Текст книги "Цена счастья"

– И вы ей это позволили?

– Я не мог остановить леди Серену, так как сам узнал обо всем только во второй половине дня и уже никак не мог догнать ее. Могу лишь надеяться, что с ней ничего не случится.

– Это с Сереной-то? – усмехнулся Ротерхэм. – Уж за нее вы точно можете не волноваться! С ней никогда ничего не происходит!.. Так, значит, она собирается вернуть Эмили? Очень мило с ее стороны.

Маркиз медленно отошел от окна. Лицо его с плотно сжатым ртом было омрачено тяжелыми раздумьями.

Он заметил, что Фанни, не отрываясь, смотрит на него, и добавил:

– Скорее всего, она уже в ближайшее время будет здесь. На вашем месте, леди Спенборо, я бы не волновался так за Серену. Она вполне способна позаботиться о себе сама. Я не буду ждать ее.

Он протянул руку Фанни, но прежде чем та ее пожала, майор встал и взял со стола письмо Серены.

– Лучше прочитайте сами, что она написала. Думаю, это многое прояснит вам.

Ротерхэм взял листок бумаги, испытующе посмотрев на майора исподлобья. Потом перевел взгляд на письмо и с угрюмым видом начал его читать. Однако скоро выражение его лица изменилось. Напряжение исчезло, уступив место гневу, смешанному с изумлением. Не произнеся ни слова, он дочитал все до конца. Казалось, что маркизу было трудно удержать себя в руках. Наконец он поднял голову, и сердце у Фанни ушло в пятки – столько ярости было в его взгляде!

– Нет, я обязательно дождусь Серену! Мне следует лично поблагодарить ее. Ведь она так старалась ради моего блага! – Он резко повернулся к майору. – А кто такой этот Горинг, о котором она пишет?

– Я его никогда не видел. Но леди Спенборо говорит, что он крестник миссис Флур и весьма трезвомыслящий и достойный уважения молодой человек. Мы с вами можем быть уверены, что он привезет ее назад живой и невредимой.

– Можем быть уверены, говорите? – гневно воскликнул Ротерхэм. – Скорее она доставит его обратно – еле живого! Любой мужчина, который позволяет Серене втянуть себя в ее чертовы игры, круглый идиот!

Он замолчал, но тут же вскинул голову, и взгляд его метнулся к окну. Цокот копыт, становившийся все громче и громче, внезапно стих рядом с домом. Маркиз быстро подошел к окну и, распахнув его, уставился на экипаж, остановившийся перед парадными дверьми. Повисла напряженная тишина. Скомкав в руке письмо Серены, Ротерхэм громко объявил:

– Ее светлость пожаловали домой в наемном экипаже! – потом захлопнул окно и обернулся. Фанни вскочила с места.

– Это Серена? Слава Богу! Какое счастье! – воскликнула она, но тут же инстинктивно сделала шаг в сторону майора, так как во взгляде Ротерхэма, обращенном к ней, сверкнула неприкрытая угроза.

– Повремените благодарить Бога, леди Спенборо. Сейчас Серене будет угрожать опасность куда большая, чем в течение всего этого дня!

– Нет, нет, остановитесь! – вскрикнула Фанни. – Что вы собираетесь сделать?

– Убить ее! – ответил маркиз сквозь зубы и быстро вышел из комнаты.

Фанни метнулась было за ним, однако майор схватил ее за руку:

– Нет, дорогая. Оставь его.

– Гектор, беги за ним! Его лицо… Он выглядит сущим дьяволом. Бог знает, что он может натворить в припадке гнева. Ты должен что-то сделать! Гектор, это твой долг – защитить Серену!

– Я бы мог защитить Серену, если бы ее жизни угрожала опасность, – рассмеялся майор, – однако сейчас мне кажется, что в этой ссоре я буду третьим лишним.

Ротерхэм, сбежав вниз по лестнице, достиг двери в холл как раз в тот момент, когда Серена, минуя дворецкого Либстера, вошла в дом. Под жесткими изогнутыми полями высокой шляпы ее лицо казалось немного бледным, а во взгляде чувствовалась усталость. Молодая женщина положила хлыст на столик и стянула с рук перчатки.

– Где ее светлость, Либстер? – поинтересовалась она.

– В гостиной, мадам. Там также и…

– Ну что, Серена, загнала-таки свою вислозадую кобыленку до смерти?

Она быстро обернулась:

– Айво? Ты здесь?

– Как видишь! – Он подошел к ней. – Горю желанием сказать тебе пару слов.

– Боже мой, ты опять не в духе? – небрежно поинтересовалась Серена, но ее глаза смотрели на маркиза настороженно. – Ты злишься, потому что Эмили из-за твоего приезда в Бат не отказалась от нашей поездки? Но это довольно глупо!

– Крошка моя! – угрожающе начал Ротерхэм. – Думаю, тебе лучше прекратить считать меня идиотом, которого ты можешь одурачить своими россказнями. Заходи-ка! – Он распахнул дверь в столовую и, к ужасу Либстера, втолкнул Серену внутрь, захлопнув дверь перед самым носом дворецкого. – Выкладывай все, Серена! И сию же минуту! Что, дьявол тебя побери, ты делала все это время? Не лги мне! Я знаю, что за прогулка была у тебя. – Он разжал левую руку и показал ей смятое письмо. – Узнаешь? Тогда говори правду!

– Тебе мало того, что ты запугал бедную Эмили? – возмутилась Серена. – Теперь ты заставил Фанни отдать тебе это письмо, не так ли? Если я узнаю, что ты запугал ее, то очень скоро ты вспомнишь, с кем имеешь дело, когда врываешься в мой дом и устраиваешь здесь скандал! Я тебе не жалкая школьница, которую ты можешь до смерти напугать своей мрачной физиономией!

– Нет, ты вздорная мегера! – рявкнул в ответ Ротерхэм.

Глаза Серены сверкнули, но она удержалась от язвительного ответа, переборола себя и подчеркнуто спокойным голосом произнесла:

– Сейчас не время для перепалки, Айво. Может быть, это и к лучшему, что ты прочитал мое письмо. Конечно, сейчас ты очень зол. И Бог знает, почему ты сделал именно меня козлом отпущения? Ничего, я вполне могу выдержать пару ударов. Ох, Айво, какой же ты был дурак! Ведь в том, что случилось сегодня, ты можешь винить только себя. И не обращай свой гнев против Джерарда. Я отослала мальчишку в Лондон, дав ему такой нагоняй, который он не скоро забудет, уверяю тебя…

– Ты отослала его? О, я так… так бесконечно тебе обязан! Продолжай!

– Ты обязан мне даже больше, чем предполагаешь. Можешь выбросить Джерарда из головы – Эмили любит его не больше, чем я. Если бы у тебя хватило ума заявиться в Бат, не оповещая ее о своем приезде письмом, которое, как любой идиот знает, способно было до смерти напугать этого ребенка, то она вообще никогда бы не обратила на Джерарда никакого внимания! Она уцепилась за этого мальчишку просто как за возможность удрать от тебя. Да, Айво, ты повел себя, словно форменный молокосос! И это ты! У тебя самый необузданный характер на свете, однако я не представляла, что ты можешь проиграть первому встречному юнцу. Неужели ты не догадался, что, если продемонстрируешь Эмили свой нрав, она поведет себя точно так же, как молодая кобыла, в которую ты вонзил свои шпоры? Да, в ее глазах ты мгновенно превратился в чудовище, хотя мог заставить эту девочку обожать себя. Вместо этого ты просто запугал ее до смерти… И мне пришлось выполнять это чертовски трудное дело – всю дорогу от Глостера до Бата я убеждала малышку, что она дурочка. Не могу сказать, удалось ли мне это, но это было все, что я могла сделать. Остальное зависит только от тебя! Будь с ней помягче, и, думаю, все уладится.

– О Господи! – сдавленным голосом воскликнул Ротерхэм. – Да за что мне попалась дурочка, которая расстроила все мои планы? Значит, ты убедила Эмили, что маркиз Ротерхэм не так страшен, как он ей показался? Премного тебе благодарен! А я-то считал, что если есть на свете такой человек, который сможет убедить несчастную девочку не выходить за меня замуж, так это ты! Я должен был догадаться, что ты обведешь меня вокруг пальца, если у тебя появится такая возможность.

– Ротерхэм! – потрясенно произнесла Серена, вцепившись в спинку кресла. – Ты хочешь сказать… У тебя хватает наглости заявить мне, что ты нарочно запугал Эмили, чтобы она порвала с тобой?

– Ну конечно, я сделал это умышленно! Ты думаешь, что я рехнулся? Ну что ж, спасибо. Неужели, Серена, ты подумала, что я всерьез собираюсь жениться на этой глупенькой девочке?

– Зачем же тогда, черт тебя возьми, ты делал ей предложение?

– Мне нужно было это сделать. Серена, я готов был просто свернуть тебе шею!

Она недоуменно уставилась на маркиза:

– Но почему? Ты что, Айво, сошел с ума? Любой бы решил, что ты из-за хорошенького личика совсем потерял голову.

– Я терял голову только из-за одного личика, да поможет мне Бог. У меня непростой характер, это верно – слишком часто я срывался. Но я сделал предложение Эмили потому, что узнал о твоей помолвке с этим майором Киркби. И если бы ты не была такой дурочкой, то догадалась бы об этом сама.

– Ложь! Я написала тебе, что помолвлена, только после того, как объявление о твоей помолвке появилось в «Газетт», – торопливо возразила Серена.

– И ты подумала, что я не знал об этом, пока ты мне не сообщила? Так вот, я все знал! Ты же не можешь жить здесь, как в норе, чтобы люди не судачили о каждом твоем шаге. Из трех разных источников я знал обо всех твоих проделках.

– Если ты предпочитаешь собирать сплетни…

– Нет, я просто слушал их – до тех пор, пока не узнал, кто появился в Бате. Вот тогда-то я не только стал слушать. Я вытянул из Клейпола всю правду.

– Но ведь ты же не вспомнил Гектора, – растерялась Серена.

– Как же, не вспомнил! – зло бросил Ротерхэм. – Я еще кое-что вспомнил – неизвестную особу, имя которой ты отказалась мне назвать, когда я впервые приехал сюда.

– Неизвестную особу? – повторила она недоуменно. – О Господи! Ты имеешь в виду миссис Флур? Но тогда я еще не встретила здесь Гектора! Каким же ты был глупцом, Айво!

– Да, я был глупцом. Но не настолько, чтобы не поверить Клейполу.

– И тогда ты обручился с Эмили только потому, что я… Нет, Айво, это невозможно! Использовать девочку, которая годится тебе в дочери, как орудие мести – да как ты смеешь стоять здесь и спокойно рассказывать мне о таком грехе!

– Это было не так уж плохо, – покраснел Ротерхэм. – Тогда я искренне хотел жениться на ней. И если бы этот чертов Адонис завоевал твое сердце, то какое бы имело для тебя значение, на ком я женился? Я должен был жениться на ком-нибудь, и Эмили годилась для этого как любая другая девушка. Она была даже лучше некоторых! Я знал, что смогу вылепить из нее все, что мне потребуется. Я также знал, что Эмили будет довольна тем, что я сумею ей дать. Я знал, что эта хищница Лейлхэм ухватится за мое предложение обеими руками. И, наконец, я знал, что все это приведет в ярость тебя, Серена. Да, я поступил дурно, но сделал это потому, что был вне себя от злости. Но у меня и в мыслях не было обмануть эту девочку.

Он положил ей руки на плечи и крепко сжал их, глядя прямо в глаза Серены.

– Много лет назад ты вообразила, что по уши влюблена в дьявольски красивого парня. Я и тогда не думал, что он подходит тебе, и укрепился в этой мысли, когда увидел вас вместе здесь. Но когда я услышал о его возвращении в Англию и о том, как ты встретила его, я был потрясен так, как никогда раньше. Надеюсь, что больше не испытаю такого потрясения. Но в тот самый миг, когда я увидел вас обоих, то понял, что бесился совершенно напрасно. Не знаю, какое затмение нашло на тебя, но знаю точно: ты не любишь этого Киркби, никогда его не любила и никогда не полюбишь.

Она отстранилась от маркиза:

– Так ты знал это? Неужели? Может, ты подумал, что я люблю тебя?

– Нет. Но я знал, что все еще люблю тебя. Я понимал, что ты неизбежно порвешь с майором Киркби… Боже, Серена, если бы я сам не запутался во всем, то от души посмеялся бы над этой историей. Бедняжка, неужели ты всерьез думала, что сможешь быть счастливой с мужчиной, который позволит тебе помыкать им? И как долго ты наслаждалась тем, что он никогда тебе не перечит? Когда тебе это стало надоедать?

– Позволь мне сказать тебе, Ротерхэм! Гектор стоит дюжины таких мужчин, как ты!

– Может быть, даже трех дюжин. Но разве это имеет какое-то значение?

– Имеет! Я помолвлена с ним и выйду за него замуж. Поэтому советую тебе не терять зря времени и попытаться вновь завоевать расположение Эмили. А я еще не поверила сегодня ее излияниям! – Серена почти задыхалась от негодования. – Конечно, ты осознанно пытался заставить эту девочку порвать с тобой!

– А как же еще, черт побери, я мог выпутаться из этой женитьбы, которая погубила бы нас обоих, да и Эмили тоже?

– Ты же сам расстелил постель…

– И ты думаешь, что мы все втроем могли бы в нее улечься? – спросил он гневно. Серена вздохнула:

– Боже мой, неужели ты не испытываешь угрызений совести? Ты же предложил ей положение в обществе…

– Да, предложил. И если ты считаешь, что мать заставила ее принять мое предложение, то ошибаешься, девочка. Не думай – я никогда не играл ее чувствами. Если бы я понял, что она хоть что-то чувствует ко мне, все сложилось бы иначе, но этого не было. Эмили ничего не требовала от меня, кроме титула и состояния, и не скрывала этого.

– Айво, разве ты не ухаживал за ней? Не говорил ей, что, если она будет вести себя ветрено после свадьбы, то ей не поздоровится?

– Это было позднее, – холодно ответил тот. – Маленькая дурочка подумала Бог весть что о том, как я буду с ней обходиться.

– Господи, как бы мне хотелось, чтобы Эмили дала тебе пощечину! – гневно крикнула Серена.

– Я тоже этого хотел. Серена, я даже внушал этому ребенку, что буду таким ревнивым мужем, что ей лучше выйти замуж за Синюю Бороду. Я употребил всю гамму чувств – нетерпение, ревность, необузданную страсть, скрытые угрозы. Но что бы я ни делал и ни говорил, в глазах ее матери все это не могло перевесить диадему маркизы.

– О да! Не отрицаю, что леди Лейлхэм приложила к этому руку. И…

– Но не обольщайся. Серена. Пока я не убедил Эмили, что ей придется наслаждаться лишь малой частью того, что она надеялась приобрести, я мог быть с ней ужасно грубым и жестоким – все равно она вышла бы за меня замуж.

Серена ахнула:

– Прием в Делфорде! Айво, ты… дьявол! Когда она рассказала мне о нем – помпезность и церемонии, которыми ты поразил Эмили, люди, которых ты пригласил в свой дом, все эти светские ритуалы, на соблюдении которых ты так настаивал… Я подумала тогда, что либо она преувеличивает все, чтобы произвести на меня впечатление, либо ты просто рехнулся.

Ротерхэм усмехнулся в ответ:

– Видела бы ты этот прием! Я закрыл свои комнаты и открыл все парадные залы, отыскал золотое блюдо и…

– Как ты можешь стоять здесь и хвастать передо мной? Неудивительно, что бедная Эмили недоверчиво уставилась на меня, когда я сказала, что ты совсем не любишь подобные церемонии.

– Ей нужно было великолепие – она получила его сполна и даже через край! В тот вечер леди Лейлхэм просто упивалась им, но не Эмили. Именно тогда я заметил, что чаша весов начала колебаться. А потом девочка заболела. Кстати, тогда я услышал лучшую фразу, которую когда-либо произносил Джерард. Я сказал ему, что Эмили свалилась с приступом гриппа, а он парировал, что это был приступ не гриппа, а маркиза Ротерхэма. Я и не подозревал, что этот мальчишка способен нанести мне такой двойной удар…

– Или сбежать с Эмили. Это ведь тоже твоих рук дело? Я вполне склонна поверить, что ты способен даже на это.

– Нет, мне не могло прийти в голову, что у парня хватит духу на такой подвиг. Я лишь попытался раздразнить его, чтобы Джерард примчался сюда и разыграл перед Эмили целую трагедию. Он разглагольствовал о чувствах, будто бы связывавших его с Эмили, и, судя по тому, что я уже знал, это вполне могло быть правдой. Если это было так и если бы у него хватило мужества приехать сюда вопреки моему запрету, подумал я, то мальчишка вполне мог стать той песчинкой, которая перевесила бы чашу весов не в пользу этой чертовой диадемы! Я выждал пару дней – как ты правильно заметила, радость моя – на то, чтобы запугать ее до смерти. Но не могу сказать, что я ожидал их побега.

– А если ожидал? Думаешь, я поверю, что ты не использовал бы несчастного мальчишку подобным бесчестным образом? – Кипя от гнева, Серена увидела, что маркиз спокойно обдумывает ее слова.

– Нет. Все-таки я бы не стал помогать Джерарду устроить побег в Гретна-Грин, – наконец решил он.

– О, это уже кое-что! Хочешь сказать, если бы я не разрушила этот безумный план, ты бы сейчас отправился на север?

– Если бы ты не влезла в это дело и не спутала мне все карты, я бы сейчас благодарил Бога за избавление от женитьбы! – резко ответил он. – Я надеялся обнаружить здесь Эмили, играющую Джульетту перед своим Ромео-Джерардом. Его напыщенные тирады не произвели впечатления на меня, но ей эти речи вполне могли придать мужества. К тому времени, когда мать прислала Эмили сюда в Бат, ей требовался кто-нибудь, кто поддержал бы ее, когда она решится порвать со мной. Я-то, дурак, понадеялся на то, что ты сумеешь предотвратить то, что – как ты видела – стало бы наихудшим из всех возможных вариантов. Ты с упоением клянешь меня за мои поступки. Прибереги лучше часть своего гнева для себя, вздорная девчонка! Вместо того, чтобы убедить Эмили, что ей лучше повеситься, чем выходить замуж за мужчину, который – как ты знала – будет ей ужасным мужем, ты изо всех сил пыталась внушить ей, что я обладаю изумительными достоинствами, которых на самом деле у меня нет (и кому, как не тебе, знать об этом)! К тому времени, когда Джерард налетел на меня, я уже знал, что ты не оправдала моих ожиданий. Но я никогда не мог и представить, что ты выступишь на стороне этой хищной гарпии Лейлхэм. Какие мысли сидели при этом в твоей рыжей головке, моя прелестная мегера? Злость на меня?

Серена замахнулась на него, но Ротерхэм был быстрее и перехватил ее занесенную руку.

– Нет, этого ты не сделаешь! Ударишь меня только тогда, когда я тебе позволю! Почему ты все время подталкивала меня к этой женитьбе? Отвечай, черт побери!

– Я никогда не подталкивала тебя к чему-либо, – выпалила Серена. – Мужчины поумнее тебя влюблялись в хорошеньких пустышек. И ты еще говоришь мне о злости! Мне и в голову не пришло, что ты сделал предложение Эмили, потому что хотел отомстить мне и надеялся, что мне будет больно от этого. Ты сделал свое дело, Ротерхэм! Может быть, я действительно такая, как ты меня столь любезно обзываешь. Но я думала исключительно о том, чтобы спасти тебя от того унизительного состояния, в котором ты бы оказался, если бы тебя обманули во второй раз. Можешь отпустить меня! Я не дотронусь до тебя, как не дотронулась бы до жабы!

Маркиз рассмеялся:

– Не дотронешься, говоришь? Ну, это мы еще подсмотрим. А теперь послушай. Для меня нет лучшего занятия, чем продолжать ссору с тобой. Однако благодаря твоим благородным, но безмозглым стараниям, этот узел уже невозможно развязать – теперь его можно лишь разрубить. Сделав это, я вернусь, и тогда ты сможешь ругать меня всласть.

– Не смей больше ступать на порог моего дома! – воскликнула Серена.

– Посмотрим, как ты удержишь меня от этого. – Он выпустил ее руку и так стремительно вышел из комнаты, что Либстер, болтавшийся в узком холле, не успел принять равнодушный вид. – Какое редкое развлечение для тебя! – насмешливо бросил маркиз.

– Прошу прощения, ваша светлость, – с видом оскорбленной невинности пробормотал дворецкий.

– Ладно уж… Передай лучше леди Серене, что сегодня вечером я ужинаю у нее.

– Да, милорд.

В этот миг Серена сама появилась в холле, в ее зеленых глазах горел гнев:

– Либстер! Ты ни при каких обстоятельствах не впустишь лорда Ротерхэма в этот дом!

– Да, миледи, – невозмутимо ответил тот, отпирая парадные двери и выпуская маркиза на улицу.

Серена повернулась к лестнице. Фанни, вышедшая было на площадку второго этажа, тут же юркнула назад и неслышно затворила за собой двери.

– Ты слышал, что она приказала Либстеру? – прошептала она майору.

– Слышал. Но я слышал и его ответ, – сказал мистер Киркби.

Снаружи послышались торопливые шаги. Фанни с тревогой уставилась на дверь, но Серена прошла мимо гостиной и поднялась этажом выше.

– О Боже, у нее опять приступ ярости! – простонала Фанни. – Что же мне теперь делать? Какой сегодня ужасный день!

Майор Киркби улыбнулся:

– Я так не думаю, любовь моя. На твоем месте я бы сделал то, что ты собиралась сделать – переодеться к ужину.

– Гектор, но ты же не оставишь меня одну ужинать с этой парой? – в испуге вскрикнула Фанни.

– Конечно нет. Думаешь, меня не интересует исход этой битвы? Я ужинаю сегодня с тобой, любовь моя!

Глава 23

Войдя в дом миссис Флур, Ротерхэм едва успел вручить дворецкому свою шляпу, как дверь в конце холла распахнулась, и на пороге появилась леди Лейлхэм в элегантном платье из узорчатого шелка с кружевами. На лице ее сияла улыбка.

– Ах, дорогой лорд Ротерхэм, я знала, что вы не обманете моих надежд и приедете к нам снова. Какое несчастье, что в доме никого не было, когда вы зашли к нам днем. Но вы не должны винить нас в этом, ибо вы забыли известить Эмили, в какой именно день хотите приехать в Бат. Надеюсь, вы здоровы?

– Благодарю вас, мадам, здоровье у меня отменное. Чего, однако, не могу сказать о моем настроении, которое ухудшилось нестерпимо! – произнес он очень суровым тоном.

Леди Лейлхэм легонько коснулась кончиками пальцев его руки, выражая этим жестом сочувствие.

– Я знаю, – сказала она, к его немалому удивлению. – Не пройдете ли вы в комнату для завтраков? Я уверена, вы простите мою мать за то, что она не приняла вас, – она уже в преклонном возрасте, и физические нагрузки ей не под силу.

– Мне нужна не ваша мать, миссис Лейлхэм, а ваша дочь.

– Конечно, конечно, – заулыбалась та, входя в комнату для завтраков. – А вот и она!

Маркиз вошел следом за ней в комнату и остановился, угрюмо глядя на свою невесту. Эмили стояла около высокого кресла, опираясь дрожащей рукой на его спинку, на ее бледном личике сверкали огромные глаза, дыхание было прерывистым. Она выглядела очень юной, хорошенькой и чрезвычайно испуганной. Девушка не проявила никакого желания подойти и поздороваться со своим женихом, пока мать не произнесла льстиво-укоряющим тоном: «Эмили, дорогая!» Тут она тронулась с места и, протянув Ротерхэму руку, сказала:

– Как поживаете?

– Весьма вдохновенная речь! – заметил он. – Правда, вы и не должны вести себя так, словно я единственная ваша опора и радость в жизни.

– Эмили немного устала, – объяснила леди Лейлхэм, – к тому же она вела себя, как глупый и непослушный ребенок, и знает, что должна вам во всем признаться.

Ротерхэм устремил на девушку настороженный взгляд.

– Ле-леди Серена сказала, что мне не с-следует р-рассказывать, мама!

– Мы очень многим обязаны леди Серене, моя милая, однако твоя мама лучше знает, что тебе делать, – вкрадчиво ответила леди Лейлхэм. Она встретила гневный взгляд маркиза с абсолютным спокойствием, лишь улыбнувшись ему накрашенными губами. – Бедная девочка боится, что вы рассердитесь на нее, лорд Ротерхэм. Но я уверила ее, что полное признание влечет за собой и полное прощение. Особенно если оно сопровождается глубоким раскаянием.

Несчастная Эмили, видя, что ее жених еще больше помрачнел, почувствовала, что теряет сознание. Но маркиз думал сейчас совсем не о ней. Он понимал, что почва уходит у него из-под ног, благодаря мастерской, как он вынужден был в холодной ярости признать, уловке леди Лейлхэм. Сейчас Ротерхэм уже не знал, как помешать Эмили сдаться на его милость, и тут последовало признание – сбивчивые, стыдливые фразы, искусно отредактированные матерью. Когда она получила его письмо, то подумала, что он сердит на нее; он так долго не приезжал к ней, что она решила, будто он ее больше не любит; а тут еще Джерард сказал ей такие ужасные вещи, что она просто испугалась. Но леди Серена спасла ее в тот момент, когда она уже и сама раскаивалась в том, что сделала такую гадкую вещь. Леди Серена уверила ее, что не надо бояться лорда Ротерхэма. Поэтому она вернулась домой и сейчас плачет, не переставая, потому что ей очень стыдно. И она надеется, что он простит ее и поверит, что она больше никогда не совершит ничего подобного…

Ротерхэм очнулся, когда Эмили умолкла, и увидел, что девушка смотрит на него вопросительно.

– Эмили, – спросил он резко, – ты любишь Джерарда?

– Нет, – ответила та, и в ее искренности нельзя было усомниться.

Значит, путь к бегству отрезан, подумал маркиз. Оставался единственный выход – разыграть оскорбленного любовника и разорвать помолвку. Однако этого делать было нельзя. Одно дело спровоцировать девочку на то, чтобы она швырнула ему в лицо его подарок – прекрасное кольцо с бриллиантом. И совсем другое – подтолкнуть невесту к тому, чтобы она сбежала с его воспитанником, а потом обрушиться на нее с обвинениями. Интересно, размышлял Ротерхэм, какое давление на Эмили оказала мать, чтобы она вдруг так страстно возжелала выйти за него замуж? Сейчас, похоже, она уже не думала ни о богатстве, ни о положении. Если бы ему только удалось избавиться от леди Лейлхэм, они с Эмили наверняка смогли бы прийти к взаимопониманию. Если малышка вообще была способна что-либо понимать, что, судя по ее внешнему виду, вызывало у него сомнение.

– Думаю, было бы лучше, если бы мы поговорили об этом наедине, – сказал Ротерхэм.

Но леди Лейлхэм не собиралась разрешать ему это. К несчастью, Эмили страшилась своего жениха еще больше, чем матери, поэтому не поддержала это предложение, а кинулась под защиту леди Лейлхэм.

В этот миг дверь отворилась и в комнату вплыло поразительное создание.

– Я так и знала! – произнесла миссис Флур зловеще. – И кто дал тебе право, Сьюки, принимать гостей в моем доме? – Старая женщина вцепилась в руку мистера Горинга, поддерживавшего ее, и добавила: – Нет, оставайся здесь, Нед! Ты знаешь все, что здесь сегодня происходило. Ты – настоящий друг, и таким же был твой отец!

Ротерхэм, зачарованно взиравший на это великолепное существо, с трудом перевел взгляд на леди Лейлхэм, и то, что он увидел, поразило его. На лице матери Эмили ясно читались злость и досада, однако под ними, если только он не ошибался, таился сильнейший страх. Так это та таинственная бабушка, о которой он расспрашивал Эмили во время своей первой встречи с ней! Он снова внимательно взглянул на старую леди. Миссис Флур уселась в понравившееся ей кресло и приказала мистеру Горингу поставить ей скамеечку для ног. Она была одета в приличествующее случаю блестящее платье с полосками темно-красного цвета и пышной шелковой отделкой. Это потрясающее платье было надето на кринолин, модный в дни ее юности, и атласный капот. Множество брошей украшали ее корсаж с низким вырезом, а на шею бабушка Эмили надела несколько ниток очень крупных жемчугов. Красный шелковый тюрбан и блестки соперничали с пучком страусиных перьев, а с мочек ушей свисали серьги с двумя блестящими рубинами.

– Вот и ладно! – Миссис Флур довольно кивнула головой и подвинула к себе поближе скамеечку. На ногах у нее были красные туфли на каблуках и с пряжками. – А теперь дайте-ка мне взглянуть на этого бесценного маркиза, о котором я так много слышала!

Леди Лейлхэм, на губах которой застыла фальшивая улыбка, прошептала Ротерхэму:

– Моя дорогая мама – очень эксцентричный человек.

– Я не эксцентричная и не глухая, – обрезала ее дорогая мама. – Я обычная женщина из хорошей купеческой семьи. Может быть, у меня нет твоих великосветских замашек и ужимок, но ума явно побольше. И вот что: представь-ка мне лучше этого маркиза вместо того, чтобы стоять там, кусать губы и гадать, что он думает о твоей матери. Он может думать все, что угодно. И если Эмма хочет выйти за него замуж – что еще не факт – что ж, тогда ему лучше поскорее привыкнуть к ее бабушке.

– Как поживаете? – бесстрастно осведомился Ротерхэм с легким поклоном, однако глаза маркиза продолжали с живым интересом изучать удивительную старую леди.

В ответ она тоже уставилась на гостя, смерив его взглядом от кончиков ботинок до черных волос.

– Бог мой, да вы сущий арап! – воскликнула миссис Флур. – Ну что ж, говорят, красота не в лице, а в делах. Но судя по тому, что я знаю, милорд, ваши делишки не очень-то красивы.

– Вы не должны обращать внимания на маму, она у нас такая шутница! – торопливо сказала леди Лейлхэм.

– Будет лучше, если это я не стану обращать на него внимания, – заметила миссис Флур, явно находившаяся в воинственном настроении. – Вы уж не обессудьте, что я уставилась на вас, милорд, но я никогда не видела таких странных бровей. Теперь я понимаю – Эмма, куколка моя, ты часто думала, что маркиз сердится на тебя, но на самом-то деле это просто у него так брови растут. Он с этим ничего не может поделать, а жаль!

Ротерхэм продолжал сохранять суровое выражение лица. В любой другой ситуации он бы из кожи вон лез, чтобы угодить миссис Флур, потому что она очень понравилась ему, но так как старая дама была настроена враждебно, маркиз увидел в ней единственную надежду на спасение и стал раздумывать, как бы побыстрее вывести ее из себя.

– Дорогая мама, ты же знаешь, что Эмили хотела поговорить с лордом Ротерхэмом наедине, – вмешалась леди Лейлхэм. – Не думаешь ли ты, что…

– Нет, не думаю! – оборвала ее миссис Флур. – Более того, это не Эмма хотела побыть с ним наедине. А даже если бы и захотела, о какой уединенности можно говорить, пока ты стоишь над ней, Сьюки?

– Ты забываешь, я ведь ее мать.

– Если я и забываю, то кто в этом виноват? Веди себя, как мать, – и, может быть, я не забуду этого. По лицу бедняжки Эммы видно, что вы оба ее запугивали. Правильно, Нед, усади малышку в кресло. Не бойся, рыбка моя, тебе здесь нечего бояться!

– Ничего подобного! – воскликнула леди Лейлхэм. – Лорд Ротерхэм был весьма снисходителен к нашей Эмили, в чем я не сомневалась. И он не произнес ни единого слова осуждения, правда, доченька?

– Да, мама, не произнес… – ответила та слабым испуганным голоском.

– Надеюсь! – В глазах у миссис Флур сверкнула злость. – Но это не значит, что он не услышит ни слова осуждения от меня – нет, он очень много слов услышит! О да, очень хорошо быть высокородным джентльменом, милорд, и смотреть на меня, словно я паук. Скорее всего, вы считаете меня просто вульгарной старой женщиной. Но я думаю, что если кто и виноват в том, что случилось, так это именно вы!

– Мадам, я не против вульгарности, – ответил Ротерхэм. – А вот чего я действительно не терплю, так это вмешательства в мои дела. И лучше бы вам сразу понять это.

Миссис Флур вскипела:

– Ха! Стало быть, когда я говорю вам, что не допущу, чтобы моя внучка была несчастна, это означает вмешательство? Так, что ли?

– Если Эмили несчастна по моей вине, спасти ее может лишь она сама.

– Мама, умоляю тебя, помолчи! – запричитала леди Лейлхэм. – Что за чушь! У Эмили есть все основания считать себя самой счастливой девушкой на свете.

– Можешь сколько угодно подлизываться к его светлости, Сьюки! Но не вздумай воображать, что ты можешь приказывать мне замолчать, иначе мы с тобой рассоримся. А тебе это не выгодно! С тех пор, как Эмма обручилась с этим маркизом, она выглядит очень плохо, от ее былой веселости ничегошеньки не осталось.