Текст книги "Исследования семьи: основные понятия"

Демография

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Демография занимается изучением больших групп населения в широком смысле слова, включая состав населения и тенденции в изменении его численности, которые относятся к семьям и домохозяйствам и имеют последствия для социальной политики.

ДИСКУССИЯ

Рождение, брак и смерть – ключевые события в семейной жизни, но они также являются основным задачами для демографического исследования населения в целом. Демография как дисциплина была связана с развитием национальных государств и правительств, которые хотели разработать политику и организовать своих граждан, будь то с точки зрения потенциального количества доступных солдат, рабочей силы, необходимой для экономического развития, ожидаемого объема налоговых поступлений или планирования предоставления услуг гражданам. Франция, например, разработала пронаталистскую политику, поощряющую рост населения, так как в конце XIX в. считалось, что низкая плотность населения в сочетании с размером территории делает страну более уязвимой в экономическом и военном отношении [Hantrais, 2004].

К ключевым элементам анализа населения относятся: рождаемость – число рождающихся; смертность – число умерших; и миграция – перемещение граждан внутри и между национальными государствами. Такие статистические данные дают информацию о настоящем составе населения и тенденциях его изменения с течением времени. Для того чтобы делать прогнозы на будущее, демографическая статистика, как правило, рассчитывается по коэффициентам (рождаемости, брачности и смертности) в отношении к существующей численности населения. Например, уровень рождаемости может быть рассчитан по отношению к численности женщин детородного возраста, что позволяет рассчитать средние показатели рождаемости для конкретных групп населения или периодов истории. Взяв за основу, скажем, данные о паттернах более ранней рождаемости и проецируя их на будущее, можно получить основу для сравнения моделей рождаемости в разных обществах по всему миру или для разработки прогнозов о будущих изменениях в народонаселении. Прогнозирование будущей численности населения также требует внимания к смертности (в том числе новорожденных и младенческой смертности) и миграционным процессам, в том числе к различиям в показателях смертности между разными группами населения в пределах национального государства. Имеющиеся данные для расчета коэффициентов миграции, как правило, более подвержены ошибкам, чем данные о рождаемости и смертности, из-за трудностей в отслеживании и прогнозировании передвижения людей.

Много демографической информации следует из данных переписи. Переписи являются неотъемлемой частью государственной деятельности во многих промышленно развитых странах. Другие источники информации включают в себя регистрацию рождений и смертей, записей о миграции, собранных на национальных границах, и регистрацию других изменений в правовом статусе, например, браков и разводов. Выборочные обследования также являются важными источниками информации, такими как Текущее обследование населения (Current Population Survey), осуществляемое ежемесячно в США, с годовыми дополнениями, ориентированными на семьи и домохозяйства; и Общего исследования стилей жизни (General Lifestyle Survey, ранее – GHS), осуществляемого ежегодно в Великобритании. Страны различаются в зависимости от масштаба и надежности собранной информации. Регистрации рождений, например, не доступны для существенной доли мирового населения, и лишь несколько стран следуют рекомендации Статистической комиссии ООН для сбора информации о нерыночном труде [Bogenschneider, 2006].

Чтобы помочь правительствам планировать такие социальные услуги, как больницы и школы, а также разработать политику в отношении будущих потребностей населения, демографы должны проанализировать состав населения в перспективе будущих тенденций. В этом отношении также важен процесс создания и распада семей и домохозяйств. Правительства могут нуждаться в прогнозе тенденций изменения численности различных типов домохозяйств, основанных на исследованиях паттернов отношений людей, проживающих в одном домохозяйстве, – например, для прогнозирования числа неполных семей или необходимости дополнить семейную заботу о пожилых людях государственной поддержкой. Такого рода анализ заставляет демографов и исследователей принимать решения о том, как определить границы семейных групп и домохозяйств и по каким критериям классифицировать отношения. Эти решения не только формируют итоговую картину, но в свою очередь также могут влиять на то, что и как люди думают о своих семьях и отношениях.

Со временем определения, используемые в сборе данных переписи, могут измениться, поскольку переписчики и сами люди стремятся выработать устойчивые термины для описания своей жизни и семейного устройства. Хотя такие термины часто рассматриваются как представляющие «естественные» семейные связи и установления, смысл «семейных отношений» значительно изменился исторически – например, в отношении того, следует ли включать в состав семьи слуг [Davidoff et al., 1999]. Внешне нейтральные термины, используемые для классификации разных характеристик населения, могут иметь различные значения в разных странах и культурах. В текущей государственной статистике Великобритании различают семьи и домохозяйства, не основанные на семейных связях, при этом семьи определяются как супружеские домохозяйства или детско-родительские домохозяйства [Smallwood, Wilson, 2007]. В США, напротив, проживающая в гражданском браке пара с детьми не определяется как «семья» в государственной статистике, этот термин закреплен только за людьми, живущими вместе с теми, с кем они связаны кровными узами, браком или усыновлением.

Оценка масштабов и характера семейных изменений и преемственности требует внимания к созданию и интерпретации статистики населения и домохозяйств. Некоторые способы представления данных делают сильный акцент на изменениях, в то время как другие дают иную картину. Например, снижение размера домохозяйства кажется более существенным, если выражается в процентах домохозяйств, состоящих из одного человека, а не в процентах людей, живущих в таких домохозяйствах. Точно так же доля внебрачных рождений может увеличиться, даже если абсолютное число таких рождений не изменилось, если уменьшилось фактическое число рождений замужними женщинами, так что доля внебрачных рождений из-за этого просто пропорционально выросла. Перекрестные данные о доле лиц, в настоящее время проживающих в одиночку, могут создать другое впечатление, если выделить из них людей, которые жили в одиночестве в течение всей своей взрослой жизни, поскольку состав семьи в любом случае изменяется в зависимости от стадии жизненного цикла. Картина, таким образом, выглядит по-разному, в зависимости от того, рассматриваются ли индивидуальные жизненные траектории или общие статистические данные. Некоторые люди могут жить в одиночку в течение большей части своей взрослой жизни, но гораздо чаще одинокая жизнь или одинокое родительство занимает лишь определенной период в их общем времени жизни. Старение населения также оказывает существенное воздействие на долю одиноких взрослых домохозяйств, так как в результате увеличивается масштаб вдовства среди населения в целом. Кроме того, степень изменений может выглядеть по-разному в зависимости от периода времени, о котором задается вопрос: преемственность иногда кажется более очевидной, чем изменения, если проследить прошлую статистику [Casper, Bianchi, 2002]. Важные различия могут также стать более видимыми, если учитывать разнообразие статистических данных между различными группами внутри населения данной страны в целом [Baumle, 2006]. Еще один ключевой вопрос касается того, насколько демографическая статистика может учитывать семейные связи, которые не ограничиваются единым домохозяйством, но объединяют несколько домохозяйств. Степень изменений и преемственности в семейной жизни также прослеживается в зависимости от того, насколько широко определяются границы пространственного расположения: статистика, собранная в рамках национальных границ, часто не учитывает те формы семейных связей и семейной деятельности, которые пересекают такие пространственные категории и осуществляются трансгранично.

Другой важный вид демографического анализа соотносит демографические коэффициенты с другими характеристиками социально-экономических моделей, используемых в исследованиях населения [Teachman et al., 1999]. Например, очевидно, что по всему миру уровень рождаемости в целом снижается, и семьи, таким образом, становятся меньше по мере того, как общество становится более богатым. Причины этого демографического перехода оспариваются, но могут включать в себя такие факторы, как снижение зависимости выживания от семейного труда, увеличение инвестиций в отдельных детей, альтернативные варианты трудоустройства женщин и увеличение ожидаемой продолжительности жизни. В США и Великобритании, например, нуклеарная модель семьи из двух родителей с двумя детьми стала наиболее распространенной только в середине XX в., до этого преобладали другие семейные модели. Некоторые демографы считают, что эти быстрые семейные изменения являются частью второго демографического перехода, включающего в себя также увеличение числа разводов, одинокое родительство и вообще снижение уровня рождаемости в 1960–1970-х годах, за которым последовало плато, после чего тенденция к увеличению рождаемости прекратилась [Casper, Bianchi, 2002]. Это вызвало новые опасения по поводу сокращения населения в развитых странах, хотя и не все такие страны имеют одинаковый уровень снижения рождаемости [Booth, Crouter, 2005]. Этот второй демографический переход считается связанным с идеями индивидуальной автономии и гендерного равенства. Прослеживание связи между индивидуальными решениями по поводу семьи, с одной стороны, и возможностями и ограничениями, которые обусловлены более глобальными экономическими моделями, – с другой, обеспечивает направленность анализа на то, каким образом они могут взаимодействовать с течением времени и взаимно влиять друг на друга.

РЕЗЮМЕ

Демографы занимаются изучением и прогнозированием численности и состава населения. Их интересуют также модели семьи и способы организации домохозяйства – как сами по себе, так и с точки зрения расчетов будущих демографических тенденций. Проведение исследований населения позволяет производить демографический анализ последствий существования и изменения этих моделей и тенденций для лучшего понимания социальных процессов.

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Давидофф с соавторами [Davidoff et al., 1999] обсуждают исторические изменения в демографической статистике. У Хантрэйс [Hantrais, 2004] приводится обзор семейной демографии по всей Европе, в то время как Каспер и Бьянки [Casper, Bianchi, 2002] обращаются к семейной демографической ситуации в США. Чтобы ознакомиться с последними статистическими данными по Великобритании, можно обратиться к веб-странице Управления национальной статистики «Фокус на семье» (‹  http://www.statistics.gov.uk/focuson/families ›), а для Соединенных Штатов – к веб-странице Бюро переписи населения США «Семьи и условия жизни» (‹ http://www.census.gov/population/www/socdemo/hh-fam.html ›).

Связанные понятия: Сравнительные подходы; Семья; Изменения и преемственность; Формы семьи; Семейная политика.

Детское развитие

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Детское развитие – центральное понятие в психологии, с помощью которого описываются изменения ребенка в течение первых лет жизни. Оно коренится в биологической точке зрения, рассматривающей эти годы как этапы созревания ребенка, переводящие его от детства к взрослой жизни.

ДИСКУССИЯ

Согласно теории детского развития, в первые годы жизни ребенка закладывается фундамент его взрослой жизни. В обществах Европы и Нового Света проблематика развития стала практически доминирующей парадигмой для осмысления детства. Дети понимаются как отличающиеся от взрослых и имеющие особые потребности. Поскольку забота о детях занимает центральное место в понимании семейной жизни и связана с моральной оценкой индивидов как родителей, понимание потребностей детей имеет серьезные последствия для семей и социальной политики, связанной с семейной жизнью и воспитанием. С этой точки зрения потребности детей будут удовлетворены, если они смогут реализовать свой потенциал развития; исходя из этого складываются представления о соответствующем воспитании. Исторически сложилось, что параметры «нормального» и «аномального» развития у детей были также в явной форме разработаны в связи с введением обязательного школьного образования, что привело к новому акценту на возрасте как социально значимом маркере.

Термин «развитие» может использоваться в общем смысле, чтобы указать, что первые годы жизни важны с точки зрения влияния на более поздние годы, либо он может относиться к модели поступательного движения в направлении целей развития или достижения определенных навыков, так что каждая стадия рассматривается как имеющая более высокий порядок, чем предыдущая. Эта модель зависит от целей согласованной и зрелой взрослой жизни.

Психология развития обычно выделяет несколько главных направлений, таких как физическое, социальное, когнитивное, нравственное, эмоциональное и языковое развитие. Основные теоретики в этих различных областях, такие как Ж. Пиаже в сфере когнитивного развития и Л. Кольберг в сфере морального развития, оказали огромное влияние не только на академические дисциплины, но и на способ подготовки специалистов – учителей, патронажных медицинских и социальных работников. Следовательно, в то время как теоретические и научно-исследовательские работы, возможно, уже отошли от некоторых более ранних основополагающих допущений, специалисты могут продолжать понимать детское развитие и практиковать соответствующие методы его поддержания на основе институционально оформленных старых представлений.

В классической концепции развития считается, что младенец рождается на свет с врожденными рефлексами и предрасположенностью к прогрессу в развитии (developmental progression). Прогресс в развитии и раскрытие потенциала рассматриваются как внутренние процессы, но также как нуждающиеся в соответствующем воспитании. «Соответствующее развитие» представляется в виде совокупности этапов созревания, которые младенец, а позже ребенок и подросток, должен успешно преодолевать для того, чтобы стать полноценно функционирующим взрослым.

Из этой же парадигмы исходит убеждение о том, что научное знание может привести к прогнозам по поводу детского развития, которые могут быть проверены путем наблюдения и эксперимента. Исследования породили огромное количество измерений детского функционирования в различных возрастах, из которых выведены контрольные показатели, указывающие, какие именно параметры развития считаются нормальными. Затем они предоставляются профессионалам в качестве основы, в соответствии с которой они могут решить, как и в каких случаях следует вмешиваться в процесс воспитания.

Контраст этой нормативной, ориентированной на измерения, психологии развития составляет психоаналитическая психология. Психоаналитическая перспектива видит развитие ребенка как коренящееся в бессознательных желаниях и конфликтах младенца, особенно по отношению к матери. Как и многие другие девелопменталистские подходы, психоаналитическая парадигма предполагает, что ребенок последовательно проходит этапы развития, базирующиеся на биологии (например, оральный, анальный, эдипов этапы), каждый из которых должен быть удовлетворительно разрешен, прежде чем произойдет переход на последующий этап. Нерешенные на каждом этапе вопросы имеют последствия для формирования личности, которые могут проявляться в течение всей жизни. Достаточно специфической, но важной формой психоаналитического подхода является теория объектных отношений, которую, в частности, разработали Дональд Винникотт и Мелани Кляйн. С феминистской психоаналитической точки зрения выступает, например, Чодороу [Chodorow, 1979], которая теоретизирует гендерные различия, исходя из того, что младенцы и маленькие дети идентифицируют себя с тем человеком, который осуществляет основной уход за ними (как правило, женщиной), и создают, таким образом, интериоризованную психическую структуру, или «объект», от которого мальчики должны отделиться, и с которым девочки, должны, соответственно, идентифицироваться.

Критика теорий детского развития концентрируется на их культурных допущениях. Эти теории сосредоточивают основное внимание на «ребенке», понятии, за которым стоит абстрактный универсальный субъект, изолированный от социальных атрибутов, вместо того чтобы рассматривать разный детский опыт в конкретных исторических культурах. Уходя своими корнями в культуры Европы и Нового Света, эти исследования были направлены на детей и младенцев либо как индивидов, либо как часть диады матери и ребенка, а не на семейные сети и другие взаимоотношения, в том числе различные социальные, экономические и культурные контексты. В этом отношении данный подход вписан в рамки более общего психологического фокуса на человеке как индивидууме, с «внутренней» психической жизнью, «бытие» которого отделилось от социального. Кроме того, акцент на диаде матери и ребенка означает, что матери вменяется ответственность за должное взаимодействие с ребенком, что, возможно, приводит к культуре тревоги и обвинений по поводу неподобающего исполнения родительских обязанностей и пренебрежению более широким контекстом семейной жизни. Берман [Burman, 1994] утверждает, что психология развития возникла как часть движения, направленного на производство моральных граждан, необходимых для буржуазной демократии. Очевидно, научная база психологии развития, таким образом, может маскировать отношения власти, встроенные в рамку этого подхода.

С глобальной точки зрения очевидно, что «развитие ребенка» в значительной степени основывается на культурно и исторически конкретном понимании детства. Кроме этого, оно также зависит от представлений о развитии на пути к той версии взрослости, которая коренится в постпросвещенческом понимании личности, лежащем в основе западных ценностей либеральной демократии [Brooker, Woodhead, 2008]. Появляются работы, показывающие, что авторитетное (authoritative) родительство (твердое, но и отзывчивое) является наиболее эффективным стилем для оптимального развития ребенка [Baumrind, 1989] в рамках тех ценностных систем, где главная роль отводится индивидуальности и независимости. В рамках других культурных парадигм существуют иные версии понимания потребностей детей и ожидания соответствующих «эффектов» развития. Однако именно описанные выше представления воспринимаются как базирующиеся на незыблемой научной и биологической основе. Это привело к критике некоторых гендерных предпосылок, заложенных в девелопменталистских моделях развития, например, критика у Гиллиган этапов морального суждения, выделенных Кольбергом [Gilligan, 1982], а также к постановке вопроса о том, насколько вообще оправданы любые универсальные заявления по поводу потребностей детей и их развития. Представления об универсальном детском развитии содержат в себе риск недооценки потенциала детей в разных социальных контекстах [Boyden, 2003] или понимания их возможностей через призму несоответствующих культурных рамок. Когда изучают детей в разных культурах, их компетенции в разных возрастах могут значительно варьироваться в зависимости от того, каков был их опыт жизни в различных условиях и каковы направленные на детей ожидания в их обществах [Rogoff, 2003].

Были предприняты важные попытки изменить теории детского развития с учетом некоторых из этих критических замечаний, в частности, направленные на то, чтобы рассмотреть процесс развития в качестве одного из способов взаимодействия между значимыми фигурами в жизни детей, в том числе членами семьи и другими лицами, с одной стороны, и детскими развивающимися компетенциями, в том числе генетически заложенными способностями и характеристиками – с другой, учитывая при этом и более широкий социальный контекст. Экологическая модель, предложенная Бронфенбреннером [Bronfenbrenner, 1979], помещает ребенка в центр концентрических кругов, состоящих из дома, школы, района и т. д., расширяющихся по направлению к самому удаленному наружному кругу, обозначающему макросистему. Эта модель также пытается учитывать механизмы обратной связи, взаимодействия между индивидом и контекстами его жизни, а также между самими контекстами и процессами с течением времени. Тем не менее она обеспечивает лишь ограниченное понимание культурных и социальных контекстов [Uttal, 2009] и не может объяснить, каким образом происходит взаимодействие, вплоть до взаимного переплетения, индивидов с социальными контекстами.

Работы Л.С. Выготского, предложившего понятие «опосредованного действия», также сыграли важную роль в преодолении дуализма между индивидуальным и социальным. Он считал, что мыслительный процесс возникает во взаимодействии между человеком и культурой через общую деятельность, что приводит к выводам о важности совместной деятельности с другими людьми, и этот подход лег в основу некоторых антропологических исследований детского развития [Rapport, Overing, 2007]. Работа Гергена [Gergen, 2009] опирается на социальный конструктивизм, рассматривающий индивидуальное развитие в социальном контексте, при этом предполагается, что идентичность и самость личности (self) производятся в ходе социальных взаимодействий. Кроме того, исследования в разных культурах мира оспаривают понятие личности [Zimba, 2002] и западные концепции самости [Nsamenange, 2004], на которых в значительной степени основана психология развития.

Тем не менее эти более сложные теории редко могут влиять на (глобальную) социальную политику или профессиональную подготовку. Как было отмечено выше, классическая психология развития весьма сильно институционализирована, в частности, с помощью международного права и агентств по оказанию помощи, Комитета Организации Объединенных Наций по правам ребенка, ЮНЕСКО, национальных институтов, таких как здравоохранение и образование, и политики по отношению к семьям и родителям. Она также стала формой управленческой власти (governance), заставляя членов семьи контролировать свое поведение, чтобы соответствовать этим теориям [Rose, 1999]. Влияние классического фокуса на «потребностях» индивида, считающихся универсальными детскими потребностями, может навязывать культурные взгляды и ценности западного белого среднего класса, что является формой культурного империализма, поскольку не учитывает разнообразия в рамках глобальных контекстов и внутри отдельных обществ, в результате чего любые отличия от этих представлений рассматриваются как искажения и недостатки.

РЕЗЮМЕ

Представления о «детском развитии» зависят от конкретных понятий детства и развития, но тем не менее утвердились в качестве претендующей на научность и универсальность формы познания. Они институциализированы до такой степени, что считаются практически само собой разумеющимися в качестве основы для оценки подобающей заботы и семейной жизни. Тем не менее допущения, лежащие в основе этой обширной и важной области исследования, коренятся в конкретных культурных и социальных контекстах. Предпринимались различные попытки противодействия этим ограничениям. В целом, это поле активно развивающихся исследований.

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Оутс и соавторы [Oates et al., 2005] предлагают общее введение в теорию детского развития, а С. Льюис [Lewis, 2005] делает обзор дебатов на эту тему с особым акцентом на проблеме родительства. Вудхед [Woodhead, 2009] обсуждает детское развитие в свете идей различных социальных наук, изучающих детство. Колл и Мэгнюсон [Coll, Magnuson, 2000] и Кайтчибаши [Kağitçibasi, 2005] обсуждают некоторые аспекты психологии развития с точки зрения разных культурных перспектив. Рогофф [Rogoff, 2003], основываясь на работах Л.С. Выготского, предлагает обзор человеческого развития в культурных контекстах.

Связанные понятия: Привязанности и потери; Детство / дети; Влияние семьи; Социализация.