Текст книги "Цена счастья"

Глава 14

Ротерхэм снова уселся за стол и налил вина себе и майору. Гектор встал рядом с ним, держась рукой за спинку стула.

– Ее нужно переубедить! – воскликнул он горячо.

– Не знаю, обладаете ли вы даром убеждения, но, боюсь, вам это не удастся.

– Если бы Серена знала, что мы с вами действуем заодно…

– Именно это заставит ее упрямиться еще больше. А кроме того, я не согласен с вами. Не понимаю, почему Серена должна быть лишена того, что ей принадлежит по закону. – Ротерхэм поднял стакан и откинулся в кресле, вытянув ноги и засунув другую руку в карман бриджей. Он разглядывал майора с явной иронией, – Дорогой сэр. Серена – дочь чрезвычайно богатого человека, и все годы до смерти своего отца она жила в роскоши. И я не вижу причины, по которой она должна провести оставшуюся часть жизни в стесненных обстоятельствах. Вдобавок я сильно сомневаюсь в ее способности так жить… Однако это не мое дело. Конечно, постарайтесь убедить ее, если считаете, что сможете это сделать, и верите, что сумеете содержать ее после этого.

Повисло тягостное молчание. Майор тоже уселся в кресло и некоторое время невидящим взором смотрел на стакан, который машинально крутил в руке. Наконец он глубоко вздохнул и заговорил решительным тоном:

– Лорд Ротерхэм, когда я попросил Серену выйти за меня замуж, то был убежден в том, что, хотя ее состояние больше, чем мое, оно все же не так огромно, чтобы мое предложение выглядело наглостью. Я удивлен вашей… назовем это снисходительностью. Прекрасно понимаю, в каком свете я могу предстать перед любым, кто не знаком с обстоятельствами этого дела. В свое оправдание могу сказать вам, что всегда любил Серену и мою память о ней – с того самого момента, как впервые увидел эту девушку. Она тоже привязалась ко мне и вышла бы за меня замуж еще тогда, однако мое сватовство сочли нежелательным, что справедливо – ведь я тогда был просто мальчишкой и младшим сыном в семье. Мы расстались, и я не надеялся снова встретить Серену, но забыть ее я не мог! Она оставалась несбыточной мечтой, прекрасным божеством, недоступным для меня! – Майор замолчал, покраснел и с некоторым усилием продолжил: – Но мне не нужно объяснять вам все это. Я знаю… Серена говорила мне…

– Если Серена когда-либо говорила вам, что я считаю ее божеством, значит, она либо обманывалась, либо просто поддразнивала вас, – перебил его маркиз.

– Да нет, она… Я просто подумал…

– Тогда не думайте так больше! Я правильно понял, что, когда вы получили наследство, то уже не считали, что Серена для вас недоступна?

Майор покачал головой:

– Такая мысль мне и в голову не приходила. Я даже не предполагал, что Серена помнит меня. Но вот мы встретились – здесь, в Бате, – хотя никто из нас даже не мечтал, что подобное произойдет. – Майор Киркби мельком взглянул на сумрачное лицо Ротерхэма и покраснел от смущения. – Мне показалось, будто все эти годы исчезли. Исчезли для нас обоих!

– Понимаю, – улыбнулся маркиз, – значит, ваша мечта стала явью.

– Конечно, это звучит глупо. Я не хотел говорить вам все это. Но то, что случилось сегодня вечером…

– Ничего, ничего. Вам очень повезло, мистер Киркби. На своем опыте могу сказать, что воплощение в жизнь такой мечты часто влечет за собой горькое разочарование. Стало быть, Серена такова, какой вы ее себе вообразили? Что ж, похоже, вы знаете ее гораздо лучше, чем я.

– Как я могу?.. Как могу в ней разочароваться?! – вскричал Гектор с излишней горячностью.

– Судя по всему, вы не разочарованы!

– Нет, конечно! Это просто немыслимо!

– Тогда оставим это. Что ж, я признателен вам за то, что вы доверились мне, хотя в этом и не было необходимости. Я не думал, что вы, майор, собираетесь жениться на Серене из-за ее денег. Она не такая дурочка, чтобы дать себя обмануть всяким искателям богатых невест. К тому же она совсем не обязана отчитываться передо мной за свои поступки.

– Но разве не для этого – не для того, чтобы оградить ее от подобного искателя, каким я мог оказаться, – отец Серены назначил ее опекуном именно вас?

Губы Ротерхэма скривились в усмешке.

– Нет, не для этого. Несомненно, лорд Спенборо надеялся, что я, по крайней мере, помешаю ее браку с какой-нибудь нежелательной личностью. Но простое неравенство вашего и ее состояния, полагаю, не подходит под определение «нежелательности» в глазах закона. Серена выйдет замуж за того, кого она сама выбрала, даже если я поклянусь, что она не получит ни пенни сверх того, что ей назначено на карманные расходы, – маркиз усмехнулся, – а потом будет сражаться со мной в апелляционном суде. – Он поднялся на ноги. – По сути дела мы уже все обсудили! Пойдемте?

– Да. То есть я должен подумать. Еще до того, как я узнал размеры этого потрясающего наследства, меня терзали сомнения, что мне не следует… Если бы не леди Спенборо, я бы и до сих пор не решился…

Ротерхэм, шагавший к двери, остановился и посмотрел на майора:

– Так это леди Спенборо подвигла вас на то, чтобы объявить о своих чувствах?

– Да, я очень колебался. Мне показалось, что она самый подходящий человек для того, чтобы попросить совета.

– Бог мой!

– Вы считаете, что она чересчур молода? Но я знаю, как она предана Серене! Мне трудно найти слова, чтобы описать ее доброту, ее сочувствие. Конечно, леди Спенборо будет тяжело расстаться со своей падчерицей, но она никогда не думает лично о себе. Она так юна и застенчива, но в то же время обладает такой силой характера и таким умением понимать людей…

– Превосходная женщина! – согласился маркиз. – Замужество Серены, несомненно, явится для нее потерей. И она в самом деле не умеет жить одна.

– Совершенно верно! Чувствуется, что леди Спенборо нуждается в защите от… Но я опасаюсь, что родственники навяжут ей сестру, а судя по тому, что мне известно, трудно отыскать девушку более неприветливую и ворчливую, чем ее сестра.

– Неужели? Да, это невеселая перспектива. Но я уверен, что леди Спенборо скоро снова выйдет замуж.

– Замуж? – Майор казался потрясенным, однако после секундного замешательства заговорил снова: – Ну да, конечно! Мы должны надеяться на это.

– Я-то уж точно надеюсь, – отрывисто бросил Ротерхэм и открыл дверь.

Когда мужчины поднялись вверх по лестнице, их встретили звуки музыки. Фанни сидела у открытого окна, созерцая сгущающиеся сумерки, а Серена играла на пианино в дальнем углу гостиной. Увидев входящих джентльменов, она перестала было играть, но майор быстро подошел к ней:

– Не останавливайся. Ты играла сонату Гайдна, которую я порекомендовал тебе.

– Всего лишь пыталась играть. Ее пока нельзя слушать.

– Попробуй еще раз, – попросил Гектор, – а я стану переворачивать ноты.

Серена позволила ему уговорить себя. Ротерхэм подошел к окну и сел рядом с Фанни. Несколько мгновений он с непроницаемым видом слушал игру Серены.

– Леди Спенборо, я понял, что вы одобряете этот брак? – спросил он, понизив голос.

– Да, я… Я уверена, что он сделает Серену счастливой.

– Правда?

– Иначе и быть не может, – ответила Фанни. – Майор так добр и… И так преданно любит ее.

– Да, мне говорили.

– И это сущая правда! Он просто обожает ее и сделает все, чтобы доставить ей удовольствие!

– Превосходно! А они ссорятся?

– Да что вы! У мистера Киркби чудесный характер, Он – само воплощение терпения. А его нежность и снисходительность настолько велики, что Серена просто не может с ним ссориться. – Фанни увидела, как насмешливая улыбка тронула губы маркиза, и спросила еле слышно: – Он не нравится вам, лорд Ротерхэм?

Тот пожал плечами:

– А что в нем может не нравиться?

– Я так рада, что вы не отказали майору.

– Все равно это было бы бесполезно.

Вдова встревожено на него взглянула и произнесла, собравшись с духом:

– Мне кажется, вы не очень довольны. Конечно, мистер Киркби уступает ей с точки зрения своего состояния. Однако по своим достоинствам, уверяю вас…

Он прервал Фанни:

– Наоборот, я и не ожидал, что буду так доволен. Если бы я знал… – Ротерхэм умолк.

Вдова заметила, как улыбка исчезла с его лица и он снова насупил брови. Несколько минут маркиз сидел в мрачном раздумье. Ей показалось, что лицо Ротерхэма окаменело, но тут, словно почувствовав, что Фанни наблюдает за ним, маркиз вышел из своей задумчивости и, повернув голову, встретился глазами с ее вопрошающим взглядом.

– Таким людям, как вы и майор Киркби, можно позавидовать. Да, оба вы можете ошибаться, однако это не грубые ошибки, виной которым – необузданный нрав! Простите, я должен идти. Не провожайте меня!

Вдова сидела в полном замешательстве.

– И вы не останетесь на чай? – робко вымолвила она.

– Спасибо, не могу. Сейчас еще не совсем темно и скоро будет полная луна. Я хочу сегодня же вернуться в Лондон. – Ротерхэм поцеловал Фанни руку и отошел, чтобы попрощаться с Сереной и майором.

– Ты уезжаешь так рано? – удивилась девушка, быстро поднимаясь из-за пианино. – Боже, неужели я прогнала тебя своей ужасной игрой?

– Я ее не слушал. Хочу заночевать сегодня в Мальборо или в Ньюбери и поэтому не могу задерживаться.

Серена улыбнулась, но не выпустила его руки из своей ладони:

– Айво, ты не пожелал мне счастья.

Секунду они оба молчали, глядя друг другу в глаза.

– Разве? Я желаю тебе счастья, Серена. – Он на мгновение сжал ее пальцы, потом выпустил их и пожал руку майору. – И вам тоже. Думаю, вы будете счастливы.

После столь короткого прощания маркиз удалился. Серена захлопнула крышку пианино. Гектор наблюдал за тем, как она собирала ноты.

– Больше не будешь играть? – спросил он ласково.

Девушка поглядела на него, словно не осознавая, что делает. Потом положила ноты в шкаф.

– Нет, не сегодня, – наконец откликнулась она. – Я должна немного порепетировать, прежде чем снова сыграть тебе эту сонату. – Серена повернулась и, взяв Гектора под руку, прошла вместе с ним в переднюю часть гостиной. – Ну что же, все прошло довольно сносно, не так ли? Конечно, было бы лучше, если б я не сорвалась, но ведь он сам спровоцировал меня. Ты его возненавидел?

– Маркиз мне не понравился, – признался майор. – Хотя, думаю, что он отнесся к моим претензиям со снисходительностью, которой я от него не ожидал…

– Претензиям? Пожалуйста, не говори таких глупостей! – раздраженно бросила Серена. Гектор насупился, и она сжала его руку. – Ты ведь знаешь, что мне скоро двадцать шесть? – спросила она более спокойным тоном. – Я чрезвычайно благодарна тебе за предложение. Ведь я уже и не надеялась на респектабельный брак.

Майор улыбнулся, но продолжил твердым тоном:

– Так не пойдет, Серена. Не пытайся увести разговор в сторону. Эту проблему мы должны серьезно обсудить.

– Только не сейчас! Не знаю почему, но у меня разболелась голова. Не зли меня, Гектор.

– Как можно, милая! Может, пойдешь приляжешь? Я не должен был заставлять тебя играть на пианино. У тебя жар?

Она выдернула руку:

– Да нет же! Просто духота. Ох, наконец-то принесли чай.

Майор посмотрел на нее с тревогой, которую только усилили слова Фанни:

– Разболелась голова? У тебя? Раньше ты никогда не жаловалась на головную боль. Надеюсь, это не солнечный удар? Думаю, тебе действительно надо лечь в постель. Либстер, пожалуйста, пошлите горничную ее светлости принести уксус в ее спальню.

– Нет! – почти закричала Серена. – Ради Бога, оставьте меня в покое! Больше всего на свете я ненавижу, когда меня… – Она оборвала себя на полуслове и тяжело вздохнула. – Простите, вы оба так добры, – обратилась она к Фанни и Гектору с деланной улыбкой, – но, поверьте, я не хочу, чтобы мне смазывали виски уксусом или устраивали такой шум по пустякам. Я просто выпью чаю, и мне сразу станет лучше.

Майор собирался что-то возразить, но не успел открыть рот, как Фанни перехватила его взгляд и отрицательно качнула головой.

– Либстер, принесите чашку чая леди Серене, – спокойно произнесла она.

Но Гектор принялся хлопотать над девушкой, стал усаживать ее в высокое кресло, подложил под голову подушку, а под ноги скамеечку. А та, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев, крепко стиснула губы. Но когда майор поставил на стол рядом с ней чашку, она снова улыбнулась и поблагодарила его. Фанни негромко заговорила с ним, надеясь отвлечь его внимание от Серены. А та через минуту-другую уже сидела прямо, так, что подушка выскользнула из-под головы, и пила чай. Теперь она говорила уже в своей обычной манере, но, выпив чаю, отправилась в спальню, заявив, что голова у нее прошла и ей просто хочется спать.

Майор озадаченно уставился на Фанни:

– Вы считаете, что Серена серьезно расхворалась, леди Спенборо?

– Надеюсь, нет. Скорее всего, лорд Ротерхэм утомил ее. Если ей не станет лучше, я постараюсь уговорить ее послать за доктором. Хотя лучше всего просто не обращать на Серену никакого внимания, когда ей нездоровится. – Вдова улыбнулась майору ободряюще. – Она ведь не выносит, когда вокруг нее начинают суетиться. Вообще-то я подумала, что Серена накинется на вас, когда вы пытались усадить ее поудобнее. Выпьете еще чаю?

– Нет, благодарю, я должен идти. Утром зайду узнать, как она, – ответил майор.

Когда на следующий день он появился в десять часов утра в Лаура-Плейс, обе женщины завтракали. На Серене был костюм для верховой езды. Она встретила жениха с насмешливой суровостью, потребовав объяснений, почему он подвел ее:

– Целых десять минут я ждала, пока ты появишься на мосту, а столько времени, скажу тебе, я ни одного мужчину не ждала! Хорошо, что ты не явился, а то бы я на тебя непременно обрушилась! Фанни, запрещаю тебе угощать Гектора кофе – он проявил ко мне такое неуважение!

– Но я просто не мог себе представить, что ты сегодня захочешь кататься верхом! – воскликнул майор. – Я приехал только, чтобы узнать, как твое здоровье. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты ведь ездила кататься не одна?

– Нет, с Фоббингом.

– Сегодня слишком жарко для верховой езды. Лучше бы тебе не ездить.

– Наоборот, это была восхитительная прогулка. Но, конечно, я не стала пускать Мейд Мэриан в галоп.

– Я думал о тебе, а не о лошади.

– Лучше помолчите, мистер Киркби, – засмеялась Фанни. – Потому что, на ее взгляд, вы сказали нечто ужасное.

– И ни единого слова раскаяния, заметь!

– Мое раскаяние слишком глубоко, чтобы выразить его словами. Но ты больше не поедешь верхом, правда? По крайней мере, в полуденную жару?

– Я уговорила Фанни отказаться от питья этой противной минеральной воды и вместе со мной отправиться в Мелкшэм-Форест. Оцени ее героизм!

– И что, ты собираешься везти ее в этом своем фаэтоне?

– Конечно.

– Серена, умоляю тебя, не надо ехать одной.

– Вы с Фоббингом поскачете позади нас, чтобы защитить двух леди от разбойников и чтобы снова поставить фаэтон на колеса, когда я переверну его. Но обещаю – я сделаю это не более двух раз!

Серена несла подобную чепуху весь день. Она от души веселилась и была очень ласкова с майором. И все же, когда они расстались, Гектор подумал, что за весь день ему ни разу не удалось прикоснуться к невесте. Он счел разумным не возвращаться сразу же к щекотливому вопросу ее наследства, и, когда через десять дней отважился затронуть эту тему. Серена, к его удивлению, внимательно выслушала все его взвешенные аргументы и сказала:

– Очень хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. В конце концов, меня это не сильно волнует. Во всяком случае, не настолько, чтобы вызывать у тебя неудовольствие. Когда придет время, сделай все так, как считаешь нужным.

Она посчитала вопрос исчерпанным, но майор думал иначе. Едва она уступила, его начали одолевать сомнения. Слова Ротерхэма звучали в его ушах: какое он имеет право настаивать на том, чтобы Серена отказалась от наследства, в то время как она может жить так, как привыкла. Девушка слушала его терпеливо – насколько данное слово было применимо к ней, – но наконец не выдержала:

– Гектор, чего ты хочешь? Сначала говоришь, что тебе будет невыносимо, если я стану пользоваться своим состоянием. Я сдаюсь – и теперь ты заявляешь, что для тебя невыносима мысль о том, что ты лишаешь меня моих денег!

– Я кажусь тебе нелепым? Видимо, так оно и есть. Я не могу ничего предпринимать на таких условиях. Только если ты сама захочешь этого.

– Ну нет, ты требуешь от меня слишком многого! Если бы я захотела чего-нибудь в этом роде, это означало бы, что у меня напрочь отсутствует здравый смысл.

– Дорогая, если это кажется тебе глупым, как я могу позволить своей невесте пожертвовать собой ради моей гордости?

Серена поглядела ему прямо в глаза:

– А теперь спроси себя, могу ли я позволить тебе пожертвовать своей гордостью ради моих экстравагантных привычек? С легкостью! Но это позволит мне управлять тобой. А знаешь, я ведь действительно могу попробовать сделать так, как ты хочешь. Смотри же – я тебя предупредила! И поступила честно, не так ли? Поэтому давай не будем больше возвращаться к этой теме. Только сообщи мне, когда ты решишь, что надо делать.

Больше они об этом не говорили. Но майор думал о проблеме наследства Серены постоянно, хотя та, похоже, просто выбросила этот вопрос из головы. Если ее равнодушие и было маской, она эту маску никогда не снимала. Гектору казалось, что девушка сейчас расцвела и душой и телом, энергия в ней била ключом, и порой он чувствовал усталость от того, что старался не отстать от нее. Однажды майор сказал Фанни полушутя-полусерьезно, что никогда не может предугадать, что Серена станет делать в следующий миг или где она будет в это время.

– Думаю, – ответила Фанни, – это происходит отчасти оттого, что она очень счастлива. В ней всегда было много энергии, но никогда я не видела ее такой неутомимой. Она просто не в силах усидеть на одном месте.

Миссис Флур тоже заметила это, однако сделала свои собственные выводы. Однажды она столкнулась с Фанни в галерее и, безжалостно прогнав мистера Райда – наиболее страстного обожателя вдовы, – уселась на стул, который тот был вынужден ей уступить.

– Ну что ж, вот я и нажила себе врага, – беззаботно бросила миссис Флур. – но между нами говоря, и вы, и леди Серена так вскружили головы всем мужчинам этого городка, что все остальные юные леди просто постарели на глазах!

Фанни рассмеялась, но не согласилась с ней:

– Вовсе нет, мадам. Они ведь ухаживают не за мной, а за леди Сереной.

– Ну конечно, слетаются на нее, как мухи на мед. Но есть, уж поверьте, и другие, и им больше нравитесь вы. А что до этого юнца, который с таким скрипом уступил мне местечко, то он переплюнул самого майора, который является сюда каждый день, чтобы встретиться с ее светлостью.

– Этот мистер Райд – просто мальчик, причем ужасно глупый, – поспешно сказала Фанни.

– Глуповат, ничего не скажешь. Не то что майор. – Миссис Флур пристально взглянула на Фанни. – Сначала я подумала, что это просто курортный флирт. Но будь это только флирт, с чего бы леди Серена так расцвела? Так, значит… – Старая леди хитро подмигнула.

Добросердечная Фанни ответила с напускной холодностью:

– Боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду, мадам.

– В секрете держат, да? – захихикала миссис Флур, и ее толстое тело заколыхалось. – Да ведь тут только слепой ничего не заметит! Ну-ну, мэм, я не стану лезть к вам с вопросами. Но наблюдать за этой парочкой и кое о чем кумекать мне никто не запретит.

Фанни была неприятна сама мысль о том, что миссис Флур установила за Сереной и Гектором наблюдение. Поэтому она собралась с духом и решила сделать своей падчерице выговор за ее неблагоразумие. Но не успела она претворить свое намерение в жизнь, внимание старой леди привлекло совсем иное событие. В середине июля она снова явилась в Лаура-Плейс и объявила по прибытии, что не может не поделиться с ними просто сногсшибательной новостью, иначе помрет от нетерпения.

– Точно, помру и охнуть не успею! – заявила она. – Как вы думаете, кто завтра ко мне приедет?

Ни Фанни, ни Серена не могли догадаться, хотя Серена изрядно повеселила миссис Флур, предположив:

– Принц-регент?

– Даже лучше, чем принц! – объявила старая леди, еле отдышавшись от приступа смеха, вызванного этой шуткой. – Ко мне приезжает Эмма!

– Эмили? – воскликнула Серена. – Да, это на самом деле великолепно! Вы, должно быть, очень рады. Значит, Лейлхэмы вернулись в Глостершир?

– Еще лучше! Хотя я и не должна так говорить – ведь остальные малышки, а их трое, свалились с жуткой корью. В результате Сьюки осталась в Лондоне с Эммой – видите ли, в Брайтоне не нашлось дома по ее вкусу. Только мне кажется, что маркизу Брайтон не по душе. Как я не хотела, чтобы Эмма подхватила этот мерзкий грипп, который гуляет по Лондону, а она, бедняжка, все-таки слегла! Через четыре дня, как они вернулись из Делфорда – по словам Сьюки, загородного дома маркиза. «Его гнездо» – так она величает это место. Должна сказать, мне оно не кажется «домом». Ну, это дело вкуса, однако помяните мои слова, дорогуша: когда этот маркиз станет таким же толстым, как я – надеюсь, что этого не произойдет, – он будет горько сожалеть о том, что ему приходится шагать четверть мили от спальни до столовой! Подозреваю, что бедненькая Эмма из-за этого и заболела, она ведь не привыкла к таким длинным прогулкам.

– В Делфорде, конечно, очень большой дом, но леди Лейлхэм немного преувеличивает, – усмехнулась Серена.

– Это уж как пить дать, милочка! Не важно, большой он или маленький, главное, что моя внучка заболела. И кажется, серьезно, потому как Сьюки пишет, что доктора советуют Эмме уехать из Лондона. Там она постоянно устает, да к тому же и с нервами у моей внучки не в порядке.

– Мне так жаль, – сказала Фанни. – Значит, леди Лейлхэм привезет ее к вам, мадам?

– Нет! – Широкое лицо миссис Флур просияло довольной улыбкой. – Поверьте мне, Сьюки скорее увезла бы ее в Иерихон, чем сюда. Но она сама свалилась с гриппом и просто вынуждена отослать Эмму с ее горничной ко мне. Они приедут с почтовым дилижансом, и малышка у меня тут же расцветет, вот увидите!