следует изобразить «высокой, стройной [выделено в оригинале. – Д.М.], почти застенчивой, но при этом красивой и немного истеричной незамужней девушкой в возрасте двадцати трех лет». Выражение лица должно передавать «тревогу, связанную с внутренним напряжением», но в своем «неистовстве» она «должна [выделено в оригинале. – Д.М.] вызывать симпатию у зрителей». Дальше Черчилль меняет ракурс и переходит на внешнеполитические проблемы – Агадирский кризис, эскалацию вооружений, подготовку к войне. Черчилль хорошо помнил, с каким противодействием он столкнулся в 1913 году, запросив увеличение военно-морских расходов для повышения боеготовности флота. Пытаясь передать враждебность, с которой были встречены его предложения, и одновременно показать правильность выбранного курса, он добавил в сценарий диалог простолюдин. «Не является ли это страшной тратой денег?» – интересуется женщина у супруга. «Нет, – отвечает он. – Англия не сможет существовать без сильного флота, гарантирующего целостность империи и безопасность доставки на остров продовольствия и прочих жизненно важных товаров». «Будет ли война с Германией?» – спрашивает отца сын. «Нет, до этого не дойдет – по крайней мере, пока флот достаточно силен». Сам процесс начала войны, когда обычные матросы и офицеры продолжают оставаться людьми, которые ценят радости мирной жизни гораздо больше удовлетворения геополитических амбиций своих руководителей, Черчилль демонстрирует на примере Кильской регаты, которая проходила летом 1914 года по случаю завершения работ по расширению Кильского канала. Он показывает, как немецкие и британские моряки вместе дружно празднуют за одним столом. «Я пью за наших британских гостей. Правь, Британия!» – произносит на хорошем английском, хотя и не без акцента, один из немецких офицеров. «Герр лейтенант, вы определенно устроили нам восхитительную неделю. Все наши парни восхищены вашим гостеприимством», – звучит в ответ со стороны офицеров флота Его Величества. Далее следует веселый диалог, прерываемый сообщением вошедшего немецкого офицера: в Сараево убили эрцгерцога Франца Фердинанда. Веселье закончилось. Началась война. При описании военного времени Черчилль отдельно останавливается на ужасах окопной войны, когда на протяжении всего фронта, от побережья Северного моря до Альп, солдаты противоборствующих армий безжалостно истребляли друг друга; на газовых атаках, поражающих не только солдат, но и мирное население; на героизме и трудовых подвигах в тылу; на бесконечных составах, уходящих с солдатами на фронт с вокзала Виктории. Но все когда-то заканчивается. Великая война, опустошив чашу гнева, подошла к концу. Началась мирная жизнь, которая принесла свои проблемы{210}210
  См.: Documents. Vol. 12. P. 989–1031.


[Закрыть]. Черчилль увлеченно работал над сценарием в течение трех месяцев, но проект так и не был реализован. Его опечалил такой исход, но он смог быстро перестроиться и на основе наработанного материала подготовил семь статей для Evening Standard (вышли в период с 2 по 9 мая 1935 года) под общим заголовком: «Двадцать пять лет короля».

В марте 1935 года Черчиллю предложили принять участие в создании фильма про покорение воздуха. Писать сценарий не требовалось. Нужно было лишь дать предложения. Изучив внимательно текст, Черчилль сделал несколько замечаний, наиболее интересные из которых приходились на концовку фильма. По его мнению, в фильме отсутствовали «надежда» и «моральный урок». Человек одержал победу над природой, обрел новые знания и овладел новыми навыками. Но достоин ли он их? – спрашивал наш герой. Если нет, тогда эти открытия могут привести к «разрушению цивилизации», «лишению всего того, за что человечество боролось на протяжении стольких веков: свободы, верховенства закона и мира». По его словам, «до тех пор, пока мы не станем достойными использования орудий науки, они угрожают нам уничтожением». Поэтому он советовал в конце фильма показать будущее с его «надеждами и страхами», в котором человечеству придется ответить на главный вопрос: чем является авиация – «благословением или проклятием», готово ли человечество добродетельно распорядиться новым открытием? В этом эпизоде проявился не только морализм, который пропитывал все творчество Черчилля, но и его амбивалентное отношение к науке, как к могучей силе, способной одновременно улучшить и разрушить человеческую жизнь. Так же как и в случае с «Правлением Георга V», фильм про авиацию не был снят. Черчилль смог развить свои тезисы в статье «Влияние воздушного транспорта на цивилизацию», которая вышла в мае 1938 года в News of the World. По его мнению, от воздухоплавания было только две пользы: защита урожая путем распыления с воздуха фунгицидов и тушение лесных пожаров. Что касается остальных применений авиации, лично он не думал, что «государства стали лучше управляться, после того как человек научился летать». Он считал «заблуждением», что быстрое перемещение с места на место «смогло сделать людей счастливее и мудрее». А как же путешествия? Перемещения в пространстве стали, разумеется, быстрее, но менее насыщенны и интересны. Совершая перелет, отмечал Черчилль, «путешественник не увидит ничего, кроме раскинувшейся под ним плоской карты местности», а приземлившись, он обнаружит, что все аэродромы «по большей части похожи друг на друга». Он также прошелся по «современным, богатым, непоседливым туристам», которые «праздно осматривают памятники и города, сверяясь с путеводителем», «редко смотрят даже на поверхность явлений и никогда не заглядывают внутрь»{211}211
  См.: Wolff M. (ed.). Op. cit. P. 427–434.


[Закрыть].

Третий сценарий был посвящен личности Лоуренса Аравийского. Идея снять фильм по его книге «Семь столпов мудрости» появилась еще при жизни автора в 1934 году. Сам Лоуренс отказался от участия в проекте, поэтому к нему вернулись только после его гибели. В конце 1936 года Джон Саундерс (1897–1940) написал сценарий. Для исполнения главной роли были приглашены сначала Вальтер Хад (1897–1963), затем Лесли Ховард (1893–1943). Также рассматривались Джон Клементс (1910–1988), Клиффорд Эванс (1912–1985), Фридрих Роберт Дона (1905–1958), Лоуренс Оливье (1907–1989) и Кэри Грант (1904–1986). Ни один из них в итоге главную роль так и не получил. В 1937 году Майлс Мэллесон (1888–1969) написал новый сценарий. Обсуждая детали с Лесли Ховардом, он узнал от актера, что при работе над образом Лоуренса ему значительно помог Черчилль. Так возникла идея привлечь известного политика на роль исторического консультанта. Черчилль дал ряд стилистических правок, а также предложил более эффектно использовать пиротехнику. Например, при взрыве состава поезда лучше было взорвать каждый вагон по-особому, а при монтаже – чередовать различные планы. Также Черчилль просил добавить еще больше бесконечной пустыни и палящего солнца, которые он называл «самыми сильными впечатлениями после прочтения “Семи столпов мудрости”». Не исключено, что сказывался также его собственный опыт Суданской кампании. В отличие от других проектов на этот раз фильм будет снят и даже вызовет фурор в киноиндустрии, получив семь премий «Оскар», четыре – «Золотой глобус» и четыре – BAFTA. Но произойдет это спустя 25 лет и с совершенно иной командой фильм-мейкеров. Из первоначальных задумок останется только одна – в картине про Лоуренса Аравийского не будет ни одного женского персонажа{212}212
  См.: Alkon P. K. Imagining Scenarios // Finest Hour. № 119. P. 37, 38; Documents. Vol. 13. P. 810–811, 823–826.


[Закрыть].

Черчилль любил кино, отдавая предпочтение вестернам, комедиям, особенно с участием братьев Маркс, а также историческим кинолентам. Больше всего он любил фильм «Леди Гамильтон», который смотрел по разным данным от 10 до 17 раз{213}213
  См.: Graebner W. Op. cit. P. 27.


[Закрыть], и каждый раз не мог сдержать слез в момент гибели легендарного флотоводца. Он также много размышлял о феномене кино, написав на эту тему отдельную статью, которая вышла в Collier’s в декабре 1935 года. Желая внести свою лепту в новый вид искусства, он не достиг при жизни на этом поприще успеха. Свой вклад в киноиндустрию он внесет уже после кончины. Причем не только в качестве киногероя, но и в качестве автора идеи для отдельной картины. Речь идет об автобиографии «Мои ранние годы», которая ляжет в основу байопика «Молодой Уинстон», вышедшего в 1972 году с звездным актерским составом – Энтони Хопкинсом (род. 1937), Энн Бэнкрофт (1931–2005), Джоном Миллсом (1908–2005) и Йеном Холмом (1931–2020).

Особое место в литературном творчестве Черчилля в 1930-е годы занимает сборник «Размышления и приключения»[22]22
  В США был издан под названием «Среди бурь».


[Закрыть], вышедший в ноябре 1932 года и объединивший под одной обложкой 23 статьи и эссе на различные темы. Обычно подобные сборники не пользуются популярностью и больше нацелены не на восторг читателей, а на получение дополнительного дохода. Финансовая составляющая для Черчилля тоже была важна, а учитывая хорошие продажи и множество переизданий, в этой части он остался полностью удовлетворенным. Но было в «Размышлениях» и нечто большее, чем банальное желание заработать. Черчиллем было написано несколько сотен статей и эссе, а он отобрал – именно отобрал – только малую часть, пытаясь тем самым добиться как минимум три цели.

Первая – показать свою разносторонность. В сборнике рассмотрен широкий пласт тем философского, политического, экономического, футурологического, автобиографического, исторического и военного содержания. Например, он включил в сборник свои эссе о живописи и хобби, дополнив их статьей 1931 года «Карикатуры и карикатуристы», а также предложения об изменении политических и экономических институтов – «Парламентское правительство и экономическая проблема».

Вторая цель – в очередной раз в увлекательной форме рассказать читателям о себе любимом. В сборник включены несколько статей, описывающие как серьезные эпизоды из жизни политика, например его участие в Первой мировой войне («С гренадерами», «Плагстрит»), опыт борьбы в избирательных кампаниях («Воспоминания о выборах»), посещение маневров немецкой армии («Великолепие Германии»), увлечение пилотированием («В воздухе»), людей, которые оказали на него огромное влияние («Личные контакты»), так и немного комичные эпизоды – осада на Сидней-стрит с одноименным названием, а также «Моя шпионская история», когда в сентябре 1914 года во время поездки с высокопоставленными лицами по военно-морским базам Шотландии Черчилль и его спутники обратили внимание на установленный в башне одного из домов прожектор. Они заподозрили, что владелец дома посылает противнику с помощью этого устройства кодированные сигналы о дислокации флота. Подозрения окажутся ложными, как потом выяснится – прожектор использовался в охоте на оленей и с момента начала войны ни разу не включался.

Третья цель – донести до читателей мысли, которые он считал актуальными и важными. В той или иной степени на это было направлено каждое произведение в сборнике, но на некоторых эссе имеет смысл остановиться подробнее. Большой любитель альтернативной истории и рассуждений в стиле «если бы…», Черчилль решил в статье «Второй шанс» на примере собственной биографии ответить на следующие вопросы: как изменилась бы его жизнь, если бы он поступил в том или ином эпизоде иначе; если бы у него появилась возможность прожить свою жизнь снова, стал бы он в ней что-то менять? При поиске ответов на эти вопросы он придет к двум выводам. Во-первых, к определяющей роли случая: «Если бы то или иное событие произошло иначе, если бы не был отдан этот приказ, если бы не был нанесен этот удар, если бы эта лошадь не споткнулась, если бы он не встретил ту женщину или пропустил бы тот поезд, или успел бы в него вскочить, – вся наша жизнь изменилась бы, а с ней изменились бы и жизни других людей, пока это не достигло бы всемирных масштабов». Во-вторых, незнание будущего и невозможность изменить прошлое делают жизнь более интересной, яркой и осмысленной, а самого человека, который страдает, сомневается, переживает, – настоящим. Завершил свои рассуждения Черчилль следующим призывом: «Будем же рады всему, что с нами произошло, а также благодарны всему, что нас миновало. Будем же ценить наши радости, а не сокрушаться над нашими горестями. Торжество света не может существовать без теней. Жизнь – единое целое, и плохое, и хорошее, следует принимать вместе. Наше путешествие полно наслаждений и достаточно ценно, чтобы его совершить»{214}214
  См.: Churchill W. S. Thoughts and Adventures. P. 269, 13–14.


[Закрыть].

Из других тем Черчилль в своих эссе «“Все или ничего” Людендорфа», «Война подводных лодок» и «Дуврский барраж» повторяет высказанный в «Мировом кризисе» тезис, что в годы Первой мировой войны «знатоки и эксперты, как правило, ошибались, а политики часто оказывались правы». Признавая профессионализм военных в решении боевых задач, он считал, что они «знакомы лишь с частью проблемы» и не владеют, в отличие от политиков, ситуацией в целом. Они видят лишь фрагмент, причем только в своей – «узкой плоскости», не учитывая международных, политических, финансовых и технологических факторов. Поэтому их отличают «ограниченные и местечковые взгляды». Поэтому «разносторонность всегда вызывает у них недоверие». Поэтому «за пределами технического аспекта они беспомощны» и им необходима «помощь государственных деятелей, финансистов, промышленников, изобретателей, психологов». На этот раз он доказывает свой тезис на примере споров о внедрении конвойной системы для транспортных судов и защиты Дуврского пролива, когда «гражданская власть опиралась, надавливала и, в конечном счете, наносила разящий удар в правильном направлении». Также он указывает на концентрацию у немцев власти в руках военных, что привело к принятию ошибочных решений и последовавшим за ними поражениям. «В Германии не было никого, кто мог бы противостоять Генеральному штабу, а также привести их волю и особую точку зрения в гармонию с общим спасением государства, – указывал Черчилль. – Александр, Ганнибал, Цезарь, Мальборо, Фридрих Великий, Наполеон – все они видели ситуацию целиком. А Людендорф изучил только первую главу»{215}215
  См.: Черчилль У. С. Указ. соч. Ч. III. Кн. 1. С. 262, 73, 58; Ч. II. С. 445, 458; Черчилль У. С. Мои великие современники. С. 304; Churchill W. S. Op. cit. P. 137–138, 141, 150, 153, 167.


[Закрыть].

Взгляды Черчилля хорошо передает известный афоризм министра иностранных дел Наполеона и первого председателя Совета министров Франции Шарля Мориса де Талейран-Перигора князя Беневентского (1754–1838): «Война слишком серьезное дело, чтобы доверять его военным». Это высказывание часто повторял другой глава правительства Франции Жорж Клемансо (1841–1929), настолько часто, что ему иногда даже приписывают его авторство. Черчилль восхищался Клемансо, называя его «одним из величайших людей мира». Он написал о нем несколько эссе, тщательно изучив его биографию и бережно сохранив воспоминания о личных встречах. Подобное отношение во многом определялось схожестью их мировоззрений. «У меня нет политической системы, и я оставил все политические принципы, – однажды признался Клемансо нашему герою. – Я человек, который справляется с событиями по мере их появления и в соответствии с тем, как я их вижу». Активный сторонник итерационного подхода Черчилль думал точно так же, вспоминая строки из романа Октава Фёйе (1821–1890) «Господин де Камор»: «Все принципы одинаково правильны и одинаково ложны в зависимости от обстоятельств». За близостью взглядов следовала и родственность судеб двух государственных деятелей. Находясь много лет в большой политике, они оба не имели поддержки большинства, оставаясь по сути независимыми одиночками, которым, несмотря на их выдающиеся достижения, никогда не доверяли и к которым обращались исключительно в период кризиса. Цельные личности, они находили отдушину в творчестве. Поистине автобиографичными выглядят следующие строки, которыми Черчилль описывает жизнь французского государственного деятеля в период безвластия: «Исключенный из парламента, он потерял трибуну для обращения к стране. Ничего страшного. У него было другое оружие: перо. Он писал, чтобы есть и пить, защищая свою жизнь и честь. И то, что он писал, читалось повсеместно. Так он выжил. И не просто выжил, а восстановил позиции; не просто восстановил позиции, но повел наступление; не просто повел наступление, а добивался победы». Фактически, в этом небольшом фрагменте Черчилль описал и предсказал свою судьбу в 1930-х и 1940-х годах. Предсказал он и другое. Возведенный на вершину власти, чтобы спасти Отечество, Клемансо, этот «суровый, властный человек с мировым авторитетом», был отправлен в отставку после того, как победа была одержана. Аналогичная судьба постигнет и самого Черчилля.

В свой сборник Черчилль вставит эссе «День с Клемансо», в котором описана совместная поездка с французским премьером по линии фронта в марте 1918 года после масштабного наступления немцев в рамках операции «Михаэль». Испытывая недостаток в актуальных и достоверных сведениях о резко изменившейся на фронте обстановке, Ллойд Джордж направил во Францию Черчилля. Когда о прибытии британского гостя доложили Клемансо, он решил лично сопровождать его в поездке, поразив своей энергией и самоотверженностью. «Мы вчера пятнадцать часов гоняли на автомобилях по ухабистым дорогам, объезжая фронт, – делился Черчилль с супругой. – Я выдохся вконец, а он продолжал сохранять бодрое расположение духа, и это в 76 лет!» Черчиллю импонировал подход Клемансо, который не гнушался выйти из своего кабинета и лично направиться на передовую, чтобы своими глазами увидеть, что происходит; самому оценить, какие эмоции испытывают руководители на местах; своим личным присутствием поднять боевой дух у простых солдат и офицеров{216}216
  См.: Черчилль У. С. Указ. соч. С. 260, 257, 250; Documents. Vol. 8. P. 291; Churchill W. S. Op. cit. P. 177.


[Закрыть].