Текст книги "Одинокая звезда"

Глава 13

На следующее утро миссис Компсон разбирала документы в библиотеке, а Сара в одиночку убиралась в комнатах тети Клары. Ей приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не выбежать в коридор – так ужасно хотелось поделиться с миссис Компсон опасениями по поводу судьбы этого замечательного старинного особняка. Впрочем, она не питала иллюзий – если она даже заикнется об этом, пожилая женщина просто вскинет голову и уйдет.

Вскоре после ланча Сара закончила с уборкой. Теперь у нее появился удобный повод заглянуть в библиотеку. Миссис Компсон сидела за столом перед пачкой пожелтевших бумаг. Одна ее рука лежала на подлокотнике кресла, другая держала документ.

Когда Сара появилась в дверях, миссис Компсон подняла голову и посмотрела на нее поверх очков.

– Закончили?

Сара кивнула.

– За что мне браться теперь?

– Отложим пока работу. Я доделаю дела, и тогда мы проведем очередной урок квилтинга. – Ее глаза снова устремились на бумагу.

– Что это? – поинтересовалась Сара, подойдя ближе и показывая пальцем на документ.

– Ничего интересного, милая. Это не ваше дело, обычные финансовые документы. Клаудия никогда не умела вести дела, а после смерти мужа стала еще беззаботнее. – Старушка покачала головой и оттолкнула кресло от письменного стола. – Она и Гарольд наломали дров, хотя в этом виноваты не только они.

– Может, я смогу помочь? Ведь я разбираюсь в бухгалтерских делах.

– Очень хорошо. Ведь и в самом деле вы можете мне помочь, правда? – Миссис Компсон встала и положила документ на место. – Кстати, как идут поиски настоящей работы?

Только легкая краска на щеках Сары сказала о том, что она поняла иронию миссис Компсон, передразнившую ее собственные слова.

– Утром в понедельник у меня будет еще одно собеседование. Я как раз хотела сообщить об этом. Я приеду только к полудню, если не возражаете.

– Вы говорите об этом без энтузиазма.

Сара пожала плечами. Миссис Компсон улыбнулась.

– Ну, не падайте духом. Вы должны быть уверенной в себе. Покажите им, на что способны. Рано или поздно что-нибудь непременно получится.

– Иногда я в этом сомневаюсь.

– Ни к чему это. У вас еще будет масса времени и причин для уныния, когда вы будете старая и седая, вот как я.

– Вы не старая.

– О-о, в самом деле? Как интересно. Надо это запомнить. – Она похлопала Сару по руке. – Ладно, милая, я только дразню вас. Вы уже должны были привыкнуть к этому.

– Пока я еще не очень привыкла, но постараюсь. Обещаю.

Миссис Компсон рассмеялась и знаком велела Саре идти за ней.

– Как ваши «Два раза по девять»? Продвигается работа?

Сара шла следом за ней к лестнице.

– Я закончила блок вчера вечером. В городе есть группа под названием «Мастерицы запутанной паутины», я познакомилась с ними в «Бабушкином Чердаке». Они собираются вместе раз в неделю и шьют. И пригласили меня присоединиться к ним.

– Как мило.

– Вы тоже можете прийти на следующей неделе. Это будет интересно.

Миссис Компсон покачала головой.

– Они не приглашали меня.

– Но теперь я член их группы. Они пригласили меня, а я приглашаю вас.

– Но это не то же самое, и вы сами это понимаете. Когда-то я принадлежала к местной гильдии – Клаудия тоже. Мы начали посещать собрания еще маленькими девочками, вместе с матерью, и иногда даже давали мастер-классы. Ставили в бальном зале несколько квилтов, к нам все подходили, а мы невероятно гордились этим. – Миссис Компсон остановилась на нижней ступеньке, устремив глаза куда-то в даль. Потом вздохнула и пошла по мраморному полу коридора в западное крыло. – Но мы вышли из гильдии, когда другие женщины намекнули, что нас не хотят видеть.

– Каким образом?

– Их отношение было нескрываемо враждебным, поверьте мне. Даже Клаудия это заметила.

– Когда это было?

– Ох, точно не знаю. Лет пятьдесят назад.

– Пятьдесят лет? Но… не кажется ли вам, что пора дать себе еще один шанс? Женщины из Мастериц запутанной паутины очень приятные. Вам они понравятся. К тому же это отдельная группа, они не входят в местную гильдию.

– Ладно, милая. – Миссис Компсон остановилась у дверей кухни и взяла Сару за локоть. – Хватит об этом. Местные квилтеры дали ясно понять, что я для них нежеланная персона, и пока они не сообщат, что переменили свое мнение, я вынуждена думать, что ничего не изменилось. Я буду охотнее шить вместе с вами или одна, чем в группе незнакомых женщин, которые не хотят меня видеть в своих рядах. Итак, договорились?

Сара открыла рот, чтобы возразить, но выражение лица миссис Компсон заставило ее замолчать. Она неохотно кивнула.

Они пришли в гостиную, и Саре показалось, что там что-то изменилось. Она внимательней огляделась по сторонам и поняла, что исчезла аккуратная стопка простыней и подушек, которые миссис Компсон обычно держала на диване.

Миссис Компсон заметила ее взгляд.

– Между прочим, я решила перебраться в мою старую комнату, – отрывисто сказала она, прежде чем Сара успела проговорить хоть слово.

Миссис Компсон полистала книгу с образцами и нашла для Сары узор для третьего блока, «Маленькая красная школа». Для него Саре нужно было изготовить шаблоны – несколько прямоугольников разной величины, параллелограмм и еще один четырехугольник. Она вырезала из ткани заготовки, использовав все шаблоны, кроме одного, и миссис Компсон показала ей, как работать и с ним. Она велела Саре сначала обвести шаблон карандашом, потом перевернуть его и снова обвести, чтобы получилась зеркальная фигура.

Сара закончила прошивать прямые швы. Тогда миссис Компсон показала, как собирать детали, пришивая третий кусок ткани к двум другим, соединенным под углом. Сара прикрепила новый фрагмент к первому, сделав прямой шов до угла, где встречаются три фигуры. Затем она повернула новый четырехугольник вокруг иглы, пока следующий край не выровнялся с краем второй фигуры, и продолжила наметывать. Ей было трудно; оставалось лишь надеяться, что миссис Компсон права и с каждый разом сборка фрагментов будет даваться легче.

Убедившись, что Сара справляется с задачей, миссис Компсон приступила к работе над собственным квилтом.

– Ричард называл такой блок «Маленьким красным театром», – сообщила она с улыбкой, а ее игла прокладывала крошечные стежки сквозь разглаженные слои, плотно прижатые пяльцами.

– Почему?

– Вероятно, потому что папа когда-то сделал для него маленький театр красного цвета. Он стоял возле садов, там, где были конюшни и спортивная площадка. Ричард любил наблюдать, как отец работал с лошадьми, и поэтому папа мог держать его при себе и не беспокоиться за его безопасность.

– Где это было? Около беседки?

– Нет-нет. На краю старого сада, на земле, которую давно уже продали, чтобы построить дорогу до города. – Миссис Компсон положила пяльцы на колени. – Как же мы баловали этого ребенка. Да и надо было как-то компенсировать ему потерю матери.

– Вы потеряли маму? Она… это случилось, когда родился Ричард?

– Нет, слава богу. Это произошло через несколько лет, когда мне было десять, а Ричарду три года. Он хотя бы немного рос при ней.

– Мне очень жаль. – Слова Сары прозвучали до безнадежного нелепо.

Миссис Компсон сняла с пальца серебряный наперсток и протянула ей.

– Он был мамин. Она отдала его мне во время последней болезни. Клаудии она подарила другой такой же. Догадываюсь, что мама уже знала, что скоро оставит нас совсем одних.

* * *

Хотя мама запомнилась мне активной и веселой, она быстро уставала. Мы, дети, знали, что надо затихнуть, если она шла по дому, прижимая пальцы к вискам и почти ослепнув от головной боли, которая могла длиться много часов. Папа беспокоился за нее и часто посылал кузенов за доктором. Мама с неохотой подчинялась приказам врача лежать в постели и ограничить активность. Как только головная боль проходила, она играла с нами в куклы на полу детской, затевала с отцом балы, ездила верхом. Папа уговаривал ее чаще отдыхать, но она делала вид, что не слышит его, и тогда он притворялся, что все в порядке.

Ей была противопоказана новая беременность, но все получилось так, как получилось, и она радовалась, что родные тетки уже не могли отругать ее. Я долго не знала об этом. В то время мы с сестрой были в восторге, что у нас будет прибавление в семье.

Беременность была тяжелая, и Ричард появился на свет почти на месяц раньше. Нам, детям, не показывали его почти пять недель. Я случайно услышала, как старшие кузины шептались, будто взрослые не были уверены, что он выживет, и для детей будет проще, если они вообще его не увидят. После этого меня мучили кошмары.

Но младенец выжил и окреп, да и к маме, казалось, вернулись силы. Папа был счастлив, что у него есть сын. Нет-нет, он любил нас с сестрой, но мужчина всегда испытывает к сыну особые чувства. Во всяком случае, поначалу – потом сын подрастает, и у отца с ним начинаются конфликты, каких никогда не бывает у матери с дочерью или у матери с сыном. Так бывает всегда, и я не знаю, может ли кто-то объяснить эту закономерность.

Как я сказала, мальчик окреп, мама тоже какое-то время выглядела здоровой, но если Ричард благополучно рос, учился ходить, говорить и играть, то мама таяла у нас на глазах. Сначала она перестала ездить верхом, потом даже шить не могла, и вот однажды утром все проснулись, кроме мамы.

Каким мрачным и сиротливым стал после этого дом! Я даже стараюсь не вспоминать о том времени.

Наша жизнь продолжалась, как водится, но всем было тяжело. Мамин уход оставил зияющую пустоту в нашей жизни. Мы с Клаудией старались занять мамино место и растили Ричарда – конечно, с помощью наших теток. Я даже не знаю, как он ухитрился остаться милым мальчиком и не превратился в избалованного паршивца. Мы с Клаудией старались, чтобы он ни в чем не знал отказа. Мы с ней были парочкой юных наседок.

Отец тоже позволял ему все, как, по-моему, всегда позволял все маме. Когда Ричард требовал, чтобы ему позволили ездить верхом одному, хотя сам еще проходил пешком под лошадиным брюхом, папа сажал его на смирную старую кобылу и медленно водил по дорожкам. Потом брат подрос. Он не любил учиться, ему не хватало терпения, а когда я пыталась с ним заниматься, он убегал в амбар или в сад – посмотреть, не цветут ли яблони.

Он был озорником и большим упрямцем. Но у него было доброе сердце. Когда он учился в третьем или четвертом классе, к ним пришел новый мальчик. Я видела его каждое утро, когда мы с Клаудией приводили Ричарда на занятия, а потом шли еще квартал до нашей школы. Зрелище было печальное. Его одежда, казалось, никогда не знала стирки, в глазах были усталость и голод, а на руках виднелись ужасные синяки. Дети сторонились его, но Ричард стал ему другом.

Однажды за обедом брат попросил у отца разрешения, чтобы мальчик жил с нами, потому что у него плохие мама с папой. Отец переглянулся с дядей Уильямсом – вы знаете такие взгляды взрослых, когда они думают, что дети их не видят. После обеда они отвели Ричарда в сторону и расспросили обо всем. В тот вечер они вышли из дома, не сказав нам, куда.

Позже я подслушала, как они разговаривали с тетками. Признаюсь, что я вылезла из постели и прижалась ухом к двери библиотеки. Папа и дядя Уильямс рассказали, как они ходили к домику мальчика, чтобы побеседовать с его отцом. Папа хотел взглянуть на мальчика, но когда его папаша пошел за ним, мальчика в доме не оказалось. Тогда заговорила его сестра и сообщила, что брата уже два дня нет дома.

Папа ужасно рассердился и хотел ударить этого негодяя, так что дяде Уильямсу пришлось его удерживать.

– Как может отец не знать, дома его восьмилетний сын или нет? – закричал он. Охваченные негодованием, они пошли прямиком в полицию, потом вернулись и забрали у этих ужасных людей маленькую сестренку. Но никто не знал, что случилось с мальчиком. Он исчез.

– Он убежал? – спросила я на следующее утро у Ричарда.

Брат помялся, потом пожал плечами.

– Он не сказал мне, куда идет.

Я не знала, что и думать. По школе носились слухи, словно лесной пожар. Кто-то говорил, что мальчишку убили родители. Другие утверждали, что он убежал из города. Я не могла верить первым, но прекрасно сознавала, что он слишком мал для второй версии.

Через неделю я проснулась среди ночи и услышала, как кто-то прошел по коридору мимо двери. Еще не рассвело. Я слезла с кровати, прошла на цыпочках через комнату и открыла дверь.

Я успела увидеть, как за углом скрылась спина Ричарда. Я пошла за ним, спустилась по лестнице в кухню, вышла через заднюю дверь из дома и направилась в сад по мощенной камнем тропе. Была прохладная и ясная ночь, босым ногам было холодно, когда я шла за Ричардом к театру. Вот он нырнул внутрь, и до моего слуха донеслись негромкие голоса мальчишек.

Заглянув в домик, я увидела, как Ричард и тот мальчик делят ломоть хлеба и пакет яблок. Они с испугом посмотрели на меня. Мальчишка вскочил и метнулся к двери, но я загородила выход и поймала его за руку. Он пронзительно закричал и хотел ударить меня кулаком, но Ричард схватил его за другую руку.

– Не бойся, Эндрю, это Сильвия. Все в порядке, – сказал он. Его голос звучал совсем как голос папы, когда он успокаивал пугливого жеребенка. Ричард повторял эти слова, пока мальчик не перестал вырываться.

Когда Эндрю закричал от испуга, залаяли собаки, и вскоре взрослые проснулись. А до этого собаки молчали, нечего сказать – усердные сторожа. В общем, вскоре мы сидели на теплой кухне, закутанные в одеяла, и пили теплое молоко. Не знаю, почему мне тоже дали молоко, ведь я не пряталась в холодном домике и не пробиралась в сад среди ночи, чтобы накормить друга. Впрочем, это не так важно.

Позже Ричард пытался убедить меня, что он не лгал. «Я ведь сказал, что Эндрю не сообщил мне, куда он идет. И это правда. Эндрю не говорил мне того, что я знал и без него».

Я тогда возразила, что он все же недоговаривал, а это все равно что ложь. Он был пристыжен моим аргументом и пообещал никогда больше не лгать.

Так что видите, каким был мой брат Ричард: правильным, но очень импульсивным. Он решил помочь другу единственным способом, какой знал. Ему не пришло в голову, что взрослые могли помочь Эндрю куда лучше.

Кто знает, что могло случиться, если бы я не нашла их в садовом домике в ту ночь. Как всегда, Ричарда спасло везение.

* * *

– Что же случилось с Эндрю потом? – раздался голос Мэтта. Он стоял, облокотившись о дверной косяк. Сара даже не слышала, как он зашел в дом.

– Его увезла полиция. Их с сестрой отправили к родной тетке в Калифорнию. Ричард встретился с ним лет через десять. Родители Эндрю уехали, их дальнейшая судьба неизвестна. Туда им и дорога. – Она со вздохом встала и тут же зацокала языком, когда увидела, как мало сшила Сара. – Нет-нет, я больше не буду рассказывать вам истории. Они отвлекают от дела.

– Нет-нет, что вы… Я могу шить и слушать одновременно. Честное слово!

– Хм-м. – Миссис Компсон покачала головой, но ее губы невольно растянулись в улыбке. – Ладно, даю еще один шанс. Учтите, в следующий раз я буду зорко следить за вами.

Она вышла из гостиной и тут же вернулась с коричневой кожаной сумкой. Достала чековую книжку и выписала чек.

– Вот, – сказала она, протягивая бумагу Саре. – Ваше жалованье. Увидимся в понедельник.

Сара хотела убрать чек, но вдруг заметила что-то странное.

– Так неправильно.

– Что? Вы считаете, что мало? Хм-м…

– Нет-нет, не мало. – Сара подсчитала в уме, сколько ей причитается за часы, которые она работала. – Миссис Компсон, вы мне переплатили. По-моему, вы случайно включили в оплату часы, которые мы проводим за шитьем, а не только те, когда я работаю.

– Тут нет никакой случайности. – Миссис Компсон застегнула молнию на сумочке и скрестила на груди руки.

– Но ведь это неправильно. Мы так не договаривались. – Сара хотела вернуть чек хозяйке, но пожилая леди покачала головой и отказалась даже слушать об этом. Вместо этого она проводила Сару и Мэтта до двери. Отъезжая от дома, они увидели, что старушка стоит на заднем крыльце и смотрит им вслед.

Глава 14

Все выходные Сара дошивала блок «Маленькая красная школа» и, несмотря на попытки Мэтта ее отвлечь, волновалась из-за предстоящего собеседования. Она решила, что на этот раз будет держаться безукоризненно и, отвечая на каждый вопрос, демонстрировать свой интеллект и обаяние. Конечно, прошли годы с тех пор, как она занималась в колледже на семинарах, посвященных поведению соискателя при устройстве на работу. Но самые важные советы помнила. Разве профессора не говорили ей, что с каждым новым собеседованием она будет держаться все увереннее?

Говорили, и не раз. Теперь ей часто хотелось позвонить им и спросить, когда же это произойдет.

– Как настроение? – поинтересовался Мэтт утром в понедельник, когда они позавтракали.

– Неплохо, если вспомнить, что я проделываю это уже в миллионный раз. Теперь я точно стала опытной дамой, можно сказать, ветераном. Еще я узнала различные варианты отказа, звучавшие из уст работодателей.

«Хопкинс и Стил», маленькая фирма независимого учета и аудита, находилась в двух кварталах от «Бабушкиного Чердака». Секретарша провела Сару по коридору, застланному ковровой дорожкой.

– Девять часов у нас крайний срок. Если бы вы опоздали, с вами здесь не стали бы разговаривать, – шепотом поделилась она. Они остановились перед дверью, и секретарша жестом предложила Саре присесть в кресло. – Вас вызовут, посидите здесь.

Через пять минут после ухода секретарши дверь открылась.

– Сара? – спросил высокий лысеющий мужчина. Он пожал ей руку и провел в кабинет, где за круглым столом сидел еще один человек. Высокий мужчина выдвинул для Сары стул и сел на свое место.

Собеседование было более непринужденным, чем ожидала Сара. Мистер Хопкинс и мистер Стил разговаривали дружелюбно и с юмором, и Сара чувствовала, что нормально отвечала на их вопросы. Она даже вспомнила, что и сама должна задать несколько вопросов – для демонстрации интереса к данной вакансии. Когда собеседование подошло к концу, Саре казалось, что в этот раз она показала себя с лучшей стороны.

Потом мистер Хопкинс проводил Сару из кабинета. Выйдя в коридор, они увидели мужчину, ожидавшего в кресле своей очереди.

– Кажется, мы отстаем от расписания, – заметил мистер Хопкинс. – Сара, вы найдете дорогу самостоятельно?

– Нет, я не запомнила.

– Идите по коридору до секретарши. Там увидите выход. Мы сообщим о нашем решении чуть позже. – Он улыбнулся, потом обратился к мужчине: – Сейчас мы обсудим результат и потом вас вызовем.

– Спасибо, – сказала Сара. Мистер Хопкинс кивнул и скрылся за дверью. Сара собралась уходить.

– Ну, вот мы и встретились, – проговорил мужчина, ожидавший своей очереди.

Сара пригляделась к нему. Где она видела его?

– О-о… привет…

– Том Уилсон. Мы встречались в приемной сотовой корпорации, помните? Эй, когда же это кончится? Хотя, думаю, это неминуемо – так много бухгалтеров и так мало вакансий.

– Да, конечно. Как у вас дела?

Он пожал плечами.

– Ох, знаете… все по-прежнему, все по-прежнему. – Он скорчил гримасу и кивнул в сторону закрытой двери. – Как там было?

– Нормально. Очень приятные люди.

– Хорошо, хорошо. Должно быть, вы произвели приятное впечатление, раз они потратили на вас больше времени, чем положено. Это хороший знак.

– Правда? Вы так думаете?

– Да, точно. Меня пригласили к десяти, а сейчас уже четверть одиннадцатого. Они не станут тратить попусту время.

В душе Сары заискрилась слабая надежда.

– Знаете, мне тоже кажется, что все прошло хорошо. Думаю, я их заинтересовала. Мне даже захотелось… – Она прикусила губу.

– Захотелось что?

– Ничего.

– Да ладно, скажите!

– Просто… – Она покосилась на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта, и понизила голос. – Просто я надеялась найти что-то другое, за пределами бухгалтерии. Конечно, я знаю, что у меня опыт и все такое, но… – Она замолчала, подыскивая слова.

– Но что?

– Я не знаю. Просто мне хотелось попробовать себя в чем-то другом, ну… более интересном. Не обижайтесь. В конце концов, вы и сам бухгалтер.

Он засмеялся.

– Я не обижаюсь. Но зачем вы устраиваетесь на работу, которая вам не по душе?

– Нет, я не то чтобы не хочу… Мне нужна работа, и я буду рада всему, что попадется. Просто хотелось бы попробовать себя в чем-то другом, может, там мне больше понравится. Понимаете, выбор невелик. По сути, его вообще нет. Вот как было в сотовой корпорации. Мне хотелось устроиться в их отдел по связям с общественностью, но они не дали ни одного шанса. Посмотрели на мою специальность, и все.

Он пожал плечами.

– Но вы хотя бы ходите на собеседования. И вы еще молоды. Впереди у вас много времени, и при желании вы можете все поменять. А вот я – как говорится, старую собаку не научишь новым трюкам. Работодатели называют нас «смещенными работниками». Видите? Для таких, как мы, даже специальный термин придумали – так нас много. Понимаете?

Сара не знала, что сказать, и лишь покачала головой.

– К тому же, – продолжал он, – кто возьмет к себе такого парня, как я? Ведь он знает о работе босса больше, чем сам босс, и хочет, чтобы ему платили соответственно его квалификации. А не как какому-то неоперившемуся птенцу, который… – Внезапно он оглянулся.

За спиной Сары открылась дверь. Послышался голос мистера Хопкинса, что-то отвечавшего мистеру Стилу.

– Ну, я пойду, – заключила она. Том поднял руку в знак прощания, и Сара торопливо пошла по коридору к выходу.

Мэтт встретил ее на площади, в маленьком сквере возле самого бойкого в городке перекрестка. Они ненадолго заехали домой на ланч, и Сара рассказала о прошедшем собеседовании. Давно у нее не было хороших новостей о поисках работы; еще дольше она не уходила с собеседования с надеждой, что у нее появился неплохой шанс ее получить.

Когда она закончила рассказ, Мэтт поставил локти на стол и нахмурился.

– По-моему, зря ты выдала Тому о том, что эта профессия кажется тебе скучной.

Улыбка сползла с лица Сары.

– Почему? Я плотно закрыла дверь кабинета.

– Если работодатели не слышали твоих слов, это еще не значит, что они не узнают о них.

– Что ты имеешь в виду? Ты думаешь, что он пошел туда и все им рассказал?

– Нет, я так не думаю, но…

– Тогда что?

– Я считаю, что надо быть более осмотрительной, вот и все. Если хочешь получить работу, веди себя разумно. Ты по неосторожности можешь сама свести к нулю свои шансы.

– Так ты считаешь, что я не могу найти работу, потому что мне не хватает ума? Или что я нарочно все порчу?

– Нет, я имел в виду другое.

– Но смысл-то такой! Господи, Мэтт, это было мое самое удачное собеседование из всех после переезда сюда. А ты только и знаешь, что критиковать меня.

– Ты преувеличиваешь. Я не критикую тебя. – Мэтт отодвинул стул от стола и встал. – Но если тебе не нужны мои советы, тогда зачем ты рассказываешь мне обо всем?

– Я не преувеличиваю, – разозлилась она. – Я поведала тебе о собеседовании, потому что думала, что тебе это интересно. А не потому, что мне хочется, чтобы ты критиковал меня каждый раз, когда я что-либо делаю.

– Как же ты будешь совершенствовать свое умение без взгляда со стороны? Сара, так не бывает.

– Я не считаю, что ты успешнее меня держал себя на собеседованиях. Все-таки, в отличие от тебя, в Стейт-Колледже я смогла устроиться на работу. Ты помнишь?

– Ладно. Я виноват в том, что у тебя больше нет той работы, и я виноват, что ты не можешь найти себе новую. Ты довольна?

– Я не сказала, что ты в чем-то виноват. Кто из нас преувеличивает?

– Я подожду тебя в машине. – Мэтт схватил тарелку и метнулся на кухню. Сара слышала, как он гремел посудой в раковине. Потом громко хлопнула входная дверь. Клокоча от гнева, с красным лицом она бросилась следом за ним.

В Элм-Крик они ехали в полном молчании. Когда пикап остановился возле особняка, Сара выскочила из кабины и, не сказав ни слова, захлопнула дверь. Грузовичок умчался прочь, выбросив из-под колес клубы пыли и гравия.

Сара вошла в заднюю дверь и, все еще бурля от злости, остановилась в холле. Мэтт был прав, и она это понимала. Ей не надо было откровенничать с Томом Уилсоном. Но другие его слова были несправедливыми. Он не имел права критиковать ее за то, что она все еще не нашла работу. Разве не ради него она рассталась с прежней жизнью в Стейт-Колледже? На новой работе Мэтт получает не больше, чем Сара зарабатывала до их переезда, поэтому их финансовое положение не улучшилось. Сейчас Мэтт чувствует себя лучше – во всяком случае, он повеселел, – но выиграла ли от таких перемен Сара?

– Надо было не уезжать из Стейт-Колледжа, – проговорила она вслух.

Ее слова растворились в тишине старинного особняка.

Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Ей было тоскливо. Их переезд был ошибкой. Надо было остаться на прежнем месте; Мэтт наверняка нашел бы что-нибудь подходящее. В Стейт-Колледже можно скорее устроиться, чем здесь, в этом захудалом Уотерфорде.

Она была в этом полностью уверена, но знала и то, что никогда не скажет об этом Мэтту.

Впрочем, уже слишком поздно. Она сделала выбор и теперь должна жить с этим. Правда, ей было бы намного легче, если бы Мэтт ценил ее самопожертвование. Временами ей казалось, что он даже не осознавал этого.

Она дышала медленно и глубоко до тех пор, пока не улеглось раздражение. Величественные покои окружали ее, спокойные, уютные. Здесь она больше чувствовала себя дома, чем в их жалком дуплексе.

Постояв неподвижно еще минуту, Сара открыла глаза и поднялась наверх.

Она нашла миссис Компсон в комнате, примыкающей к спальне тети Клары. Пожилая хозяйка сидела на полу на сложенном одеяле и вынимала из нижнего ящика комода выцветшую одежду.

– Я пришла, – сказала Сара, входя в комнату.

– Вижу. – Миссис Компсон пристально посмотрела на нее. – Мне не надо спрашивать, как все прошло?

– О-о. Вы о собеседовании? Нет, все прошло хорошо.

– Конечно. Теперь мне понятно, почему вы сегодня такая «жизнерадостная».

Саре захотелось улыбнуться.

Миссис Компсон сняла с себя фланелевую рубашку, которую надевала для работы.

– Ну, тогда, поскольку вы явно не в рабочем настроении, давайте проведем урок квилтинга.

– Но ведь я вообще ничего не сделала.

– Верно, зато я работала все утро.

– Хорошо, – Сара пожала плечами. – Вы тут хозяйка.

– Вот именно, – подтвердила миссис Компсон и жестом велела Саре помочь ей подняться с пола. – Сегодня вы начнете шить новый блок под названием «Строптивая жена».

Сара сердито хмыкнула.

– Может, вместо этого блока есть другой, под названием «Строптивый муж»?

Миссис Компсон удивленно подняла брови.

– Неужели я слышу нотку раздора? Невероятно! У таких любящих голубков!

– Мэтт был невыносимым. Я рассказала ему о собеседовании, а он критиковал все, что бы я ни говорила.

– Что-то не похоже на него.

– И ведь я даже не сделала ничего неправильного. – Сара вкратце объяснила, как все было.

Миссис Компсон тяжело вздохнула и поморщилась.

– Боюсь, что я соглашусь с Мэттью. – Она выставила перед собой ладонь, когда Сара раскрыла рот и хотела что-то возразить. – Соглашусь с тем, что он сказал, а не как сказал. Ему следовало проявить больше такта. Но я считаю, что он прав, предостерегая вас, чтобы вы не слишком откровенничали с людьми, претендующими на ту же самую должность.

Сара шлепнулась на кровать.

– Я так и думала, что вы встанете на его сторону.

– Ой, разве это так? По-моему, я лишь высказала свою точку зрения. – Миссис Компсон села рядом с ней. – Если я и встала на его сторону, то только потому, что он прав. Этому самому Тому Уилсону необязательно было слышать, что вы думаете о своей специальности.

Сара вздохнула. Возможно, миссис Компсон и Мэтт правы. На этот раз она действительно вела себя глупо.

– Впрочем, я не думаю, что Том Уилсон разболтает ваш секрет, – добавила миссис Компсон.

– Я надеюсь. Зачем ему это надо?

– Если он это сделает, то окажется ужасно непрофессиональным. Почему работодатели должны верить человеку, распространяющему слухи насчет другого претендента?

– Пожалуй, вы правы, – пробормотала Сара.

– Однако я надеюсь, что для вас это будет уроком. Впредь будьте осторожнее и не откровенничайте с незнакомыми людьми. Ведь никогда не знаешь… – Миссис Компсон замолчала и улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Что? Что вы нашли тут смешного?

– Ой, ничего. – Миссис Компсон улыбнулась еще шире. – Просто я вспомнила о том, как встретилась со своим мужем.

– Вы познакомились с ним во время собеседования, когда устраивались на работу?

– Нет-нет, – засмеялась миссис Компсон. – Но в день нашего знакомства он был еще менее сдержанным, чем вы сегодня, и это смущало его потом много лет.

* * *

Я уже рассказывала вам, как каждый год на самой большой ярмарке в нашем штате мы с Клаудией выставляли квилты и как я участвовала в конных скачках. Папа демонстрировал лучших лошадок и мог часами спорить с другими джентльменами о плюсах и минусах различных методик племенного отбора и тренинга. Ричард ловил каждое его слово, готовясь к тому дню, когда сменит отца и будет выращивать породистых скакунов Бергстромов. Он буквально не отходил от папы и лошадей. Однако, несмотря на все мои старания, к учебе он относился с прохладцей. Хотя чего можно было требовать от девятилетнего мальчишки?

Мне было шестнадцать, и я любила ярмарочные дни. Еще я любила скачки. Вероятно, я раздражала других девиц, потому что всегда становилась призером любых конных состязаний, в которых участвовала. Но меня не очень интересовали кубки и грамоты, что бы там ни говорили. Я любила нестись как ветер, чувствовать, как лошадь собирает все свои силы перед тем, как взлететь в прыжке, видеть нежную силу мелькающих копыт, развевающуюся гриву – ах, это было чудесно. А еще замечать гордость в глазах папы, когда я побеждала соперников на его лошадях.

Как-то утром я ездила на Розе Дрездена по ярмарочному скаковому кругу и внезапно заметила молодого человека, который до этого два дня подряд глядел на меня, опираясь на ограду. Я ответила кивком на его приветствие и сделала вид, что больше не обращаю на него внимания, но мне было трудно удержаться, и я следила за ним краешком глаза. Меня это скорее раздражало. Надо было сосредоточиться перед состязаниями, но под его взглядом это плохо удавалось.

Потом я щеткой чистила в конюшне Розу Дрездена, проверяла ее копыта, бормотала ласковые слова, чтобы на скачках она чувствовала себя увереннее. И вдруг услышала, как за моей спиной открылась дверь.

Я резко повернулась, напугав Розу. В дверях стоял тот самый молодой человек и улыбался.

– Красивая лошадка, – сказал он.

– Да, красивая, – буркнула я в ответ с раздражением. Погладила Розу по шее и стала ее уговаривать, чтобы она успокоилась.

Парень протянул руку и погладил ее морду.

– Бергстром?

– Да, – ответила я и лишь потом сообразила, что он имел в виду Розу, а не меня. – Да.