Текст книги "Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915"

9 августа 1903 г. Серебряный Колодезь

Серебряный Колодезь. 9-го авг<уста> 03 г.

Дорогой и многоуважаемый Эмилий Карлович,

На этот раз пишу Вам чисто деловое письмо. Обращаюсь к Вам вместо Алексея Сергеевича потому, что он вообще ходит под солнцем, но где именно в настоящую минуту, не знаю. Отправленное письмо к нему[811]811
  Подразумевается открытка, отправленная А. С. Петровскому из Серебряного Колодезя 31 июля 1903 г. (Белый – Петровский. С. 61).


[Закрыть], а также и то, что адресовано в пространство, он, по всей вероятности, не получил, ибо упорно молчит, несмотря на обещание сообщить мне о Сарове из первых источников и неоднократные напоминания об этом[812]812
  Письмо Петровского к Белому с описанием пребывания в Саровской Пустыни 17–19 июля датировано 7 августа 1903 г. (см.: Там же. С. 62–63), до Белого оно еще не дошло ко времени отсылки настоящего письма.


[Закрыть].

Вот о чем собственно я пишу: мы с мамой собираемся ехать в Саров на богомолье, вероятно в конце сентября[813]813
  Намеченная на указанное время поездка в Саров не состоялась.


[Закрыть]. Вы, как нижегородец (??!!?) все-таки больше знаете, да и Алексей Сергеевич, быть может, говорил Вам что-либо: 1) Не слишком ли это поздно, 2) 60 верст от Арзамаса, которые мама так боится проехать без попутчиков, можно ли безопасно проехать? Есть ли там экипажи, линейки – вообще каково там сообщение. 3) Предполагаются ли богомольцы к осени?

Мама ужасно боится всего, и я по поручению ее задаю Вам все эти вопросы, зная, что Вы вряд ли знаете что-либо. Простите за некоторую назойливость этих вопросов… По всей вероятности, мы скоро увидимся. На возвратном пути мы остановимся в Нижнем на несколько дней. Лекции же я думаю прочесть в Нижнем после Москвы, т. е. в конце ноября и начале декабря[814]814
  См. примеч. 9 к п. 39.


[Закрыть]. Одну уж вчерне я написал. Она носит название: «О великом перевале в сознании». Посылаю Вам формулированное ее содержание: достаточно ли деловито оно составлено? Содержание таково: «Ступени познания. Рассудок. Ум. Разум. Критицизм разума. Теория познания. Кант. Шопенгауэр. Их отношение друг к другу. Символизм. Мудрость. Безумие. Декадентство.

Пессимизм. Связь энергетизма с Шопенгауэром. Последователи Шопенгауэра: Гартман, Ницше. Теософия.

Характер философии Ницше. Три идеи ницшеанства. Различные зоны понимания Ницше. Трагизм. Теургизм. Теургическое христианство. Три религиозных русла (церковь, теософия, теургия)»[815]815
  Рукопись, содержащая развитие сообщенных здесь тезисов, в архиве Андрея Белого не обнаружена.


[Закрыть].

Вторая лекции будет озаглавлена: «Новый Путь» (не журнал, конечно). До скорого разговора (на днях я еще напишу Вам, а теперь скопилось масса писем, на которые нужно отвечать).

Остаюсь любящий и глубокопреданный Б. Бугаев.

P. S. Мой нижайший привет и уважение Анне Михайловне[816]816
  А. М. Метнер.


[Закрыть].

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 20. Помета красным карандашом: «XX».

9–13 августа 1903 г. Нижний Новгород

Н. Новгород 9 августа 1903 г.

Мой дорогой, мой милый Борис Николаевич! Мне давно, очень давно хочется поболтать с Вами. Но дела и гости все отвлекали меня от этого. Прочел я вместе с братом жены (Андреем Михайловичем[817]817
  А. М. Братенши.


[Закрыть]) по его просьбе Мережковского. Скажу по этому поводу два замечания. 1) Странно, что даже такие Андреи Михайловичи начинают беситься или юродствовать: читают, захлебываясь, Новый Путь и ездят в Саров. Эдак искалечился (с точки зрения позитивизма) вьюноша в одну зиму. Даже не узнал его. 2) Мережковский никакого понятия о Христовом чувстве (в нашем смысле) не имеет. В этом я окончательно убедился. Кроме того, он смешивает Богочеловека (явление божественной революции) с человекобогом (явлением животно-человеческой эволюции); он нападает на сверхчеловека Ницше, между тем его Христос ничем ровно не отличается от сверхчеловека. Все более также вижу, как глубоко верно Вы возразили ему в письме, помещенном в первой кн<ижке> Нов<ого> Пути[818]818
  См. примеч. 14 к п. 16.


[Закрыть]. Далее: мне все более и более понятным становится то taedium litterarum[819]819
  Отвращение к письму (лат.).


[Закрыть], которое, несмотря на интерес и увлекательность, несмотря на мастерство и даже талантливость, остается в результате чтения большинства «новых»; человеку надоело быть человеком; от слишком человеческого он ищет исцеления не в чисто-вечно-человеческом, а в сверх-человеческом. А это нудно, подчас, даже у Ницше, а не только у Мережковского и друг<их>. По-моему, величайшее достоинство человека, это не позволить Серому спихнуть себя с позиции. Я в этом смысле написал нечто для Придн<епровского> Края…[820]820
  С июля 1903 г. Метнер печатал в «Приднепровском Крае» (за подписью: Э.) большой цикл статей под общим заглавием «Школа и образование» – с подзаголовком в начальных статьях цикла: «(Наброски не педагога)», в заключительных: «(Записки педагога)». См.: № 1883, 22 июля; № 1884, 23 июля; № 1885, 24 июля; № 1889, 28 июля; № 1896, 4 августа; № 1903, 13 августа; № 1905, 15 августа; № 1907, 18 августа; № 1925, 5 сентября; № 1948, 30 сентября; № 1971, 23 октября; № 1990, 11 ноября; № 2031, 23 декабря.


[Закрыть] – Кстати: все мои статьи о религиозно-философских собраниях, несмотря на их безобидность, екатеринославский цензор не пропустил. Вообще писать в подцензурной газете можно только пошлости (в смысле содержания). Кроме того, я решительно не писатель, а пишу потому, что, как любил выражаться Казимир Клементьевич[821]821
  К. К. Павликовский, преподаватель латинского языка в московских гимназиях – в частности, в Первой гимназии, где одним из его учеников был Метнер; был известен своим пристрастным, придирчивым отношением к ученикам. Белый подробно рассказывает о нем в мемуарах (см.: Андрей Белый. Собр. соч.: На рубеже двух столетий. М., 2015. С. 232–237, 240–243). Ср. фрагмент из статьи Метнера, входящей в цикл «Школа и образование»: «Бывший гимназист – вечный гимназист; подобно вечному жиду, – это существо фантастическое; это трагикомическая маска, напяленная рукою, главным образом, различных Казимиров Казимировичей и Освальдов Освальдовичей на изможденные рожицы сыновей Акакиев Акакиевичей и Иванов Ивановичей ‹…›» (Приднепровский Край. 1903. № 1889, 28 июля. С. 2).


[Закрыть], голь на выдумки хитра. С одного жалованья – сыт не будешь. Вот почему, дорогой мой, никогда не берите в руки Придн<епровского> Края, чтобы как-нибудь случайно не прочесть чего-нибудь моего и не покачать печально головой… 10 августа. Я забыл сказать, что при вторичном чтении Мережковского[822]822
  Подразумевается, по-видимому, книга Мережковского «Л. Толстой и Достоевский».


[Закрыть] меня поразила еще больше его виртуозность, порою переходящая в магизм (не внутренний, а внешний). Ну а вот Никиш (иератические манеры!) – маг? Или только внешность мага? А вот эти строки из X тома Ницше, из его дивного очерка досократовской, т. е. трагической греческой философии какое имеют, по-Вашему, отношение к магии. Не маги ли трагические философы; маг ли Перикл? Сам Ницше? Но вот эти строки, кстати сказать, дающие образчик прозы неслыханной красоты. NB. Речь идет о философии Анаксагора; его все приводящий в движение и устраивающий Nous[823]823
  Нус (греч. νοῠϚ – разум, мысль, дух) – ум; термин древнегреческой философии, начало сознания и самосознания в космосе и человеке, принцип интуитивного знания. Речь идет о космогонической гипотезе Анаксагора, согласно которой начальное состояние мира в виде неподвижной бесформенной смеси всевозможных веществ приобрело быстрое вращательное движение, сообщенное ей неким внешним по отношению к ней агентом – умом (нусом).


[Закрыть] – представляется Ницше художником (не магом?). Der allergrösste Anaxagoreer ist aber Perikles, der mächtigste und würdigste Mensch der Welt; und gerade über ihn legt Plato das Zeugniss ab, dass allein die Philosophie des Anaxagoras seinem Genie den erhabnen Flug gegeben habe. Wenn er als öffentlicher Redner vor seinem Volke stand, in der schönen Starrheit und Unbewegtheit eines marmornen Olympiers, und jetzt, ruhig, in seinen Mantel gehüllt, bei unverändertem Faltenwurfe, ohne jeden Wechsel des Gesichtsausdrucks, ohne Lächeln, mit dem gleichbleibenden starken Ton der Stimme, also ganz und gar undemosthenisch, aber eben perikleisch redete donnerte blitzte vernichtete und erlöste – dann war er die Abbreviatur des anaxagorischen Kosmos, das Bild des Nous, der sich das schönste und würdevollste Gehäuse gebaut hat, und gleichsam die sichtbare Menschwerdung der bauenden bewegenden ausscheidenden ordnenden überschauenden künstlerisch-undeterminirten Kraft des Geistes. Anaxagoras selbst hat gesagt, der Mensch sei schon deshalb das vernünftigste Wesen oder müsse schon darum den Nous in grösserer Fülle als alle anderen Wesen in sich beherbergen, weil er so bewunderungswürdige Organe wie die Hände habe; er schloss also darauf, dass jener Nous je nach der Grösse und Masse, in der er sich eines materiellen Körpers bemächtigt, sich immer die seinem Quantitätsgrade entsprechenden Werkzeuge aus dieser Materie baue, die schönsten und zweckmässigsten somit, wenn er in grösster Fülle erscheint. Und wie die wundersamste und zweckmässigste That des Nous jene kreisförmige Urbewegung sein musste, da damals der Geist noch ungetheilt in sich zusammen war, so erschien wohl die Wirkung der perikleischen Rede dem horchenden Anaxagoras oftmals als ein Gleichnissbild jener kreisförmigen Urbewegung; den auch hier spürte er zuerst einen mit furchtbarer Kraft, aber geordnet sich bewegenden Gedankenwirbel, der in concentrischen Kreisen die Nächsten und die Fernsten allmählich erfasste und fortriss und der, wenn er sein Ende erreichte, das gesammte Volk ordnend und scheidend umgestaltet hatte[824]824
  Цитата из работы Ницше «Die Philosophie im tragischen Zeitalter der Griechen» («Философия в трагическую эпоху греков», 1873; гл. 19). См.: Nietzsche Friedrich. Werke. Bd. X: Schriften und Entwürfe 1872 bis 1876. Leipzig: Verlag von C. G. Naumann, 1896. S. 86–87. Ср. в переводе Л. Завалишиной: Ницше Фридрих. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 2012. Т. 1. Ч. 1. С. 364–365.


[Закрыть].

Перевод: Величайший анаксагореец – Перикл, самый мощный и достойный человек на свете; и как раз о нем свидетельствует Платон, что только философия Анаксагора дала его гению возвышенный взмах[825]825
  Подразумеваются слова Сократа («Федр», 270 а): «Сблизившись с Анаксагором, ‹…› Перикл преисполнился познания возвышенного и постиг природу ума и мышления, о чем Анаксагор часто вел речь» (Платон. Соч.: В 3 т. М., 1970. Т. 2. С. 210. Пер. А. Н. Егунова).


[Закрыть]. Когда он, как публичный оратор, стоял перед своим народом, в прекрасной оцепенелости и недвижности мраморного олимпийца и вот спокойно, облеченный в плащ, складки коего, не изменяясь, безо всякой смены в выражении лица, без улыбки, монотонно и с равной силой голоса, следовательно, отнюдь не демосфеновски, но именно перикловски изрекал, гремел, блистал, уничтожал и освобождал – тогда он был аббревиатурою анаксагорейского Космоса, образ Нуса, который построил себе самое прекрасное и полное достоинства здание, и как видимое вочеловечение строющей, движущей, выделяющей, образующей, обозревающей, художественно неограниченной силы духа. Анаксагор сам сказал, что человек оттого уже разумнейшее существо, именно потому должен служить Нусу кровом в большей степени, нежели все другие существа, что у него есть такие удивительные органы, как руки; он заключал, следовательно, к тому, что это Nous, смотря по объему и плотности, (того материального тела, которым он овладел) (или, можно понять и так (пожалуй – вернее)), с каковым он овладел данным материальным телом, – строит из этой материи орудия, отвечающие своему количеству, стало быть, наиболее прекрасные и целесообразные, если он является в величайшей полноте. И как изумительнейшием и наиболее целесообразным деянием Нуса должно было быть кругообразное перводвижение, потому что тогда дух был еще нераздельным в самом себе, то действие перикловой речи прислушивающемуся Анаксагору представлялось часто символом того кругообразного перводвижения; так как и здесь осязал он раньше всего круговорот мыслей (вихрь мыслей, мыслекружение), движущийся со страшной, но организованной силой, который захватывал и отрывал постепенно сначала ближайших, затем дальнейших в концентрических кругах (находящихся слушателей), и который (круговорот), когда достигал своего конца, то вместе с тем преобразовывал, строя и деля весь народ. – Не взыщите, дорогой Борис Николаевич, ни за труд, к которому я толкнул Вас, прочтения этой немецкой тирады, ни за «чешскогимназический» перевод ее на русс<кий> язык. Здесь сам Ницше, который умеет говорить, и «демосфеновский» – артистически заговорил магически-«перикловски». Когда будете читать лекции, вспомните образ говорящего Перикла. – Спасибо за объяснение «магизма» и «теургизма»; теперь я понимаю Ваше стихотворение о Брюсове, хотя и продолжаю считать его слабейшим в поэтическом отношении, которого по этой причине, а также и по крайней его эсотеричности не следовало бы печатать. Стихотворение Бальмонту – куда лучше и понятнее[826]826
  Имеется в виду стихотворение «В золотистой дали…», посланное в п. 27.


[Закрыть]. – Отвечаю на Ваше письмо. 1) «Теургизм» Колиных сочинений – формула для меня понятная. Прибавлю: Коля почти не пребывал в «магизме»; он как бы перескочил через него. NB. Недурно было бы, если бы Вы в печати называли Колю не «г. Метнер» а «г. Николай Метнер» или «Н. К. Метнер», а то ведь есть и Александр (скрипач)[827]827
  Брат Н. К. и Э. К. Метнеров – Александр Карлович Метнер, с 1902 г. преподаватель музыкально-драматического училища Московского филармонического общества.


[Закрыть]. 2) Алексея Сергеевича я нашел все в том же состоянии[828]828
  Речь идет о встрече с А. С. Петровским в Нижнем Новгороде в июле 1903 г. (см. п. 38, примеч. 1).


[Закрыть]; хотя успокоенность его, а вместе с тем и большая толерантность по отношению к мирскому, пожалуй, сделала еще шаг вперед; он – на перепутьи и все-таки имеет вид человека, уже остановившего свой выбор. Ваш товарищ Владимиров, «странниками» которого я остался очень доволен[829]829
  Подразумевается живописная работа или гравюра В. В. Владимирова.


[Закрыть], особенно их ножищами в лаптищах, – лично произвел на меня симпатичное впечатление. У нас он был всего два раза. Говорил мало. Рассуждал еще меньше. – 12-го августа. 3) Ваше настроение во время Саровских торжеств крайне характерно для Вас. Но не грустите: я глубоко убежден, что мартовские иды еще не прошли[830]830
  Иды (лат. Idus) – название 15-го (в марте, мае, июле, октябре) или 13-го дня (в остальных месяцах) древнеримского календаря. 15 марта 44 г. до н. э. был убит Юлий Цезарь, вследствие чего выражение «мартовские иды» стало крылатым.


[Закрыть]. Серафим слишком крупен, чтобы «его» были только дни, а не месяцы и даже годы. Ведь народу-то все прибывает; «серединное», сиречь официальное, полицейское отступает. Кстати: возмутительно вела себя полиция в Сарове; палки и нагайки работали усердно, к великому огорчению преосв<ященного> Назария. Оттого и «благо-получие». 4) Ваш самоанализ великолепен и правдив… Краснейте чаще «от стыда» за свой «стыд умственности»; в Вас говорит пока человек новейшей, но не наиновейшей формации. Как первые христиане со всей силой оттолкнулись от берега язычества и потому очутились не в фарватере, а только у другого берега, так и «новые», отталкиваясь от берега сократизма, тоже не всегда соизмеряют свою силу. И чем у кого эта сила больше, тем более опасность для него впасть в юродство. 5) Что касается татарства, то я не отрицаю «глубоких корней», которые оно пустило в России, но я и не усматриваю в этом дурной стороны; или, вернее, убежден, что хорошие стороны этого обстоятельства превышают дурные. Я только не признаю ссылки на татар, как на нечто роковое, помешавшее России поспевать за Западом. В истории все – роковое, и потому нет ничего рокового. Каждый народ кует свою историю. Извинения – не допускаются. Если бы да кабы, да вот «среда заела», все это не оправдания; все это надо выбросить, как сор, в особенности «великому» народу; все это мешает, приводит к квиетизму, как раз там, где я не признаю уютного поджидания (как в нуменальной области), а неослабно-энергичное действование. 6) Поверьте, что «мое чересчур любезное предложение писать даже с нервной утомленностью» столь же эгоистично, сколь и альтруистично; этот «alter ego» – Вы, «старинный» друг мой; я не хочу, чтобы Вы слишком долго solo думали при теперешних Ваших переживаниях; это небезопасно для Вас. 7) С чего же Вы это выдумали, что я уступаю Вам «ослепительный пурпур огня», освещающий Вашу фотографическую карточку? Просто я не понял сначала этого стихотворения, потому и не восхитился им. А теперь я его Вам не отдам. За «Аргонавтов» и за «Старинного Друга» низко кланяюсь Вам. Как и следует быть, я не воспользовался первым пылом и не сел писать Вам ответ немедленно, по прочтении Вашего письма и посвященных мне стихотворений. И вот теперь уж не в силах показать Вам своего восторга. Скажу только, что «Аргонавты» объясняют уже до конца то стихотворение, которое я сначала не понял, и должны следовать за ним: получается чисто музыкальный эффект[831]831
  Соответственно пожеланию Метнера стихотворения «Золотея, эфир просветится…» и «Аргонавты» («Пожаром склон неба объят…») составили в книге Белого «Золото в лазури» двухчастный цикл под заглавием «Золотое руно».


[Закрыть]. Но если эта пара стихотворений будит, влечет, в ней что-то боевое, а потому сомнительное (он настигает свое золотое руно… Конечно и настигнет, но все-таки это еще не облеклось в слово…) – то сюита «Старинный Друг» имеет в себе нечто несомненное; буквальное; читаешь и знаешь, что это так и будет; иначе быть не может. И даже не будет и не было, а вечность… Я бесконечно счастлив, что Вы посвятили мне те семь стихотворений[832]832
  Подразумеваются два стихотворения, о которых говорится выше (см. примеч. 14) и пятичастный стихотворный цикл «Старинный друг».


[Закрыть], которые наиболее изо всех Ваших стихотворений остановили мое внимание не только как произведения искусства, но и как интуиции, и притом интуиции мне родственные, тихие, глубина которых меня не ужасает… Скажите, Ваш карла, гном[833]833
  Образы из цикла «Старинный друг».


[Закрыть], горбун зародился вполне самостоятельно или под влиянием Заратустры? И если последнее, то что у Вас до встречи с этим существом стояло на его месте? Как символизировался у Вас этот дух бездушного?

–

Читали пародию А. Измайлова в Бирж<евых> Вед<омостях> на стихи Бальмонта?

 
Я плавал по Нилу
Я видел Ирбит…
Верзилу Вавилу бревном придавило,
Вавила у виллы лежит.
Мне сладко блеск копий,
Блеск шлемов следить.
Слуга мой Прокофий про копи, про опий,
Про кофей любил говорить.
Вознес свою длань я
В небесную высь.
Немые желанья пойми, о, Маланья,
Не лань я, не вепрь и не рысь.
О, щель Термопилы!
О, Леда, о, рок!
В перила вперила свой взор Неонилла,
Мандрилла же рыла песок…[834]834
  Пародия на стихотворение К. Д. Бальмонта «Испанский цветок» («Я вижу Толедо…»), опубликованная в составе статьи А. А. Измайлова «Литературные заметки. В безднах декаданса („Будем как Солнце“, книга символов К. Д. Бальмонта)» в «Новой Иллюстрации» (приложение к «Биржевым Ведомостям») (1903. № 27. С. 214). В сборнике «Русская стихотворная пародия (XVIII – начало XX в.)» (Вступ. ст., подгот. текста и примеч. А. А. Морозова. Л., 1960. «Библиотека поэта». Большая серия) ошибочно указано, что стихотворение впервые опубликовано в газете «Свободные Мысли» 28 мая 1907 г. (С. 810); это сообщение было повторено и в примечаниях к последующим переизданиям пародии.


[Закрыть]
 

–

Я положительно мечтаю о Вашем нашествии на Нижний. Мне страшно важно говорить с Вами. Писать – мало. У меня «защелкивается» что-то, совсем как у Алексея Сергеевича, когда я берусь за перо. 13 августа. Вы приезжайте с тем расчетом, чтобы как можно дольше погостить у меня. Анюта[835]835
  А. М. Метнер.


[Закрыть] шлет Вам поклон и просит передать, что очень рада будет видеть Вас в Нижнем. Пользуйтесь всяким упадком продуктивности, чтобы читать. Вы непременно должны еще много себя муштровать. Раз Вы не поступили на филологический факультет, то пройдите его дома. Занимайтесь нем<ецким> яз<ыком>: Ницше невероятно проигрывает в переводе.

–

Ах, неужели не разобьется светло-голубая скорлупа мирового яйца? Так восклицал Э. И. Стагнелиус (1793–1823), самый значительный шведский поэт, по-видимому, совсем не понятый Шерром[836]836
  Имеется в виду краткая характеристика творчества Стагнелиуса в «Иллюстрированной всеобщей истории литературы» Иоганна Шерра в двух томах (Пер. с 9-го… немецкого издания под ред. П. И. Вейнберга. Т. 2. М., 1898. С. 420–421); в ней, в частности, говорится о его стихах как «бесспорно поэтических и в техническом отношении безукоризненных, но оканчивающихся странными словами: „ах, неужели не разобьется светло-голубая скорлупа мирового яйца?“» (С. 420).


[Закрыть]. Слышали ли Вы что-нибудь о нем? Это был мистический гностик. Две аргонавтические мысли Ницше (из 10 тома)[837]837
  Ошибочное указание. Цитируемые фрагменты содержатся в томе 9 Сочинений Ницше – в рубрике «Искусство и религия» («Kunst und Religion») раздела «Метафизика искусства» («Metaphysik der Kunst») подготовительных материалов к «Рождению трагедии из духа музыки» (1871). См.: Nietzsche Friedrich. Werke. Bd. IX: Schriften und Entwürfe 1869 bis 1872. Leipzig: Verlag von C. G. Naumann, 1896. S. 181.


[Закрыть]. 1) Das Kunstwerk reizt zur Geburt des Genius (Художественное произведение раздражает к рождению гения)[838]838
  Текст приведен в сокращенной версии. В оригинале: «Hat die Kunst eine metaphysische Bedeutung, so kommt das Publicum des Kunstwerks nur soweit in Betracht, als das Kunstwerk zur Geburt des Genius reizt» («Если искусство имеет метафизическое значение, то публика важна лишь постольку, поскольку произведение искусства побуждает к рождению гения». – Перевод А. И. Жеребина; см.: Ницше Фридрих. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 2007. Т. 7. С. 282).


[Закрыть]; 2) Es ist ein Quell aus dem Kunst und Religion fliesst (один источник, источающий Искусство и Религию) До свиданья. Крепко обнимаю Вас. Христос с Вами. Любящий Вас Э. Метнер.

РГБ. Ф. 167. Карт. 4. Ед. хр. 20.

Ответ на п. 39.

13 августа 1903 г. Нижний Новгород

Н. Новгород. 13 августа 1903 года.

Дорогой мой Борис Николаевич! Только что я вернулся из почтамта, где сдал заказное письмо Вам, как получил Ваше письмо от 9-го августа. Спешу на него ответить немедленно. 1) Посылаю Вам экземпляр Путеводителя, составленного Андреем Павловичем Мельниковым[839]839
  Имеется в виду кн.: Нижний Новгород и Нижегородская губерния. Памятная книжка на 1896 г. и путеводитель по городу / Сост. А. П. Мельников. Н. Новгород, 1896.


[Закрыть]. 2) Сейчас не только не поздно, но даже скорее слишком рано ехать в Сарово: приток богомольцев, ослабевший было к концу торжеств, ныне усилился снова до размеров, еще небывалых; об этом я имею сведения из первоисточника, от преосв<ященного> Назария, у которого я на днях был… В сентябре можно ждать некоторой убыли, но не настолько, чтобы интерес, представляемый наличностью огромной религиозно настроенной толпы, пропал совсем; скорее эта убыль дает возможность с большею легкостью и удобством осмотреть все замечательные места и предметы обителей; говорю «обителей», т<ак> к<ак> большинство посещает все три монастыря, Саровский, Дивеевский и Похетаевский, где гениальный, (а не только чудотворный) образ Знамения Пр<е>с<вятой> Богородицы). – 3) Никакой опасности переезд на лошадях в монастыри не представляет. Цены, указанные Мельниковым, наверное к осени, падут. 4) Вам иного пути, как через Москву и Нижний, нет; Вы меня уведомите о дне Вашего приезда в Нижний; я Вам «приготовлю» к тому времени новейшие сведения. –

Я завидую Вашему паломничеству. Но мне вырваться – это целая катавасия[840]840
  В автографе начертание слова катавасия стилизовано под древнегреческий шрифт.


[Закрыть]. Алексей Сергеевич, очевидно, застрял в монастыре где-то между Ярославлем и Сергиевской лаврой[841]841
  Видимо, об этом намерении А. С. Петровский сообщил Метнеру при встрече в Нижнем Новгороде в июле 1903 г.


[Закрыть]. Так что с некоторою приблизительною точностью можно сказать, что он в пространстве и под такою-то долготой и широтой. Уезжая из Нижнего, Алекс<ей> Серг<еевич> так прямо и сказал мне, что легко может случиться, что он где-то между останется навсегда… Спасибо за присылку оглавления лекции. Вы спрашиваете, достаточно ли деловито оно составлено. Я нахожу: да. Рекомендую только разжевывать подольше термины и церковь брать в «», как суть, идею, а не как учреждение, как факт, и постоянно подчеркивать (для толпы и для цензуры это равно необходимо), чтó именно Вы разумеете под Церковью (традиция?), Теософия (умственность?), Теургия (творчество, творческое сознание, познание, соучастие?). Милый, дорогой Борис Николаевич, Вы себе представить не можете, как я обрадовался, получив известие, что мы скоро лично свидимся. Вы непременно остановитесь у нас. Анюта[842]842
  А. М. Метнер.


[Закрыть] настоятельно просит Вас об этом. Передайте мой искренний привет Вашей матушке… Крепко жму Вашу руку. Ваш Э. Метнер.

РГБ. Ф. 167. Карт. 4. Ед. хр. 21.

Ответ на п. 40.

20 августа 1903 г. Серебряный Колодезь

20-го августа 1903 года. Серебр<яный> Колодезь (здесь до 14-го сентября).

Дорогой Эмилий Карлович!

Океаны испарились, чтобы образовать эти комья виснущих в воздухе вод, которые кругом несутся, увлекая деревья. Сижу и пишу Вам на открытом воздухе. Бумага рвется из рук. Полынь испуганно машет полыни на соседней меже – всё большие такие, лапчатые метла. Простите меня за эти кляксы.

Осень. Все летит – проносится. Вон надутые щеки гигантской головы на небе – вот свистящее дуновение Осени. Она обдувает. Все улетает. Не улететь ли? Приготовляешься к полету, и опять не улетаешь…

У Вас «taedium litterarum» – о, как я понимаю, но не очень ругайте «новых». Ведь их идеал бежать от литературы, не они виноваты, если пока это еще не удается. Ведь они не о «литературном», а о жизни души. Если они и лепечут пока глупо – не их вина, поверьте. Конец литературе! Окончательный выход из нее близок. Пора думать о мистериях. «Пора, крайняя пора!» (Ницше)[843]843
  Подразумевается фраза из главы «О великих событиях» («Von grossen Ereignissen») части 2-й поэмы «Так говорил Заратустра»: «Почему же кричал призрак: пора! Давно пора!» Почему же – давно пора?» (Ницше. Т. 2. С. 96. Пер. Ю. М. Антоновского).


[Закрыть]. Однажды граф Толстой написал (где, не помню), что сочинения крестьянских мальчиков часто бывали гениальны[844]844
  Имеется в виду статья Л. Н. Толстого «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?» (1862), в которой он рассказывал о сочинениях учеников яснополянской школы; эти опыты получили у него самую высокую оценку: «Мне казалось столь странным, что крестьянский, полуграмотный мальчик вдруг проявляет такую сознательную силу художника, какой, на всей своей необъятной высоте развития, не может достичь Гёте»; «Ничего подобного этим страницам я не встречал в русской литературе» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 8. М., 1936. С. 308, 315).


[Закрыть]. Я понимаю, что хотел сказать Толстой, а он не совсем неправ. Если литература создает в конце концов целую атмосферу («ору», «нимб») вокруг себя, разве это не одна из величайших мерзостей. Ведь литература о другом. Ну что ж, погибнет литература, но ведь другое-то не погибнет. Не будут писать – будут говорить, сначала говорить, потом вместе собираться. А если и говорить не будут, будут слушать пролет ревущих потоков времени, как я вот сейчас слушаю ветер – и доволен, больше мне ничего не нужно!..

Ведь литература с ее законами, рамками – учреждение педагогическое, т. е. школа жизни живой. Если душа зазвучала – какое мне дело до литературы!.. Я прочитываю грубо-невежественные намеки, но звучащие знакомым, больше мне ничего не нужно. «Et tout le reste est littérature» (Верлен)[845]845
  «Все прочее – литература» (фр.) – заключительная строка стихотворения Поля Верлена «Art poétique» («Искусство поэзии», 1874), входящего в его книгу «Jadis et naguère» («Когда-то и недавно», 1885).


[Закрыть]. «Новые» – разве это литература. Черт их знает, что они такое, но уж конечно не литература. И если они стараются быть литературными – это позор, это дает оружие против них. «Новая литература» – ничего не понимаю! Соединение слов, взаимно уничтожающих.

Вот я сейчас весь обложился книгами, чтобы ветер не изорвал бумагу. Я представляю в данный момент символ. Вся новая литература, если она что-нибудь означает, изображает человечество, у которого вечность вырывает бумагу, опрокидывает чернильницу. Конец. Осень. День безвременья – день осенний.

Ведь душа просится на свободу, в жизнь. До сих пор она была загнана в литературу. Теперь ей претит ее темница. Ей хочется свободы. Душа пробуждается – вернее, приближается к поверхности, объективируется. Весь мир должен стать в наших глазах только духом, только объективированной душой». «Mens sanа in corpore sano»[846]846
  В здоровом теле здоровый дух (лат.).


[Закрыть] для нас, европейцев, парадокс. Если это и бывало, теперь невозможно: теперь «mens sana in corpore insano»[847]847
  Здоровый дух в теле душевнобольного (лат.).


[Закрыть], [848]848
  В статье «О теургии» Белый писал: «Всегда бывает обратно поговорке: вместо „mens sana in corpore sano“ – „mens sana in corpore insano“. Человечество обречено или на физическое вырождение, или новые органы должны формироваться, чтобы вынести нервную утонченность лучших из нас ‹…›» (Новый Путь. 1903. № 9. С. 120).


[Закрыть]. Тело совр<еменной> литературы прокажено. Но да будет так: не нужно телесного! L’âme… remonte pour ainsi dire à la surface de l’humanité et manifeste plus directement son existence et sa puissance. Cette exi<stence> et cette puissance se révèlent de mille manières inattendues et diverses… Les hommes sont plus près d’eux mêmes et près de leurs frères; ils se regardent et s’aimant plus gravement et plus intimement… A une époque très reculée de l’histore de l’Inde, l’âme doit s’être approchée de la surface de la vie… Aujourd’hui, il est clair qu’elle fait de grands efforts. Elle se manifeste partout d’une manière anormale, impérieuse et pressante… Elle doit se préparer à une lutte decisive, et nul ne peut prêvoir tout ce qui dépendra de la victoire ou de la fuite… Même par moments cela ressemble à un ultimatum… Il faut être prudent; ce n’est pas sans raison que notre âme s’agite (M. Maeterlinck)[849]849
  Приводятся фрагменты из главы «Пробуждение души» в книге М. Метерлинка «Сокровище смиренных» («Les trésor des humbles», 1896). В переводе Н. Минского и Л. Вилькиной (Метерлинк М. Полное собрание сочинений. Т. 2. Пг., 1915. С. 30, 31–32): «…душа всплывает на поверхность человечества и проявляет с большей непосредственностью свое бытие и могущество. Это бытие и могущество раскрываются тысячью неожиданных и разнообразных способов ‹…› Люди становятся ближе к себе самим и к своим братьям; они начинают вглядываться друг в друга, начинают любить серьезнее и задушевнее ‹…› в отдаленнейшую эпоху истории Индии душа поднялась к поверхности жизни ‹…› В настоящее время она очевидно делает огромные усилия. Она проявляет себя повсюду необыкновенными способами, выступая властно и стремительно ‹…› Она должна приготовиться к решительной битве, и никто не в силах предугадать, каковы будут последствия победы или отступления ‹…› Это похоже даже иногда на ультиматум <…> Надо быть благоразумным, ибо душа наша волнуется не без причины».


[Закрыть]. Если бы Гёте жил с нами, если бы видел смущенных, обступающих его, быть может он изменил бы свою квиэтическую тактику. Он, конечно, соблюдал эзотеризм. Но ведь теперь все перепуталось. Восходящие, с трудом восшедшие на горы оказываются как бы оставшимися на плоскости. Если масса и не идет к горам, часто горы расстилаются перед ними. Кто теперь эзотеричен, кто экзотеричен – право, не разберешь. А всё потому, что начало воплощения, т. е. выступление души наружу – объективация. Вот почему часто говоришь без разбора со всеми и с каждым. Чужая душа – потемки. Если Вас удивляют и несколько шокируют быстрые перерождения, то ведь эпоха сама такова. Против рожна не пойдешь[850]850
  Деян. 9: 5 («Трудно тебе идти против рожна»).


[Закрыть]. «Ныне плачущие, как не плачущие… ибо проходит образ мира сего» (Павел, 1 к Кор<инфянам>)[851]851
  Неточная сокращенная цитата (1 Кор. 7: 30–31).


[Закрыть]. А что до Конца не более 100, 200 лет, в этом я уверен (а может быть, и скорее). Далее. Я недавно изме<нил> взгляд на способ действия. Мой девиз теперь: популяризание, пропаганда в толпе без совести; я не боюсь ни повторений, ни запошливания. Ибо не в выражении суть, а в выражаемом, а само это выражаемое, конечно, только намек. Создать в душе других иное, да для этого стоит миллион раз повторять самые азбучные истины. Теперь я уверен, что это не бесплодно. Скоро все сравняются душами. Великое нивелирование близко. Только тогда, когда многие станут понимать, зазвучат глаголы иные. Факт. Ведь вот безукоризненный Гёте и косноязычный Метерлинк! Боже мой, да конечно между ними нет сравнения. А ведь большинство, масса-то ближе к пониманию метерлинковской тишины, нежели глубин Фауста (я не об официальном признании, а о постижении). Что из этого следует? А вот что: Метерлинк более одухотворяет, будит, ведет, нежели сам гениальный олимпиец Гёте, который не желает снисходить в силу своей гениальности. Теперь: если значительное количество способно понять an sich тишину Метерлинка (не Бог весть какой глубины), то ведь для этой «толпы» наступает своего рода духовное перерождение. Толпа начинает слушать – слышать! Погодите: толпа и Гёте поймет в его глубине, но не для того, чтобы поклониться вовеки, а чтобы, взяв у Гёте, идти, куда ей суждено… Я не умею выразить свою мысль. Она выходит на бумаге проще, примитивнее, нежели мне бы хотелось. Я передаю не теми понятиями <?>. Боюсь, Вы меня не поймете. Метерлинк погиб. Заплыл жиром. Стал писать пошлости. Но что ж из этого? Он пошел на удобрение – на удобрение Метерлинковщины. И посмотрите – какие пышные всходы ее! Сегодня стал не нужен Метерлинк, вчера Бодлер, завтра Мережковский (в теургическом смысле), но дело делается, движение создается, «виʹдения» их нынче открываются, а завтра и перестанут казаться виʹдениями, как не кажутся нам прозрениями система, наприм<ер>, Гераклита, но все это вскроет новые видения – такие видения! Такие большие! Метерлинк погиб для дела: но вот его песенка:

 
Et s’il revenait un jour
Que faut-il lui dire?
– Dites-lui qu’on l’attendit
Jusqu’à s’en mourir…
 
 
Et s’il m’interroge encore
Sans me reconnaître?
– Parlez-lui comme une sœur,
Il souffre peut-être…
 
 
Et s’il demande où vous êtes
Que faut-il répondre?
– Donnez-lui mon anneau d’or
Sans rien lui répondre…
 
 
Et s’il veut savoir pourquoi
La salle est déserte?
– Montrez-lui la lampe éteinte
Et la porte ouverte…
 
 
Et s’il m’interroge alors
Sur la dernière heure?
– Dites-lui que j’ai souri
De peur qu’il ne pleure…[852]852
  2-е стихотворение из книги М. Метерлинка «Пятнадцать песен» («Quinze chansons», 1896). В переводе В. Брюсова (Книга раздумий. СПб., 1899. С. 42; Зарубежная поэзия в переводах Валерия Брюсова. М., 1994. С. 540–543):
 А если он возвратится, Что должна ему я сказать? – Скажи, что я и до смерти Его продолжала ждать. А если он спросит, где ты? О, что я скажу в ответ! – Отдай ему этот перстень, Ничего не сказав в ответ. А если он удивится, Почему так темно теперь? – Укажи погасшую лампу, Укажи открытую дверь. А если он спрашивать будет О том, как свет угасал? – Скажи, что я улыбалась, – Чтоб только он не рыдал! А если он не спросит, Должна ли я говорить? – Взгляни на него с улыбкой, И позволь ему позабыть.

[Закрыть]
 

Разве она не бессмертна? Такое внешнее изображение интимно-заветного! Он не аристократ: не постыдился отпрепарировать интимное и поднести вплотную на блюде толпе. Несколько таких песенок открывают глаза мало-мальски не идиотам. Вот какой хороший педагог Метерлинк! Но он скромно ретировался, не претендуя на «бессмертие». Но «его», хотя он и не бессмертен, «его» виденье будет жить всегда.

Кто говорит не так? Тот говорит не так, кто распространяет мнение о «новом искусстве», будто оно аристократично. Оно – демократично. «Новые» не должны драпироваться в величественные тоги, не должны казаться и маститыми: это всё «неказистые из себя», скромные, но благородные педагоги. Их произведения только пособие к самообразованию. Их положение самое неблагодарное, ибо им суждены две фазы, одинаково непривлекательные. 1) Хохот, глумление, пока их не понимают (педагогические приемы их наглядны и преувеличенны, они всегда обо всем стараются перекричать, но ведь детям так полезнее всего). 2) Презрение за наглядность ожидает их тогда, когда дети, заимствуя их виденья, позабудут учителей, вообразив, что превзошли их (но ведь заветная мечта скромных тружеников и заключается в любви к детям). Конечно, я вижу все недостатки так называемых «новых», но у меня не хватает духу осуждать этих благородных (и никогда никем не понятых до конца) тружеников души. А разве нижеследующее не замечательно по своей педагогике (не эстетизму):

Un soir

 
Et des bouches d’argent et des regards de pierre
Taisent immensément le glacial mystère
De ce minuit, dallé d’ennui.
 
 
En des cirques d’éther et d’or, seules et seules,
Les constellations tournent comme les meules
De ce minuit, dallé d’ennui.
 
 
Sait-on jamais quels imminents sépulcres sombres,
Scellés de fer, vont éclater, parmi les ombres
De ce minuit, dallé d’ennui?
 
 
Quels pas sonnant la mort et quelles cohortes
Viendront casser l’éternité des heures mortes
De ce minuit, dallé d’ennui?
 

Emile Verhaeren[853]853
  1, 2, 4 и 5-я строфы стихотворения из книги Э. Верхарна «Les flambeaux noirs» («Черные факелы», 1890). В переводе Г. Шенгели (Верхарн Эмиль. Лирика и поэмы. М., 1935. С. 173):
ВечерИ серебро их уст, и твердых глаз гранитВсю тайну льдяную, упорствуя, хранитСей полночи, что вымощена скукой.И в цирках золотых по тверди голубойКружат созвездия, как светлых мельниц строй,Сей полночи, что вымощена скукой. ‹…›Какие ж явятся на ледяной землеЖелезные гроба, чтоб засиять во мглеСей полночи, что вымощена скукой?Когорты грозные каких стальных шаговВзгремят, чтоб раздробить глухую вечность сновСей полночи, что вымощена скукой?

[Закрыть].

Дорогой Эмилий Карлович, «нечто» я слышал о Стагнелиусе, но не обратил внимания. Осталось, впрочем, о нем мнение (может, и ложное), что он был из фосфористов[854]854
  Мистическое направление в литературе, как раз характерное, если не ошибаюсь, для конца XVIII, начала XIX столетия (Примеч. Белого).
  «Фосфористы» – группа шведских писателей-романтиков (Л. Хаммаршельд, В. Ф. Пальмблад и др.), объединившихся в 1807 г. в «Союз Авроры» во главе с поэтом Пером Даниелем Амадеусом Аттербумом и издававших литературно-публицистический журнал «Phosphoros» (1810–1813); испытали влияние философии Шеллинга и немецкой романтической школы. Стагнелиус формально в это объединение не входил.


[Закрыть]. В свою очередь спрашиваю: знаете ли Вы Тегнера. Вот удивительный поэт: я знаком с его «Фритиофом»[855]855
  Главное произведение Эсайаса Тегнера – поэма, основанная на древнеисландской саге, «Сага о Фритьофе» («Frithiofs saga»; написана в 1819–1825 гг., опубликована в 1841 г.).


[Закрыть]. Это нечто поразительное по северной сумрачности и оригинальное по размерам. Многое там есть галленовского. Перевод, к удивлению, великолепен (академика Грота)[856]856
  Первое издание: Фритиоф, скандинавский богатырь, поэма Тегнера в русском переводе Я. Грота. Гельсингфорс, 1841 (см. о нем: Шарыпкин Д. М. Скандинавская литература в России. Л., 1980. С. 234–237). Перевод вошел в кн.: Сборник классических иностранных произведений / Под ред. А. Н. Чудинова. Т. 1. Воронеж, 1875. В «Воспоминаниях о Блоке» (1922) Белый отмечает: «Помню яркое чтение М. С. Соловьева отрывков „Фритиофа“ Тегнера» (О Блоке. С. 28).


[Закрыть]. Вообще в шведской литературе много интересного и вместе незнакомого (или малознакомого) нам. Нравится Вам И. Шерр? Ужасно неполно!

Дорогой Эмилий Карлович, теперь я окончательно решил свое дальнейшее: год отдыхаю, пытаюсь что-нибудь заработать (хотя бы лекциями), а на следующий год опять поступаю на фил<ологический> факул<ьтет>. Так хочет непременно мама, и это не идет вразрез с моим желанием. Очень благодарен за путеводитель. В Нижнем буду в двадцатых числах сентября 24, 23, 22, 25, вот так. Да хранит Вас Господь!

Любящий Вас Борис Бугаев.

P. S. Мой привет и уважение Анне Михайловне[857]857
  А. М. Метнер.


[Закрыть].

Спасибо за удивительную выдержку. Ну конечно, это «потенциалы» настоящей, чистой, незамутненной магии, на какую неспособен Мережковский (этот «ну право же» карлик, карабкающийся по великанам). Знаете что: он просто недалек при всей своей удивительной талантливости. Он гораздо глупее, чем пишет. В Христе не понимает ничего. В Церкви – очень мало. «Новый Путь» бессодержательная (за искл<ючением> Мер<ежковского>, Розан<ова>, Минск<ого> и Религ<иозных> собр<аний>[858]858
  Подразумеваются Записки петербургских Религиозно-философских собраний, печатавшиеся в «Новом Пути» ежемесячно в конце каждого номера с отдельной пагинацией (стенографическая запись заседаний; 1903. № 1–12).


[Закрыть]) оперетка, гораздо более скучная, нежели «Мир Божий»[859]859
  «Мир Божий» – ежемесячный литературный, политический и научно-популярный журнал, издававшийся в Петербурге с 1892 по август 1906 г. (до 1902 г. редактор В. П. Острогорский, затем Ф. Д. Батюшков).


[Закрыть] и т. д.

Посылаю стихи.

Старушка

 
Задумчивый вид:
Сквозь ветви сирени
Сухая известка блестит
Запущенных барских строений.
 
 
Всё те же стоят у ворот
Чугунные тумбы.
И нынешний год
Всё так же разбитые клумбы.
 
 
На старом балкончике хмель
Качается сонный,
Да шмель
Жужжит у колонны.
 
 
В покоях везде тишина.
На кресле протертом из ситца
Старушка глядит из окна.
Ей молодость снится.
 
 
Все помнит себя молодой –
Как цветиком ясным, лилейным
Гуляла весной
Вся в белом, в кисейном.
 
 
Он шел позади,
Шепча комплименты.
Пылали в груди
Ее сантименты.
 
 
Садилась, стыдясь,
Она вон за те клавикорды.
Ей в очи смеясь,
Глядел он счастливый и гордый.
 
 
Зарей потянуло в окно.
Вздохнула старушка:
«Все это уж было давно»…
Кукушка,
 
 
Хрипя,
Кричала.
А время, грустя,
Над домом бежало, бежало.
 
 
И вьющийся хмель
Качался, как сонный…
И бархатный шмель
Жужжал у колонны[860]860
  Впервые опубликовано в книге Андрея Белого «Золото в лазури» (С. 86–88) под заглавием «Воспоминание», с посвящением Л. Д. Блок. Варианты строк – строфа III, ст. 2: «по ветру качается сонный»; строфа IV, ст. 1: «Весна»; строфа VIII, ст. 4: «Стенная кукушка»; строфа X, ст. 1: «Задумчивый хмель»; ст. 3: «Да бархатный шмель». См.: СП – 1. С. 115–116.


[Закрыть].
 

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 21. Помета красным карандашом: «XXI».

Ответ на п. 41 и 42.