Текст книги "Цена счастья"

– Мама, дорогая, я уже тысячу раз говорила тебе, что Лондон с его шумными развлечениями оказался для нее слишком утомительным.

– Тогда вам не придется больше волноваться о ее здоровье, – произнес Ротерхэм, – потому что мы не собираемся жить в Лондоне.

Это заявление, сделанное в отрывистой, деловой манере, поразило Эмили.

– Не собираемся… жить в Лондоне? – повторила она громко. – Нет!

– Дитя мое, лорд Ротерхэм имел в виду, что вы большей частью будете жить в Делфорде или Клейкроссе, – пояснила леди Лейлхэм. – А весенние месяцы, естественно, будете проводить в столице.

– Нет, я не это имел в виду, – сказал маркиз спокойно, но решительно. – Я закрываю лондонский Ротерхэм-Хаус.

– Закрываете Ротерхэм-Хаус? – вскричала леди Лейлхэм, словно не веря своим ушам. – Но почему?

Маркиз пожал плечами:

– Я не люблю жить в городе и ненавижу светские приемы.

– И у нас совсем не будет п-приемов? – В голоске Эмили звучало замешательство.

– Разумеется, в Делфорде мы будем принимать гостей.

– Нет! – непроизвольно воскликнула Эмили. – Я… я так не могу. – Она зарделась, а потом умоляюще проговорила: – Мне бы очень хотелось жить в Лондоне. По крайней мере, какую-то часть года. Делфорд такой огромный и… он мне совсем не нравится.

– Это мой дом и, боюсь, тебе придется преодолеть свою неприязнь к нему.

– Ну конечно, она ее преодолеет, – торопливо сказала леди Лейлхэм. – Но вы ведь, разумеется, не хотите держать жену в Делфорде круглый год?

– А почему бы и нет?

– Я сейчас скажу, почему! – вмешалась миссис Флур, которая прислушивалась к этому разговору с нарастающим гневом. – Если в этом вашем Делфорде бедняжке Эмме придется шагать по полмили от спальни до столовой, такой дом ей совсем не подходит! Кроме того, из ее слов я поняла, что он находится чуть ли не в чистом поле, а этого она уже насмотрелась в Черрифилд-Плейс. Чем она там будет заниматься целый день?

– Я полагаю, у нее найдется много занятий. Прежде всего, Эмили должна будет научиться тому, что требуется от леди Ротерхэм. На это у нее уйдет несколько месяцев. Конечно, она будет ездить на охоту…

– Охоту? – закричала Эмили. – Нет-нет, пожалуйста! Я не стану охотиться!

– Нет, станешь! – сказал Ротерхэм.

– Скакать через эти страшные препятствия, которые вы мне показывали? Нет, я не могу…

– Посмотрим.

– Никогда ничего подобного не слышала! – ахнула миссис Флур. – Сначала ее заставят научиться делать массу всяких вещей, а потом вынудят сломать себе шею.

– Она не сломает шею, а пара падений с лошади ей не повредит. Я сооружу несколько небольших препятствий и обучу Эмили прыгать через них.

– Нет! – почти закричала девочка. – Я не буду прыгать, не буду…

– Конечно, не будешь, радость моя, – с жаром объявила миссис Флур.

– Эмили, тебе нужно сразу понять, что, когда ты станешь леди Ротерхэм, я ожидаю от тебя только повиновения. И предупреждаю – я не потерплю от тебя никаких «не буду»!

Мистер Горинг, сидевший несколько в отдалении, при этих словах встал и спокойно заговорил:

– Милорд, мы очень много слышали о том, чего вы ожидаете и чего вы желаете. Но что-то я не расслышал, чтобы вы спросили у мисс Лейлхэм, что любит она.

– Если у Эмили хватит ума, то она научится любить то, что люблю я. Не для того я выбрал себе невесту прямо со школьной скамьи, чтобы она перечила мне!

Мистер Горинг решительно сжал губы:

– Мне кажется, лорд Ротерхэм, вам нужна не жена, а рабыня.

Миссис Флур была уже не в силах сдерживаться.

– Моя Эмма никогда не будет у него в рабынях! – грозно произнесла она. – Да он сущее чудовище! Ну, Сьюки, хорошенького же муженька ты подцепила для моей внучки! И тебе не стыдно глядеть мне в лицо? Я сказала леди Серене, что тебе не важно, если жених косой и стоит одной ногой в могиле – лишь бы он был герцогом. Вот все, что имеет для тебя значение! А этот индеец из племени чакто даже и не герцог!

Уголки рта у Ротерхэма слегка дрогнули, но этого никто не заметил.

– Не могу поверить, что лорд Ротерхэм говорил всерьез. Я уверена, что он хочет сделать Эмили счастливой, – вступила в разговор леди Лейлхэм.

– Конечно, – со скучающим видом произнес маркиз, – ей нужно лишь приноровиться к моим желаниям – и тогда она будет совершенно счастлива.

Эмили вдруг вскочила и бросилась к креслу, в котором восседала ее бабушка.

– Я не могу, не могу! Пусть я погибну, но я не могу! Бабушка, не позволяй маме принуждать меня!

– Эмили! – На щеках леди Лейлхэм выступили багровые пятна. – Как ты смеешь так говорить? Как будто я могу…

– Держись от меня подальше, Сьюки! – приказала дочери старая дама.

Мистер Горинг, во внешнем виде которого чувствовалась решимость, подошел к маркизу:

– Может быть, его светлость соизволит выйти со мной на несколько минут?

– Нет, глупец! – тихо ответил ему Ротерхэм.

– Эмили, подумай, что ты делаешь, – твердила леди Лейлхэм. – Если ты сейчас разорвешь помолвку, то никогда уже не выйдешь замуж! Все общество подумает, что тебя бросили! Ты будешь сидеть дома, потому что я больше не стану вывозить тебя в свет. И ты закончишь свои дни старой девой…

– Мадам, вы ошибаетесь, – возразил ей мистер Горинг. – Разумеется, пройдет достаточно времени, прежде чем она снова задумается о замужестве, однако не стоит бояться, что у Эмили не будет предложений от женихов. Могу вас уверить, что она обязательно их получит.

– Да уж, не сомневайтесь! – воскликнула миссис Флур. – Не плачь, моя красавица, твоя мамочка ни к чему не будет тебя принуждать.

– Что же мне делать? – рыдала девочка. – Я и не хочу ехать домой оп-позоренной, не хочу, чтобы у меня была пло-плохая репутация…

– Эмма, хочешь жить со своей старой бабушкой? Подумай об этом, радость моя. Жить здесь, правда, не очень весело – развлечений никаких, кроме балов. Да еще Сидней-Гарденс. Если тебе нужны светские приемы, я не смогу тебе их обеспечить, моя рыбка, я ведь не светская дама и никогда ею не буду. Сама я думаю, что ты будешь гораздо счастливее, если забудешь всех этих маркизов и прочих. Но решать придется тебе…

– Жить с тобой? – воскликнула та, поднимая заплаканное, раскрасневшееся лицо от колен миссис Флур. – О, бабушка!

– Бог благословит тебя, мое сокровище, – сказала с чувством миссис Флур и расцеловала внучку в обе щеки.

– Мама, ты рехнулась? – пробормотала леди Лейлхэм. – Позволь сообщить тебе, что Эмили моя дочь.

– А я сообщаю тебе, Сьюки, что если ты еще хоть раз пикнешь, то будешь сама платить по всем своим счетам. И твой сэр Уолтер тоже!

Воцарилась многозначительная тишина. Старая леди потрепала Эмили по плечу.

– Вытри глаза, радость моя, и верни маркизу его кольцо.

– Когда все твои сестры выйдут замуж раньше тебя, ты, надеюсь, вспомнишь этот день, Эмили, – сказала леди Лейлхэм. – Что же касается меня, то я умываю руки.

– Вот и ладушки, – невозмутимо заметила миссис Флур. – Ну же, радость моя! Чем скорее мы избавимся от этого твоего маркиза, тем скорее сядем ужинать. А всем нам ужин весьма необходим.

Дверь громко захлопнулась за леди Лейлхэм. Эмили робко протянула маркизу свое кольцо.

– Пожалуйста… Я прошу прощения у вас, но мы не подходим друг другу.

– Спасибо. – Он взял кольцо. – Тебе не следует просить у меня прощения, это я должен просить тебя простить меня. Дело в том, что мы оба совершили ошибку. Я желаю тебе счастья и уверен, что ты будешь счастлива. Но мистер Горинг прав – пройдет еще очень много времени, прежде чем ты снова начнешь думать о замужестве. А что касается твоей репутации, сестер и остальной чепухи, то просто выбрось все это из головы! – Он взглянул на кольцо. – Думаю, тебе следует сохранить это, только носи его на другом пальце.

– О, спасибо! – простодушно воскликнула Эмили. Маркиз отвернулся от девушки, но наткнулся взглядом на взгляд миссис Флур, которая с трудом встала с кресла и наблюдала за ним с явным подозрением. Ротерхэм улыбнулся ей:

– Не волнуйтесь, мадам. Все, что вам хотелось бы сказать мне, и многое другое уже было брошено мне в лицо, но это еще не конец. Я в восторге от того, что познакомился с вами. Надеюсь, что, возможно, уже в следующем году я буду иметь удовольствие принимать вас и, конечно, вашу внучку в Ротерхэм-Хаус. Кстати, не посылайте объявление в газеты. Я избавлю вас от необходимости делать это и сам пошлю объявление, которое убедит общество в моем отвратительном обращении с Эмили, что, признаюсь, является правдой.

– Ах, вот как? Какая наглость! – возмутилась миссис Флур. – Что же, мне жаль ее, вот и все!

– Да, Горинг, когда вы приедете в Лондон, загляните ко мне, и мы с вами побеседуем. Кстати, расскажете мне, как вам понравилось заботиться о леди Серене – от души вам сочувствую.

Короткий поклон – и лорд Ротерхэм исчез. Спустя час лакей Фанни ввел его в дом на Лаура-Плейс. В гостиной он обнаружил дворецкого, зажигавшего свечи в настенных канделябрах.

– Прекрасно, Либстер! Пойди и скажи леди Серене, что, хотя ты и не пускал меня, я все равно здесь и желал бы встретиться с ней немедленно.

– Милорд, – сказал дворецкий, виновато покашливая, – ее светлость сообщила мне, что если ваша светлость переступит порог этого дома, она удалится ужинать в спальню.

– Она так сказала? Тогда иди и сообщи ее светлости, что, если она ко мне не спустится, я сам поднимусь к ней.

– Да, милорд. Если вы настаиваете… – сказал Либстер и ушел.

Дворецкий не вернулся, зато через пять минут в гостиную ворвалась Серена. Щеки у нее пылали, а глаза горели свирепым огнем, что не очень сочеталось с ее сизовато-серым платьем.

– Как ты смеешь передавать мне через моих слуг свои наглые послания? – гневно выкрикнула она.

– Я подумал, что только таким образом выманю тебя сюда.

– И очень скоро ты пожалеешь, что сделал это. Если ты думаешь, Айво… – Она не договорила.

Ротерхэм грубо схватил Серену и жадно впился в ее губы. Несколько мгновений она отчаянно боролась, чтобы высвободиться из его тисков, а потом внезапно обмякла и, казалось, растворилась в его объятиях. Маркиз стиснул Серену еще крепче, позволяя ей лишь глотнуть воздуха. Наконец он оторвался от ее губ и посмотрел девушке в глаза:

– Ну что, красавица, вздорная колючка? Еще не закончила браниться?

Та покоилась в объятиях Ротерхэма, положив голову ему на плечо и поглядывая на маркиза из-под изогнутых ресниц.

– Ты отвратительный человек! Невоспитанный, бесстыдный, властный, эгоистичный, надменный – как же я ненавижу тебя! – Она вздохнула. – И как ты меня ненавидишь! Меня словно тигр помял. Ты еще и сумасшедший к тому же! Ты ведь никогда так не радовался, как в тот миг, когда от меня избавился. Признайся! Все эти годы…

– Верно, – согласился Ротерхэм с готовностью. – Я поклялся тогда, что больше никогда в жизни не позволю тебе доводить меня до безумия своим упрямством, своеволием, своим невыносимым поведением. Но все было тщетно! Серена, неужели ты не понимаешь? Я думал, что вырвал тебя из своего сердца. Думал, что ты стала для меня просто дочерью старого друга… до тех пор, пока… Зачем ты сделала это, Серена? Какой безумный каприз подвигнул тебя на это?

– О Господи, сама не знаю! Айво, я действительно почувствовала что-то, когда вновь увидела его… Я ощутила себя вновь девятнадцатилетней девчонкой. Может, потому что мне в те дни было так одиноко. Может, потому что Гектор все еще так любил меня, считал меня богиней, это мне льстило… О, Айво, он боготворил меня, а ты никогда этого не делал, могу поклясться!

– Да, я тебя не боготворю, – насмешливо ответил Ротерхэм. – Я принимаю тебя за то, что ты есть, моя очаровательная мегера! Но я не могу существовать без того, что ты есть! Я видел, как этот бедняга майор тебя боготворит и закрывает глаза на все твои недостатки. Я жалел его и в то же время презирал, потому что меньше всего ему нравилось в тебе то, что как раз достойно восхищения. Я не обещаю тебе легкой жизни, девочка. Ты будешь вместе со мной брать любые препятствия, и плечом к плечу мы их с тобой преодолеем! – Он почувствовал, как по ее телу пробежала легкая дрожь, рассмеялся и снова поцеловал Серену. – Ты можешь, если захочешь, поджечь все графство, но тебе не удастся подчинить меня себе, даже если мы будем воевать друг с другом с восхода до заката.

– Ах, Айво, Айво! – прошептала Серена, уткнувшись лицом в его плечо.

Казалось, она боролась сама с собой. Наконец, она подняла на него глаза:

– Я не могу… Я не должна. Это слишком низко! И потом, что бы подумал папа о таком моем неджентльменском поведении? Айво, я была для Гектора прекрасным сном.

– От которого он очнулся, поверь мне! – сухо ответил Ротерхэм. – Господи, Серена, какая же ты глупая! Перестань лепетать всякий вздор, и я постараюсь открыть тебе глаза. Неужели ты не видишь, что происходит у тебя под носом? Твоя детская любовь не желает быть твоим мужем. Он мечтает стать твоим свекром!

Серена, нахмурив брови, уставилась на него. Потом вдруг начала хохотать. Маркиз снова ее поцеловал, но, услышав легкий шорох, взглянул поверх головы Серены на дверь. Майор Киркби, незаметно вошедший в комнату, стоял, держась рукой за дверь, и смотрел на них.

– Мистер Киркби, я не прошу у вас прощения, – сказал ему маркиз. – Я просто возвращаю себе свою собственность.

Серена выскользнула из его объятий и, подойдя к майору, протянула ему обе руки.

– Прости меня, Гектор! Я так бесстыдно использовала тебя. Думаю, я самая легкомысленная негодяйка на свете!

Он взял ее руки в свои и поцеловал их.

– Но не такая легкомысленная, как я. К тому же я еще и полнейший идиот! Серена, моя дорогая, я желаю тебе счастья. Ты даже восхитительнее, чем я думал.

Она улыбнулась:

– Только я не дорога тебе. И ты самый добрый из всех мужчин, но я не люблю тебя.

Майор продолжал держать ее за руки.

– Есть кое-что… Не знаю, как тебе сказать, – грустно признался он, слегка покраснев при этом. – Наверное, я выгляжу круглым дураком…

– Я уже сказал ей! – вмешался Ротерхэм. – Мне даже не нужно желать вам счастья, майор, вы будете очень счастливы и без моих пожеланий. – Он крепко пожал руку мистера Киркби и добавил со своей обычной ироничной улыбкой: – Вы признаете наконец, что я был прав, когда сказал семь лет назад лорду Спенборо, что вы с Сереной не подходите друг другу. Когда я встретил вас снова в этом доме, то был готов возненавидеть, однако к концу вечера я уже искренне вас жалел. Вы, Киркби, слишком хороши для такой сварливой особы.

– Как это похоже на тебя! Как похоже! – воскликнула Серена. Она посмотрела на дверь. – Фанни! Глупенькая моя Фанни, почему же ты давным-давно не попросила меня отпустить Гектора на свободу? Дорогая, вы ведь просто созданы друг для друга!

– Серена, я чувствую себя предательницей. – Глаза Фанни наполнились слезами.

– С чего бы это? Боюсь, ты будешь шокирована, но я наконец-то собираюсь выйти замуж за этого противного маркиза.

– Гектор сказал, что это когда-нибудь случится, – вздохнула Фанни. – Я так надеюсь, что ты будешь счастлива, дорогая.

– Однако вы не уверены в этом, леди Спенборо?

Фанни слегка покраснела:

– О, нет-нет, лорд Ротерхэм! То есть да, я уверена. Только мне всегда казалось, что вы испытываете друг к другу очень сильную антипатию.

– Хорошо сказано!

Фанни никогда не знала, как ей реагировать на эти резкие и непонятные замечания маркиза, всегда смущавшие ее.

– Я так рада, что вы забыли о своих разногласиях. Милорд был бы счастлив увидеть это. – Вдова заметила, как дрогнуло лицо Серены, и тут же добавила: – Только вы оба окажетесь сейчас в неловком положении. Какое объявление вы дадите? Ведь если вы объявите о своей помолвке во второй раз, издевкам не будет конца!

Серена устремила насмешливый взгляд на Ротерхэма:

– Фанни совершенно права! Может быть, объявим, что помолвка между маркизом Ротерхэмом и леди Сереной Карлоу возобновляется?

– Ну уж нет. Хватит с меня одной помолвки с тобой, Серена. Объявление, которое я собираюсь послать в «Газетт», будет гласить, что свадьба маркиза Ротерхэма и леди Серены Карлоу тайно состоялась в городе Бате.

Глаза Серены вспыхнули, но она запротестовала:

– Айво, как я могу? Ведь и года еще не прошло…

– Да, год еще не прошел, но даже твоя тетя Тереза не сочтет неприличным, если я добавлю сообщение, что медовый месяц мы проведем за границей и не собираемся возвращаться в Англию до самого ноября. У нас не будет никаких свадебных торжеств и визитов. А то, что мы станем делать на континенте, думаю, не оскорбит ничьих чувств! – Он решительно протянул Серене руку, и та вложила в нее свою ладонь. Маркиз слегка сжал ее пальцы. – На этот раз у нас все получится, Серена!

– Да, – ответила она, крепко держась за его руку, – у нас все получится, Айво!