Текст книги "Квартал Тортилья-флэт"

А потом, что бы вы думали? – продолжал Хесус Мария. – Пит пошел потрошить каракатиц для Чин Ки и начал дарить Грейси подарки: бутылки цветочной воды, и ленты, и подвязки. Он заплатил за то, чтобы с нее сняли карточку, да еще раскрашенную. Грейси брала все подарки и убегала от него и смеялась. Слышали бы вы, как она смеялась! Хотелось сразу и задушить ее и приласкать. Хотелось зарезать ее, чтобы посмотреть, что же такое она в себе прячет. Я это знаю. Я ведь сам бегал за ней, да и Пит мне рассказывал. От ее смеха Пит совсем сошел с ума. Он лишился сна. Он сказал мне: «Если Грейси выйдет за меня замуж в церкви, тогда она больше не посмеет от меня убегать, потому что она станет замужней женщиной и это будет грех». Он сказал ей, чтобы она с ним обвенчалась. А она засмеялась этим своим звонким смехом, от которого хотелось ее задушить. Пит совсем сошел с ума. Он отправился домой, привязал к балке веревку, влез на ящик и накинул себе на шею петлю, а потом оттолкнул ящик. Ну, тут как раз вернулся домой отец Пита. Он перерезал веревку и побежал за доктором. Но Пит открыл глаза только через два часа, а заговорить он смог только через четыре дня.

Хесус Мария умолк. Он с гордостью увидел, что друзья совсем захвачены его рассказом.

– Вот как это было, – сказал он.

– Но ведь Грейси Монтес вышла замуж за этого Пита Раванно! – взволнованно воскликнул Пилон. – Я знаю ее. Это очень порядочная женщина. Она не пропускает ни одной мессы и раз в месяц ходит исповедоваться.

– Теперь это так и есть, – согласился Хесус Мария. – Старик Раванно тогда очень рассердился. Он прибежал к Грейси и крикнул: «Смотри, как твоя глупость убивает моего сына! Он хотел повеситься из-за тебя, курица с навозной кучи, убийца!» Грейси испугалась, но все-таки ей было приятно, потому что не всякая женщина может заставить мужчину зайти так далеко. Она пришла навестить Пита, пока он лежал в постели с вывихнутой шеей. А вскоре они поженились. И все вышло так, как думал Пит. Раз церковь приказала ей стать хорошей женой, она стала хорошей женой. Она больше не пересмеивалась с мужчинами. И не подманивала их, не убегала, чтобы они гнались за ней. Пит продолжал потрошить каракатиц, и Чин Ки скоро поставил его готовить ящики. А потом он стал управляющим у него на фабрике. Так что, – заключил Хесус Мария, – это хорошая история. Такая, что ее мог бы рассказать священник в церкви, если бы только она на этом кончилась.

– Да, – сказал задумчиво Пилон, – эта история учит многому.

Друзья одобрительно закивали, потому что они любили, чтобы в историях была мораль.

– Я знавал в Техасе такую девушку, – сказал Дэнни. – Только она не переменилась. Ее прозвали женой второго взвода. «Миссис Второй Взвод» – так ее прозвали.

Пабло жестом остановил его.

– Эта история еще не кончена, – сказал он. – Дайте Хесусу Марии досказать ее.

– Да, она еще не кончена. И конец у нее не такой хороший. Старику Раванно было уже за шестьдесят. А Пит и Грейси поселились отдельно. Вьехо Раванно почувствовал себя совсем одиноким, потому что до сих пор он всегда бывал с Питом. Он не знал, чем ему заняться. Он просто сидел и грустил, пока однажды снова не увидел Тониу. Тонии шел уже шестнадцатый год, и она была даже красивей Грейси. Половина солдат из форта ходили за ней по пятам, как щенята. И со стариком случилось то же, что с Питом. Он совсем иссох от любви. Он не мог ни есть, ни спать, щеки у него совсем ввалились, а глаза выпучились, как у курильщика марихуаны. Он принес Тонии конфеты, а она вырвала конфеты из его рук и стала над ним смеяться. Он сказал: «Ты не пойдешь погулять со мной, душечка? Я ведь твой друг!» А она опять засмеялась. Тогда вьехо рассказал обо всем Питу. А Пит тоже засмеялся. «Старый дурень, – сказал Пит. – Ты уже свое отгулял. Нечего тебе бегать за младенцами». Но это не помогло. Старик Раванно совсем извелся. У них горячая кровь, у этих Раванно. Он прятался в траве и смотрел, как она проходит мимо. Сердце его совсем изныло. Ему нужны были деньги, чтобы покупать подарки, и он устроился работать на заправочную станцию. Он разравнивал песок на дорожках и поливал цветы около станции. Он заливал воду в радиаторы и протирал ветровые стекла. И все деньги до последнего цента он тратил на подарки Тонии – на конфеты, ленты и платья. Он заплатил, чтобы с нее сняли цветную карточку. А она только все больше смеялась, и вьехо чуть не помешался. И вот он придумал: «Если венчание в церкви сделало из Грейси хорошую жену, то оно и из Тонии сделает хорошую жену». Он попросил ее выйти за него замуж. Тогда она и вовсе принялась хохотать. И стала вертеться перед ним и дразнить его. Она была настоящим дьяволом, эта Тониа.

– Он вел себя как дурак, – неодобрительно сказал Пилон. – Старикам не следует бегать за молоденькими. Их дело сидеть и греться на солнышке.

Хесус Мария ответил с досадой:

– Эти Раванно не такие, у них очень горячая кровь.

– Ну, он вел себя недостойно, – настаивал Пилон. – Только позорил Пита.

Ему ответил Пабло:

– Не мешай Хесусу Марии рассказывать. Это его история, Пилон, а не твоя. Когда рассказывать будешь ты, тогда мы будем слушать тебя.

Хесус Мария с благодарностью посмотрел на Пабло.

– Ну, как я говорил, вьехо не мог больше этого выносить. Но ему ничего не удавалось придумать. Он не был похож на Пилона. Он не сумел изобрести ничего нового. Вьехо Раванно думал примерно так: «Грейси вышла замуж за Пита потому, что он повесился. Я тоже повешусь, и, может, тогда Тониа выйдет за меня». А потом он подумал: «Если меня сразу не снимут, я умру. Надо, чтобы меня сразу сняли».

Вам следует знать, – продолжал Хесус Мария, – что на этой заправочной станции есть сарай с инструментами. Рано утром вьехо приходил туда, отпирал сарай, разравнивал песок и поливал цветы, прежде чем станция открывалась. Остальные приходили на работу к восьми часам. И вот как-то утром вьехо вошел в сарай и приладил там веревку. Потом он стал ждать восьми часов. И когда он увидел, что остальные подходят к станции, он надел петлю на шею и спрыгнул с верстака. И как раз в эту минуту ветер захлопнул дверь сарая.

Лица друзей расплылись в улыбках. Порой, думали они, жизнь выкидывает очень, очень смешные штуки.

– Остальные хватились его не сразу, – продолжал Хесус Мария. – Они сказали: «Наверное, этот старик где-нибудь спит пьяный». Прошел час, прежде чем они заглянули в сарай.

Хесус Мария посмотрел на своих друзей.

На их лицах все еще были улыбки, но что-то в них изменилось.

– Вот видите, – сказал Хесус Мария. – Это смешно. Но от этого щемит сердце.

– А что сказала Тониа? – спросил Пилон. – Извлекла ли она из этого урок и стала ли жить по-другому?

– Нет, не стала. Пит рассказал ей, что случилось, а она засмеялась. Пит тоже засмеялся. Но ему было стыдно. Тониа сказала: «Вот был старый дурень!» – и посмотрела на Пита, как она умела смотреть. Тогда Пит сказал: «Хорошо иметь сестренку, такую, как ты. Как-нибудь вечерком мы пойдем с тобой погулять». Тогда Тониа снова засмеялась и отбежала от него. И она сказала: «По-твоему, значит, я такая же красивая, как Грейси?» И Пит пошел за ней в дом.

Пилон сказал с сожалением:

– Это плохая история. В ней слишком много разного смысла и слишком много всяких уроков. И некоторые из этих уроков противоречат друг другу. Такую историю не стоит запоминать. Она ничего не доказывает.

– А мне она нравится, – возразил Пабло. – Потому что в ней нет никакого ясного смысла, и все-таки кажется, что смысл в ней есть. Я только не знаю какой.

Солнце миновало зенит, и было уже очень жарко.

– Интересно, какую еду принесет Пират, – сказал Дэнни.

– В залив пришла макрель, – заметил Пабло.

Глаза Пилона заблестели.

– Я придумал один план, – сказал он. – Когда я был маленьким, мы жили около железной дороги. Каждый день, когда мимо шел поезд, мы с братьями кидали камнями в паровоз, а кочегар кидал в нас куски угля. Иногда мы набирали целое ведро угля, чтобы отнести матери. Так вот, я думаю, может, мы отнесем на пристань камни. Когда рыбачьи лодки подойдут поближе, мы станем ругаться и швырять камни. А что могут кинуть в нас рыбаки? Станут они кидать в нас весла или сети? Нет. Они смогут кидать только макрель.

Дэнни весело вскочил на ноги.

– Вот это план! – воскликнул он. – До чего наш дружочек Пилон о нас заботится! Что бы мы делали без нашего Пилона? Пошли, я знаю, где большая куча камней.

– Макрель – самая моя любимая рыба, – сказал Пабло.

Глава XV

О том, как Дэнни затосковал и впал в безумие. О том, как дьявол в облике Торрелли покусился на дом Дэнни

В Монтерее есть нечто неизменное. Почти каждый день солнце бьет утром в окна на западной стороне улиц, а к вечеру – в окна на восточной их стороне. Каждый день красный автобус дребезжит между Монтереем и Пасифик-Гроув. Каждый день над рыбоконсервными заводами в небо поднимается вонь испорченной рыбы. На исходе каждого дня ветер дует с залива и раскачивает сосны на холмах. Удильщики сидят на скалах, сжимая удочки, и на лицах их написаны терпение и циническое неверие.

И в Тортилья-Флэт над Монтереем течение жизни так же неизменно, ибо количество приключений, которые могут случиться с Корнелией Руис и ее медленно меняющейся чередой женихов, имеет свой предел. Бывали даже случаи, когда она возвращалась к человеку, с которым давным-давно порвала.

В доме Дэнни перемен было еще меньше. Жизнь, которую вели друзья, показалась бы невыносимо однообразной всякому, кроме пайсано: вставать утром, греться на солнце и обсуждать, что принесет Пират. Пират по-прежнему рубил дрова и продавал их на улицах Монтерея, но теперь на заработанные двадцать пять центов он покупал еду. Иногда друзьям удавалось раздобыть вина, и тогда они пели песни и дрались.

Вблизи моря Время гораздо более сложно, чем в любом другом месте, ибо, кроме круговращения солнца и смены времен года, еще и волны отбивают на скалах ход Времени, а приливы поднимаются и откатываются, как огромная клепсидра.

Дэнни начал ощущать биение Времени. Он смотрел на своих друзей и видел, что для них каждый день похож на предыдущий. Когда он вставал ночью с кровати и перешагивал через спящих, он сердился на них за то, что они лежат здесь. Все чаще, сидя на крыльце и греясь на солнце, Дэнни начинал грезить о днях былой свободы. Тогда летом он спал в лесу, а с наступлением зимних холодов – в теплом сене на сеновале. Тогда бремя собственности не тяготило его. Он помнил, что в те дни имя Дэнни было именем урагана. Какие драки! Бегство по лесу с похищенной курицей под мышкой! Тайник в овраге, когда какой-нибудь оскорбленный муж собирался ему мстить. Борьба и буря, радостная буря! Когда Дэнни вспоминал о былых временах, он словно опять ощущал удивительный вкус ворованной еды и жаждал, чтобы они вернулись. С тех пор как полученное наследство подняло его на такую высоту, он дрался редко. Он напивался, но это не было приключением. И всегда бремя дома давило его, всегда он должен был думать о своих друзьях.

Дэнни погружался на крыльце в такую мрачную задумчивость, что друзья испугались, не болен ли он.

– Тебе надо бы выпить горячую настойку из целебных трав, – сказал Пилон. – Ты бы лег в постель, Дэнни, а мы приложим тебе к ногам горячие камни.

Но Дэнни не был нужен заботливый уход, ему нужна была свобода. Целый месяц он тосковал, упорно смотрел в землю, бросал на своих заботливых друзей угрюмые взгляды, пинками отгонял ластившихся к нему собак.

В конце концов тоска оказалась сильнее его. Как-то ночью он бежал. Он ушел в сосновый лес и не вернулся.

Когда утром друзья проснулись и хватились его, Пилон сказал:

– Это какая-нибудь дама. Он влюбился.

Больше они на эту тему не говорили, потому что каждый человек имеет право любить. Друзья продолжали жить, как раньше. Но когда прошла неделя, а о Дэнни по-прежнему не было ни слуху ни духу, они встревожились. Все вместе они отправились в лес на поиски.

– Любовь – вещь хорошая, – сказал Пилон. – Нельзя ругать человека, если он ухаживает за девушкой, но неделя – это неделя. Бойкая, должно быть, девушка, раз Дэнни неделю не был дома.

Пабло сказал:

– Немножко любви – это как немножко вина. Но от их избытка человек может заболеть. Может, Дэнни уже заболел? Может, эта девушка чересчур уж бойкая?

Хесус Мария тоже был встревожен:

– Наш Дэнни не мог исчезнуть так надолго. Случилось что-то плохое.

Пират захватил с собой в лес собак. Друзья приказали собакам:

– Найдите Дэнни. Может быть, он болен. Может быть, он лежит где-нибудь мертвый, добрый Дэнни, который позволяет вам спать в его доме.

Пират шептал им:

– Злые, неблагодарные собаки, найдите нашего друга.

Но собаки только весело завиляли хвостами, отыскали кролика и кинулись за ним в погоню.

Друзья весь день бродили по лесу, звали Дэнни, осматривали места, которые они сами выбрали бы для ночлега, – удобные ложбинки между корнями деревьев, полянки среди кустов, устланные густым слоем сосновых игл. Они знали, какое место выбрал бы человек для ночлега, но они нигде не нашли никаких следов Дэнни.

– Может, он сошел с ума? – предположил Пилон. – Может, какая-нибудь тайная тревога лишила его рассудка?

Вечером они вернулись в дом Дэнни, открыли дверь и вошли. И остолбенели. Тут побывал вор. Исчезли одеяла Дэнни. Все припасы были украдены. Пропали две кастрюли.

Пилон посмотрел было на Большого Джо Португальца, но покачал головой:

– Нет, ты был с нами. Это сделал не ты.

– Это сделал Дэнни, – взволнованно крикнул Пабло. – Он и правда сошел с ума! Вон он бежит по лесу, словно какой-нибудь зверь!

Тревога и забота воцарились в доме Дэнни.

– Мы должны найти Дэнни, – твердили его друзья. – Наш друг безумен, и с ним может приключиться беда. Мы должны искать его по всему свету, пока не найдем.

Они забыли про лень. Каждый день они искали его, и до них начали доходить странные слухи: «Да, Дэнни был здесь вчера вечером. Пьяница! Вор! Поглядите – Дэнни ударил деда колом, который выдернул из забора, и украл бутылку граппы. Что это за друзья, которые позволяют своему другу вытворять такое!» – «Да, мы видели Дэнни. Глаза у него были закрыты, и он пел: «Пойдемте в лес плясать, красавицы», – но мы не пошли. Мы испугались. У Дэнни был очень буйный вид».

На пристани они получили новые сведения о своем друге. «Он был здесь, – сказали рыбаки. – Он хотел драться со всеми. Бенито сломал весло о его голову. Тогда Дэнни стал бить окна, и полицейский забрал его в тюрьму».

Они поспешили по горячему следу своего легкомысленного друга. «Макнир привел его вчера вечером, – сказал полицейский сержант. – Да только ночью он сбежал. Когда мы его поймаем, мы посадим его на шесть месяцев».

Друзья устали от погони. Они вернулись домой и, к своему ужасу, обнаружили, что исчез полный мешок картофеля, который Пилон нашел только этим утром.

– Ну, это уж слишком! – вскричал Пилон. – Дэнни помешался, и он в опасности. С ним случится что-нибудь ужасное, если мы его не спасем.

– Мы будем искать его, – сказал Хесус Мария.

– Мы заглянем за каждое дерево и в каждый сарай, – поклялся Пабло.

– И под все лодки на берегу, – подсказал Большой Джо.

– Собаки нам помогут, – добавил Пират.

Пилон покачал головой:

– Так ничего не выйдет. Куда бы мы ни пришли, оказывается, что Дэнни оттуда уже ушел. Мы должны ждать его в таком месте, куда он обязательно придет. Мы должны действовать как умные люди, а не как дураки.

– Но куда же он обязательно придет?

И всех разом осенило:

– К Торрелли! Рано или поздно Дэнни придет к Торрелли. Мы должны быть там, чтобы поймать его, чтобы помешать ему безумствовать.

– Да, – согласились они, – мы должны спасти Дэнни.

Все вместе они отправились к Торрелли, но Торрелли не впустил их.

– Вы спрашиваете, – кричал он из-за двери, – видел ли я Дэнни? Дэнни принес три одеяла и две кастрюли, и я дал ему галлон вина. И что же тогда сделал этот дьявол? Мою жену он оскорбил, а меня обругал. Моего малыша он отшлепал, моей собаке дал пинка! Он украл гамак с моего крыльца. – Торрелли задохнулся от ярости. – Я погнался за ним, чтобы отобрать мой гамак, а когда я вернулся, он приставал к моей жене. Соблазнитель, вор, пьяница! Вот что такое ваш друг Дэнни! Я добьюсь, чтобы его упрятали за решетку!

Глаза друзей холодно блеснули.

– Корсиканская свинья, – негромко сказал Пилон. – Ты говоришь о нашем друге. Наш друг нездоров.

Торрелли запер дверь. Они услышали, как лязгнул засов, но Пилон продолжал говорить.

– Кровопийца, – сказал он. – Если бы ты не трясся так над своим вином, ничего бы этого не случилось. Следи, чтобы эта холодная лягушка, которая у тебя вместо языка, не марала нашего друга. Смотри обходись с ним вежливо, потому что у него много друзей. Мы выпустим тебе все кишки, если ты его обидишь.

Торрелли, стоя у запертой двери, молчал, но эта угроза заставила его задрожать от ярости и страха. Он с облегчением услышал, что шаги друзей затихают на дорожке, ведущей к воротам.

В эту ночь, когда друзья уже легли спать, они услышали, что кто-то тихо шарит на кухне. Они знали, что это Дэнни, но он убежал прежде, чем они успели схватить его. Они бродили по темному двору и грустно звали:

– Вернись, Дэнни, наш милый дружок Дэнни! Мы скучаем без тебя!

Ответа не было, но метко брошенный камень попал Большому Джо в живот, и он, скорчившись, повалился на землю.

В какое отчаяние пришли друзья, как тяжело было у них на сердце!

– Дэнни себя погубит, – грустно говорили они. – Наш любимый друг попал в беду, а мы не можем ему помочь.

Вести хозяйство теперь стало труднее, так как Дэнни украл почти все, что было в доме. Один из стульев они обнаружили у бутлегера. Дэнни забрал все припасы, а как-то раз, когда они искали его в лесу, он украл даже железную печку, но она оказалась такой тяжелой, что он бросил ее в овраге. Денег тоже не было, потому что Дэнни украл тачку Пирата и выменял на нее у Джо Ортиса бутылку виски. Мир и покой исчезли из дома Дэнни, их сменили тревога и печаль.

– Куда делось наше счастье? – жалобно вопрошал Пабло. – Значит, мы согрешили, сами того не ведая. А это – воздаяние. Нам надо бы пойти исповедаться.

Они больше уже не обсуждали брачные дела Корнелии Руис. Больше не рассказывали назидательных историй. Позабыты были добрые дела. Поистине прежняя счастливая жизнь лежала в развалинах. И развалины эти были окутаны черным туманом слухов:

«Дэнни покусился вчера на какую-то женщину».

«Дэнни выдоил козу миссис Палочико».

«Дэнни позапрошлой ночью дрался с какими-то солдатами».

Как ни печалило друзей нравственное падение Дэнни, они очень завидовали его веселому времяпрепровождению.

– Если он не сошел с ума, это ему даром не пройдет, – сказал Пилон. – Можете не сомневаться. Дэнни грешит так, что это бьет все известные мне рекорды. Сумеет ли он искупить все эти грехи, когда захочет снова стать порядочным человеком? За несколько недель Дэнни нагрешил больше, чем старик Руис за всю свою жизнь.

В эту ночь Дэнни, воспользовавшись тем, что собаки хорошо его знали, пробрался в дом, двигаясь бесшумно, как тень от ветки под уличным фонарем, и бессовестно украл башмаки Пилона. Утром Пилон сразу сообразил, что произошло. Твердым шагом он вышел на крыльцо, сел на солнцепеке и начал рассматривать свои ноги.

– Он зашел слишком далеко, – сказал Пилон. – Мы терпеливо сносили все его проказы, но он не остановился даже перед преступлением. Это не тот Дэнни, которого мы знали. Это другой человек, и плохой человек. Мы должны схватить этого плохого человека.

Пабло ласково посмотрел на свои башмаки.

– А может, это тоже только проказа? – заметил он.

– Нет, – строго сказал Пилон, – это преступление. Башмаки были не очень крепкие, но взять их – значило совершить преступление против дружбы. А хуже этого преступления нет ничего. Раз Дэнни начинает красть башмаки своих друзей, значит, он уже способен на любое злодеяние.

Друзья кивнули в знак согласия.

– Да, мы должны поймать его, – сказал Хесус Мария, человеколюбец. – Мы знаем, что он болен. Мы привяжем его к кровати и попробуем вылечить его болезнь. Мы попробуем развеять тьму, окутавшую его мозг.

– А пока мы его еще не поймали, – сказал Пабло, – мы должны помнить, что, ложась спать, надо прятать башмаки под подушку.

Дом оказался в осаде. Повсюду вокруг него бушевал Дэнни, и Дэнни наслаждался жизнью.

Лицо Торрелли очень редко выражало что-нибудь, кроме подозрительности и злобы. Будучи бутлегером и имея дело с обитателями Тортилья-Флэт, он постоянно испытывал эти два чувства, и они наложили свою печать на его лицо. Кроме того, Торрелли никогда никого не навещал. Ведь ему нужно было только не выходить из дому, и он мог увидеться с кем угодно. Вот почему, когда Торрелли как-то утром, улыбаясь зловещей улыбкой, словно предвкушая что-то приятное, поднимался по улице, ведущей к дому Дэнни, дети убегали к себе во двор и робко следили за ним сквозь щели в заборах, собаки мчались прочь, щекоча хвостом брюхо и со страхом оглядываясь, а встречные сторонились и на всякий случай сжимали кулаки, опасаясь, как бы этот сумасшедший не бросился на них.

В это утро небо было затянуто туманом. Солнце после нескольких безуспешных авангардных боев сдалось и скрылось за серым занавесом. С сосен на землю падали мутные капли росы, а лица немногих прохожих были угрюмы и серы в тон этому дню. Не было слышно веселых приветствий. Не было и следа того вечного человеческого оптимизма, который дарит светлую надежду, что наступающий день будет лучше всех прежних.

Старый Рока, увидев улыбку Торрелли, пошел домой и сказал жене:

– Он только что убил и съел своих детей. Помяни мое слово!

Торрелли был счастлив. В его кармане, сложенная вчетверо, лежала драгоценная бумага. Он то и дело прижимал руку к пиджаку, и легкое шуршание убеждало его, что бумага цела. Он шел сквозь серый утренний туман и бормотал себе под нос:

– Змеиное гнездо! Я уничтожу эту чумную язву – друзей Дэнни. Больше я не буду давать вино за вещи, которые у меня тут же снова крадут. Каждый из них сам по себе еще ничего, но когда они вместе!.. Мадонна, посмотри только, как я вышвырну их на улицу. Жабы, вши, жалящие блохи. Когда им снова придется спать в лесу, у них поубавится гордости. Они узнают, что победа осталась за Торрелли. Они думали обмануть меня, лишить мой дом мебели, а мою жену чести. Но они узнают, что Торрелли, великий страдалец Торрелли, может нанести ответный удар. Они это скоро узнают!

Так он шел и бормотал, а бумага в кармане шуршала под его пальцами. Деревья тоскливо роняли в пыль капли росы. В вышине с хриплым, полным отчаяния криком кружили чайки. Торрелли, как серая тень Судьбы, приближался к дому Дэнни.

В доме Дэнни царило уныние. Друзья не могли сидеть на крыльце, греясь на солнце, потому что солнца не было. А есть ли лучшая причина для уныния? Они давно водворили на место украденную печку. Теперь они подсели поближе к ней, а пришедший в гости Джонни Помпом рассказывал новости.

– Тито Ральф, – говорил он, – больше уже не надзиратель в городской тюрьме. Сегодня утром полицейский судья прогнал его.

– Мне нравился Тито Ральф, – сказал Пилон. – Когда человек попадал в тюрьму, Тито Ральф приносил ему вина. И он знал больше интересных историй, чем сто рассказчиков, вместе взятых. А почему его прогнали, Джонни Помпом?

– Об этом я и говорю. Как вы знаете, Тито Ральф часто попадал в тюрьму и считался образцовым заключенным. Он знал, как нужно управлять тюрьмой, а вскоре он уже знал о тюрьме больше всех. Тут умер папаша Меркс, прежний надзиратель, и Тито Ральф поступил на его место. Никогда еще не бывало такого хорошего надзирателя, как Тито Ральф. Все, что он делал, было очень хорошо. Но у него есть одна скверная привычка. Стоит ему выпить вина, как он забывает, что он тюремный надзиратель. Он устраивает побег из тюрьмы, и его приходится ловить.

Друзья кивнули.

– Я знаю, – сказал Пабло. – Я еще слышал, что его не так-то легко поймать. Он прячется.

– Да, – продолжал Джонни Помпом. – Если бы не это, он был бы лучшим тюремным надзирателем, какого только видела наша тюрьма. Ну, а рассказать я хотел вот о чем. Вчера вечером у Дэнни было столько вина, что хватило бы на десятерых, а он его выпил один. Тогда он стал рисовать всякие картинки на окнах. У него было очень много денег, и он купил яиц, чтобы кидать их в китайца. А одно из этих яиц не попало в китайца, а попало в полицейского. Поэтому Дэнни посадили в тюрьму. Но у него было очень много денег. Он послал Тито Ральфа купить вина, а потом еще вина. В тюрьме сидело четыре человека. Все они пили вино. И тут сказалась скверная привычка Тито Ральфа. Он устроил побег из тюрьмы, и все остальные бежали вместе с ним. Тито Ральфа сегодня утром поймали, и ему сказали, что он больше не надзиратель. Он так огорчился, что разбил окно, и теперь снова сидит в тюрьме.

– А Дэнни? – вскричал Пилон. – Что с Дэнни?

– Дэнни? – сказал Джонни Помпом. – Он тоже бежал, но его не поймали.

Друзья тревожно вздохнули.

– Дэнни совсем сбился с пути, – мрачно сказал Пилон. – Он плохо кончит. Интересно, где он достал денег?

Именно в эту минуту торжествующий Торрелли распахнул калитку и зашагал по дорожке к дому. Собаки Пирата встревожились и, рыча, подошли к двери. Друзья выглянули наружу и обменялись недоуменными взглядами. Большой Джо подобрал рукоятку лопаты, с которой недавно так основательно познакомился. Тяжелые уверенные шаги Торрелли прогремели по крыльцу. Дверь распахнулась, и Торрелли, улыбаясь, вошел. О, он не стал кричать на них и грозить им. Нет, он взялся за дело деликатно, как домашняя кошка. Он ласково гладил их, как кошка поглаживает таракана.

– Ах, друзья мои, – мягко сказал он, встретив их встревоженные взгляды. – Дорогие мои друзья и клиенты, сердце мое разрывается, потому что мне суждено принести дурные вести тем, кого я люблю.

Пилон вскочил:

– Что-то случилось с Дэнни! Он болен? Он ранен? Говори же!

Торрелли изящно покачал головой:

– Нет, мои крошки. Дело не в Дэнни. Сердце мое обливается кровью, но я принужден сказать вам, что вы здесь больше не живете.

Со злорадным удовольствием он наблюдал за действием своих слов. Все рты раскрылись, все глаза выпучились от удивления.

– Глупость какая! – воскликнул Пабло. – Почему это мы здесь больше не живем?

Рука Торрелли нежно нырнула в грудной карман, его пальцы извлекли оттуда драгоценную бумагу и помахали ею в воздухе.

– Вообразите мои страдания! – продолжал Торрелли. – Этот дом больше не принадлежит Дэнни.

– Что? – вскричали они. – Что ты говоришь? Почему этот дом больше не принадлежит Дэнни? Говори же, корсиканская свинья!

Торрелли захихикал, и это было так страшно, что пайсано попятились.

– Потому что, – сказал он, – этот дом принадлежит мне. Дэнни пришел ко мне вчера вечером и продал мне свой дом за двадцать пять долларов.

С дьявольской радостью он следил за мыслями, отражавшимися на их лицах.

«Это ложь! – говорили их лица. – Дэнни не способен на такую подлость». А потом: «Но ведь Дэнни за последнее время делал много дурного. Он крал у нас. Кто знает, может, он и продал этот дом за нашей спиной?»

– Это ложь, – сказал Пилон вслух, – грязная корсиканская ложь.

Торрелли продолжал улыбаться и размахивать бумагой.

– Вот доказательство, – сказал он. – Вот бумага, которую подписал Дэнни. Это то, что мы, деловые люди, называем купчей.

Пабло в ярости подскочил к нему.

– Ты напоил его! Он не знал, что делает!

Торрелли чуть-чуть приоткрыл сложенный документ.

– Закон это не интересует, – возразил он. – И поэтому, мои дорогие друзья, неумолимый долг приказывает мне объявить вам, что вы должны покинуть мой дом. Я собираюсь распорядиться им по-другому. – Тут улыбка сбежала с его лица, и оно приняло обычное жестокое выражение. – Если вы не уберетесь к полудню, я пришлю полицейского.

Пилон с кротким видом подошел к нему. Берегись, Торрелли, если к тебе, улыбаясь, приближается Пилон! Беги, спрячься в каком-нибудь сейфе и захлопни за собой дверцу!

– Я этих вещей не понимаю, – мягко сказал Пилон. – Мне, конечно, очень грустно, что Дэнни так поступил.

Торрелли опять захихикал.

– Я ведь никогда не продавал домов, – продолжал Пилон. – Дэнни подписал эту бумагу, так?

– Да, – передразнил его Торрелли, – Дэнни подписал эту бумагу, именно так.

Пилон тупо продолжал расспрашивать:

– Значит, вот эта бумага доказывает, что дом принадлежит тебе?

– Вот именно, дурачок. Эта бумага это и доказывает.

Лицо Пилона выразило недоумение.

– А я думал, что ее надо отнести в город и зарегистрировать.

Торрелли презрительно рассмеялся. Берегись, Торрелли! Разве ты не замечаешь, как бесшумно движутся эти змеи? Вон Хесус Мария стоит у входной двери. Вон Пабло заслоняет дверь на кухню. Посмотри, как побелели пальцы Большого Джо, сжимающие рукоятку лопаты.

Торрелли сказал:

– Вы ничего не понимаете в делах, бродяжки и попрошайки. Когда я уйду отсюда, я отнесу эту бумагу в город и…

Это случилось так быстро, что последними словами он подавился. Его ноги мелькнули в воздухе. Он грохнулся об пол, хватаясь жирными руками за воздух. Он услышал, как звякнула дверца печи.

– Воры! – взвизгнул он. Шея и лицо его багровели. – Воры, крысы, собаки, отдайте мою бумагу!

Пилон, стоявший перед ним, удивился.

– Бумагу? – спросил он вежливо. – О какой бумаге ты говоришь с таким жаром?

– О моей купчей, о запродажной! Полиция узнает об этом!

– Я не помню никакой бумаги, – сказал Пилон. – Пабло, ты не знаешь о какой бумаге он говорит?

– Бумага? – сказал Пабло. – Он о газетной бумаге говорит или о папиросной?

Пилон продолжал перекличку:

– Джонни Помпом?

– Ему, наверное, что-нибудь померещилось, – сказал Джонни Помпом.

– Хесус Мария, ты что-нибудь знаешь о какой-нибудь бумаге?

– По-моему, он пьян, – возмущенно сказал Хесус Мария. – Стыдно напиваться с утра пораньше.

– Джо Португалец?

– Меня здесь не было, – отрезал Джо. – Я только что вошел.

– Пират?

– У него не было никакой бумаги. – Пират повернулся к своим собакам. – Была у него бумага?

Пилон снова обратился к посиневшему от злости Торрелли:

– Ты что-то путаешь, мой друг. Я, конечно, мог и ошибиться насчет этой бумаги, но ведь ты сам убедился, что никто, кроме тебя, этой бумаги не видел. И ты не упрекнешь меня, если я скажу, что никакой бумаги вовсе не было. Наверное, тебе лучше пойти домой и лечь.

Торрелли был слишком оглушен, чтобы настаивать дальше. Они повернули его, помогли ему выйти за дверь, и он побрел домой, ошеломленный столь ужасным поражением.

Тут они взглянули на небо и обрадовались, потому что солнце снова вступило в бой и на этот раз пробило лазейку в тумане. Друзья не стали возвращаться в дом. Они со счастливыми улыбками расположились на крыльце.