Текст книги "Комерс: Тем, кто не дожил"

Удомельские горести

К Максиму, придумав формальный повод, мы заехали через неделю. Он, как выяснилось, остался доволен нашим сотрудничеством, но о перспективах говорить затруднился. Подтвердились наши опасения: руководство на станции и впрямь должно было вскоре поменяться.

– Приезжали к нам эти ребята из Москвы, – без особого энтузиазма сообщил Максим. – Крутые, на джипах. Хотя не бандиты точно: культурные такие. В общем, надо ждать. Я еще не уверен, что сам в своем кресле останусь. Так что давайте подождем; если все эти перемены завершатся нормально – будем работать!

Готовность к сотрудничеству – это, конечно, хорошо. Особенно с учетом того, что мы прозрачно намекнули о готовности «поделиться» и особых возражений это вроде не вызвало. Правда, было решительно непонятно, чего там придумают эти московские комерсы, новое начальство. Ладно, подождем, но расклад не особо радостный.

Дальнейшее развитие событий наши опасения подтвердило. Москвичи начали глобальную перестройку всей работы станции – в том числе и в части взаимозачетов. Так что пауза по-любому затягивалась минимум на пару месяцев. Впрочем, Максим на своем месте все же уцелел – уже неплохо.

Раз уж все равно оказались в Удомле, зашли к Андрею. От Бориса особых новостей не было; единственная радость – сидел он во вполне комфортных условиях. Все-таки для маленького городка – далеко не самый последний человек, при этом с обширными связями во всех сферах.

– Помню-помню, – попытался смягчить обстановку Иванов. – Борис мне рассказывал: он как-то ближе к ночи очень пьяный приперся в здешний центровой кабак, а его не пускают. Как, почему, что такое? Оказывается, главные чечены города что-то обмывают. Боря вызывает хозяина кабака и говорит ему: «Слышь, иди к гостям и скажи, что есть в Удомле и ДРУГИЕ уважаемые люди!»

– И чего?..

– Ну как чего – пригласили к себе, разумеется. Оценили. И согласились.

– Ладно, – прервал я не вполне уместные воспоминания. – Ты лучше скажи, Андрей, чего ты там за бега свои говорил?.. Тебя-то каким концом эта станционная байда затронула?.. Ты же вроде не при делах: сидишь себе на рынке…

– Да у меня другие дела, как бы не похуже.

– Что еще?..

– Ну, ты ж знаешь, как мы с девками вопросы решаем… Дверцу машины открыл – иди сюда! Если кто не садится – силком затаскиваем. Благо, что потом все довольны вроде.

– И чего, кого-то не того затащил?..

– Да не поверишь, сама пришла! И я ее даже не трогал, ребята развлекались.

– Так что за проблема?

– Да дядька у нее прокурорский. И меня не любит: чего-то в свое время не поделили. В общем, по ходу, дело заводят. А Боря в СИЗО. То есть он и оттуда поможет, но у него сейчас своих дел невпроворот. Короче, есть маза, придется в натуре в бега подаваться. Буду в Москве – пустите перекантоваться?..

И ведь пришлось пускать, где-то через полгода: дело по позорной статье действительно завели. Самое обидное, конечно, что пострадал ни за что.

Хотя, если посмотреть с другой стороны, как ни за что?.. В данной ситуации Андрей был чист, в это я верю безоговорочно: мне-то зачем врать? А как насчет тех девок, которых с друзьями да с чеченами в машину запихивали? Да, заявлений не было, но карма-то портится; ощущение вседозволенности вообще ни к чему хорошему не приводит.

И главное – зачем? Парень Андрей был видный – можно сказать, почти красавец. При деньгах, да еще и очень неглупый. Не без самоиронии, по удомельским меркам – остроумный. То есть силком девок тягать – ну совершенно без надобности.

С другой стороны – а куда еще податься свежедембельнувшемуся десантнику в маленькому городке?.. Не на станцию же, а для бизнеса склад характера немного не тот. Вот и получилось, что единственная дорога – в бандиты. То есть к чеченам за неимением других вариантов. А там нравы грубые – куда деваться, надо «соответствовать».

В общем, на сей раз возвращались мы из Города мирного атома в довольно мрачных чувствах. Все-таки все наши комбинации в той или иной степени крутились вокруг Удомли и АЭС. А тут – три засады подряд.

Разброд и шатания

Засады засадами, а в принципе все шло не так уж плохо. Непроеденная прибыль с мегасделки позволяла при стандартных расходах вообще ничего не делать минимум полгода. Единственное – практически все было в товаре (в том числе, как нетрудно догадаться, и упавший с неба лишний полтинник). Так что методика предлагалась простая: продали ткани или костюмы, раздербанили деньги – и вперед. При этом никто не мешал заниматься очередными «научными разработками»; уж чем-чем, а связями в мире легкой промышленности мы обросли по самые не балуйся. Иногда что-то даже срасталось, но в основном по мелочи.

Близилась весна, и я начал всерьез готовиться к поездке в Египет. Только с кем – вот вопрос. Брать с собой кого-то из старых «боевых подруг» – концептуально неверно, да за них еще и платить надо. Партнеры составлять компанию отказались: все при семьях.

Причем у Комиссарова обстановка в семье резко обострилась. Деньги, вырученные с продажи квартиры, потихоньку заканчивались, а Катерина уже привыкла к высокому стандарту потребления. К тому же часть денег он вложил в костюмы – так что на выходе получилось зависалово.

На выходе к сотрудничеству с нами Катя относилась в высшей степени негативно – причем все хуже и хуже, постоянно агитируя Сашку порвать «с этими жидами и пьяницами». Комиссаров регулярно жаловался нам на стервозную сожительницу, но капля камень точит – и похоже, что какие-то ее аргументы у него в голове все же оседали.

Для полного счастья разладился и главный компонент семейной жизни. Из Сашиных намеков я понял, что половые отношение в ячейке общества практически свелись к нулю. Что и логично: когда дражайшая половина тебя постоянно пилит – какой уж там секс? Совместное времяпрепровождение все больше сводилось к совместному пьянству, завершающемуся очередным скандалом, а то и дракой. А рука у Комиссарова тяжелая.

Одним из результатов всего этого счастья стало то, что Саша все чаще отказывался ездить в командировки: «жена не пускает». Что вызывало немалый ропот в тусовке; особенно злился Иванов.

– Сергей Юрьевич! – все чаще терзал он меня. – Скажите, пожалуйста, чем в нашем коллективе занимается господин Комиссаров?

– Исполняет обязанности технического директора. – Словосочетание «замещает должность» еще не вошло в моду.

– А можно поконкретней?

– Ну, как… Как договаривались – машину водит и нас, дураков, менеджирует.

– И давно он нас последний раз возил?..

– Дайте вспомнить…

– Вот-вот. Последние полтора месяца, где-то с нового года, мы ездим только поездом или автобусом. Да и с менеджированием как-то не очень. Я не совсем понимаю, зачем нам такой член совета директоров.

– Ну, у него сейчас тяжелая семейная жизнь…

– А кто сказал, что будет легко?! – подключился Граф. – У меня, например, маленький ребенок, и Марина тоже не в восторге от разъездов. Да и вообще как-то непросто, после всех этих дел…

Тут Бублик запнулся. Воспоминания о героиновой эпопее были для него весьма болезненными: времени-то прошло всего ничего. В целом держался он молодцом, но общая подавленность чувствовалась.

– Так что вы предлагаете? – уточнил я у Иванова. – Гнать его, что ли? И как вы это себе представляете?

– Да в общем-то неплохо было бы и изгнать, – задумчиво произнес Иванов. – Как минимум не подпускать его к новым сделкам, а по старым хвостам – опустить по деньгам.

– Боюсь, что ему такой расклад не понравится – особенно с опускаловом.

– Значит, будем разбираться жестко. – Евгений посуровел. – Если что, можно и к вашим бандитам обратиться.

– К бандитам обращаться – себе дороже, – резонно возразил Бубел. – Работали без них – и прекрасно себя чувствовали.

– Именно, – подтвердил я.

В самом деле, вся эта взаимозачетная байда проходила на редкость лихо по части всякого рода крыш. В регионах нас прикрывали партнеры (не последние люди в своих городах), а в Москве все как-то вообще проходило без проблем. Дима же с товарищами был уверен, что мы занимаемся какой-то шибко умной ерундой, которая если и принесет денег, то только через несколько лет. Не разубеждать же товарищей!..

– К тому же у него еще и собственные бабки в товар вложены, – напомнил я. – Предлагать забрать все шмотьем – тоже эскалация, а это нам не в кассу. В общем, давайте так: я с ним потрещу, пойму, что он вообще себе думает, а там посмотрим. Если захочет – действительно, выкатим шмотья на всю сумму и гуд-бай. Или пусть ждет реализации вместе со всеми.

– Вот только бабки в этом случае он получит последним! – мстительно сжал кулачки Иванов. – Это уж я лично прослежу.

– Вот и проследите, это как раз не лишено логики.

Волк-одиночка

Вообще непривычная ситуация: все компаньоны худо-бедно при женах, один я эдаким Казановой. Не могу сказать, чтоб меня это сильно смущало: свобода – штука приятная. Тем более и привычки, обретенные во время тусовок с Доктором, давали себя знать, да и «старые кадры» присутствовали в изрядных количествах.

Равно как и новые: не все же папиком выступать. Тем более что эпопея с Парийской меня несколько озлобила. Нет уж, гражданки: любите кататься – любите и саночки возить. То есть по клубам сводить – завсегда пожалуйста, но будьте любезны предоставлять натуроплату. Благотворительность хороша в разумных количествах.

В одном случае натуроплата приобрела, так сказать, комбинированный характер. Одна из «боевых подруг», девушка Анна, открыла с приятельницей магазин, торгующий секонд-хендом с прямыми поставками стоков из Европы. Благодаря «праву первой ночи» на новые завозы я регулярно затаривался добротными шмотками (часто – совершенно новыми) от вполне пристойных брендов. Гардероб пух от обновок, а куртку Burberry’s я ношу и по сию пору, ей сносу нет.

Но брать с собой Аньку в Египет в мои планы не входило точно. Не те отношения, да и жадная она слишком, наверняка на хвоста пристроится. Еще и дочку с собой потащит – а это уж натурально казне убыток.

Правда, просилась подруга знакомого гитариста Светка, но такой компании я, если честно, стреманулся.

Света была исключительно эффектной блондинкой кукольного плана: эдакая Барби, только с очень хорошо выраженными женскими формами. Кандидат в мастера спорта по гимнастике, в юности даже сыграла главную роль в каком-то детском фильме. Постоянно за рулем, даже когда выпивши.

Но уж больно бойкая особа. Я много чего видал – но тут, честно скажу, несколько смутился. Подчеркнуто «блядские» наряды (короткие юбки, яркие цвета), шумная – да еще и материлась как бы не покруче меня. Еще и совершенно неугомонная: только с ней, кажется, я ухитрялся плясать акробатический рок-н-рол.

– А что, Серега, меня с собой бери! – безапелляционно заявила Светка, заехав на нашу встречу с Конопихиным, где обсуждались детали поездки. – Я и заплатить за себя могу, и перед людьми стыдно не будет: посмотри, какая краса неописуемая!

На Сашу она при этом смотрела даже не как на пустое место, а как на грязное пятно на скатерти. Он это почувствовал и насупился. По-моему, Конопихин просто испугался столь эффектной и экзальтированной особы.

– Я вообще подумал, что нам лучше вдвоем поехать, – пояснил он потом. – На море самому хочется, Шейх в культурную программу входит. Возьмем номер на двоих, а захотите женского общества – на месте и определитесь. А Света ваша… какая-то больно шумная. Да и брать сингл не хочется: накладно.

Я задумался. Повышенная общительность барышни и впрямь смущала, а на выезде – и подавно. Да, внимание окружающих гарантировано, но надо ли оно мне?.. Если, к примеру, окружающими окажутся пьяные русские бандиты на отдыхе, которым такие девки заведомо по вкусу. Еще не хватало инцидентов с обладателями бритых затылков и золотых цепей, причем в четырех тысячах километров от Москвы.

Различного рода неприятных ситуаций из-за девиц я за 90-е пережил немало, да и инстинкт самосохранения с возрастом несколько обострился. Хотя, конечно, предложение в чем-то и заманчивое. Всяко веселее, чем эту стерву Парийскую (тоже та еще тихоня, кстати) по клубам пушить.

В общем, я все больше склонялся к тому, чтобы поехать одному – в смысле в компании с Конопихиным. Парень тихий, смирный, хоть из-за девок точно разборок не будет. Да и кто сказал, что на море после московской слякоти обязательно предаваться сексуальным буйствам? Солнышко, пляж, бокал с ледяным пивом, а вечером… А вечером и посмотрим, загадывать-то зачем!

На всякий случай Свету я временно подвесил, но времени как раз оставалось все меньше.

– Я тут пробил по турфирмам, есть несколько интересных спецпредложений, – торопил меня Конопихин. – Как раз на то время, которое мы запланировали, и все отели на первой линии, прямо у пляжа. Надо что-то решать, а то уйдет!

– Сколько у нас еще времени на принятие решения?

– Ну, лучше бы вообще завтра, а так – до конца недели.

А до конца недели произошли события, которые окончательно убедили меня в том, что острых ощущений на отдыхе не надобно. Их и в Москве хоть лопатой загребай.

Неприятные воспоминания

Звонок бубловской Марины – да еще и в неурочное время – гарантированный признак неприятностей. Так получилось и на сей раз.

– Граф пропал!

Ну здрасьте, этого нам еще не хватало.

– Что еще такое?! Героин?!

– Нет, наверное… Не хотела говорить… В общем, он последнюю неделю начал выпивать…

– Час от часу не легче. Ну, не наркота – и то спасибо. И чего?..

– Да он интеллигентно выпивал, помалу. Не буровил, ничего такого. Тяпнет на ночь, посидит у телевизора – и спать.

– Что ж ты мне сразу не сказала?!

– Ну, он же нормальный был. Тихий такой. Еще и это… супружеский долг начал исполнять. Хорошо так… – По голосу можно было уверенно предположить, что Марина покраснела.

– И что дальше?

– А что дальше? Вчера днем заявил, что уходит по делам, и вот… Пропал, короче.

Куда деваться, процедура знакомая. Обзвон знакомых, как водится, ничего не дал. Для скорости я в одиночку добрался до маратовского бомжатника – но и там никого не обнаружилось!

Иванов как будто ждал этого момента.

– Не вы ли, господин президент, учили меня, что героинщик – это навсегда? – пилил он меня. – Слушайте, от этого Графа геморроев больше, чем проку. Гнать его надо, вот чего.

– Уж больно вы, Евгений, круто берете. Комиссарова – гнать, Бублика – гнать. Эдак вы, не ровен час, и до меня доберетесь. «Всех убью, один останусь» – так, что ли?

– Но если он начал пить… Сергей Юрьевич, напомнить вам историю с наручниками?

Спасибо, не надо. Эту историю я как раз запомнил очень хорошо, потому как выделялась она даже на общем фоне Вовиных пьяных выходок. В начале лета Граф проник на динамовскую хату и начал там зажигать. В одиночку.

Вот только в какой-то момент одному ему стало скучно – и Вова не нашел ничего лучшего, чем начать звонить по телефонам деловых партнеров. Да так лихо, что с нами тут же связались люди из «Рослегпрома» и с изумлением поинтересовались, что, черт возьми, происходит. На мой звонок на «Динамо» Граф нахально сообщил, что нормальные пацаны отдыхают, а лохи могут идти максимально далеко – и указал конкретный маршрут.

На «лоха» я обиделся. По пути мы с Женей проходили мимо оружейного магазина, и я заявил, что наручники нам не помешают. Иванов возражал – но, похоже, просто по инерции.

– А вы сами прикиньте, – втолковывал я партнеру. – Он же там не в беспамятстве валяется, а вполне себе бодрый. Ну, скрутим мы его – а дальше что, бить до потери пульса? Мишку вызывать неловко, а под душем Бубла положенное время хрен продержишь. Давайте уж реально оценивать свои силы.

Дверь в квартиру я открывал в крайне злобном расположении духа. Граф этого, похоже, не заметил.

– Что, явились? – ощерился он. – Не запылились, господа еврейчики! Чего надо?

На полу валялось несколько пустых водочных бутылок, еще одна стояла на столе, сильно початая.

– Отдыхаю я! – гордо заявил Граф. – И па-апрашу не мешать! Всего доброго, до свидания!

– Вова, ты чего творишь? – Я уже еле сдерживался. – Марина воет, люди из «Рослегпрома» звонят, я уж про работу молчу.

– Ах вы, гниды! – разошелся Бубел. – Попрекать меня пришли? Куском хлеба попрекать? А ну, валите отсюда! Всего доброго, до свидания!

Я словил клина и бросился на попутавшегося компаньона. Сбил с ног, повалил на кровать, пару раз крепко пнул.

– Что это вы тут делаете? – невинно поинтересовался стоящий за спиной Иванов.

– Да пиздюлей этому мудаку выписываю, если угодно, – прошипел я. – Вы бы помогли, что ли.

– Чему помогать?

– Нашли время дурака валять! Я его один не скручу, а браслеты на него надеть надо!

– Ах, браслеты! – вывернулся из моих объятий Вова. – Меня – в наручники?! Ништяк придумали. Щас я вам покажу, блядь, браслеты!

Тут уж и Иванов понял, что шутки кончились. Вдвоем мы еле справились с бывшим мастером спорта, который как будто обрел второе дыхание.

– Так, за спиной ласты клеить не будем – негуманно, – пыхтя, прикидывал я. – Женя, ну-ка сведи ему руки вот так… А теперь вот так!

Одну руку сковали. Вова слабел, но что дальше-то делать?

– Ладно, будем действовать по бандитским книжкам. Тащим его к батарее!

– Зачем?!

– Известно зачем. Пристегнем, а там разберемся.

– Но это же негуманно!

– Фиганно. Тащи, говорю! – прикрикнул я на Евгения.

Через пару минут дело было сделано. Вова расклячился у окна и смотрел на нас затравленным зверем.

– И что дальше? – Вполне резонный вопрос. И что прикажете отвечать Иванову?..

– Дальше… Дальше вот чего. – Я вышел на кухню и вернулся с запасами. – Вот тебе, сиятельный, вода, вот харч. А вот в эту баночку… ну, сам понимаешь. Дотягиваешься?.. Очень хорошо. Вот и сиди тут теперь, лишенец. А мы пошли.

– Куда?

– По домам, само собой. Ближе к ночи я заскочу; протрезвеешь – выпущу.

– А спать мне как?

– На полу. Ведешь себя как пес – так и спи, как собака! – Я кинул на пол покрывало от кровати. – Вот тебе и подстилка.

– Суки!.. – Голос Бублика звучал уже не яростно, а жалобно. – Отпустите!

– Извини, Вова, – ты не оставляешь выбора. Такие дела, сиятельный, такие дела.

Морщась от воплей прикованного, аки Прометей к скале, Графа, мы поспешно покинули новоявленную тюрьму. Я предложил прогуляться до Беговой и посидеть у меня.

– Волнуюсь я, Сергей Юрьевич, – признался Иванов. – Он же там дергаться будет, а наручники затягиваются. Кисти отекут…

– Будем надеяться, не затекут. Метод получился жестковатый, а что делать? По-любому часа через три его проведаем. Авось придет в себя. Если нет – будем разбираться на месте.

Ждать три часа не пришлось. Минут за сорок до назначенного срока Бублик позвонил сам.

– Ну что, тюремщики, заковали?.. А я вот расковался!

– Погодь, ты где?

– Да дома я, до-ма!

Я начал про себя ругать производителей негодных наручников. А надо было, как выяснилось, – собственную неаккуратность.

– Короче, я до телефона дотянулся, – пояснил Граф. – Позвонил ментам, они – спасателям, те дверь и открыли. Дверь я сейчас на нижний замок закрыл, верхний менять придется.

– И что ты им сказал?

– Да не ссы, не сдал я вас, тюремщиков. Сказал, что приковался сам, по пьяни, а ключ как-то потерял. Денег дал, они все и схавали: им-то что?

Я впал в легкий ступор. Вроде все решилось не худшим образом – да еще и ехать никуда не надо.

– Спасатели меня еще и до дому подбросили, – закончил Бублик. – В общем, я спать ложусь; хватит, позажигал.

Володя тогда пил еще недели две, после чего в очередной раз был отвезен на зашивку. И теперь вот, похоже, новый рецидив.

Недолго музыка играла

На сей раз Граф объявился быстро, ближе к ночи. Голос у него был не шибко трезвый и очень довольный.

– А мы тут в Серебряном бору отдыхаем, – гордо заявил он. – С Леной.

– Какой еще Сербор, март на дворе! – изумился я. – И какая еще Лена?!

– Как это какая, секретарша наша! Она тебе вот приветы передает, – В трубке действительно был слышен женский смех. – Сидим на даче, шашлыки жрем.

– Бухаете?

– Ну так – в разумных пределах. Скажи Марине, что я в командировку уехал, короче. Буду послезавтра.

– Какую еще командировку, ты чего несешь? Я с ней утром беседовал и про командировки ничего не говорил.

– Ну, придумай чего-нибудь, ты же ум-ний!

Отлично! Вова с телками расслабляется, а мне выкручиваться. Нет, прав Иванов: надо этого Графа куда-то сплавлять.

Марине я даже не очень сильно наврал. Сказал, что Бубел мне позвонил в меру пьяный, сидит на даче под Москвой. Телефона там нет, к ним приятель с мобилой заезжал. Может, завтра привезут в Москву, может – послезавтра. Она поплакала, но поверила – а что еще делать?

Домой Граф явился к обещанному сроку, но в таком состоянии, что я даже думать не стал, как себя вести дальше. Вызвонил Комиссарова, погрузили Бубла в машину – и отправились по знакомому маршруту зашиваться. Благо в больнице на Саляма Адиля как раз дежурил знакомый нарколог.

– Что, опять? – удивился он. – Еще вроде полугода не прошло.

– Как раз полгода и прошло. В общем, возникли кое-какие проблемы. – Про героин говорить категорически не хотелось. – Короче, с меня двойная такса, мы люди с понятием.

– Это какая у него вообще зашивка по счету?

– Всего?.. Четвертая.

– Ого! Ладно, давайте уж сюда вашего пассажира…

Иными словами, попил наш Бублик недельку и снова угодил в лапы врачей: «недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал». Когда сиятельный ухитрился зацепить Лену, я так толком и не понял, но похоже, что это была не первая их гастроль. Впрочем, это уж точно не мои проблемы.

Проблемой стал Иванов. Очередные фокусы Графа вызверили его окончательно. Евгений ходил букой и, главное, предпочитал отмалчиваться. Лучше бы уж бурчал чего-нибудь, а так получалось совсем уж некузяво.

Видно было, что Евгений думает какие-то думки, причем по всем признакам явно не на пользу общему делу. Так оно через пару месяцев и оказалось.

Именно после эпопеи с зашитием я понял, что отдыхать хочу тихо – чем тише, тем лучше. Свете был дан сверхжесткий отлуп: хватит нам и своих красавцев. Хорошо хоть, что с Вовой гимор у меня на сей раз получился короткий: подумаешь, три дня напрягов.

С путевками вопрос решился быстро и хорошо. Шейховский «Новотель», судя по фоткам, выглядел вполне пристойно и находился на первой линии, прямо посреди променада. Много зелени, а рядом синеет море. К тому же спецпредложение было просто неприлично дешевым, даром что «четыре звезды». В общем, подчищаем дела – и вперед, в направлении пляжа. А реализацией товара пускай господа партнеры занимаются: Бубел теперь вообще «по жизни виноват» после двух подряд косяков.

Благо, что до отъезда я успел придумать сильный ход – отдать часть ткани (точнее, обязательств по ее поставке) Ванюшкину. Тот заверил нас, что с комбинатом договорится в два счета, и не верить ему было бы странно.

– Не по понятиям как-то, – дулся Иванов. – Мы и с комбинатом, и с «Ивэнерго» работаем напрямую – зачем нам комерс-посредник?

– Женя, при чем тут понятия? В «Ивэнерго» нам всю душу измотали, а Ванюшкин там, на минуточку, член совета директоров. И на комбинате он выцепит ткань точно быстрее нас.

– А деньги?..

– И деньги тоже: мы экономим на откате Альберту как минимум. Но главное – время, он же в лоб деньгами платит. За все про все месяца два экономим.

– Неправильно это, Сергей Юрьевич. А впрочем, поступайте как знаете. Мне все пофигу уже.

Собственно, именно это меня и смущало: Евгению действительно стало все пофигу. Для увлекающегося игрока это означает очень многое: если утерян интерес, значит, скоро он бросит карты и уйдет из-за стола. И если решение в глубине души, принято – пиши пропало. Особенно если человек склонен к аутизму, а к Иванову это относилось в полной мере.