Текст книги "Исследования семьи: основные понятия"

Домашнее насилие и жестокость

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Понятия «домашнее насилие и жестокое обращение» означают физическое проявление власти, контроля или унижения по отношению к людям, с которыми применяющий насилие находится в близких, семейных или родственных отношениях, особенно в домашних условиях. Вопрос о степени, начиная с которой вербальное, сексуальное, эмоциональное и психологическое воздействие, а также физические угрозы, запугивание или вред, могут расцениваться как насилие, является дискуссионным.

ДИСКУССИЯ

Целый ряд дискуссий связан с определением и значением терминов «домашнее насилие» и «жестокое обращение дома». Некоторые авторы настаивают на ограничении этих терминов случаями, когда предпринятые действия приводят к травмам, в то время как другие предпочитают более широкое определение, которое включает психологический и эмоциональный вред, а также сексуальные домогательства и сексуальное насилие. Ведутся также дискуссии о том, в какой степени представление о формах насилия и жестокого обращения в семье, в каком бы виде они ни проявлялись, обусловлены культурой [Agathonos-Georgopoulou, 2006] (обсуждается ниже).

Какое определение используется, важно для исследований, которые измеряют частоту насилия и жестокого обращения в семье, поскольку в случае более широкого определения фиксируемый уровень жестокости и насилия, естественно, будет более высоким. Ведутся также дебаты о статистике, которая показывает рост насилия и жестокого обращения в семьях: является ли этот рост реальным, или он связан с изменениями принципов сбора самой статистики?

От этого зависит и использование терминологии. Исследователи, предпочитающие более широкое определение, часто утверждают, что термин «насилие» не охватывает психологическое запугивание и приносимый им вред, в то время как термин «жестокое обращение» способен передать этот аспект; те же авторы, кто пользуется более узким определением, предпочитают дескриптор «насилие». Формулируется также и вопрос о том, следует ли использовать термин «домашнее», так как некоторые авторы полагают, что это затушевывает более общую проблему гендерного неравенства и уводит от указания на то, кто фактически инициирует или совершает насилие.

В научной литературе был выдвинут широкий диапазон объяснений в отношении причин насилия и жестокого обращения в семье. Основные вопросы, которые в связи с этим обсуждаются, следующие: (а) вызвано ли оно отдельными обстоятельствами в конкретных семьях, такими как патологии родителей или детей, нарушения функционирования семьи как системы, повторяющиеся циклы насилия или влияние внешних стрессогенных факторов; или (б) оно связано со структурой гендерного и поколенческого неравенства, встроенного в общество в целом? Кроме того, некоторые ученые утверждают, что существуют различные модели домашнего насилия [Johnson, 1992], которые требуют различного объяснения.

Эббот и Уоллес [Abbott, Wallace, 1997], таким образом, рассматривают три основных объяснения мужского насилия: традиционалистское, либеральное/психиатрическое и феминистское. Согласно этим авторам, «традиционалисты» утверждают, что насилие и жестокое обращение со стороны мужчин происходит на самом деле редко и иногда бывает спровоцировано самими женщинами. Представители «либеральной/психиатрической» точки зрения также рассматривают мужское насилие и жестокое обращение как редко случающееся, но полагают, что, когда оно все же происходит, его следует рассматривать как результат неправильного функционирования семьи либо индивидуального психического заболевания. Наконец, «феминистский» подход (предпочитаемый Эббот и Уоллес) предполагает, что все такого рода объяснения делаются исключительно с мужской точки зрения. В отличие от этого феминистские объяснения насилия и жестокого обращения в семье связаны с распространением в обществе в целом патриархальных социальных отношений. С этой точки зрения семья является местом проявления властных отношений, которые отражают гендерное неравенство в обществе, так что мужья и отцы считают себя обладающими властью над своими женами или подругами и детьми [Delphy, Leonard, 1992]. С точки зрения перспективы рационального экономического выбора некоторые авторы полагают, что улучшение экономических возможностей для женщин будет снижать уровень насилия в оскорбительных для них отношениях [Farmer, Tiefenthaler, 1997].

Исследования показывают, что потерпевшими от семейного насилия и жестокого обращения чаще всего бывают женщины или дети в семье, а производящими насилие – мужчины [Hearn, Pringle, 2003], хотя, как будет показано ниже, это не всегда так. Основная мысль многих кампаний против семейного насилия заключается в том, что женщины и дети подвергаются более высокому риску жестокого обращения и сексуальных надругательств со стороны людей, с которыми они находятся в близких домашних отношениях, а не со стороны посторонних; это отличает их от мужчин, особенно молодых, которые более подвержены риску насилия вне дома. Исследования также показывают, что женщинам, которые подвергаются жестокому обращению со стороны своих партнеров-мужчин, бывает очень трудно разорвать эти отношения: многие из них неоднократно возвращаются к своему партнеру из-за чувства любви или страха, из-за отсутствия ресурсов либо веры в его обещания, что отныне все изменится. Дети, которые подвергаются физическому и/или сексуальному насилию дома или в семье, часто боятся о нем говорить. Они молчат либо в результате угроз со стороны виновного или из чувства лояльности, либо потому, что боятся распада семьи, в результате которого их заберут социальные работники, а насильник отправится в тюрьму. И женщины, и дети также могут воспринимать насилие и жестокое обращение как свою индивидуальную проблему, и считать себя в какой-то мере виновными в нем.

Распространенность мужского насилия и злоупотреблений в отношении женщин и детей не означает, что мужчины и пожилые люди не становятся жертвами домашнего насилия. Имеет место, однако, дискуссия о степени гендерной симметрии: совершают ли женщины и девочки акты насилия и жестокого обращения таким же образом и по тем же причинам, как мужчины и мальчики, или же причины, степень и значение насилия или жестокого обращения в этих случаях отличаются [Dutton, 2007]? Насилие и жестокое обращение происходит также и в однополых близких отношениях [Renzetti, 1992]. Пожилые люди, в частности, страдающие деменцией или нуждающиеся в уходе по другим причинам, также могут быть подвержены риску насилия и жестокого обращения со стороны сиделок [Cooper et al., 2009]. Можно утверждать, что категории признаваемых злоупотреблений расширяются – например, к ним стали относить изнасилование в браке и жестокость в отношении пожилых людей. Интересно, что при этом пока нет специального термина для насилия в отношении родителей со стороны их несовершеннолетних детей и молодежи, и эта тема вообще не привлекает пока много внимания.

Насилие и жестокое обращение разрушают современные общественные идеалы и ожидания по поводу природы семьи как института, обеспечивающего эмоциональную близость и заботу об ее зависимых членах, поэтому людям так трудно понять и принять, что подобное насилие или злоупотребление действительно происходит. Но эти ожидания могут быть частью осуществления той самой власти, которая позволяет этому насилию и жестокому обращению происходить, тесно связывая между собой власть, зависимость, заботу и уязвимость. Многие авторы указывают на то, что насилие и жестокое обращение в семье оставались скрытыми или считались естественным и неизбежным аспектом семейной жизни до тех пор, пока феминистские активистки не привлекли к ним общественное внимание. Они подчеркивают, что государство и другие социальные институты считали эту проблему «частной», потому что то, что происходит в семье, в идеале считается лежащим за пределами компетенции государственного или любого другого вмешательства. Люди сами могут также рассматривать то, что происходит в семейной жизни, как свое глубоко частное дело, и, по большому счету, защита детей от сексуального и других видов жестокого обращения осуществляется в основном их матерями [Hooper, 1992]. Обнародование феномена, который раньше назывался «избиение жен», привело в 1970-е годы к открытию приютов для женщин, чтобы обеспечить им «безопасные места», где женщины и дети могли бы избежать насилия в семье и жестокого обращения. В последние годы в Великобритании, однако, правительство все чаще рассматривает домашнее насилие и жестокое обращение, так же, как и вообще воспитание детей в семьях, как вопрос общественной важности, требующий по необходимости вмешательства. Например, дети, которые стали свидетелями домашнего насилия, в настоящее время считаются находящимися «в зоне риска» и нуждающимися в защите. Некоторые авторы считают, однако, что перенос внимания и фокуса политических дебатов на сконструированное понятие «риска» и на вопрос о том, какие именно дети ему подвергаются, является на самом деле формой борьбы за контроль над тем, как определять бедные и принадлежащие к этническим меньшинствам семьи и сообщества, что отвлекает внимание от институционализированного неравенства и расизма.

Граница между физической страстью и сексуальным оскорблением, а также между дисциплиной и насилием, может быть довольно тонкой и всегда зависит от контекста, т. е. от того, кто именно осуществляет акт насилия и кто оценивает его. Например, в то время как общепринято, что родители и другие воспитатели могут физически сдерживать непослушных маленьких детей и одевать или раздевать их, другие люди, производящие над ними такие же действия, вполне могут быть рассмотрены как совершающие нападение или злоупотребления. И когда отцы затевают грубоватую, силовую возню со своими детьми, особенно с сыновьями, это может рассматриваться и как демонстрация отцовской привязанности, и как совершение насилия – в зависимости от принятой точки зрения.

Как отмечалось ранее, насилие в семье рассматривается также с позиций того, насколько оно является культурно сконструированным. К основным примерам такого рода суждений о том, что приемлемо или не приемлемо в разные времена и в различных социальных контекстах, относятся, в частности, изнасилование в браке, которое не считалось преступлением в британском законодательстве до 1991 г.; указание на то, что родители в семьях рабочего класса и семьях этнических меньшинств чаще, чем представители белых семей среднего класса, становятся фигурантами расследований по обвинению в насилии над детьми [Taylor, 1992]; острые дебаты в области социальной работы о том, стоит ли применение телесных наказаний детей среди некоторых этнических меньшинств расценивать как приемлемую культурную норму (с позиций культурного релятивизма) или как жестокое обращение с детьми [Gopaul-McNicol, 1999]; а также вопрос о том, насколько оценки пренебрежения воспитанием детей (child neglect) зависят от материального контекста [Scheper-Hughes, 1993].

Проблема интерпретации поведения в разных культурных условиях ставит вопрос о том, связано ли домашнее насилие над детьми с пренебрежением их воспитанием, или это две разные, качественно отличающиеся проблемы. Оценки того, пренебрегают ли ребенком, зависят от целей, которые ставятся в отношении его развития, для того чтобы он смог полностью раскрыть свой потенциал. Однако здесь снова важно иметь в виду, что могут быть культурные различия в том, что именно считается соответствующим уровнем компетенции и результатом развития детей. Например, дети, остающиеся периодически приглядывать за малышами без присмотра взрослых дома и на улице, – вполне приемлемое явление во многих районах Норвегии [Kjørholt, Lidén, 2004], но в Великобритании, скорее всего, оно будет рассматриваться как пример родительского пренебрежения.

РЕЗЮМЕ

Домашнее насилие и жестокое обращение являются спорными вопросами. Дебаты о широком или более узком определении этих феноменов важны не только на уровне практики, для того чтобы можно было измерять и фиксировать случаи насилия и жестокого обращения, но и на уровне теории. Выдвигается широкий диапазон объяснений причин существования насилия и жестокого обращения в семье, в частности, основные противоречия существуют между теми, кто считает такие эпизоды обусловленными характеристиками отдельных людей и семей, и теми, кто считает, что их порождает, в первую очередь, всепроникающее и структурно встроенное в общество гендерное и поколенческое неравенство. Домашнее насилие и злоупотребление затрагивают современные идеалы, связанные с близостью и заботой, которые ожидаются от семьи, но вмешательство, в свою очередь, затрагивает другой важный семейный идеал – приватность. Семьи бедных, рабочего класса и этнических меньшинств считаются более подверженными тому, чтобы поведение их членов рассматривалось как насильственное и жестокое, и, действительно, приемлемые нормы могут различаться в зависимости от общества и культуры.

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Муни [Mooney, 2000] предлагает хорошее введение в дискуссию по поводу объяснений насилия и жестокого обращения, в частности, в отношении женщин, в то время как Лусеке с соавторами [Luseke et al., 2005] делают акцент на некоторых основных противоречиях в вопросе о семейном насилии.

Связанные понятия: Семейная политика; Феминизм; Проблемные семьи; Социальные различия.

Домохозяйство

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Домохозяйством называют физическую структуру, включающую в себя отдельное лицо или совместно проживающую социальную группу, которая может как являться, так и не являться семьей. Как правило, члены одного домохозяйства спят под одной крышей и совместно осуществляют домашнюю деятельность. Таким образом, понятие «домохозяйство» указывает на повседневное практическое устройство жизни.

ДИСКУССИЯ

Термин «домохозяйство» обычно относится к физической структуре, которая является для людей домом или кровом. В общественном сознании домохозяйство также тесно связано с понятием дома и с местом, где располагается семья, и в то же время термины «семья» и «домохозяйство» связаны с совершенно разными концептуальными и аналитическими вопросами. В Великобритании и США сегодня большинство домохозяйств состоят из проживающих вместе членов семьи, и современное повседневное понимание часто не делает различия между «семьей» и «домохозяйством». Тем не менее концептуально эти термины относятся к различным социальным организациям или процессам и не сводимы друг к другу. Домохозяйство может, например, состоять из одного человека, который не делит место жительства со своей семьей, но по-прежнему сохраняет семейные отношения с людьми, которые живут где-то еще. Действительно, число «одиночек», т. е. домохозяйств, состоящих из одного человека, значительно выросло во многих богатых странах за последние десятилетия, в том числе в США и Великобритании. В США, однако, категории, используемые для национальных опросов, особым образом связывают семьи и домохозяйства, относя их к специальной категории «семейное домохозяйство». Этот термин относится только к сожителям, связанным кровными узами, браком или усыновлением, таким образом, гражданские браки исключаются из категории «семейное домохозяйство».

Помимо вопроса о том, как семьи и домохозяйства связаны друг с другом в тех домах, где люди проживают вместе, однако не связаны кровным родством, браком или усыновлением, есть также вопрос о том, составляет ли такая группа людей одно или несколько отдельных домохозяйств. Для этого использовались такие критерии единого домохозяйства как совместное употребление приготовленной пищи, участие в другой домашней деятельности, такой как работа по дому или общий бюджет, – все они могут присутствовать, например, у группы студентов, использующих общее жилье. Таким образом, когда исследование касается конкретного домохозяйства, то необходимо установить, в каких отношениях между собой находятся люди, проживающие по одному и тому же адресу. В прошлом это было связано со спорной идеей установления «главы домохозяйства», основанной на автоматическом предположении, что таковым является муж или партнер-мужчина.

Более распространенные современные стратегии исследования, чтобы избежать понятия «главы», пользуются термином «ответственный представитель домохозяйства», либо стремятся идентифицировать владельца или арендатора данного жилья [Thomas, 1999)].

Совпадают ли они с семьями или нет, домохозяйства могут сильно варьироваться в зависимости от характера, формы и размера участвующих в них социальных групп, а также от того, как они организуют свою повседневную совместную жизнь, от структуры и границ жилой площади, на которой они проживают. Домохозяйства также изменчивы, поскольку люди меняют свои жилищные условия, объединяются в семьи, родственные группы и сожительства и покидают их. Это делает смысл понятия «домохозяйство» зависящим от конкретного времени и контекста и отчасти ставит его под вопрос. Какой именно объем совместной домашней деятельности необходим для общего домохозяйства, или сколько ночей люди должны провести под одной крышей, чтобы считаться членами одного домохозяйства? Являются ли, например, дети, чьи родители развелись или расстались, проживающие со своей матерью в течение недели и с отцом в выходные, членами двух домашних хозяйств? Официальные определения домохозяйства также меняются со временем (см., например: [Celsius, 2010]), причем даже в пределах одной страны, не говоря уже о разных европейских странах, при обследованиях населения могут использоваться различные определения домохозяйства, что весьма затрудняет сравнение.

Как отмечалось ранее, еще одной проблемой является высокая степень пересечения «домохозяйства» с понятием «дома». Например, люди, живущие в неудовлетворительных жилищных условиях, могут считать себя имеющими жилье, но не чувствовать себя дома. Во многих обществах Европы и Нового Света покидание семейного домохозяйства и обзаведение «собственным домом» теперь считается свидетельством автономии и желаемой целью. Принято считать, что супруги, а также родители с детьми, будут формировать собственное домохозяйство. Тем не менее, например, в Великобритании в середине ХХ в. в семьях рабочего класса проживание молодой пары совместно с родителями одного из супругов было вполне обычным явлением, хотя обычно оно продолжалось приблизительно только около года после заключения брака [Gittins, 1989]. Прямое приравнивание супружества и семьи оспаривается также таким феноменом, как пары, проживающие вместе-раздельно (living-apart-together, LAT).

Кроме того, антропологические исследования показывают, что в разных культурах по всему миру существуют и другие механизмы сожительства. Исследование Маргарет Мид [Mead, 1971] на Самоа, например, показало, что дети там сами выбирали домохозяйство, в котором они хотели жить. В других обществах и в другие исторические периоды жилища могут образовывать группу, кластер в единой жилой зоне, а не отдельные домохозяйства. Границы между бытовой, домашней и экономической деятельностью также могут быть размыты в подобных ситуациях, например, в фермерских хозяйствах, где домохозяйство является одновременно и местом работы.

Следовательно, в то время как в некоторых культурах пересечение семьи и домохозяйства, как правило, происходит в форме нуклеарной семьи, для других более типично слияние домохозяйства и расширенной семьи или другой группы родственников. Классическим сюжетом антропологических исследований является родословная (линии происхождения), образующая основу для формирования домохозяйств (семьи могут сгруппировываться вокруг мужской или женской линии происхождения). Такие структуры домохозяйств можно рассматривать как свидетельства культурных принципов и социально-экономических процессов в обществе. Антропологи спорят, являются ли эти различные способы организации домохозяйств следствием экономических и имущественных интересов, или же здесь играют роль (также) и другие факторы, и в какой степени структуры их организации совпадают с линиями власти [Lowie, 2004]. В Великобритании и США матрифокальные (возглавляемые матерью) домохозяйства часто позиционируются в качестве характерного признака семейной жизни черного населения, при этом предполагается, что ведущая роль матери и уход чернокожих мужчин из семьи являются причиной бедности. Эта картина матриархата в домохозяйствах черного населения, однако, не бесспорна, поскольку на самом деле у семей афрокарибского происхождения присутствует широкий и изменчивый набор моделей семейной жизни и способов построения домохозяйства [Reynolds, 2002].

Акцент на понятии «домохозяйство», как правило, подчеркивает распределение ресурсов и разделение труда между совместно проживающими, в то время как понятие «семья» используется для изучения таких первичных вопросов, как солидарность и забота между поколениями. Исследования, проводимые в этом ключе, показали, что распределение между членами семейного домохозяйства доходов и других ресурсов, в том числе бытового пространства, не является равным, напротив, они неравномерно распределяются, часто по гендерному и возрастному принципу (см., например: [Himmelweit, 2000]). Этот аналитический подход, который ближе всего экономистам, таким образом, служит базой для исследований и дебатов по поводу получения и распределения доходов и других ресурсов, а также организации и разделения труда в домохозяйствах.

РЕЗЮМЕ

Понятие «домохозяйство» фокусирует внимание на основных вопросах обеспечения ресурсами в повседневной жизни совместно проживающих людей. Основные вопросы касаются критериев, с помощью которых можно определить, является ли совместно живущая группа людей единым домохозяйством, в то время как в современном языке «домохозяйства» часто приравниваются к «семьям» и «домам». Государственные переписи и исследования, как правило, обращают больше внимания на «домохозяйства», чем на «семьи», основываясь на предположении, что домохозяйства могут быть более четко определены, но даже эти административные определения изменились с течением времени в ответ на изменчивость форм повседневной жизни и отношений. В разных культурах мира домохозяйства могут иметь более сложное устройство и включать в себя несколько групп, находящихся в родстве или ведущих совместное хозяйство, объединенных общим физическим пространством, например, двором, структурированным в зависимости от линии происхождения, или родословной.

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Губриум и Гольштейн [Gubrium, Holstein, 1990] обсуждают, как связаны между собой понятия семьи, дома и домохозяйства. Аллан и Кроу [Allan, Crow, 2001] предлагают обзор дискуссии о домохозяйствах и семьях. Химмельвайт [Himmelweit, 2000] предлагает экономическую перспективу. Рейнольдс [Reynolds, 2002] и Каспер и Бьянки [Casper, Bianchi, 2002] пишут о черных семейных домохозяйствах соответственно в Великобритании и США, в то время как Лоуи [Lowie, 2004] фокусируется на структуре домохозяйств в различных культурах.

Связанные понятия: Разделение труда; Дом; Родство; Власть.