Текст книги "Огненный дар"

Глава 20

– Они собираются назвать его Николае Эмерсон Куаррел! – Стекла маленькой палаты родильного дома зазвенели от радостного вопля Эмерсона. Если кто в комнате ожидания и не знал о том, что Николае Эмерсон появился на свет, то теперь ему, без сомнения, стало все известно.

Верити лежала на кровати, прижимая к груди маленький сверток, и счастливо улыбалась. Она знала, что ее отец мерил шагами приемную с того самого момента, как прошлой ночью у нее начались роды. Когда Джонас наконец вышел из палаты и сказал Эмерсону, что у него родился внук, тот своим громовым ревом прямо-таки потряс стены здания.

Верити подняла голову и взглянула на мужа. Джонас, сидя рядом, не отрываясь смотрел, как она кормит их малыша. В его золотистых глазах сияла отцовская гордость. Он смотрел на маленького Николаса как зачарованный.

– Ты только погляди на эти ручонки, – удивленно вымолвил он.

– У него, по всей видимости, твои глаза, – сказала Верити.

Джонас улыбнулся:

– Думаешь? Медсестра сказала, что пока еще рано судить об этом.

– Ты уж поверь, пожалуйста, – твердо возразила Верити, – мне-то лучше знать.

Джонас улыбнулся еще шире. Последние несколько часов улыбка не сходила у него с уст. Правда, вчера вечером, когда, накрыв ужин немногочисленным посетителям кафе, Верити вдруг заявила, что у нее начались схватки, ему было не до смеха.

Джонас действовал быстро и решительно. Сперва он выпроводил из зала клиентов и позвонил Эмерсону, чтобы тот подогнал свой джип. В больнице он засыпал Верити и медсестер всяческими советами и наставлениями, лично побеседовал с доктором и явно намеревался держать совершенно неподвластную ему ситуацию под контролем. Джонас хорошо подготовился к этому знаменательному событию.

За последние несколько месяцев он перечитал всю литературу о родах и беременности, которую только мог достать. Он осуществлял строгий надзор за питанием Верити и ее упражнениями, закупил пеленки и все необходимое для новорожденного. Вместе с Эмерсоном разрабатывал для ребенка учебную программу, которая удивила бы среднего преподавателя публичной школы. Курс обучения был составлен на основе того, что преподавал Эмерсон своей дочери.

Джонас считал себя непревзойденным экспертом по части родов ровно до того момента, как Верити поместили в родовую палату и она начала ругаться вместо того, чтобы кричать. Она, стиснув зубы, стала выкрикивать слова, которые Джонас никогда раньше от нее не слышал. Тут он подумал, что, пожалуй, малость переоценил свои знания в этой области. И тем не менее он не перестал давать советы и так крепко стиснул руку Верити, что, казалось, она вот-вот хрустнет.

Но она вцепилась в его руку еще сильнее, так и впилась ногтями в кожу.

Им удалось с честью выйти из этого мучительного испытания. Николае Эмерсон Куаррел возвестил о своем появлении на свет криком, от которого лопались барабанные перепонки. Джонас гордо заметил, что его сын унаследовал красноречие своей матери.

– Что, папочка все еще шумит в приемной? – спросила Верити.

– Похоже, что так. Принес ящик пива для медперсонала роддома. – Джонас нагнулся к Верити, чтобы получше рассмотреть малыша. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. Немного устала, но это ничего.

– Нет, мне все еще не верится! У нас теперь ребенок. Настоящий маленький человечек.

Верити улыбнулась – изумление Джонаса выглядело таким забавным.

– Да, – сказала она, и сама немного удивленная. – У нас теперь свой собственный ребенок.

Последние несколько месяцев были самыми счастливыми в ее жизни, подумала она. То, как они провели их с Джонасом, окончательно убедило молодых людей, что узы любви, связывающие их, окончательно окрепли. Все стало, как прежде: Верити изводила Джонаса своими придирками, он подтрунивал, они вместе смеялись и занимались любовью. Все было, как раньше, даже еще лучше. Теперь Верити не сомневалась, что в основе их отношений лежат истинные чувства, а не просто мистическая связь.

Дверь палаты распахнулась как раз в тот момент, когда Джонас осторожно укладывал малыша в колыбельку. На пороге стоял Эмерсон, нагруженный пакетами и цветами.

– Вот, я уже получаю поздравления и подарки.

Ну, как поживает маленький Николае Эмерсон?

– Он заснул, – сказал Джонас. – Говори потише, Эмерсон.

– Малыш должен привыкать к тому, что у него болтливая мамочка, громогласный дедушка и папочка, который прекрасно владеет ножом. Возьми, Джонас, это тебе. Письмо из какого-то журнала. Похоже на чек.

– Вот здорово! – воскликнула Верити. – Я же говорила, что им понравится твоя статья о научном вкладе Дигби Хейзелхерста в исследования по истории Ренессанса.

Джонас поднял глаза к потолку:

– Ну все, теперь мне не будет покоя, пока я не напишу вступительную статью для издателя, который втянул меня во все это. – Но на губах его заиграла довольная ухмылка, когда он разорвал конверт и вытащил оттуда чек.

Верити знала причину его радости. За эти несколько месяцев Джонас окончательно убедился, что его знания по истории Ренессанса и его любовь именно к этой эпохе не исчезли вместе с его необычным талантом. Все, что он приобрел в ученом мире, и те сведения, которые вынес из путешествий во временной коридор, навсегда останутся при нем.

– А вот подарки для малыша, – продолжал Эмерсон, выкладывая на кровать свертки в праздничной упаковке. – Его прямо-таки засыпали дарами. Это от супругов Гризвальд, это от Крампа, а это от Сэма Лехая.

Верити развязала ленточки и принялась разворачивать первый сверток. Рик и Лаура Гризвальд подарили хорошенький желтый комбинезончик. Она восхищенно причмокнула языком.

– Не правда ли, прелесть что такое? Малышу он будет в самый раз.

– По-моему, он ему велик по крайней мере размера на два, – заметил Джонас, окинув обновку критическим взглядом.

– Не волнуйся, – успокоил его Эмерсон. – Дети быстро растут. Очень быстро.

– Посмотрим, что прислал Оливер, – сказала Верити. Она снова зашуршала бумагой и извлекла на свет белую коробочку: внутри лежал аметистовый кристалл. – Какая красота! – промолвила она, рассматривая его на свет.

– Ну и что с ним будет делать малыш? – недоуменно спросил Эмерсон.

– Это не для Николаев, – сказала Верити, прочитав маленькую карточку, выпавшую из коробочки. – Это для меня. Кристалл поможет мне поскорее восстановить силы после родов.

– Как кусок камня сможет это сделать? – пробурчал Эмерсон.

– Кто знает? – Джонас с Верити обменялись загадочным взглядом. – По крайней мере вреда не будет.

– А теперь посмотрим, что прислал Лехай, – предложил, сгорая от нетерпения, Эмерсон.

Верити послушалась и разорвала упаковку. Когда она открыла крышку длинной плоской коробочки, глаза ее округлились. Внутри лежал старинный кинжал с рукоятью, усеянной драгоценными камнями.

– У Лехая довольно странные представления о подарке для новорожденных.

Эмерсон рассмеялся и подошел к кровати, чтобы получше рассмотреть подарок своего друга.

– Наверное, он надеется, что мальчик пойдет по стопам отца. Черт, занятная вещица! Посмотрите-ка на рукоять. Зная Лехая, я могу с уверенностью сказать, что драгоценные камни не поддельные. Взгляни-ка, Джонас, – сказал Эмерсон и отступил назад.

Джонас, нахмурившись, бросил мимолетный взгляд на кинжал.

– Да, это оригинал. Пятнадцатый или шестнадцатый век. Итальянская работа.

– Наверное, это из коллекции Сэма, – заметил Эмерсон.

Джонас запустил руку в коробку, пальцы его сомкнулись вокруг богато инкрустированной рукояти.

У Верити перехватило дыхание, когда стены палаты вдруг стали превращаться в знакомые своды временного туннеля.

– Джонас!

– Я здесь, любовь моя.

Она обернулась в пространстве мистического коридора, ища его глазами. Джонас улыбался ей совсем рядом. Его золотистые глаза сияли. В руке он сжимал кинжал.

– Твой талант, – прошептала Верити. – Он вернулся!

– И его могущество ничуть не ослабло! – добавил он, ликуя от радости. – Похоже, мне просто надо было отдохнуть, чтобы обрести его.

Он подбросил кинжал, и тот перевернулся в воздухе, сверкнув драгоценными камнями. Временной коридор исчез.

Джонас ловко поймал кинжал и быстро бросил в коробку.

– Эй, вы двое, с вами все в порядке? – тревожно спросил Эмерсон. – У вас такой странный вид!

– Все просто замечательно, – заверил его Джонас, наклоняясь, чтобы поцеловать жену. – Правда, любовь моя?

– Лучше и не бывает, – согласилась Верити. Она улыбнулась, и улыбка эта была ярче блеска кристалла и сверкания бриллиантов. С этой улыбкой могли сравниться разве что сияющие золотистые глаза ее мужа.