Текст книги "1919"
Автор книги: Джон Пассос
Жанр: Зарубежная классика, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
Новости дня XXVIII
Высоко орлы порхают
В Мобиле в Мобиле
американцы перебрались вплавь через широкую реку, вскарабкались на отвесный берег канала и блестящим штурмом взяли Дюнкерк. Следует отметить тот знаменательный факт, что «Генеральная трансатлантическая компания», известная широкой публике под названием «Французская линия», за все время войны не потеряла ни одного пассажирского судна, совершающего регулярные рейсы
КРАСНЫЙ ФЛАГ НАД БАЛТИКОЙ
«Я пересек весь Египет, чтобы присоединиться к Алленби,[162]162
Алленби Эдмунд Хенри, виконт (1861–1936) – английский военный деятель. Во время первой мировой войны командовал Английским экспедиционным корпусом в Египте.
[Закрыть] – сказал он. – Я летел на аэроплане и в два часа покрыл расстояние, на которое детям Израилевым понадобилось сорок лет. Пусть этот факт заставит нашу публику задуматься над прогрессом современной науки».
Счастье что коровы не летают
В Мобиле в Мобиле
ПЕРШИНГ ПРОДОЛЖАЕТ ТЕСНИТЬ НЕПРИЯТЕЛЯ
ПОЕТ ПЕРЕД РАНЕНЫМИ СОЛДАТАМИ;
НЕ РАССТРЕЛЯН КАК ШПИОН
ПОМОГАЙТЕ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫМ ОРГАНАМ – РАЗОБЛАЧАЙТЕ СПЕКУЛЯНТОВ
полное согласие, достигнутое по большинству вопросов, вызвало живейшее удовлетворение и даже некоторое недоумение среди участников конференции
ТОРГОВЫЕ СУДА СПАСАЮТСЯ ОТ КРАСНЫХ БЕГСТВОМ
ГУННЫ БЕГУТ
CHEZ LES SOCIALISTES LES AVEUGLES SONT LES ROIS[165]165
У социалистов слепые вожди (фр.).
[Закрыть]
Германское правительство просит Президента Соединенных Штатов Америки предпринять шаги к восстановлению мира, уведомить все воюющие стороны об этой просьбе и пригласить их делегировать уполномоченных для начала переговоров. Германское Правительство принимает в качестве базиса для мирных переговоров программу, изложенную Президентом Соединенных Штатов в его послании к Конгрессу 8 января 1918 и в его последующих заявлениях, особенно в его речи 27 сентября 1918. Чтобы избежать дальнейшего кровопролития, Германское правительство просит Президента Соединенных Штатов осуществить немедленное заключение всеобщего перемирия на суше, на воде и в воздухе.
Джо Уильямс
Джо еще некоторое время бродил по Нью-Йорку и Бруклину, занимая деньги у миссис Ольсен, и пил без просыпу. Однажды ей это надоело, и она выгнала его. Было чертовски холодно, и ему пришлось несколько дней ночевать в ночлежке. Он боялся, что его арестуют за уклонение от воинской повинности, и ему все осточертело, и он нанялся простым матросом на «Аппалачский» – большой новый грузовой пароход, шедший в Бордо и Геную. С ним опять обращались как с арестантом, заставляли мыть и красить палубу, и это как раз подходило к его настроению. В кубрике были сплошь деревенские парнишки, никогда в жизни не видавшие моря, и несколько старых, ни на что не годных бродяг. На третий день они попали в шторм и зачерпнули приливную волну, разбившую на правом борту две спасательные шлюпки, весь конвой расшвыряло, и, как оказалось, палуба не была как следует законопачена, так что вода проникла в кубрик. Выяснилось, что Джо – единственный человек на судне, которому можно доверить штурвал, поэтому его освободили от мытья палубы, и, пока он четыре часа стоял у штурвала, он мог на досуге подумать, как все на свете погано. Ему хотелось повидать в Бордо Марселину, но никого из команды не пустили на берег.
Боцман сошел на берег, и надрался с американскими солдатами, и принес Джо, который ему полюбился, бутылку коньяку и массу разных сплетен о том, что немцы почем зря бьют лягушатников, и цинготников, и итальяшек, и что если бы не мы, то кайзер сегодня же въехал бы верхом на лошади в веселый городок Париж, а покуда дела идут так на так. Стоял зверский мороз. Джо и боцман пошли в камбуз и распили коньяк с коком – тертым стариком, побывавшим в Клондайке во время золотой лихорадки. Никто им не мешал, так как офицеры все до одного съехали на берег поглядеть на мамзелей, а команда спала. Боцман сказал, что это конец цивилизации, а кок сказал, что ему начхать, и Джо сказал, что ему начхать, и боцман сказал, что они сволочи и большевики, и свалился.
Забавное было плавание вокруг Испании и через Гибралтарский пролив и вдоль берегов Франции в Геную. Всю дорогу сплошная цепь камуфлированных грузовых пароходов, греческих, и британских, и норвежских, и американских, жмущихся к берегу, со сложенными на палубах спасательными поясами и висящими на шлюпбалках шлюпками. А навстречу другая цепь – порожние транспорты и угольщики из Италии и Салоник, белые госпитальные суда, всевозможные старые галоши со всех концов света, закопченные грузовые пароходы, у которых винты торчали из воды так высоко, что их хлопанье можно было расслышать через два часа после того, как они исчезли из виду. Когда они вошли в Средиземное море, им все время попадались навстречу французские и британские линейные корабли и дурацкого вида миноносцы с длинными султанами дыма, окликавшие вас и лезшие проверять судовые бумаги. На берегу войной даже не пахло. После того как они прошли Гибралтар, установилась солнечная погода. Испанские берега были зеленые, с голыми розовыми и желтыми горами поодаль, и повсюду были рассыпаны, точно куски сахара, белые домишки, кое-где скапливавшиеся в города. В Лионском заливе, под мелким дождем, в тумане и толчее, они чуть было не налетели на большую фелуку, груженную винными бочками. Потом сильный северо-западный ветер понес их вдоль Французской Ривьеры, мимо ярких и блестящих городов с красными крышами и встающих за ними сухих скалистых холмов и нависающих снежных гор. После Монте-Карло они попали вроде как в цирк, дома были розовые, и голубые, и желтые, и в долинах торчали тополя и остроконечные колокольни.
Всю ночь они искали свет большого маяка, обозначавшего на карте Геную, как вдруг увидели впереди зарево. Пошли слухи, что немцы взяли город и сожгли его. Второй помощник поднялся на мостик и прямо так и сказал шкиперу, что если они пойдут дальше, то их возьмут в плен, и лучше поворотить и идти в Марсель, но шкипер ответил, что это не его собачье дело и пускай он лучше помалкивает, покуда его не спросили. По мере того как они приближались, зарево становилось все ярче. Оказалось, что за молом горит нефтеналивное судно. Это был большой новый пароход фирмы «Стандард ойл», и пламя стекало с него и расползалось по воде. Можно было разглядеть мол, и маяки, и позади город, карабкающийся на холмы, с красными отсветами во всех окнах, и толпящиеся в гавани корабли, залитые красным заревом.
Когда они стали на якорь, боцман взял Джо и двух юнцов в ялик, и они подплыли к нефтеналивному судну поглядеть, что на нем делается. Корма его торчала из воды. На борту, по-видимому, никого не было. Какие-то итальяшки подошли к ним в моторной лодке и что-то залопотали, а они прикинулись, будто ничего не понимают. Тут же стояло пожарное судно, но ничего не могло сделать.
– Какого черта они его не утопят, – твердил боцман.
Джо заметил веревочную лестницу, свисавшую в воду, и подгреб к ней. Прежде чем его спутники начали кричать, чтобы он вернулся, он уже карабкался по ней. Перемахнув через поручни на палубу, он удивился – какого черта он сюда забрался. «К дьяволу, надеюсь, что он взорвется», – сказал он вслух. На палубе было светло как днем. Передняя часть парохода и море кругом пылали, как лампа. Он решил, что пароход либо нарвался на мину, либо в него пустили торпеду. Команда, по-видимому, поспешно покинула судно, так как около кормовых шлюпбалок, где раньше были спасательные шлюпки, валялось несколько вещевых мешков и разная одежда. Джо отобрал себе отличный свитер и спустился в кают-компанию. На столе он нашел ящик гаванских сигар. Он вынул одну сигару и закурил. Приятно было стоять и курить сигару в то время, как эта чертова штука могла ежесекундно взорваться вместе с ним к чертям собачьим. Да и сигара была хороша. На столе лежало семь пар шелковых дамских чулок, завернутых в папиросную бумагу. Вот бы хорошо подарить их Делл – было его первой мыслью. Но тут же он вспомнил, что с этим делом он раз навсегда покончил. Все же он сунул шелковые чулки в карман и поднялся на палубу.
Боцман орал с ялика, чтобы он, Христа ради, возвращался, а то они уедут. Джо успел подобрать на трапе бумажник.
– Это не газолин, а мазут! Он будет гореть еще неделю! – крикнул он сидевшим в шлюпке, медленно спускаясь по лестнице, затягиваясь сигарой и глядя поверх гавани, полной мачт, и труб, и подъемных кранов, на большие мраморные дома, и древние башни, и колоннады, и холмы за ними, залитые красным заревом.
– А команда куда делась?
– Должно быть, сидит на берегу и хлещет водку, чего и нам желаю, – сказал боцман.
Джо роздал сигары, а шелковые чулки оставил себе. В бумажнике ничего не оказалось.
– Черт знает что, – проворчал боцман. – Неужели у них нет взрывчатых средств?
– Да если бы они у них были, эти чертовы итальяшки не знали бы, что с ними делать, – сказал один из молодых матросов.
Они вернулись на «Аппалачский» и донесли шкиперу, что нефтеналивное судно покинуто командой и что о нем придется позаботиться портовым властям.
Весь следующий день нефтеналивное судно горело за молом. К ночи на нем взорвалась, точно римская свеча, еще одна цистерна, и пламя еще шире разостлалось по воде. «Аппалачский» снялся с якоря и подошел к пристани.
Ночью Джо и боцман пошли поглядеть город. Улицы были узкие, со ступеньками, и вели вверх по холму к широким авеню с кофейнями и столиками под колоннадами, и улицы были выложены узорным полированным мрамором. Было довольно холодно, и они зашли в бар и выпили чего-то розового и горячего с ромом.
В баре они набрели на одного итальянца, по имени Чарли, который прожил двенадцать лет в Бруклине, и он повел их в одно местечко, где они слопали массу спагетти и жареной телятины и выпили белого вина. Чарли рассказывал, что в итальянской армии с тобой обращаются как с собакой, а платят пять центов в день, да и тех не получить, а сам Чарли был всей душой за il Prйsidente[166]166
Президент (um.).
[Закрыть]Вильсона и за четырнадцать пунктов и сказал, что скоро они заключат мир, не дождавшись победы, и устроят в Италии большую revoluzione,[167]167
Революция (um.).
[Закрыть] и объявят большую войну Françese[168]168
Французы (um.).
[Закрыть] и Inglese,[169]169
Англичане (um.).
[Закрыть] которые по-хамски обращаются с итальянцами. Чарли привел двух девиц и сказал, что это его кузины, Недда и Дора, и одна из них села к Джо на колени, и, братцы мои, сколько она могла съесть спагетти, и они выпили еще вина. Платить за ужин пришлось Джо, и он истратил все свои деньги.
Когда он шел с Неддой спать по открытой лестнице надворного флигеля, он видел отсветы зарева горящего в гавани нефтеналивного судна на белых стенах и черепичных крышах домов.
Недда ни за что не хотела раздеваться и требовала, чтобы Джо показал деньги. У Джо денег не было, и он вынул из кармана шелковые чулки. Она забеспокоилась и покачала головой, но она была чертовски хорошенькая, с большими черными глазами, и Джо распалился и позвал Чарли, и Чарли поднялся наверх и поговорил с девушкой по-итальянски и сказал, что все в порядке, она возьмет шелковые чулки, ведь Америка – первая страна в мире, и tutti aleati,[170]170
Все союзники (um.).
[Закрыть] и Présidente Вильсон – первый человек для Италии. Но девушка упиралась, покуда они не притащили из кухни какую-то старуху, которая, кряхтя, поднялась по лестнице и пощупала чулки и сказала, что это настоящий шелк и дорогая вещь, и тогда девушка обняла Джо за шею, и Чарли сказал:
– Сделано, приятель, она будет спать с тобой всю ночь, валяйте на здоровье.
Но в полночь, когда девушка заснула, Джо надоело лежать. Снизу, со двора, пахло отхожим местом, и петух кричал как сумасшедший, будто над самым ухом. Он встал и оделся и вышел на носках. Шелковые чулки висели на спинке стула. Он снял их и сунул в карман. Его ботинки зверски скрипели. Дверь на улицу была вся заложена какими-то болтами и засовами, и ему пришлось чертовски долго повозиться. Только он вышел на улицу, где-то залаяла собака, и он пустился бежать. Он заблудился в лабиринте узких каменных улочек, но рассчитал, что если будет идти все вниз по холму, то как-нибудь попадет в гавань. Потом он опять увидел розовый отсвет горящего нефтеналивного судна на стене дома и пошел в направлении зарева.
В крутом, ступенчатом переулке он столкнулся с двумя американцами в хаки и спросил у них дорогу, и они угостили его коньяком из бутылки и сказали, что они отправляются на итальянский фронт, и что итальянцы там здорово отступили, и что дела там – дерьмо, и они не знают, где он, этот дерьмовый фронт, и они будут ждать здесь, не сходя с места, покуда этот дерьмовый фронт сам не придет к ним. Он рассказал им про шелковые чулки, и им это показалось чертовски смешным, и они объяснили, как пройти к той пристани, у которой стоял «Аппалачский», и они несколько раз пожали на прощание друг другу руки, и они сказали, что все итальяшки свиньи, и он сказал им, что они прямо орлы, спасибо, объяснили ему, как идти, и они сказали ему, что он прямо орел, и они прикончили коньяк, и он добрался до корабля и повалился на койку.
Когда «Аппалачский» разгрузился и вышел в море, нефтеналивное судно все еще горело на рейде. По дороге домой у Джо открылся триппер, и он несколько месяцев не пил и по приезде в Бруклин жил очень спокойно. Он ходил в мореходные классы Судового ведомства в Институте Платта и получил диплом второго помощника и весь год плавал взад и вперед между Нью-Йорком и Сен-Назером на «Овэнде», новом деревянном судне, построенном в Сиэтле, с которым им пришлось здорово повозиться.
Он часто переписывался с Джейни. Она служила в Красном Кресте в Европе и была настроена очень патриотически. Джо иногда подумывал – может быть, она и права, что ни говори, если верить газетам, то немцев в конце концов поколотят, и тогда молодые ребята будут иметь большие шансы, если только не попасть под подозрение, что ты-де немецкий шпион, или большевик, или кто-нибудь еще почище. В конце концов, действительно нужно, как говорит Джейни, спасать цивилизацию, и никто, кроме нас, этого не сможет сделать. Джо завел себе сберегательную книжку и купил Заем свободы.
В ночь перемирия Джо был в Сен-Назере. Город сошел с ума. Все высыпали на улицу, американские солдаты из своих лагерей, лягушечьи солдаты из казарм, все хлопали друг друга по плечу, откупоривали бутылки, угощали друг друга, стреляли шампанским, обнимали каждую хорошенькую девочку, лизались со старухами, целовались в обе щеки с бородатыми французскими ветеранами. Помощники, и шкипер, и старший механик, и несколько флотских офицеров, которых они никогда раньше не видали, пошли пожрать в кафе, но только суп и получили, потому что на кухне все плясали, и они до того напоили повара, что он свалился, и все пели и пили шампанское из простых стаканов и приветствовали союзные флаги, которыми размахивали девицы.
Джо пошел искать Жанетт – девочку, с которой он встречался всякий раз, как попадал в Сен-Назер. Ему хотелось разыскать ее, прежде чем его окончательно развезет. Она обещала еще до того, как стало известно о перемирии, coucher[171]171
Переспать (фр.).
[Закрыть] с ним. Она говорила, что, покуда «Овэнда» стоит в порту, она ни с кем не coucher, и он хорошо к ней относился и привез ей из L'Amérique beaucoup подарков, du sucre[172]172
Сахар (фр.).
[Закрыть] и du café.[173]173
Кофе (фр.).
[Закрыть] Джо чувствовал себя прекрасно, карманы у него были набиты деньгами, а американские деньги, черт возьми, в те дни кой-чего стоили, а два фунта сахару, что лежали в карманах его дождевика, были мамзелям дороже денег.
Он зашел в какое-то кабаре, сплошь красный плюш и зеркала, и музыка заиграла «Звездное знамя», и все закричали: «Vive L'Amérique!»[174]174
Да здравствует Америка! (фр.)
[Закрыть] и начали совать ему бокалы в лицо, а потом он пустился танцевать с одной жирной девицей, и музыка заиграла какой-то лихой фокстрот. Он отцепился от жирной девицы, потому что увидел Жанетт. Поверх платья она была задрапирована в американский флаг. Она танцевала с огромным черным сенегальцем шести футов росту. У Джо помутилось в глазах. Он оторвал ее от негра, который оказался французским офицером с массой золотых нашивок, и она сказала: «В чем дело, chérie»,[175]175
Дорогой (фр.).
[Закрыть] и Джо размахнулся и со всей силы въехал негру кулаком в живот, но негр даже не шевельнулся. На его лице появилась удивленная черная улыбка, словно он собирался что-то спросить. Официант и несколько лягушечьих солдат подбежали и попытались уволочь Джо. Кругом орали и верещали. Жанетт все пробовала встать между Джо и официантом, но удар по зубам свалил ее на пол. Джо уложил несколько лягушатников и пятился к дверям, как вдруг он увидел в зеркале, что здоровый детина в блузе двумя руками занес над его головой бутылку. Он хотел обернуться, но не успел. Бутылка рассадила ему череп, и ему пришел конец.
Новости дня XXIX
как только получилось это известие, все телефонные провода города были немедленно заняты
В ГАМБУРГЕ ЗАГОВОРИЛИ ТЯЖЕЛЫЕ ОРУДИЯ
в здании таможни толпа запела «Звездное знамя» под управлением начальника Портовой таможни Байрона Р. Ньютона
МОРГАН СИДИТ НА ПОДОКОННИКЕ ДРЫГАЕТ НОГАМИ
ОСЫПАЕТ ТОЛПУ ТЕЛЕГРАФНЫМИ ЛЕНТАМИ
ВОССТАВШИЕ МАТРОСЫ НЕ ПОДЧИНЯЮТСЯ СОЮЗНИКАМ
по получении известия, первой завыла сирена пожарного парохода «Нью-Йорк», стоявшего в Беттери, и в одно мгновение весь порт огласился адским воем
О скажи неужели при свете зари
ЖЕНЩИНЫ ИЗБИЛИ КРОНПРИНЦА ЗА ТО ЧТО ОН ПОЦЕЛОВАЛ МОДИСТКУ
Не так играешь с малюткой Мэри
И не туда совсем идешь
«Мы воевали, и это стоило всех перенесенных нами страданий», – сказал Уильям Говард Тафт на банкете, данном вчера в ознаменование победы
Какакэти душка Кэти
Нет милей тебя на свете
И когда луна сияет
Юнайтед Пресс, Н.-Й.
Париж срочно Брест Адмирал Вильсон известивший 16.00 брестские газеты подписании перемирия дополнительно сообщил подтверждение не получено тем временем Бресте бешеный энтузиазм
В КВИНСЕ БАНДИТАМИ ЗАДЕРЖАНЫ ДВА ТРАМВАЯ
Твой дружочек поджидает
У кукухонных дверей
БОЛЬШЕВИКИ БУДУТ ПРЕДАНЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНОМУ СУДУ
только солдаты и матросы внесли некоторое оживление в праздник. Они веселились от всего сердца и очень много пили, не смущаясь тем, что были в военной форме. Едва не вызвала столкновения попытка некоторых вернувшихся на родину бойцов разбить камнями электрический транспарант на углу Бродвея и Сорок второй улицы, гласивший: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ГЕРОИ
О скажи неужели при свете зари
Ты не видел восторга владевшего нами
Когда бомб и ракет багровеющий свет
Нам сказал что не дрогнуло славное знамя
Камера-обскура (36)
каждый вечер после переклички опорожняя ведра за борт с подветренной стороны мы на секунду останавливались глотнуть ноябрьского шторма подставить уши хлещущим брызгам взглянуть на пену рвущуюся с прыгающих волн кораблеубийц людоедов (в их глубоком пурпуре мягко колышутся плавучие мины подводные лодки скользят под ними на ровном киле) посмотреть на небо затуманенное летучими облаками снять руки с жирных ручек ведер полных баланды которой никто не ест (девять обедов девять раз отбросы недоеденной пищи летят за борт девять перебранок с буфетчиком-лондонцем не желающим выдавать сушеные абрикосы перекличек СмиррНА бряк бряк Вольно карманным фонариком обрысканы все утолки ведер девять раз вдоль пляшущего под ногами душного коридора шеренга больных морской болезнью боящихся моря солдат с сундучками в руках).
Эй солдат говорят подписано перемирие говорят война кончена нас отправят черта с два сортирные разговоры я тебе вот что скажу мы опять тащили пустые ведра вниз по железным лестницам в шатучий вонючий трюм поднимались наверх с полными всякий раз как пароход кренился баланда плескала через край.
Мистер Вильсон
В год избрания Бьюкенена[178]178
Бьюкенен Джеймс (1791–1868) – государственный деятель, президент США в 1857–1861 гг. Ставленник рабовладельцев Южных штатов, в интересах которых проводил агрессивную внешнюю политику. В 1846 г. – один из организаторов захватнической войны против Мексики. Использовал последние месяцы пребывания у власти для ослабления военной мощи Северных штатов накануне гражданской войны 1861–1865 гг.
[Закрыть] президентом Томас Вудро Вильсон родился в пасторском доме в Стонтоне, в Виргинской долине; его мать была дочерью пресвитерианского пастора: он происходил из старинного шотландско-ирландского рода, отец его тоже был пресвитерианским пастором и преподавал риторику в духовных семинариях, Вильсоны жили в мире слов, сплавленных двумя столетиями кальвинистского духовенства в незыблемый небосвод.
Бог был Слово, и Слово было Бог.
Доктор Вильсон был человек почтенный, он любил свой дом, и своих детей, и хорошие книги, и свою жену, и правильный синтаксис, и каждый день за семейной молитвой беседовал с Богом; он воспитал своих сыновей между Библией и словарем.
В годы гражданской войны, годы флейт и барабанов и повзводного огня и воззваний, Вильсоны жили в Огасте, штат Джорджия; Томми был отсталым ребенком, только девяти лет от роду овладел грамотой, зато, когда он научился читать, любимым его чтением была книга пастора Уимза «Жизнь Вашингтона».
В 1870 году доктора Вильсона пригласили преподавать в Колумбийской духовной семинарии в Южной Каролине, Томми посещал Дэвидсонский университет, где он развил свой превосходный тенор, потом он перешел в Принстон и стал оратором и редактором «Принстонца». Первая его статья, напечатанная в «Нассауском литературном журнале», была похвальным словом Бисмарку.
Затем он изучал право в Виргинском университете, молодой Вильсон хотел быть Великим Человеком, таким, как Гладстон[179]179
Гладстон Уильям Юарт (1809–1898) – английский государственный деятель, неоднократно занимавший пост премьер-министра. Был сторонником экспансионистской внешней политики (захват Египта, 1882), жестоко подавил национально-освободительное движение в Ирландии.
[Закрыть] и английские парламентарии восемнадцатого века, он мечтал овладеть сердцами переполненных аудиторий и повести их за собой во имя Истины, но адвокатская практика была ему в тягость, он чувствовал себя гораздо лучше в книжном воздухе библиотек, аудиторий и университетских семинариев, он вздохнул свободно, когда ему удалось бросить адвокатскую практику в Атланте и занять кафедру истории в университете Джонса Хопкинса: там он написал «Парламентский режим».
Двадцати девяти лет от роду он женился на барышне, имевшей склонность к живописи (ухаживая за ней, он учил ее произносить открытое «а»), и получил место преподавателя истории и политической экономии в женском институте Брина Мора. Сдав в университете Джонса Хопкинса докторский экзамен, он занял кафедру в Уэслейском институте, писал статьи, взялся за «Историю Соединенных Штатов»;
выступал публично в защиту Истины Демократии Ответственного Правительства Реформ, прошел все ступени блестящей университетской карьеры, в 1901-м попечители Принстонского университета предложили ему пост ректора;
он с головой ушел в реформу университета, приобрел пламенных друзей и врагов, поставил вверх дном весь университетский быт, и американская публика начала встречать на первых страницах газет имя Вудро Вильсона.
В 1909-м он читал лекции о Линкольне и Роберте Э. Ли,[180]180
Ли Роберт Эдвард (1807–1870) – главнокомандующий армией рабовладельческой конфедерации в гражданской войне между Севером и Югом (1861–1865), нанес ряд поражений северянам.
[Закрыть] а в 1910-м демократических заправил Нью-Джерси, замученных разоблачителями и реформистами, осенила блестящая идея – выставить кандидатом на пост губернатора безупречного ректора университета, собиравшего такую большую аудиторию публичными выступлениями в защиту Права.
В своем обращении к Трентонскому съезду, выбравшему его кандидатом на пост губернатора, он открыто признался, что верит в среднего человека (провинциальные заправилы и выборных дел мастера поглядели друг на друга и почесали головы), он продолжал окрепшим голосом:
Вот тот человек, чьи суждения лично мне будут служить путеводной нитью, дабы по мере умножения задач и в грядущие дни общего отчаяния и смятения мы могли поднять взоры из нашей темной юдоли, где скалы особых привилегий нависают над нашими головами и омрачают наш путь, к холмам – туда, где сквозь широкую расселину меж разъятых утесов сияет солнце, божье солнце, солнце, которое возродит людей, солнце, которое освободит их от страстей и отчаяния и вознесет нас к горним высотам, к земле обетованной для всякого, кто стремится к свободе и успеху.
Провинциальные воротилы и выборных дел мастера поглядели друг на друга и почесали головы, потом они закричали «браво!», Вильсон перехитрил умников и одурачил воротил и был избран громадным большинством голосов.
итак, он оставил Принстон лишь наполовину реформированным и стал губернатором Нью-Джерси и помирился с Брайаном на банкете в память Джексона – когда Брайан заметил: «Я знал заранее, что вы не поддержите меня в вопросе о денежной системе», мистер Вильсон ответил: «Я могу только сказать, мистер Брайан, что вы действительно большой человек».
Он познакомился с полковником Хаузом,[181]181
Хауз Эдвард (1858–1938) – советник В. Вильсона, один из создателей Лиги Наций.
[Закрыть] этим политическим колдуном-любителем, расставлявшим свои сети в отеле «Готем», в июле, на партийном съезде в Балтиморе. Херст и Хауз, прятавшиеся за кулисами, и Брайан, горланивший в коридорах и затыкавший носовой платок за размякший воротничок, устроили для потеющих делегатов кукольный театр, в результате которого Вудро Вильсон был избран кандидатом на пост президента.
Переход прогрессистов от Тафта на сторону Т. Р. обеспечил его кандидатуре успех.
итак, он оставил штат Нью-Джерси наполовину реформированным и перебрался в Белый дом, наш двадцать восьмой президент.
В то время как Вудро Вильсон ехал по Пенсильвания-авеню рядом с Тафтом, огромной бочкой масла, с Тафтом, который за время своего президентства, шутя и играя, разрушил все реакционные попытки Т. Р. подчинить капитал правительственному контролю, Дж. Пирпонт Морган раскладывал пасьянс в своем кабинете на Уолл-стрит, выкуривая двадцать черных сигар в день, проклиная демократические дурачества.
Вильсон бичевал капиталистов и клеймил привилегии, отказался признать Уэрту и послал милицию на Рио-Гранде – проводил политику неусыпной бдительности. Он издал «Новую свободу» и лично зачитывал свои послания конгрессу, точно университетский профессор, выступающий перед студентами. В Мобиле он сказал:
Я пользуюсь случаем заявить, что впредь Соединенные Штаты не присвоят ни одного фута территории с помощью оружия -
и послал морскую пехоту в Веракрус.
Мы являемся свидетелями воскрешения государственной идеи, пробуждения трезвого общественного мнения, возрождения народных сил, начала эры вдумчивого созидания…
Но земной шар уже кружился вокруг Сараева.
Сначала был Нейтралитет на словах и на деле, потом Мы слишком горды, чтобы воевать, когда гибель «Лузитании»,[182]182
«Лузитания» – английский лайнер, торпедированный и потопленный германской подводной лодкой у берегов Ирландии в мае 1915 г. На борту его было много американцев, что привело к обострению отношений между США и Германией.
[Закрыть] и угроза Моргановым займам, и россказни британских и французских пропагандистов заставили все финансовые центры Востока орать о необходимости войны;
но манящий зов барабанной дроби и пушек был слишком силен; лучшие люди копировали парижские моды и широкое лондонское «а», а тут еще Т. Р. и Дом Морганов.
И через пять месяцев после своего вторичного избрания, прошедшего под лозунгом Он уберег нас от войны, Вильсон протащил через конгресс закон о вооружении флота и объявил, что Соединенные Штаты находятся в состоянии войны со срединными державами.[183]183
Так в первую мировую войну именовались Германия и Австро-Венгрия. (Иногда в это понятие включались также их союзники – Болгария и Турция.)
[Закрыть]
Безудержное и беспощадное насилие, насилие вплоть до последних пределов.
Вильсон стал государством (война – это здоровье государства), Вашингтон – его Версалем, он посадил в социализированное правительство господ из крупных трестов, по доллару в год,[184]184
В. Вильсон ввел в правительственные учреждения представителей банковского и промышленного капитала; они обладали большой властью, но получали фиктивное, очень низкое жалованье.
[Закрыть] и стал командовать большим парадом людей, снарядов, консервов, мулов и грузовиков, отправляемых во Францию. Пять миллионов людей стояли «смирно» перед крытыми толем бараками каждый день на заходе солнца, покуда играли «Звездное знамя».
Война принесла восьмичасовой рабочий день, женское равноправие, сухой закон, принудительный арбитраж, высокую заработную плату, высокие дивиденды издержки плюс подряды и завидную возможность быть Матерью Павшего Героя.
Кто не хотел завоевать мир для дивидендов плюс демократии, того сажали в тюрьму вместе с Дебсом.
Спектакль кончился, пожалуй, слишком быстро, принц Макс Баденский боролся за четырнадцать пунктов, Фош[185]185
Фош Фердинанд (1851–1929) – французский военный деятель, маршал Франции (1918) и Польши, британский фельдмаршал, член Французской Академии наук (1920). С мая 1917 г. – начальник Генерального штаба, а с апреля 1918 г. – верховный главнокомандующий союзными войсками. Сыграл значительную роль в победе союзников над коалицией центральных держав во главе с Германией. В 1918–1920 гг. – один из активных организаторов военной интервенции в Советской России.
[Закрыть] занимал предмостные укрепления на Рейне, и кайзер, задыхаясь, бежал вслед за поездом по перрону Потсдамского вокзала в цилиндре и, как некоторые утверждают, с привязной бородой.
С помощью Всемогущего Бога, Права, Правды, Справедливости, Свободы, Демократии, Самоопределения народов, Без аннексий и контрибуций, с помощью кубинского сахара и кавказского марганца и американской пшеницы и американского хлопка, британской блокады, генерала Першинга, парижских такси и семидесятипятимиллиметровых пушек мы выиграли войну.
4 декабря 1918 г. Вудро Вильсон, первый президент, покидающий Соединенные Штаты во время своего президентства, отплыл на «Георге Вашингтоне» во Францию,
самый могущественный человек в мире.
В Европе знали, как пахнет газ, и приторное, тошнотное зловоние недостаточно глубоко зарытых трупов, и серые лица голодающих детей; в газетах прочли, что мистер Вильсон – за мир, и свободу, и консервы, и масло, и сахар; он высадился в Бресте со своим штабом экспертов и журналистов после тяжелого плавания на «Георге Вашингтоне».
La France встречала его речами, поющими школьниками, мэрами в красных шарфах (видал ли мистер Вильсон в Бресте, как жандармы избивали демонстрацию докеров, пришедших встречать его с красными флагами?).
В Париже на вокзале он вышел из вагона и пошел по широкому красному ковру между двумя шеренгами пальм в горшках, цилиндров, почетных легионов, увешанных орденами мундиров, сюртуков, розеток, бутоньерок к «роллс-ройсу». (Видел ли мистер Вильсон женщин в черном, калек в маленьких тачках, бледные, испуганные лица вдоль тротуаров, слышал ли он страшное отчаяние, звучавшее в приветственных криках, когда его и его новую жену поспешно везли в «Отель-де-Мюрат», где хоромы, полные парчи, золоченых часов, комодов буль и мраморных купидонов, были превращены в президентские покои?)
Покуда эксперты устанавливали процедуру мирных переговоров, накрывая столы зеленым сукном, подготавливая протоколы, чета Вильсонов отправилась путешествовать, чтобы оглядеться: на второй день Рождества их чествовали в Букингемском дворце, на Новый год они посетили папу и микроскопического итальянского короля в Квиринале. (Знал ли мистер Вильсон, что крестьяне, живущие на берегах Бренты и на Пьяве, зажигают в своих загаженных войной хижинах свечи перед его портретом, вырезанным из иллюстрированных журналов?) (Знал ли мистер Вильсон, что народы Европы прочли в четырнадцати пунктах призыв к борьбе с поработителями, как столетия тому назад они прочли призыв к борьбе с поработителями в девяноста пяти тезисах, прибитых Мартином Лютером к церковным дверям в Виттенберге?)
18 января 1919 г. в толчее мундиров, треуголок и золотых шнуров, орденов, эполетов, знаков отличия и командорских крестов Высокие Договаривающиеся Стороны, союзные и объединившиеся державы собрались в Зале Часов на набережной д'Орсе, чтобы продиктовать мир, но пленарное собрание мирной конференции было слишком публичным местом для переговоров о мире, и поэтому Высокие Договаривающиеся Стороны создали Совет Десяти,[186]186
Совет Десяти – центральная комиссия Парижской мирной конференции, в состав которой входили главы правительств США, Великобритании, Франции, Италии и Японии, а также министры иностранных дел вышеупомянутых государств. Потом она была урезана до Совета Четырех, куда входили лишь главы правительств (без Японии).
[Закрыть] перебрались в Зал Гобеленов и, окруженные Рубенсовой «Историей Марии Медичи», начали диктовать мир.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
