Текст книги "Закон выживших"

– Не иначе, десять лет назад дозиметрист в одну из первых аномалий попал, – сказал Протон. – Тогда еще люди про них не знали, ходили свободно, уровень радиации замеряли, такие вот «пропеллеры смерти» ставили там, где было слишком опасно. А потом началось, примерно через неделю после аварии. Один за другим стали пропадать специалисты при загадочных обстоятельствах. Сначала на диких зверей грешили, потом на мародеров… А когда одного проверяющего из столицы разорвало на части прям на глазах у комиссии, тогда быстренько Зону огородили и вышки поставили. Такие дела…

Слова Протона разносились по всем наушникам членов группы, и это было хорошо.

Иначе от монотонного писка прибора и всё нарастающего чувства безысходности можно было реально рехнуться.

– Слышь, Перен, как-то тухло твой аппарат работает, – поморщился Заммер. – Башка всё равно раскалывается. Может, там мощность надо увеличить или еще чего?

– Он и так на максимуме, – отозвался спец по радиационной защите. – Но ты говори, Заммер, говори. Так всем будет легче. И давайте побыстрее пойдем, а то, боюсь, батарейки кончатся быстрее, чем мы минуем опасную зону.

Группа ускорила шаг – и довольно быстро вышла к околице села, за которой перед ними открылась величественная картина, которую до этого закрывали собой дома и разросшиеся возле них уродливые деревья.

Там, за окраиной села, клубился полупрозрачный туман, совершенно не похожий на обычный. Он двигался, менялся, при этом в глубине его скользили какие-то бесплотные тени, очертаниями отдаленно похожие на людей.

А из этого серого туманного моря, словно мачты гигантского затонувшего корабля, торчали кверху антенны, казалось, подпиравшие собою хмурое небо Зоны. По ним то и дело беззвучно пробегали белые молнии, порой снизу бьющие в черные тучи, что в изобилии собрались над рядом высоченных антенн, словно притянутые их сверхъестественной энергией.

Но Богдан сейчас смотрел не на них, а на человека, что стоял на коленях спиной к группе, словно верующий, увидевший воочию своего бога и сраженный наповал его грозным величием.

Группа невольно остановилась неподалеку от коленопреклоненного – слишком уж потрясающей и величественной оказалась открывшаяся перед ними картина, от которой невозможно было отвести взгляд. Лишь менее впечатлительный Богдан сделал несколько шагов вперед, положил ладонь на плечо человека, неподвижного, словно памятник…

И едва не отдернул руку.

Тело человека было холодным, словно Богдан прикоснулся к ледяной статуе. И таким же твердым. Этот странный холод обжег ладонь даже через кожаную куртку, в которую был одет человек. Его словно заморозили живьем и зачем-то оставили на дороге.

«Аномалия, – мелькнуло в голове Богдана. – Заморозила несчастного насмерть».

И тут коленопреклоненный пошевелился.

Глава 7

Богдан решил, что ему это показалось – ну не может шевелиться холодная статуя, твердая, словно камень. Тогда он сделал два шага вперед, заглянул коленопреклоненному в глаза – и невольно отшатнулся.

Потому что у него не было глаз.

Вместо них в глазницах зияло черно-багровое месиво, а на щеках слепца запеклись потеки, похожие на засохшие кровавые слезы.

Внезапно он разлепил спекшиеся, растрескавшиеся губы, и из его горла вырвался протяжный хрип, мало похожий на человеческий голос:

– Простите… меня…

Подошедшие члены группы с ужасом смотрели на человека, у которого в запекшейся крови было не только лицо, но и руки. Особенно – большие пальцы, к которым прилипли еще сырые ошметки плоти.

– Кошмар какой, – проговорил Перен. – Он… он же сам себе глаза выдавил.

– Я знаю его, – тихо сказал Богдан. – Это Палач, главарь бандитской группировки, которая хозяйничала в Ораном. Его брат пытался убить меня, но вместо этого я убил его. Думаю, Палач пришел в Зону, чтобы найти меня и отомстить.

– Как-то не очень у него это получилось, – нервно хмыкнул Заммер. – А глаза-то он зачем себе выковырял?

– Ты чем слушал? – хмуро произнес Перен. – Богдан же говорил. Сейчас этот бандит, небось, видит тех, кого убил за свою жизнь. Глаза себе выдавил, а всё равно видит. И прощения у них просит.

– Жуткая штука эта «Дуга», – поморщился Заммер. – Пошли уже отсюда. А этого Палача лучше пристрелить, чтоб не мучился.

Богдан покачал головой.

– Поздно. Он уже не человек.

– Да хорош мне лапшу на уши вешать, – скривился Заммер, доставая пистолет. – Хоть он и бандит, а всё равно не по-людски его вот так оставлять.

Грохнул выстрел – и тут же сапёр выронил оружие. Прилетевший рикошет рванул рукав его камуфляжа, выдрав из него лоскут материи и оторвав от руки кусок кожи.

– Твою ж душу… – выдохнул Заммер, зажимая свободной рукой рану.

– Давай перетяну, – с досадой сказала Воронова, доставая из наплечного кармана бинт. – Как доберемся до привала, перевяжу нормально.

Заммер, несмотря на ранение, улыбнулся. Нормальная реакция. Когда тебе оказывает первую помощь девушка, к которой ты небезразличен, и боль утихает, и настроение приподнимается.

– М-да, получается, плохая это идея – стрелять в памятники Зоны, – задумчиво произнес Богдан, глядя на Палача, который всё так же еле слышно просил прощения у тех, кого видел только он.

Протон же внимательно посмотрел на сталкера, потом достал свой КПК и записал: «Правило номер один. Никогда не стреляй в памятники Зоны».

– Пойдемте уже, – произнес Перен. – Заряда батарей осталось процентов на семьдесят, а я без понятия, сколько нам еще идти до безопасного места.

…И они пошли дальше, через полупрозрачный туман, который постепенно становился всё более плотным, но, тем не менее, не мешающим видеть огромные антенны «Дуги», верхушки которых уже утонули в черных тучах, тяжелыми могильными плитами нависших над головами путников.

– Так и кажется, что сейчас упадут и придавят нас, – проговорил Носов, не уточнив, о чем это он – об антеннах или о тучах.

– Под ноги смотри, – посоветовал Перен. – А то наушники свалятся, и тогда черт его знает, что дальше будет.

– Хуже уже точно не станет, – бесстрастным, каким-то неживым голосом проговорил Носов. – Это же я их убил. Понимаете, я.

– Кого? – не понял Протон, который шел рядом.

– Жену свою. И дочь, – отозвался психолог, стеклянным взглядом смотревший прямо перед собой. – Машину гнал, опаздывали мы. Думали, что к друзьям на новоселье, а оказалось – к смерти в гости. И успели. К ней никто не задерживается, все вовремя приезжают. То, что от них осталось, потом автогеном из машины вырезали. А на мне ни царапины. Шведский автомобиль с повышенным уровнем безопасности. Место водителя целехонькое, а всё, что вокруг, – в лепешку.

– Чёрт, похоже, у него наушники неисправные, – забеспокоился Перен. – Анна, достань у меня из рюкзака другой контейнер, быстрее!

Девушка метнулась куда было сказано, выдернула коробку из рюкзака, висевшего за плечами специалиста по радиационной защите, вынула наушники, бросилась к Носову. Но тот с неожиданной силой оттолкнул ее, продолжая смотреть вперед. И говорить:

– Вы что, их не видите? Вот же они, смотрят на меня. Мертвые, правда, но какая разница? Мы же тоже с вами все уже мертвецы, только думаем, что живые… А вы, дорогие мои, простите меня, пожалуйста. Если сможете. Только не смотрите так. Всё, что угодно, только не смотрите…

Богдан скрипнул зубами.

«Ему не помочь?» – спросил мысленно.

«Нет», – прозвучал ответ. Надежда шла рядом, держась за указательный палец сталкера и сжимая его чуть сильнее, чем обычно.

«Дело в наушниках?»

«Нет. Ваши приборы исправны. Дело в том, что он не простил себя. И всё равно умер бы очень скоро. Тот, кто не умеет прощать, неважно кого – себя или других, – всегда легкая добыча для смерти».

А Носов продолжал говорить:

– Я ж и в Зону-то пошел лишь потому, что места себе не находил. Думал, что хоть здесь немного отпустят меня воспоминания. И правильно сделал. Здесь оно, мое место. С вами. И никуда я больше отсюда не уйду.

Психолог сбросил с головы наушники, остановился, уставившись прямо перед собой и протянув руки к тем, кого видел только он, – и замер. Богдан обернулся, остановился, шагнул к Носову, дотронулся до его руки…

Пальцы ткнулись в твердую ледяную поверхность.

– То же самое, что и с Палачом, – тихо проговорил он. – Только ему нужны глаза, чтобы видеть своих.

– Страшно-то как, – прошептала Анна.

– А может, здесь, в Зоне, он нашел свое счастье, – задумчиво произнес Протон. – Ведь теперь он со своей семьей. Навсегда…

– Быстрее, – почти прокричал Перен. – Аномальный фон здесь зашкаливает. Слышите – писк в наушниках стал тише, уровень сигнала падает. Бегом отсюда! Иначе все здесь останемся!

И они побежали.

Богдан подхватил девочку на руки и рванул так, как никогда до этого не бегал. Потому что перед его глазами сначала смутно, а потом всё четче и четче начали появляться образы…

Два чернобородых человека в халатах и с автоматами, с которыми он столкнулся однажды в ущелье Афганистана и успел выстрелить раньше, чем они вскинули оружие…

Старик-смертник с грудью, развороченной из пулемета Калашникова, который не доехал считаные метры до их блокпоста на автомобиле, начиненном взрывчаткой…

И Максим, пристально смотревший на Богдана так, словно хотел прожечь его взглядом, чтобы увидеть, что творится в душе у бывшего друга…

Сознание металось в черепной коробке, словно шизофреник в комнате с мягкими стенами. С одной стороны, Богдан понимал, что это лишь видения, галлюцинации, навеянные жёстким аномальным излучением. Но голос разума слабел с каждой секундой – когда призраки становятся слишком реальными, здравый смысл пасует перед тем, что отчетливо видят глаза…

А еще в груди сталкера вновь стала зарождаться раздирающая волна, готовая взорваться новым приступом неистового кашля. Но для того, чтобы достать из кармана коробочку с капсулами, оставшуюся от Лопеза, нужно было поставить девочку на землю. А это – драгоценные секунды, которых у Богдана не было. И он бежал, давя в себе предательские хрипы и очень осторожно втягивая воздух в больные легкие, что на бегу не так-то просто сделать…

«Правее, – вновь раздался в его голове голос Надежды. – Еще правее. Туда, где пригорок».

Уже совершенно ничего не соображая, Богдан рванул было туда, куда указывала девочка, но в голове вдруг словно что-то щелкнуло:

«Группа. Как они?»

Сталкер обернулся.

Протон еле плелся, поддерживаемый Анной. Воронова шла, покачиваясь и держась обеими руками за голову. Перен тоже с трудом переставлял ноги, спотыкаясь и явно стараясь не упустить Богдана из виду. А Заммер… Заммер стоял шагах в двадцати от Богдана, и глаза его медленно стекленели.

Сталкер поставил Надежду на землю и бросился к группе.

– Бегом, – хрипло заорал он. – Вон к тому пригорку!

И, подбежав к Заммеру, ударил его ребром ладони чуть ниже раны на руке, наспех перевязанной бинтом поверх камуфляжа.

Лицо сапёра исказила гримаса боли, но взгляд стал осмысленным.

– Т-ты… Ты чего, нах?

– Материшься? Хорошо! – прохрипел Богдан. – А теперь бегом туда!

Вероятно, что-то было такое в его глазах, отчего Заммер подчинился. Не бегом, правда, но пошел в том направлении, куда его толкнул сталкер. Ну и отлично.

Подбежав к Анне, Богдан подхватил Протона.

– Вороновой помоги!

Та не стала артачиться. Бросилась к девушке, забросила ее руку себе на плечо и повела.

«И откуда в ней столько силы? – промелькнуло в голове у Богдана. – Мужики еле тащатся, а она…»

Впрочем, размышлять времени не было. Протон оказался неожиданно тяжелым, и последние метры Богдану пришлось практически тащить его на себе. Куда? Что за пригорок такой? Да кто ж его знает. Главное – дотащить.

И он сделал это. Правда, не рассчитав, сам едва не упал в овраг… который на самом деле оказался не оврагом.

Это была дорога, полого ведущая прямо в красные от ржавчины распахнутые двери какого-то подземного бункера, над которым, собственно, и возвышался маскировочный пригорок, обильно поросший серо-желтой травой.

Увидев цель, группа нашла в себе силы сделать последний рывок, сползти вниз по откосу, нырнуть в бункер… и понять, что перед глазами не колышется больше серый туман, в котором бродят жуткие призраки прошлого.

– Бункер экранирует излучение, – выдохнул Перен, сползая по стенке. – Кажется, мы спаслись.

– Боюсь, это только кажется, – проговорила Анна, которая всё еще поддерживала Воронову. Старший лейтенант еще не пришла в себя и наверняка упала бы без посторонней помощи.

– Странно, что на тебя не действовало излучение, – просипел Заммер, без сил падая на грязный бетонный пол. – Я так чуть не рехнулся от того, что видел.

– Я ничего не видела, – проговорила Анна, осторожно помогая Вороновой сесть возле стены. – Может, потому, что я в своей жизни никого не убила и не предала.

А Богдан ничего не сказал. Посмотрел на Надежду, которая вошла в бункер, подумал: «Ну, слава Зоне, вроде все здесь» – и скрючился возле проржавевших насквозь ворот, дав волю кашлю, который сдерживал до этого мгновения лишь усилием воли.

На этот раз всё было намного хуже, чем раньше. Изо рта вылетала уже не кровавая мокро́та, а какие-то черные, влажные лохмотья плоти, которые шлепались на бетон перед лицом Богдана словно мерзкие, склизкие жабы.

– Он же так сейчас все свои легкие выкашляет, – скривился Заммер. – Похоже, кранты нашему сталкеру. И хоронить точно не надо будет, он и так ниже уровня земли.

– Как и все мы, – заметил Перен, вглядывающийся в экран дозиметра, который достал из рюкзака. – Кстати, тут радиационный фон адовый. Если задержимся, можно прям здесь на пол ложиться и немного подождать. Смертушка придет очень быстро.

– А что это вообще такое? – поинтересовалась немного пришедшая в себя Воронова.

– Ты ж карту Зоны изучала перед выходом в рейд, как и все мы, – не преминул подколоть Перен. – Но, так и быть, напомню. Это стартовая позиция советских подвижных зенитно-ракетных комплексов С-75 «Волхов», которые во времена СССР прикрывали стратегически важные объекты – Чернобыльскую АЭС и загоризонтную радиолокационную станцию. Не исключаю, что где-нибудь тут их ядерную начинку захоронили, потому и фон такой.

– Рада, что у тебя ЗГРЛС память не отшибла, – хмыкнула Воронова. – Только не поняла, зачем нужны были именно ядерные заряды? Если я верно помню, дальность полета ракет этих ЗРК была не более тридцати километров.

– Не знаю, – пожал плечами Перен. – Может, чтоб в случае чего крепче бабахнуло. А может, чтобы, если вероятный противник подошел бы слишком близко к охраняемым объектам, уничтожить те объекты максимально эффективно. В Советском Союзе всегда просчитывали все возможные варианты. А нам бы сейчас не помешало понять, как дальше идти. Я, например, предлагаю двинуть напрямую через село Копачи. Отсюда до ЧАЭС осталось всего-то четыре километра…

– Нельзя… через Копачи… – прохрипел Богдан.

Ему удалось при помощи Анны пропихнуть в себя несколько капсул Лопеза, и теперь спазм, сдавивший грудь, немного отпустил.

– Почему нельзя? – удивился Перен. – По-моему, оптимальный путь.

– Нет… Нельзя нам в это село.

Богдан и сам не мог объяснить, почему нельзя. Но при слове «Копачи» мерзкий холод разлился вдоль позвоночника, будто в него от затылка до копчика залили жидкий азот.

– Уверен на сто процентов? – переспросил Протон.

– Да.

– Ладно, – кивнул ученый. – Назовем это явление «сталкерской чуйкой».

И что-то записал в своем КПК.

– Ты как? – спросила Анна, склоняясь над Богданом. – Идти сможешь?

– Смогу, – кивнул сталкер, поднимаясь на ноги. Дышать вроде пока получается, а остальное не особо важно. – Копачи мы немного левее обойдем. Вдоль отводного канала выйдем к подводящему, а там до Четвертого энергоблока рукой подать.

– Тебе виднее, – сказал Заммер, руку которого перевязывала Воронова. – Кстати, получается, ты мне жизнь спас, когда вытащил из-под излучения этой чертовой радиолокационной станции. Благодарить не буду, но при случае отплачу тем же – должным быть не люблю. Или, если подыхать будешь в мучениях, обещаю не больно пристрелить. Это я умею, уж поверь.

– И на том спасибо, – усмехнулся Богдан.

* * *

Немного отдохнув, члены группы вновь надели наушники, организованно выбежали из приютившего их подземного бункера – и рванули на север. ЗГРЛС по-прежнему давила на мозги, но уже не с такой силой. Перен объяснил это тем, что сейчас они находятся в зоне бокового излучения радиолокационной станции, которое слабее фронтального, плюс удаляются от нее.

– Еще километр – и, думаю, можно будет снять наушники, – прохрипел он.

Бег по пересеченной местности всем давался нелегко. Особенно Богдану. Надежда ни к кому не шла на руки, только к сталкеру, так что ребенка пришлось нести ему. Хорошо, что Заммер его рюкзак забрал, иначе бы Богдан точно рухнул от усталости на полпути. Удивительно, но после прохождения мимо ЗГРЛС сапёра словно подменили. Куда девалась его язвительность, граничащая с откровенным хамством? Бежал вместе со всеми – и молчал. Может, увидел чего в том тумане…

Наконец впереди показались крыши каких-то строений, на первый взгляд похожих на заброшенную машинно-тракторную станцию. Перен скинул с плеч рюкзак, поставил на землю, нырнул в его недра…

– Да вынь ты уже свою бандуру! Неудобно же с ней так возиться, – не выдержал Протон, ноги которого дрожали после километровой пробежки – не мальчик, поди. Оттого и раздражение нужно было выплеснуть на кого-нибудь.

– Не могу, – мотнул головой спец по радиационной защите. – Секретная разработка. Я подписку давал.

– Ну-ну, – хмыкнул Протон. – А ты не думал о том, что все твои подписки та пулеметная очередь перечеркнула, которая убила Рана?

Перен не ответил, продолжая ковыряться в рюкзаке. И наконец выдал:

– Нормально. Аномальное торсионное поле в пределах допустимого. Можно снять наушники.

– Слава Зоне, – сказал Богдан, свободной рукой снимая с головы надоевшее устройство. – Я уж думал, от этого писка с ума сойду.

Другой рукой он поддерживал Надежду, которая, обхватив ручками его шею, спала, положив голову на плечо сталкера. Богдан улыбнулся – и вдруг перехватил взгляд Анны, которая смотрела на него и тоже улыбалась. Бывает такое: проскочит меж двумя людьми искра, и всё становится понятно без слов.

Причем не только им.

Богдан услышал, как скрипнула зубами Воронова. И, переведя взгляд, увидел ее глаза…

Надо же, какие они у нее. Прям горят изнутри испепеляющим огнем! Подумать только, какие эмоции… Вроде ж всё решили прошлой ночью. Ан нет. Иные женщины и оставленного ими мужчину всё равно считают своим. Странно это, конечно, но факт остается фактом, и ничего с этим не поделать.

Заммер тоже чего-то такое увидел и истолковал по-своему:

– Короче, Богдан, давай так. На тебе лица нет, Анна с Протоном тоже устали. И эта твоя девочка спит. Пусть поспит и дальше, а мы со старшим лейтенантом пойдем посмотрим, что там впереди за машинно-тракторная станция такая. Совершенно ни к чему туда всей толпой тащиться. Мы разведаем, что да как, и если всё нормально, свистнем вам. А вы как раз минут десять-пятнадцать отдохнете.

– Благодарю, – кивнул Богдан, у которого после того приступа и последующей пробежки уже голова кружилась от слабости. – Только смотрите под ноги. Если что подозрительное увидите, кидайте гильзу или камень…

– Да поняли уже твою систему проверки аномалий, – отмахнулся Заммер. – Ну что, товарищ старший лейтенант, как насчет разведки?

– Я с вами, – безапелляционно заявил Перен. – Мне надо для отчетности…

И осекся. Заммер пристально посмотрел на него.

– Признавайся, ты реально на СБУ работаешь? Ну проговорился, бывает, стресс, все дела. Начал – так договаривай.

– Да какая разница, на кого я работаю, – огрызнулся Перен, разозленный тем, что ляпнул лишнего. – У нас сейчас одна задача – в живых остаться. И вернуться. А после возвращения другая бодяга начнется, поэтому мне подставляться совершенно не с руки.

– Ладно, пусть идет, – сказала Воронова. – Пошли уже, а то только время теряем на пустые разговоры.

Заммер недовольно засопел, но ничего не сказал. Просто повернулся – и пошел вперед, мысленно проклиная всех секретных агентов на свете, которые не дают остаться наедине с понравившейся девушкой.

* * *

…Машинно-тракторная станция сохранилась довольно неплохо. Длинное одноэтажное кирпичное здание с двускатной крышей, казалось, не тронули ни время, ни последствия страшной катастрофы. Чего нельзя было сказать о технике, которой рядом со зданием было в избытке.

Прямо на пути разведчиков стоял грязный, рыжий от коррозии автобус. За ним находилась строительная бытовка с красными потеками на стенах от дождевой воды, что годами стекала с насквозь проржавевшей железной крыши. Далее виднелся трактор, по которому словно великан ударил ребром ладони – машина была просто сломана надвое и так и сгнила, превратившись в груду ржавого, искореженного металла.

Заммер невольно замедлил шаг, потому что над автобусом мерцало странное голубоватое сияние. Будто кто-то у него на крыше смонтировал несколько горелок, пустил по ним газ и поджег.

– Аномалия, – сказал Заммер. – Даже кидать ничего не надо, и так ясно.

– Да ну, – отозвалась Воронова. – Спасибо, а то мы не заметили.

Сапёр насупился. Не такого ответа ждал. Впрочем, на что он рассчитывал? Что эта красавица обратит на него внимание?

– Ладно, давайте обойдем этот автобус, проверим здание – и обратно. Не хотелось бы, чтоб в нем засел кто-то из бандитов Палача, которые добрались сюда, – сказал Заммер просто для того, чтобы что-то сказать.

Перен усмехнулся.

– Думаешь, кто-то из них смог бы пройти живым мимо «Дуги»?

– Может, обогнули ее.

– По болотам, которые еще до аварии были обозначены на карте как непроходимые?

– Подождите вы, – одернула их Воронова. – Там, в здании. Какое-то движение.

Заммер с Переном мгновенно вскинули автоматы, Воронова же взяла на изготовку СВД. Но пейзаж, раскинувшийся перед ними, оставался безлюдным. Ни травинка не шелохнется, ни птица не пролетит. Казалось, даже ветер покинул эти унылые места, пахнущие ржавчиной и смертью.

– Может, показалось, – наконец сказала Воронова. – Хотя вряд ли. Пойдемте, что ли, проверим.

Девушка перевесила винтовку за спину и достала из кобуры пистолет Стечкина. Для женщины оружие тяжеловатое, но старший лейтенант обращалась с ним уверенно – видно было, что не впервой ей АПС в руках держать.

Так они и вошли в широко распахнутые ворота здания, внутри которого было довольно темно. Крыша хорошо сохранилась, а дневной свет очень скупо проникал в низкие окна – хоть и преимущественно застекленные, но грязные до почти полной непрозрачности. Впрочем, особого освещения здесь и не требовалось. И так понятно, что станция много лет как брошена – как и все остальные строения в Зоне.

Внутри здание было завалено металлическим хламом – ржавые запчасти, какие-то станки, разбитый советский мотороллер, на который упал случайный луч света…

Заммер поморщился. Здесь воняло не только гнилым металлом и плесенью. К естественным ароматам Зоны примешивался сладковатый запах гниющей плоти и свежего дерьма.

– Обитаемое место, – заметил сапёр. – Интересно, кто здесь…

Договорить он не успел.

Из темноты в их сторону метнулась громадная черная тень.

Заммер почти успел среагировать, довернув автомат. Но он вошел первым и стоял слишком близко к неведомому противнику, который выпрыгнул из-за кучи ржавого металла.

Мощный удар отбросил сапёра в сторону. Пролетев пару метров, тот грохнулся на спину. Острая боль пронзила позвоночник, и на мгновение Заммер потерял способность дышать и двигаться.

Но не видеть…

Перен стоял позади Вороновой, которая немедленно начала стрелять из своего пистолета – что, впрочем, на огромного нападающего впечатления не произвело. Пули били в него, а он лишь сотрясался от попаданий, но умирать не собирался. Тварь стояла, словно демонстрируя людям свою неуязвимость. А Перен воспользоваться своим автоматом не мог, так как сектор обстрела ему перекрывала фигура девушки.

Монстр, которого детально рассмотреть в полутьме здания было невозможно, неторопливо занес свою громадную лапу – и Перен не нашел ничего лучшего, как сильно толкнуть Воронову в спину, прямо в смертоносные объятия чудовища… Которое подарок приняло как должное. Перехватило девушку и резко рвануло.

Треск раздираемой плоти, отчетливо раздавшийся в пустом здании, привел Заммера в чувство. Несмотря на боль в спине, он вскинул автомат, который так и не выпустил при падении, и высадил длинную очередь в темный силуэт, замерший посреди заброшенного здания.

Всё-таки автоматный патрон – это не пистолетный. Монстр задергался, словно под током, и, выронив девушку, упал на колени. И тут Заммер услышал истеричный визг Перена. Здоровый, крепкий мужчина верещал, словно до полусмерти напуганный заяц, увидевший удава…

И не стрелял, хотя автомат был у него в руках.

– С-сука, – выдохнул сапёр.

Превозмогая боль, он вскочил на ноги, отработанным движением сменил магазин и высадил еще одну, на этот раз прицельную очередь в голову чудовища, черным силуэтом маячившую в полутьме.

Какой бы ни была живучей тварь, обитающая здесь, но такое количество свинца оказалось ей не по зубам. Голова монстра взорвалась, будто гнилой арбуз – и немедленно нестерпимая вонь наполнила помещение, словно мозг в черепе чудовища давным-давно сгнил. Впрочем, в этих местах и такое могло быть, на то она и Зона.

Мертвое тело твари шлепнулось на пол, но Заммера оно больше не интересовало. Он подошел к девушке, наклонился, приложил два пальца к ее шее, особо ни на что не надеясь…

Однако она была еще жива и даже в сознании.

– Я… Я не виноват… – раздался за спиной сапёра трясущийся голос. – Ты же видел, я не мог ничего сделать…

Заммер неторопливо разогнулся, повернулся к Перену и, ни слова не говоря, высадил остаток магазина в лицо специалиста по радиационной защите. Когда слова не нужны, нечего и воздух сотрясать понапрасну.

Потом сапёр вновь сменил магазин, закинул автомат за спину, осторожно поднял девушку и вынес ее из здания. Он чувствовал, как его пальцев касается что-то теплое и склизкое, но не мог заставить себя посмотреть вниз – ибо знал, что увидит.

Он осторожно положил девушку на траву и, закусив до боли губу, всё-таки глянул.

И не смог сдержать стона.

Живот Вороновой был распорот от бока до бока. Сплошное месиво из разорванных внутренностей. Заммер отвел взгляд и смахнул набежавшую слезу окровавленной рукой.

– Всё плохо, да? – улыбнулась бледными губами девушка. – Знаешь, странно, но боли нет.

– Позвоночник задет, – с трудом проговорил сапёр. – Всё, что ниже, парализовано и ничего не чувствует.

– Это хорошо, – сказала Воронова. – Хоть здесь повезло. Жаль, Лопеза нет больше, помог бы кишки обратно в живот заправить. А то некрасивый труп получится.

Оттого, что она, умирая, пыталась шутить, Заммеру стало жутко. Он много смертей повидал на своем веку, был свидетелем того, как мужики плачут на пороге небытия, словно малые дети. Но чтобы человек уходил вот так, с улыбкой на бледных губах – такое он видел впервые.

– Знаешь, думаю, дальше всё равно больно будет, – сказала девушка. – Ни к чему это. Поэтому сделай как ты умеешь. Быстро. А винтовку мою Богдану отдай, пусть у него останется. На память.

Заммер кивнул.

И сделал всё как она просила…

Одинокий выстрел разорвал тишину, а следом сапёр услышал топот – это бежали к нему остальные члены группы.

– Мы услышали выстрелы и решили… – начала было Анна – и осеклась, увидев обезображенный труп Вороновой.

– Там, в здании, было что-то, – деревянным голосом сказал Заммер.

– А теперь? – ошарашенно спросил Протон.

– Теперь нет, – отозвался сапёр.

– А Перен?

– Его тоже нет, – сказал Заммер. – Да, наверно, и не было никогда. Так, ходячее пустое место.

Богдан не стал уточнять, что имел в виду сапёр. Он просто прошел в здание, увидел всё и вернулся обратно.

Для человека, прошедшего афганскую войну, а потом много лет пытавшегося прорваться в Зону, всё стало очевидным с одного взгляда.

– Он всё верно сказал, – произнес Богдан. – По-другому и не скажешь. Это мясоглот был. Взрослый. Я их только издали видел. Жуткая тварь. Говорят, они как-то проникают через кордон, выходят из Зоны, ловят людей, затаскивают обратно – и либо жрут их, либо кусают, впрыскивая свою слюну, после чего человек сам становится мясоглотом. Размножаются они так. Всегда считал это выдумкой…

– А теперь эта выдумка убила ее, – произнес Заммер. – Она сказала перед смертью, чтобы ты взял ее винтовку на память о ней. И еще. Я не дам оставить так ее тело. Как хотите.

– Закапывать бесполезно, – напомнил Протон.

– Я знаю, – отрезал Заммер. – Значит, закопаем глубже.

– Всё равно мутанты выроют, – сказал Богдан, задумчиво обозревая унылый пейзаж. – Погоди, есть идея. Неси ее сюда.

И показал на автобус.

Заммер хотел спросить зачем, но подумал – и не стал. Как ни крути, сталкер успел себя зарекомендовать как хороший проводник и толковый командир отряда. Поэтому он осторожно поднял мертвое тело девушки и понес туда, куда сказал Богдан.

– Клади рядом с колесом, – произнес сталкер.

Заммер подчинился.

– И? – спросил он.

– Давай отойдем. На всякий случай.

Они отошли на несколько шагов. Прошла минута. Вторая.

– Ничего не понимаю, – сказал подошедший Протон. – Что вообще происходит?

– Я думаю, что аномалии живые, – сказал Богдан. – И убивают не просто так. Они охотятся. Им нужна белковая пища, иначе эти странные порождения Зоны слабеют и умирают. И вот это пламя на крыше автобуса – оно не случайно. Я в прошлые свои рейды несколько раз воро́н замечал, да и сейчас уже пару раз видел. Других птиц в Зоне почти нет. Если залетят случайно, то тут же разворачиваются – и обратно. А воро́ны живут здесь, ничего не боятся. По-моему, это пламя на них и охотится. Увидит дурная птица блестящее, снизится посмотреть, тут оно ее схватит и переварит. По-своему.

– Уверен? – прищурился Протон.

– Нет, – покачал головой Богдан. – Просто думаю так. И чувствую…

– Смотрите, – ткнула пальцем Анна на крышу автобуса. – Она двигается!

И правда.

Пламя цвета чистого неба медленно сползало вниз. Вернее, стекало по двери автобуса большой полыхающей каплей. Сначала медленно, неуверенно, а потом всё быстрее и быстрее.

– Назад, – сказал Богдан.

И вовремя.

Члены группы успели попятиться на несколько шагов, когда капля лазурного пламени наконец добралась до мертвого тела – и словно обняла его мягким, прозрачным огнем, будто пробуя на вкус неожиданное подношение…

В следующую секунду члены группы невольно прикрыли глаза, так как рядом с автобусом взметнулся вверх столб ревущего пламени… который почти сразу исчез, будто и не было его вовсе… вместе с мертвым телом старшего лейтенанта Вороновой. Только теперь в лазурный огонь был обернут весь автобус, который стал похож на волшебный мираж, плывущий над серой травой Зоны.