Текст книги "Джудит"

Глава 30

Остаток ночи Джудит провела в темноте с открытыми глазами: при любой попытке их закрыть они немедленно открывались, будто их подпирали палочками, Глазные яблоки болели, в висках невыносимо стучало. Несмотря на смертельную усталость, о сне не могло быть и речи. Джудит лежала в постели, натянув одеяло до подбородка.

Пора подводить итоги. Долгая дорога к мести закончена. Себастьян получил то, что положено ему по праву рождения. И даже если Грейсмер там все запустил, Себастьян будет работать и приведет владение в образцовый порядок. Джордж Деверю отмщен, у его детей есть теперь свой дом. Наконец-то свой!

Значит, все, о чем мечтали, сбылось? Должно же в конце концов чувствоваться какое-то удовлетворение или хотя бы облегчение. Но почему-то никаких чувств нет, одна пустота, и ничего больше. То есть не выигрыш это вовсе, а огромный проигрыш. Отец отмщен, но огромной ценой – потерей любимого. Стоила того их месть? Джудит пыталась сохранить и то и другое, но в результате осталась ни с чем.

»Но это я ни с чем, – напомнила она себе. – Я, а не Себастьян. У брата теперь есть все, теперь у него есть что предложить Харриет. Он удалится в свое поместье, чтобы воплотить в жизнь свои буколические мечты. А я?.. Единственное, что я могу сейчас сделать для Маркуса, – это тихо и незаметно исчезнуть из его жизни. И такому исчезновению сейчас ничто не мешает. Я скажу ему об этом при первой возможности».

На этой печальной мысли ее вдруг сморил сон. А солнце уже подымалось над Лондоном.

Проснулась Джудит после полудня, позвонила Милли, встала и в глубоком молчании оделась. – Его светлость дома?

– По-моему, миледи, после завтрака его светлость ушли. – Милли сняла пушинку с рукава короткого шерстяного жакета Джудит. – Вы выглядите немного усталой, миледи, – добавила она озабоченно. – Давайте положим немного румян.

Джудит посмотрела на себя в зеркало. Лицо бледное, взгляд тусклый и тяжелый. Она покачала головой:

– Нет. С румянами будет еще хуже. – И, застегнув на шее нитку кораллов, направилась вниз, в желтую гостиную.

– Миледи, мистер Давенпорт оставил свою карточку час назад. – В дверях стоял Грегсон с серебряным подносом в руках.

– Спасибо, Грегсон. Не могли бы вы принести мне чашечку кофе?

На обратной стороне визитной карточки Себастьян наспех написал: «Чувствую себя совершенно опустошенным. Как будто не победил, а проиграл. Если можешь, приходи ко мне. Надо поговорить».

Джудит швырнула карточку в огонь.

»Я бы чувствовала то же самое, что и Себастьян, даже если бы никакой катастрофы с Маркусом не произошло. Очень велико было напряжение, оно буквально высушило нас. А Себастьян мне сейчас нужен, как никогда прежде».

– К вам леди Баррет, миледи, – объявил Грегсон, входя с подносом кофе.

Джудит вспомнила лицо Агнес, каким оно было прошлой ночью, – маска злобы и ненависти, – и сердце ее упало куда-то в желудок. Она открыла рот сказать, чтобы Грегсон… но Агнес уже стояла в дверях. Она, как и Джудит, была бледна.

– Леди Баррет. – Джудит поклонилась, удивляясь тому, как хрупко звучит ее голос. – Это так мило с вашей стороны, навестить меня. Грегсон, принесите еще кофе.

– Не надо. Я не хочу кофе. Спасибо.

Она не возвратила Джудит поклона, а принялась ходить по комнате, ожидая, пока Грегсон закончит наливать Джудит кофе.

Когда же дверь за дворецким наконец закрылась, она резко повернулась к своей дочери. На бледном лице контрастом выделялись два круглых пятна румян, глаза лихорадочно горели.

– Давайте перестанем прикидываться, Джудит, Я не знаю, как вы со своим братом вчера ночью это сделали, но я знаю точно, что вы сделали.

– О? – Джудит иронически вскинула брови, стараясь сохранить спокойствие. – О чем это вы?

– О том же! О том, что вы мошенничали с Грейсмером. – Голос Агнес дрогнул, нездоровая бледность ее лица стала еще заметнее; руки дрожали, и, чтобы скрыть это, она их крепко сжала. – Вы разорили его!

. Агнес не говорила, а шипела, она сделала шаг в сторону Джудит. И та инстинктивно отступила назад.

– А если бы он разорил моего брата, как когда-то разорил отца, что тогда? – взволнованно выпалила Джудит. – Такой исход, вероятно, вас устроил бы. Не правда ли? На это все и было рассчитано, но сорвалось. Вот вы и возмущаетесь.

Хитрить с этой женщиной смысла не имело, она все равно обо всем догадалась, хотя и непонятно как. Джудит показалось, что ее окутывают какие-то дьявольские миазмы, и она невольно подняла руку, чтоб их разогнать.

Агнес невесело рассмеялась:

– Отец ваш, не в пример вам с братом, был безвольный дурак. Он и понятия не имел, что можно постоять за себя… или даже удержать то, что имеешь.

– Что вы знаете о моем отце? – взорвалась Джудит. – Что вы вообще можете знать о его жизни?

Агнес засмеялась снова, и Джудит пристально на нее посмотрела.

– Убирайтесь из моего дома, леди Баррет.

– Я уйду, Джудит, но не раньше чем скажу то, зачем пришла. – Голос Агнес сорвался на шепот, хотя каждое слово отдавалось колокольным звоном в тишине комнаты. – Вы заплатите за это… и вы, и ваш брат.

»О да, я заплачу, – подумала Джудит. – Я уже заплатила. И вы даже не знаете, как много мне еще придется заплатить. Зато Себастьян сейчас получил то, что положено ему по праву рождения. У него есть невеста… он будет счастлив…»

– Вы заплатите!.. – повторила Агнес. И тут снова вошел Грегсон:

– Леди Девлин, леди Изобель Хенли и миссис Форсайт.

– Джудит, весь город всполошен, – с порога объявила Изобель, окутанная облаком муслина. – Твой брат уличил графа Грейсмера в мошенничестве!

– Я ушла еще до полуночи, – вставила Корнелия. – Но Форсайт за завтраком только об этом и говорил. Он сказал, что Грейсмер больше никогда не решится появляться в обществе… О, прошу меня извинить, леди Баррет, я вас не заметила.

Глядя на Агнес, Джудит глазам своим не верила. На ее щеки вернулся румянец. Она заговорила легко и беззаботно, как всегда:

– Леди Изобель, неужели действительно в городе псе уже об этом знают? Ну тогда, леди Керрингтон, наверное, скоро у ваших дверей выстроится целая очередь. Всем захочется поговорить о подвигах вашего брата.

– Я думаю, граф уже давно мошенничал, – вставила слово Салли, расположившись у камина. – Невозможно представить, чтобы он только прошлой ночью начал играть бесчестно.

– Я тоже склоняюсь к тому, что это маловероятно, – отозвалась Джудит, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

Если Агнес Баррет ведет себя так, будто перед этим в комнате ничего не происходило, значит, и Джудит будет нести себя точно так же. К ней вернулось прежнее самообладание.

– Но как Себастьян узнал об этом?

– Последние два месяца он постоянно играл с графом, – пояснила Джудит, избегая взгляда Агнес. – Думаю, в игре Грейсмера было не все ладно и прежде.

– Мисс Мортон, миледи.

Дверь снова отворилась, и в гостиную ворвалась взволнованная Харриет.

– О, Джудит, я просто не в силах держать при себе такую новость. Это правда, что Себастьян обнаружил мошенничество графа Грейсмера? Ох, как я жалею, что меня вчера не было там… – Харриет увидела Агнес и сразу замолчала, густо покраснев.

– Действительно, моя милочка, очень жаль, что вас там не было, – усмехнувшись, заметила Агнес. – Вы ведь графа Грейсмера очень не любите, а вчера у вас была прекрасная возможность порадоваться его несчастью. Жаль, что вы ее упустили!

– Ах вот как, леди Баррет, вы это называете несчастьем? – воскликнула Изобель, не отрывая взгляда от блюда с бисквитами. – Так вот, к вашему сведению: разоблачение жулика всегда считалось не несчастьем, а, напротив, счастьем. Разумеется, не для жулика, а для окружающих. Так что, сударыня, термин этот вы употребили неправильно.

Агнес холодно поклонилась и стала перелистывать журналы, лежащие на столе. Некоторое время в гостиной было тихо, пока не заговорила добрая Салли:

– Новость потрясающая, что и говорить. Но зачем, спрашивается, было графу прибегать к таким бесчестным приемам? Об этом можно только догадываться. Может быть, у него были огромные долги?..

– Да… – вздохнула Корнелия. – Оказывается, есть прекрасный способ разделаться со всеми долгами: надо просто запастись комплектом крапленых карт. Великолепную идею нам подсказал благородный граф Грейсмер…

В гостиную снова вошел Грегсон.

В следующие полчаса дверь буквально не закрывалась. Казалось, у дома леди Керрингтон действительно собралась половина Лондона, горя желанием узнать подробности скандального происшествия.

Джудит всех радушно принимала, но отвечала туманно, заявляя, что брата со вчерашнего вечера не видела, сама толком ничего еще не знает и тоже теряется в догадках. А у самой не выходило из головы: что же это такое задумали Агнес с Грейсмером, какую месть? Эти мысли в какой-то степени отвлекли ее от Маркуса, но не настолько, чтобы хоть как-то восстановить душевное равновесие. Она с нетерпением ждала, когда же наконец разойдутся гости, чтобы можно было отправиться к Себастьяну.

– Джудит! – Салли взяла ее за локоть. – Я должна идти. Анни простудилась. Сейчас с ней нянька, очень хорошая, но бедная деточка начнет капризничать, если меня долго не будет.

– Как жаль! – Это сообщение взволновало сейчас Джудит меньше обычного. – Ничего серьезного, я полагаю?

– Нет… Джудит, у тебя что-то не так? Выглядишь ты какой-то потерянной.

– Неудивительно. – Джудит жестом обвела комнату. – После прошлой ночи…

– Да, неудивительно. Но, я думаю, у тебя проблемы с Маркусом, Правда? – Салли попала в точку, она была на редкость проницательная, как и все в семействе Девлинов.

– Правда… Но не сейчас, Салли. Салли наклонилась ее поцеловать.

– Ой, Джудит, я чуть не забыла. Харриет была вынуждена уйти… ей матушка дала какое-то поручение. Здесь тогда было много народу, ты с кем-то говорила, и она не хотела тебя прерывать. Поэтому попросила меня попрощаться с тобой за нее.

– Спасибо. Думаю, позднее Себастьян сможет ответить на все ее вопросы. – Джудит натянуто улыбнулась. Салли крепко сжала ей руку и ушла.

Джудит оглядела гостиную и обнаружила, что Агнес Баррет тоже наконец соизволила уйти. И даже хорошо, что не попрощавшись.

Как только последний визитер покинул дом, Джудит поспешила на Албемарл-стрит. Себастьян увидел ее в окно и сам открыл дверь.

– Я тут прячусь от всех, – сообщил он. – Утром виделся только с Харри Миддлтоном, а для остальных меня нет дома.

– Очень мудро, – согласилась Джудит. – Моя гостиная полна с утра. Всем хочется пикантных подробностей. – Она сняла шляпку и перчатки.

Себастьян налил шерри.

– Выглядишь ты ужасно. Что вчера с тобой произошло? Я тебя повсюду искал, но ты ушла.

– Маркус увел меня. Это случилось сразу же после того, как ты высветил Грейсмера.

Себастьян беззвучно присвистнул:

– Значит, он видел. Она кивнула:

– Все видел.

– Плохо?

Она снова кивнула:

– Очень. Да и как могло быть иначе, если он все узнал.

– Я страшно сожалею, дорогая. – Себастьян привлек сестру к себе, и она тихо заплакала у него на груди. – Но думаю, пройдет какое-то время, он все поймет и успокоится. Маркус знает, что ты его любишь. Надо быть просто слепым, чтобы не видеть этого.

– Он тоже считал, что любит меня, – с горечью проговорила она. – Но видимо, любовь очень быстро умирает. Сейчас он меня презирает.

Джудит вновь услышала его голос, каким он приказывал ей убираться прочь… прочь с его глаз. Как ужасно!

– Чепуха, – бросил Себастьян. – С чего это ему тебя презирать?

– Нет, он меня презирает. Но давай больше об этом не будем. Сегодня утром мне нанесла визит Агнес Баррет.

Джудит пересказала, о чем говорила Агнес. Себастьян внимательно слушал.

– Ничего она не может сделать, – заключил он. – Ни он, ни она! Грейсмеру придется покинуть Лондон. Харри сказал, что в клубы вход ему заказан. Он может удалиться в деревню или за границу. В любом случае места в обществе для него нет… отныне и навсегда.

– А Агнес?

– С этой леди, насколько я понимаю, все в порядке.

– Но что она будет делать здесь без своего любовника? Ведь скорее всего капиталы, или хотя бы часть их, у этой парочки были общие. Значит, в известной степени она тоже разорена.

– Ну что ж, ей придется либо разорвать свою связь с Грейсмером, либо отказаться от места в обществе и отправляться с ним в изгнание. Не очень приятный выбор. Но пусть она занимается им сама, а мы лучше поговорим о Маркусе.

Джудит устало покачала головой:

– Я не верю, что тут можно еще что-нибудь придумать, Как только это станет возможно, я оставлю его. Маркус будет свободен, женится или станет вести жизнь такую же, какую вел до меня.

Что и говорить, невеселые перспективы.

Себастьяну нечего было на это возразить, Ничего путного в голову не приходило. Любое, что ни предложи, – вес сейчас было плохо.

Джудит потянулась за шляпкой и перчатками:

– Пойду домой, пожалуй. Может, Маркус уже вернулся.

Она дошла пешком до Беркли-сквер. У порога ее ждала горничная Харриет.

– Прошу меня п-п-простить, м-м-миледи, меня послала леди Мортон. – Девушка сделала неловкий реверанс. – Она просит привезти домой барышню как можно скорее.

– Домой? – переспросила Джудит, глядя на горничную. – Но она очень давно уехала домой. Ведь между нашими домами десять минут хода пешком. А впрочем, кажется, она говорили, что миссис Мортон дала ей какое-то поручение. Я думаю, она отправилась выполнять его.

– О нет, миледи, – проговорила девушка. – Мисс уже давно прислала лакея с лекарством для леди Мортоп.

– Может быть, мы войдем в дом? – предложила Джудит, и горничная последовала за ней.

– Грегсон, вы видели, как уходила мисс Мортон?

– О да, миледи. Она ушла вместе с леди Баррет.

Джудит почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Харриет… с Агнес. Перед ней снова возникли горящие ненавистью глаза, Джудит снова услышала угрозы, которые шипя изрыгала эта дьяволица.

»Господи, как же это я раньше не подумала! Харриет!.. Великолепный способ отомстить Себастьяну!»

– Скажи леди Мортоп, что барышня ушла от нас с леди Баррет. Я уверена, что она скоро возвратится домой.

С этими словами Джудит отпустила горничную и повернулась к дворецкому:

– Грегсон, пошлите кого-нибудь разыскать его светлость.

Голос ее звучал отрывисто, резко, но никакой тревоги – той, что сейчас всю ее наполняла, – в нем не чувствовалось.

– Если будет необходимо, пошлите несколько человек. Он должен быть в одном из клубов, или в салоне Джексона, или у кого-нибудь из друзей. Его надо найти немедленно.

– Вы пошлете какую-нибудь записку, миледи?

– Просто пусть передадут, что он нужен дома. Немедленно. Джудит прошла в свою гостиную. Здесь, оставшись одна, она в отчаянии от бессилия что-нибудь предпринять стала нервно мерить шагами комнату.

Что они могут сделать Харриет? Ответ на это способен дать только Маркус. Он хорошо знает повадки Грейсмера, и, возможно, у него появятся какие-то соображения по поводу намерений этого мерзавца.

Джудит сейчас была слишком взволнованна, чтобы беспокоиться о том, как она встретится с мужем после вчерашнего кошмарного разговора. Не сомневалась она также и в том, что Маркус не откажется помочь ей и брату. Маркус не такой. С большим трудом она удержалась от того, чтобы написать записку Себастьяну. Что он может сейчас сделать? Точно так же мучиться бессилием, как и она?

Один из шести слуг, посланных на поиски Маркуса, застал его в салоне Джексона. Раздетый до пояса, он вымещал всю свою досаду на боксерской груше.

Ночь он провел не лучше Джудит. Но сейчас гнев и боль Маркуса начинали утихать. В беспросветной мгле появились какие-то проблески. В ушах постоянно звучал голос Джудит, когда она говорила, как они с братом поклялись отомстить Грейсмеру за отца, за их неприкаянное детство, за все несчастья, что он принес их семье. Маркус тоже знал, что такое жажда мести. Однажды он тоже оказался в плену этой страсти… тогда, и тоже с Грейсмером. Разве Джудит с Себастьяном сделали что-то совершенно иное? Но он никак не мог примириться с мыслью, что его просто использовали.

»Если бы она мне доверилась!.. Если бы… Но постой, как она могла это сделать? Ведь я бы остановил ее. Обязательно. При всем сочувствии к их с братом ситуации, при всем сочувствии к их отцу я бы никогда не позволил Джудит сделать то, что она сделала. Но ведь отомстить Бернару Мелвиллу, графу Грейсмеру, было главным делом ее жизни. И пока эта цель не была достигнута, ничего не могло заставить ее свернуть с намеченного пути… даже муж. Имел ли я право надеяться, что она откажется от того, что полностью заполняло ее жизнь и жизнь ее брата, просто потому, что на сцене появился я? А дружба брата и сестры? Разве можно «было легко ее разорвать? И что по сравнению с их взаимоотношениями даже наша страсть, даже наша зарождающаяся любовь?..»

Маркус еще не одобрял того, что сделала Джудит, но уже понимал. А от понимания до принятия…

– Милорд, вас спрашивают.

Маркус схватил полотенце и вытер со лба пот.

– Вы говорите, Джексон, ко мне кто-то пришел?

– Да, милорд. – Джексон указал на парня в ливрее Керрингтонов, который стоял в дальнем углу зала, глазея на боксирующие пары.

– Какого черта, что ему надо? – Маркус кивнул, слуга приблизился и быстро проговорил:

– Ее светлость, милорд, желают, чтобы ваша светлость возвратились домой. Немедленно.

– Ее светлость!

Сердце его упало. Только самая крайняя необходимость могла заставить Джудит разыскивать его подобным способом.

– С ее светлостью все в порядке? – спросил он, Вытирая потные волосы.

– Да, милорд, – ответил слуга. – Полагаю, что да, милорд. Грегсон приказал нам искать вас по всему Лондону.

– По всему?

– Да, милорд. Нас шестеро.

– Возвращайся назад, на Беркли-сквер, и скажи, что я еду, – коротко бросил Маркус.

Как в тумане он вошел в раздевалку. Значит, с Джудит все в порядке, она цела и невредима… Но в чем же тогда дело? Она не станет посылать слуг по всему Лондону только ради сообщения, что покидает меня. Не станет, это точно… хотя, зная нрав рыси, ни в чем нельзя быть уверенным. Даже если она решит уйти, как я могу теперь остановить ее?

Он поспешно оделся и кликнул экипаж.

Грегсон уже ждал его у дверей в дом.

– Ее светлость?..

– В желтой гостиной, милорд.

Он бежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

– Джудит, что случилось?

Вопрос этот сорвался с его губ, наверное, раньше, чем он успел открыть дверь. Ее бледное лицо и испуганные глаза заставили его замереть на пороге.

– Что случилось?

– Харриет… – Джудит облизнула губы. Ей хотелось кинуться ему навстречу, но она вспомнила о вчерашней ночи и тоже застыла на месте. – Ее похитили Агнес с Грейсмером, я в этом уверена.

На минуту он закрыл глаза. Как же это мерзко, снова слышать имя Грейсмера! Какое мне дело до Грейсмера и Агнес? Все равно мой брак разбился вдребезги, и пошли они ко всем чертям, эта Агнес со своим Бернаром Мелвиллом, третьим графом Грейсмером!

И снова перед ним возникло лицо Марты, такое, каким оно было тогда, десять лет назад; услышал, как она всхлипывает, не то от отчаяния, не то от боли. Негодяй, который решился на насилие однажды, может сделать это снова.

– Расскажи мне все, что тебе известно.

Джудит мгновенно выпалила информацию, стараясь не показывать своего смятения и страха. И только в конце не удержалась:

– Я так боюсь, Маркус! Я всегда чувствовала, что это дьяволы, оба. Скажи, что они могут сделать с Харриет?

Маркус быстро соображал. Усиливать ее страхи сейчас нет никакого смысла. А сейчас он должен сделать все, чтобы не пострадала еще одна невинная душа. А для этого нужно поспеть вовремя. Однажды он уже промахнулся, но теперь навряд ли.

Когда Маркус снова заговорил, голос его звучал по-деловому отрывисто и четко:

– Я не позволю, чтобы пострадала Харриет. Но это касается только меня и Грейсмера. Понятно? Не смей говорить кому-нибудь и оставайся здесь. Жди моего возвращения. Я не хочу, чтобы и в этом деле были замешаны ты и твой брат. Никакого вмешательства я не потерплю! Ты поняла?

– Да, я поняла, – ответила Джудит ему вслед и непокорно дернула подбородком. «Понять-то я поняла, а вот приказам вашим, дорогой муженек, я и прежде, как вы помните, не очень-то подчинялась, а теперь и подавно не собираюсь».

Глава 31

Джудит поднялась наверх. Надела плащ. Сунула в карманы пистолет и толстый кошелек. А затем по уже проторенному однажды пути покинула дом через окно в библиотеке.

Она успела пересечь двор как раз до того, как из конюшни подали карету Маркуса. Глубоко натянув на голову капюшон, она последовала за ней на площадь, где сразу же наняла экипаж.

– Давайте постоим на углу, а затем прошу следовать вон за той каретой. – Она дала кучеру гинею.

Он пригладил пятерней волосы:

– Правильно ли я понял, леди, вы не желаете, чтобы джентльмен в той карете знал, что мы за ним едем?

– Да, ты правильно понял.

Джудит тут же прилипла к окошку, наблюдая, как Маркус вышел из дома и забрался на козлы. Затем тихо окликнула кучера:

– Вот здесь у меня еще две гинеи, и ты их получишь, если мы не потеряем его из виду и если он не обнаружит, что мы за ним следим.

– Принято! – Кучер взмахнул кнутом, и экипаж тронулся вперед.

Джудит откинулась на спинку сиденья, стараясь не дышать носом. Воздух здесь был спертый. Видимо, последний пассажир курил какой-то ядовитый табак, заедая его сырым луком.

Маркус ни разу не оглянулся. Он быстро ехал через город в Хемпстед-Хит. Ему уже приходилось однажды путешествовать в этом направлении, и тогда он тоже очень спешил, и тогда душу его тоже разрывало отчаяние.

Как долго удерживает Грейсмер девушку? Самое большее, часа четыре. А Агнес Баррет с ним? Надо же, специально навязалась опекать девушку, чтобы в нужный момент доставить ее к Грейсмеру.

Перед Маркусом возникли тошнотворные видения.

Навстречу ехал почтовый фургон. Кучер непрерывно гудел в свою дудку. Маркус летел прямо, не тормозя. Почтарь вцепился в свой ящик и зажмурился, когда экипаж Маркуса просвистел в сантиметре от колес его фургона.

– Вот это да! – Кучер обернулся к пассажирке. – Вот это я понимаю! Как точно проехал, и капельку лака с кареты не ободрал. Могу поспорить. Он, наверное, очень торопится, этот ваш джентльмен.

Кучер свернул с дороги на какую-то тропинку и поехал по ней, стараясь не упустить карету из виду. Только сейчас Джудит сообразила, что она и понятия не имеет, как далеко направляется Маркус. Он может поехать куда угодно – в Ридинг или Оксфорд, то есть туда, куда наемные экипажи из Лондона не ездят. И потом, откуда ему известно, где Грейсмер?

Путь теперь пошел и вовсе по целине. Она наклонилась вперед и спросила кучера:

– Ты его видишь?

– Ага. Только что миновал перекресток. Уверен, он держит путь в Гринмен, – отозвался кучер. – Поблизости это единственное населенное место. Кому охота жить рядом с виселицами?

– Да, пожалуй, ты прав.

Джудит вновь забилась в глубь душной кареты. Когда их экипаж проезжал перекресток, она отвернулась от окна. Прямо в центре стояли две виселицы, на них болтались уже начавшие разлагаться трупы.

Маркус въехал в темный двор неказистой гостиницы с покосившейся вывеской. Спрыгнул на землю и, увидев мальчика, ковырявшего в носу, бросил ему вожжи. Затем вошел в дом, низко наклонившись под притолокой. Свой хлыст он держал в руке.

Слева от входа был общий зал, оттуда доносились голоса. Из кухни тянуло запахами вареных овощей, смешанными с застоялым смрадом пива. Откуда-то из глубины появился суетливый хозяин, торопливо вытирая руки о грязный передник. При виде посетителя глаза его, как и много лет назад, расширились от страха.

– А, Уинклер. Все еще при деле, я вижу! – мягко приветствовал его Маркус тоном, никак не соответствующим выражению лица. – Удивлен, что тебя еще до сих пор не посалили.

Хозяин понимающе взглянул на Маркуса исподлобья.

– Чем могу вам служить, милорд?

– Все тем же, что и тогда, – сказал Маркус. – Ничего сверх этого, Уинклер. Твои… твои гости, конечно, там, где и обычно, то есть над конюшней?

Хозяин облизал губы и растерянно оглянулся. Потом заглянул за спину Маркуса, как будто ожидая увидеть там дюжину полицейских.

– Если вам будет угодно, милорд.

– Мне угодно, – сухо бросил Маркус и развернулся. – Да, кстати, если услышишь какие-нибудь звуки, в общем, что-нибудь необычное, не обращай на них внимания, понял? Я ведь знаю, Уинклер, ты умеешь быть глухим, когда надо.

Хозяин промокнул вспотевший лоб передником.

– Как вам будет угодно, милорд.

– Ладно. – Маркус любезно улыбнулся и вышел во двор, Он пересек его и подошел к конюшне, крепкому сооружению из красного кирпича. Там наверху, под наклонной крышей, были две смежные комнаты. Они предназначались для тех, кто был в состоянии прилично заплатить. Пользовались этими комнатами обычно преступные элементы, поэтому вопросы относительно имен и всего прочего задавать здесь было не принято. И что происходило в этих комнатах, касалось только их временных обитателей. С представителями закона Уинклер и его клиенты контактов всяческим образом избегали.

Прежде чем войти в дом, Маркус посмотрел на зарешеченные, тщательно зашторенные окна, выходящие во двор, но ничего не заметил. Он не услышал ни звука и когда, мягко ступая, поднимался по деревянной лестнице. Наверху, в полумраке, он остановился и прислушался у двери, той, что ближе к лестнице.

Сердце его забилось сильнее, когда он осознал, что пытается расслышать те же звуки, что однажды уже раздавались из-за этой двери. Звуки, которые заставили его тогда ворваться сюда с поднятым хлыстом. Но на сей раз всхлипываний не доносилось. Скрипнул стул, а может быть, и половица, и больше ни звука.

Он нажал на дверную ручку и пинком открыл дверь.

Грейсмер вскочил на ноги, бормоча грязные ругательства. Стул рядом с ним закачался.

– Ты!

– Уверен, Грейсмер, кого-кого, но меня ты в гости не ожидал. А зря! Ты должен был помнить: свои обещания я всегда выполняю.

Маркус окинул взглядом комнату. Шторы плотно задернуты, не пропуская ни капли света. Комнату освещала только одна толстая сальная свеча да отсветы огня из камина.

У камина сгорбившись сидела Харриет. Услышав голос Маркуса, она с криком выпрямилась, глядя на него во все глаза и не веря им. Глаза у девушки опухли от слез, волосы растрепались, вся она была до предела напугана, но следов насилия Маркус не обнаружил.

Он быстро пересек комнату:

– С вами все в порядке, дитя мое?

Она хотела кивнуть, но не удержалась и разразилась громким, почти истерическим плачем.

Успокаивать ее у Маркуса времени не было. Он возвратился к Грейсмеру, который так и застыл у своего стула, как прикованный.

– С твоей стороны, Грейсмер, было крайне глупо снова возвращаться сюда. Но, видно, каждая крыса обязательно возвращается в свою нору, не так ли? – заметил Маркус, хлопнув хлыстом по полу, и тут глаза его остановились на двери, ведущей в соседнюю комнату. – А где леди Баррет? Я хотел бы, чтобы она присутствовала на представлении, которое состоится через несколько минут.

На лице Грейсмера не было ни кровинки. В отчаянии он оглянулся вокруг и потянулся за хлебным ножом, что лежал на столе, но просвистевший хлыст Маркуса поймал его руку. Грейсмер вскрикнул от ярости, страха и боли.

Маркус подошел к Грейсмеру, не отрывая от него взгляда. Внезапно хлыст снова просвистел, и граф отпрыгнул назад. И снова раздался вначале свист, а затем и звук хлыста, и снова Грейсмер отпрыгнул. Таким манером Маркус прижал графа спиной к массивному буфету.

– Ну, а теперь, сэр, – мягко произнес Маркус, – теперь давай начнем по серьезному.

– Действительно, милорд, давайте начнем по серьезному. – В дверях, соединяющих смежные комнаты, стояла Агнес Баррет с пистолетом, нацеленным прямо в грудь Маркусу. – Передайте хлыст Грейсмеру. Думаю, он тоже найдет ему применение, и сделает это с удовольствием.

Граф гнусно усмехнулся и протянул руку.

– И не думайте, Керрингтон, что я не выстрелю, – добавила Агнес. – Конечно, убивать вас я не буду. Последствий, связанных с вашей смертью, избежать будет очень трудно. Но покалечить вас я сумею. Пока вы будете маяться и приходить в чувство, пока ухитритесь как-то сползти по лестнице, мы трое уже будем очень далеко отсюда.

Харриет вскрикнула. Грейсмер стал тащить хлыст из рук Маркуса.

А в самой гостинице разворачивались не менее драматические события.

Хозяину было трудно дышать, ему не хватало воздуха. Еще бы, вокруг горла у него был затянут клетчатый шарф, и кучер вопрошал:

– Приятель, куда он пошел, этот джентльмен, который только что приехал?

– Может быть, он уже не может говорить? – предположила Джудит, когда хозяин вдруг затрясся под руками кучера. – По-моему, ты слегка перестарался.

Кучер немного ослабил хватку, и тогда мистер Уинклер замахал руками; показывая куда-то во двор, и произнес лишь одно слово:

– …К-конюшня…

Всем своим видом он давал понять, что единственным секретом, какой знал, он уже поделился, а больше ему ничего не известно.

– Оставайся здесь и следи за ним, – приказала Джудит кучеру и вынула из сумочки пистолет. – Если я буду нужна, крикни.

– Хорошо, леди, – ответил кучер. – А вы с этой штукой обращаться умеете?

– Вполне, – ответила Джудит.

Подобрав юбки, она перебежала к конюшне, понятия не имея, что может там обнаружить. Она пошла. Там было темно и пахло навозом. Джудит замерла в тишине и вдруг услышала свист хлыста и как вскрикнула Харриет.

Она побежала вверх по лестнице, споткнулась и, чуть не падая, рывком открыла дверь. Ее глаза, привыкшие быстро фиксировать и запоминать расположение и достоинство не менее дюжины карт на игорном столе, мгновенно ухватили и всю картину в целом, и отдельные ее детали. Агнес Баррет целилась из пистолета прямо в грудь Маркусу; двое мужчин боролись за обладание хлыстом; Харриет, парализованная страхом, застыла с полуоткрытым ртом.

Времени на размышления у Джудит не было. Она выстрелила, и пуля выбила пистолет из руки Агнес, слегка поцарапав ей кожу. Агнес тупо уставилась на свою руку. Из пораненного места показалась кровь и закапала на пол.

– Силы небесные! – выдохнул Маркус и вырвал хлыст из внезапно ослабевших рук Грейсмера.

Джудит прыгнула вперед и подняла пистолет Агнес. Затем направила дуло на Грейсмера и только после этого встретилась взглядом с Маркусом.

– Ты, как всегда, преподносишь мне сюрпризы, – заметил он. – Хотя на этот раз ты наконец целишься в правильном направлении.

Не отвечая, Джудит устремила глаза туда, где сидела Харриет. Та была в шоке.

– С ней ничего серьезного. Правда, напугана сильно, – сказал Маркус. – И все же, как ты оказалась здесь?

Он достал платок и подошел к Агнес, которая все еще стояла, загипнотизированная струйкой крови.

– Кажется, я оказалась здесь вовремя, – проговорила Джудит с некоторой долей ехидства. – Неужели ты действительно думал, что я отойду в сторону и буду ждать?