Текст книги "Забыть о мести"

Глава 16

– Да, Хлоя, Томас и есть "Сьерра риверз".

Хлоя тупо уставилась вдаль. В пустоту… В наступившей тишине раздавалось лишь чириканье воробьев, да шелестели на ледяном ветру обнаженные ветви.

Томас – владелец "Сьерра риверз". И "Маунтин Могидж" также принадлежит ему. Значит, Томас фактически купил ее кафе.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Вопрос в другом: зачем Томас все это затеял?

Зато Хлоя все мгновенно поняла, но от этого ей не стало легче.

– Он играет с нами, Конрад. Затеял какую-то нечестную комбинацию.

Сейчас ее вырвет прямо на дорогой компьютер Конрада. Только бы продержаться еще несколько минут!

– Нет, – твердо возразил Конрад, – мне не хотелось бы так думать. Да и тебе тоже.

– Ты прав.

И опять молчание. Прилетела новая стайка воробьев. На пронзительно синем небе появились серебристые облака. Опять пойдет снег, будет метель…

– Ты думаешь о самом плохом, – заметил Конрад. – Я это чувствую.

– Ничего не могу с собой поделать. Должно быть, я права, иначе он бы признался в этом мне и тебе.

Прижав пальцы к внезапно занывшим вискам, она прикрыла глаза. Так много всего случилось с тех пор, как Томас вернулся, и Хлоя надеялась на чудо, на счастье быть рядом с ним. Но теперь все было отравлено ложью. Все – их первая встреча, получение кредита, покупка дома, где она живет, кризисного центра… и та ночь, волшебная, колдовская ночь, когда они любили друг друга. Оказывается, все это – лишь часть грандиозного плана Томаса, суть которого оставалась для Хлои загадкой.

– Может, он решил помочь возродить умирающий город? – предположил Конрад, обнимая трясущиеся плечи Хлои. – Кто знает?

– Почему же он нам не сказал об этом? Наоборот: когда я спросила, чем он занимается, Томас не признался, что владеет "Сьерра риверз".

– Наверное, желал остаться в тени. Неизвестным благодетелем. Нельзя же отрицать, что здесь многие его недолюбливают.

Включая и ее отца.

– Ты прав, слишком многие.

– Вероятно, это его смущает.

– Конрад, Томаса смутить очень непросто.

– Да, но люди не слишком приветливы, и он чувствует себя не в своей тарелке, согласись.

– Верно. А в таком случае зачем мы все ему нужны? Он и город покинул, потому что… – Повернувшись к Конраду, Хлоя порывисто схватила его за руки, едва не выбив компьютер: – О, Конрад!

– Что? – буркнул он, ухитрившись спасти любимую игрушку. – Говори же, Хлоя.

– Он приехал, чтобы погубить Хизер Глен, – простонала Хлоя. – Все совпадает. Как я могла быть так слепа?

– Но зачем ему это?

– Глупыш, – вздохнула девушка, холодея от прозрения, страха и отвращения к себе. – Подумай сам. Помнишь, в каком состоянии он уезжал отсюда? Озлобленный, отверженный, несчастный. Джеймс издевался над ним, а мой отец практически выгнал из города. Никто не желал его видеть и все считали парией, прокаженным… Но посмотри, в кого превратился Томас! Владелец огромной корпорации, богач, мультимиллионер!

– Не часто нищий мальчишка становится богачом, тут ты права. Но какое отношение все это имеет к судьбе Хизер Глен?

– Месть… – почти простонала Хлоя.

– Считаешь, он решил расправиться со всем городом только потому, что некоторые жители терпеть его не могли? – Хлоя нервно задрожала. Именно так она и подумала. – Послушай, – мягко заметил Конрад, – нельзя же обвинять человека, не имея доказательств. Может, он действительно собирается строить этот курорт?

Возможно, и так. Только Томас предпочел молчать о себе, о своих планах, хотя Хлоя не раз спрашивала, что привело его сюда. А это ничего хорошего не предвещает. Ни городу, ни Хлое, ни самому Томасу.

Томас все никак не мог успокоиться. И дело не в том, что ремонт обойдется ему недешево, одна только замена стекол влетит в копеечку. При мысли об очередном бессмысленном – бессмысленном ли? – преступлении кровь его вскипела.

Кому это на руку? Кто пронюхал о его планах? Бывших планах, потому что больше Томас не представлял угрозы для Хизер Глен. Ему хотелось бы думать, что за всем этим стоит Джеймс Магуайр, что отец – единственный, кто способен на такую пакость. Но частные сыщики, пущенные по его следу, легко установили, что Джеймс в очередной раз попал в передрягу и последнюю неделю провел в тюрьме города Рино.

В таком случае кто стоит за всем этим? Объехав другие свои новые владения и убедившись, что больше ничего не тронуто, Томас отправился домой. Заходящее солнце уже нависло над горами. Становилось все холоднее.

Приедет домой, засядет в кабинете и хорошенько обдумает, как лучше исчезнуть отсюда. А что делать с купленной здесь недвижимостью? Ведь на сегодняшний день он владеет более чем половиной города. Слишком много средств вложено в Хизер Глен. Нельзя же бросить такую собственность на произвол судьбы. Но нет, Томасу не хотелось об этом думать. Ведь отъезд означал бы разлуку с Хлоей Уокер – единственным светлым лучом в его одинокой жизни.

Окна дома были темны. Значит, Хлоя еще не появлялась. Ему оставалось лишь надеяться на ее благоразумие. Если придется разыскивать Хлою и тащить сюда силой, появится еще один повод для плохого настроения.

В Томасе бурлила опасная, злая энергия, требовавшая выхода. Однако в таком состоянии о серьезной работе не могло быть и речи. Пожалуй, лучше всего заняться гимнастикой. Довести себя до изнеможения. Забыть обо всем.

Быстро переодевшись, Томас направился в подвал, включил магнитофон и принялся работать со штангой. Час спустя он уже лежал на матах, мокрый от пота, однако чувствовал себя при этом значительно лучше. Завтра каждая частичка тела будет надсадно ныть, но зато сейчас нервное напряжение удалось снять.

– Здравствуй, сын.

Томас невольно дернулся, но прежде чем он успел подняться, нога в тяжелом ботинке придавила его к полу.

– Как дела? – осведомился Джеймс, опираясь всем весом на согнутую в колене ногу. У Томаса перехватило дыхание, но тут Джеймс слегка ослабил нажим. – Не забывай о вежливости, Томас! С тобой говорит отец! Отвечай, как полагается послушному сыну!

Томас, вне себя от ярости, схватил Джеймса за ногу, но усталость взяла свое, и отец легко одолел его.

– Что тебе нужно? – процедил Томас сквозь зубы.

Джеймс рассмеялся и снова безжалостно нажал Томасу на живот, словно пытаясь вдавить в пол.

– Слушай внимательно, сын. Мне нужны деньги.

– Я думал… что ты в тюрьме… – с трудом выговорил Томас. Джеймс выпрямился, и Томас жадно втянул в себя воздух.

– Уже вышел, и ты первый, кого я поспешил навестить.

– Значит, мне крупно повезло.

– Деньги, Том. И немедленно. На этот раз двадцать пять кусков.

Томас попытался засмеяться, но тут же задохнулся: отец пихнул его в ребра. Потом он стиснул руки Томаса и наклонился к самому его лицу. В пустых глазах не отражалось ни единой мысли.

– Никто не смеет надо мной издеваться! Я считал, что ты хорошенько усвоил это.

И, размахнувшись, всадил кулак в челюсть Томаса. Тот, застонав от боли и удивления, резко поднял колено, угодив отцу прямо в пах. Джеймс скорчился, закатил глаза и, перевернувшись, рухнул на спину. Томас поспешил воспользоваться моментом, но отец успел прийти в себя. Оба покатились по полу, сцепившись в смертельной схватке.

– Ты мне за все заплатишь, – пропыхтел отец. – Я из тебя бифштекс сделаю!

Слепой страх чуть не овладел Томасом. Сколько раз отец клялся, что будет избивать сына, пока тот не забудет собственное имя? И сколько раз выполнял обещание? Слишком часто. Чертовски часто.

Но теперь я взрослый, напомнил себе Томас, пусть даже кулаки отца по-прежнему попадают в цель. Я способен ответить! И несмотря на усталость, Томас нашел в себе силы дать отпор отцу. Он прижал его к мату и твердо сказал:

– Ты не получишь больше ни цента.

– Заплатишь, – прохрипел Джеймс и стиснул шею сына. Перед глазами Томаса все поплыло.

Нет, отец не возьмет над ним верх! И с неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнул отца, но тот и не думал сдаваться. Он снова и снова с яростью бросался на сына. Наконец Томасу удалось ударить Джеймса о стену и загнать в угол.

– Не видать тебе денег как своих ушей!

Джеймс, бешено зарычав, впечатал кулак в и без того пострадавший живот сына. Томас, однако, удержался на ногах и ответил крепким ударом.

Да, он уже не тот запуганный мальчишка, что не мог постоять на себя. Уступить отцу – все равно, что вернуться в кошмар прошлого.

Томас припечатал отца к мату и вскочил на ноги. Джеймс грязно выругался.

– Я не только не дам тебе ничего, но вызову полицию и попрошу арестовать за взлом, нападение и уничтожение чужой собственности. – Голос Томаса звучал с твердой уверенностью.

– Ничего я не уничтожал, – едва ворочая языком, отпирался отец.

Кровь лилась из его рассеченной щеки и разорванной губы. Левый глаз быстро заплывал синяком. Глядя на Джеймса, Томас от души надеялся, что тот не скоро забудет урок.

– Ни один коп не посмеет арестовать меня, – рявкнул Джеймс и снова сбил Томаса с ног. – Не тебе, жалкий сопляк, тягаться со мной!

Он нанес сыну последний отчаянный удар ногой по ребрам и рванулся к выходу.

– Я еще вернусь, – крикнул он, взлетая по ступенькам.

Томас еще долго лежал, собираясь с силами. Что ж, по крайней мере на этот раз отец ничего не добился и ушел без денег…

Хлоя понятия не имела, что ей теперь делать. Ясно одно – пока она не готова к встрече с Томасом. Потому что боится. Смертельно боится, что Томас ей лгал, а случившееся между ними придется перечеркнуть и забыть.

Расставшись с Конрадом, Хлоя решила вернуться к себе. В квартире наверняка нестерпимо холодно, но ей просто необходимо было побыть одной, пусть хоть несколько минут, чтобы хорошенько все осмыслить. Томас владеет "Сьерра риверз". Он возвратился в город, зная, что одним своим словом может решить судьбу его жителей, которые ждут не дождутся, когда начнется строительство курорта. Но при этом не сказал никому ни слова, утаил правду даже от нее. Почему?

Конрад не хотел оставлять Хлою одну, просил погостить у него или в доме его родителей. Она отказалась. В таком настроении лучше не показываться на люди. Кроме того, просто невыносимо видеть жалость в глазах Конрада, знать, какой дурой он ее считает. Влюбилась в Томаса Магуайра! И в самом деле, глупее не придумаешь!

А ведь она действительно влюбилась. Едва ли не с первого взгляда, как последняя идиотка.

Машина, громко скрежеща тормозами, замерла у дома. Хлоя была погружена в невеселые мысли и не спешила выйти. Их первый поцелуй… взгляд Томаса, полный страсти и желания…

Как посмел Томас не верить ей? Это может означать лишь одно – он задумал недоброе.

Задыхаясь от тоски и гнева, Хлоя вышла из машины. Она совсем забыла об осторожности и была немедленно за это наказана – Торнтон высунул голову в приоткрытую дверь как раз в тот момент, когда она поднималась по лестнице.

– Хлоя!

Сердце ее упало. Не хватало еще объясниться и с этим типом!

– Здравствуйте, мистер Торнтон.

– Я сунул квитанцию тебе под дверь, – объявил Торнтон, как ни странно, без обычной брюзгливой гримасы. – Спасибо. Никаких обид, надеюсь?

– О чем вы?

– О квартирной плате, – с необычной для него терпеливостью пояснил Торнтон. – Томас передал деньги сегодня утром. И поскольку я отсюда съезжаю, неплохо было бы расстаться по-хорошему.

– Томас… он отдал мой долг? – Дрожащим голоском пробормотала Хлоя.

– Да. Чрезвычайно мило с твоей стороны заплатить мне все сполна. Что, сорвала банк в казино?

Противоречивые эмоции раздирали Хлою. Потрясение… гнев… смущение… благодарность. Почему он сделал это? Почему человек, решивший захватить город, утруждает себя такими пустяками?

Хлоя вспыхнула от стыда. Она осудила Томаса, не пытаясь ничего выяснить. Какой позор!

– Спокойной ночи, – вежливо пожелал Торнтон, закрывая дверь.

Чего Томас добивается? Может, стоит поехать к нему, сказать, что все знает, и заставить объясниться? Или лучше промолчать и позволить самому во всем признаться?

Хлоя выскочила из дома и помчалась к машине. В этот момент она сама еще не знала, что сделает, понимая одно – ей необходимо сейчас же его увидеть. Либо это сумасшедшее притяжение между ними – всего лишь забава для Томаса, способ весело провести время, либо он привязался к ней куда сильнее, чем хочет показать.

Как бы то ни было, теперь ей следует быть очень осторожной. По крайней мере до тех пор, пока она не убедится в искренности его чувств. Томас дал ей ключи от дома и нужно этим воспользоваться хотя бы ради того, чтобы снова оказаться с ним рядом. Но при этом ни в коем случае не забываться. Осмотрительность и еще раз осмотрительность!

Она переночует в спальне для гостей. И не отступит от своего решения, как бы ни возбуждал ее вид Томаса. Ах, эти по-мальчишески взъерошенные волосы и горящие глаза, от которых у нее все внутри переворачивается!

Нет, сегодня она и на милю к нему не подойдет. Ни за что! Благоразумие, благоразумие, благоразумие…

Гололед был довольно сильным, и Хлоя не прибавляла скорости, боясь, что машину занесет.

Кого она хочет обмануть? Ведь она едет к Томасу, потому что ей не терпится снова увидеть его. И при этом уже заранее знает: он не хотел никому причинить зла. Нет, Хлоя больше никогда не усомнится в нем. Конечно, неприятно, что Томас не был с ней откровенен, но доверие – всего лишь вопрос времени.

Наконец Хлоя добралась до места. В доме было тихо, ни одно окно не светилось. Однако на подъездной аллее она увидела «ягуар», поэтому без опаски открыла дверь и вошла. Томаса не оказалось ни внизу, ни наверху. Слегка встревоженная, Хлоя, продолжая звать Томаса, заглянула в гостиную. Взгляд ее невольно задержался на толстом пушистом ковре. Хлоя на мгновение прикрыла глаза и снова увидела их сплетенные в неистовых объятиях тела… искаженное страстью и одновременно нежное лицо нависшего над ней Томаса, ощутила упругость его плоти, вонзавшейся в нее. Даже сейчас, при одном воспоминании, по телу словно пробегали электрические разряды. Он как будто снова проникал в нее, вознося к высотам экстаза…

Хлоя открыла глаза, отгоняя наваждение. Где же Томас? И где Гарольдина? Все больше волнуясь, Хлоя обыскала дом. Никого…

Проходя второй раз через кухню, Хлоя увидела ведущую вниз лестницу и вспомнила о подвале. Она поспешно спустилась по ступенькам. Сердце начало выбивать барабанную дробь, ладони вспотели. Да что это с ней? Ведет себя как дурочка! Томас же такой сильный, что может случиться с ним в собственном доме? Но едва очутившись внизу, Хлоя вскрикнула: он лежал неподвижно распростертый на мате и был весь в крови. Рядом спокойно умывалась Гарольдина.

Глава 17

– Томас! – Хлоя упала ему на грудь и начала трясти за плечи. – Томас! Ты меня слышишь?!

Один глаз, тот, что не был подбит, медленно открылся. Из уголка рта сочилась багровая струйка.

– Ты… делаешь мне больно.

– О, прости, я не хотела, – с облегчением выдохнула Хлоя и присела на корточки. – Думала… впрочем, неважно. Что случилось? – Она настороженно оглядела разбросанные тренажеры. – Кто напал на тебя?

– Никто. – Томас, морщась и держась за ребра, со стоном уселся. – Дерьмо!

Порывшись в сумке, Хлоя нашла пачку бумажных салфеток, вытащила одну и прижала к его рту и носу, откуда тоже стекали капли крови.

– О, Томас, – взволнованно сказала она, сжавшись, когда тот поежился от ее прикосновения. – Погоди. Я вызову "скорую".

Но он с неизвестно откуда взявшейся силой схватил Хлою за руку.

– Не нужно.

– Нет? Томас… – Она едва сдерживалась, чтобы не впасть в истерику. – Томас, пожалуйста. На тебе живого места нет.

– Разве? – Он обжег ее разъяренным взглядом и закашлялся, по-прежнему держась за ребра. – Ничего, все пройдет.

– Но…

– Никаких «но», черт возьми! – сдавленным шепотом бросил Томас, словно ему было трудно говорить. – Пожалуйста, Хлоя, посиди спокойно минуту. Сейчас я приду в себя.

Господи, что делать? Благие намерения Хлои держаться подальше от Томаса окончательно вылетели из головы. Ей хотелось узнать, что с ним случилось, обнять и утешить. Но Томас был полон такой ярости, что Хлоя не посмела. Она просто сидела и ждала.

Томас повел плечами, поморщился, но продолжал молчать. Хлоя замечала все новые и новые следы побоев. Распухший глаз, синяк на скуле, разбитые губы. Сквозь разорванную футболку виднелся еще один здоровый синяк. Шорты залиты кровью.

Гарольдина потерлась о ноги Томаса и тихо мяукнула, прося о ласке. Хлоя затаила дыхание, зная, как он не любит котенка, и проклиная себя за то, что навязала ему Гарольдину.

Томас взглянул на котенка с такой же яростью, что и минутой раньше на Хлою. Она уже хотела вмешаться, но Гарольдина, не обращая внимания на грозного хозяина, снова потерлась головкой о его ногу. И как раз в тот момент, когда Хлоя уже потянулась, чтобы взять кошку, Томас подхватил Гарольдину.

– Напугали тебя, крошка? – хрипло пробормотал он и, к величайшему потрясению Хлои, почесал Гарольдину за ушком. Котенок самозабвенно заурчал. – Прости, детка, – прошептал Томас, – мне очень жаль.

Душный ком застрял в горле Хлои, не давая произнести ни слова. Напрасно она пыталась проглотить его, прийти в себя, успокоиться. Глаза щипало. При виде этого сурового замкнутого мужчины, гладившего и успокаивавшего котенка, неудержимый прилив любви, нежности и гордости захлестнул Хлою.

Господи, как она его любит! Сильнее любить просто невозможно. И Хлоя снова поклялась, что никогда не усомнится в Томасе и не даст ему повода усомниться в ней. Вдвоем они одолеют любую беду, все преграды, потому что теперь Хлоя всем сердцем верит: Томас не способен на зло. Кто бы и что там ни говорил.

Должно быть, она издала какой-то звук, потому что Томас поднял голову и их глаза встретились. Его – полные непереносимой боли… и вряд ли только физической. И ее, светившиеся любовью и сочувствием. У Хлои застучало в висках.

– Что тут было? Томас, прошу, расскажи мне.

Он отвел взгляд, не переставая ласкать котенка.

– Томас…

– Хлоя, помолчи немного. Гарольдина дрожит.

Дрожал не только котенок. Руки Томаса тоже заметно тряслись.

Кто же сотворил с ним такое?! Хлоя в жизни еще не испытывала такой неукротимой ярости. И если бы в эту минуту ей довелось столкнуться с врагом Томаса, тот бы не ушел живым.

Однако необходимо сохранять спокойствие. Она нужна Томасу. Хлоя тревожно обежала взглядом распростертое перед ней могучее тело и увидела Томаса в ином свете. Его словно изваял скульптор – литое, стройное тело атлета. Столько красоты… и столько боли!..

– Впусти меня к себе, Томас, – прошептала она, не в состоянии больше молчать.

– Уже впустил. И давно.

Хлоя открыла было рот, чтобы продолжить этот важный для нее разговор, но Томас умоляюще посмотрел на нее, и она промолчала.

Застонав, Томас с трудом встал на колени. Его красивое смуглое лицо перекосилось от боли. При каждом вздохе в груди что-то пугающе клокотало.

Нужно немедленно вызвать «скорую», решила Хлоя и встала, но Томас резко поднялся и сдавил ее плечи. Хлоя осторожно коснулась его губ, провела пальцем по щеке.

– Томас, милый… – Он упрямо молчал, словно оцепенел. – Кто тебя избил?

Томас опять не ответил. Ладони Хлои скользнули по его рукам, замерли на талии. Потом она сцепила пальцы у него на спине и прижалась лицом к груди.

– Осторожнее, – предупредил Томас, чуть отстраняясь. – Ребра, кажется, сломаны.

Хлоя, смутившись, попыталась отодвинуться, но тут Томас осторожно прижал ее к себе. Она готова защищать этого мужчину – своего мужчину – до последнего дыхания. Свирепое чувство обладания вытеснило опасения, тревоги и сомнения.

– Полагаю, что твоему врагу пришлось еще хуже, – прошептала она.

Томас попытался засмеяться, но смех тут же перешел в стон.

– Господи, Хлоя, да помолчи же. Мне больно смеяться, больно говорить и даже шевелиться. – Он отпустил ее, и при новом взгляде на его обезображенное лицо Хлоя едва не заплакала. – Не страдай, – пробормотал он. – Все не так плохо, как кажется.

Он еще способен шутить! При том, что выглядит просто ужасно!

– Надеюсь также, что половина крови – его, – прошипела она, показывая на багровые потеки, запятнавшие футболку.

– Моей тут тоже немало, – вздохнул Томас.

– Скажи, что ему тоже досталось.

– Не беспокойся. – В его глазах зажегся огонек. Наконец-то он начинает напоминать прежнего Томаса – уверенного в себе, хладнокровного, дерзкого. – Впервые в жизни я ему показал… Черт возьми, Хлоя, почему в твоем присутствии меня так и тянет наговорить лишнего?!

– Твой отец! – сообразила Хлоя. – Это… он?

Томас отвернулся и медленно, едва передвигая ноги, побрел к лестнице.

– Подожди. – Хлоя легко догнала его и обняла за талию. – Позволь мне помочь тебе.

Он даже не попытался возразить… А это означало, что ему гораздо хуже, чем показалось Хлое на первый взгляд.

– Он застал меня врасплох, – признался Томас, слегка опираясь на Хлою. – Я старался довести себя до изнеможения, чтобы немного поспать, и целый час работал со штангой и на тренажерах. Вдруг появился Джеймс…

Опять этот негодяй! Подумать только: отец способен так обращаться с собственным сыном!

– И ты, конечно, избил его до полусмерти?

– Хочешь узнать, пришлось ли ему хуже, чем мне?

– Конечно. Желаю знать все подробности.

– Ты просто спятила, Хлоя. Ей-богу спятила!

– Знаю-знаю. Рассказывай.

– Я врезал ему коленом в пах.

– Прекрасно. Надеюсь, он до конца жизни останется евнухом.

– Ты читаешь мои мысли.

Хлое пришлось почти тащить Томаса наверх. Когда они добрались до кухни, он был белее простыни. На подъем по лестнице ушли его последние силы, и Хлоя как могла осторожно усадила его в кресло. Томас перегнулся пополам и снова схватился за ребра. Хлоя решительно потянулась к телефону.

– Нужно что-то делать. Я немедленно звоню…

– Нет, – категорично заявил Томас.

– Но почему? Можешь привести хоть один довод?

– Далее два. Во-первых, не хочу, а во-вторых, все будет хорошо.

Хлоя, изнывая от гнева и жалости, старалась, однако, казаться спокойной. Не нужно, чтобы он видел, как она переживает за него. Но у нее это плохо получалось, потому что Томас словно читал ее мысли, как открытую книгу, и сгорал от унижения. Если бы каждое движение не причиняло столько боли, он наверняка заполз бы в угол зализывать раны, а Хлою выставил за дверь.

– Томас, тебя должен осмотреть врач.

Раздираемый противоречивыми желаниями удушить и осыпать Хлою поцелуями, Томас обмяк в кресле и прикрыл глаза.

– Я уже сказал, все будет…

– Да-да, я слышала, все будет хорошо, – закатив глаза, передразнила его Хлоя. – Если это правда, встань и поцелуй меня. По-настоящему.

Если бы мог, Томас, конечно, рассмеялся бы. Она единственная, кто смеет бросать ему вызов.

– Не можешь, верно? – поддразнила Хлоя предательски дрогнувшим голосом. Она поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее сочувственного взгляда. – Не двигайся, – приказала она. – Сейчас я оботру тебе лицо. А потом решу, что делать дальше.

Минуту спустя она вошла с губкой и аптечкой, найденной в ванной, и решительно надвинулась на Томаса. Он невольно улыбнулся и из рассеченной губы снова закапала кровь. Хлоя принялась бережно обтирать раны и ссадины. Остановив кровотечение, она промыла губку и принялась за синяк на щеке и подбитый глаз. Нежные пальцы коснулись шеи, побежали по груди.

– Как думаешь, ребра действительно сломаны? – шепотом спросила она.

– Надеюсь, всего лишь ушиб.

Хлоя с сомнением покачала головой и с раздражающей педантичностью прижала к каждому порезу ватку, смоченную йодом. Томас тихо шипел, но старался не шевелиться.

Отставив склянку с йодом, она сжала ладонями его лицо и подула на обработанные раны, чтобы не так щипало. У Томаса все перевернулось внутри.

– Спасибо, – прохрипел он. – Теперь совсем хорошо.

– Что-то не верится. – Хлоя убрала руки и хитро прищурилась.

– Честное слово.

– Докажи.

– Как именно?

– С чего это ты стал таким непонятливым, Магуайр? – с ехидной улыбкой спросила Хлоя и кокетливо вскинула голову. Сердце Томаса забилось сильнее. – Докажи, что все хорошо, и я оставлю тебя в покое.

Ноющие руки не слушались, но не принять вызов Томас не мог. Собравшись с силами, он потянул Хлою на себя и, когда она с размаху шлепнулась на его колени, едва не закричал от боли.

Охнув от неожиданности, Хлоя соскользнула на пол и опустилась на колени между его ногами. Томас потерял дар речи, когда блестящие волосы Хлои защекотали обнаженную кожу его ног, подбородок оказался на уровне пупка, а губы – в дюйме от восставшей плоти.

Томас уже не корчился от боли, теперь он пылал от страсти.

– Томас, – нежно прошептала Хлоя.

Заглянув в ее глаза, Томас испытал неведомое доселе чувство абсолютного покоя и счастья, словно он наконец вернулся туда, где его долго-долго ждали…

Легкими касаниями Хлоя ласкала его лицо, и Томас понимал, что она испытывает в эту минуту. Суровая реальность отступила на задний план, уступив место сладостным ощущениям. Томас уткнулся губами в ладонь Хлои.

– Мне так жаль, – пробормотала она, и из глаз ее потекли слезы. – Тебе вправду лучше?

– Да… Поцелуй меня, Худышка. – Но коленопреклоненная красавица лишь жалобно всхлипнула. – Шшш.

Осторожно, стараясь не делать лишних движений, Томас подался вперед, взял Хлою за локоть и поднял с пола. Она шмыгнула носом. Руки Томаса обвили ее нежно и властно. Он не показывал вида, что ему больно, потому что счастье держать ее в объятиях было для него сейчас превыше всего.

– Ну почему я не приехала раньше?! – неожиданно взорвалась Хлоя.

Господи, подумал Томас, неужели на свете есть человек, которому он не безразличен? И тут до него дошел смысл сказанных ею слов.

– Только этого не хватало.

Страшно подумать, что бы произошло, появись Хлоя в самый разгар драки. Он себя-то едва сумел защитить, что уж говорить о ней?

Вдруг плечи Хлои под руками Томаса заходили ходуном.

– Не плачь, Худышка. Я этого не стою. Все прошло. Я почти пришел в себя. Успокойся, пожалуйста.

Все еще всхлипывая, Хлоя подняла голову и улыбнулась сквозь слезы. Томас прижал ее к себе и задал вопрос, который так и вертелся на языке:

– Так ты собираешься меня поцеловать?

– Как же так? Я ведь не хотела. Правда, не хотела…

– Нет? Почему?

– Теперь… теперь мне уже не вспомнить.

– Вот и хорошо.

Их губы встретились. Умирая от желания, Томас стал гладить Хлою по спине, думая лишь о том, что готов не выпускать эту женщину из своих объятий до конца жизни. Жаль только, что все это лишь мечты.

Возьми ее сейчас, возьми, пока имеешь такую возможность. Скоро ты будешь далеко. И вы больше никогда не встретитесь.

Хлоя, что-то пролепетав, приникла к Томасу. Он ощутил на своей груди упругие холмики, и неутолимый чувственный голод вырвался на волю. Томас понял, что Хлоей владеют те же чувства, потому что она с тихим стоном взяла ладонями его голову, будто боялась, что он прервет поцелуй. Но Томас и не думал этого делать.

Отчаянно дерзким выпадом языка он завладел ее ртом. Ответ Хлои был таким же раскованным и пылким. Выгнувшись, она обхватила его шею, а Томас нетерпеливо выдернул ее блузку из джинсов и расстегнул пуговицы. Он должен видеть ее, ощущать, иначе ему конец.

Томас не помнил, как расстегнул крючки лифчика и накрыл ладонями упругие груди. Хлоя умоляюще шептала его имя, и он нагнул голову, чтобы взять губами розовую жемчужинку соска. Но тут острая боль полоснула его словно лезвием, заставив судорожно вздрогнуть.

– Томас?! – вскинулась Хлоя, коснувшись его напряженного плеча. – Что с тобой?

– Ничего… – Он рухнул в кресло; лоб его мгновенно взмок от пота. – Ничего, – повторил Томас едва слышно.

Хлое было достаточно одного взгляда на сильные мускулистые руки, сжимавшие ребра, чтобы все понять.

– Пойдем, – мягко сказала она, – я уложу тебя в постель.

Томас очень медленно выдохнул и слегка шевельнулся.

– Не желаю, чтобы ты укладывала меня в постель, – капризно буркнул он. Это выглядело так смешно, что Хлоя едва не рассмеялась, но вовремя сообразила, какую может совершить ошибку.

– Не упрямься, – попросила она, протягивая руку. Но Томас, плотно сжав губы, помотал головой.

– Томас!

Опершись о подлокотники кресла, она прикусила мочку его уха, лизнула языком шею. Томас блаженно вздохнул.

– Поверь, нам будет гораздо удобнее наверху, – заметила Хлоя. Она чуть приподняла голову и остолбенела: в темных, опушенных длинными ресницами глазах светилось такое желание, такая жажда любви, что Хлоя потеряла дар речи, готовая вот-вот растаять в пламени его взгляда. С самого начала она ощущала нечто мучительно-страстное, глубоко скрытое в этом человеке. И теперь поняла, что не ошиблась. Каким бы сильным и мужественным ни казался Томас, как бы ни владел собой, сейчас он выглядел почти беззащитным.

Больше всего на свете ей хотелось забрать себе его боль, заставить улыбаться, вопить от радости и счастья. Но обязательно ли при этом заниматься любовью? Такое ли верное это средство? Или лучше сначала поговорить? Если она сумеет вызвать Томаса на откровенность, заставит рассказать, что происходит, то исцелит его душевные раны. А это необходимо ему как воздух.

Но Хлоя не могла не ответить на мольбу в его взгляде. Она понимала, как отчаянно нуждается в ней Томас, и была не в силах, да и не хотела ему отказать. Впрочем, и себе тоже.

Конечно, если Томас Магуайр действительно решил уничтожить то, что ей так дорого – Хизер Глен, он, вне всякого сомнения, представляет самую серьезную угрозу для всего, что любит Хлоя. Да, он может разрушить ее жизнь, а может сделать счастливейшей из женщин, потому что, сам того не подозревая, похитил ее сердце и душу.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросил Томас, смущенно улыбаясь.

Потому что люблю!

– Как именно, Томас?

Улыбка мгновенно поблекла. Он судорожно сцепил руки.

– Восторженно… И глаза блестят, как звезды. Но… я вижу в них и страх, почти ужас.

Теперь Хлое приходилось подбирать слова. Она долго, безмолвно шевелила губами, прежде чем ответить:

– Достаточно верное определение.

Томас тяжело, неровно дышал и, кажется, был напуган не меньше Хлои.

– Что случилось, Худышка?

– Возможно, до меня только сейчас дошло…

Томас облизнул губы.

– Что именно?

Оба почему-то говорили шепотом, словно боясь, что их подслушивают.

– Наверное, я люблю тебя.