Текст книги "Забыть о мести"

– Скажи, что это не ты, Худышка, – умолял он.

– Не собираюсь этого делать! – крикнула она, продолжая сопротивляться. Томасу пришлось напрячь мускулы, чтобы удержать Хлою. – Хочешь, чтобы я облегчила твою совесть, признавшись в том, чего не делала? Тебе следовало бы самому все понять!

Она права. Разве нужно ей оправдываться?

Перед глазами, словно в немом кино, замелькал хоровод ярких картин-образов. Вот Хлоя отталкивает его и закрывает своим телом… Вот пытается скрыть от его глаз разгромленную кухню, чтобы сознание вины не терзало его… Вот плачет над ним, избитым и окровавленным.

Нет! Господи, нет! Такая женщина никому не способна причинить вреда, это просто не в ее характере. Как он мог подумать о ней так плохо, хотя бы на мгновение?!

Глядя в залитое слезами растерянное лицо, Томас заметил кое-что еще. И мысль об этом была гораздо отвратительнее мыслей о том, как она ранила его. Это он сделал ей больно!

– Прости, – шепнул Томас, пытаясь привлечь к себе ее ставшее негнущимся тело. Но Хлоя оттолкнула его. – Пожалуйста, Хлоя, мне ужасно жаль.

Хлоя яростно затрясла головой, так что концы волос душистой волной прошлись по его лицу.

– Думаешь, я хотела твоей смерти?

– Нет, конечно нет. Я был дураком, Хлоя. Совершенным идиотом. Помрачение нашло…

Она снова попыталась освободиться. Лицо искривилось мучительной гримасой.

– Почему ты вообще посмел так подумать, Томас? Как ты мог?!

– Ты говорила во сне, Худышка…

– Что я такого могла сказать во сне? – спросила она, все еще пытаясь высвободиться. – Что могло навести тебя на подобные мысли?

Томас не разжал рук, даже получив достаточно чувствительный тычок локтем под ребра.

– Ты сказала: "Я не позволю тебе уничтожить Хизер Глен. Не позволю". – Томас беспомощно пожал плечами. – Что я должен был подумать?

– Что я лишь хотела остановить тебя. Помочь увидеть, что, уничтожив Хизер Глен, ты ничего не добьешься, только еще больше ожесточишься.

– Я… О, Хлоя… – Томас еще крепче прижал ее к себе, хотя боль простреливала каждую мышцу его тела. Так ему и надо! – Доверие к людям слишком тяжело мне дается. Я к этому не готов.

Хлоя вскинула голову и долго смотрела на него, прежде чем сказать:

– Зато ты готов был подумать про меня самое худшее. Хуже не бывает. Даже злейшему врагу я не способна пожелать зла, – шмыгнула носом Хлоя, все еще пытаясь освободиться. – А уж тебе… Как мне теперь жить с этим?

– Не знаю.

Хлоя бессильно обмякла, и Томас тут же ослабил хватку, хотя все еще старался притянуть ее к себе. Но Хлоя воспользовалась его оплошностью и ловко вывернулась из объятий.

– Я думала, что между нами что-то особенное, Томас. Необыкновенное. Не так, как у других. Конечно, при этом я видела, что ты замкнут и не желаешь довериться мне, но искренне верила, что вместе мы сумеем справиться с этим.

И снова сердце Томаса перевернулось. На этот раз от страха. Она говорила о прошлом. Только о прошлом. Словно была уверена, что будущего у них нет. Хлоя ускользает… уходит… растворяется.

– Мы справимся, Худышка. Вместе мы все преодолеем.

– Нет, Томас, – спокойно покачала головой Хлоя. – Я не могу довериться человеку, который не убежден в моей искренности.

Она направилась было в спальню, но тут же замерла при звуках безнадежно охрипшего голоса.

– Пожалуйста, дай мне еще шанс… Всего один.

Темные как ночь глаза, в которых таилось так много секретов, испытующе и тревожно смотрели на нее. Хлоя заколебалась: это был взгляд человека, которому она небезразлична. Впрочем, должно быть, она ошибается. Разве любящий мужчина способен обвинить любимую во всех смертных грехах?!

– Хлоя…

Она отрешенно смотрела на огонь в камине и молчала.

Не смей снова пытаться соблазнить меня сладкими словами после всего, что ты наделал, Томас Магуайр! Никто из тех, кого я люблю, никогда не верил в меня по-настоящему. Ты просто один из многих!

Томас шагнул к ней и умоляюще, так что у Хлои перехватило дыхание, прошептал:

– Пожалуйста, Хлоя. Я знаю, ты очень терпелива. Постарайся понять меня.

Будь твердой! Умей постоять за себя! Не позволяй никому отнять жалкий остаток гордости, который удалось сохранить.

– Понять? Понять, как у тебя хватило ума и сердца посчитать, будто я способна взорвать твой дом? Нет, этого я понять не в силах. – Хлоя прерывисто вздохнула. Позже она будет плакать и метаться в тоске. Но не сейчас. – Томас, я прошу тебя уйти.

Когда он снова обнял Хлою, она неуклюже вытирала рукавом непрошеные слезы.

– Хлоя, послушай же, кто-то пытается прогнать меня из города. И тут я узнаю, что тебе известно, кто владелец "Сьерра риверз", – повторил Томас, слегка тряхнув ее за плечи, поскольку Хлоя упорно не поворачивала головы. – И не словом об этом не обмолвилась. Что я должен был думать? Конечно, я виноват. Но, Худышка, мне сейчас очень плохо. Я совершенно сбит с толку. Именно потому, что никогда и ни к одной женщине не испытывал ничего серьезного… Кроме тебя. И, если уж быть совершенно честным, вероятно, я подсознательно ищу возможности ускользнуть, избавиться от чувств, которые меня мучат, и снова вернуться к прежней жизни. И вдруг у меня появился повод обвинить тебя во всех неприятностях. Вот тогда… Черт, не знаю! Словом, у тебя были причины… пусть и весьма шаткие. Я и ухватился за этот повод, как за соломинку. Прости, Худышка. Прошу тебя, прости. Хлоя с грустным сожалением качнула головой.

– У меня никак в мыслях не укладывается, что ты смог поверить в худшее, Томас.

– Да, – признался он, осторожно вытирая с ее щеки слезу. – Но все-таки пойми и меня. Ты вошла в мою жизнь и сразу все перевернула. С тех пор я сам не свой.

Не будь Томас так серьезен, Хлоя непременно улыбнулась бы при виде его ошеломленного взгляда.

– Ты все перепутала в моей жизни, Худышка.

Как ей хотелось припасть к нему и потеряться в сумасшедшем водовороте чувств, заставить его и себя забыть обо всем. Но это невозможно. Она слишком оскорблена. И все же Хлоя позволила себе прижаться лбом к груди Томаса.

– Мне нужно немного подумать.

– Согласен. – Он молча продолжал сжимать ее в своих объятиях.

Хлоя невольно улыбнулась.

– Но я не могу сосредоточиться, когда ты обнимаешь меня, Томас. Даже когда ты просто рядом со мной.

– А ты постарайся, – настаивал он, – Я никуда не уйду, во всяком случае, пока мы все не выясним.

– Это что, угроза?

Ну, нет, она не позволит превратить себя в марионетку! Хлоя, стряхнув руки Томаса, бросилась в спальню, потянула за ручку двери, но та почему-то не поддавалась. Хлоя не сразу поняла, что дверь удерживает сильная рука Томаса.

– Пусти! – крикнула она в бессильном гневе. Если он скажет хоть слово, если коснется ее, она не выдержит и бросится ему на шею. Но еще раз перенести такое унижение – выше ее сил. Любовь, замешанная на недоверии, действует быстрее смертельного яда.

Томас не отступал, вынуждая Хлою повернуться к нему лицом.

– Мы не должны расставаться врагами, – настаивал он, и Хлоя, мечтавшая в этот момент превратиться в статую, едва не протянула к нему руки. – Не уходи, милая.

– Оставь, – прошептала она. – Пусти меня.

– До сих пор никто не заботился обо мне, и я убедил себя, что так лучше всего, так я свободен, никто не сумеет ранить меня. Зачем мне чьи-то любовь и забота, которые рано или поздно неизбежно обратятся в источник боли? Я и без того пережил немало… – Голос Томаса стал чуть более резким. – Но при этом оказалось, что я не учел кое-что важное, Худышка. То, о чем и подумать не мог, поскольку в жизни не позволял себе открыть душу другому человеку. Я не представлял, какое счастье можешь подарить мне ты – восхитительное, чудесное забвение, освобождающее душу от химер прошлого. Я не рассчитывал на такое, но это случилось.

Воцарившаяся тишина была словно наэлектризована надеждой и сожалением о том, чему, возможно, не суждено сбыться. Так по крайней мере с горечью думала Хлоя.

– Слишком поздно, Томас…

– Ошибаешься. – Трогательная неясность этого единственного слова грозила непоправимо уничтожить деланное спокойствие Хлои. – Ни ты, ни я не верим этому.

– Неправда, я верю. Приходится верить. Я могла простить тебе почти все. Даже твою затею погубить Хизер Глен. Но ты посчитал меня…

Лицо Томаса исказилось осознанием собственной вины. Но теперь это уже не трогало Хлою. Всю свою жизнь она старалась оправдывать ожидания окружающих. Пора положить этому конец. Ради себя самой. Пусть мысль о том, что ей придется оставить дорогого ей человека, почти убивает ее. Нужно пережить и это.

Взяв себя в руки, Хлоя спокойно встретила его взгляд.

– Пожалуйста, Томас, уходи. Из этого дома и из моей жизни. Перестань вносить за меня квартирную плату, красить стены, чинить отопление. Вопреки всему, что ты обо мне слышал, я выживу. И причем без твоей помощи.

– Согласен.

Хлоя с подозрением уставилась на Томаса. Что светится в его глазах? Восхищение? Смех? Нежность? Нет, этого ей не вынести.

– Вот и ладно, Томас.

– Ты не поняла, я о том, что больше не буду за тебя платить. Ты вовсе не беспомощная дурочка, Хлоя. И я никогда так не думал.

– Прекрасно. Добавь еще, что я не поджигательница и не убийца.

– Хорошо, добавляю. Только не проси меня расстаться с тобой. Этого сделать я не сумею.

– Постарайся.

– Хлоя…

– Убирайся, или я вызову полицию. – Видя, как терзают Томаса ее слова, Хлоя вонзила ногти в ладони: надо стоять на своем. – Шериф в два счета тут появится. Он будет счастлив выставить тебя за дверь пинками.

Видя, что он колеблется, Хлоя шагнула к телефону и подняла трубку. Хорошо, что Томас не видит, как трясутся ее руки. Вряд ли она сможет набрать номер.

– Ты блефуешь, Худышка.

– Сейчас увидим, кто блефует.

– Я еще вернусь, – пообещал Томас, и по его взгляду Хлоя поняла, что так и будет. Он не сдастся. Что ж, она тоже не из слабых. Но, Господи, как ноет сердце! Словно чья-то безжалостная рука поворачивает кинжал в груди. Еще мгновение, и она рухнет замертво. Нельзя! Нельзя, чтобы он увидел…

– Уходи, Томас.

Он долго вопросительно смотрел на нее, затем резко повернулся и вышел.

Хлоя рухнула на пол, прямо там, где стояла, обняла себя руками и зашлась в судорожном плаче.

Глава 20

Томас сдержал обещание. Он вернулся через двадцать минут. Хлоя, утопая в слезах, с трудом подняла голову и даже не подумала удивиться. Увидев сидящую на полу Хлою, Томас положил на стол громоздкий сверток, выругался и бросился к ней.

– Господи, Хлоя! Такой холод, а ты сидишь на полу!

– По-моему, я просила тебя убраться.

– Да, но я же не говорил, что послушаюсь! И правильно сделал. Дьявол! – прошипел он, беря Хлою за руку. – Настоящая ледышка.

– К-кажется, огонь погас.

Погас в камине. А в ее сердце?

Выпалив еще одно грубое ругательство, Томас вскочил и развернул оберточную бумагу, но Хлоя даже не посмотрела в его сторону. Не было сил.

Ну почему он просто не уберется и не забудет о ней? Если Томас останется, она натворит глупостей. Например, опять признается, что любит его. Глаза Хлои вновь затуманились.

Дрова в камине весело затрещали, и Хлоя поняла, что Томас разжег его. Сквозь дымку полубеспамятства Хлоя услышала вдруг странный звук – низкое жужжащее урчанье. Она подняла голову и обнаружила, что Томас принес небольшой комнатный обогреватель и включил его.

Хлою так потрясло это простое доказательство его чувств к ней, что она, отчаянно сглотнув набежавшие слезы, уставилась на свои стиснутые кулачки.

– Хлоя, – прошептал Томас, сел рядом и сжал ее руки. – Взгляни на меня. Пожалуйста, Хлоя.

Хлоя собралась с силами и посмотрела ему в глаза. Она не сомневалась – он сразу же увидит все, что она испытывает в эту минуту; да и ей самой хочется прочесть в его взгляде то, что он пытается ей сказать.

И опасения оправдались. Синие глаза Томаса излучали такое неукротимое желание всегда быть рядом, что у Хлои перехватило дыхание. Она успела увидеть и искорки ярости, и ненависть к тому неведомому врагу, который пытался уничтожить его… Но все затмевал мягкий свет нежности и любви.

– О, Томас, не знаю, что и делать. Ты так оскорбил меня.

Он усадил ее к себе на колени и осторожно, но властно сжал талию.

– Мне так жаль…

– Знаю. Но…

Хлоя не могла не заметить, как он изголодался по ней. Но между ними по-прежнему было слишком много недосказанного. И это заставляло Хлою сдерживать свои чувства.

– Почему ты не признался с самого начала?

– Насчет "Сьерра риверз"? – Хлоя кивнула, и глаза Томаса потемнели. – Разве это сейчас имеет значение? Я все равно собираюсь построить этот курорт и остаться в Хизер Глен. И хочу, чтобы ты всегда была рядом.

– Всего-навсего?

Она не позволит себе насладиться тем, как чудесно это звучит. Не позволит!

– Но совсем недавно ты хотел…

– Я был не прав, – поспешно перебил он. – Это ужасная ошибка. Враг все еще прячется, и я его обязательно найду. Но пока у нас есть кое-что поважнее. Мы… Ты и я.

– Ты в самом деле хочешь построить курорт?

– Да. Но больше всего я хочу тебя. – Хлоя поднесла руку к горлу, ослепленная ярким блеском его глаз. – Ты позволишь мне любить тебя? – Хлоя вздрогнула, но не от холода. – Ты все, что у меня есть, – прошептал он, медленно развязывая узел пояса, который стягивал халат. – Единственная на свете. И ты больше никогда не будешь плакать из-за меня.

– Обещаешь?

– Клянусь, – пробормотал он, проводя губами по ее шее. Халат распахнулся, обнажив красивое, стройное, но замерзшее тело, Томас запустил руку в волосы Хлои, и их глаза встретились. – Ты нужна мне, Худышка. Так же сильно, как и я тебе. Но это мне хочется услышать от тебя. Прошу тебя, скажи, не таись.

Хлоя порывисто сжала ладонями его лицо.

– Ты нужен мне, Томас Магуайр. Нужен, как никто на свете!

Притянув голову Томаса к себе, она обожгла его поцелуем. Жарким, сладостным, нежным… И Томас пропал, погиб навеки, забылся в горячечном бреду.

Все-таки он нашел в себе силы опомниться. Настало время сказать Хлое правду о том, что он намеренно обманывал ее, что действительно приехал в Хизер Глен с целью насладиться унижением его обитателей. Он должен облегчить душу исповедью, объяснить, что теперь все изменилось. Иначе между ними всегда будет стоять ложь.

Но Хлоя прижалась к нему, и Томас как всегда потерял голову от ее ласк. Он сунул руки за полу халата и обнаружил под махровой тканью изумительную обнаженную женщину. Томас пробормотал что-то невнятное и, сжав груди Хлои, закрыл глаза. Под пальцами Томаса соски мгновенно закаменели.

– Я мечтал об этом, – выдохнул Томас, гладя теплую, нежную кожу. В ответ послышался вздох, больше похожий на стон. Значит, и Хлоя испытывает то же самое! – Люблю твое тело. Ты рождена для моих объятий, только моих.

– На нас слишком много одежды, – прошептала взволнованная Хлоя, неуклюже расстегивая молнию его куртки. Вид дрожащих от нетерпения пальчиков тронул Томаса. Увидев, что под курткой нет рубашки, Хлоя улыбнулась.

– Новая мода?

– Нет, – усмехнулся Томас, насмешливо подняв брови. – Просто привычка такая – гоняться за женщинами в куртке без рубашки и в сапогах без носков. Экономия времени огромная. А когда на улице еще и мороз – удовольствие просто неописуемое.

Хлоя снова потянулась к нему, но Томас поежился, едва ледяные пальцы коснулись его шеи.

– Прости, – шепнула она, не поняв в чем дело. – Постараюсь быть поосторожнее. Я не сделаю тебе больно. Ни за что и никогда!

– Хлоя, – начал Томас и затаил дыхание, когда ее пальцы легко коснулись ноющих, покрытых синяками ребер. – Мои синяки тут ни при чем. Просто у тебя пальцы холодные.

Хлоя засмеялась звонким радостным смехом, согревшим его сердце, и с кокетливым взглядом прижала свои холодные ладони к его груди.

– Кому же согреть их, как не тебе? – поддразнила она.

– Я согрею тебя, – пообещал Томас, но сдвинуться с места не мог, а просто смотрел на Хлою, наслаждаясь волшебным чудом примирения с ней. Ему так хотелось, чтобы она снова призналась ему в любви! И при этом не добавляла проклятого слова "наверное".

Но ее нельзя торопить. Он подверг Хлою несправедливому, жестокому испытанию, от которого она еще не опомнилась. И, как это ни ужасно, ему придется ранить Хлою снова. Ведь он собирается рассказать ей все о своих недавних планах и намерениях.

Правда, это может подождать. Должно подождать. Потому что он не может сейчас ни о чем думать. Он способен только чувствовать. Ощущать прикосновения ее рук и губ. Принимать и дарить ласки и поцелуи…

Подведя Хлою ближе к обогревателю и огню, он небрежно сбросил куртку на пол, прежде чем завладеть ее ртом. Они слились в долгом, пьянящем, томительном поцелуе, наполненным на этот раз каким-то новым, неведомым блаженством.

Это любовь, понял потрясенный Томас. Впервые в жизни он отдает женщине свою любовь. Ему безумно хотелось продлить незабываемое мгновение счастливого открытия, насладиться им в полной мере. Но Хлоя, очевидно, решила по-другому. Она попыталась потянуть его к дивану, и Томас сгреб ее в охапку. Он начал неспешное рассчитанное наступление, полный решимости не сдаваться, пока она не затрепещет в экстазе, охваченная теми же чувствами, которые обуревали его самого.

Томасу пришлось стиснуть метавшиеся по его телу руки Хлои и завести их ей за спину: он боялся, что она слишком близко подведет его к краю обрыва, и он рухнет туда, где начинается царство грез. Томас в жизни не обращался так ни с одной из женщин и никогда не встречал той, которая могла бы заставить его потерять контроль над собой. Только Хлоя способна на такое, но сейчас Томас не хотел этого. Нет! Пусть на этот раз она бьется в беспамятстве, трясется, как в лихорадке, а он… он станет упиваться ее восторгами.

Не прерывая поцелуя, Томас свободной рукой гладил Хлою по волосам, лицу, шее.

– Я хочу тебя, – дрожащим голосом прошептала Хлоя, припадая к нему. – Люби меня, Томас.

– Да, дорогая, да…

Легкими дразнящими поцелуями он осыпал ее щеки, лоб и тихонько потянул зубами за мочку уха. А когда голова Хлои бессильно откинулась, погладил губами шею и припал поцелуем к ямочке над ключицей. Чувственные гортанные стоны, вырывавшиеся из горла Хлои, оказались сильнее любого возбудителя – плоть Томаса мгновенно отвердела. Но он жаждал большего. Хотел, чтобы она потеряла рассудок, забыла обо всем на свете и принадлежала только ему. Ощущала лишь то, что он с ней делает. Пусть кричит, содрогается, мечется в мучительно-сладостной пытке ожидания.

Хлоя шепотом умоляла его поторопиться, но Томас не собирался спешить. О нет, ни за что на свете! Он возьмет Хлою медленно, так медленно, чтобы она в полной мере познала восторг соития. Пусть любовь, которая связывает их, сделает ее покорной и беспомощной.

Он отстранился от Хлои ровно настолько, чтобы сбросить сапоги и брюки. Глаза Хлои горели огнем, который зажег он, Томас! Он молча потянулся к ней, и халат, словно по волшебству, соскользнул с плеч и лег у ее ног синей лужицей. Теперь их ничего не разделяло. Пылавшие жаром тела сами тянулись друг к другу.

– Я хочу тебя, – едва слышно прошептала Хлоя. – Сейчас…

– Скоро, – пообещал Томас, чуть сжимая упругие полушария ее ягодиц. Хлоя снова застонала. Прислушиваясь к сладострастным звукам, распалявшим его собственное желание, Томас осыпал поцелуями ее плечи и шею. Больше всего на свете ему хотелось подхватить Хлою, положить на диван и погрузиться в ее знойные недра.

Ребра разрывала адская боль, но Томас почти не замечал этого. Он алчно прильнул к вздымавшейся груди Хлои, осторожно прикусил бугорок соска и принялся снова и снова обводить его языком. Колени Хлои подкосились, но Томас поддержал ее и накрыл губами вторую грудь. Хлоя едва не потеряла сознание и попыталась прижаться к Томасу. Он мягко, но неумолимо отнял ее руки, не давая сцепить пальцы у себя за спиной.

– Позволь дотронуться до тебя, – молила Хлоя.

– Еще рано.

Его губы коснулись мягкой благоухающей ложбинки между грудями, и Хлоя, окончательно утратив способность думать, вздрогнула всем телом и выгнулась.

– Томас, – снова умоляющим голосом прошептала она и прижалась к нему бедрами в безмолвном древнем призыве.

– Скоро, – опять пообещал он. – Скоро.

Упав на колени, Томас принялся целовать ее живот. На миг погрузив язык в ямку пупка, он начал медленно спускаться все ниже. Хлоя горела, как в лихорадке, с нетерпением ожидая приближения неизбежного.

Томас начал ласкать языком внутреннюю поверхность ее бедер, и она застыла в предвкушении развязки. Створки ее женского естества приоткрылись, и Томас наконец взял губами крошечный розовой лепесток. Язык коснулся горячего пульсирующего лона. Раз, другой… и Хлоя задрожала, уже готовая к полету.

И тут Томас с легкой улыбкой отстранился. Хлоя обиженно вскрикнула.

Она полностью в его власти. Этого он и добивался. Безразличная ко всему окружающему, кроме его искусных ласк, она совсем потеряла контроль над собой. А сам он возбужден до такой степени, что, если Хлоя коснется его, он тут же взорвется оргазмом.

Язык Томаса погрузился во влажное тепло. Хлоя часто задышала и подалась бедрами ему навстречу. И когда Томас в очередной раз прижался губами к маленькому твердому узелку, Хлоя всхлипнула и начала падать, увлекая Томаса за собой. На этот раз он едва успел подхватить ее и, уложив на коврик перед пляшущим огнем камина, прижал к полу своим телом. Никогда еще ему не доводилось переживать ничего подобного.

– Взгляни на меня, – хрипло прошептал он, разводя ее ноги. Хлоя ошеломленно заморгала, пытаясь прийти в себя. И как только это ей удалось, Томас, чуть приподнявшись, вонзился в нее. Хлоя забилась и стала извиваться. Господи, как это прекрасно!

Как она прекрасна!

Томас осторожно, стараясь не потревожить чертовски болевшие ребра, перекатился на спину, увлекая Хлою за собой, и прошептал:

– Пора, Хлоя.

Та с благодарным вздохом вобрала его в себя еще глубже и с криком наслаждения стала ритмично подниматься и опускаться. Хлоя, казалось, не могла насытиться. Она плакала, кричала, молила о большем. При каждом сладострастном выпаде Томас притягивал Хлою к себе, и уже через несколько секунд ее затянул ослепительно искрящийся водоворот второго оргазма. Она еще не успокоилась, когда Томас громко выкрикнул ее имя и бессильно обмяк. Только соединявшая их плоть бешено пульсировала. Жгучая струя коснулась самых глубин лона Хлои…

Она ощущала такую безмерную любовь к этому смуглому красавцу, что едва могла дышать. Наклонившись над Томасом, Хлоя нежно погладила его по щеке, и ответный блеск его глаз едва не ослепил ее.

– Я не хотел забываться до такой степени, – едва выговорил он. – Но ты, Худышка, творишь со мной что-то немыслимое.

– Немыслимое, но хорошее? – робко поинтересовалась она, улыбаясь сквозь слезы.

– Конечно, хорошее. Просто чудесное.

Томас прижал ее к себе и нежно поцеловал. Боясь сделать ему больно, Хлоя извернулась и попыталась освободиться.

– Куда-то собралась?

– Просто не хочу лишний раз бередить твои раны.

– Да, ты действительно меня когда-нибудь прикончишь, – смеясь сообщил Томас. – Зато какая смерть!

– Пожалуй, мне лучше встать.

– Подожди. Дай мне минуту-другую, – горячо прошептал он, лаская ее груди, – и встану я. Тогда берегись!

– Придется набраться терпения, – хихикнула Хлоя, но понадобилось меньше минуты, чтобы Томас исполнил свое обещание.

Несколько часов спустя Томас уже был в состоянии приподняться и посмотреть на мирно спящую подле него Хлою. Его терзало желание разбудить ее, посмотреть в прекрасные, ставшие родными глаза. Но еще сильнее ему хотелось снова обладать этой обольстительной женщиной. Томас благоговейно пропустил сквозь пальцы ее волосы и осторожно отвел прядь со лба. Она прекрасна! И принадлежит ему!

С ним и вправду такого никогда не бывало. Он вообще не часто проводил ночи с женщинами. До сих пор они были для него всего лишь средством отвлечься, "выпустить пар", как говаривал один его знакомый. Он не помнил, чтобы у него возникало желание просто лежать рядом со спящей женщиной, обнимать ее, и, уж конечно, ему не приходило в голову любоваться ею, как он делает это сейчас.

Хлоя пошевелилась, что-то пробормотала, и Томас, едва притронувшись губами к ее лбу, шепнул:

– Спи, дорогая.

– Не уходи, – попросила она, уткнувшись лицом в его шею. – Не оставляй меня.

Внезапно нахлынувший прилив любви и радости обладания был так силен, что Томас, закрыв глаза, смог лишь стиснуть руки и покачать головой.

– Никогда, Худышка.

Он понимал, что давно пора сказать Хлое правду и снять тяжесть со своей души. Но заставить себя разрушить едва-едва воцарившийся в их душах мир и сладостный покой, разбить хрупкий кокон, отделявший их от всего мира, сейчас он не мог. Завтра, подумал он, погружаясь в дремоту. Завтра я все ей скажу.