Текст книги "Порода убийц"

Фолкнер осклабился:

– Привет, грешник, – и тут же схватился за пистолет, заткнутый за пояс; я выстрелил – канистра выпала у него из рук, когда он, оступившись, качнулся назад. Его простреленная правая рука безвольно повисла вдоль тела. Пистолет упал на дно лодки, но ухмылка не исчезла с его лица, лишь дрогнула от боли. Я выстрелил еще дважды, пробив дырки в борту и канистре. Топливо выливалось, образуя лужу у Фолкнера под ногами.

Он был, как мне показалось, около двух метров ростом, с тонкими, длинными белыми пальцами и бледным продолговатым лицом. В свете лодочного фонаря его глаза казались глубокими темно-синими, переходящими в черный. Нос был непомерно длинным и тонким, а очертания верхней губы – лук Купидона – такими тонкими, что рот казался безгубым, и складывалось впечатление, что он начинается там, где заканчиваются ноздри. Тощую шею покрывали складки дряблой старческой кожи.

У моих ног лежал чемодан и снабженный батарейками водоотталкивающий спасательный комплект. Я ударил по нему ногой:

– Собираетесь куда-то, преподобный отец?

Он пропустил вопрос мимо ушей.

– Как ты нашел нас, грешник?

– По следу Странника.

Старик покачал головой:

– Интересный тип. Жаль, что ты убил его.

– Да уж, вы тоже уникум еще тот! Ваша дочь ушла, преподобный, сын – тоже. Все кончено.

Старик сплюнул в воду и взглянул поверх моего плеча туда, где лежала под дождем мертвая женщина. Он не выразил никаких чувств.

– Выходите из лодки. Вам предстоит суд, на котором вы ответите за смерть своей паствы, за убийство Джека Мерсье, его жены и друзей, за убийство Кертиса и Грэйс Пелтье. Вы ответите за все.

Он отрицательно покачал головой:

– Мне не за что отвечать. Господь не посылал демонов, чтобы убить перворожденных в Египте, мистер Паркер, – он послал ангелов. Мы были ангелами, действовавшими от имени Бога и собирающими урожай из грешников.

– Убийство женщин и детей не очень богоугодное дело.

Кровь стекала с его пальцев на деревянную обшивку лодки. Осторожно он поднял свою раненую руку, якобы испугавшись боли, и показал мне кровь на своей руке.

– Бог убивает женщин и детей каждый день, – сказал он. – Он забрал твоих жену и ребенка. Если Он решит, что они достойны спасения, они пребудут у Престола Создателя во веки веков.

Моя рука крепче сжала пистолет, и я ощутил, как курок слегка сдвинулся с места.

– Не Господь убивал моих жену и ребенка – человек разорвал их на части, безумный, жестокий человек, которого вы поощрили.

– Он не нуждался в одобрении своих дел. Ему нужно было всего лишь достойное оформление для его идеалов и новые горизонты.

Некоторое время Фолкнер стоял молча, не произнося ни слова больше. Казалось, он внимательно изучает меня, склонив голову в сторону.

– Ты их видишь, не так ли? – наконец спросил он.

Я не ответил.

– Думаешь, ты один такой? – он снова улыбнулся. – Я их тоже вижу. Они говорят со мной. Они рассказывают мне обо всем. Они ждут тебя, грешник, все они. Ты думаешь, с их смертью все закончилось? Вовсе нет: они все ждут тебя.

Он наклонился вперед, заговорщически подмигнув.

– И они трахают твою девку, пока дожидаются тебя, – прошипел он. – Они трахают обеих твоих шлюх.

Мне оставалось только надавить на спусковой крючок, и я бы убил его. Но я перевел дыхание и почувствовал, что курок медленно возвращается в нейтральное положение. Старик казался почти разочарованным.

– Вы – лжец, Фолкнер, – я был абсолютно спокоен. – Где бы ни находились мои жена и ребенок, они надежно защищены от вас и таких, как вы. А теперь в последний раз говорю: выходите из лодки.

Он по-прежнему не двигался.

– Нет такого земного суда, который сможет обвинить меня, грешник. Господь будет судить меня.

– В конце концов – разумеется, – ответил я.

– Прощай, грешник, – сказал преподобный Фолкнер, и что-то сильно ударило меня в спину, свалив на колени. Коричневый ботинок тяжело наступил мне на пальцы, и пистолет выпал, послав пулю в причал, перед тем как был отброшен ногой прочь от меня в море. Потом тяжесть обрушилась на меня, и мое лицо было вдавлено в грязь. Кто-то встал коленями мне на спину, выжимая воздух из легких. Ноздри и рот заполнились грязью. Я уперся правой рукой и постарался столкнуть его назад силой корпуса и одновременно ударить правой рукой. Кажется, удар достиг цели, и нападавший слегка обмяк на моей спине. Я попытался сбросить его окончательно, повернувшись, но руки нападавшего сомкнулись у меня на горле, а колени больно сдавили мои ребра. Меня опрокинули на спину, и я увидел лицо дьявола.

Черты лица мистера Падда исказились от укусов пауков. Его губы распухли и побагровели, как будто бы их залили коллагеном. Опухоль закрыла ему ноздри, и он с трудом дышал ртом; распухший язык свисал изо рта. Один глаз был совсем закрыт, а второй, казалось, стал вдвое больше своего размера, и вот-вот лопнет – он стал бело-серым, налитым кровью там, где разорвались капилляры. Обрывки серебристой паутины запутались в его волосах, а черный паук застрял между воротничком рубашки и распухшей шеей, болтая лапками в воздухе и пытаясь укусить. Я ударил его по рукам, но он еще сильнее сжал меня. Кровь, смешиваясь со слюной, потекла у него изо рта и закапала на шею, когда я приподнялся и ударил пальцами правой руки в его лицо, пытаясь попасть в глаз.

Я слышал, как неподалеку от меня заводится мотор лодки. Падд перехватил меня по-другому и кажется, решил раздавить мне хрящи гортани. Я пытался пальцами разжать его руки, чувствуя, как темнеет в глазах и в голове бешено пульсирует кровь. Лодка издала громкий всплеск, спустившись с пандуса на воду, но мне уже было все равно. В ушах стоял звон и звук тяжелого надсадного дыхания человека, который, умирая, убивал меня. Пальцы рук онемели, тупая боль растекалась от висков к глазам. В отчаянии я пытался оцарапать его лицо, но я не чувствовал своих рук, а зрение мое затуманилось.

Вдруг голова мистера Падда взорвалась, окатив меня душем из крови и мозгов. Он замер, челюсть отвисла, из носа и ушей потекла кровь, и он завалился набок, в грязь. Руки на моем горле разжались, и я судорожно глотнул, сбрасывая с себя тело Падда. Я встал на колени и выплюнул грязь изо рта.

Наверху, на краю газона, Эйнджел лежал на животе, вытянув перед собой правую руку с пистолетом. Левой рукой он придерживал кусок пластика над изуродованным местом на спине. Я взглянул на море, откуда доносился звук удаляющейся в темноте по невысоким волнам лодки. Она была всего в семидесяти метрах от бухты, белый пенный след изгибался дугой за ней. Фолкнер стоял у руля, в нем боролись ярость и горе.

Вдруг мотор кашлянул и заглох.

Мы стояли лицом друг к другу, разделенные волнами, дождь поливал наши головы, лежащее неподалеку от меня тело, темные воды залива.

– Мы еще увидимся, мерзкий грешник.

Он поднял пистолет левой рукой и выстрелил. Первая пуля высекла искру, попав в камни передо мной. Фолкнер балансировал, стараясь приноровиться к качанию лодки под ногами, прицелился и выстрелил еще раз. На сей раз пуля прошила рукав моего пиджака, но не задела меня, оставив лишь неприятный запах паленой шерсти. Другие два выстрела со свистом рассекли воздух около моей головы, когда я опустился на колени и расстегнул спасательный пакет.

Ракетница «хелли-хенсон» удобно легла мне в руку. Я вспомнил о Грейс и Кертисе, о куске черного пластыря, закрывающем выбитый глаз Джеймса Джессопа. Я вспомнил Сьюзен, нашу первую встречу, ее красоту и запах орехов в ее дыхании. Вспомнил Дженнифер, почувствовал мягкость ее светлых младенческих волосиков, услышал ее детское сопение во сне.

Раздался еще один выстрел, он ушел далеко в сторону. Я нацелился в сторону воды и представил себе зарево, растекающееся по волнам, если ракета попадет в лодку; вспышку голубовато-розового пламени в луже разлитого топлива, поджигающего волны и приближающегося к фигуре мужчины с пистолетом; взрыв лодки и затем огонь, пожирающий палубу и увлекающий человека в пучину вод. Жар осушит кожу на моем лице, море будет гореть красным и синим пламенем, а старик отправится, охваченный огнем этого мира, в мир иной.

Мой палец впился в спусковой крючок, но я не стал стрелять.

Клик.

Вдалеке над волнами Фолкнер слегка обернулся, когда боек сухо щелкнул по пустому магазину его пистолета. Он попытался выстрелить еще раз.

Клик.

Я подошел к кромке воды и поднял ракетницу. Еще раз послышался сухой щелчок, но, казалось, старик не заметил этого, или ему уже было все равно.

Клик.

Пламя взметнулось вровень с ним, а не так, как я думал, оно охватило его фигуру, и я увидел, как на лице его появилось выражение удовлетворения: он умрет, но и я буду винить себя за то, что уничтожил его, превратившись в такого же, как он.

Клик.

Дуло ракетницы выросло до гигантских размеров и теперь находилось у меня над головой, нацеленное в небеса.

– Нет! – закричал Фолкнер. – Нет!

Я нажал на курок, и пламя взметнулось вверх, бросая отсвет на темные волны и превращая дождь в потоки золота и серебра; старик в ярости кричал что-то, когда вверху, в пустоте над ним, появилась новая звезда.

* * *

Я подошел к Эйнджелу. Пятно крови, пропечатал ось на его пластиковом прикрытии там, где оно касалось открытой раны. Я осторожно приподнял кусок пластика, чтобы он не прилип. Пистолет все еще был в его руке, глаза открыты – Эйнджел видел фигуру старика.

– Он должен сгореть в огне.

– Он сгорит, – ответил я.

И я держал его на руках, пока за нами не приехали.

* * *

В поисках убежища

Отрывок из диссертации

Грэйс Пелтье

«Правда реально существует, – написал когда-то художник Жорж Брак. – А ложь – это выдумка». Когда-нибудь, правда о Арустукских баптистах будет раскрыта и, наконец, обнародована. Все, что я пыталась сделать, это показать, в каких условиях могло произойти то, что произошло. Надежды, которые вдохновили все дело; эмоции, которые подорвали его существование; и как финал – события, которые уничтожили их.

В августе 1964 года родственникам каждой семьи, последовавшей за Фолкнером более чем год назад, были отправлены письма. Каждое письмо было написано мужчиной или женщиной из этой семьи. Лайал Келлог написал письмо от своей семьи; оно было отправлено из Фэрбенкса, штат Аляска. Письмо от Кэтрин Корниш пришло из Джонстауна, Пенсильвания; Олив Пирсон написала из Рочестера, Миннесота. От Фрэнка Джессопа, который убеждал свою семью, что все в порядке с женой и детьми, письмо пришло из Портервилла, что в Калифорнии. На письмах не было даты, в них содержались обычные приветы родным и добавлена одна и та же строчка о том, что Арустукские баптисты больше не существуют как община, что семьи последователей были избраны преподобным Фолкнером, чтобы нести его учение в мир, подобно миссионерам прошлого. Лишь немногих родственников всерьез озаботила судьба общинников. И только Лена Мейерс, сестра Элизабет Джессоп, пребывала в уверенности, будто что-то произошло с семьей ее сестры и с ней самой. В 1969 году, с разрешения владельца земли, она наняла частную фирму подрядчиков, дабы провести раскопки на территории, где находилась община Орлиного озера. Раскопки ничего не дали. А спустя год Лена Мейерс умерла от ран, полученных после несчастного случая: она была сбита машиной, владелец которой скрылся с места происшествия, в Кеннебеке, штат Мэн. Разбирательства не было, и никто не подвергался судебному преследованию в связи с ее смертью, а точнее, убийством.

Никаких следов семей не было обнаружено ни в одном из городов, откуда были отправлены последние письма. Их имена больше нигде не встречались. Не были обнаружены и кто-либо из их последователей. Они больше никогда не пытались связаться с кем-либо.

У меня такое чувство, что правда где-то похоронена.

Эпилог

Это благословенный мир, и все в нем взаимосвязано и подогнано друг к другу. Любая жизнь связана тысячами нитей с другими жизнями. Потеря всего одной отзывается в других, нарушая баланс, превращая природу сущего в тонкие исчезающие контуры.

Я постоянно возвращаюсь мыслями к женщине, которую все звали тетушка Мария Агуиллард, чей тоненький мальчишеский голос доходит до меня из глубин мироздания. Я вижу ее лежащей на груде подушек в теплой, темной комнате на западе Луизианы, запах пряных трав витает в воздухе. Сияющая черная тень среди меняющихся форм, нечеткость границ между естественным и искусственным там, где один мир перетекает в другой. Она берет меня за руку и говорит со мной о моих погибших жене и ребенке. Они позвали ее и рассказали ей о человеке, который забрал из жизни.

Ей не нужен свет; ее слепота не столько физический недостаток, сколько средство для более глубокого, полного смысла восприятия. Зрение было бы лишним для ее странного блуждающего сознания, для ее сильного, ничего не боящегося чувства сострадания. Она сочувствовала всем им: потерянным, пропавшим, обобранным, испуганным, страдающим душам, которые были насильно и жестоко вырваны из жизни и не могли найти успокоения в метании меж двумя мирами. Она могла выйти им навстречу, успокаивая их в минуты смерти, не оставляя их умирать в одиночестве, чтобы они не боялись перейти границу света и тьмы, дабы прийти к Спасительному Свету.

Когда Странник – темный ангел – пришел за ней, она призвала меня, и я был с нею в момент ее смерти.

Тетушка Мария знала природу этого мира. Она бродила по нему, видела его таким, каков он есть на самом деле, и понимала свое место в нем. Понимала свою ответственность за тех, кто обитал в этом мире и за его пределами. Теперь медленно я тоже начал что-то понимать, осознавать свои обязательства перед умершими, перед теми, кого я никогда не знал, настолько же, насколько перед теми, кого любил. Суть гуманизма, видимо, и состоит в том, чтобы почувствовать боль другого как свою и унять эту боль. Есть высокое благородство в сострадании, красота в сопереживании, благодать во всепрощении. Я не святой, с моим жестоким прошлым, от которого нельзя отречься, но я не могу позволить, чтобы невиновные люди страдали, когда я в силах помочь им.

Я не повернусь к ним спиной.

Я не уйду в сторону.

И, если я смогу, занимаясь этим, отдать свой долг или исправить что-то в прошлом, расплатиться за свои ошибки, искупить свою вину перед теми, для кого я не смог ничего сделать, это и будет мне утешением.

Искупление есть тень спасения души.

Я верю в то, что существует более справедливый мир где-то над нами. Я знаю, что мои жена и ребенок пребывают в нем, потому что я видел их там. Я знаю, что им больше не грозят ангелы тьмы, и, куда бы ни отправились Фолкнер, Падд и бессчетное число им подобных, которые хотят превратить жизнь в смерть, они далеко, очень далеко от Сьюзен и Дженни, и они никогда не смогут дотянуться до них.

* * *

Сегодня ночью в Бостоне идет дождь, и стекло окна покрывается сеткой вспухших вен, тянущихся по его поверхности. Я проснулся – палец все еще побаливал от укуса – и осторожно повернулся, чтобы почувствовать, как она придвигается ближе ко мне. Рука Рейчел коснулась моей шеи, и я каким-то образом понял, что, пока я спал, она смотрела на меня в темноте, дожидаясь момента, чтобы войти в мое сознание.

Но я устал, и, когда мои глаза вновь закрылись, я увидел:

Опушка леса, воздух наполнен криками морских птиц. Позади меня деревья срослись верхушками, и, касаясь друг друга ветвями, они шепчут детскими голосами. Я вслушиваюсь, и что-то движется в тени передо мной.

– Берди?

Ее рука на моей шее такая теплая, но моя кожа кажется холодной. Я хочу остаться с ней, но...

Я опять удаляюсь прочь, темнота манит меня, и тени все еще движутся под деревьями. Медленно появляется мальчик с черной наклейкой вместо стекла в очках, у него мертвенно-бледное лицо. Я пытаюсь приблизиться к нему, но мои ноги не слушаются. Рядом с ним другие фигуры идут чередой, но они уходят от нас, исчезают в лесу, и вскоре он присоединяется к ним. Деревянная табличка исчезла, но воспаленные следы от врезавшейся веревки остались на детской шее. Он ничего не говорит, просто стоит, глядя на меня долго-долго, припав к стволу желтой березы, пока, наконец, тоже не начинает удаляться...

– Берди, – шепчет она.

...исчезая вдалеке, удаляясь, все глубже и глубже...

– Я беременна.

...дальше и дальше, в иные чертоги этого благословенного мира.

* * *

Автор выражает

БЛАГОДАРНОСТЬ

Авторам следующих книг, оказавших мне неоценимую помощь в процессе написания этой книги:

«Гнев ангелов: американская война против абортов» Джеймса Ризена и Джуди Л. Томас (Бейсик Букс, 1998); «Орлиное озеро» Джеймса Келлетта (Харпсвелл Пресс, 1980); «Красная линия: Жизнь хищников» Гордона Грайса (Аллен Лейн, 1998); «Книга о пауке» Пола Хилларда (Хатчинсон, 1994); «Мадонна из кости» Мэри X. Мангейм (Издательство университета штата Луизиана, 1999); «Маяки штата Мэн» Кортни Томпсон (Кэтнеп Пабликейшнз, 1996); «Апокалипсисы» Эжена Вебера (Хатчинсон, 1999); «Апокалипсисы и очертания того, что будет», под редакцией Фрэнсиса Кэри (Издательство Британского музея, 1999); «Вечеринка дьявола» Колина Уилсона (Верджин, 2000). Дополнительно хочу поблагодарить авторов книг «Симпсоновская судебная медицина» Бернарда Найта (Арнольд, 1997) и «Введение в судебную медицину», второе издание, под редакцией Уильяма Г. Эккерта (СРС Пресс, 1997), ставших моими настольными книгами.

Большая часть информации, связанной с религиозными течениями в Мэне, почерпнута из вступления Элизабет Ринг к ее книге «Алфавитный список церквей и религиозных организаций в штате Мэн, 1940» (Мэнский исторический альманах); «Когда Шил об Придет» Ясона Стоуна (журнал «Даун Ист», март 1990); «Земля обетованная» Эрла Бенсона (журнал «Даун Ист», сентябрь 1953).

По мере написания каждого романа глубина моего невежества становилась все более и более очевидной. В процессе создания этой книги я положился на знания и доброту множества людей, среди которых были: Джеймс Ферланд и сотрудники Лаборатории медицинских исследований в Огасте, штат Мэн; офицер Джо Джакомантонио из отделения полиции в Скарборо; капитан Рассел Д. Ховен, городское управление полиции Портленда; сержант Деннис Р. Аплтон, Третье управление по расследованию уголовных преступлений штата Мэн; Федеральная полиция штата Мэн и лично ее сотрудник сержант Хью Тернер; Л. Дин Пейсли, мой потрясающий гид по городку Орлиное Озеро; Рита Стаудиг, историк из Сент-Джон Вэлли; Финеас Спраг-младший из портлендского центра по обслуживанию яхт; Боб и Бэбс Малкин и Джим Блоке, помогавшие мне изучить еврейский Нью-Йорк; Биг Эпл Гритерс; Фил Проктор – театральный менеджер из театра Ванг в Бостоне; Бет Ольсен из Бостонского балета; сотрудники Центра по изучению истории штата Мэн в Портленде; Чак Антони; и многие другие. Всем им я обязан выставить выпивку за мой счет и, может быть, извиниться за все допущенные ошибки.

Наконец, я хочу поблагодарить своего агента Дарли Андерсена и его помощников – Элизабет и Кэрри; своего агента по связям за границей Керитц Биггс; издателя Сью Флетчер и всех сотрудников издательства «Ходдер и Стоутон» за то, что они поддержали меня.