Текст книги "Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915"

Не ранее 5 января 1903 г. Москва

Горячо любимый и дорогой мне Эмилий Карлович,

Пишу Вам неожиданно для себя по какому-то внутреннему побуждению, даже приказанию. И о том, что у меня на сердце. Не удивляйтесь. Я чувствую, мне нужно Вам напомнить, что величайшее счастье человечества незаметно подкралось когда-то, тихо пришло. Просияло. Улетело. Навсегда оставило оно налет сладкой грусти везде и на всем. Это счастье – Христос. Христос для всех. Никого Он не забывает. Молю себе несчастий, чтобы приблизиться к Нему. Молю искушений, чтоб стать достойным молиться Ему. Дорогой Эмилий Карлович – Вы это знаете. Не забывайте нашего Солнца. Оно близко. Оно всегда рядом. «Се стою у дверей. Кто ми отверзет?»[396]396
  Откр. 3: 20: «Се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему ‹…›».


[Закрыть]

Не знаю – но мне кажется, придут дни (они близки), когда мрак охватит все, на чем нет отражения близости Его. Мне кажется, каждый человек будет иметь что-нибудь или в глубине своего духа, или во внешнем тяжелое, трудное. И это для всех людей. Дорогой Эмилий Карлович, предупреждаю Вас как брат во Христе – не забывайте Его. Он – нас всех связывает навек. Он – наше Солнце.

Солнце близко.

Вижу, как собираются где-то тучи; идут на нас или проходят мимо – не знаю. Знаю одно – с Ним не боюсь. Знаю – с Ним не страшно. Знаю.

Главное – с Ним чувствуешь себя над пропастями не страшно; начинаешь жить как-то по ту сторону жизни – в вечном чуде и уже окончательно не удивляешься, когда все удивительно.

Знаете ли, в чем я убедился? Москва – своего рода центр – верую, верую. Мы еще увидим кое-что. Еще будем удивляться – радоваться или ужасаться, судя по тому, с Ним или не с Ним будем. События не оставят нас в стороне, дорогой Эмилий Карлович. Всё же мы званы поддержать славу Имени Его. Будем же проводниками света, и свет в нас засветит, и тьма не наполнит нас…[397]397
  Ср.: «И свет во тьме светит и тьма не объяла его»; «Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете» (Ин. 1: 5, 7–8).


[Закрыть] И теперь, на расстоянии, мне приятно подать голос, окликнуть Вас и Анну Михайловну…[398]398
  А. М. Метнер.


[Закрыть] Напомнить. Пространства не властны. Мы все вместе. Людям «знающим» нужно особенно быть вместе… один не спасешься. «Где двое или трое во Имя Мое, там Я посреди их»[399]399
  Мф. 18: 20 (неточная цитата).


[Закрыть].

В Москве уже потому центр, что уж очень просится в сердце то, чему настанет когда-либо время осуществиться. Открывается с поразительной ясностью, легко дается. Недавно был в Девичьем Монастыре. Восторг снегов превышал все меры. Снега заметали границу между жизнью и смертью. Сквозная сосна вопила о том, что тайно подкралось к душе. На другой день слушал в концерте Вашего брата. Он играл из Stimmungsbilder № 6, 7, 8[400]400
  «Восемь картин настроений» («Acht Stimmungsbilder») для фортепиано Н. Метнера (ор. 1).


[Закрыть]. Опять вопила метель. Радовался.

Между прочим: повсюду одно и то же. Московские оккультисты ждут в Москве рождение Мессии. Это факт. Только что узнал от Г. А. Рачинского. А. С. передавал слова Тихомирова о Мессии в городе Лионе; ему 14 лет[401]401
  А. С. Петровский. Ср. сообщение в письме Петровского к Э. Метнеру от 21 января 1903 г.: «В Москве есть кружок оккультистов, ожидающих рождения „мессии“ в Москве. Ждут со дня на день, имея очевидно на то веские основания. Мать неизвестна, а отец и подавно. В Лионе, говорят, тоже есть, уже 14 лет. Что если они подерутся?» (РГБ. Ф. 167. Карт. 16. Ед. хр. 26).


[Закрыть]. В «Новом Пути» читали о киевской синагоге?[402]402
  Имеется в виду заметка в рубрике «Религиозно-философская хроника» о мальчике Аароне Дворжике из села Демиевка:
  «Ожидание Мессии. – 26-го октября площадь перед синагогой на Мало-Васильковской улице в Киеве была запружена евреями. Все были возбуждены, всем хотелось быть в синагоге, где должен был говорить 13-летний мальчик – о пришествии Мессии. ‹…› Мальчик – простой, бедной еврейской семьи, но не по летам начитанный в еврейском писании. Мальчику этому трижды являлся во сне один из ветхозаветных пророков с приказанием объявить всем о близком пришествии Мессии» (Новый Путь. 1903. № 1. С. 203).


[Закрыть]

Все это имеет смысл. С этим нужно считаться. Разобраться в «знаниях», откуда они.

Можем ли жить без обращения к Нему, когда нам начинает казаться, что времена и сроки исполняются? Вот, что мне безотчетно захотелось написать Вам, не знаю почему. Простите за глупый тон, но я от чистого сердца.

Получил от Блока письмо. Он тоже полагает, что центр в Москве[403]403
  В тексте письма Блока от 3 января 1903 г. – первого его письма к Белому, положившего начало их заочного знакомства, – имеется указание не на Москву, а непосредственно на адресата: «…задаю я Вам вопросы и потому, что совсем понял, что центр может оказаться в Вас ‹…›» (Белый – Блок. С. 17). Белый откликнулся на эту фразу в ответном письме Блоку от 6 января: «Боже мой, что Вы говорите! Центр может оказаться во мне? Убедительно прошу Вас оставить эту мысль: не во мне, а в нас вообще, недалеко, быть может, от нас» (Там же. С. 27).


[Закрыть].

Прощайте, дорогой Эмилий Карлович. До свиданья. Не забывайте. Господь да хранит Вас и Анну Михайловну.

Любящий Вас

Борис Бугаев.

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 7. Помета красным карандашом: «VII». Фрагмент опубликован: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 194.

30 января 1903 г. Москва

Москва. 1903 года 30 января.

Многоуважаемый и дорогой мне

Эмилий Карлович!

Что за идиотский фельетон? Что за сумбур в голове? Что за слог? Что за зубоскальство?[404]404
  Какой текст, присланный Метнером, имеет в виду Белый, неизвестно.


[Закрыть]

Большое спасибо за него. Для курьеза пошлю его в «Новый Путь». Пользуюсь случаем – пишу Вам эти несколько слов. Простите, что не больше. Масса дел, касающихся Университета, и своих собственных. Устаю. К тому же все еще не могу достаточно владеть своим спокойствием после кончины Соловьевых[405]405
  М. С. Соловьев скончался в ночь на 16 января 1903 г.; тогда же его жена, художница и переводчица Ольга Михайловна Соловьева (урожд. Коваленская; 1855–1903), не перенеся случившегося, покончила с собой (см.: НВ. С. 223–226, 615–616). Похороны супругов состоялись 18 января в Новодевичьем монастыре. См. заметку В. Брюсова «Похороны М. С. и О. М. Соловьевых» (Русский Листок. 1903. № 19, 19 января) и некрологическую заметку о Соловьевых в «Новом Пути» (1903. № 2. С. 202–203). Смерть Соловьевых вызвала широкий общественный резонанс; ср.: «Умер М. С. Соловьев, и, не в силах пережить того, с кем прожила лучшее в жизни, тут же, у его трупа, оборвала свою жизнь О. М. Соловьева. Это страшно поразило. Несколько дней Москва только об этих двух смертях и говорила» (Али <Эфрос Н. Е.>. Случайные заметки // Новости Дня. 1903. № 7137, 21 апреля. С. 3).


[Закрыть].

В Москве удивительные дни. То вопли метелей, то ясная, талая, гадкая, лунная слякоть – теперь полнолуние. Луна бросает от всего неверные тени – откидывает, а в тенях воры прячутся. К довершению истории на всех столбах расклеены рожи господина в цилиндре – мимиста Бернарди, удостоившего город своим подозрительным посещением[406]406
  Ср. газетное оповещение: «Первая гастроль знаменитого итальянского артиста трансформиста К. Бернарди и первая гастроль знаменитой итальянской придворной труппы мимистов Козантино» (Русское Слово. 1903. № 21, 21 января. С. 1). Представления проходили в театре «Аквариум» ежедневно с 21 января по 16 февраля 1903 г. – по свидетельствам прессы, с колоссальным успехом.


[Закрыть].

Недавно был у Николая Карловича, который насмерть поразил меня восхищенной радостью финала своей сонаты. Это – небывалое явление, достойное 9-ой симфонии Бетховена (право)[407]407
  Н. К. Метнер и его Соната для фортепиано f-moll. 21 января 1903 г., в день прослушивания финала сонаты, А. С. Петровский писал Э. Метнеру о Н. Метнере: «Мы его так захвалили сегодня с Бугаевым, что он, кажется, не на шутку рассердился. Дело в том, что хвалили мы его, конечно, не с чисто музыкальной точки зрения, а под разными углами, напр<имер> богословским и т. д. Придется завтра пойти смягчать похвалы, особенно насчет ожидающего его Царствия Небесного. Говорил я это всерьез, но в шутливой форме, и он не мог постигнуть, какая связь между написанием его сонаты и спасением его грешной души. ‹…› Наконец, скажу за себя и за Бугаева, что нам соната дала бездну уверенности в победе и силы, очень нужных в нынешнее скверное и опасное грозовое время. Прослушав эту „радость праведных о Господе“ и несказанное дальнейшее, я готов на все идти, ничего не боюсь, готов все перенести, все простить и полюбить. Создание такой вещи не есть ли непомерная заслуга перед Богом и человечеством. Конечно, это только один угол зрения, более других мне доступный и других не исключающий» (РГБ. Ф. 167. Карт. 16. Ед. хр. 26).


[Закрыть]. Весь день я был сам не свой и, кажется, обидел Ник<олая> Карловича глупо-неумеренной похвалой.

Дорогой Эмилий Карлович, я уж ничего не пошлю в «Приднепровский Край»: 1) некогда, 2) «Мир Искусства» чрезвычайно любезно просит меня присылать ему всевозможные рукописи, 3) у меня есть еще «Новый Путь», который я не утилизирую пока, потому что времени нет.

Как поживает Анна Михайловна?[408]408
  А. М. Метнер.


[Закрыть] Мой привет и уважение. Как поживаете Вы? Жду от Вас голоса.

Кстати: прочли Вы биографию Ницше?[409]409
  Имеется в виду книга Элизабет Фёрстер-Ницше (Förster-Nietzsche), сестры Ф. Ницше и его душеприказчицы, «Жизнь Фридриха Ницше» («Das Leben Friedrich Nietzsches»). Том I вышел в свет в 1895 г., том II (часть 1) – в 1897 г.; вторая часть тома II – позднее, в 1904 г.


[Закрыть] Меня интересует Ваш отзыв о ней. Кто-то написал, что госпожа Ферстер-Ницше искажает факты. Меня заочно привели в негодование такие слова.

Не знаю.

Желаю Вам всего лучшего. Да хранит Вас Господь.

Остаюсь глубокопреданный искренне любящий

Борис Бугаев.

P. S. Вышел Пшебышевский[410]410
  Речь идет об издании: Пшибышевский Ст. Homo sapiens. Роман в трех частях / Пер. М. Н. Семенова. М.: Скорпион, 1903.


[Закрыть]. Пшебышевский – скучен. Уныло скучен, однообразен – Пшебышевский. Пшебышевский.

РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 8. Помета красным карандашом: «VIII».

31 января – 3 февраля 1903 г. Нижний Новгород

Н. Новгород январь 31 1903 год. 12 ч. дня. – Милый, дорогой мой Борис Николаевич! Собираюсь, окончив письмо Петровскому[411]411
  Имеется в виду письмо от 29–30 января 1903 г. (РГБ. Ф. 167. Карт. 16. Ед. хр. 7).


[Закрыть], ответить и Вам. Сначала на письмо VI от 4 января. Оно начинается, если помните, «проделкой Серого». Не отрицая здесь вмешательства Серого, я все же пытаюсь объяснить недоразумение мое, Вас обидевшее, тутошнею причиною. Я как старший по годам и гораздо больше Вас страдавший (хотя и меньше познавший) решился предостеречь Вас от каббалистического барона и от стремления скорее прийти (или быть приведенным «людьми добрыми») к 9-ти. Это мое предостережение в связи с очевидным теперь для меня неуловлением смысла нижеследующих Ваших слов и было причиной того, что Вы заподозрили меня в обвинении Вас в bizarrerie. Я знаю, что Вы «буквальны», и этото особенно мне и нравится в Вас. Но Вы не всегда ясны даже для такого слушателя и читателя, как я. Впрочем, наши беседы устные, кажется, достаточно показали, до какой степени далеко мы прошли вместе (хотя и отдельно); так далеко, что несогласия между нами просто немыслимы; возможны лишь детальные особенности и недоразумения. Не уловил же я смысла следующих слов (начало Вашего IV письма[412]412
  Имеется в виду п. 10.


[Закрыть]): «Мой внутренний путь какимто странным образом склоняется в сторону теософии; определю ближе теософию эту, не как теософию вообще, а как теософию волюнтаризма, отличную и от теософии в сторону теургии, и от теургии в сторону теософии. Это как бы равнодействующая идея между теософией и теургией – все тот же узел между символическим и воплощенным, перемещающийся в сторону символического с объективацией этого воплощенного (теургического) на степень идеи»… – Вот я, кажется, не поняв этого места, и выразил сомнение в том, чтобы можно было всегда отдать себе отчет, всегда различить символическое и воплощенное, объективированное на степень идеи, чтобы можно было безошибочно вести линию равнодействующую между теософией и теургией, не очутившись между двух стульев. Вот и все. Инцидент исчерпан. Если Вы забыли свое тогдашнее течение мыслей и сами уже не ясно представляете себе, что такое эта равнодействующая, то бухайте все в Лету, если же помните и видите мою ошибку, то, пожалуйста, объясните мне ее… Дорогой мой! Не может быть между нами такого, на что бы нам пришлось друг на друга обижаться… «Колдун опять показался в наших местах» – констатируете Вы 4-го января. Вы знаете, как я себя чувствую (нуменально) с самого сочельника. Подробности об этом раньше сообщал в предшествующих письмах, а теперь в письме к Алексею Сергеевичу, законченном вчера…[413]413
  В упомянутом письме к А. С. Петровскому Метнер признавался: «Ваше последнее от 21 января письмо и последнее же Бугаева – пришли в один день и час и как самым появлением своим, так и содержанием пришлись весьма кстати, чтобы не сказать бóльшего. Я всецело пребывал в когтях нуменальной тоски. Эти письма взбодрили меня. Но все же я окончательно сбросить с себя не могу чего-то липкого мерзкого. Такого подозрительного жуткого состояния макрокосма и микрокосма я давно не запомню ‹…›».


[Закрыть] А сегодня я бодр, весел и свободно дышу во всех смыслах. Вчера было полнолуние. Вчера был Собор трех святителей[414]414
  Собор вселенских учителей и святителей – соборный праздник Православной церкви, посвященный памяти вселенских учителей Церкви Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста; совершается 30 января (12 февраля н. ст.).


[Закрыть]. Вчера снята какая-то накипь. Накипит, конечно, опять. Но пока легче: эта очень подозрительная луна начала умирать. Духовецкий, очевидно, в отношении к религиозно-философским вопросам попал под влияние некоего Соколова, который, судя по его фельетонам, должен быть противником и притом не понимающим новопутейцев и вообще всего нового[415]415
  П. А. Соколов стал постоянным сотрудником «Приднепровского Края» с осени 1902 г., почти каждую пятницу в газете помещались его статьи «Женщина в философии» (№ 1600, 27 сентября; № 1607, 4 октября), «Веселое жизнепонимание» (№ 1614, 11 октября), «Два черта» (№ 1628, 25 октября), «Друг женщин и его советы молодым девушкам» (№ 1635, 1 ноября), «По поводу одного самоубийства и одной заброшенной науки» (№ 1642, 8 ноября; № 1649, 15 ноября), «Что такое красота?» (№ 1656, 22 ноября) и т. д.


[Закрыть]. Духовецкий просил меня настойчиво и не раз писать ему. Я написал обзор книжки «Сев<ерных> Цветов»; это было в июле, когда Соколова там еще не было, статья была немедленно же помещена[416]416
  Имеется в виду статья Метнера «Северные цветы на 1902 год (Собранные книгоиздательством „Скорпион“)» (Приднепровский Край. 1902. № 1538, 27 июля. С. 2–3. Подпись: Э.). В ней был дан подробный обзор содержания альманаха и делался вывод: «…сборник, как и почти все, издаваемое „Скорпионом“, заслуживает вполне внимания читающей публики ‹…›».


[Закрыть]. Затем вследствие занятий в Цензурном Комитете и приготовлений к отъезду я отложил свое сотрудничество на три месяца, в течение которых не раз получал от Духовецкого приглашения работать в его газете. На основании этих просьб я и обратился к Вам с предложением написать что-нибудь для Приднепровского Края. Сам же вскоре после приезда Анюты[417]417
  А. М. Метнер.


[Закрыть] написал страшно длинную и страшно нескладную канитель о книге Жида «Гражданское положение женщины», которую (не женщину, а книгу) я цензировал и потому решил и рецензировать. Эту канитель Духовецкий всю без сокращений поместил[418]418
  Речь идет о статье Метнера «Из области „изящной“ юриспруденции» (Там же. 1903. № 1711, 21 января; № 1712, 22 января; № 1715, 25 января; № 1718, 28 января; № 1722, 1 февраля), представляющей собой отклик на книгу французского юриста и историка Поля Жида (Gide; 1832–1880) «Etude sur la condition privée de la femme»; в русском переводе: Жид П. Гражданское положение женщины с древнейших времен / Пер. с фр. под ред. и с предисл. проф. Ю. Гамбарова. М., 1902.


[Закрыть], а Вашу статью, а также мою заметку о предстоящем выходе в свет первой книжки Нового Пути не напечатал[419]419
  См. примеч. 2 к п. 9.


[Закрыть]. Между тем, по получении книжки, я написал обзор ее содержания, стараясь быть ясным и вполне цензурным. Видя, однако, что предварительной моей заметки не помещают, так же как и Вашей статьи, я бросил свой обзор «Нового Пути» и сделал запрос у Духовецкого, почему он ничего не хочет знать о «Новом Пути»?[420]420
  Метнер не знал, что к тому времени его заметка «Новый Путь» была опубликована в «Приднепровском Крае» в рубрике «Библиография» (1903. № 1703, 13 января. С. 4); в ней приветствовалось новое издательское начинание: «Во всяком случае вполне определенное, слишком определенное старое насиженное место, которое покидают путники, настолько невыносимо тоскливо, серо, буднично, скучно, что нечто неопределенное, пусть даже опасное, неспособно их принудить к отступлению, а скорее привлечь новых путников, даже и не из числа любителей приключений, сильных ощущений и экстравагантного декадентизма». Сходным образом Ф. А. Духовецкий назвал 1-й номер «Нового Пути» «одним из отраднейших явлений нашего времени»: «…журнал появился на свет прекрасно вооруженным для следования по прокладыванию им нового пути, на котором ему предстоит немало опасностей и суровой борьбы» (Духовецкий Ф. Беседа с читателями. XXVII. Новый путь // Там же. 1903. № 1704, 11 января).


[Закрыть] На запрос этот я до сих пор ответа не получил. Я напишу еще раз. Пока не будет получен ответ, не пишите ничего для Приднепр<овского> Края! Мне страшно хотелось бы дать Вам заработок в этой газете: уже эгоистическая цель вынуждает меня хлопотать об этом: из первого же гонорара Вы должны отложить сумму, необходимую для путевых расходов из Москвы в Нижний и обратно. Я жду Вас в гости надолго летом… Некоторым ответом на страшный вопрос об астартизме, которого Вы касаетесь в своем VI письме[421]421
  Имеется в виду п. 16.


[Закрыть], служит, по-моему, то, что Вы писали мне о сумасшествии и что Вы писали Мережковскому или Перцову («Новый Путь») об оргиазме; я думаю, что сумасшествие (не вследствие удара головой о тумбу), а Нитшевское, оргиазм Розановский суть явления психофизиологические и интеллектуалистические тою же сущностию астартизма. Астартизм же часто наблюдается на улицах Москвы; это схождение с рельс конки. Простите: я склонен сегодня говорить благоглупости. Но право же, отчасти это так. Движение духа по телеологическим рельсам, ведущим направо, коварно переводится стрелочником на рельсы параллельные (пока), но в конце концов приводящие налево; случается же это, когда кондуктор, полагаясь на Цель, притягивающую вагон (Causa finalis[422]422
  Конечная причина (лат.).


[Закрыть]), небдителен до такой степени, что не замечает легкого толчка, знаменующего перевод вагона на другие соседние рельсы, ведущие не к Космосу, а к Хаосу… Напрасно Вы называете свои стихи убогими и напрасно Вы некоторые из них не покажете Коле[423]423
  Н. К. Метнер.


[Закрыть]. Очень жаль, что Вы не занимаетесь вовсе немецким языком. Немецкая поэзия и философия тесно связана с немецким языком и немецкой музыкой; гораздо теснее, нежели то наблюдается у других наций… Еще не так давно я читал Zarathustra, часть III Vom Voruebergehen[424]424
  «О прохождении мимо» – фрагмент из поэмы Ницше «Так говорил Заратустра».


[Закрыть] и думал о Вас; чтобы оценить до конца не только философию, но и музыку этого параграфа, не только суть, но и дух речей Нитцше, – необходимо читать это по-немецки… Положительно так никогда ни один смертный не говорил прозой… – Из стихотворений Блока особенно сильное впечатление произвело на меня последнее: Сбежал с горы etc.[425]425
  Стихотворение «Сбежал с горы и замер в чаще…» (21 июля 1902). См. примеч. 11 к п. 16; Блок. Т. 1. С. 113.


[Закрыть] Это такой тонкий змеиный упоительный ужас, какой я не раз ощущал… И опрокинувшись заглянет мой белый призрак им в лицо…[426]426
  Заключительные строки стихотворения «Сбежал с горы и замер в чаще…».


[Закрыть] Кириллов за шкафом[427]427
  Подразумевается эпизод из романа Достоевского «Бесы» (ч. 3, гл. 6, II): «У противоположной окнам стены, вправо от двери, стоял шкаф. С правой стороны этого шкафа, в углу, образованном стеною и шкафом, стоял Кириллов, и стоял ужасно странно, – неподвижно, вытянувшись, протянув руки по швам, приподняв голову и плотно прижавшись затылком к стене, в самом углу, казалось желая весь стушеваться и спрятаться» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Л., 1974. Т. 10. С. 475).


[Закрыть], сон мой о двух змеях… Ужасный сон… Но я спокойнее, вспоминая его теперь.

«Новый Путь», говорите Вы, «намеренно тускл, сух, сериозен». И фатально не объединен в терминологическом отношении… Полон недомолвок. Приблизительных касаний. Заигрываний с партиями… Я очень строг; я придираюсь. Я злюсь. Вот где и bizarrerie, и смешение аллегорического с символическим, символического с воплощенным… Статья Мережковского в чтении понравилась мне больше, нежели выслушанная как лекция…[428]428
  Имеется в виду начатая печатанием в № 1 «Нового Пути» книга Д. С. Мережковского «Судьба Гоголя» (см. примеч. 6 к п. 8). Лекцию о Гоголе Мережковский читал в Москве в Историческом музее 17 февраля 1902 г.


[Закрыть] Ваше «письмо»[429]429
  См. примеч. 14 к п. 16.


[Закрыть], дорогой мой, при всей халатности, с которою Вы, изумленно озираясь, очутились среди публики, будучи неожиданным толчком выброшены из Ваших внутренних интимных апартаментов, при всей нечесанности и неотесанности эпистолярного «неглиже с отвагою» является самым умным, самым талантливым и самым сильным словом во всей книжке. Оно произвело на меня почти зрительное впечатление… Я смеялся и радовался в душе за Вас. Рассказ Леопарда Дионисова – «интересен»[430]430
  См. примеч. 13 к п. 16.


[Закрыть]. Он очень понравился Анюте, которая до тех пор терпеть не могла писанья Зинаиды Николаевны. Л. Денисов – есть такой составитель разных клерикально-колокольных книжек…[431]431
  Леонид Иванович Денисов – автор и составитель популярных религиозно-просветительских брошюр, многие из которых неоднократно переиздавались: «Великий пост» (М., 1898), «Жизнь и подвиги св. Алексия, человека Божия» (М., 1898), «Жизнь и страдания св. великомученицы Варвары» (М., 1899), «Ад и рай» (М., 1900), «День св. Троицы» (М., 1900), «Жизнь и покаяние преподобной Марии Египетской» (М., 1900), «Сказания о благодатных откровениях Господа Иисуса Христа святым» (М., 1902), «Жизнь апостола любви св. Иоанна Богослова» (М., 1902) и т. п.


[Закрыть] Какой это рассказ просит у Вас Перцов?? Скоро ли выйдет Ваша новая симфония?? Да! Отрывок из Вашей статьи об Олениной я прочел в «Волгаре», который перепечатал его и снабдил quasi-ядовитыми замечаниями и массою????!!!! – [432]432
  См. примеч. 8 к п. 12.


[Закрыть]. Вы, конечно, получили от меня посланный Вам под бандеролью № „Волгаря“ со статьею о «Новом Пути»?![433]433
  Имеется в виду статья Р. Антропова «Критические очерки. III» (Волгарь. 1903. № 20, 21 января. С. 2), в которой был дан резко критический обзор содержания 1-го номера «Нового Пути»: «Люди несомненно даровитые, писатели, которые могли бы оказать „нищим духом“ посильную помощь разумным словом, пускаются в роль Пифии, бессмысленно пророчествовавшей»; Мережковский, по мнению обозревателя, составляет «„статьи-откровения“, с целью одурачить легковерную толпу и прослыть величайшим умником нашего милейшего сверх-времени», Розанов иронически аттестуется как «образчик русской философии»: «…вот вам наглядный пример, до каких благоглупостей можно дойти, устремляясь философской мыслью из черепа Валтасара», и т. д.


[Закрыть] Обезьяна, совсем напрасно скрывающаяся под неподходящим прозвищем «Антропов», принадлежит к породе тех критиков, о которых Жан-Поль Рихтер так много и остроумно распространялся в своих сочинениях[434]434
  См., например, рассуждения о критиках и рецензентах в трактате Жан-Поля «Приготовительная школа эстетики» («Vorschule der Ästhetik», 1804) (Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М., 1981. С. 313–329).


[Закрыть]. Что Вы хотите? Неужели Вы думаете, что наша «интеллигенция», которую хотят мирить с церковью, способна выйти из позитивистического нужника?

1 февраля. Сегодня у меня был в гостях преосвященный Назарий. Сегодня же по одному делу зашел ко мне городской голова Меморский[435]435
  Александр Михайлович Меморский (1855–1913) – городской голова Нижнего Новгорода, бывший присяжный поверенный.


[Закрыть]. Вот два человека: оба русские (по происхождению из духовного сословия), оба умные (хотя с неба звезд не хватают); оба с высшим образованием; оба довольно светские люди; один производит впечатление изумительной культурности; другой, Меморский, «интеллигент», «прогрессист» – азиат в сюртуке. Он кричит о гласности, пока его не задели… А как задели, что оказывается менее терпим, нежели о. Назарий… Нет! Представители церкви, пожалуй, даже в массе более гибки, нежели представители интеллигенции. Ваше последнее седьмое письмо ко мне[436]436
  Имеется в виду п. 17.


[Закрыть], написанное «по какому-то внутреннему побуждению, даже… приказанию», обнаружило беспокойство обо мне, то же беспокойство, что охватило Алексея Сергеевича, о чем он и сообщил мне одновременно с Вами… Очевидно, оба Вы чувствовали, что я в опасности. Так это и было. Ваши письма пришли кстати. Теперь мне легче. Подробнее об этом в письме Петровскому[437]437
  В письме к Петровскому от 29–30 января 1903 г. Метнер сообщал о переживаемых им тяжелых психологических симптомах, которые каким-то образом соотносились с личностью адресата: «…бывало, что я Вас боялся. Мне казалось, что, если я с Вами не порву, то скоро умру. Самая мысль, что я недолговечен, приходила только в Вашем присутствии и при воспоминании о Вас. Конечно, ни Вы, ни я во всем этом ужасе – не виновны, или виновны косвенно, посредственно. Тут что-то „наплывало“, выражаясь языком „Симфонии“». В том же письме Метнер признавался в подверженности двум порокам – властолюбию и гневу.


[Закрыть]. Вы пишете: «События не оставят нас в стороне… Все же мы званы поддерживать славу Имени Его. Будем же праведниками света и свет в нас засветит и тьма не наполнит нас…» Тьма пыталась наполнить мою душу, и я особенно часто вспоминал свой «Denkspruch»[438]438
  Изречение (нем.).


[Закрыть] (Первое послание Петра. Гл. вторая, стих IX[439]439
  «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Петр. 2: 9).


[Закрыть]), который выпал на мою долю во время конфирмации, как руководящее изречение на всю жизнь… Об этом лютеранском обычае я рассказывал Алексею Сергеевичу… Я с Вами согласен в том, что Москва один из центров. Но кто знает: не было ли в царствование Августа в Риме, Афинах, Александрии у некоторых ощущения, что центр именно там, где они, имеющие уши, слышат???[440]440
  Откр. 2: 7 («Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам»).


[Закрыть]

Пишите! Христос с Вами.

Ваш Э. Метнер[441]441
  Далее на листе наклеены газетные вырезки: «<Редк>ое небесное явление», «Молитва» (перечеркнута красными чернилами), «„Чудесный“ ребенок», «Нечто об еретиках» (перечеркнута красным карандашом).
  Две из этой подборки заметок были опубликованы в газете «Волгарь»: «Редкое небесное явление» (1903. № 24, 25 января. С. 4), «„Чудесный“ ребенок» (1903. № 31, 31 января. С. 4). В первой заметке сообщалось о том, что в Сычевке Смоленской губернии 2 января на небе были замечены две радуги с обеих сторон луны, после чего между радугами образовался крест белого цвета: «получилось, как будто бы невероятно больших размеров крест стоит на земле». Во второй заметке рассказывалось об удивительных способностях мальчика-калеки в семье крестьянина Александра Кокаровцева: «где мальчик ни сядет, все предметы, находящиеся вблизи него, отлетают в сторону»; «крестьянин Кокаровцев, будучи сектантом, пригласил начетчика отчитывать нечистую силу, но и это не помогло».
  Две другие заметки (в гранках) не были допущены к печати. В заметке «Молитва» (рубрика «Смесь») сообщалось, что «в одном из селений ‹…› в глуши степей змиевского уезда взрослые, семейные и даже старики крестьяне, никто не знает молитвы Господней, при крещении детей восприемники не могут читать символа веры. ‹…› Вот та молитва, которую читал старик-малоросс: „Не ослаби, не остави, не припусти, не запусты, ны те то в колеси лежышь, оже есть ище трошки и увесь; око на небi, друге на земли; хлiб наш на сiшках, дай нам, Господи на выделках ‹…›“». Заметка «Нечто об еретиках» начиналась с сообщения: «Под таким заголовком напечатана статья в Спб. Вед., в которой отмечается стремление некоторых „блюстителей православия“ наделять кличкой „еретиков“ всех мыслящих несогласно с ним. ‹…› Первым вздумал у нас поиграть этим словом наш поэт, г. Мережковский», назвавший «еретиком» В. В. Розанова; затем иеромонах о. Михаил заявил, что сам Мережковский – «вредный еретик», а его учение – «апофеоз оргийности», его проповедь – «дрянная проповедь» и т. д.


[Закрыть].

Вот Вам образчик отношения нашей интеллигенции к такому важному вопросу как «ересь». Не только наши отцы и старшие братья, но и наши сверстники и младшие братья – безнадежны (при жизни)… Разве наши дети и внуки поумнеют. Мне жалко «Новый Путь», но едва ли он жизнеспособен. Нас очень немного, дорогой Борис Николаевич!

2 февраля 1903 года. Отрывок из Фауста.

 
Die Hexe ‹…›
Du mußt verstehn!
Aus Eins mach´ Zehn,
Und Zwei laß gehn,
Und Drei mach´ gleich,
So bist du reich.
Verlier´ die Vier!
Aus Fünf und Sechs,
So sagt die Hex´,
Mach´ Sieben und Acht,
So ist's vollbracht:
Und Neun ist Eins,
Und Zehn ist keins.
Das ist das Hexen-Einmaleins!
 

Faust:

 
Mich dünkt, die Alte spricht im Fieber.
 

Mephistopheles:

 
Das ist noch lange nicht vorüber,
Ich kenn´ es wohl, so klingt das ganze Buch;
Ich habe manche Zeit damit verloren,
Denn ein vollkommner Widerspruch
Bleibt gleich geheimnisvoll für Kluge wie für Toren[442]442
  Фрагмент из сцены «Кухня ведьмы» («Hexenküche»), входящей в 1-ю часть «Фауста»:
  «Ведьма. ‹…› Пойми, как из одного выходит десять! а если прибавишь два, то вмиг выйдет три, и ты будешь богат! Прикинь четыре да слушай ведьму, и сделаешь из пяти и шести семь с восемью. Тут и делу будет конец! Девять станут одним, а десять ничем! Вот где единожды один ведьмы.
  Фауст. Мне кажется, что старуха болтает в бреду.
  Мефистофель. Дело еще далеко не кончено. Так написана вся ее книга. Мне это хорошо известно. Много потерял я над ней времени, потому что противоречие в подобном случае было и будет всегда такой же бессмыслицей как для умных, так и для глупых» (Фауст, трагедия Гёте / В переводе и объяснении А. Л. Соколовского. СПб., 1902. С. 68–69).


[Закрыть].
 

и т. д. и т. д. – до конца мефистофелевской реплики (Фауст, ч. I. Сцена в кухне ведьм).

Мне кажется, я недостаточно ясно в письме Петровскому сказал о девятой симфонии и Парсифале[443]443
  В письме Метнера к Петровскому от 29–30 января 1903 г. об этих произведениях идет речь в связи с Сонатой f-moll op. 5 Н. Метнера: «С Вашей богословской, что ли, точки зрения Вы совершенно правы, когда говорите, что это сверхгениально и т. д. и т. д. По „напряжению святости“ действительно этому равно только финал девятой симфонии Бетховена и Парсифаль Вагнера. Хотя в первом осталось что-то прометеевское, а второй, наоборот, звучит форсированным спокойствием, несколько (но только несколько) напускною покорностью воле Божьей. Uebermensch-Wagner сказал тут: хочу покориться! Но то и другое в Бетховене и Вагнере отразилось в их произведениях только в самой слабой дозе. У Коли ни того, ни другого вовсе нет. Те оба создали для выражения святости совсем новые раньше у них не бывшие темы. И в этих темах неизбежно сказались их „субъективизмы“: полнейшее неуменье лицедействовать, чистейший лиризм Прометея Бетховена, не сумевшего написать ни одной драмы, кроме собственной, и театрал, шопенгауеровец Вагнер, смешивавший христианство с буддизмом, Царство Небесное с Нирваной и отразивший несколько и свою сценическую хватку и это смешение в Парсифале».


[Закрыть]. Мотив IV ч<асти> IX с<имфонии> при всем напряжении святости в нем не свободен от прометеевского элемента, присущего Бетховену, элемента, от которого лирик всегда себе верный и равный, как Бетховен, не мог и не намеревался освободиться. Основной же мотив Парсифаля при таком же напряжении святости не свободен от некоторой искусственности, к которой театрал и Uebermensch[444]444
  Сверхчеловек (нем.).


[Закрыть] Вагнер прибег, дабы скрыть, замаскировать неистребимость в себе титанизма. Он принуждает себя дать святость до конца. Ясно??. До свиданья.

P. S. Я забыл спросить Вас: получили ли Вы оба мои письма, которые я послал Вам одно вслед за другим в ответ на Ваше 5-ое?[445]445
  Имеются в виду п. 13, 15.


[Закрыть]

РГБ. Ф. 167. Карт. 4. Ед. хр. 10. Фрагмент опубликован: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 195.

Ответ на п. 16.

14 февраля 1903 г. Москва

Москва 1903 года февраля 14-го.

Многоуважаемый и дорогой мне Эмилий Карлович!

Простите мое долгое молчание. Оно вызвано не от меня зависящими причинами. 1) Легкое нездоровье, парализовавшее всю мою активность и притом настолько, что я не мог даже написать Вам письмо – а это для меня только удовольствие. 2) «Мир Искусства» просил у меня статью, и надо было ее закончить. Я и так опоздал к мартовскому номеру, где будет только одно из моих хождений на руках с разведением ног к ужасу обывателей, если только «Мир Искусства» дерзнет напечатать сию дикую штуку. Так что статья, быть может, выйдет в апреле[446]446
  В первой половине 1903 г. в «Мире Искусства» статей Белого не появилось, но в приложении к журналу был опубликован его «манифест» «Несколько слов декадента, обращенных к либералам и консерваторам» (Хроника журнала «Мир Искусства». 1903. № 7. С. 65–67), который, видимо, здесь упоминает Белый как «дикую штуку».


[Закрыть]. 3) Еще с незапамятных времен залежались у меня письма З. Н. Гиппиус и Блока[447]447
  Ближайшее по хронологии письмо З. Н. Гиппиус к Белому, сохранившееся в его архиве, – от 29 октября 1902 г. (РГБ. Ф. 25. Карт. 14. Ед. хр. 6); письмо Блока к Белому – от 3 февраля 1903 г. (Белый – Блок. С. 37–39).


[Закрыть], так что нужно было сперва им ответить[448]448
  Письмо Белого к Гиппиус, относящееся к первой половине февраля 1903 г. (как и большинство его писем к ней), вероятно, не сохранилось; письмо Белого к Блоку той же поры, видимо, не было написано и отправлено, лишь 24-м или 25-м февраля 1903 г. датируется очередное письмо Белого к Блоку, начинающееся словами: «Простите меня за мое долгое молчание» (Там же. С. 42–51).


[Закрыть]. Все это отсрочило мой ответ. Но лучше поздно, чем никогда.

Эти дни были снежные вихри. Думается мне – замели они пылевые столбы серых шалунов, устраивающих жуткие шутки над Москвою, а может быть и над Россией. Хотелось бы отдохнуть для нового боя. А бой будет. Это заканчивается период, начавшийся с 1898 года. Это сводятся концы с концами – думается мне. Один из столбов замутил ясную поверхность между нами, прикинувшись «здешним», но «Да воскреснет Бог!»[449]449
  Молитва на сон грядущим: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его».


[Закрыть]. Разве могут быть между нами какие-нибудь особенные несогласия! Это – немыслимо, а если бы даже и были – что ж из этого. Принцип никогда не облечется плотью и кровью; человек останется впереди всего. Выписка, сделанная Вами из моих довольно-таки неудачно-корявых слов, означает следующую для меня простую (но мной хитро высказанную) истину: Я никогда не удовольствуюсь Символом. Всякое религиозное событие для меня «само по себе», т. е. воплощено. Выражение «объективация этого воплощенного на степень идеи» означает: я не принимаю никакого участия в воплощении религиозных истин; я не теург; но я извне созерцаю эти волевые движения, призывающие магически «божественные вибрации» (простите!); созерцаю их идею: ибо воля и идея, хотя глубоко не совпадают друг с другом, но лежат на одной плоскости по отношению к «сократическому человеку», о котором Ницше говорит, что его время проходит[450]450
  Положения, развиваемые Ницше в книге «Рождение трагедии из духа музыки» (1872) – в гл. 18: «…современный человек начинает уже сознавать в своем предчувствии границы этой сократической радости познания и стремится из широкого пустынного моря знания к какому-нибудь берегу»; «…теперь ‹…› сократическая культура с двух сторон потрясена и скипетр непогрешимости уже дрожит в ее руках ‹…› теоретический человек пугается того, что из него самого может воспоследовать, и, неудовлетворенный, не решается уже более вверить себя страшному ледяному потоку бытия ‹…›» (Ницше. Т. 1. С. 127, 129. Пер. Г. А. Рачинского).


[Закрыть]. Если же принять во внимание все то, что В. Соловьев почти гениально говорит о классификации идей в «Чтении о Богочеловечестве»[451]451
  Учение об идеях обосновывается в чтениях 4-м и 5-м «Чтений о Богочеловечестве» (1881) Вл. Соловьева.


[Закрыть], то Мировая Идея (София) будет почти у порога сущности (метафизической воли). Равнодействующая между теософией и теургией будет заключаться в расширении идейности в вещах до степени родовых и т. д. идей. А так как идея по существу своему символична (во временном вневременное – σύμβολον), то в расширении и углублении символа и будет заключаться это слияние теософии, как начала и теургии, как конца. Скажу далее: эзотеризм эзотеризма, т. е. символ символа уже близит к воплощению. Узел между символическим и воплощенным заключается в том, чтоб найти меру между этими оттенками сокровенного. Между теософией, понимаемой символически, и между теургией, понимаемой окончательно и буквально (т. е. соединенно до конца), есть узел, но не пропасть. Эта пропасть была бы в том случае, если бы теософия только занималась аллегориями. Но я верю, что она глубже, т. е. что она символична. Здесь касаюсь о четырех стадиях 1) как таковое, 2) как аллегория, 3) как символ, 4) как воплощение, т. е. опять-таки как таковое, но иною, истинной реальностью. Как будто здесь на четвертом понимании отпадают несовершенства первых трех стадий (придатки и отягощающие хвостики) и действительность является законченно цельной. Это опять-таки возвращение (везде возврат). При таком естественно-последовательном переходе от образа сквозь символ (т. е. музыку, ибо самый совершенный символ – музыкальное сочетание звуков, вопиющее к Вечности) к новому образу («Новая земля, новое небо»)[452]452
  Откр. 21: 1 («И увидел я новое небо и новую землю ‹…›»).


[Закрыть] уничтожается бездна между феноменальным и нуменальным Канта. Между тем отсеченность нуменального как вневременно-внепространственного создает весь тягостный ужас, зной без исхода кантовской философии, понимаемой формально, т. е. логически. Вы понимаете – тут крышка, грозно нависающая – в этих априорных формах познания, не высвеченных символом. Это все еще только вторая стадия аллегорическая, завершаемая гносеологией, как наиболее совершенной и наиболее безнадежной философской формой изыскания. Отсюда – или 1) ужас отчаяния, 2) или последовательное умерщвление самого себя – разложение души с атрофией чувства и воли, 3) или выход к символам. В символизме мы уже стоим по ту сторону даже гносеологии; гносеология – это уже оставленная нами оболочка; мы имеем право на это всей историей философии. В символизме к пяти чувствам прибавляется и шестое – чувство Вечности: это коэффициент, чудесно преломляющий все; тут после душного, замкнутого пространства, ограниченного временем, пространством, причинностью, раздается радостно-освобожденный и вместе недоумевающе-испуганный возглас: «Вижу, знаю». Тут впервые появляется язык вершин, не боящийся противоречий – тут танец веков, тут уже не метр мира, тут чистый, божественный ритм (ах, как вы чудесно писали Ал<ексею> Серг<еевичу> о ритме и метре[453]453
  Имеются в виду развернутые размышления о ритме и метре в письме Метнера к А. С. Петровскому от 29 января 1903 г.: «Иногда метр совпадает с ритмом, иногда нет. Чаще не совпадает. Еще чаще настоящего ритма нет, а есть только метр. Это относительно композиций. ‹…› Правда, „ритм“ стремятся расширить; ритм исторического развития, ритм возвращения, вечности. И не без основания. Но кто же может, кроме Бога, ангелов и святых уловить этот ритм. ‹…› Нечего и говорить о ритме возвращений вечности. Ведь это мировой пульс. Кто же может его слышать? Ведь для того, чтобы уловить частичку ритма, надо, быть может, прожить несколько тысячелетий. ‹…› Это – несказанное и иррациональное. Вот почему остается радоваться множественности ритмов отдельных духовных (или душевных) единиц (личностей) вместо недостающего нам единого ритма» (фрагмент приведен в полном объеме в статье: Богомолов Николай А. Эмилий Метнер и «закон Андрея Белого» // Die Welt der Slaven. 2015. Jg. LX, Heft 1. S. 2–4).


[Закрыть]. Только с одним я не согласен: с необходимостью тысячелетий для уловления ритма мира). Да и кроме того: при логических формах (аллегориях) оставаться нельзя еще и потому, что ведь помимо ужаса гробовой крышки – кантовского ужаса в истории философии дан теоретический выход отсюда еще Шопенгауэром, который различием форм познания мыслящего от откровенного (интеллектуального) обосновал и предоставил для потомства право пользоваться так называемым «психологическим методом» – выдал патент на него. Ницше этим пользуется с правом. Ницше не философ, но он и философ, ибо и теоретически кровно связан с Шопенгауэром – этим достойным продолжателем Канта. Ницше связан с Кантом. Да. Это так.

Между тем слепые глаза и тугие уши ничего не видят и не слышат, фальсифицируя современный идеализм разогретыми пережитками.

Да, кстати: я еще ничего не писал Вам о забавной для меня истории с моим рефератом в филологическом кружке[454]454
  Подразумевается Студенческое историко-философское общество, организованное при Московском университете в марте 1902 г. под председательством С. Н. Трубецкого. См.: Анисимов А. И. Князь С. Н. Трубецкой и московское студенчество // Вопросы философии и психологии. 1906. Кн. 81 (1). С. 146; Фохт Б. Памяти князя С. Н. Трубецкого. Речь, произнесенная в заседании Московского психологического общества 7 октября 1905 г. М., 1906. С. 8–9.


[Закрыть]. Тут вышла целая история. Я рассматривал формы как таковые, т. е. на первой стадии, иногда выкрикивая в виде реторических отступлений из области символизма (третьей стадии). Я обошел вторую стадию, т. е. гносеологический аллегоризм Канта. В некоторых местах при выкрикивании из области 3-ьей стадии я упомянул о «нуменальном», причем поставил этот термин в кавычках, ибо пользовался им условно; повторяю, центр реферата был на первой стадии. Я забыл при этом поставить всего две частицы: «как бы» нуменальное и поставил просто «нуменальное». Дурачки-кантята во главе с Фохтом уличили меня в незнании термина, употребленного Кантом!! А?! Тщетно я объяснял тресмысленность того не существенного для целого места – они ничего не поняли, и свели мой реферат к второй, аллегорической, т. е. гносеологической стадии, рассматривая его именно только с этой, единственно им доступной стадии. Теперь там вышел из-за реферата какой-то скандал, по поводу протокола Фохта, составленного о прениях по поводу его[455]455
  Cогласно позднейшему свидетельству Белого в регистрационном своде «Себе на память», в прениях по его реферату о формах искусства (ноябрь 1902 г.) участвовали приват-доцент Д. В. Викторов, Б. А. Фохт, Б. А. Койранский, А. К. Топорков, А. В. Кубицкий, В. Ф. Эрн (ЛН. Т. 105. С. 698).


[Закрыть]. Впрочем, я ничего не знаю верного. Мне что-то передавали. Характерно, что Блок упрекает меня за другое (реферат с выбросом некоторых мест напечатан в № 12 «Мира Искусства»[456]456
  См.: Бугаев Борис. Формы искусства // Мир Искусства. 1902. № 12. С. 343–361.


[Закрыть]): он пишет, что я недосказал многое, т. е. не свел всецело к Апокалипсису, т. е. он видит центр в этих несущественных отступлениях полу-мистического оттенка[457]457
  См. письмо Блока к Белому от 3 января 1903 г. (Белый – Блок. С. 15–17).


[Закрыть]. Вот что происходит, когда мистик и декадент вступает в сношения со студентами!!

Все это меня очень забавляет. Забавляет и лай доброго барбоса Трубецкого и бессильно-осторожные подтявкиванья Льва Михайловича Лопатина, который плачет надо мной, ругает меня, а при встречах позорно кривит душою. Дело в том, что он прочел «Симфонию», где, быть может, узнал себя в профессоре, бегущем жуликом навстречу жулику[458]458
  Имеется в виду эпизод из части 1-й «Симфонии (2-й, драматической)»:
  «5. Это был заезжий жулик из южных провинций.
  6. А к нему навстречу жуликом бежал профессор Московского университета с экзаменов.
  7. Оба не знали, зачем существуют и к чему придут. Оба были в положении учеников, написавших „extemporalia“, но не знающих, какую получат отметку» (Симфонии. С. 68).


[Закрыть].

Дорогой Эмилий Карлович, большое спасибо за выдержки из Гёте. Прочел с большим вниманием и восхищался. А выдержка последняя про «Hexeneinmaleins» удивила и утешила, ибо я склонен рассматривать вопрос о 9-ом так же. Дело в том, что на восьмом приканчивается все. Если 9 = 1, то значит здесь мы имеем лишь возврат опять-таки к первой стадии, т. е. узнавание все тех же истин и тайн разными путями. Это – опять-таки периодичность возврата. Это «вечные упражнения» духа – упражнения в Вечности. Теософы говорят, что среди «7» ступеней каждая большая ступень распадается еще на «7» малых. Если принять во внимание, что «8» есть возвращение к «отчему лону», Он и Отец – одно, при 7-ом – белоголубая – бледноголубая встреча с Ним, то на символическом плане выступает все значение этого «und Neun ist Eins»[459]459
  «И девять есть единица» (нем.).


[Закрыть]. Кстати «4» не есть ли 8⁄2, т. е. в малом, предварительном виде проекция «8-ми». Как на четвертом, воплощенном плане водворяется совершенство, так и на 8-ом – все земное сжигается и остается – старинное… Хотя последние слова мои – явная и сознательная натяжка, не опирающаяся на виʹдения.

Дорогой Эмилий Карлович, мне скорей было бы приятно, чтобы статья моя не была напечатана, ибо она очень и очень экзотерична, популярна[460]460
  Подразумевается статья «Интеллигенция и Церковь» (см. примеч. 2 к п. 9).


[Закрыть]. У меня бы осталось чувство некоторого осадка. Так что я скорей доволен непомещением статьи. И во всяком случае не пошлю ничего больше в «Приднепровский Край». Мне очень приятно, что стихотворения Блока Вам нравятся. В III-ей книжке «Нового Пути» они будут[461]461
  Цикл из десяти стихотворений Блока «Из посвящений» (Новый Путь. 1903. № 3. С. 48–59) – дебют поэта в печати.


[Закрыть]. Очень рад, что Вам нравится отрывок из моего письма, без моего ведома и разрешения напечатанный (это – наглость). Меня всюду бранят за него, да и я сам себя браню. Да и потом: они произвольно выбросили многие важные места, освещающие и углубляющие то, о чем я говорю[462]462
  Полный текст письма «студента-естественника», по всей вероятности, не сохранился.


[Закрыть]. И от всего этого получается какой-то глупо-непричесанный, мальчишеский оттенок, какое-то чириканье о глубоком. В результате это письмо – повод к моему «посрамлению» среди негодующих философутиков, которые узнали, что это – я. В результате я зол и на «Н<овый> П<уть>», и на свое письмо. Всякую нелепость отдела «частной переписки» теперь будут, чего доброго, приписывать мне. Вы спрашиваете – скоро ли выйдет моя «Симфония»? Да не ранее, как через год[463]463
  См. примеч. 16 к п. 16.


[Закрыть]. Она – в «Скорпионе», который медлителен и переполнен книгами. Туда же отдаю и свою «Третью Симфонию»[464]464
  «Возврат. III симфония» Белого была выпущена в свет московским издательством «Гриф» в ноябре 1904 г. (на титульном листе: 1905).


[Закрыть]. В «С<еверных> Цв<етах>» 1903 г. будет мой драматический отрывок и стихи[465]465
  Имеется в виду кн.: Северные цветы. 3-й альманах книгоиздательства «Скорпион». М., 1903 (вышла в свет в начале апреля 1903 г.). В ней были опубликованы «Пришедший. Отрывок из ненаписанной мистерии» Белого (С. 2–25) и его цикл из восьми стихотворений «Призывы» (С. 26–38).


[Закрыть]. Надеюсь сорвать куш.

Благодарю Вас, Эмилий Карлович, за образчики интеллигентной тупости[466]466
  Подразумеваются газетные вырезки, приобщенные к п. 19.


[Закрыть]. Безрадостно, безнадежно!.. Но надеюсь на… чудо?! Быть может, когда-нибудь, где-нибудь, что-нибудь будет в России… Когда-то Вы просили меня напомнить наш незаконченный разговор. Буду краток и субъективен, иначе пришлось бы увеличить письмо раз в двадцать. Итак, полагаюсь на чудо и на гений Вашей гибкости и тонкости в понимании.

I) сначала было так ; «ab» графический путь эволюции, где в «а»

и в «b» касания человека с Богом.

Этот путь был таков:

«ab» – русло Бож<ественной> воли – белое русло. После грехопадения произошел раскол, раздвоение, но не до конца, а в самом глубоком, внутренне-грядущем осталось соединение. После раскола стало так

На стадии волевой имеем

Раскол А _|_ В; вершина I налагается на 2; получаем

Вот что с одной стороны. С другой стороны имеем

1) Белое = полнота цвета = цвет Бож<ественного> Бытия.

2) Черный = все противоположное.

3) Серое = воплощение небожеского в образ и подобие Божеского.

4) Красное = относительное = сверк<ающий> белый луч сквозь серую пыль.

5) Розовое – очищение серого (все оттенки розового и золотистого, т. е. темновато-розового до полного обеления суть расчищение ужасной стаи).

6) Голубое = Внецветное, потуцветное (8) – сквозь белое (8). И чем тоньше цвет белого, тем синее, так что в небе имеем это двойственное, т. е. голубое (т. е. остатки тающего белого) и внецветное (Отчее символического плана). В небе намек на двуединство. Здешнее и тамошнее.

7) Белое = + 7 цветов спектра, т. е. цвет соединяющий. Пурпурное = цвет, соед<иняющий> линию спектра

= цвет нуменальный (Отчее на историческом (ветхозаветном) плане). Я и Отец – одно[467]467
  Ин. 10: 30.


[Закрыть]; пурпурное (8) и белое (7) – не об одном ли? «Если дела ваши, как пурпур, как волну убелю»[468]468
  Ис. 1: 18 («Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю»).


[Закрыть].

Если так на истор<ическом> – воплощен<ном> – теург<ическом> – плане, то на символ<ическом> плане не будет ли так:

Голубое (7) и Внецветное (8) не об одном ли?

8) Фиолетовое = Синее + Пурпурное = Внецветное + Голубое и Белое + Пурпурное. – Очень тонкий цвет. Тут как бы цветом дается какая-то мера, соединение между символич<еским> внутренне-религиозным путем и исторически воплощенным соединением, между «новыми» временами и пространствами и между вневременным и внепространственным. Здесь символизм и истор<ическое> воплощение на своих крайних ступенях как бы сливаются: это как бы два радиуса, выходящие на одну общую окружность.

И внешний знак этого – фиолетовое. Вот почему если красное есть напряжение, то фиолетовое найденный здесь условный, досмертный покой; недаром оба цвета на краях спектра и как крайние – законны. Но вот

9) зеленый – символ (4-ый цвет спектра

земной серединности, подобно тому, как серый есть символ премирно-нуменально-чертовской серединности. Зеленое – символ земности. Не оттого ли глухие, растительные организмы окрашены в зеленый цвет?