Текст книги "Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915"

5 мая 1904 г. Москва

Дорогой Эмилий Карлович. Сегодня уезжаю в деревню[1225]1225
  Аналогичное сообщение («В деревню уезжаю сегодня») – в письме Белого к А. С. Петровскому, датированном 4 мая 1904 г., отправленном из Москвы, согласно почтовому штемпелю, 4 мая и полученном в Сергиевом Посаде на следующий день (Белый – Петровский. С. 85–86). Видимо, Белый после отправления письма Петровскому перенес день отъезда.


[Закрыть]. Пишите мне, если вздумаете (ужасно хочу слышать от Вас весточку) по деревенскому адресу: Тульская губ. Город Ефремов. Сельцо Серебряный-Колодезь. Буду писать из деревни. Христос с Вами. Любящий Вас

Борис Бугаев.

P. S. Мой привет и уважение Анне Михайловне[1226]1226
  А. М. Метнер.


[Закрыть].

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 34. Открытка. Датируется по почтовому штемпелю: Москва. 5. 5. 04. Почтовый штемпель получения: Н. – Новгород. 6. V. 1904. Адрес Метнера: «Угол Телячьей улицы и Вознесенского переулка, дом Абрамовой».

Середина мая 1904 г. Серебряный Колодезь

Тульская губерния, г. Ефремов,

сельцо Серебряный-Колодезь.

Многоуважаемый, дорогой Эмилий Карлович,

пишу Вам из деревни. Недавно переехал сюда. Захлебнулся тишиной. Не могу прийти в себя от спокойствия. Воспользовался свободой, чтобы Вам написать. Вы не можете себе представить, в каком водовороте людей мне приходится теперь быть в Москве. И всё не просто люди, а люди, в том или другом отношении связанные со мной. Довольно близко сошелся я с Вячеславом Ивановым. Он показался мне очень и очень умным, образованным человеком. Он – действительно знаток всего, что касается дионисизма, и от него зачастую мне приходилось слышать чисто фактические и исторические основания тому, что я в себе считал безумством или мечтой. Но только он человек ужасно холодный и зоркий (может быть, слишком зоркий – «пронырливый»). Но это вытекает из его чисто художественной натуры, которая буквально исчерпывает людей, или вернее «вычерпывает» все, что ему нужно для себя, чтоб потом оставить ненужные остатки. Я все-таки в этом его значительно оправдываю, называя это «орлиностью» в реальном, а не метафорическом смысле. Действительно: что такое орел? Посмотрите, с какой пронырливостью смотрит на вас из-за решетки клетки в зоологическом саду царь птиц? Как неприятно кричит он… Наконец, от его клетки… дурно пахнет. И все-таки он, а не кто-либо иной возносится за облака над снежной вершиной.

Вячеслав Иванов похож на гадкого, не совсем опрятного «орлеца», со своим протяжным, гнусаво-певучим голосом. И все-таки это незаурядный, сильный, большой человек, у которого «видимость» неопрятности (пронырливость, излишняя вкрадчивость) появилась лишь потому, что он – большой художник. В ближайших номерах «Весов» обратите внимание на его великолепную статью о Ницше[1227]1227
  Подразумевается статья Вяч. Иванова «Ницше и Дионис» (Весы. 1904. № 5. С. 17–30). Вошла в книгу Вяч. Иванова «По Звездам: Статьи и афоризмы» (СПб.: Оры, 1909).


[Закрыть]. Это – перл.

Дорогой Эмилий Карлович, на днях буду Вам подробно и много писать, а это – только приглашение к переписке. Ужасно сетую, что не мог быть в Нижнем весной. Теперь, вероятно, увидимся осенью, когда Вы и Анна Михайловна[1228]1228
  А. М. Метнер.


[Закрыть] будете в Москве. Я ужасно часто думаю о Вас и особенно здесь, в деревне, где тишина. А в тишине многое видно. Можно подслушать тайный шорох, можно увидеть своих добрых знакомых, несмотря на расстояние. Так вот и я иногда, врезаюсь в волны эфира и потом, попав в течение, которое мне нужно безошибочно, как мне кажется, несусь прямо к Вам. Христос с Вами. Остаюсь любящий и уважающий Вас

Борис Бугаев.

P. S. Мой привет и уважение Анне Михайловне.

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 36. Помета красным карандашом: «XXXV».

28 мая 1904 г. Нижний Новгород

Н. Новгород (увы! Все еще Н. Новгород!). 28 мая (Es kann nichts besseres geben, als den Mai, als den Mai allein[1229]1229
  Неточно цитируется «Майская песня» («Mailied») Ницше («Die Vöglein singen wonnig…»); в оригинале: «O kann’s was Schönres geben // Als den Mai, als den Mai allein?» («Что может быть мая прекрасней, единственно мая?»). В варианте Метнера: «Ничто не может быть лучше, чем май, единственно май».


[Закрыть]. На этот раз Ницше ошибся: по-видимому, период дождей переселился с театрa войны, чтобы не мешать последней, сюда к нам в оскудевший центр) 1904 года, сто двадцать первый день войны коекаков с макаками: тридцать пятый день осады Порт-Артура и прочая…[1230]1230
  Речь идет о событиях Русско-японской войны. Ср. дневниковую запись Метнера от 6 мая 1904 г.: «Макаки воюют с коекаками (русские – коекаки)» (РГБ. Ф. 167. Карт. 23. Ед. хр. 9. Л. 110 об.).


[Закрыть] Дорогой и милый Борис Николаевич! Как видите, я все еще полон мыслями о войне. Кроме того музыка, хотя я и занимаюсь ею не особенно много, скорее даже мало и с постоянными перерывами, прибавила к программе моего дня еще один номер; затем за промежуток времени между днем Вашего отъезда[1231]1231
  Белый выехал в Москву из Нижнего Новгорода, видимо, 27 марта 1904 г.


[Закрыть] и сегодняшним ничего особенного не произошло внутри меня. Вышло так, что я писал Алексею Сергеевичу больше, нежели Вам[1232]1232
  Известны четыре письма Метнера к А. С. Петровскому, написанные после отъезда Белого из Нижнего Новгорода, – от 1 апреля, 24–26 апреля, 27 апреля, 1 мая 1904 г.


[Закрыть], писал по поводу разных пунктиков, относительно которых мы с ним разногласим. После Вас на Святой был Коля[1233]1233
  Н. К. Метнер. Святая неделя в 1904 г.: 28 марта – 3 апреля.


[Закрыть], который неделю тому назад приехал опять к нам надолго. Вот целый ряд причин, почему я ограничился тем, что послал Вам кажется два деловых или полуделовых письмеца[1234]1234
  См. п. 75, 77.


[Закрыть]. Получили ли Вы письмо, адресованное на Ваше имя сюда в Нижний и полученное два дня спустя после Вашего отъезда отсюда?[1235]1235
  О пересылке этого письма по московскому адресу Белого идет речь в п. 75 и 76.


[Закрыть] Ваши письма (карточку, открытку, большое письмо со стихотворением и небольшое с характеристикой Вячеслава Иванова) – я получил…[1236]1236
  Имеются в виду п. 76, 78–80.


[Закрыть] Я до сих пор еще не читал Гриф за 1904 г.[1237]1237
  Альманах «Гриф». М., 1904.


[Закрыть]; я не покупаю его, потому что Вы сказали, что у Вас есть лишний экземпляр, который Вы можете мне выслать. Если Вы этот экземпляр взяли с собою в деревню, то пришлите мне его, пожалуйста, но только в том случае, если он у Вас, если он не затерялся; если же он остался в городе, то я подожду до осени. Это не важно. Читал в Весах отличную рецензию Брюсова о Вас и о В. Иванове[1238]1238
  Рецензия В. Брюсова на «Золото в лазури» Андрея Белого и «Прозрачность. Вторую книгу лирики» Вяч. Иванова (М.: Скорпион, 1904) была опубликована в № 4 «Весов» за 1904 г. (С. 60–62). См.: Брюсов Валерий. Среди стихов. 1894–1924: Манифесты. Статьи. Рецензии / Сост. Н. А. Богомолов и Н. В. Котрелев. М., 1990. С. 107–108.


[Закрыть]. Брюсов завидует Вам, не завидует В. Иванову; Брюсов, теперешний Брюсов Urbi et Orbi, – ближе к лысому дионисианскому сократику, нежели к Вам, но все-таки в сущности в главном он почти справедлив в этой рецензии. Я о ней написал статью, которая еще не помещена[1239]1239
  В статье «Поэзия и критика» (Приднепровский Край. 1904. № 2179, 1 июня. Подпись: Э.) Метнер отозвался о рецензии Брюсова: «Эта рецензия – превосходный и во многих отношениях характерный образчик критического отзыва поэта о поэтах»; отметив правильность поставленного Брюсовым диагноза при сравнении двух поэтических индивидуальностей, которое «всегда к выгоде В. Иванова и к невыгоде Андрея Белого», Метнер добавлял, что «самое намерение сравнивать этих двух, столь мало общего между собою имеющих художников» объясняет себе «тем, что В. Брюсов в данный момент своей поэтической эволюции гораздо ближе к В. Иванову, нежели к А. Белому».


[Закрыть]. Конечно, я в ней не сказал того, что говорю здесь, а чтó сказал – повторять не стоит: ведь писано для взрослых детей… Вот для кого написана статья Рачинского о Гуго Вольфе – трудно сказать[1240]1240
  Имеется в виду статья И. И. Рачинского «Гуго Вольф» (Весы. 1904. № 4. С. 17–29). В обзоре «„Весы“ (Апрель и май 1904 г.)» Метнер упомянул о ней – высказал предположение, «не смешивает ли Ив. Рачинский немецкую песнь с итальянской кантиленою, или даже с литературой цыганских и дилетантских романсов, и не поступает ли он так для того, чтобы возвысить реформатора Гуго Вольфа» (Приднепровский Край. 1904. № 2244, 5 августа. Подпись: Э.).


[Закрыть]. Эта статья – блестящий образчик дилетантизма с примесью странной смеси декадентства и косного ретроградства. Кроме того, Рачинский сделал грубую ошибку, приписав германской песне те недостатки, которыми характеризуется отнюдь не она, а итальянская песня, французский и русский романс (до проникновения в него элементов германского Lied’а[1241]1241
  Песнопения (нем.).


[Закрыть]). То к чему стремился Гуго Вольф… Впрочем, не стоит: на всякое чихание не наздраствуешься <так!>. Заканчиваю я, по обычаю всех русских немцев от Хемницера до Даля, пословицей. Вы пишете, что Весы главным образом имели нечто против тона моей статьи[1242]1242
  См. п. 78, примеч. 14.


[Закрыть]. Не думаю! Это так из-за политики сказано! Политика же и заставляет их просить и дальше моих статей. Дело же в том, что Весы чуют (они чутки), до какой степени я далек от Пшибышевского; они же ведут главным образом линию последнего. У меня с Весами гораздо больше разномыслия, нежели согласия. То, в чем мы согласны, – это некоторые общие эстетические и философские положения. Темою для моих статей они служить не могут. Я не думаю, чтобы мне удалось что-нибудь написать для Весов. Посылаю Вам свою фотографическую карточку. Это тот единственный снимок, который Вы одобрили… К сожалению, мой брат (Карл Карлович) напечатал его на этот раз не на матовой бумаге и слишком темно. Кроме того, срезал конец руки с тростью; получилась глупая поза… Я завидую Вашей деревенской тишине. Давно я уже не захлебывался ею… Вы великолепно охарактеризовали Вячеслава Иванова[1243]1243
  См. п. 80.


[Закрыть] и сильно заинтересовали меня им. По-видимому, он – не моего поля ягода (опять пословица! Когда я отучусь от этой привычки русских немцев). Да и не Вашего. Это не аргонавт, хотя в журнале «Арго» мог бы участвовать[1244]1244
  Журнала под таким названием не существовало. Позднее (видимо, в 1906 г.) возник проект сборников «Арго», разрабатывавшийся Эллисом (см.: Лавров А. В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф – фольклор – литература. Л., 1978. С. 150).


[Закрыть], благодаря пронырливости. Он занимает меня не как художник, а как специалист по дионисианству. И не только занимает меня то, чтó он вынес из своих студий, но и то, чтó его толкнуло к ним. Каких писателей (не эллинских) он считает ближе всех к дионисизму? Простите, дорогой Борис Николаевич, за пустоту этого письма. Я еле-еле собрался Вам откликнуться на Ваше приглашение к летней переписке. Этим и ограничусь пока… Два слова о Золоте в Лазури[1245]1245
  Книга Андрея Белого «Золото в лазури» (М.: Скорпион, 1904) вышла в свет в конце марта 1904 г. (цензурное разрешение – 15 марта).


[Закрыть]. Сколько там грехов против… или нет, лучше так скажу: погружаясь в Вашу книгу, я местами испытываю двойственное ощущение наслаждения и досады. Дело в том, что не все можно покрывать красками и позолотой. Берегитесь врубелевской линии. Брюсов неправ, преувеличивая и число (9/10) и глубину Ваших падений, но они несомненно существуют. В особенности надо оберегать интимное (Христово чувство и т. п.) как от красочного и экстатического налета, так и от загадочности; надо намекать легко[1246]1246
  В цитированной выше статье «Поэзия и критика» Метнер, отмечая в «Золоте в лазури» «крупинки подлинной гениальности», добавлял: «В этой гениальности есть нечто шиллеровское, слегка надломленное, чересчур стремительное; отсюда недостаток вкуса или, правильнее, недостаточное подчинение своих порывов своему вкусу; эта способность, наверно, еще не так скоро разовьется, может быть, никогда не дойдет до той степени, что вкус и гений окажутся в теснейшей дружбе». Более резко Метнер высказывался в письме к А. С. Петровскому от 24 апреля 1904 г.: «Золото в лазури. Тяжелая книга! Добрую половину надо было выбросить. Мистической „мути“ (употребляя Ваше выражение) – нет, тут А. Белый – белый, прозрачный, ясный, кристальный, легкий, милый, безупречный, безупречнее Блока ‹…›. Но до эстетической „чистоты“ Бугаеву пока далеко; в этом смысле в книге Золото в лазури, взятой в целом, очень много „мути“, гораздо больше, нежели во второй симфонии. Повторяю: я говорю не об отдельных стихотворениях, а обо всем сборнике, и говорю очень строго, т<ак> к<ак> Бугаев очень талантлив. ‹…› Золото в лазури скрывает в своих недрах состав, крайне рискованный в художественном смысле, именно: „варварство + вырождение“. В моменты сильнейшего подъема (но только моменты!) этот состав как бы преображается в своей ценности в своем действии, в „стихийность + утонченность“. Зато как много безвкусицы, сколько нагроможденностей, какая кричащая палитра, злоупотребление цветовою символикой, какое подчас манерничанье, превыспренность, декадентщина – я очень строг, даже преувеличенно. Я хочу быть даже злым и в одну сторону несправедливым, чтобы не сказаться таковым в другую сторону, т<ак> к<ак> ведь и я упивался, не меньше Вас, Золотом в лазури и очень люблю Бориса Николаевича» (РГБ. Ф. 167. Карт. 16. Ед. хр. 8).


[Закрыть]. Даже в Старинном Друге[1247]1247
  Автограф этого стихотворного цикла (Андрей Белый. Золото в лазури. С. 138–144) был послан Метнеру в п. 39.


[Закрыть], которого я страшно люблю, не все обстоит благополучно. Безусловно хорош отдел Прежде и Теперь[1248]1248
  В статье «Поэзия и критика» Метнер писал: «…кроме открывания никем не виденных горизонтов, А. Белый занимается задачами, очень полезными для него самого и очень интересными для читателя; я говорю об отделе Прежде и Теперь; „Прежде“ – серия очаровательных картинок, выхваченных из XVIII века и своеобразно стилизованных; противопоставленное ей „Теперь“ – ряд будничных моментов современной городской жизни, описание которых напоминает страницы его же второй симфонии, подмечающие, как произведения Достоевского, „в мелочах – бездонное“».


[Закрыть]. Вашу вторую симфонию (драматическую) я ставлю выше всего Вами написанного по цельности и гармоничности. До свиданья. Пишите. Мой привет Вашей матушке. Анюта[1249]1249
  А. М. Метнер.


[Закрыть] кланяется. Горячо любящий Вас Э. Метнер.

РГБ. Ф. 167. Карт. 4. Ед. хр. 39.

14 июня 1904 г. Серебряный Колодезь

Сер<ебряный> Кол<одезь>. Июня 14 1904 года.

Дорогой, Милый Эмилий Карлович,

Горячее спасибо Вам за любимую мою карточку. Буду хранить ее. Простите, что так долго не писал Вам, но у меня теперь большая работа[1250]1250
  В июне 1904 г. Белый отдавал много времени штудиям по истории философии и психологии.


[Закрыть], которая в соединении с большой перепиской заставляет меня писать какие-то случайные, произвольные, часто пустые письма.

Благодарю Вас за ценные замечания о моих стихах. Я их очень принял к сведению и во многом согласен с Вами и даже обвиняю себя гораздо больше Вас. Но против одного «о Христовом» я молчу, и если есть место, где как будто я мешаю это «священное» с пестротой, то это только кажется, ибо там нет о «Христовом чувстве». Право, это так. Очень, очень жаль, что Вы не хотите участвовать в «Весах»; впрочем, понимаю Ваши мотивы: «Весы» прежде всего тенденциозный орган с фанфарами, плакатами, зазываниями в сторону «нового исусства». При грубости нашей публики и при нечистоплотности бульварной газетной критики, наиболее влияющей на массу публики, эти приемы имеют свое относительное оправдание. Грубые эффекты литературных приемов, стилизация отношений к искусству, конечно, не может иметь место в сериозном критическом исследовании об искусстве; но в «Весах» молодая русская литература прокладывает себе путь к официальному признанию. Для этого «Весам» нужно идти нога в ногу с заграничными декадентскими органами – важно завязать в один общеевропейский узел разнородные фракции декадентства, что обязывает «Весы» поддерживать линию Пшибышевского, Д’Энди и др. Я понимаю: «Весы» банальны декадентской банальностью, но для того чтобы стать выше этой банальности, публика должна переболеть ею. И вот рассадники декадентской банальности суть полезные этапы на пути развития.

Дорогой Эмилий Карлович, простите за краткость письма. Но уверяю Вас – ужасно занят. Остаюсь любящий Вас и горячо уважающий

Борис Бугаев.

P. S. Мой привет и уважение Анне Михайловне[1251]1251
  А. М. Метнер.


[Закрыть].

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 37. Помета красным карандашом: «XXXVI».

Ответ на п. 81.

20–21 июня 1904 г. Нижний Новгород

Июня 20 1904 г. г. Н. – Новгород.

Дорогой милый Борис Николаевич! Ваше письмо от 14 июня получил. 1) Я, должно быть, неосторожно выразился. Я не против принципа красочности в Старинном Друге (да и вообще)[1252]1252
  См. п. 81, примеч. 18.


[Закрыть], а против некоего неуклюжего (извините другу резкое выражение) выражения этого принципа. Вы вольны смотреть на мир и на вне– или пре-мирное своими очами и можете всякого остановить очами Ницше: (см. XII том, стр. 217–218 (460))[1253]1253
  Отсылка к фрагменту 460 раздела «Личные критические заметки» («Kritische persönliche Bemerkungen (1881–1883)») в кн.: Niеtzsche Friedrich. Werke. Bd. XII. Nachgelassene Werke. Unveröffentlichtes aus der Zeit der Fröhlichen Wissenschaft und des Zarathustra (1881–1886). Leipzig: Verlag von C. G. Naumann, 1901. Его текст: «Ihr beklagt euch darüber, dass ich schreiende Farben gebrauche? Nun, ich nehme die Farben aus der Natur, – was kann ich für die Natur! Aber ihr sagt, es sei dies meine Natur und nicht die eure und die aller Welt! Und ihr habt vielleicht Recht: vielleicht habe ich eine Natur, welche schreit, – „wie die Hirsch schreit nach frischem Wasser“. Wäret ihr selber diese frische Wasser, wie gefällig würde euch meine Stimme klingen! Aber ihr seid verdriesslich darüber, mir nicht von meinem Durste helfen zu können – und ihr möchtet vielleicht mir so gerne helfen? – » («Вы жалуетесь на то, что я использую кричащие тона? Что ж, я беру их из природы – разве я отвечаю за нее? – Вы говорите, что это моя природа, но никак не ваша и не всего мира! Наверное, вы правы: возможно, моя природа кричит, „как кричит олень, жаждущий свежей воды“. Если бы вы сами были этой свежей водой, как приятно звучал бы для вас мой голос! Но вам досадно, что вы не в состоянии утолить мою жажду, и, быть может, вы охотно хотели бы мне помочь? –». – Перевод А. А. Карельского, А. А. Моисеенковой, М. Селисской; см.: Ницше Фридрих. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 2013. Т. 9. С. 611. В тексте – цитата из кантаты Феликса Мендельсона-Бартольди).


[Закрыть]. Вы жалуетесь на то, что я употребляю кричащие краски?.. Может быть, у меня натура, которая кричит, как олень, жаждущий свежей воды. Если бы вы сами были этою свежею водою, то как приятно прозвучал бы для Вас мой голос! Но вы раздосадованы на то, что не можете помочь мне в моей жажде… 2) Статья Вяч. Иванова о Ницше – очень хороша[1254]1254
  См. примеч. 1 к п. 80. В обзоре «„Весы“ (Апрель и май 1904 г.)» Метнер назвал статью Вяч. Иванова «великолепной», особо отметив: она «является приятным исключением изо всей известной мне литературы о ницшеанстве, наполненной недоразумениями и злобностями» (Приднепровский Край. 1904. № 2244, 5 августа. Подпись: Э.).


[Закрыть], но мне начинает надоедать его вычурная манера выражаться; это уже не искусство, а искусственность; ради Бога, не заражайтесь этим венцеславизмом; учитесь у Пушкина и… только… у Пушкина; я разумею изучение языка… Очень, очень нравится мне статья Карла Иоэля Ницше и романтизм; прочтите (Новый Путь, июнь) ее[1255]1255
  См.: Иоэль Карл. Ницше и романтизм / Пер. Дворчикова // Новый Путь. 1904. № 6. С. 107–146; № 7. С. 30–66. Опираясь на эту работу, Метнер написал статью «Романтизм и Ницше» (Приднепровский Край. 1904. № 2296, 28 сентября; № 2303, 5 октября; № 2310, 12 октября. Подпись: Э.).


[Закрыть]. 3) Я не то что не хочу, а не могу участвовать в Весах: я чувствую, что никогда не впаду в тон Весов, а для того, чтобы притворяться, приспособляться, я слишком бездарен литературно. Это, что касается тона, который им так не понравился в моей статье. Но кроме того я и принципиально расхожусь с Весами. Для меня выше всего искусство и старое и новое, а для Весов – новизна и специфическая новизна на первом плане. Далее, я не люблю французов и поляков, не люблю всю эту судорожную манерную рафинированно-пошловатую и надутую линию Пшибышевского, новейшей музыки; я ненавижу эту черту и в самом Ницше, который очень часто (все чаще) разочаровывает меня своими дрыганиями и беспокойными скачками, своей мазуркою и полькой мысли. Во всяком случае Вы ничего не говорите Весам о моем принципиальном нежелании участвовать. Может быть, я и напишу что-нибудь. 4) Где Алексей Сергеевич? Он написал мне, прося уведомить его, когда удобнее ему приехать в Нижний[1256]1256
  В письме к Метнеру из Москвы от 3 июня 1904 г. А. С. Петровский извещал: «Покамест еду отдыхать (едва ли!) к Бор<ису> Ник<олаевичу> недели на 2. В июле или августе не теряю надежды быть у Вас. Напишите, когда Вам будет неудобно мое присутствие» (РГБ. Ф. 167. Карт. 16. Ед. хр. 27).


[Закрыть]. Но я не знаю куда отвечать ему. Он пишет, что едет к Вам. Если он у Вас, скажите ему, что удобнее всего от нынешнего дня до середины июля. Впрочем, я еще напишу ему, лишь только узнаю его адрес. Если ему это время неудобно, то я уговорюсь с Колей и с Сашей Братенши[1257]1257
  Н. К. Метнер и Александр Михайлович Братенши, брат А. М. Метнер.


[Закрыть], которые собираются ко мне первый во вторую половину июля, второй (вторично) в августе.

5) Помолитесь за меня, дорогой Борис Николаевич! В Нижегородской губернии (как я конфиденциально и достоверно узнал) делаются приготовления к мобилизации всего нижегородского запаса. Если мобилизация действительно состоится, то я только чудом могу спастись от войны. Я – спокоен. Но внутри все протестует против войны вообще, этой войны и т. д. 6) Коля написал несколько изумительных песен на слова Гёте[1258]1258
  Цикл «Девять песен В. Гёте» для голоса и фортепиано (ор. 6) Н. К. Метнера; работа над ним началась в конце 1903 г. и продолжалась до осени 1904 г. Цикл посвящен А. М. и Э. К. Метнерам, включает пьесы: № 1 «Ночная песнь странника» II («Wandrers Nachtlied», 1 января 1904), № 2 «Майская песнь» («Mailied»), № 3 «Песенка эльфов» («Elfenliedchen», 10 января 1904), № 4 «Мимоходом» («Im Vorübergehn»), № 5 «Песня из „Клаудины“» («Aus „Claudine von Villa-Bella“»), № 6, 7 «Из „Эрвина и Эльмиры“» I, II («Aus „Erwin und Elmire“» I, II, май 1904), № 8 «Первая утрата» («Erster Verlust», 1 июля 1904), № 9 «Эпиталама» («Gefunden»).


[Закрыть], на те, которые я ему указал, интерпретировал, на те, которые я читал Вам. Он все более влюбляется в Гёте. Скоро сравняется в этом со мною. 7) Если лишний экземпляр Альманах<а> Гриф за 1904 год у Вас в деревне, то вручите его Алексею Сергеевичу; он привезет мне.

8) Будет ли напечатана Ваша лекция в Мире Искусств?[1259]1259
  Подразумевается статья «Символизм как миропонимание». См. примеч. 5 к п. 52.


[Закрыть]

9) Я нисколько не обижаюсь, что Вы мне не пишете. Я очень рад, что у Вас «большая работа».

21 июня. Новый Путь стал скучен. Прочел Саломею Уальда[1260]1260
  «Саломея» («Salomé», 1893) – драма Оскара Уайльда. Метнер, видимо, знакомился с ней по изданию: Уайльд Оскар. Саломея: Драма в одном действии / Пер. В. и Л. Андрусон под ред. К. Д. Бальмонта. М.: Гриф, 1904.


[Закрыть] <так!>. Совсем не понравилось. Прочел Историю одной любви Гамсуна[1261]1261
  Под этим заглавием был выпущен в переводе М. П. Благовещенской в 1904 г. отдельным изданием роман Кнута Гамсуна «Виктория» («Victoria», 1898).


[Закрыть]. В восторге. Вот, пожалуй, наиболее симпатичный из северных. Заключаю письмо. Работайте. Передайте мой искренний привет Вашей матушке. Анюта[1262]1262
  А. М. Метнер.


[Закрыть] кланяется Вам и благодарит за память. Горячо любящий Вас

Э. Метнер.

РГБ. Ф. 167. Карт. 4. Ед. хр. 40.

Ответ на п. 82.

Вторая половина июня 1904 г. Серебряный Колодезь

Многоуважаемый и дорогой Эмилий Карлович,

нет Солнца. Тянется жемчужная нить времени. Только утра блистают, как розовый бриллиант. Падают дни – матовые жемчужины. Но за то дни обвеяны ветром. Ветерок этот пронесся над Москвой, причинив немало затруднений. Немало стоили денег москвичам эти ветряные игры. Я связываю барометрический и психический минимум, пронесшийся над Москвой в марте, с внешне разразившимся циклоном. Чем они связаны метеорологически – не знаю. Может быть, то и другое суть постцеденты чего-то еще более внутреннего. Может быть, прецеденты монгольских ужасов[1263]1263
  Представления о «монгольской», «желтой» опасности, здесь актуализированные впечатлениями от событий Русско-японской войны, восходят у Белого к прорицаниям Вл. Соловьева; см. прежде всего его стихотворение «Панмонголизм» («Панмонголизм! Хоть слово дико…», 1894) (Соловьев. С. 104–105).


[Закрыть].

Как бы то ни было, для меня выяснилось одно: теперь в мистическом отношении полоса затишья. «Летописи Мира», закрыв бюро, открытое ежегодно в неизвестные нам сроки, отправились пить чай, чем я и воспользовался: теперь читаю Вундта[1264]1264
  Чтение В. Вундта нашло отражение в статье Белого «О границах психологии», написанной летом 1904 г. и впервые опубликованной в его книге «Символизм» (1910). См.: Андрей Белый. Собр. соч.: Символизм. Книга статей. М., 2010. С. 45–56.


[Закрыть]. Что за превосходный ученый и остроумный, глубокомысленный философ. Глубокомыслие это, конечно, совершенно иного свойства, нежели кантовское, но я и не предъявляю к Вундту специально гносеологических требований. Все достоинство его труда («Система философии»[1265]1265
  См.: Вундт Вильгельм. Система философии / Пер. с нем. А. М. Водена. СПб.: Л. Ф. Пантелеев, 1902.


[Закрыть]) заключается в философской обработке научного материала и в беспристрастных распространениях[1266]1266
  В автографе: распространений


[Закрыть] в области логической физико-химических, психологических, физиологических и математических данных. Это своего рода «метапозитивизм», т. е. продолжение пунктиром тех линий, которые ведет научно-позитивное миропонимание. И что же: выясняются принципы совершенно идеалистические из последовательного проведения позитивистических тенденций. Вундт метафизик, критицист, идеалист на гигантском фундаменте точных наук. Я не разделяю его веры в возможность научным путем разрешить или только приблизить разрешение вечных вопросов, но мне дорога эта честная объективность. При полном отсутствии внутреннего опыта или религии говорить извне о религиях или внутреннем опыте чрезвычайно трудно в желательном для этих дисциплин направлении. Между тем Вундт, опираясь только на чуждые идеализму методы, в корне все же идеалист. Громадной важности его признание о невозможности считать эквивалентными истолкование психических процессов в физиологических терминах и обратно, а также слова о необходимости разделения между внутренним и внешним опытом. Ведь Вундт – величайший авторитет по физиологии, и слова его, направленные к умалению психофизиологического понимания души, ценны, как бриллианты.

Для меня все более и более выясняется необходимость теургического отношения к религии, ибо это есть единственное отношение, при котором религия возможна независимо от критицизма и науки. В сущности теургия это музыкально-понимаемая религия или культ внутренней музыки – ее законы, выражающиеся в формулах (символах). Здесь переживание мое, которое Кантом и его школой превращалось в призрак указанием на призрачность методов, заставляющих меня рассматривать это переживание, как призрак, – где оно восстановляется в своих правах. Оно – единственная реальность, ибо внутренний опыт, говорящий о нем, опирается на волю, а воля по Шопенгауэру и Вундту (тот и другой утверждают волю как мое «Я» с совершенно разных граней) есть единственно не формальное (а следовательно, субстанциональное) начало. Так то все то, что о воле музыкально, существенно, а выражение этого музыкального в пространственно-временном символично. Система символов, стало быть, есть теория существенности. Такая система непроизвольно религиозна. Религия же, понимаемая <ка>к связь воедину, есть «соопьянение», само– и со-гипноз: переживание Петра + Ивана + и т. д. = одному. Так что религия есть всегда миф (а миф – всегда музыкален), но основания мифотворчества реальны и существенны. Религия – это самогипноз. Но понятие о самогипнозе мы почерпаем из науки о душе: эмпирической психологии. Эмпирическая же психология по Джемсу, Гербарту, Вундту должна свои результаты перенести в область метафизики. Она должна иметь рациональные основания. Но невозможность рациональной психологии доказана Кантом. И поэтому наука о переживаниях должна только констатировать переживания, ни к чему их не сводя; идеально же констатировать переживание я могу, явив его, как оно есть, т. е. заражая им. Отсюда символ, система символов, которые, выражая ступени объективации переживаний, ведут к тому, что образ «мира сего» преходит[1267]1267
  1 Кор. 7: 31 («…проходит образ мира сего»).


[Закрыть]. «Мир сей» минус пыль = Миру Божьему. Мирское становится мировым. Сограждане – мирогражданами. Миролюбие становится мiролюбием. Мiролюбие же необходимо связано с мiроустроением, мiротворчеством. Мiролюбие и мiрогражданство есть основание христианства. Христианство же есть по существу Богосыновство («Царствие Божие внутри вас»[1268]1268
  Лк. 17: 21 («…Царствие Божие внутрь вас есть»).


[Закрыть]). Нет чувства богосыновства, значит мое «Я», которое есть «стекло + пыль», до того наполнено пылью, что пыль есть мое «Я». Тогда исторический конец есть гибель и вечное осуждение (ибо что такое пыль?). Если же во мне больше «стекла», соделанием, сотворением Мира, я протираю стекло и постепенно чувство конца выражается ростом безвременности, ростом сладости (2-ая тема Ник<олая> Карлов<ича>[1269]1269
  Подразумевается тема Сонаты f-moll op. 5 Н. К. Метнера.


[Закрыть]): «мир сей» минус пыль = мир иной. И смерти нет, ибо ощущение смерти есть ощущение мною стирания с меня (стекла) меня же (пыли). При постепенном протирании пыль понемногу всегда стирается (а я всю жизнь умираю, воскресая) – и я бессмертен: идеал: не заметить физически (ощущением) исторической кончины, перейдя незаметно черту и неразрывно продолжая в «здесь» «там» и «там» «здесь».

«И видел я как бы стеклянное море („мир сей“, претворенный в Мир Божий), смешанное с огнем (с Богом, ибо „Он есть огнь поедающий “…[1270]1270
  Вт. 4: 24 («Господь, Бог твой, есть огнь поядающий ‹…›»).


[Закрыть] пыль), и победившие (мировые, а не мирские) зверя (серость) и образ его (пыль) и начертание его (Павел Федорович Смердяков[1271]1271
  Персонаж романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».


[Закрыть], студент химик-позитивист не до конца) и число имени его (бесконечность дурная, потенциальная, а не актуальная, бесконечная делимость материи, бесконечная протяженность времени и пространства, «777» (т. е. трижды (3 есть символ) 7 (священное число)), только испорченное некоторым приближением к нему: 666[1272]1272
  Откр. 13: 18 («Кто имеет ум, тот сочти число зверя; ибо это число человеческое. Число его шестьсот шестьдесят шесть»).


[Закрыть]) стоят на этом стеклянном море (мире), держа гусли Божии (т. е. будучи музыкальными творцами мира: миротворцами, чудотворцами, теургами)» (Откровение. Гл. 15, ст. 2).

Мир возможен только в Мiре Божием и во имя Мiра, а не обратно (нравственная проблема, вопрос о ницшеанстве христианства): обратно: мир, худой – лучше уж «добрая ссора»: в ссоре хоть движение, хоть возможность устранением одной из борющихся сторон мира в Мiре. А худой мир: безнадежность без исхода (нравственнизирование христианства: христианство для нравственности). Ведь Христос говорил о мире в Мiре, о мире, который был ниспослан после «доброй ссоры». «Блаженны миротворцы, ибо они Сыновьями Божиими нарекутся»[1273]1273
  Мф. 5: 9 («Блаженны миротворцы; ибо они будут наречены сынами Божиими»).


[Закрыть], если только они и мiро-творцы, теурги. Нравственные «миротворики» никуда кроме «гуся с капустой» и «сна после обеда» (см. «Три сестры» Чехова)[1274]1274
  Имеются в виду слова Андрея Прозорова в драме А. П. Чехова «Три сестры» (действие 4-е): «…я вижу, как я и дети мои становимся свободны от праздности, от квасу, от гуся с капустой, от сна после обеда, от подлого тунеядства…» (Чехов А. П. Полн. собр. соч.: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 182).


[Закрыть] не приведут.

«Апокалипсичность» есть и «окончательность», а эта последняя – существеннейшая сторона христианства; для того чтобы она получила всяческую (научную, критическую) санкцию на реальность, она необходимо должна осуществляться на теургических основаниях. Сюда клонится все развитие науки, философии; единственно возможное сосуществование науки и философии с религией без взаимного друг другом уничтожения – есть такое сосуществование, которое религия рассматривает как систему символов, символам же отводит музыкальное и действенное (вытекающее из сущности воли) значение. Теургия – религиозный волюнтаризм, т. е. полная (без изъяна) организация воли. Или религия должна пасть, как предрассудок, или она – теургия (сюда опять-таки вопрос об отношении Ницше к религии).

Простите, Эмилий Карлович, меня за несуразное и угловатое письмо, но при чтении Вундта мой теургический фанатизм получает богатую пищу. Пишите, я очень, очень часто думаю о Вас, и если это время редко писал, то от общей усталости, безглагольности и неизъяснимости.

Остаюсь готовый к услугам горячо любящий Вас

Борис Бугаев.

P. S. Мой привет и уважение Анне Михайловне[1275]1275
  А. М. Метнер.


[Закрыть].

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 38. Помета красным карандашом: «XXXVII».