Текст книги "Слипперы"

7

Утром этот сон не забылся. Как и предыдущий. Следовало ли считать, что сны, снившиеся мне в последнее время, – вещие? Как отличить вещий сон от простого? И вообще, сны ли это были? Слишком уж реалистично все выглядело. Но с другой стороны, чем еще могло это быть, если не сном? И как было связано с нашим расследованием? Некоторое время я размышлял, лежа в постели, но потом встал. У меня были более актуальные темы для размышления. За завтраком я уже думал над тем, рассказать ли Параманису о первом посещении конспиративной квартиры кем-то неизвестным или ограничиться только рассказом о втором посещении и показом подброшенной записки? Проинформировать ли шефа об интересе, проявленном преступным сообществом, или разобраться с ними в одиночку? Самому? Это было важно, потому что в три часа дня истекал срок, предоставленный мне для размышлений, и я должен был явиться к памятнику поэту для того, чтобы сообщить свое решение. Предстояло также решить, проинформировать ли доктора наук о жучках, которые я нашел в квартире, и о старике, встреченном мною у «Елисеевского». С учетом складывающихся обстоятельств, видимо, стоило рассказать обо всем без утайки. Я чувствовал, что наступает важный этап в деятельности нашей группы. Но с другой стороны, я рисковал, что он сразу же догадается об моих отношениях с Маргаритой. Хотя я подозревал, что он и так знает об этом. Но молчит, потому что мы никому в общем-то не мешаем. И даже помогаем, ведь, оставаясь ночью здесь, мы как бы держим квартиру под круглосуточным наблюдением.

– Как мне поступить, а, Багира? – поинтересовался я у котенка.

Багира подняла голову от блюдца с кормом и своим проникновенным взором посмотрела на меня. Облизнулась, взглянула на блюдце, снова посмотрела на меня, на этот раз мельком, и окончательно вернулась к завтраку. Или она не знала, как поступить, или завтрак для нее был дороже, чем проблемы хозяина.

Я вздохнул и сверился с часами. Восемь часов. Пора было будить Маргариту. Встав, я двинулся было в холл, но тут во входной двери щелкнул ключ, дверь распахнулась, и на пороге возник Параманис. Снаружи, видимо, шел снег. Шапка и воротник пальто были запорошены снегом, и перчаткой он стряхивал его, одновременно оглядывая меня. Закончив отряхиваться, он вошел и закрыл дверь. Я молча стоял в холле. Теперь уж при всем желании отрицать наши отношения с Маргаритой было бы невозможно.

– Доброе утро, Максим, – поздоровался шеф. – Вижу, вы уже прибыли. Или спали тут?

– Спал тут, – признался я.

Он кивнул, снял пальто и шапку, аккуратно повесил их на вешалку.

– Один?

– Нет.

– С Маргаритой?

– Да.

Он снова кивнул, по-моему одобрительно, вытащил из кармана расческу и быстро провел ею по своим длинным поэтическим волосам.

– Ну что ж. Я не против любви. Если она не мешает работе, – усмехнулся он.

– Правда? Удивительно любезно с вашей стороны, Владислав Павлович. Может, пойдем на кухню? Я угощу вас чаем. И изложу кое-какие мысли. В связи с кое-какими событиями…

– Какими такими событиями? – насторожился Параманис.

– Вы идите на кухню. Я сейчас разбужу свою даму и приду.

Он сунул расческу себе в карман, как всегда предварительно дунув на нее, и, помедлив секунду, все же подчинился моей просьбе. Я же скользнул в спальню, плотно закрыл за собой дверь и потряс Маргариту за плечо:

– Проснись, милая… К нам приехал ревизор.

Она застонала, махнула на меня рукой и перевернулась на другой бок. Плечо соблазнительно оголилось, но я переборол искушение.

– Марго, Параманис явился. Он на кухне. И он знает о нас с тобой. Так что вставай, тихо сделай свои дела и минут через двадцать заходи к нам. Твой завтрак я приготовил. А я пойду отвлекать его умными разговорами.

Я поцеловал ее в макушку и выскользнул из спальни. Она меня явно слышала. В этом я был уверен. Марго и так просыпалась примерно в это время. Появившись на кухне, я с удивлением констатировал, что Параманис гладит Багиру, щекочет ей подбородок, а та кокетливо жмурится. И мурлычет. Это было то еще зрелище.

– Любите кошек, Владислав Павлович? – поинтересовался я самым любезным тоном.

– А чем я хуже Канариса? Он кошек обожал, – усмехнулся в ответ Параманис. – Хороший котенок. Разбирается в людях.

Этим он, видимо, хотел дать понять, что он сам тоже человек хороший. Ведь общеизвестно, что кошки разбираются в людях. По крайней мере, в их энергетике.

Я не стал спорить с этим. Вынув конверт из кармана джинсов, я протянул ему.

– Что это? – Он взял конверт и повертел его в руках. Багира принюхалась к конверту и, не найдя его привлекательным, спрыгнула с его колен и ушла бродить по квартире.

– Подбросили вчера вечером. Точнее – просунули в дверь, – объяснил я. – Там внутри – записка интересного содержания. И с интересным знаком вместо подписи.

Тонкие пальцы Параманиса, похожие на пальцы пианиста, раскрыли конверт и вытащили записку. Он развернул ее, прочел один раз, второй. Перечитал в третий раз и положил записку с конвертом на стол.

– И что вы думаете по этому поводу, Максим?

Я пожал плечами, набрал в чайник воду из крана и поставил на плиту.

– Наверно, уже успели покопаться в Интернете? – предположил он.

Что ни говори, а мы имели дело с профессионалом.

– Да. Немного покопался. Этот знак имеет столько разных значений, что мне трудно сделать однозначные выводы. Но думаю, это те люди, которых мы ищем.

– Почему вы так думаете?

– Потому что один раз кто-то уже проникал в эту квартиру. Ночью. Правда, мы с Маргаритой ничего не слышали. Это было после того, как за нами следили. Если помните, я вам рассказывал…

Параманис пристально взглянул на меня:

– О слежке помню. О том, что кто-то проник в квартиру, – нет.

– Я решил, что не стоит об этом рассказывать.

– Боялись, что я поинтересуюсь, что вы тут делали ночью с Маргаритой?

– Примерно так.

Чайник вскипел вовремя. Я отвернулся, снимая его с плиты. Вытащил из шкафа две чашки. Коробку с чаем. И сахарницу. И все это время чувствовал взгляд нашего куратора на своей спине.

– О том, что вы живете вместе, я узнал сразу же. В первый же ваш вечер, – проговорил он, как только я обернулся.

– Правда? – вздохнул я. – Значит, жучки были в рабочем состоянии?

– Жучки? Какие жучки?

Я тупо уставился на него:

– Значит, о жучках вы ничего не знаете?

Он поднял правую бровь. Это у него обозначало высшую степень удивления.

– Ладно. Погодите секунду.

Я быстро вышел в туалет. Марго плескалась в душе. Я не стал заводить разговоров. Встав на стульчак, полез рукой в вентиляционную шахту, вытащил целлофановый пакет с завернутыми в нем жучками, спрыгнул со стульчака и вернулся в кухню, нимало не заботясь о том, что чья-то задница может подхватить грязь с подошв моих кроссовок.

– Вот. Это я нашел в гостиной, на кухне и в ванной, – сказал я, положив пакет перед ним.

Параманис развернул его и достал три жучка. Ему хватило одного взгляда мельком, чтобы вынести свой вердикт.

– Это старье, Макс. Такими уже давно не пользуются.

– Значит, нас не прослушивали?

– Насколько я знаю, нет, – дипломатично ответил он.

– Тогда откуда вы узнали о нас с Маргаритой?

Параманис двусмысленно усмехнулся.

– А вы пораскиньте мозгами, молодой человек, – предложил он.

У меня не было никакого желания раскидывать мозгами. По крайней мере, в эту минуту и по этому поводу.

– Не Маргарита же вам сказала, – буркнул я.

– Именно Маргарита мне и сказала, – усмехнулся он шире.

Да… Это была новость. Я потянулся к пачке сигарет, достал одну, сунул в рот и некоторое время так и стоял с незажженной сигаретой в губах. Потом вспомнил про чай и налил ему и себе. На автопилоте вложил пакетики, всыпал сахар. Пододвинул его чашку ему. Свою придвинул себе. Потом вспомнил о сигарете, вытащил зажигалку и прикурил.

Все это время он наблюдал за мной почти с отеческим беспокойством.

– Значит, она на вас работает? – спросил я наконец.

– Вы тоже на нас работаете, – поправил он.

– Ну… Я имею в виду – давно работает… То есть она – агент?

– В каком-то смысле – да. Она кадровый офицер спецслужб, дорогой Максим. Так как вы скоро поженитесь, вам можно открыть эту информацию.

Господи ты боже мой. Час от часу не легче. Связаться с ведьмой, да еще кадровым офицером спецслужб, да еще узнать, что она собирается за тебя замуж. Было отчего сойти с ума…

– Должен сказать, что у вас удивительно глупый вид в данную минуту, Максим. Было бы неплохо, если бы вы закрыли рот.

Я закрыл рот. Но лишь для того, чтобы снова открыть его.

Честно говоря, я и сам не очень понимал, что именно собирался спросить. Поэтому я сконцентрировался и взял себя в руки.

– Зачем она это сделала? – спросил я.

– Видимо, затем, что вы ей понравились.

– Она и это вам сказала?

– Нет, этого она как раз не говорила. Это мое предположение.

– А мое предположение другое. Она просто все это время держала меня под контролем.

Параманис бесшумно отпил из чашки. И посмотрел на меня, соболезнуя.

– Дорогой Максим. Мы живем в таком мире, в котором все друг у друга под контролем. Маргарита контролировала вас, мы контролировали ее, кто-то контролировал нас. Знаете анекдот про наблюдающих за наблюдающими?

– Да пошел ты, – предложил я в сердцах.

– Так как я педагог со стажем, то забуду ваше предложение, Максим. Но взамен попрошу вас вернуться к сути разговора. Думаю, с Маргаритой вы разберетесь потом сами.

– К какой сути? – полюбопытствовал я хмуро.

– Ну, например, что вы еще от нас скрыли? Ведь есть что-то еще, я так полагаю?

– С чего вы взяли?

– С того, что я слишком долго живу на этом свете. И к тому же неплохой профессионал. Так что выкладывайте.

Я тоже отпил из чашки. Затянулся сигаретой, выдохнул дым в его сторону. Но доктор наук смолчал.

– Не знаю, какой вы профессионал, но об этой вашей конторе знают все кому не лень, – мстительно проговорил я.

Параманис не изменился в лице.

– И кто именно? – вкрадчиво спросил он.

– Начиная от мафии и кончая бомжами.

– А если конкретнее?

– Можно и конкретнее, – согласился я и выдал ему информацию о старике у «Елисеевского» и профессоре Мориатти с Пушкинской площади.

Некоторое время Параманис молча пил чай. Потом хотел что-то сказать, но тут на пороге возникла Маргарита.

8

Она выглядела свежо и привлекательно, как всегда. Я лично по утрам смотрелся отвратительно.

– Вы между собой разберетесь потом, – сказал Параманис, заметив ее. – Пока мы тут втроем, я бы хотел услышать ваши соображения по поводу записки, знака на ней и ваши мысли о ситуации в целом. Понятно?

Маргарита явно подслушивала, или же мы разговаривали слишком громко. В любом случае она, как мне кажется, была уже в курсе и просто кивнула. Потом мельком взглянула на меня, подошла к плите, сама себе налила чаю, сама нарезала сыр, хлеб и достала из холодильника масло. Проигнорировав приготовленный мною завтрак. После того как она обманывала меня полтора месяца, съесть этот завтрак означало показать себя полной стервой. Она на это не решилась. И правильно сделала. Села она не рядом со мной, а рядом со своим коллегой.

– У меня лично только одна мысль. Мы ищем не просто группу сильных экстрасенсов. Как я понял, это целая организация со своими символами и своей философией. Мне, по крайней мере, так кажется, – несколько отстраненно проговорил я. – И поэтому надо подключать людей, разбирающихся в символике. Я простой журналист. Никогда этим не занимался. Да и рассчитывать на Интернет смешно. Не думаю, что у них есть свой сайт.

– Так-так, – проронил Параманис.

Маргарита промолчала. Она аккуратно ела, чуть отведя мизинец, и так же аккуратно отпивала из чашки. Одним словом, вела себя как весьма благовоспитанная девица.

– У меня есть приятель. Если хотите, я поговорю с ним. Покажу этот знак. Может, он сообразит, что к чему, – предложил я так же нейтрально.

– И кто он? – заинтересовался Параманис.

– Преподает в интернате для умственно отсталых. По образованию философ.

Параманис глубокомысленно кивнул. Маргарита с интересом посмотрела на меня и тут же отвела взгляд.

– Разумеется, вашего приятеля нельзя посвящать в подробности деятельности группы, – изрек наш шеф.

– Разумеется, – согласился я.

– И когда вы можете с ним встретиться, Максим?

– Да хоть сегодня. После того как мы проверим очередного по списку. Правда, живет он в Братееве. И придется добираться на такси. Кстати, Маргарита вам не докладывала, Владислав Павлович, что мы тратим свои личные деньги на эти поездки? Такси в Москве стоит дорого, между прочим.

Параманис улыбнулся. Полез в карман, достал конверт и положил передо мной на стол.

– Докладывала. И поэтому я принес деньги на накладные расходы.

– Оказывается, в романе с Мата Хари есть и свои приятные стороны. – Я взял конверт и без стеснения сунул в задний карман джинсов.

– Разумеется, мы подключим и наших людей. – Параманис допил свой чай.

– Конечно, – откликнулся я и закурил.

Параманис тоже закурил. Курил он очень редко. Берег здоровье. А сейчас, видимо, занервничал. Хотя и старался не показывать этого.

– Теперь, Макс, когда мы выяснили со знаком, расскажите-ка мне о мафии и бомжах.

– А рассказывать особенно нечего. Несколько дней назад мне попался странный старик, который говорил намеками. Мне показалось, он в курсе того, чем я занимаюсь. Ну и со мной встретился похожий на паука тип. С претензиями на интеллектуальное лидерство в московском преступном мире. И пытался уговорить работать на них. Он, кстати, знал все и о нашей группе, и о том, где мы обитаем.

Параманис недовольно покосился на Маргариту. Она об этом ему не докладывала. По крайней мере, насчет мафиози. И не могла доложить, потому что я сам ей ничего не рассказывал.

– Ладно. Видимо, из нашей конторы происходит утечка информации. Я выясню. А что вы ему ответили, кстати?

– Я не продался, если вас интересует это. Сказал, что подумаю и через три дня отвечу. Сегодня днем три дня как раз истекают.

Параманис вытащил новую сигарету. Смотри ты… Оказывается, что-то его по-настоящему зацепило. Интересно – что? Прикурив, он некоторое время молчал.

Потом вздохнул и нехотя погасил недокуренную сигарету.

– Вы должны с ним встретиться?

– Вроде того. Иначе он обещал мне проблемы.

– Ну так встречайтесь и соглашайтесь на них работать, – бесстрастно предложил он.

– Не понял?

– А что тут непонятного? – пожал он плечами. – С вашей помощью мы будем держать их на крючке, сливать отобранную нам информацию и подвигать на нужные нам действия. Вполне обычное дело.

Маргарита согласно кивнула. Еще бы… Ей, наверное, было не привыкать держать кого-то на крючке. Тут в холле мяукнула Багира, потом послышался звук открываемой двери. И голоса Никанора и Галины.

– Все. Спасибо за чай. И держите меня в курсе, – проговорил Параманис и встал. – Маргарита, доедайте и в гостиную. Через пять минут, говоря журналистским языком, у нас планерка.

Он вышел не оглядываясь. Мы с Марго остались одни. Так как времени было мало, я сразу же перешел в наступление.

– И тебе не стыдно? – поинтересовался я.

– Стыдно, Макс. Прости меня. Но это не специально. Это не планировалось. Понимаешь?

– Неужели? А что планировалось?

– Планировалась работа. Обычная. Но я… Я… В общем, ты мне действительно понравился. Честно. И случилось то, что случилось.

– Предположим. Зачем же было докладывать об этом?

– Затем, что об этом все равно бы узнали. Лучше было сказать самой. Я и так нарушила все правила. Понимаешь? Не имела права на личные чувства. Но они у меня появились… Если бы это было специально, ты никогда не узнал бы об этом.

– Получается, Параманис просто тебя подставил?

– Получается так. У него это в характере. И потом, он всегда относился ко мне… В общем, ты догадываешься. А так он отомстил еще и как мужик…

Она встала, подошла ко мне и обняла за плечи.

– Прости меня, ладно?

От нее пахло ею. И это мне страшно нравилось. И она сама мне тоже нравилась. Очень. И кривить душой было бесполезно. Да и зачем? Впервые мне было по-настоящему хорошо с женщиной. Я погладил ее руку.

– Ладно. Устоять против тебя невозможно. Но все-таки потом поговорим подробнее.

Марго улыбнулась. Победа была за ней, и она это поняла.

9

Когда все собрались в гостиной, Параманис предоставил слово Вере. Вообще в последнее время мне стало казаться, что с каждым днем, проведенным в группе, она меняется к худшему. Как-то худеет и все больше замыкается в себе. И это было особенно заметно в то утро. Она осунулась за одну ночь. Я понятия не имел, что творится в ее душе. Для меня, да и для всех нас, думаю, она была непостижима. Почти как инопланетянка. Или маленькая принцесса на чужой планете. Именно на чужой. Эта планета была не для нее. И как она сюда попала, для меня осталось загадкой. Может, ее душа проходила здесь свои университеты и набиралась того опыта, который мог ей понадобиться где-то еще. Может быть, ею, как антенной, пользовались не только мы, но и силы, о которых я, да и не только я не имели никакого понятия. Может быть. В жизни много такого, что не поддается логическому объяснению. Лично мне Вера нравилась. Не как женщина, разумеется, потому что в ней не было женщины. Как человек. Просто как Вера. Мне хотелось рассказывать ей сказки и всякие добрые истории. Но она была необщительна, к сожалению.

Когда Параманис дал ей слово, Вера вздрогнула. Видно было, что ей тяжело говорить. Но потом она все-таки переборола себя и стала рассказывать то, что видела во сне. Рассказ получился отрывочным, не очень внятным, с длинными паузами, но понять его можно было вполне. При определенном усилии, конечно. Я лично всегда воспринимал ее отчеты как просмотр авторского кино. Типа фильмов Тарковского, Параджанова, Антониони, Бергмана или кого-то еще. Растянутые, долгие кадры… Вера и вокруг нее – бушующий океан человеческих страстей. Она настраивается, пытается понять и принять. Вздрагивая и сжимаясь от всего негативного. А волны в основном негативные. И очень редкие волны любви. Она рассказывала, и я видел в лицах людей, готовящихся продать, предать, убить, напасть, подкопаться, пустить сплетню, оскорбить, подсуетиться, заграбастать. Были и те, кто потерял веру, надежду и любовь. Уставшие, больные, разочаровавшиеся. Были просто серые люди, быдло, для которых жизнь сводилась к тому, чтобы пожрать, выпить, трахнуться и поспать. Были редкие люди, стремившиеся к познанию и самосовершенствованию. Мудрецы. Встретила она и одного настоящего святого и одного настоящего грешника. Большинство же были обычными людьми, балансирующими на грани добра и зла, скуки и интереса, веры и безверия, любви и ненависти. Но среди ее многочисленных сновидений прошедшей ночи не было ни одного, в котором фигурировали бы интересующие нас люди. Или они умели хорошо маскироваться, или же на некоторое время прекратили свою деятельность и легли на дно, зная, что их засекли и уже ищут.

– Может быть, стоит предотвратить те два убийства, что готовятся? – спросила Галина. – Ведь Вера видела тех, кто собирается убить…

Параманис отрицательно помотал головой:

– Это нас не касается. Мы не можем предотвращать все то, что происходит или может произойти плохого в Москве. Не наша задача. Меня заботит другое. Куда делись эти люди? Если бы они действовали, Вера бы засекла их. Правда, Вера? – обратился он прямо к ней.

Вера сжала ладони и коротко кивнула.

– Может, они решили переждать, – высказался я. – Они ведь в курсе, что мы идем по их следу.

– В Верочке я не сомневаюсь. Она уже доказывала свои способности антенны. Так что, видимо, это единственное объяснение, – согласился Параманис.

– А что, ваши приборы ничего не показывают? – спросил я невинно.

Параманис посмотрел на меня и ничего не ответил.

– А чем сегодня займемся мы с Галей? – поинтересовался в свою очередь Никанор.

– Тем же, что и вчера. Списком, который я вам дал.

Он побарабанил пальцами пианиста по столу, встал, подошел к окну и постоял некоторое время, глядя на главную улицу страны. Потом повернулся к нам. Вид у доктора наук был почти таким же отрешенным, как у Веры.

– Ладно. Новый рабочий день начался. Приступайте. И будьте на связи в случае чего. Вера, пойдемте. Я отвезу вас домой. Вам надо отдохнуть.

Не глядя на нас, он вышел в холл. Вера молча встала и последовала за ним. Через некоторое время хлопнула дверь, и мы остались вчетвером.

– Вы в спальню? – спросил я Никанора.

Он кивнул. Странно было видеть людей, которые работали лежа, с отключенным сознанием. Но у каждого своя стезя.

– Хотите чаю? – поинтересовалась Маргарита на правах хозяйки.

Оба они отказались. Почти синхронно. Видимо, им не терпелось приступить к путешествиям вне тела. Провожая Галю и Никанора взглядом, я понадеялся, что Марго успела прибраться в комнате. Не страдаю комплексами, но все же…

Наконец мы остались одни. Не считая Багиры, которая возникла у моих ног, потерлась, замурлыкала и крадучись направилась к радиатору. В этой квартире она чувствовала себя намного комфортнее, чем все мы, вместе взятые.

– Ты меня простил? – спросила Марго.

– Стараюсь. Скажи мне, Марго… Ты кто? Лейтенант?

– Капитан.

– А-а-а-а… Ну-ну…

– Что? Я же тебе все объяснила.

– Я и говорю – ну-ну… Ладно. Если ты капитан, тогда я майор. Хотя бы потому, что старше тебя.

– Хочешь, чтобы я выполняла твои приказы? И соблюдала субординацию? – улыбнулась она.

– Да нет. Просто хочу тебя предупредить, чтобы не раскомандовалась…

– По-моему, я и так вела себя тише воды ниже травы…

– Это правильно, – одобрил я. – Тогда вперед, капитан. Нам тоже надо отчитываться по списку…

Следующим в нашем списке был американец. Из Лос-Анджелеса. Лет пятидесяти, из которых лет тридцать он собирал открытки с видами и достопримечательностями Москвы. Просто такое хобби. И за эти тридцать лет он ни разу не был в Москве. Все это и вызвало подозрение у компетентных органов. Если человек целых тридцать лет собирает открытки с видами города, почему бы ему туда не поехать? Ведь это естественно. Не погулять, не посмотреть вживую, не пообщаться, не подышать воздухом любимого города… Не увезти назад сувениров. Не могли в наших компетентных органах понять, что человек тридцать лет не приезжал, потому что открытки одно, а реальность другое. И он боялся разочароваться в городе, которым был так очарован на расстоянии. Такая тонкая психологическая история. Одним словом, когда поклонник Москвы через тридцать лет решился все же на поездку, он вел себя настолько странно, что сразу же вызвал вопросы. И его внесли в список. Но, побывав у него в гостях в качестве журналистов, мы с Марго сняли с него все подозрения. Странности вполне объяснялись. Как мог бы вести себя человек, через тридцать лет встретив свою первую любовь? У него явно были бы перепады настроения. От восторженности к хандре, от хандры к грусти и снова к восторженности. Так и вел себя американец, влюбленный в виртуальную Москву и впервые увидевший ее в реальности. И никакого отношения к энергетическому террору бедный любознательный толстяк, а он был довольно толстым, не имел.

Разобравшись с этим случаем, мы решили, что я поеду к своему знакомому философу выяснять насчет знака на записке, а Марго вернется на конспиративную квартиру, потому что посещать без меня людей из списка не имело смысла. Она умела внушать мысли, но не умела их читать. Тут же и поделили деньги. Их хватило бы на поездки на такси на ближайший месяц. Параманис оказался довольно щедрым.

Борю Ильина я знал около десяти лет. Он был братом моей однокурсницы. Лысенький, полненький и неприметный очкарик тридцати лет, Боря жил вдвоем с матерью в двухкомнатной неотремонтированной и захламленной квартире, в ванной которой протекало уже год, а с крыши – это был последний этаж – постоянно капало в дождливую погоду. Мать, интеллигентная библиотекарша, нервничала и попрекала философа каждый божий день. Боря переносил попреки стоически. Его интересовали не бытовые, а общечеловеческие проблемы, и каждый год он разрабатывал новую концепцию спасения человечества. Ибо Боря был твердо уверен, что человечество движется к своему концу и конец этот наступит в 2028 году. Если оно, то есть человечество, не одумается и срочно не примется за свое перевоспитание. Эту благородную миссию перевоспитания Боря готов был взвалить на свои покатые плечи, но все дело было в том, что человечество до сих пор никак не оценило потуги московского философа. Научные журналы Борины статьи не печатали, потому что считали их околонаучными, то есть, проще говоря, галиматьей, а газеты и обыкновенные журналы не печатали те же статьи, потому что считали их слишком заумными. Бедный Боря с его огромным запасом знаний почти во всех областях, включая довольно специфические – астрологию, хиромантию, пифагорейство, каббалу, буддизм, – оказался никому не нужным и вынужден был преподавать в школе для умственно отсталых детей историю, одновременно подрабатывая дворником. Все это, естественно, сказалось на его характере, и Боря понемногу стал брюзгой и мизантропом. По-моему, теперь он жил только для того, чтобы дожить до 2028 года и своими глазами увидеть конец неблагодарного человечества.

Прежде чем поехать к нему в Братеево, я зашел в магазин и купил несколько бутылок «Балтики». Боря был большим любителем пива.

– Заходи, – буркнул он, самолично открыв дверь. – Только ноги вытри сначала…

Я без возражений вытер ноги о довольно грязный половик, хотя знал точно, что в квартире не подметали минимум неделю, и вошел. Прямо посередине коридора стоял тазик, и с потолка в него капала вода – кап-кап.

– Давай сюда пакет, – приказал Боря.

Я протянул.

– Тут пиво? – поинтересовался приятель, подозрительно разглядывая пакет.

– Пиво, Боря. Ты ведь не разлюбил его? – на всякий случай поинтересовался я.

– Не говори глупостей.

Он взял пакет и, шаркая тапочками, как старик, направился в кухню. Я последовал за ним. Я давно привык к странностям приятеля и не обращал на них внимания.

– Мать спит. Так что не ори, – предупредил меня философ, с шумом ставя пакет на стол.

– Не буду, – заверил я.

Боря стал сосредоточенно вынимать из пакета бутылки и ставить их в ряд. Из старого «Саратова» вынул воблу. Нарезал хлеб. Вытащил из шкафа открывалку и два стакана. По столу пробежал таракан, но философ не обратил на него ни малейшего внимания.

– Сигареты есть?

– Есть.

Боря сел, оглядел стол. Лицо у него несколько прояснилось.

– Садись, чего стоишь, – предложил он.

Я сел напротив. Взял открывалку, откупорил две бутылки. Разлил пиво по стаканам.

Боря с отстраненным видом следил за моими движениями. Потом взял свой стакан с пивом, выпил одним духом, вытер с губ пену. Удовлетворенно крякнул.

– Хорошо. Меня томила жажда… Ну вот… Теперь говори… Чего приперся?

– Боря, будь повежливее, ладно? А то в морду схлопочешь, – улыбнулся я.

– Ты, кусок тестостерона… Ты общаешься с величайшим умом своего времени… Вместо того, чтобы прыгать от радости, что удостоился такой чести…

– Не паясничай… У меня мало времени…

– Время… А что такое время… И что такое пространство…

Боря налил пива, только себе, и снова выпил с видимым удовольствием.

– И что такое человек… – задумчиво протянул он, потянувшись к вобле. – Всего лишь запутанная система знаков…

– Ты попал в яблочко.

– В какое яблочко? – удивился философ, пытаясь очистить рыбу.

– И я пришел к тебе с серьезным предложением. Боря, ты меня слушаешь?

– Хочешь сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться? – хмыкнул он.

– В общем, да. Это предложение, от которого не стоит отказываться.

– Я отказываюсь.

– Сначала выслушай, потом отказывайся, умник.

– Мне наплевать. Я отказываюсь от всех предложений. Мне неинтересен этот мир. В нем нет ничего хорошего.

Философ откупорил очередную бутылку и приложился прямо к горлышку. Я сделал то же самое. Правда, в отличие от него отпил немного. Подождав, пока Боря выдул всю бутылку и с шумом поставил ее на стол, я сунул ему воблу. Он взял и с задумчивым видом впился в рыбу зубами.

– Послушай, Боря… – Я вынул из кармана записку и положил перед ним на стол, предварительно смахнув остатки воблы. – Мне надо, чтобы ты покопался в книжках и выяснил, что может означать этот знак.

Боря взял записку и уткнулся в нее. Сначала прочитал, потом стал изучать знак. Довольно долго.

– Этот знак много чего может означать, – сказал он наконец.

– Можешь подробно написать о всех его значениях? Особенно в связи с какими-то тайными обществами, группами. Воздействием на сознание. Энергетическим оружием… Гипнозом. В общем, все, что касается эзотерики… Религии. Науки. Общества.

Боря потянулся к моей пачке сигарет, вытянул сразу несколько штук, одну закурил, остальные отложил на край стола и глубокомысленно взглянул на меня.

– А зачем тебе это, Макс? – полюбопытствовал он. – Журналистское расследование?

– Именно. Журналистское расследование, – заверил я.

– Но ты же знаешь, я бесплатно ничего не делаю, – предупредил он.

– Пятьсот долларов, – сразу же предложил я.

– Сколько?

– Пятьсот. – Я был уверен, что вытрясу из Параманиса такие деньги.

– Пятьсот… Боже ты мой… Это же сколько всего можно сделать… Компьютер б/у можно купить, ремонт сделать можно… Даже жениться можно, ей-богу… Хотя нет… Жениться – это лишняя головная боль… Будет мельтешить туда-сюда, туда-сюда… Вместо жены можно библиотеку серьезно обновить… Я давно уже не покупал приличных книг. Представляешь?

– Ну, так ты согласен?

– Макс, родной, ты еще спрашиваешь… Конечно, я согласен. Безусловно и категорически согласен…

– Тогда я тебе позвоню на днях. Встретимся, поговорим более подробно. А ты пока покопайся где только можно и изложи свои варианты на бумаге… Теперь извини, я спешу.

Я встал, не допив свою бутылку, и вышел, оставив Борю в глубокой задумчивости.