Текст книги "ОН и ОНА"

ОНИ не заметили, как стемнело. Время облачило небо в лилово-фиолетовый плащ, декорированный далекими северными звездами. Похолодало. Воздух посвежел и наполнился индигово-голубыми запахами ночи. ОНИ стояли около подъезда серого дома и никак не могли распрощаться. Расставание оборачивалось зверской операцией по разделению сиамских близнецов. Звучало молчание, а слаженный квартет тишины исполнял ноктюрны юного мечтателя. Секунды стекали по стенкам бокала вечности, такие тягучие, мучительные, липкие…

Вновь поддавшись чарам смущения, ОН робко спросил, может ли когда-нибудь ЕЙ позвонить. Девушка улыбнулась той загадочной улыбкой, от слепящих лучей которой в душе черноволосого рождался свет, и тихо сказала, что не только может, а обязательно должен. ОНА будет рада ЕГО услышать. Очень рада.

На прощание ОН пожал изящную ручку и побрел домой, натыкаясь на фонарные столбы, разлапистые деревья и бездомных собак. Пленительный вечер, выкрашенный в голубовато-желтые электрические цвета, вел ЕГО незнакомыми тропами иного мира. ОН ощущал себя инопланетчиком, посланцем неведомой цивилизации. Циничным чужеземцем, нежданно обретшим счастье в густом облаке взбитой пыли, на захолустной окраине далекой галактики.

В зарешеченном ларечке, что сиротливо приткнулся к стене родной «пятиэтажки», ОН купил литр анисовой водки, апельсиновый сок, пару пластмассовых стаканчиков и пачку американских сигарет. Уселся на грязную лавочку, наливал, пил, запивал, закуривал… Вспоминал, иногда улыбался, иногда хмурился. Думал о жизни. О себе, о НЕЙ и о возможных НИХ.

Прошли часы. ОН откинул опустевшую бутылку. С трудом переставляя налившиеся чугуном ноги и едва контролируя неработающий вестибулярный аппарат, юноша отправился спать. Находясь в сумерках разума и полном расстройстве чувств, шумно ввалился в квартиру, разбросал одежду, разбил оконное стекло, торшер, три тарелки, две рюмки, заблевал ковер в гостиной и переругался, а после – перемирился со всеми родственниками.

На следующее утро ОН проснулся в компании с тошнотой и головной болью, но в обнимку с исцеленным сердцем. Еще раз извинился перед родными и пообещал впредь никогда не устраивать столь варварских сцен. Получил прощение и отправился бродить по городу, дышать свежим воздухом, похмеляться жидким пивом и улыбаться всем встречным людям, независимо от национальности, возраста и пола…

***

ИХ телефонные разговоры длились часами. ОН до тошноты ненавидел это занятие малолетних дурочек и взбалмошных домохозяек, но умудрялся болтать бесконечно долго. Исчезала робость, испарялось смущение. Далеко не бедный лексикон чудесным образом обогащался вычурными эпитетами и редкими словесными оборотами. Складывалось впечатление, что ОН напрямую подключается к неведомому Хранилищу Знаний и полными горстями черпает бесценные лингвистические богатства. Словно из ниоткуда возникали темы, интересовавшие каждого. Как же удивительно много их оказалось! Сколько однородного, созданного по единому слепку обитало в недрах ИХ юных сердец! Экономика и политика, литература и искусство, поэзия и живопись, история и кинематограф, музыка и спорт, но главное – скрытые от посторонних глаз частички личного. ОН начинал, а ОНА подхватывала. ОН вел, а ОНА безошибочно следовала. ОН верил, а ОНА доверяла… Лишь тема любви оставалась под строжайшим запретом. Без предварительных договоров ОНИ старательно избегали этого скользкого русла.

ОНА была прекрасной слушательницей. Бархатное меццо-сопрано девушки ловко вплеталось, сливалось с тихим баритоном черноволосого, добавляло в диалог полноту, теплые, пастельные краски, приправляло беседу оригинальностью и экзотикой. Взволнованные голоса молодых людей бережно выкладывали уникальную и невероятно сложную мозаику, где частное дополнялось общим, а цельное – состояло из кусочков личного…

ОН не видел мимики и эмоциональных оттенков девичьего лица, но это нисколько не мешало дискуссии. Трудолюбивая фантазия возмещала отсутствующее и дорисовывала недостающее.

Черноволосый преображался. Отбрасывал жаргон и маты. Чистил язык, выметал словесный мусор. Превращался в велеречивого завсегдатая Петербуржских Салонов девятнадцатого века. ОНА же становилась элегантной дамой, невинной и юной, но уже искушенной в тонком искусстве обольщения. Поднаторевшей в коварной игре кокетства, расстановке капканов на столь желанную дичь – сердца непокоренных мужчин.

И если бы в те жаркие летние ночи чужой человек невольно или намеренно подслушивал ИХ разговор, то изумленно решил бы, что оказался свидетелем репетиции театральных актеров. Двух лицедеев, что многократно проигрывают по стальным змеям телефонных кабелей вычурный диалог персонажей классической пьесы.

Но как же естественно это звучало! Сценическая наигранность и фальшь художественных постановок таяли под рвущейся на волю, наполняющей каждый звук, каждую фразу и полутон Всемогущей Любовью.

ОНИ не произносили Три Заветные С лова, но ИХ эфирные существа, обнаженные души, пульсирующие сердца, само дыхание легких и ток мельчайших кровеносных сосудиков пронизывали филигранные, но невероятно прочные нити Святого Чувства.

Бывало, ОНИ вместе встречали рассвет. Сонные, но несказанно довольные потраченными часами, ОНИ неохотно вваливались в реальный мир. Долго и витиевато прощались, но наконец ОН слышал ЕЕ исконное «Услышимся…». Следовали короткие гудки отбоя, а юноша все не клал и не клал трубку…

***

Но любовь не терпит недосказанности. Жить в молчании, с зашитым ртом она не умеет…

Одним из вечеров, разворачивая перед прекрасной собеседницей панорамное полотнище эмоций, ОН принялся описывать свою подругу, характеризуя нынешнюю пассию как доброго и хорошего человека. ОНА же вдруг резко замолчала, а секундой позже выпалила, словно из пушки крупнейшего калибра:

– Не надо, прошу! Я же люблю тебя, дурак!

В трубке запиликали короткие гудки, а ОН стоял напрочь оглушенный неожиданным признанием. Юноша попробовал дозвониться, но трубка отвечала пикающим недоумением, а потом и вовсе замолкла.

Позже, стоя на кухне в окружении мебели, тишины и темноты, ОН курил в провал форточки, вспоминал и улыбался. Невидимый художник разбрасывал по небосводу розовую воду, кровь ангелов и нежнейший ультрамарин. Непроснувшийся город был умиротворен, безмятежен и невинно чист. Черноволосый предчувствовал развитие событий, кайфовал от ощущения наполненности самого себя и избыточности окружающего материального мира. Ждал продолжения. Был счастлив предвкушением большего.

ОН любил и был любимым…

На следующий день мир рухнул. ОН позвонил на привычный номер, ставший кодом на двери в чертоги богов, но услышал в ответ прокуренный голос чужой женщины. Голос раздраженно заявил о том, что ОНА уехала отдыхать на море. Гудки отбоя прозвучали аккомпанементом открытому рту и обледеневшему сердцу, гулко ухнувшему в бездонную пропасть отчаяния.

«Уехала и не предупредила!»

В тот миг оскорбленные чувства новоявленного собственника вызвали в душе бурю негодования. ОН срочно позвонил Ленке, и та, словно успокаивая капризного мальчугана, объяснила, что Маман, в награду за безупречно оконченный первый курс, отправила ЕЕ на месяц отдыхать в Абхазию. К дальним родственникам, в Гагру, на берег Черного моря, где вино, солнце и сосны. Позвонить же ОНА не могла, поскольку не знала о предстоящем вояже.

Юноша больше не слушал. Скомкано поблагодарил сокурсницу и остервенело бросил трубку на рычаг. Хотелось смеяться и плакать. Сосны?! Берег моря и сосны! Сосны на морском берегу!!! ОН не понимал почему, но данная аллегория значила для НЕГО очень и очень много. Неизвестно, что именно – хорошее или плохое, но немыслимо много…

Настали дни скорби. Черепашьи понеслись недели страдания. ОН жил лишь памятью. Воскрешал ЕЕ лицо, улыбку, голос… Считал часы и минуты до приезда девушки. Юноша похудел, под глазами отпечатались фиолетово-черные тени. ОН начал пить и каждый раз, в изрядном подпитии, ругался со своей подружкой. Однажды даже ударил, а после – извинялся за пурпурный синяк под глазом и крупные градины слез… Все было пустым, все было неважным. Черноволосый не находил себе места. Желал умереть и думал, что умирает. Лишь одно задуманное дело ОН благополучно подготовил. На остальное просто не осталось сил!

***

«Все проходит — изрек один древний и мудрый царь. Прошел месяц, ставший для юноши длиннейшим месяцем ЕГО короткой жизни.

В день долгожданного приезда ОН проснулся рано. Точнее сказать: той ночью ОН вообще не ложился спать!

Все было готово. Найденная по газетному объявлению компания, откликающаяся на примитивное прозвище «Сюрприз», приручена и привлечена. Договор составлен, услуги оплачены. Все сбережения и капиталы от случайных приработков запущены на реализацию мероприятия. ОН надеялся, что не напрасно.

Воскресный день конца лета. Румянец раннего утра. Смущенные занавески на стыдливо приоткрытых окнах. Спящие граждане, наслаждающиеся заслуженным выходным сном. Под грибками и лесенками детской площадки ненакрашенная собачница выгуливала придурковатого белого пуделя. Мальчишка рассовывал по почтовым ящикам свежие газеты, толстые журналы и пестрые объявления. Заросший рыжей бородой дворник энергично упражнялся с лохматой метлой. Скучные декорации скучного времени…

И тут во двор серой девятиэтажки, довольно урча и норовисто фыркая, въехал «ГАЗ-3307». Привычное место кузова занимала деревянная платформа, аккуратно сколоченная и обтянутая искусственным шелком лилового цвета. Осанистые музыканты в черных смокингах, красных сорочках и кустистых бакенбардах, вооруженные орудиями своего благородного ремесла, раскраивали тишину утра классическими нотами прошлых веков. Звучала «Ария из сюиты №3, ре мажор» Иоганна Себастьяна Баха.

Черноволосый стоял на полированной макушке кабины. Одетый во взятый напрокат белоснежный фрак, с дирижерской палочкой в одной руке и мобильным телефоном в другой, ОН в равных пропорциях походил на клоуна и героя. Бьющееся в истерическом предвкушении сердце. Огромная корзина белых роз. Горящие, покрытые капельками липкого пота ладони. Неровно порхающая палочка. Надежда. Вера в Любовь.

С трудом попадая по клавишам, что стали предательски маленькими, ОН набрал ЕЕ номер. Гудок. Гудок. Гудок… и простое слово «Привет…», что рвануло и обожгло внутренности жидким металлом блаженства. В горле комок. В районе солнечного сплетения – вибрирующие волны приятия. Бесконтрольная дрожь в руках.

ОН смотрел наверх и видел, как ОНА, в коротеньком черно-белом халатике, выбежала на балкон. Музыканты заиграли адажио из балета «Щелкунчик» Петра Ильича Чайковского. Живые звуки нежной торжественности наполняли захламленное пространство двора.

ОН набрал в грудь воздух, так, что запершило в легких, и предельно громко, до хриплого, шершавого кашля прокричал:

– Я люблю тебя! Люблю!! Л-ю-б-л-ю!!!

В окнах и на балконах появлялись люди. Помятые, заспанные и недовольные лица. Толстая матрона в бигудях и складках причитала и ругалась. Ей вторил кучерявый пенсионер со второго и поддакивал тощий субъект с третьего. Но они в меньшинстве! Прочие лица расцветали улыбками. Слышался смех, приветственные крики и мажорные звуки одобрения. Представление определенно нравилось. На какое-то мгновение эти люди, взрослые пленники разных эпох, вспомнили собственную молодость, безвозвратно ушедшую юность и невесомое чувство первой любви. Вспомнили безбашенные выходки и взгрустнули о несделанных безрассудствах. Вспомнили о любимых и недолюбленных. На какой-то миг исчезли заботы, забылись проблемы и бытовые неурядицы. Рухнули карьерные лестницы, рассыпались в прах финансовые пирамиды, обесценились акции и облигации государственного займа. Люди смеялись и от души радовались за совершенно незнакомых, но ставших (пусть на мгновение! ) близкими, молодых, влюбленных и счастливых выросших детей.

ОНА вбежала в квартиру, но уже через пару минут показалась в дверях парадной. Черная от южного загара, улыбающаяся, сребровласая, зеленоглазая и сказочно прекрасная. Легко, едва касаясь ступнями земли, с грациозностью лани побежала к нему. Юноша спрыгнул с крыши и устремился навстречу. ОНИ сошлись. Соприкоснулись. ОН подхватил ЕЕ на руки и закружил в пьянящем урагане безудержного волнения. Затем бережно, как бесценный и хрупкий шедевр, опустил на землю и впервые поцеловал. Один из работников «Сюрприза» принес розы, другой – оглушительно выстрелил пробку из пятилитровой бутыли шампанского «Клико». Третий подставил под пенные струи тонконогие бокалы из горного хрусталя. Капли шампанского попали на розы и бриллиантовою россыпью засверкали на алебастровых лепестках. Зрители аплодировали и кричали «Браво!». Музыканты играли попурри из произведений Эннио Морриконе, Фридерика Шопена и Антонио Вивальди…

ОНИ не видели и не слышали этого. Не прерывали первого поцелуя — дурманящего, пьяняще-сладкого и навечно остающегося в памяти влюбленных…

***

Незаметно и безболезненно, без скандалов, грубого выяснения отношений и прочей мишуры влюбленной юности ОНИ порвали отношения со своими фальшивыми половинками. ЕГО подруга умоляла, ЕЕ друг – ругался и угрожал, но ОНИ, несмотря на жалость и своеобразное чувство вины, были непреклонны в решениях. Разве могло быть по-другому?!

***

Весна – это юная радость, осень — добрая печаль… С момента ИХ знакомства прошел ровно год.

Золото и багрянец сентября. Мудрая теплота осеннего солнца. Желто-красный ковер опавших листьев разноцветным фейерверком взрывался под тяжестью шагов парня и девушки. ОНИ медленно шли по берегу могучей реки и держались за руки. ОН ощущал трепет изящной ладони, учащенный пульс волнующейся крови и взлетал на вершины гор блаженства. От ЕЕ взглядов по нервам пробегали гибкие электрические разряды. От жасминного аромата духов и коричного вкуса губ – невесомо-сладко кружилась голова. У НЕГО дрожали руки, и неожиданно юноша понял, что нет рая на небесах. Есть рай на земле и у рая изумрудные глаза…

ОНИ гуляли и не думали о времени. Беседовали и молчали, часто останавливались и целовались. ОН говорил, а ОНА слушала и улыбалась. Говорила ОНА, и ОН весь оборачивался вниманием. ЕЕ голос мягкой кошачьей лапкой игриво щекотал под ложечкой. ОНИ пьянели, не выпив ни грамма спиртного…

ОН читал стихотворения интеллигентного Блока, метафизического Бродского и своего любимого трагического романтика – Михаила Юрьевича Лермонтова. Более того: родившееся чувство зажгло в душе черноволосого искру поэзии. ОН пробовал писать, но лишь строки, посвященные ЕЙ, несли в своей сути осмысленность, а в слоге – красоту.

И если бы случайный прохожий увидал ИХ в этот момент, то без тени сомнений мог утверждать: ОНИ любят друг друга. Самый законченный и черствый циник легко ощутил бы благодатные флюиды, во множестве исходящие от пары…

Серо-стальная вода ритмично атаковала пологий берег, беззаботно играла полированными окатышами, зеленоватой тиной и пестрой речной галькой. Заходящее солнце забрызгало небо красноватой желтизной и розовой нежностью. ОНИ молчали, но молчание не вызывало смущенье, воспринимаясь чем-то важным, помогающим лучше понять идущего рядом человека. Молчание делало ИХ ближе, чем тысяча признаний…

ОНИ писали историю отношений. Вплетали слова нежности, прикосновения и поцелуи возле изогнутой, исковерканной временем, дождями и жестокостью людей старой березы. Первые робкие звезды улыбались ИМ, а ОНИ навечно клеймили общую память – мягкую память влюбленных. Клеймили друг другом…

***

Стартовал новый курс университета. С первого учебного дня ОНИ сели за одну парту, что не укрылось от любопытных глаз коллег по образовательному цеху. Парни лыбились и одобрительно качали головами. Девушки хихикали и подмигивали. На большой перемене сокурсники обступили влюбленных и вынесли единодушный вердикт:

– ВАМ было суждено сойтись! Вы – идеальная пара!

ЕМУ стало приятно, но не более. Законная гордость охотника, совладавшего со столь редкой добычей. Заносчивое честолюбие, характерное для юных ловеласов, одержавших верх в безнадежной амурной баталии. Эти чувства присутствовали лишь вскользь, обитали едва различимым фоном на подсознательных задворках. ОН пребывал в состоянии безграничного счастья, ощущал себя духом воздуха, так легко и невесомо стало каждодневное существование. Юноша очень надеялся, что и зеленоглазка испытывает нечто подобное.

ОН смотрел на девушку, превратившуюся в ЕГО половинку, и был абсолютно уязвим. Запросто распахивал некогда запертые чертоги души, пускал ЕЕ в тайные помещения и запретные уголки своего маленького мира. Был беззащитен перед стрелами возможных обвинений и открыт для арбалетных болтов недобрых поступков. ОН очень боялся предательства, наверняка зная, отчетливо видя последствия подобного расклада – собственную гибель.

Ведь ОН любил ЕЕ…

***

Первый секс. ОН долго не решался переводить отношения в откровенную плоскость плоти, до ужаса страшился развеять хрупкую магию любви. По неблагодарному опыту черноволосый помнил серые утра пробуждения, что в обязательном порядке следовали за многоцветными ночами любви и напрочь сносили налет очарования со случайной подруги. Она представала уже не созданием, сотканным из воздуха и света, а вполне материальным и живым существом, пахнущим страстью, похотью и потом, – этой возбуждающе-гадостной смесью земных запахов, подходящих под единственно верное определение: аромат секса. Ночные подруги томно улыбались, пытались изобразить загадку и волшебство, но ОН видел лишь хищную похотливость обыкновенных самок…

Преамбулой незабываемой ночи стал поход в ресторан. Несколько недель ОН копил деньги и повел ЕЕ в чинную, благопристойную и невероятно дорогую «Царицу Тамару», ставшую альтернативой знаменитому, но пафосному и шумному «Арагви».

ОНИ пили «Хванчкару» и «Алазани», кушали грузинскую солянку, купаты, хачапури, форель на вертеле и молодой сыр сулугуни. Хор мегрелов пел для них песни, летящие ввысь, к вершинам гор Кавказа, облаченным в пушистую мантию облаков, где обитают лишь праведные души да кружат гордые орлы. Маленькие мальчик и девочка, улыбчивые и большеглазые, задорно протанцевали лезгинку. Скрипач-виртуоз исполнил оригинальную интерпретацию «Подмосковных вечеров». В камельке уютно потрескивали березовые полешки. Стекал воск по гладким бокам ароматических свечей. Таинственным и призывным пламенем горели изумруды любимых глаз…

После ужина ОНИ, хмельные и умиротворенные, отправились на смотровую площадку. Огни города детства переливались и игриво подмигивали. Казалось, что они приветствуют молодых людей и даруют благословение. ОН бережно обнимал зеленоглазку за плечи и зарывался в серебро волос, что в свете луны отливало синтезированным колдовством и чарами. Тонкие пальчики девушки бегали по ЕГО широкой ладони. На губах ощущался привкус вина и корицы. Нежно пахло жасмином.

Поднялся ветер. Ждавшее такси доставило влюбленных к парадному подъезду «Шанталя» – не самого крупного, но наиболее презентабельного городского отеля. Роскошный номер-люкс с огромной кроватью, покрытой нежно-зеленым батистовым покрывалом. Букет белых лилий в пузатой вазе. Шампанское, икра и лед…

ОНА направилась в ванную комнату, а ОН закурил, откинул ажурную занавеску и вышел на полутемный балкон. В голове образовалась пустота, в сердце закрался страх. ОН до конца не верил в реальность происходящего! Казалось, что вот-вот на главной башне древнего города пробьют старинные часы, и в одночасье рассыплются видения ушедшего дня, искрами сонной пыльцы взметнутся в черное, осеннее небо. Растворится ночь, и исчезнет ОНА.

Едва слышимый шелест шагов. ОН обернулся и… ослеп. ОНА сбросила одежду… Красота богинь Древней Эллады блекла пред НЕЙ! Да что там говорить! Самые знаменитые исторические красавицы оборачивались миленькими деревенскими простушками, приятными и симпатичными, но не более того! Черноволосому казалось, что кожа девушки блестит серебром лунного света, а единственный, малозначимый изъян – маленькая родинка на бедре, по форме напоминающая четырехлистный ирландский клевер, горит расплавленным золотом высшей пробы. ОН осторожно приблизился, взял ЕЕ на руки и отнес на заранее расстеленное ложе.

Поцелуи, ласки, объятия, слияние и… стон, рвущийся в ночное небо белой птицей любви!

ОНА не была девственна. ОН знал об этом, но в глубине души испытал легкое разочарование. Словно на идеально-гладкой поверхности замершего озера пролегла маленькая морщинка-трещинка, не портящая общей картины и совсем незаметная, но известная и потому – значимая.

Это длилось мгновение. Гибкие руки, пухлые и влажно-мягкие губы, крупные грудки с призывно торчащими вверх медно-розовыми сосками, бархатистая кожа, шикарные ягодицы и упругий живот… ОН растворялся в НЕЙ, погибал под лавиной страсти, тонул в океане нежности, плавился от ожогов поцелуев… ЕЕ стоны добавляли ему сил… ОНИ умирали и возрождались друг в друге… Снова, снова, снова и снова…

***

Отношения с матерью девушки, – дамой своеобразной и аристократически красивой, с кинжально острым языком и ледяными глазами императрицы, незаладились с первого дня знакомства. Готовящая дочь к выгодному замужеству Маман (как называла родительницу ОНА) намерено искала в новом ухажере дочери малейшие изъяны и с изощренной хитростью опытной иезуитки вынюхивала отрицательные качества. Придиркам, полунамекам и двусмысленностям было не видно конца! Вечер знакомства обернулся жестоким, унизительным и качественно паскудным испытанием для говорящей мартышки. ОН, едва сдерживаясь, все же не нагрубил, за что при расставании был вознагражден столь страстным поцелуем, что помутилась голова и едва не посыпалась растрескавшаяся штукатурка мрачного подъезда. Этим окупилось все…

Следуя горькому опыту, ОН ограничил общение с Маман до необходимого минимума. Получалось довольно неплохо. Женщина и сама не испытывала потребности встречаться с черноволосым «дружком». ОН верно подметил: отношения между матерью и дочерью были далеки от идеальных. Со временем все стало только хуже.

ОН не запомнил точной даты. В памяти отложились лишь тонкие струйки грустного осеннего дождя, неторопливо сползающие по запотевшему оконному стеклу. Набухшие капли пластались и барабанили, извивались и бесславно погибали. Приближалась полночь. В дверь позвонили. Настырно, нервно и настойчиво. ОН, раздраженный оборванным чтением великолепной «Французской волчицы» – исторического романа Мориса Дрюона, отправился открывать.

На пороге стояла ОНА – мокрая и несчастная, в компании пары вместительных чемоданов и держа в руках любимый бонсай. Девушка бросилась к нему на шею и разрыдалась. Сквозь всхлипы, страдальческие вздохи и шмыганье ОН разобрал лишь то, что ОНА вконец разругалась с матерью и категорически не может с нею жить. Проснулась бабушка, но увидала представшую картину и мгновенно ретировалась.

ОН завел девушку в прихожую и затащил чемоданы. Зеленоглазка дрожала от волнения и холода. После горячей ванной и крепкого, сладкого чая с малиновым вареньем ОН проводил ЕЕ в свою комнату и уложил спать. Девушка уснула почти моментально. ОН присел на краешек кровати и долго смотрел на любимое лицо, слушал ровное дыхание и в эти часы ни о чем не думал. В душе было покойно и хорошо…

Проблема с жилплощадью отпала благодаря вмешательству толстого весельчака дяди Жени – двоюродного брата мамы черноволосого. За весьма умеренную плату он сдал им в аренду однокомнатную квартирку на набережной, почти в самом центре города. Джон, как все называли дядю, сначала вообще отказался брать деньги, но после – передумал, озорно подмигнул, расхохотался и пожелал много-много здоровых детишек.

ОНИ начали жить вместе. Пробуждаться и засыпать в объятиях друг друга. ОН часто смотрел на спящую девушку, обретая в процессе странную, ни на что не похожую умиротворенность. Такая маленькая, разметавшаяся по постели, обнаженная, беззащитная и прекрасная. ОН любовался ЕЮ, так до конца и не веря, что ОНА – ЕГО подруга.

ОН замечал момент пробуждения красавицы, что специально притворялась и не вставала, и легонько дул в лицо. ОНА смешно морщила носик, оглушительно чихала и просыпалась уже окончательно. Распахивала изумрудные глазищи, находила взглядом ЕГО лицо и улыбалась столь ласково и уморительно-мило, что ОН, не в силах сдерживать ураганную волну нежности, заключал девушку в железные объятия, столь сильные, что ОНА пищала, притворно сопротивлялась, отбивалась и звонко смеялась. ОН целовал ЕЕ, и девушка, сбросив с лица игривую улыбку, обвивала шею черноволосого и отвечала неожиданно яростно и страстно.

ОН шептал:

– Люблю…

ОНА шептала:

– Люблю…

И не было в мире ничего прекраснее и значимее этих слов!

С каждым совместно проведенным днем ОН узнавал ЕЕ все больше и больше. Проникал в закоулки и потайные тупички, закрытые для постороннего взгляда. Посещал альковы женского существа, познавал тайны прелестного тела, разбирал узоры нежной души. ЕЕ красота оттачивалась, приобретала новые, ранее невидимые грани. ОН любил все сильнее и сильнее, но не мог объяснить, почему любит. Просто любил, потому что она – это ОНА.

– Мое зеленоглазое счастье, – ласково называл ОН девушку.

ОНА смеялась в ответ, вставала на цыпочки и нежно целовала небритую щеку. ОН заключал ЕЕ в кольцо рук, подхватывал и кружил.

ОН пытался ежедневно радовать зеленоглазку. Устраивал сюрпризы и спонтанные поездки. Без повода дарил чайные розы, причудливые орхидеи и ЕЕ любимые королевские лилии, вкладывая в букет записки:

«Сказочной Принцессе от нищего странника. Я у Ваших прелестных ножек!»

ОНА могла все сделать прекрасным! ОНА и делала ЕГО жизнь прекрасной. Делала ее настоящей. Одним своим присутствием придавала мужества и сил.

***

За совместные годы ОН ни разу ЕЙ не изменил. Хотя имел массу возможностей. Завистливые подруги, неоднократно попадавшие в безжалостные жернова невзаимной любви, разочарованные в парнях и считавшие всех мужиков сволочами, завидовали ИХ счастью. Черноволосому строили глазки и делали недвусмысленные намеки, часто переходя от слов и невинных заигрываний к активным действиям. ОН был неприступен, как Измаил, и тверд, как алмазная глыба. ОН нуждался лишь в НЕЙ и лишь ЕЕ хотел…

***

ОНИ взрослели вместе. Вместе постигали науку знаний и вместе изучали искусство жизни.

Как же молоды, переполнены мечтами, надеждами и абсолютной верой в будущее были тогда ОНИ! Как многого хотели и стопроцентно знали, что все задуманное непременно сбудется! Стоит лишь очень сильно захотеть. И работать, работать, работать…

Летом 20… года ИХ пригласили на свадьбу, в маленький, расположенный по соседству, закрытый городок. Более сотни гостей, длинная кавалькада блестящих чистотой и хромом авто, арендованный банкетный зал шикарного ресторана «Ливадия». Было торжественно и шумно, строго и дорого, но одновременно – весело и легко…

ОНИ танцевали. Настоящий венский вальс под музыку за авторством Штрауса-отца. Черное платье с длинным шлейфом, глубокое декольте. Яркое серебро волос, свитое в высокую прическу, взятые на прокат бриллианты. ОН был с НЕЙ не первый год, изучил и распробовал, как казалось, полностью, но был поражен открывшимся образом любимой подруги…

Невесомость шагов. Шелест платья. Скрип паркета. Соприкосновения рук.

Окружающим казалось, что они наблюдают фантомный полет призраков средневековых дворян из старинного замка Северной Шотландии. ОНИ затмевали всех. Даже молодожены, – пара красивая и удивительно гармоничная, блекла на фоне этого союза, благословенного самими небесами. ОНА загадочно улыбалась и нежно прижималась к ЕГО груди. ОН гладил волосы и дотрагивался до обнаженных плеч. ОН целовал тоненькие косточки ключицы и пухлые вишенки губ. ОН мечтал, чтоб этот танец длился вечно…

***

ОН благополучно окончил университет, защитив диплом (где имелись четверки и тройки) по невообразимо вычурной теме, непригодной для осуществления в реальном мире. ОНА – получила красный диплом, кучу преподавательских комплиментов и ворох трудовых предложений.

Победу над Цитаделью Знаний отмечали на квартире сокурсника Коляна, в тесном кругу наиболее близких. Выпито было предостаточно, но никто не перебрал через край. Слишком сильны оказались эмоции, слишком велика важность события! Было весело и по-домашнему уютно, а осознание окончания и понимание начала наполняли сердца радостной печалью и светлой надеждой.

ОНИ незаметно покинули празднующих друзей и поднялись на плоскую крышу двадцатиэтажного здания. Над головой раскинулось бесконечное майское небо, усыпанное бриллиантовой крошкой бесчисленных звезд. Оно казалось амальгамой любви, вечности и времени. Под НИМИ простирался город, раскрашенный желтыми, оранжевыми, лиловыми и красными кострами электрических фонарей, увешанный полыхающими порталами чужих окон. Пред НИМИ распахнул врата огромный мир. ОН держал девушку в объятиях. ОНА нежно прижималась к костистому плечу черноволосого.

ОН точно, абсолютно точно знал: все, что ОНИ хотят, все, чего желают, к чему стремятся и о чем мечтают, непременно сбудется! Для НИХ не существует преград, ведь ОНИ – молодые влюбленные – вместе.

Навечно единые ОН и ОНА!