Текст книги "Неночь"

– Он назвал меня коффи, Мия! Ему повезло, что я не пробил ему дыру в черепе.

– Что это значит?

– Неважно, – он вырвал руку из ее ладони. – Забудь.

– Трик…

– Я устал. Увидимся утром.

Юноша ушел, оставив Мию наедине с Наив. Женщина наблюдала за ней настороженными темными глазами, трепеща, словно мотылек у черного огонька. Мия нахмурилась, глядя на наполовину законченную головоломку перед собой.

– …Ты, случайно, не знаешь двеймерского? – спросила она.

– Нет. Но Наив уверена, что в читальне есть книги с переводом.

Мия закусила губу. Представила свою кровать с горами подушек и мягким меховым покрывалом.

– Она открыта в такое время?

– Библиотека всегда открыта. Но посещать ее без приглашения…

– Можешь провести меня туда? Пожалуйста?

Темные глаза женщины сверкнули.

– Как она пожелает.

Ступеньки и арки. Арки и ступеньки. Казалось, что Мия с Наив прошли километры в компании каменных стен. Девушка уже пожалела, что не выбрала кровать, – усталость, накопленная за время путешествия из Последней Надежды, начинала брать свое, и она быстро утомилась. Пару раз Мия теряла ориентацию – все коридоры и лестницы выглядели одинаково, и она безнадежно в них путалась.

– Как ты тут не теряешься? – спросила она у Наив.

Женщина провела рукой по спиралевидным узорам, вырезанным в стене.

– Наив читает.

Мия прикоснулась к холодному камню.

– Это слова?

– Больше, чем слова. Стихотворение. Песня.

– О чем?

– О том, как найти путь во мраке.

– Мне хватит и библиотеки. А то скоро мои глаза отправятся спать без меня.

– Тогда хорошо, что она уже на месте.

В конце коридора показались двустворчатые двери. Темное дерево испещрял тот же узорчатый мотив, что украшал и стены. Мия отметила отсутствие ручек, и предположила, что каждая дверь, должно быть, весит около тонны. Однако Наив легонько их толкнула, и створки широко распахнулись, не издав ни звука.

Мия вошла в библиотеку, и уже в третий раз за перемену у нее перехватило дух. Она оказалась на мезонине, с которого открывался вид на лес из богато украшенных полок из темного дерева, выстроенных как садовый лабиринт. На каждой полке стояли книги. Стопки книг. Горы книг. Океаны и океаны книг. Книги из пожелтевшего пергамента и совсем новые книги. Книги в кожаных, деревянных и лиственных переплетах; книги запечатанные и пыльные; книги толщиной с ее талию и тоненькие, как запястье. Глаза Мии загорелись, ногти впились в деревянные перила.

– Наив, не пускай меня туда, – выдохнула она.

– Почему?

– Иначе ты больше никогда меня не увидишь…

– Истину глаголешь, – отозвался сиплый голос. – Зависит от того, какой ряд ты выберешь.

Мия повернулась к обладателю голоса, увидела морщинистого лиизианца, облокотившегося на дальние перила. Он был одет в широкие штаны и потрепанный жилет. На крючковатом носу балансировали очки с невероятно толстыми стеклами, по бокам лысеющей головы топорщились в разные стороны два пучка белых волос, словно не могли определиться, какой путь – лучший для отступления. Спина была сгорблена в форме вопросительного знака. Во рту и за ухом торчали сигариллы. Он выглядел лет так на семь тысяч четыреста пятьдесят два.

Рядом с мужчиной стояла маленькая деревянная тележка с надписью «ВОЗВРАТ», наполненная книгами.

– Разве это мудро? – спросила Мия.

– Что? – удивился старик.

– Это же библиотека. Нельзя курить в чертовой библиотеке.

– Вот дерьмо…

Старик взял сигариллу, быстро ее осмотрел задумчивым взглядом и засунул обратно в рот.

– Что, если книги загорятся? – спросила Мия.

– Вот дерьмо-о-о-о-о-о-о, – протянул незнакомец, выдыхая облачко дыма, от которого у Мии защипало на языке.

– Тогда… можно и мне одну?

– Чего одну?

– Сигариллу.

– Ты ненормальная, что ли? – старик взглянул на нее через свои невероятные очки. – Нельзя курить в чертовой библиотеке. Что, если книги загорятся?

Мия засунула большие пальцы за пояс, наклонила голову.

– Вот дерьмо-о-о-о-о?

Старик вытащил другую сигариллу из-за уха, прикурил от своей и протянул ее девушке. Мия улыбнулась, вдохнула облачко дыма с клубничным ароматом и облизнулась, распробовав сладковатую бумагу. Наив махнула рукой в сторону старика.

– Наив рада представить летописца Элиуса, хранителя читальни.

– Хорошо? – поинтересовался старик.

– Хорошо, – кивнула Мия.

– Чудно.

Наив закашлялась в пелене дыма.

– Летописец, она ищет перевод одного двеймерского слова. Ей нужна книга на эту тему. Есть ли у вас такая в наличии?

– Несомненно – и много. Но если аколит хочет узнать лишь одно слово, вероятно, я могу сэкономить себе время и просто его перевести.

– Вы говорите на двеймерском? – полюбопытствовала Мия.

– Если под солнцами существует язык, которого я не знаю, можешь вырвать мне глаза и использовать как шарики, барышня[57]57
  На самом деле под солнцами существовало три языка, которых летописец Элиус не знал.
  Первый – язык горного клана в Восточном Делении, чье общение с чужаками вечно заканчивалось мясом на вертеле.
  Второй – причудливый старолиизианский диалект, на котором разговаривали исключительно приверженцы культа апокалипсиса в Элае, известные как Ожидающие. Их конгрегация состояла ровно из шести членов, один из которых был псом по кличке Рольф (но товарищи называли его Желтым Принцем).
  И последний – кошачий язык. Да, кошки тоже разговаривают, дорогие друзья, даже не сомневайтесь, – если вы владелец более чем одной и не видите их прямо сейчас, вероятнее всего, они спрятались где-то в углу и сокрушаются, что их хозяин проводит все свое время за чтением глупых книжек, вместо того чтобы уделять им внимание, которого они так заслуживают.


[Закрыть].

– Что ж, уважаемый летописец, меня бы чрезвычайно прельстила мысль о прогулке по книжным рядам в любую другую перемену, но сейчас меня ждет очаровательная кроватка с мягким одеялом. – Мия щедро затянулась. – Так что, если помимо этого чудесного курева вы можете дать мне значение слова, я буду дважды перед вами в долгу.

– Скажи слово.

– Коффи.

– О-ох, – старик скривился. – Кто тебя так обозвал?

– Никто.

– Это хорошо… Погоди, ты сама так кого-то обозвала?

– Пока нет.

– Тогда не стоит этого делать. Это, по сути, худшее слово, каким только можно оскорбить двеймерца.

– Что оно значит?

– Приблизительно? «Дитя насилия», – Элиус выдохнул дым. – Самые отпетые двеймерские пираты имеют привычку… забавляться со своими пленными. Коффи – результат такой чертовщины. Полукровка. Бастард от женщины, которая не желала этого ребенка.

– Зубы Пасти! – ахнула Мия. – Неудивительно, что Трик хотел его убить…

Элиус потушил сигариллу о стену и спрятал окурок в карман.

– Это все, что тебе было нужно? Одно слово?

– Пока что да.

– Тогда я пошел по делам. Слишком много книг. Слишком мало столетий.

– Благодарю, летописец Элиус.

– Удачи с завтрашним уроком по пению.

Мия хмуро наблюдала за его удаляющейся горбатой спиной. Потушив свою сигариллу, посмотрела на Наив.

– Пора спать. Ты не могла бы быть так любезна и показать мне дорогу?

– Конечно.

Женщина вновь повела Мию по извилистому лабиринту. Через витражные окна проникал аркимический свет и пятнами ложился на камень. Мия могла поклясться, что обратно они шли другим путем – либо это, либо здешние стены перемещались. Ее мозг лихорадочно работал, как детали крутящегося механизма.

Правда ли то, что сказал Водоклик? Разве не может такого быть, что родители Трика любили друг друга, несмотря на различия в цвете кожи? Мия невольно вспомнила жажду крови, которую увидела в его глазах. Был бы он так оскорблен, если бы в этом слове не было доли правды?

Мия гадала, стоит ли ей обсуждать это с Триком. Она не хотела проводить свои неночи, беспокоясь о том, что его поджидает в темноте, но юноша, кажется, был упрям, как целая сотня ослов. Достаточно и того, что ей придется быть начеку из-за Джессамины. Трик не обладал не-глазами на затылке, как Мия, а Водоклик уже доказал, что может вытереть его лицом пол.

Если Трик нет будет осторожен, его здесь и закопают.

Представьте себе потрясение Мии, когда следующим утром в тени статуи Наи обнаружили лежащего ничком Водоклика. По выгравированным в граните именам расползлась лужа крови.

Его глотку перерезали от уха до уха.

Книга 2
Железо или стекло

Глава 10
Песня

В Зале Надгробных Речей стояло двадцать семь аколитов.

На одного меньше, чем вчера.

Мия задумчиво окинула их взглядом. Джессамину с ее рыжими волосами и охотничьими глазами. Широкоплечего юношу с оливковой кожей, одним ухом и изгрызенными ногтями. Тощую чернявую девушку с короткой стрижкой и клеймом рабыни на щеке, раскачивающуюся на тонких ногах, подобно змее перед атакой. Уродливого ваанианца с татуированными руками, который постоянно разговаривал сам с собой. Мия еще не выучила их имена. И хотя они по-прежнему были друг для друга чужаками, один факт она знала о каждом из собравшихся аколитах.

Все они убийцы.

Статуя Матери Ночи нависала над их головами, глядя вниз безжалостными глазами. Пока аколиты направлялись в зал перед завтраком, ропот между ними доносил слухи. Двое Десниц стояли на коленях и драили каменный пол под ногами богини щеткой из конских волос. Вода в их ведрах приобрела красноватый оттенок.

Тела Водоклика нигде не было видно.

Эшлин скользнула к Мие и, глядя прямо перед собой, тихо прошептала:

– Слышала о том двеймерце?

– Кое-что…

– Говорят, ему перерезали глотку.

– Это я знаю.

Трик, стоявший справа от Мии, не промолвил ни слова. Мия покосилась на друга, пытаясь отыскать признаки вины на его лице. Трик – убийца, это точно, но в этом зале все убийцы. Только потому, что они с Водокликом подрались накануне, не значит, что он первый в списке подозреваемых. Достопочтенная Мать Друзилла приняла бы Трика за глупца, если бы он убил Водоклика, когда его мотив столь очевиден…

– Думаешь, Духовенство начнет расследование? – спросила Мия.

– Ты слышала, что сказала Мать Друзилла. «Вы убийцы – все как один. И я надеюсь, что вы будете вести себя соответствующе». – Эшлин глянула на Трика. – Может, кто-то воспринял ее слова слишком буквально.

– Аколиты!

Девушки подняли головы и увидели Достопочтенную Мать Друзиллу с распущенными седыми волосами и переплетенными пальцами. Она явилась бесшумно, будто сама была тенью. Пожилая женщина заговорила, и ее голос эхом раскатился во мраке.

– Прежде чем начнутся занятия, я хотела бы сделать объявление. Уверена, все вы уже слышали о вчерашнем убийстве вашего соученика, случившемся прямо в этом зале. – Друзилла посмотрела на мокрое пятно на полу, которое до сих пор чинно драили. – Кончина Водоклика вызывает глубокое сожаление, и Духовенство проведет тщательное расследование. Если у вас имеются какие-либо сведения, приходите с ними в мою комнату в конце перемены. Мы находимся в Церкви Матери Священного Убийства, и жизни ваших соучеников принадлежат ей, а не вам. Если это убийство совершили как акт возмездия, оно явилось результатом затаенной обиды или просто хладнокровного расчета, виновный будет наказан соответствующим образом.

Мия была уверена, что взгляд женщины задержался на Трике, когда она произносила слово «возмездие». Девушка посмотрела на друга, но его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Однако, – продолжила Друзилла, – пока ведется расследование, всем аколитам запрещено покидать свои комнаты после девятого удара часов. Шахиды могут предоставить вам специальное разрешение для тренировок или занятий, но бесцельно разгуливать по коридорам недопустимо. Те, кто нарушит этот запрет, будут строго наказаны.

Мать Друзилла поочередно окинула долгим взглядом каждого аколита. Мия задумалась, что собой представляет «строгое наказание» в общества фанатиков-убийц.

– А теперь, – добавила Друзилла, – проходите в Зал Песен и молча ожидайте шахида Солиса.

Женщина исчезла в тенях, взмахнув черной мантией.

По толпе аколитов прошла волна шепота. Девушка с клеймом рабыни настороженно смотрела на Трика. Юноша с оливковой кожей дергал кусочек плоти на месте, где раньше находилось его ухо, и прищуренно поглядывал на двеймерца. Трик, всех игнорируя, последовал за Десницами, которые должны были вести их на урок. После утомительного подъема на, казалось бы, самую вершину горы Мия и остальные аколиты оказались в Зале Песен.

Она понятия не имела, почему помещение так назвали, но подозревала, что дело отнюдь не в акустике[58]58
  Хотя так уж совпало, что она там была просто восхитительной. Алалалалалаааааааа.


[Закрыть]. В потолке было круглое витражное окно, откидывающее ярко-золотой круг прямо в центр комнаты. Зал был просто огромным, по краям его поглощали тени, хотя Мие показалось, что она увидела там те же спиралевидные узоры на стенах. В воздухе пахло засохшей кровью, потом, маслом и сталью. Манекены, мишени для стрельбы и оборудование для тренировок стояли аккуратными рядами. Посредине пола из черного гранита был высечен достаточно широкий круг, чтобы по его краю могли встать сорок человек. Каждый аколит занял свое место, как было указано, и большинство настроились ждать первого урока в молчании.

Эшлин встала слева от Мии и, продержавшись целых десять секунд, зашептала:

– Отбой после девяти! Можешь в это поверить?

Мия осмотрела зал, прежде чем ответить:

– Тут все равно особо нечего делать после наступления темноты.

Девушка ухмыльнулась.

– О, Корвере… Ты себе даже не представляешь.

– Так почему…

– Вам было сказано ждать в тишине.

По Залу Песен раскатился низкий голос, отражаясь от невидимых стен. Мия не слышала шагов, но прямо за ней из тени возник шахид Солис с сомкнутыми за спиной руками. Когда он прошел мимо, Мия поняла, что вблизи мужчина выглядит даже внушительнее, с такими-то широкими плечами и призрачно-белыми глазами. На нем была мягкая черная мантия, на поясе – все те же пустые ножны. Тем не менее он двигался с бесшумной грацией, словно прислушивался к мелодии, которую не слышал никто другой.

– Клинок Матери должен быть тихим, как звездное сияние на щеке спящего младенца, – сказал он, становясь посредине круга. – Однажды я прятался в Великой Читальне Элая на протяжении семи перемен, ожидая, когда явится мое подношение, и даже книги не ведали о моем присутствии[59]59
  Это не совсем правда. Некоторые книги в главной библиотеке Лииза отличаются своей сообразительностью.


[Закрыть]. – Он повернулся к Мие и Эшлин. – А вы, девушки, не можете помолчать и пары секунд.

– Простите, шахид, – поклонилась Эшлин.

– Три подъема по лестнице. Вниз и вверх. Пошла.

Эшлин неуверенно замешкалась. Шахид рассердился, его незрячие глаза будто продырявливали ей череп.

– Значит, шесть подъемов. Число увеличивается вдвое каждый раз, когда мне приходится повторяться.

Эшлин снова поклонилась и извинилась, после чего вышла из зала. Солис повернулся к Мие, бесцветные глаза впились в место над ее плечом. Она заметила, что он не моргает.

– А ты, девочка? Тебе есть что сказать?

Мия хранила молчание.

– Ну? – шахид подошел ближе и навис над ней. – Отвечай мне!

Мия посмотрела в пол и твердо ответила:

– Простите, шахид, но, при всем уважении, я полагаю, что любой мой ответ воспримется как очередное нарушение требуемой тишины, и это лишь усугубит мое наказание.

Губы великана изогнулись в едва заметной улыбке.

– Умный ягненок, да?

– Будь я умной, меня бы не поймали за разговорами, шахид.

– Очень жаль. Больше в тебе нет почти ничего, что заслуживало бы внимания, – Солис указал на лестницу. – Три подъема. Вниз и вверх. Пошла.

Мия поклонилась и молча покинула зал.

Размяв ноги на площадке, она начала бежать, считая количество шагов у себя в голове[60]60
  За период своего пребывания в Красной Церкви Мия будет еще сотни раз бегать по этим конкретным ступенькам. Каждый раз она будет считать шаги. И хотя она ни с кем об этом не говорила и не особенно удивилась этому факту, но количество ступенек менялось каждый раз, как она по ним бегала.


[Закрыть]. Ей стало любопытно, каким образом Солис сделал вывод о ее внешности – Мия могла дать голову на отсечение, что глаза у него слепые, словно у влюбленного юнца, – но он вел себя так, будто был таким же зрячим, как она. На полпути второго подъема все мысли о шахиде испарились, и она сосредоточилась на беге по ступенькам. Достигнув вершины лестницы с ослабшими ногами, Мия снова мысленно поблагодарила своего бывшего учителя за все городские лестницы, по которым он заставлял ее бегать в качестве наказания. Она почти пожалела, что не проявляла непослушание чаще.

Эшлин (которую Мия обогнала на последних пятнадцати метрах) добралась наверх вся мокрая от пота и заговорщицки подмигнула, прежде чем согнуться пополам, чтобы отдышаться.

– Прости, Корвере, – пропыхтела она. – Отец предупреждал меня о Солисе. Нужно было думать головой.

– Ничего страшного, – улыбнулась Мия.

– Поживем – увидим. Мне осталось еще три подъема, – Эшлин ухмыльнулась. – Увидимся позже.

Мия уперлась руками в бока и направилась к залу. Она вернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как подпевала Джессамины – высокий итреец с кулаками-кувалдами – ступает в круг с шахидом Солисом. Шестеро других аколитов, включая Джессамину, бледного юношу, который представился как Тишь, и девушку с клеймом рабыни, сидели на полу, не покидая своих мест в круге – взмокшие от пота, они тяжело дышали. У всех шла кровь из маленьких порезов на щеках.

Солис стоял в середине кольца. Мия увидела, что он снял темную робу, и под ней оказался наряд из податливой золотисто-коричневой кожи. Одно его предплечье покрывала ниточка мелких шрамов, всего тридцать шесть. Он по-прежнему носил пустые ножны, но теперь вооружился обоюдоострым гладиусом – идеальным мечом для ближнего боя.

Из темноты выкатили десятки стеллажей с любым видом оружия, какое Мия только могла представить. Мечи и ножи, молоты и булавы… Зубы Пасти – даже стеллаж с чертовыми секирами! Все простое, неукрашенное, а еще восхитительно, абсолютно смертельное.

Слепой взгляд шахида сосредоточился на полу.

– Как тебя зовут, мальчик?

Бандитского вида итрееец ответил поклоном.

– Диамо, шахид.

– И ты разбираешь в песне клинков, малыш Диамо?

– Знаю пару мелодий.

– Так спой мне.

Пока Мия занимала свое место в круге, Диамо рассматривал стеллажи с оружием. Он выбрал длинный меч, с добрых полтора метра в длину, и сталь шумно рассекла воздух, когда он попробовал замахнуться им. Мия одобрительно кивнула про себя. Юноша выбрал хорошее оружие против короткого меча Солиса, так что основы он точно знал. Дополнительная длина даст ему место для игры.

Диамо встал в защитную позицию перед Солисом и опять поклонился. Шахид стоял с опущенным мечом и склоненной головой, будто бы и не был готов к бою.

– Что-то я не слышу твоего пения, мальчик.

Диамо поднял меч и перешел в атаку. Удар был хорошим – широкая дуга, которая перерезала бы шахиду глотку, если бы он оставил ее незащищенной. Но, прямо на изумленных глазах у Мии, Солис шагнул вперед и сбил траекторию меча. Затем сделал выпад в сторону Диамо, из-за чего юноша снова занял защитную позицию, едва успевая сдерживать шквал ударов в голову, горло, грудь, промежность. Сталь оружия затянула песню, в зале звенела мелодия, при поцелуе клинков летели искры. Лицо Солиса было безмятежным, как у спящего ребенка, незрячие глаза смотрели в пол. Но его свирепость внушала ужас, скорость вызывала восторг. Бой продлился еще пару минут, Солис позволил юноше сделать несколько достойных выпадов, но парировал каждый удар. И наконец, под зачарованным взглядом Мии, меч Диамо выпал из его хватки, и клинок Солиса ласково прикоснулся к скользкой от пота щеке итрейца.

Все произошло так быстро, что Мия даже не заметила, как мужчина сделал движение.

Диамо вздрогнул, когда клинок пустил кровь – всего лишь крошечная царапина, которая будет напоминать ему об этом проигрыше. После этого Солис повернулся к нему спиной и снова положил меч на пол.

– Очень слабая демонстрация.

– Простите, шахид.

Солис вздохнул, а Диамо занял свое место на краю круга.

– Хоть кто-нибудь в этом зале знает песню?

– Я могу напеть.

Мия улыбнулась, услышав голос Трика. Его глаз заплыл после драки с Водокликом, но он явно был в боевом настроении, несмотря на то что вчера за ужином Солис почти скинул его с Небесного алтаря. Юноша снял мантию, под которой оказались черные кожаные брюки и безрукавка. Мия невольно обратила внимание на рельеф его плечевых мышц, на упругость загорелой кожи. Вспомнила их схватку у горы, смесь похоти и насилия, которая затмила ей разум. Она облизала пересохшие губы.

– А, наш юный полукровка, – кивнул Солис. – Вчера я и так узнал о твоей форме все, что мне нужно. Но подходи, щенок, – он поманил его одной рукой, – давай услышим твой рык.

Мия обрадовалась, увидев, что Трик, судя по всему, чему-то научился после вчерашней взбучки, поскольку он никак не отреагировал на подкол. Юноша взял со стеллажа ятаган и вошел в золотистый круг света. Солис вновь застыл неподвижно и не поднимал меча, пока Трик к нему приближался. Однако хоть двеймерец находился в отличной форме и его удары были быстрыми, точными и смертельными, поединок завершился так же, как бой с Диамо. Трик остался обезоруженным, со сбитым дыханием и кровоточащей свежей раной на щеке.

Солис отвернулся, качая головой.

– Жалкое зрелище. Худшая паства, которая мне когда-либо попадалась. Чему вас только учили шахиды до прибытия сюда? Вышивать и готовить? – он окинул круг своим невидящим взглядом. – Лучшие Клинки не нуждаются в стали. Но от каждого из вас ожидают, что, прежде чем покинуть эти стены, вы научитесь рассекать свет на шесть кусочков. – Мужчина вздохнул. – А я могу поспорить, что ни один из вас не сможет отрезать даже ломтик гребаного ржаного хлеба.

Он указал на стеллажи с оружием.

– Все берите клинки и постройтесь передо мной. Начнем сначала.

– Шахид, – обратилась Мия.

– А, болтливая вернулась. А я все гадал, что это за аромат.

– …Мия, не надо…

– Шахид, вы еще не слышали, как я пою.

– Побереги себя для уроков шахида Аалеи. Я знаю о тебе все, что мне нужно.

Мия шагнула в круг.

– Но я все равно хотела бы попробовать.

Солис склонил голову набок, шея громко хрустнула. Принюхался.

– Тогда давай побыстрее.

Мия подошла к стеллажам и выбрала пару длинных клинков, загибающихся в лиизианском стиле. Как бы простенько они ни смотрелись, их вес был идеальным, загиб – совершенным. Самое быстрое оружие из арсенала – легкое и гибкое. Но клинки были короче меча Солиса и полезны только в максимально ближнем бою. Когда Мия вошла обратно в круг, шахид хмыкнул.

– Твой соперник орудует гладиусом, а ты выбираешь для песни кинжалы. Уверена, что знаешь слова, девочка?

Мия ничего не ответила, просто заняла правильную позицию, выставив вперед левую ногу и подняв одну руку, и забарабанила пальцами по рукояткам клинков. Витражное окно наверху откидывало темную тень у ее ног. Она почувствовала, как Мистер Добряк свернулся, щедро испивая ее страх. И, не дожидаясь очередного оскорбления, потянулась к тени Солиса и дернула.

Хотя она работала с Тьмой тысячи раз, Мия еще ни разу такого не испытывала. Возможно, дело было в том, что солнца тут не светили, но ее сила будто увеличилась, управлять мраком стало проще. Вместо того чтобы окутывать ноги шахида своей тенью, она просто воспользовалась его собственной, закапывая в ней подошвы его ботинок. Ни один человек в зале не понял, что она сделала. Ни одна волна не всколыхнулась на черноте вокруг ног Солиса. Тем не менее, когда он попытался поменять позу, слепец обнаружил, что не может оторвать ноги от пола.

Глаза Солиса округлились, а Мия перешла в атаку; клинок со свистом рассек воздух, целясь ему в горло. Шахид парировал, сбив траекторию ее правой руки, и кинжал полетел по полу комнаты. Но со скоростью, которой позавидовал бы даже драконий мотылек, девушка совершила пируэт, взмахнув волосами, и нанесла удар левой рукой, слегка поцарапав щеку шахида.

Все аколиты ахнули. По лицу Солиса поползли маленькие капельки крови. Трик издал ликующее восклицание. На секунду Мия широко улыбнулась, обнажив белоснежные зубы, наполненная самодовольной гордостью, что она пустила кровь этому высокомерному ублюдку.

Но лишь на секунду.

Солис схватил ее за левое запястье и железной хваткой заломил ее руку назад. Затем взмахнул коротким мечом, и пряжки с его ботинок улетели во тьму. И хоть подошвы по-прежнему были приклеены к полу, он сам, выскользнув из обуви, перекувыркнулся в воздухе над головой Мии. Приземлившись позади нее, шахид крепко свернул ей запястье.

Мия взвизгнула и согнулась пополам, мышцы рабочей руки растянулись. Локоть ныл, плечо грозило выйти из сустава.

– Умная девочка, – сказал Солис, еще сильнее выкручивая ей руку. – Но это Зал Песен, малышка, а не Зал Теней.

Он взглянул на нее своими слепыми, безжалостными глазами.

– И я не просил дать услышать, как поет моя тень.

Солис поднял клинок, зажатый в кулаке с побелевшими костяшками. И ударил им, как гром с небес. Мия кричала все время, пока он бил мечом

один раз

два

три

и наконец отрубил девушке руку по локоть.