Текст книги "100 знаменитых американцев"

НАВРАТИЛОВА МАРТИНА

(род. в 1956 г.)

Теннисистка, чешка по происхождению. Обладатель уникального звания победителя во всех разрядах (одиночном, парном и смешанном) на всех четырех турнирах «Большого шлема».

Самая великая теннисистка всех времен и народов. Так, пожалуй, можно назвать Мартину Навратилову, в ноябре 1994 г. решившую расстаться с большим спортом и с тех пор лишь изредка появляющуюся на некоторых соревнованиях. За почти четвертьвековую спортивную карьеру эта чешка, ставшая «суперзвездой» американского спорта, участвовала в 1649 матчах, из которых выиграла 1438. Она победила в 167 турнирах, в том числе и в таких престижных, как британский «Уимблдон» (9 раз), французский «Ролан-Гаррос» (2 раза), открытое первенство Австралии (3 раза) и открытое первенство США (4 раза).

Навратилова перевернула представление о женском теннисе, она сделала эту игру жесткой, наступательной, силовой… Впрочем, это и не случайно – ведь чемпионка чемпионок никогда не скрывала, что она мужчина не только по своему темпераменту. Не случайно и то, что на своей рубашке-тенниске, там, где другие спортсменки носят рекламные бирки текстильных и парфюмерных фирм, королева кортов прикрепила розовый треугольник «Экт Ап» – знак Ассоциации гомосексуалистов и лесбиянок по борьбе со СПИДом. Любовные победы и альковные перипетии чешки, оставшейся в Америке в 1975 г. и получившей гражданство США только в 1981 г., впечатляют не менее, чем ее крученые удары с дальней линии и стремительные выходы к сетке на корте.

Ее имя стало нарицательным для мира тенниса. Нынешняя первая ракетка Мартина Хингиз была так названа своими родителями в честь славной землячки. Кончита Мартинез, помешавшая Навратиловой округлить число уимблдонских побед, называла «Мартиной» дворовый забор в своем захолустном испанском городке, по которому в детстве несколько лет долбила мячом, представляя, как побеждает великую спортсменку. В разных странах мира ее имя носят популярные корты. А в небольшом селении Ржевнице под Прагой местные жители на свой лад именуют улицу, на которой выросла Навратилова, – «Мартинка».

Здесь будущая чемпионка жила у бабушки, Агнес Семанской (когда-то пятой теннисистки Чехословакии), поскольку родители девочки были в разводе. В Ржевнице она начала ходить в теннисную секцию, которой руководил Мирослав Навратил. Однажды тренер познакомился с мамой ученицы, а спустя год они стали мужем и женой. Навратил дал Мартине свою фамилию, научил играть в теннис, а главное – сумел развить силу воли и честолюбие. «Через 15 лет ты станешь первой в Уимблдоне», – внушал отчим своей пятилетней воспитаннице.

Пока ее сверстницы осваивали танцплощадки, ходили в походы и на первые свидания, коротко стриженная и по-мальчишечьи одевавшаяся Мартина, полистав по дороге в столичный спортклуб учебники, долгие часы сновала по корту, осваивала технику ударов и психологию поединков. А вернувшись домой, в деревню, садилась на велосипед или вставала на лыжи, но чаще всего – просто бегала по окрестным холмам, нередко с рюкзаком, наполненным камнями. Отсюда ее выносливость, резкость удара, ладная мускулистая фигура.

В 8-летнем возрасте девочка впервые приняла участие в официальном юниорском турнире и выиграла его. Потом пришли следующие победы пражского и чешского масштабов. Многие здесь еще помнят, как на состязания приезжал «дуэт Навратиловых»: отчим за рулем старенького мотоцикла и прилепившаяся к нему сзади и обвешанная ракетками Мартинка – худющая и угловатая, своим мальчишеским видом пугавшая других девчонок при появлении в раздевалке.

Таинственный западный мир с детских лет манил спортсменку и пленил ее окончательно при первом же выезде за социалистический кордон. А уж когда она впервые оказалась в США, то была вне себя от восторга. Переезжая с турнира на турнир, она проводила в Америке по нескольку месяцев, наслаждаясь долгожданной личной свободой и общением с представительницами мировой элиты. Не зная толком, что делать с первыми крупными зарубежными гонорарами, Мартина тратила их на сладости и драгоценности.

Вернувшись домой, она узнала, что заработанными деньгами нужно делиться с государством. Однако все-таки не это было главным побудительным мотивом, когда, уехав в очередной раз, она решила не возвращаться в Чехословакию. Бесконечная индивидуальная свобода во всем и всегда – вот чем влекла ее жизнь на Западе. Решение об эмиграции она приняла не спонтанно, в одночасье, а после многомесячных раздумий, посоветовавшись с отчимом и ничего не говоря матери.

К тому времени Навратилова уже не однажды сумела устроить переполох на крупных турнирах, однако дальше финала французского первенства пока не добиралась. В Париже она проиграла первой ракетке Крис Эверт, своей будущей подруге, партнерше в парном разряде и многолетней главной сопернице в одиночных состязаниях. Помимо хладнокровия, Мартине явно недоставало в ту пору техники и тактического мастерства, она чаще всего «выезжала» на врожденном таланте и инстинкте. Чтобы продираться на самую вершину мирового тенниса, необходимо было многое менять – и тренеров, и систему подготовки, и образ жизни в целом.

В сентябре 1975 г. американские газеты вышли с заголовками: «Талантливая 18-летняя теннисистка из коммунистической Чехословакии Мартина Навратилова обратилась в иммиграционное управление на Манхэттене с просьбой о получении разрешения на временное проживание». Другими словами, это соответствовало просьбе о предоставлении политического убежища. Но это сообщение, к удивлению многих, не вызвало большого переполоха у пражских властей. Видимо, принимая во внимание неукротимый характер спортсменки, чего-то подобного от нее ожидали.

Тем временем сама Мартина весьма непросто переносила случившееся. Она тосковала по родителям и по родным местам, хотя отнюдь не рвалась домой. Предоставленная сама себе, долго не могла сориентироваться в чужом образе жизни, никак не могла отладить методику тренировок. Нередко срывалась морально и физически.

Она заказывала одежду у самых модных кутюрье, покупала роскошные автомобили. Увешанная драгоценностями, не вылезала из «Макдоналдсов» и кондитерских, из-за чего потолстела почти на 15 кг. О каких серьезных победах при подобном отношении к себе можно было говорить? Немудрено, что большинство специалистов вскоре поспешило исключить ее из потенциальных претенденток на успех, а пресса придумала ей прозвище «дитя в кондитерской». Сама же Мартина долгое время ничего этого не замечала, надеясь, что ее врожденное мастерство вот-вот само раскроется в полной мере и она взойдет на мировой теннисный трон.

Именно в этот период, в возрасте двадцати лет, судьба свела ее с Сандрой Джейн Хейни, которая входила в пятерку лучших гольфисток мира. Роман этот получил огласку и произвел эффект взорвавшейся бомбы. Впрочем, любовь длилась недолго, и спустя два года Навратилова бросила свою подругу ради писательницы Риты Браун. Два года они жили вместе в шикарном особняке в Вирджинии.

Всякий новый человек, входивший в жизнь теннисистки, давал ей энергию и корректировал направление движения. Когда чувства или необходимость в этом человеке исчезали, она искала новый источник вдохновения. Не всегда расставание с былым кумиром проходило безболезненно. Во время последней встречи с Ритой та напала на Мартину, а потом выстрелила вслед отъезжающей машине, причем пуля, разбив заднее стекло, прошла всего лишь в паре сантиметров от ее головы. Порвав с Браун, спортсменка влюбилась в юную баскетболистку Нэнси Либерман, и та ответила взаимностью…

Одна из следующих подруг, Джуди Нельсон, бросившая ради Мартины мужа и двоих детей, оказалась многим предусмотрительнее своих предшественниц, подписав в самом начале их союза своеобразный договор о сожительстве, оформленный юристами и зафиксированный на видеопленку. В результате их расставание спустя шесть лет обошлось Навратиловой в миллион долларов на судебные издержки, а сумма отступных, выплаченных Джуди ради того, чтобы поскорее прекратить шумиху, поднятую репортерами вокруг столь пикантной истории, осталась неизвестной.

Тем временем на кортах Мартина шла от одного рекорда к другому. В канун своего 30-летия она встречалась с 17-летней Штеффи Граф, сокрушившей всех остальных фавориток турнира. Многие расценивали их поединок в качестве своеобразной передачи эстафеты от стареющей королевы юной принцессе. Граф действительно была легка, технична, играла мощно, но и Навратилова не спешила «на пенсию». Собрав в кулак все свое мастерство и волю, на сей раз она с трудом, но победила, выиграв юбилейный, сотый открытый чемпионат США.

Потом Мартина еще вернется на корт в парных состязаниях, выиграет престижные кубки, установит новые рекорды. Но они лишь добавят новые штрихи к портрету славной теннисистки, которая до сих пор остается непревзойденной в большинстве своих достижений. Так в мае 2002 г. на открытом чемпионате Австралии 46-летняя Навратилова вместе с индусом Леандером Паесом победила в миксте и установила «рекорд всех времен и народов», впервые в истории выиграв в столь почтенном возрасте турнир «Большого шлема».

Появление Мартины на авансцене большого тенниса состоялось в компании смуглого юноши, с которым прославленная спортсменка то и дело обменивалась откровенными поцелуями. И хотя смешанный разряд, где первенствовали Навратилова и Паес, традиционно не слишком высоко котируется, успешные выступления дуэта породили массу слухов и кривотолков. Причем публика вновь была вынуждена заговорить о сексуальной ориентации спортсменки, которая всегда была далека от традиционной.

Обсуждая последний «финт» Мартины, ряд западных бульварных газет характеризовали Леандера Паеса как «весьма пластичного и женоподобного юношу». Может быть, именно это и сыграло для Навратиловой главную роль.

О. ГЕНРИ

Настоящее имя – Уильям Сидни Портер

(род. в 1862 г. – ум. в 1910 г.)

Писатель, автор более 280 рассказов, скетчей, юморесок, которые вошли в сборники рассказов «Четыре миллиона», «Горящий светильник», «Сердце Запада», «Голос города», «Благородный жулик», «Дороги судьбы», «На выбор»; романа «Короли и капуста».

Американского писателя О. Генри нередко называют запоздалым романтиком, американским сказочником XX века. Но природа его замечательного новеллистического творчества шире этих определений. Писателю, у которого юмор преобладает над сатирой, а «утешительный» оптимизм над горечью, удалось создать уникальный новеллистический портрет Нью-Йорка. Освобождая своих героев от глобальных проблем, О. Генри никогда не избавлял их от моральных ориентиров: в его маленьком мире действуют твердые законы этики, человечности – даже у тех его персонажей, чье поведение не всегда согласуется с законом.

Если судить об О. Генри только по рассказам, не зная его биографии, то можно представить писателя улыбающимся, беззаботным джентльменом, радующимся жизни. Однако это далеко не так. Как писал в своей книге «Мои собратья по перу» американский писатель Эптон Синклер: «История жизни этого человека полна такими трагическими событиями, каких не было ни в одном из его рассказов».

Уильям Сидни Портер родился 11 октября 1862 г. в Гринсборо (штат Северная Каролина). Его отец, доктор Элжерон Портер, хотя и не имел специального медицинского образования, но при случае мог выдернуть больной зуб, перебинтовать раны, вправить вывих, прописать слабительное или микстуры от простуды. Для городка, в котором насчитывалось три тысячи жителей, он был бы неплохим врачом, если бы не навязчивые мечты о неожиданном и головокружительном богатстве, которые преследовали Эла Портера до конца его жизни.

Однако слава и богатство обходили дом Портеров стороной. Денег катастрофически не хватало, поскольку Портер-старший даже не замечал их отсутствия или же тратил не считая, если они у него все-таки появлялись. Мать, Мэри Портер, добрая, приветливая, но слабая здоровьем женщина, умерла, когда Биллу было всего четыре года, и его воспитанием, да и пропитанием, занималась тетка Эвелина Портер. Чтобы свести концы с концами, она открыла что-то вроде частной начальной школы, где юный Уильям вместе с товарищами проходил азы правописания, чтения и арифметики. Главным аргументом Эвелины были розги, которыми она пользовалась довольно часто, поскольку преподавательского дара не имела и науку, как и правила поведения, могла преподать только силой.

В 17 лет, кое-как окончив школу и не выявив каких-либо определенных склонностей, Билл Портер стал работать в местном аптекарском магазине, владельцем которого был его родной дядя Кларк Портер. Никогда не ладивший с братом, Кларк все же помог племяннику получить диплом фармацевта.

В 1882 г. Билл отправился в Техас, где два года провел на ранчо Холлов, друзей дяди Кларка, помогая ухаживать за скотом, стричь овец, клеймить бычков-двухлеток. После того как Холлы продали ранчо, Билл обосновался в Остине, где служил в аптечном магазине, был клерком в Земельном управлении. Здесь Портер познакомился с выпускницей школы высшей ступени для девушек Атол Эстес, и 1 июля 1887 г. они обвенчались втайне от матери Атол, противившейся браку дочери с молодым человеком без определенного будущего. Молодые зажили своим домом в любви и согласии, у них родилась дочь Маргарэт. В 1891 г. Биллу подвернулось место клерка в остинском Национальном банке, самом солидном учреждении в столице Техаса, а через полгода он получил повышение и стал кассиром.

К этому времени относятся и первые литературные опыты Портера. Он и сам не знал, почему его тянуло писать. Время от времени Билл записывал какую-нибудь свою шутку или выдумку, показавшуюся ему особенно удачной. Записи накапливались, и он начал составлять из них короткие занимательные рассказы.

Атол одобрила желание мужа заняться литературой и даже согласилась в 1894 г. вложить скромные средства семьи в покупку газеты «Роллинг Стоун» («Катящийся камень»). Портер с компаньоном превратил ее в юмористический еженедельник, почти целиком заполняя собственными очерками, шутками, стихами, рисунками. Увы, издателя из Портера не получилось, журнал раскупался плохо, и уже на четвертом выпуске его пришлось закрыть.

Почти одновременно с крахом еженедельника, а именно в мае 1895 г., на семью Портеров обрушилось еще одно несчастье. После очередной ревизии в банке Биллу было предъявлено обвинение в том, что он выдал крупную сумму денег без расписки. И хотя сделал он это по приказу управляющего банком, о чем тот предупредил ревизора и суд, Портера арестовали. Освобожденный после предварительного следствия под залог и, несмотря на безупречную репутацию, уволенный из банка, Портер с семьей поселился в Хьюстоне, где в газете «Дейли пост» началась его профессиональная журналистская и литературная деятельность.

В феврале 1896 г. Уильям Портер снова получил повестку с требованием явиться на судебное заседание в Остин. Испугавшись, что не сможет доказать свою невиновность, он уехал в Новый Орлеан к родственнице жены, а затем перебрался в Мексику в надежде заработать денег, купить землю и вызвать жену с дочерью. Однако узнав, что жена при смерти, Портер тут же приехал в Хьюстон, где любимая Атол скончалась у него на руках 25 июля 1897 г.

Сразу после похорон жены Билла арестовали. Приговор был суровый. За растрату, которую он не совершал, Уильяма Сиднея Портера заключили в каторжную тюрьму города Колумбус, штат Огайо, сроком на пять лет. Судебная ошибка, как это выяснилось позже, превратила его в каторжника под номером 30664.

После таких трагических событий редко кому удается выстоять и не сломаться. Возможно, так случилось бы и с Портером, если бы не его восьмилетняя дочь Маргарэт. Она стала его единственной надеждой, помогающей выживать в самые трудные минуты. Более всего он беспокоился о том, чтобы дочь не узнала, что ее отец находится в тюрьме. В письме к своей теще миссис Роч, с которой осталась девочка, Портер писал: «Ради бога, ни словом, ни намеком не дайте понять Маргарэт, где я и кто я сейчас. Ее отец не каторжник, а журналист крупной нью-йоркской газеты… Годика через четыре он вернется домой и привезет маленькой Марджи много замечательных вещиц и чудесных рассказов о далеких странах».

Благодаря диплому фармацевта и спокойному, уравновешенному характеру Портеру досталось место аптекаря в тюремной больнице. В часы ночных дежурств он постоянно сочинял рассказы. Умение писать помогало Биллу забыть страшную действительность, которая его окружала в тюрьме. На листе бумаги он, каторжник, мог делать с жизнью, что хотел. Неудачника он превращал в баловня судьбы, нищего – в миллионера, несправедливо осужденным даровал свободу. Кроме того, таким образом он надеялся заработать деньги на подарок своей дочери к Рождеству.

Эти рассказы его друг, работавший в тюремной почтовой конторе, нелегально отсылал в различные журналы. Наконец, в декабре 1899 г. в рождественском номере журнала «Мак-Клюрс мэгэзин» появился под псевдонимом рассказ «Свистун». Биллу не только был выплачен гонорар, но и поступило предложение присылать новые рассказы. Поистине рождественский подарок! Маргарэт Портер получила долгожданную куклу, а в литературном мире Америки появился еще один писатель – О. Генри.

Начинающего писателя заметили, и его рассказы начали периодически печататься в нью-йоркской прессе. Досрочно выйдя на свободу в 1901 г., Уильям Портер уже не только имел небольшое количество денег на первое время, но и мог четко определить свое будущее. Пробыв несколько месяцев в Питтсбурге, где находилась его дочь, он переселился в Нью-Йорк. Имя О. Генри уже было известно среди издателей, поэтому Портеру не составило труда наладить связи с крупнейшими газетами и журналами. С этого времени его рассказы регулярно появлялись в журналах для домашнего чтения.

О. Генри работал много и упорно, выработав для себя ежедневный суровый режим: две тысячи слов утром, две тысячи после обеда, небольшая прогулка, обед в небольшом ресторанчике, а с одиннадцати вечера до половины первого ночи – правка рукописей. Он любил повторять: «Короткий Рассказ не есть Короткий Рассказ, если он не обладает оригинальностью, яркостью стиля, сжатостью, единством, великолепием, содержанием и выдумкой». Весь пол в его комнате был усеян бумажными шариками. Если фраза не получалась, он комкал бумагу, скатывал ее в шар и бросал на пол. Весь предыдущий текст переписывался начисто. Сколько ошибочных фраз, неудачных определений или бледных сравнений – столько бумажных шаров на полу. Это сильно замедляло работу, но иначе он не мог.

О. Генри считал себя только рассказчиком, романы не писал, поскольку, по его же признанию, не умел растягивать сюжет на двести-триста страниц. Однако его друг Роберт Дэвис, редактор одного из нью-йоркских журналов, предложил ему новую форму романа, в котором каждая глава была бы отдельным рассказом, но они должны были быть связаны единой мыслью. Так в 1904 г. появилась книга «Короли и капуста». Мнение критиков было единодушным: «В Америке еще не было писателя, который довел бы до такого совершенства технику короткого рассказа».

В 1906 г. вышла новая книга «Четыре миллиона», куда вошли 26 рассказов, тоже объединенных единым сюжетом. Все они были написаны с грустной улыбкой, хорошим концом, благополучной развязкой, которой писатель как бы говорил людям: «Не верьте мне! Такого в жизни еще не бывало. Но, прочитав, постарайтесь, чтобы так вышло». Книга была единодушно одобрена критикой. Писали, что в Нью-Йорке расцвел новый, необычный талант, достойный этого великого города, что в области короткого рассказа О. Генри произвел такую же революцию, какую в свое время сделал в американской литературе Эдгар По.

«Горящая лампа» – второй сборник нью-йоркских рассказов – был напечатан весной 1907 г., а в декабре вышел в свет сборник «Сердце Запада». Теперь уже критики называли О. Генри «американским Киплингом», «американским Гоголем», «американским Чеховым».

С этого времени О. Генри стал знаменитым. Его рассказами зачитывалась вся Америка; издатели писали ему любезные письма, просили прислать что-нибудь для журналов; на его имя приходило множество писем от читателей и поклонников; с ним искали встреч видные люди Нью-Йорка; его приглашали в литературные салоны; к нему прорывались репортеры.

Но писатель был верен своему принципу. Он вступал в разговор с первым встречным бродягой, он пел, танцевал и забавлялся, как школьник, в «Луна-парке», но от официальных приглашений всегда отказывался, а от репортеров ловко отделывался. Напрасно издатели просили у О. Генри разрешения напечатать его портрет. Он категорически возражал: «Я выдумал себе псевдоним для того, чтобы спрятаться. Пусть читатели принимают меня таким, какой я есть в своих рассказах. Пусть они принимают мою душу, лицо при этом видеть не обязательно».

Правда, такое отношение объяснялось не только равнодушием к рекламной шумихе. Писатель тщательно скрывал свое прошлое, ибо считал, что все то, чего он добился в столице, может сразу закончиться, если люди узнают о его жизни правду.

К сожалению, О. Генри пришлось испытать на себе и все «прелести» шантажа. Луиза Шотт, знакомая писателя еще с юности, сохранила номера газет, в которых писалось о судебном процессе над Уильямом Портером. Через много лет она разыскала его и, угрожая, что расскажет дочери, кем был ее отец, а также сообщит об этом в издательства, потребовала ежемесячно выплачивать ей определенную сумму за молчание. Несколько лет писатель вынужден был давать ей деньги, до тех пор пока один из его друзей, случайно узнав об этом, не урезонил наглую вымогательницу.

В 1907 г. Уильям Портер женился на Сэлли Колман. Романтическая история этого союза вполне могла бы стать сюжетом для очередного произведения писателя. Сэлли была его детской любовью, затем их пути на долгие годы разошлись, а через двадцать пять лет судьбе было угодно, чтобы они соединились вновь, теперь уже навсегда.

Казалось бы, Уильям Портер наконец получил все, о чем мог только мечтать: огромный литературный успех, удачный брак, возможность обеспечить учебу любимой Маргарэт в престижном колледже. Но, к сожалению, наслаждаться всем этим ему оставалось недолго. Бешеный темп работы и подорванное еще с каторги здоровье привели к тому, что писатель не смог оправиться от острой пневмонии и 5 июня 1910 г. скончался в возрасте 48 лет.

Сэлли Колман похоронила мужа в Эшвиле. На тихом кладбище среди скромных надгробий фермеров и поденщиков был установлен серый гранитный блок со скромной надписью:

Уильям Сидни Портер

1862–1910

Даже на этот могильный камень была наброшена призрачная тень тайны, скрывшая литературную славу великого сына подлинной Америки.