Текст книги "ОН и ОНА"

Начало: ОНА

…ЕЙ нравились перемены. Конечно далеко не всякие, не бесконтрольные происшествия и не алогичные форс-мажоры, способные наряду с неожиданностями приятных сюрпризов преподнести полную пригоршню проблем. Конечно нет! Предпочтение отдавалось спланированным, мастерски подготовленным и собственноручно сотворенным метаморфозам жизненного течения. Например, таким, как начало учебы в университете. Давно определившись с целями и желаниями, исполняя четкую программу конструирования будущего благополучия ОНА играючи сдала вступительные экзамены и была зачислена в ряды студентов выбранного факультета. Естественно, выбранного заранее! По результатам вдумчивого и кропотливого анализа существующей конъюнктуры рынка труда. ОНА многого ждала от жизни и на многое в ней же претендовала, исполненная уверенности в успешном исходе сего продолжительного мероприятия. По совокупности личных и социальных факторов успех выглядел вполне достижимой реальностью. Предвкушая грядущие триумфы, представляя позитивный окрас будущего, ОНА испытывала нервную, но соблазнительно-лакомую дрожь блистательных перспектив, что возносила градус настроения на верхушку эмоционального шпиля. Определенно, ЕЙ нравились перемены!

ОНА улыбнулась стройному мысленному каре, небрежным движением откинула с глаз серебристую челочку и замедлила шаг. Хотелось неспешно прогуляться и немного помечтать. По собственному убеждению, девушкой ОНА была рассудительной и расчетливой, целеустремленной, практичной и весьма утилитарной, но иногда, позволяла себе простительные вольности. Например, ЕЙ весьма нравилось фантазировать. Тем более, что погода и сердечный настрой полностью располагали к сей невинной слабости. Даже не слабости, а так, ребяческой шалости!

Над природой безраздельно властвовал дивный день ранней осени. Лучи солнца нежно поглаживали лицо, теплый ветерок трепал серебристые локоны, проказничал и норовил заглянуть под юбку. Из распахнутых дверей музыкального магазина голос уставшей женщины кричал о трагических перипетиях любви. Привычный гул урбанистического чудовища сливался с песней, дополнялся грохотом неизвестного происхождения, криками, гудками, обрывками слов и фраз, формируя звуковую компоненту человеческого жилища с населением в миллион душ. Шуршали автомобильные шины, притягательно-гадко пахло нагретым металлом, горелым бензином и бетоном.

Город жил повседневным круговоротом – этим стремительно-безумным бегом из ниоткуда в никуда. Город не терпел остановок, и бездушные жернова деловой карусели ни на секунду не замедляли хода своего трескучего вращения. Город не признавал и не знал, а, скорее всего, попросту не понимал важности остановок – эдаких тихих привалов на безлюдной обочине жизненного тракта. Урбан не ведал секундных радостей, не наслаждался мгновениями тишины, когда умирает время, а ты, обнаженный и нежный, стоишь в пустоте возникшего вакуума, с грустью оглядываешься на прошлое, чувствуешь кожей пульсирующее покалывание настоящего и с замиранием сердца раздвигаешь облачный покров будущего. В такие редкостные мгновения человек обращается к Богу внутри себя и с затаенной надеждой спрашивает:

«Все ли я делаю правильно, Господи?»

Большинство людей были рабами города, и рабство носило добровольный характер. Он – этот каменный чревоугодник, с безмерной жадностью оголодавшего вампира высасывал людское время и здоровье. С хищным наслаждением каннибала пожирал эмоции, чувства и мечты. Словно безжалостный ночной тать вырывал неровные каракули гражданских записей из толстенного реестра жизни…

Это не волновало девушку. Вера в личную исключительность, монолитным стержнем пронзающая ЕЕ ладную фигурку, даровала иллюзорную защищенность от зубов и клыков города-монстра. Во внутренней виртуальности (проецируемой на реальность внешнюю) ОНА всегда оказывалась выше подобных неурядиц. Эдакой знающей и мудрой пифией, что свысока смеется над муравьиным копошением жалких людишек.

ОНА отогнала поток назойливых убеждений и принялась мечтать о Принце. Данное занятие доставляло девушке подлинное удовольствие, а в совокупности с мягкими касаниями солнца, заигрываниями ветра и отличным настроением зажигало на премиленьком (а если точнее – красивом) личике волшебный цветок улыбки.

«Вот он, Принц. Несомненно, самый красивый, непобедимо сильный и сказочно богатый. Вот он, ее Герой, бескорыстно щедрый, величественно благородный и царственно милосердный. Он спасает ее от своры пьяных хулиганов или от шайки обкурившихся подонков (что, впрочем, неважно! ), а после – заключает в объятия, нежно целует и предлагает руку, сердце и свой шестизначный банковский счет. Вот они (уже женатые! ) нежатся на белом песке пляжей Копакабаны, в тени кокосовых пальм, облаке ароматов орхидей и кориандра. Малахитовые волны лениво накатывают на пологий берег. Кричат чайки, а толстобокий пароход выпускает из полосатой трубы сигарные кольца угольного дыма. Дым черными воронами взлетает ввысь и медленно растворяется в небесной голубизне… А может он, этот ее Принц – урожденный потомок древнего княжеского рода, и она станет юной княжной с гербом, слугами и старинным, увитым плющом и диким виноградом готическим замком…»

За спиной раздался топот, что бешеными, бедуинскими тамтамами отбивал сумасшедший ритм на асфальтовой ленте тротуара. Девушка, раздраженная оборванной фантазией, неохотно обернулась и… остолбенела.

ОНА никогда не видела таких глаз, словно присыпанных пеплом, наполненных вопящей грустью и неизбывной тоской. Словно все мировое горе, реки вдовьих слез и жалость детского плача сосредоточились в их бездонной глубине. Обладатель глаз – молодой, чернявый парень приветливо улыбался, говорил комплименты, а ОНА зачаровано смотрела в эти глаза – серые озера боли, полные холода и стали.

– Что с тобой?! – осторожно спросила девушка и вплотную приблизилась к черноволосому.

ОН как-то сразу обмяк, спрятал улыбку и молча, не отрывая взгляда, взял ЕЕ за руки, а ОНА даже не пыталась сопротивляться. Так ОНИ и стояли, смотрели друг другу в глаза и молчали. ОНА чувствовала мягкое тепло чужих рук – жилистых и грубых, покрытых жесткими, желтоватыми мозолями. Почему-то ОНА знала, что руки юноши могут быть ласковыми и исключительно нежными.

Серые и зеленые глаза. Разбросанные по свету осколки титановых зеркал. Забытые огни ушедших в астрал душ. В тот день их души отпечатались на зеркалах друг друга и навечно поселились в этой ожившей бесконечности. Хотя, ОНА еще и не знала об этом…

ОНА лишь увидала чужого человека, что на краткий миг показался самым близким существом безграничной вселенной. ОНА словно обледенела, вморозилась в остановившееся время, и лишь тепло ладони юноши обжигало, зарождало внутри ЕЕ существа доселе неведомое чувство. Чувство вонзалось в ЕЕ нутро скрученным шампуром в руках умелого повара и пронзало, как пронзают серебристую, трепещущую форель, предназначенную для зажарки над багровым угольным адом. Краска прилила к лицу, стало трудно дышать и было совершенно невозможно произнести не то что звук, а даже слабый писк.

Сколько времени прошло? Несколько секунд или пара часов? ОНА очнулась лишь тогда, когда ОН молниеносно развернулся и не оглядываясь побежал прочь широким шагом опытного стайера, в сторону неизвестности и хлама дворов…

ОНА стояла и хлопала глазами, как дурная пластмассовая кукла. Шок прошел, и девушка не могла понять, что же вообще произошло. Лицо паренька поминутно всплывало перед глазами и размазанным миражом болталось примерно на уровне лба. Лицо было приятным, притягательным и до боли знакомым. Определенно, ОНА где-то ЕГО видела! Девушка шла и пыталась вспомнить. Еще недавно приятные мысли о Принце бесследно растворились, а сам покинутый Принц издалека провожал ЕЕ слезливым взглядом добродушного сенбернара.

ОНА вернулась домой, съела на ужин сырую морковку и приняла контрастный душ. Попыталась посмотреть телек, но очень скоро бросила это глупое занятие. Взялась было читать автобиографичного «Мартина Идена» Джека Лондона, но через три страницы отбросила книгу. Включила музыку, но всегда успокаивающая «Белая Гвардия» вызывала сегодня лишь раздражение. Все еще расстроенная и злая, сама не понимая чем и на что, отправилась спать. Разделась, легла в постель, но долго ворочалась и никак не могла уснуть. Мягкая кровать казалась жесткими нарами в каменной келье печальной монашки. Ароматный воздух заставленной цветами спальни душил. Мысли, обычно ручные и подвластные, вдруг взбесились и безжалостно трепали нервы обрывочными картинками самого непристойного содержания.

Раздался телефонный звонок, и в этот же миг ОНА подскочила с кровати и сильно, отчего громко ойкнула, хлопнула себя по лбу. Воспоминание о том, где ОНА видела юношу со странными глазами, вспыхнули отблеском одинокого маяка, что лучом последней надежды пронзает безудержный разгул океанского шторма. Во сне! ОНА видела ЕГО во сне!!!

***

Ванильное небо, яшмовые облака. Белые башни из кристаллического кирпича и серые скалы, покрытые багровыми проплешинами лишайника. Они похожи на пятна застарелой крови, но не вызывают отторжения или страха. Скалы с хрустом пронзают небо. Облака комьями сахарной ваты густо облепляют башни. Прекрасная мешанина обыденного радует глаз и наполняет узревшего умиротворенностью.

Пестрое одеяло леса и огромный глаз серо-черного озера. Падающие листья и чирикающие птицы. Запахи зверей и шелест крыла бабочки-махаона. ОНА осторожно идет по извилистой тропинке, что временами теряется в пожухлом, травянистом ковре. Кусты жимолости и шиповника преграждают девушке путь. ОНА аккуратно раздвигает колючие ветви и идет, не понимая куда и не зная зачем. Стрекочут кузнечики и поют цикады. Пахнет клевером, полынью и мальвами.

Внезапно тропинка обрывается, кусты редеют, а затем и вовсе заканчиваются. Пред НЕЮ возникает песчаная коса. Озерные волны методично смачивают ее черной, похожей на нефть, водой. На берегу озера сидит юноша. ОНА видит лишь ЕГО спину и массивные плечи, покрытые тяжелым, бархатным плащом. Черные волосы незнакомца всклокочены и грязны, дорогая одежда оборвана и перепачкана белой, речной глиной. В левой руке юноши – длинный кинжал с позолоченной рукоятью, усыпанной рубинами и изумрудами. Около высоких сапог стоят две плетенные корзинки. Время от времени ОН запускает правую руку в одну из них и достает… ОНА не видит, что именно ОН достает!

Тихо-тихо, чувствуя себя шпионкой или маленькой мышкой, ОНА подкрадывается к пареньку и заглядывает через плечо. К горлу подкатывает тошнота. В одной из корзин подпрыгивают и трепещут парующие кровью сердца. Как раз в этом миг, странный юноша подхватывает одно из них и легким, едва заметным движением кисти пронзает свою ужасную добычу. Продырявленное сердце исторгает то ли вздох, то ли стон, а юноша небрежно забрасывает кровоточащий кусочек в костер. Сердце шипит и корчится, чернеет и пропадает во внезапно вспыхнувшем, огненном лепестке. На багровых углях остается горстка серого пепла. В воздухе распространяется отвратительная вонь, но костер успокаивается и вновь обретается в невидимые, пламенеющие границы.

Юноша вздыхает. Вытирает лезвие грязным платком с монограммой, вновь вздыхает и запускает руку в другую корзину. ОНА видит голубовато- искристый осколок льда, что не тает в горячих руках, а начинает сверкать больше прежнего. Бледное лицо юноши странным образом гармонирует с льдистым кусочком. ОН смотрит на лед, коротко проводит по нему лезвием, а затем отправляет в огонь.

Сердца и льдины. Пламя пожирает их без различия и продолжает все также гореть. Оно обманчиво спокойно и заманчиво притягательно. Оно бездумно и бездушно.

– Кто ты? – набравшись смелости, спрашивает ОНА.

– Я – Принц, – не поворачиваясь, отвечает юноша и вздыхает.

Молчание. Также трепыхаются сердца, также не тает лед, и огонь горит также ровно. ОНА нервно теребит кожаный поясок льняного платьица, ОН задумчиво баюкает кинжал. Щебечут птицы, в озере плещется крупная рыба. Караван яшмовых облаков медленно движется на юго-запад, в сторону невидимого закатного моря.

– Зачем все это? – наконец спрашивает ОНА.

– Любовь и правда хрупки, но необходимы, — отвечает юноша, вздыхает и уничтожает очередное сердце.

– Любовь и правда, что это?

– Правда – это осколок льда, любовь – это остывший пепел. Они не важны для нас.

– Что же важно?

– Важно лишь пламя.

– Почему?

– Пламя – это жизнь…

ОН впервые смотрит ЕЙ прямо в глаза, и ОНА отшатывается. В них пустота, холод и серая сталь озерных вод. В них концентрат печали и средоточие одиночества.

– Кто ты?!

– Я – твой Принц, а ты – моя любовь.

– Я – твоя принцесса?!

– Нет. Ты – это ОНА.

– ОНА?!

– Да, ОНА. Женщина, что создана специально для меня.

– Это правда?

– Правда – это осколок льда, но есть еще любовь.

– Но ведь важно лишь пламя?!

– Да, но без любви и правды пламя умрет.

– Кто ты?!

– Я – твоя правда и твой осколок льда. Я – твой Принц и твое пламя.

– Я не хочу!

– Это выше нас, прости.

– Нет, я не могу!

– Увы, это больше нас.

– Я не верю!

– Вера – это лишь миф. Я знаю, а не верю.

– Знаешь что?

– Я знаю печаль.

– Для чего?

– Ради пламени…

ОН резко вскакивает и бежит, увязая по щиколотку во влажном речном песке. Принц мчится прямо в озеро. Летят брызги, еще, еще и еще, а затем черные воды смыкаются над смолью волос юноши. На земле сиротливо блестит брошенный кинжал. Драгоценности в рукояти играют на солнце радужными бликами. ОНА хочет побежать вслед за странным незнакомцем, но вместо этого садиться прямо на землю и берет кинжал. Сталь холодит, но это приятный холод чистоты. Внезапно пламя принимается дергаться и шипеть. Оно трепещет, выбрасывает в небо сноп рыжих искр и начинает медленно угасать.

«С чего начать?» — думает ОНА и наугад протягивает руку. Пальцы ощущают теплое, липкое и пульсирующее. ЕЙ вдруг становится очень хорошо, так хорошо, как не было никогда раньше. ОНА замахивается кинжалом и начинает петь…

***

В то утро ОНА проснулась рано, уставшая, ломано-разбитая и обозленная на весь мир, сама не понимая причин собственной злости. Странный сон напрочь вылетел из головы. Остались лишь глаза – необыкновенно печальные, состоящие из стали и боли…

Потом было первое знакомство с университетом, новые лица и впечатления. Настоящее окончательно вытеснило обрывки ночного видения. Настроение улучшилось, и будущее вновь обрело мажорную тональность…

Но тем же днем ОНА встретила обладателя глаз! Вернее, это ОН встретил ЕЕ. Для чего, зачем?! Почему?! Да кто ОН вообще такой?!

***

На следующий день ОНА, напрочь забыв о вчерашнем инциденте, уверенной походкой победительницы вошла в лекционный зал. Первая лента еще не началась, и новоявленные студенты беспорядочно перемещались по аудитории, временами сбивались в кучки, а затем – вновь распадались на отдельных мальчиков и девочек, второпях ставших взрослыми. ОНА приветливо кивнула Лене – старинной и по-собачьи преданной подруге еще со школьных времен. Поздоровалась с щебечущей девчоночьей стайкой, кокетливо улыбнулась в ответ на неловкий комплимент привлекательного паренька и принялась раскладывать на парте тетрадки, учебники и ручки.

В какой-то момент девушка ощутила напряженный взгляд, что красноглазым оптическим прицелом впился в спину, временами перемещаясь в район поясницы и ягодиц. Девушка развернулась и обомлела: Это был ОН!!! Странный парень с черными волосами и серыми глазами, что накануне так поспешно покинул место неожиданной встречи! Незнакомый мальчишка, что произвел колоссальное впечатление и даже не удосужился представиться!

На бледном лице юноши играла улыбка, больше похожая на оскал обезумевшего и очень голодного волка. В глазах, все таких же печальных, появилось нечто сродни охотничьего азарта… Это длилось мгновение. Юноша понял, что замечен, небрежно, словно старой знакомой, кивнул и уткнулся в толстую книгу по экономическому анализу.

ОНА плюхнулась на лавочку, попыталась успокоиться, но не смогла:

«Одногруппники! ОН оказался моим одногруппником! Да что, черт бы вас задрал, все это значит?!»

Зеленоглазка еще раз взглянула на парня, продолжающего что-то выискивать в объемном экономическом труде. Двойственные чувства аккуратно прокрадывались к бастионам сердца. Было приятно и неприятно. Было смешно и страшно. Плохо и хорошо. Было не просто и не случайно. Это что-то значило, но было не понять, что же именно…

***

Учеба, без осложнений и трудностей, подобно переспелому грецкому ореху отдавалась ЕЙ плодами знаний. Столь легко, что становилось неинтересно! Возникало желание послать все к дьяволу и отправиться прочь, навстречу веселью или печали. В кинотеатр, клуб, кафе, где весело. Или на прогулку в заброшенный парк, где в ароматах опавших листьев, компании потрескавшихся статуй и молчаливой медитации заросшего пруда так хорошо думать, грустить и мечтать. ЕЙ была свойственна романтичность, присущая нежным сердцам расцветающих особ, но ОНА не замечала этой грани своего характера. Или старалась не замечать.

Зеленоглазка маялась от безделья и потому, все чаще и чаще, прикрывшись для конспирации тетрадью или книгой потолще, начинала искать взглядом черноволосого юношу. Для чего? Зачем?! ОНА не могла отыскать ответ и от того – злилась.

Юноша нравился, но не сильнее других парней. Тем более, что ЕЕ нынешний бойфренд вполне соответствовал определенному набору качеств, и перемены в данной области не входили в перечень планов на будущее. ЕЕ Игорек, любимый сынок своего папочки – директора молочного завода был типичным российским мажором. Наглым, в меру умным и катастрофически избалованным. В начале отношений ОНА испытывала некое подобие гордости за то, что такой парень всерьез ЕЙ увлекся. Катание на новенькой машине, походы по элитным дискотекам и закрытым клубам, дорогие подарки, рождественские каникулы в Лондоне… Все это было интересно лишь в начале. Со временем ОНА познала своего избранника, изучила, подобно азбуке и вертела пареньком, как хотела. Он давно перестал ЕЕ интересовать, все больше и больше становясь похожим на ненужный хлам из пыльного чуланчика. Он не был ЕЕ Принцем, хотя и пытался им казаться.

Вообще-то Принц, как таковой, не был ЕЕ навязчивой идеей, представляясь в воображении неким конгломератом качеств, присущих идеализированному мужчине. Принц был шаблоном, подходящим прозвищем для человека, достойного стать спутником жизни. Сколько ОНА себя помнила, Маман целенаправленно внушала дочери уверенность в ЕЕ уме, красоте и исключительности, заслуживающих волшебного Принца. Становясь старше, легко одерживая победы на разных фронтах и не зная меланхолию поражений, ОНА и сама поверила в материнское утверждения. Занесла его в своеобразный догматический разряд. Теперь каждый новый парень рассматривался исключительно в образе потенциального Принца для самой лучшей девушки. То есть, для НЕЕ.

«ОН – это Принц?! – привычно думала ОНА и мысленно смеялась. – Нет, этого не может быть!»

День за днем ОНА наблюдала за юношей. Сначала – от нечего делать и раздражающей скуки, но по прошествии времени ОН все больше и больше подчинял ЕЕ внимание. Причины были неясны, но девушка уже целенаправленно, преследуя необъяснимый интерес, пыталась понять черноволосого и рассмотреть особенные черты под ЕГО извечными масками шутника и умника.

ОН был абсолютно обычен и одновременно – уникален. Хотя в чем именно ОН являлся уником, ОНА не смогла бы внятно пояснить. Юноша не попадал под шаблонно-собирательные образы, что навязывали телесериалы, глянцевые журналы, подруги и Маман. Казался старше присутствующих в ЕЕ жизни юнцов – более серьезным, грамотным и сдержанным. Уверенным и целеустремленным, более развитым и приспособленным к бурным баталиям будущего. Хорошо представляющим желания и объективно оценивающим располагаемыми возможностями. Это выгодно отличало и выделяло черноволосого из когорты прочих парней-одногруппников.

ЕЙ удалось узнать, что ОН из нормальной семьи, пусть не богатой, но и не бедной, что в определенном роде имело больше плюсов нежели минусов. Да и вообще, с недавнего времени ОНА перестала уделять внимание материальному положению потенциального кавалера и определять деньги в качестве первостепенной причины симпатии. ОНА верила в упорство, успех и работоспособность, что не зависели от суммы финансовых активов на банковском счету родителей. Нынешнее отношение к Игорьку – яркое подтверждение данной уверенности.

Все это твердил девушке разум – главный маяк и вечный движитель жизни. Параллельно творилось нечто, совершенно из ряда вон выходящее! После встречи с черноволосым заговорил, становясь день ото дня настойчивее и громче неизвестный ЕЙ прежде инструмент формирования мыслеформ. ОНА не понимала природу нового голоса, но он легко переигрывал разум, оказавшийся излишне слабым в своей рациональной броне, крушил и калечил упорядоченный строй логических конструкций этого старого педанта. Новый голос будил не только свежие мысли. Он рождал новые, ранее неизвестные чувства, все больше и больше погружал зеленоглазку в пропасть непознанного и пугающего, но сказочно притягательного безумства.

И это непонятное, неподвластное разуму заставляло девушку против воли тянуться к черноволосому юноше! В НЕМ было что-то, какая-то необъяснимая сила. Загадка, что приклеивала, словно магнитная подковка металлическую гаечку, внимание к этому человеку и требовала непременно разрешить нежданно возникшее, но занимательное уравнение с единственной неизвестной.

Притяжение было столь сильным, что временами начинало нервировать. Оно рассеивало концентрацию и выводило из равновесия. Притяжение проявляло себя в самых неожиданных и неподходящих местах.

Например, на занятиях по аэробике и фитнесу, что трижды в неделю поддерживали ЕЕ и без того отличную фигурку. ОНА каталась на гимнастическом мяче, укрепляя мышцы живота и вдруг почувствовала сильнейшее возбуждение. Покрасневшая и смущенная ОНА раньше времени отправилась в раздевалку. Отправилась в душ и вдруг осознала:

«Я думала о НЕМ!»

Или другой пример. Раннее утро. Город только-только начал просыпаться. ОНА размеренно бежала, как делала каждое четное утро на протяжении последних пяти лет. В беге ОНА обретала свободу. Исчезали мысли, растворялись эмоции. ОНА становилась самою собой. Чистый и незамутненный рассудок отдыхал. Так было всегда, но не сегодня! Воображение играло с девушкой, демонстрируя ЕГО образ.

«Интересно, спит ли ОН сейчас? А если спит, то один или с кем-то?!» – говорило воображение.

«Мне нет до этого дела! Отстань!» – мысленно кричала зеленоглазка и сбивалась с ритма.

«А что ОН будет кушать на завтрак?» – кривлялось воображение.

«Отстань, говорю! Мне наплевать!!!» – отвечала ОНА и останавливалась.

«Конечно наплевать, со-о-о-овсем наплевать, ха-ха!» – смеялось и ехидничало воображение.

«Замолчи немедленно!» – рычала ОНА и расстроенная шла домой.

***

Жизнь из подконтрольного и регламентированного мероприятия начала превращаться в безумные американские горки. Жизнь выписывала невообразимые кренделя и накручивала «мертвые петли», мотала эмоции по стальным рельсам неопределенности.

О, как же ЕЕ бесила неопределенность! Несколько раз ОНА порывалась разобраться в происходящем, но в самый ответственный момент порыв бесследно пропадал, поглощенный стеснительностью. Стеснительностью!!! Да ОНА никогда, никого и ничего не стеснялась!

ОН же, словно специально (что нервировало еще больше! ) не решался на активные действия.

ОНА видела, что нравится черноволосому. Не просто нравится, а больше чем нравится. Много больше! Зеленоглазка пыталась проанализировать причины, но в результате, уничтожив уйму времени и нервов, оказалась в тупике. Парадокс заключался в том, что с другими девчонками (нет, они не девчонки, а натуральные девки! ) у НЕГО все выходило легко и потрясающе просто. ОНА вспомнила хвастливую исповедь, что под большим секретом поведала ЕЙ краснеющая Машенька. В паузах между охами и ахами по поводу ЕГО способностей ОНА испытала страстное желание задушить эту глупую финтифлюшку…

Все это формировало подозрительный, нервирующий фон. Парадоксальность ЕЕ поведения, бессмысленность поведения ЕГО. Отчетливо видя гамму разнообразных реакций на ЕЕ осторожные попытки сблизиться, зеленоглазка не понимала инертность и нерешительность юноши.

Это бесило.

***

В ходе первой вечеринки одногруппников ОНА, несколько отделившись от собравшихся, удобно расположилась в уголке кафешки. Потягивала красное вино, нехотя перебрасывалась пустыми фразами, натужно смеялась над шутками и привычно наблюдала за черноволосым.

В этот вечер ОНА была особенно хороша. В черной блузе со стразами от «D&G», белой юбке-миди с откровенным вырезом от «Calvin Klein» и черных туфельках от «Prado». С результатами похода в косметический салон, обновленным французским маникюром и мелкими колечками в серебре шикарных волос… ОНА была не просто хороша, а умопомрачительна!

Парни плотоядно облизывались, пытались развеселить и впечатлить. Опустевший бокал моментально наполнялся, а комплименты расточались с частотой майского ливня.

Приятное внимание, но ОНА выдела лишь ЕГО. В окружении девчонок! Видела, как смотрит на черноволосого смущенная Машенька, как строит глазки симпатичная Анжелка. Это злило, но много больше злило ЕГО показное равнодушие! ОН вовсе ЕЕ не замечал!!!

ОНА все активнее прикладывалась к нескончаемому бокалу, надеясь утопить в вине… Что?! ОНА не могла ответить, но когда черноволосый, изрядно подпивший, принялся лапать вульгарную хохотушку Светку, ЕЙ страстно захотелось подбежать к мальчишке и надавать пощечин! Желание напоминало ураган, что в купе с опьянением могло вылиться в весьма неприятный и пакостный инцидент.

ОНА поднялась и вышла в ночь, оттолкнув по пути руку одного кавалера и увернувшись от объятий другого.

«Пожалуй, я перебрала», – со стыдом подумала девушка и глубоко вдохнула холодеющий воздух.

Темно-синий, черный и желтый. Цвета ночи гармонировали с тональностью настроения. Было тоскливо и хотелось плакать, чего с НЕЙ не случалось со времен подготовительной группы детсада. Душила обида и беспричинная зависть. К кому?! К этом толстозадой Светке?! Нет и еще раз нет!

«Что за ерунда! Успокойся, красавица, ты бредишь!» – попыталась успокоить себя ОНА, но ничего из этого не вышло.

Причина была столь очевидна, что в нее не хотелось верить. ОНА впервые испытала ревность. Чувство было настолько новым и непознанным, что изначально ОНА с превеликим трудом смогла его идентифицировать. Затем – изумилась и попыталась обсмеять поспешный вывод.

«Разве такое возможно?! Думать и вздыхать о ком-то, уподобляясь кисейной барышне из ушедших в небытие веков?!» – насмехалась и негодовала ОНА, но ничего не могла с собой поделать.

В результате, столь многообещающий вечер обернулся нервами и головной болью. Взвинченная и злая, ОНА вернулась домой раньше намеченного срока. Шикнула на Сигизмунда – любимого кошака Маман и улеглась спать, преследуемая головокружением и откровенными видениями самого эротического характера, участниками коих оказалась Светка и ЭТОТ ничтожный идиот. В сознании кружились обнаженные тела, вращалось ЕГО ухмыляющееся лицо. Руки, глаза, губы…

ОНА проснулась в полдень, чего не случалось очень давно. Потянулась и направилась в ванную комнату, где с недоумением уставилась на припухшее после вечеринки лицо и твердо решила подобного не повторять.

Девушка приняла душ, выпила две большие чашки крепкого, сладкого кофе и поклялась прекратить думать об ЭТОМ человеке. Было явно, что пареньку ОНА безразлична и заинтересованные взгляды с ЕГО стороны вызваны совершенно иными причинами.

«Тем более, недавно выяснилось, что у НЕГО есть постоянная подруга, – подумала зеленоглазка. – Должно быть они счастливы, а то и вовсе – смеются над бедной дурочкой, возомнившей себя непонятно кем и навыдумавшей непонятно что! Какая же я в самом деле дура!»

ОНА изумленно обнаружила, что плачет. Слезы родили злость, разом вернувшую в действительность. Девушка умыла лицо и пообещала себе никогда больше не плакать из-за ЭТОГО человека.

Зеленоглазка еще не знала, что это первые, но далеко не последние слезы, причиной которых явился ОН.

***

Время, наполненное учебой и развлечениями, мелкими горестями и фейерверками радостей вновь закинуло девушку в центр фантасмагорического вращения человеческих душ. ОНА увлекалась и теряла интерес, грустила и смеялась, трудилась и веселилась. Жила обыкновенной жизнью обыкновенной студентки. Мысли о НЕМ обретались лишь в фоновой форме, не мешали нормальному существованию, но, тем не менее, присутствовали всегда.

ОНА ждала. Долго, неимоверно долго! Продолжала наблюдать за черноволосым, но пассивность ЕГО действий более не вызывала негодования и не душила, подобно пеньковой петле.

«Или время для действий еще не пришло и следует набраться терпения, или действий вовсе не будет, а в таком случае, причин для дурных эмоций вообще нет. Зачем переживать о том, чего и в помине не существует?!» – думала ОНА и в этой примитивной философии находила успокоение.

Приближалось лето. Воздух прогревался настолько, что особо раскрепощенные красавицы и торопливые мачо умудрялись максимально оголить стройные ножны, прелестные ручки и перекачанные торсы. В тот день ОНА с достоинством знающего собственную цену человека приняла килограммы преподавательских дифирамбов и последнюю заслуженную пятерку в зачетную книжку.

«Ну вот и все! Вторая сессия благополучно сдана, первый курс пройден, – подумала девушка и улыбнулась. – Впереди лето, и я свободна до сентября! Мир удивителен и прекрасен, а причин для грусти нет! Так будем же наслаждаться жизнью!»

Преданная Ленка ждала ЕЕ в коридоре, точно Санчо Панс доблестного Дона Кихота, застрявшего в прохладе португальского винного погребка. Наконец девушка, с превеликим трудом отделавшись и двенадцать раз попрощавшись с верещащим преподавательским конклавом, в сопровождении подруги вышла на широкое крыльцо. Солнце гладко скользило по прелестно-голубому небосводу, беспорядочно разбрасывало огненные стрелы весенних лучей. В пронзительной вышине, в лабиринтовых конструкциях белоснежных облаков одиноко кружил потерявшийся дымчато-черный кречет.

Девушки спускались по лестнице, и ОНА рефлекторно, хорошо зная ЕГО привычку задерживаться после занятий в курилке, искала юношу взглядом. Вот взгляд упал на широкую спину, обтянутую лиловой сорочкой. Зацепил бледное лицо, крупный нос с горбинкой и уловил смеющийся блеск серых глаз, что временами обретал пугающую, но такую притягательную печаль. Да, это был ОН! Что-то оживленно рассказывающий, размахивающий зажатой в кулак сигаретой, высокий, смеющий и такой, такой, такой, ну-у-у… такой…