Текст книги "За Северным ветром"

– О, Боги! – воскликнул Витенег, вскинув руки. – И ты туда же, – затем подошёл к Яре и жёстко сказал: – Нет.

– У моего отца лодка в подземных доках, – Яра искала поддержки в глазах Мухомы. Но Заяц был озабочен сбором съестного. Он нашёл какую-то сумку и, напевая себе под нос, укладывал еду. Тогда Яра посмотрела на Веслава. Царевич, смутившись, потупил взгляд. Кухарка вновь взглянула на Яромира.

– Твоя рана погубит тебя, – сказала она и встала. – Возьмите меня, я не буду обузой. Я отведу вас в подземные доки, а на Большой Земле каждый пойдёт своей дорогой.

– Говоришь, что лечить умеешь? – будто проснувшись, переспросил Яромир. Его голова нестерпимо болела. – Сможешь сейчас помочь?

Яра кивнула и подошла к богатырю.

– О, Боги! – вновь скривился Витенег. – Вот только попробуй лишнего нашептать!

Витенег, шатаясь, встал за спиной у Яры, будто надеясь, что его физическая сила, в случае чего, сможет побороть силу волхвовскую.

Яра закрыла глаза и положила ладонь на изувеченную щеку Яромира. Громила вздрогнул от боли, но не отдёрнулся. Он ощутил, что будто протянулись от маленькой ладони невидимые нити, и уходила по этим нитям боль. Яра шептала, и с её шёпотом становилась чистой голова. Когда волхва опустила руку, голова перестала болеть.

– Я забрала твою боль и часть недуга, – сказала Яра, не открывая глаз. – Но этого мало. Тебе нужна камынь-трава, её настоем рану промывать и внутрь принимать. Тогда здоровым будешь.

– Я поправлюсь?

Яра открыла глаза.

– Я не знаю, – она хмурилась, размышляя. – Если я с тобой буду, то, забирая боль, смогу облегчить твою жизнь, – Яра помолчала немного, словно что-то вспоминала. Слова давались ей тяжело. Понял Яромир, что теперь его боль она носит. – Тут недалеко есть дом знахарки одной, зайдём, я настой и заберу.

– Хорошо, – кивнул богатырь.

– Я следить за тобой буду, волхва, – прошептал Витенег Яре на ухо.

– Я ручаюсь за неё, – сказал Яромир, отстраняя Витенега. – Пора собираться.

Витенег нехотя отошёл. Яра достала сумки, в которых носильщики приносили в корчму овощи. Брали только необходимое: воду и хлеб. Яра принесла из кладовой запасы вяленого мяса и рыбы. Каждый взял с собой по кухонному ножу. Даже Яра заткнула за пояс нож, на что косо посмотрел Витенег. Мухома, который начал собираться первым, нагрузил себе еды больше всех и уже сидел под дверью.

– Интересно, а что эти золотые воины делают с пленниками? – вдруг спросил он. – И есть ли витязи в Бересе?

– Я надеюсь, что мы об этом не узнаем, – ответил ему Витенег, переливая в найденную флягу воду.

– Я хорошо знаю город, – сказала Яра, когда все были готовы. – Пойду первой. Из корчмы идём налево и через две двери зайдём к Настасье. Даже если бабушки нет, я возьму у неё трав. После её дома надо повернуть в первый проулок налево, дойти до конца и перейти улицу. Там будет маленький парк Свагобора, в котором есть вход в подземные доки.

Яра говорила чуть заикаясь. Она боялась, но изо всех сил старалась не поддаваться страху. Остальные молча согласились с её предложением: страшно было всем. Веслав залез на стол и посмотрел в окно. Улица была пустынна. Царевич спрыгнул, и Яра открыла окошко в зал корчмы. Он тоже был пуст. Тогда Яромир отворил дверь, и все пятеро покинули кухню.

Беглецы молча шли мимо пустых столов с неубранной посудой. Было видно, что посетители в спешке покинули корчму. Многие скамьи были перевёрнуты, где-то валялись забытые вещи. Пол был мокрым. За окнами светило утреннее солнце.

Дрожащей рукой Витенег отворил дверь на улицу. Никого. Солнечный свет отражался от сырых улиц и белокаменных домов, некоторые из которых были разрушены. Витенег обернулся, кивнул остальным и пропустил вперёд Яру.

На подкашивающихся ногах девушка вышла из корчмы. Вода уже покинула город, но улица была мокрой. Свежий воздух облегчал забранную у богатыря головную боль. Яра никому не сказала, что травы вряд ли помогут этому могучему сварогину, имени которого она так и не узнала. Слишком сильна болезнь, попавшая в рану. Спасти мужа могло только чудо или сильный волхв. Яра очень боялась, что её оставят. Поэтому она и забрала его боль – простая ворожба, каждому по силам. Эти нехитрые слова рассказала ей та самая травница Настасья, которая понемногу учила Яру своей премудрости. Бабушка говорила, что, если бы Яра волею Богов попала на обучение в Сестринский Свагобор, а не на кухню, то хорошей волхвою бы стала. Но Яра не сильно печалилась – свободы у кухарки гораздо больше, чем у юной волхвы в стенах Свагобора. Отец, пока был жив, часто брал Яру с собой на рыбалку: немыслимое развлечение для девушки, тем более для будущей ворожеи. Когда папы не стало, Яра уже сама выходила в море на лодке или отцовском коче. Не для того, чтобы ловить рыбу, а для того, чтобы побыть с отцом. Травница Настасья знала о слабости Яры к морю и даже в шутку советовала стать помором.

Дом, в котором жила Настасья, находился рядом с корчмой, где работала Яра. В три этажа, ярко расписанный голубыми цветами и птицами, завершавшийся резным деревянным теремом. Бабушка занимала две комнаты на втором этаже, окна которых выходили во внутренний двор. Хвала Сварогу, дом травницы не пострадал.

Яра взошла по ступеням на крыльцо, открыла скрипучую дверь и впустила остальных. Лестницу, ведущую из сеней наверх, тускло освещал свет из маленьких окошек.

– И тут – никого? – прошептал Мухома, озираясь. – Да что же такое происходит?

– Я думаю, этого лучше не знать, – нахмурился Витенег и посмотрел на Яру. – Давай, – протянул он, шатаясь, – иди к своей волхве. Мы тебя тут ждём. У меня нет сил подниматься с тобой по лестнице. Вино, знаешь ли.

Витенег гоготнул и прислонился к стене, чтобы его не качало. Веслав сел на корточки у лестницы и тяжело вздохнул. Многочисленные ушибы и ссадины болели. Но царевич не жаловался: Боги чудесным образом спасли его, даже Яромиру было хуже. Бодрее всех выглядел Мухома, который, встав у окна, снова что-то жевал. Такие, как Заяц, всегда выживают, подумал Веслав, отворачиваясь от рыжего. В другое время царевич бы точно что-нибудь эдакое ему сделал. Например, как наследник престола, посадил бы в темницу или казнил. Но сладостным мечтам о возмездии сбыться не суждено. Ведь Веслав – простой юноша, об истинном происхождении которого никто не знает и, дай Сварог, никогда не узнает. Веслав чуть было не стал жалеть о том, что мечтал отказаться от трона, но его мысли перебил бас Яромира, который сообщил всем о том, что идёт наверх вместе с Ярой.

Девушка стала подниматься по лестнице первой, Яромир – за ней. Настасьина дверь оказалась не заперта. Яра тихонько отворила дверь. Комната была пуста. Солнечный свет струился сквозь вышитые крючком занавески и маленькими зайчиками разбегался по дому. Убранство было бедным, но аккуратным. В воздухе витал умиротворяющий, чуть пряный, аромат трав и снадобий. Меж комнатами, в правой стене, стояла красивая расписная печь. Нижний ярус печи был обложен плиткой, на которой жили сказочные существа. Сверху, над печью, сушились травы. У левой стены стояли высокие шкафы с дверцами, сквозь стёкла которых виднелось множество баночек. В центре комнаты находился большой дубовый стол, с разложенными на нём сушёными растениями и инструментами. На окнах, что располагались в стене, противоположной входу, были открыты ставни, и на больших белых подоконниках цвели яркие цветы. В красном углу, у маленького домашнего Великобожия, горела синим Сварожичем лампадка.

– Настасьи нет, – растерянно прошептала Яра. – Может, в спальне посмотреть?

Яромир положил массивную руку на плечо девушки, и Яра невольно вздрогнула.

– Если бы Настасья была там, то уже услышала бы и вышла к нам, – сказал сварогин. Почему-то он был уверен, что старушка дома, но вот видеть Яре бабушку не стоит. Яромиру казалось, что он стал смутно догадываться о том, что происходит, но вот подтвердить свои опасения не хватало духу даже ему. – Бери травы, всё, что хотела, и идём.

Яра хорошо знала убранство Настасьиного дома, знала, что и где хранит старая знахарка. Девушка прошла к шкафам и положила в свою сумку несколько пузырьков с настоем камынь-травы, затем, вернувшись к столу, взяла пучки трав и замерла. Всё лежащее на столе говорило о том, что Настасья была дома, когда случилась беда. Старушка никогда бы не оставила свои травы и инструменты неубранными. Только вот где она теперь?

– Что такое? – спросил Яромир, видя смятение Яры.

Девушка ничего не ответила. Она поспешно убрала травы в сумку, обошла стол с другой стороны и прошла к входу в другую комнату. Яра отдёрнула шторы, закрывающие дверной проём, и замерла. Её глаза выражали такой неподдельный ужас, что Яромир тут же подошёл к ней и посмотрел в спальню. На кровати, на расшитых красным белых простынях, лежала Настасья, укрытая золотым покрывалом. На голове у травницы свернулась клубком маленькая ящерка. Зелёная, с двумя полосками.

Яра хотел было шагнуть к бабушке, но Яромир остановил её. Он молча потянул девушку назад. Яра, поняв, что лучше не шуметь, тихо покинула покои знахарки вслед за богатырём.

– Их всех усыпили? – спросила Яра тихо, когда они с Яромиром уже стояли на лестнице, и потёрла рукой больную голову.

– Давай не будем это проверять, – покачал головой богатырь. – Кто знает, что с ними будет, когда они проснутся. Вдруг это будут уже не они? Пока все спят мёртвым сном, нам надо покинуть город.

Яра согласно кивнула и велела Яромиру выпить настоя камынь-травы, который она взяла у травницы. Богатырь поморщился, но выпил сколько положено. Затем Яра протёрла настоем его раненую щёку. От боли Яромир сжал кулаки, но не проронил и звука. Яра надеялась на чудо: что поможет этому мужу Богиня Макошь, и трава исцелит недуг сварогина.

Когда Яромир и Яра спустились, богатырь рассказал остальным о спящей под золотым покрывалом Настасье. Все согласились с тем, что уходить нужно как можно быстрее: неизвестно, что это за сонный морок и может ли эта напасть на путников свалиться. И, пока не видно золотых витязей (Заяц всё время смотрел в окно), нужно покидать город.

Улицы были до ужаса безлюдными. В городе стояла звенящая тишина: не пели даже птицы. Ветра тоже не было. Поёжился даже Мухома. Витенег, шатаясь, про себя благодарил Богов за вино, которое всегда облегчало его сложные отношения с окружающим миром. Особенно сейчас, когда этот мир решил сойти с ума. Яромир шёл рядом с хмурым Веславом, который изредка бросал косые взгляды на ненавистного ему Зайца.

Яра привела всех в маленький парк Свагобора. Там, у фонтана, был один из многочисленных входов в подземные доки. В этих доках потомственные моряки-рыболовы держали лодки, в то время как в портах за городскими стенами обитали в основном приезжие из других княжеств. Окружные надводные порты со временем разрослись в полноценные деревянные города, но традиция передачи мест в доках у потомственных островитян осталась.

Входом в доки служила землянка, которая располагалась позади фонтана парка и была аккуратно обложена камнем. Яра распахнула деревянную дверь, которая была вставлена в каменный проём, зажгла факел. Остальные последовали её примеру.

Ступени круто уходили вниз; стены были выложены из огромных неотёсанных камней. С потолка капала вода.

Лестница закончилась достаточно просторным коридором, который, спустившись под небольшим наклоном, привёл в огромный подземный зал с каменными пирсами и пришвартованными судами. Некоторые из судов пострадали при наводнении, некоторым посчастливилось уцелеть. Стены зала были сложены из больших обработанных каменных блоков, высокий свод потолка держали монументальные опоры в виде колонн.

– Всегда мечтал побывать в подземных доках, – признался Мухома, с любопытством разглядывая окружение, которое смутно проступало в синеватом свете холодного Огня-Сварожича. – Интересно, сколько им тысяч лет? Сейчас уже так не строят…

– Отец говорил, что это Золотой Век, – ответила Яра, направляясь к судам. – Доки остались с тех времён, когда города возводили сами Боги. Людям такое построить не по силам.

– Ничего себе, – восхищённо прошептал Заяц. – Твой отец был рыболовом, да?

– Да, последний из династии Сетепалов. Мне от него в наследство лодка осталась.

– А сама-то ловить умеешь?

– И ловить и править.

Мухома аж присвистнул.

– И волхва, и кухарка, и рыбачка, – хохотнул рыжий. – Мне бы такую в жёны.

– Да тише ты! – шикнул на него Яромир. – Совсем забыл, что происходит?

Заяц прекратил смеяться, но продолжил бубнить себе под нос нечто явно сомнительного содержания. Яра ничего не ответила и ускорила шаг. Веслав с трудом подавил в себе желание сбросить Зайца в воду.

Яра шла впереди, освещая путь факелом. Она знала наизусть каждый пирс, каждый поворот подземного города. Впереди тускло светились полукруглые арки выходов. Яра повернула на узенький пирс, дошла до его середины и остановилась подле достаточно внушительного одномачтового рыбацкого коча [30]30
  Коч – парусное судно, имеющее обводы для ледового плавания.


[Закрыть]. Девушка улыбнулась и погладила судно: больше всего Яра боялась того, что коч не пережил шторма.

– Вот это лодочка! – Теперь удивлялся Витенег. Сварогин поморщился: ему вспомнилось недавнее путешествие на волхвовском судне. Но оставаться в пустом городе с золотыми витязями и спящими людьми ему хотелось ещё меньше, чем пускаться в морское путешествие на судне доморощенной волхвы.

– Его зовут «Ярома», – представила судно Яра и поднялась по сходне на борт. – Он – наша с батюшкой мощь и сила. Есть у нас и простая рыбацкая лодка, но на ней мы до Большой Земли не доплывём.

За Ярой тут же вбежал Мухома, за Зайцем поднялись Витенег и Веслав. Яромир отвязал швартовые от кнехт [31]31
  Кнехты – столбики на пирсах, к которым швартуют суда.


[Закрыть] и последним поднялся на судно. Богатырь втянул сходню на борт и вместе с Витенегом поднял якорь.

Яра взялась за стерно [32]32
  Стерно – рулевое весло (штурвал, руль) на рыбацком коче.


[Закрыть], от чего Мухома вновь рассмеялся.

– Дева на корабле – к беде, дева за штурвалом корабля… Перун меня храни! – Рыжий взвыл от смеха. Витенег проговорил, что и ему это не по нраву, дева-кормщик. Веслав подумал, что он впервые согласен с Зайцем.

Яра сердито на них посмотрела, но стерно из рук не выпустила.

– Если среди вас есть тот, кто умеет править кочем и знает местные воды, – сухо ответила она, – передам тому молодцу штурвал.

– Не слушай их, – заступился за Яру Яромир. – Правь судном, а мы за вёсла возьмёмся. И да поможет нам Сварог.

Витенег отметил, что Яра и вправду правила аккуратно и уверенно. Может, даже и слишком. Конечно же, подумал наёмный страж, она же волхва. Но вслух Витенег свои мысли не выразил. Он работал вёслами вместе с Зайцем по левому борту, а Яромир с Веславом – по правому. Ножка Яры отбивала для них ритм.

Когда «Ярома» подплыл к аркам выходов из дока, Витенег забыл о своих страхах перед молодой волхвой. Кто знает, что сейчас творится на открытой воде, охраняют ли огненные витязи стену Береса, позволят ли неведомые силы добраться до материка живыми?

Яркое солнце освещало пустынное море. Разрушенный деревянный порт Береса был безлюдным. Даже не кричали чайки. Неужели и они уснули странным сном? Но почему не спят они, беглецы на рыбацком коче? Витенег вновь покосился на Яру. Может, подумал сварогин, не все волхвы – плохие?

Плыли молча. Ветрило [33]33
  Ветрило – парус.


[Закрыть] решили не поднимать: ветра не было совсем. Интересно, где Стрибога Внук [34]34
  Внуки Стрибога – иное название ветра в Сваргорее.


[Закрыть]? В мире стояла такая тишина, что даже Мухома молчал и грёб усердно.

Утро разгорелось жарким днём, но путники старались не отдыхать. Ветра так и не появилось, и рассчитывать приходилось только на свои силы. Дети Сварога только раз поели, передохнули и вновь взялись за вёсла.

К вечеру полоса Большой Земли сделалась ярче, из тумана появились далёкие очертания прибрежных теремов. Подул лёгкий попутный ветер, и странники подняли парус, который помогал им грести. Небо наливалось красной медью, и Хорс купал золотой бок в водах Ледяного Моря.

– Интересно, что происходит на берегу? – первым нарушил молчание Веслав. Царевич боялся того, что и на материке золотые витязи хранят сон почивших сынов Сварога. – Может, сразу поплывём по Белой реке?

Портрет Драгослава

Портрет Веслава

– Мне, Веслав, врачеватель нужен, – ответил Яромир и поморщился: боль, забранная Ярой, медленно к нему возвращалась. – А нам всем – запасы для дороги, если решим путь по реке продолжать. Да и не думаю я, что сила захватчиков настолько велика, что усыпила и Большую Землю, – пожал могучими плечами Яромир.

– Ты не видел того, что я видел у них на корабле, – покачал головой Витенег. – Сила их Слов ужасна.

– Ты так и не сказал нам, как оказался на их флагмане, – подал голос Мухома, и все посмотрели на Витенега. – Может, ты – причина того, что нас их Слово не заворожило? Может, ты – один из них и ведёшь нас на погибель?

– Впервые слова Зайца мне по душе, – пробасил Яромир, гребя веслом. – Что ты скажешь, брат-сварогин? – Богатырь бросил взгляд на гребущего у другого борта Витенега.

– Я хотел наняться на их судно помором. Я не знал, что «Вериладом» чёрные волхвы правят, – ответил Витенег. – Главная их ворожея – дева в зелёном сарафане – приковала меня к мачте судна, чтобы я смотрел, как их змей морской столицу рушит. Я чуть душу Сварогу не отдал от страха. Тогда волхва решила, что я ум потерял, и сняла свою ворожбу. Видимо, чтобы силы на меня не тратить. Когда она покинула палубу, я прыгнул в море. Решил, что смерть в пучине вод не такая страшная, как жизнь в пленении чёрных волхвов. Но я сумел спастись, а потом и Веслава в воде заметил. Так что чиста моя совесть.

– Чиста или нет – покажет время, – ответила Яра. – Мы почти приплыли.

Солнце опустилось, и над прибрежными водами стелился туман. В светлом небе парили чайки. Вечер был спокойным и умиротворённым, будто ничего страшного и не происходило на земле.

– Думается мне, не спят в Мореграде, – проговорила Яра, показывая на парящих птиц. – У Пяти Городов не летали даже птицы.

– Помоги нам Перун, – ответил ей Яромир, – чтобы не было на земле никакой ворожбы и чёрных волхвов.

Пирсы, вдававшиеся в море, оказались разрушены волной, многие корабли были разбиты, но были и такие суда, которые, как и «Ярома», чудесным образом не пострадали. Проступавшие сквозь туман очертания прибрежных построек говорили о том, что порт разрушен. Среди руин кое-где мерцали огни.

Гребцы подняли вёсла, и Яра продолжила тихо вести коч меж дрейфующих остатков пирсов и судов. За развалинами порта можно было увидеть покалеченные крыши теремов, над которыми кружили птицы.

– Эй, кто плывет! – донеслось с берега. – Назовись!

– С миром плывем! – крикнул Яромир. – Со стольных островов!

На берегу стояли люди: у самой воды мужи с оружием, чуть дальше – любопытные, женщины и дети. Стоявшие впереди воины затащили коч на берег, и путники сошли с корабля на землю. Земля была мокрой, хлюпала. Одежда у многих встречающих «Ярому» людей была изорванной, некоторые были с перевязанными ранами.

Беглецов тут же окружили, и вперёд вышел широкоплечий сварогин, борода которого была заплетена в тугую косу. Рубаха воина была порвана, на поясе красовался увесистый меч. Сын Сварога положил правую руку на сердце и лёгким кивком головы поприветствовал спустившихся с корабля.

– Гой еси, прибывшие из моря! – сказал он. – Страшная буря постигла Мореград, многих забрала вода. С какого вы острова? Как пережил ваш град Перунову грозу?

Прибывшие переглянулись: неужели так сильна ворожба, что люди с берега видели только морскую бурю? Как же так? Долго стояли путники, не зная, что сказать, пока могучий сварогин не положил руку на рукоять своего меча. Веслав, на всякий случай, встал позади всех.

Заметив этот жест сварогина с мечом, Витенег вышел вперёд и рассказал всё, что видел: как на судно нанялся и как от волхвов сбежал. Потом в разговор вступил Мухома и поведал о ворожбе, которая усыпила всех оставшихся в живых жителей стольных островов. О том, как таинственным образом исчезли корабли, рассказал Яромир.

Люди Мореграда смотрели на них, перешёптываясь. Кое-где раздались сдавленные смешки. Прибывшие умолкли.

– Да быть такого не может, чтобы целый город спал беспробудным сном и витязи с парусов спускались, – громко проскрипел тщедушный старичок и рассмеялся. Он встал рядом с широкоплечим мужем. – Врут они, Кудеяр. О трёхглавом змее толкуют! Головы нам задурить хотят, окаянные!

В толпе раздались согласные возгласы, и люди рассмеялись. Кудеяр, нахмурившись, согласно покачал головой и крепче обхватил рукоять меча. Витенег вновь обратил внимание на настроение Кудеяра и хотел ответить, но Яра его опередила.

– Всё так и было! – громко сказала девушка и ступила вперёд. – Если кто не верит нам, может брать «Ярому» и плыть к островам, чтобы воочию ворожбу увидеть, – она показала на корабль.

Люди засмеялись ещё громче.

– Только вот вернётесь вы или нет, даже Макошь не знает, – проговорил Яромир. – Такой ворожбы, как там, я никогда не видел.

Люди продолжали смеяться.

– Я думаю, Перенег, врут они оттого, что медовухи на празднике перебрали, а потом стихию морскую испугались. Я такой грозы, что в праздничную ночь была, прежде не видывал. Никак сам Перун явился к нам, – обратился к старику Кудеяр и убрал с меча руку. – Вон, посмотри на девицу – вся сажей перемазана. Точно где-нибудь в печи со страху пряталась.

– Не где-нибудь, а в корчме, – хохотнул Мухома. – Там мы её нашли. Кухарка она, Ярой зовут.

Толпа гудела. Многие, махнув в сторону прибывших рукой, расходились по своим делам. Что их слушать, надо свои дома спасать, а не эту молодёжь, которая после праздника ещё не отошла.

– Хорошо же живут на стольных островах, – крикнул кто-то из толпы, – раз столько выпивки у них, что такие басни травят!

– У нас тут тоже беда была, – заступилась за Яру девушка в траурном платье волхвы. – И я бы в печь полезла, если бы она у меня была.

– Велеса, – одёрнула говорившую тучная матрона. Баба взяла Велесу за руку, чтобы та не вышла к чужакам. – Она у меня… странная немного, – извиняющимся тоном добавила матрона.

– Всё хорошо, – ответила Яра и улыбнулась. Люди им не верили, но и серчать на прибывших жители Мореграда вроде как не собирались. – Вы позволите нам пройти в Мореград? – обратилась она к Кудеяру и Перенегу.

– Позволим. Только больше не говорите небылиц, стыдно же за вас, – улыбнулся Кудеяр и, махнув рукой в сторону города, добавил: – Мало что осталось от порта, – покачал головой Кудеяр, приглашая за собой гостей.

– Подождите, – окликнул спутников Веслав. Царевичу было страшно оставаться в Мореграде: близко порт к стольным островам. Веслав хотел уплыть по Белой реке как можно дальше от Солнцеграда и как можно быстрее. Юноше казалось, что участь Солнцеграда непременно постигнет и Мореград. Единственное спасение было в том, чтобы бежать от столицы и её кошмаров. Благо дельта могучей реки располагалась близко.

– Подождите, – повторил царевич, и все обернулись. Под пристальными взглядами людей Веслав почувствовал себя неловко. Но юноша собрался с духом и продолжил речь: – Мы не хотим оставаться в Мореграде. Мы хотим попросить у вас в дорогу хлеба, если таковой остался, и разрешения спуститься по водам Белой реки.

Мухома, Яромир, Витенег и Яра с удивлением посмотрели на Веслава.

– Почему… – хотел было заговорить Витенег, но Веслав его перебил. Царевичем овладевала паника.

– Вы поможете нам? – Веслав вышел вперёд и встал перед Кудеяром. Сварогин хмуро посмотрел на Веслава.

– Похоже, твои спутники не разделяют твоего стремления, – сказал он. – От кого ты бежишь? От ворожбы и змея? – рассмеялся Кудеяр, окидывая царевича взглядом. – Да и кто ты, юноша? Платье твое, смотрю, хоть и порванное всё, но богатое.

От замечания Кудеяра Веславу сделалось совсем худо. Царевич решил, что никогда и никому не скажет о своём происхождении. Ведь если те тёмные волхвы узнают, что законный наследник престола жив, тогда убьют и его. От этой мысли у Веслава мутило и рассудок и живот.

– Я его у купца на базаре своровал, – соврал Веслав. – За хлеб и за проход по Белой реке могу эти самоцветы предложить, они целыми остались, – сказал царевич, снимая свой жилет.

– А ты, смотрю, молодец – не промах, – вступил в разговор Мухома. – И волхвовать и торговаться умеешь! От кого бы ты ни бежал – я с тобой!

Веслав такому предложению был не рад, но Зайцу не ответил: главное, чтобы жители Мореграда провизии им дали и по реке плыть отпустили. И чтобы Яра свой коч одолжила. А лучше – с ним бы плыла, ведь Веслав править не умеет.

– А камни-то что надо, – заметил Перенег. – Может, дадим им хлеба и с миром отпустим? Пусть в другом граде свои небылицы рассказывают, у нас и так дел много с этой грозой-то.

– А есть ты что собрался, дед? Камни? – удивился Кудеяр и вернул жилет Веславу, который решил его больше не надевать. – Море все наши запасы погубило, так что хлебом помочь, увы, не можем. А по реке пройти и так позволим.

– Мы не поплывем сегодня, – решительно сказала Яра, смотря на рану Яромира. – Я помочь богатырю должна, – Яра перевела взгляд на испуганного Веслава. – Если змей трёхглавый захочет, он и до сердца тайги доберётся. Если же те, кого боишься ты, люди, то вряд ли они живы. А если и живы, то спят сейчас сном волхвовским.

– А если трёхглавый явится сюда? – попытался возразить Веслав. – До сердца тайги ему добираться долго.

– Если те, кого ты боишься, так сильны, юный барин, тогда побег в тайгу только смерть твою отсрочит, – с улыбкой ответил Кудеяр. – И хватит тут эти глупости говорить, я в твои года не праздновал так лихо.

Веслав опустил взгляд: если бы знал Кудеяр, о чём он говорит… Царевич понуро пошёл вслед за Кудеяром и своими новыми спутниками. Веслав не знал, что сталось с его родными – испытанный в столице ужас отгонял все мысли о том, чтобы вернуться и узнать о близких.

Мореград пострадал не так сильно, как разгромленный Солнцеград, и даже меньше, чем остров Берес. Белокаменные дома прибрежного города уцелели, но деревянные постройки разрушило водой. Наверное, захватчики стремились свергнуть власть, разрушив только Солнцеград. В Мореграде Веславу и его спутникам не поверили, и тем страшнее казалась царевичу ворожба, которая обрушилась на его родной город. Помощи ждать неоткуда. С каждым шагом Веславу всё сильнее хотелось уехать как можно дальше от столицы.

Люди, которые собрались посмотреть на прибытие морского коча, разошлись. Кудеяр и Перенег привели путников к большому белокаменному терему с уцелевшей деревянной крышей. Подле теремных врат стояли два высоких витязя.

– Терем князя Мореграда, – сказал Кудеяр, поклонившись. – Будете моими гостями, потому как наши приморские трактиры водой размыло. Остался целым один постоялый двор, но там теперь живут те, чьи дома разрушило море. – Князь покачал головой. – Если бы я не видел, что вам помощь нужна, – Кудеяр внимательно посмотрел на распухшее лицо Яромира, – выгнал бы вас за ваши речи! А так – сам приглядывать за вами буду!

– Вы – князь? – удивился Веслав. Князей он знал другими, гордыми мужами, предстающими перед людьми только в сопровождении преданных витязей. Кудеяр же больше походил на закалённого битвами воина, нежели правителя.

– Да, – просто ответил он. – А Перенег – мой преданный веденей. Из простого люда мы, и не любим всех тех ненужных почестей, что мешают делом заниматься. И обманщиков мы тоже не любим, – сказал он с укором. – Но раз Боги привели вас к нам, значит, нам придётся вам помочь.

Веслав хотел было спросить Кудеяра, как так получилось, что он князем стал, но Кудеяр уже прошёл вперёд. Витязи поклонились князю и распахнули перед ним врата.

«Как может князь в порванной рубахе ходить?» – думал Веслав, разглядывая Кудеяра. Князь был очень крепко сложён, почти как Яромир. Только если Яромир лицом походил скорее на медведя, то Кудеяр был красив. Князь заплетал в косу не только бороду, но и свои длинные золотые волосы, в которых совсем не было седины: Кудеяр, скорее всего, был не старше Витенега.

– Впервые буду гостить у князя, – мечтательно пролепетал Заяц, проходя в терем вслед за Кудеяром. – Внукам рассказывать буду, как Мухома Заяц стал гостем правителя Мореграда! Вот Макошь-то на славу постаралась, какую пряжу мне спряла! Ух!

– Рано радуешься, дурень, – пробасил ему в ответ Яромир, и Заяц рассмеялся.

Палаты князя Мореграда были просторными, расписанными просто, но с изяществом. Стены цвета охры украшал растительный орнамент, а на потолке цвело древо Краколист. Мебель из тёмного дуба была простой, без присущих богатым домам золочёных орнаментов и изразцов. Выложенный плиткой пол был сухим: вода, видимо, не прошла сквозь массивные врата терема.

– С тех пор как у нас беда случилась, не был я дома, – вздохнул Кудеяр. – Даже рубаху некогда было поменять. – Князь усмехнулся.

К пришедшим вышла прислужница – крепкая женщина средних лет, которую Кудеяр представил Катериной, и помощник её, ровесник Веслава, юноша по имени Милад. Слуги почтительно приветствовали князя и его гостей.

Кудеяр велел Миладу истопить баню, а Катерине – накрыть стол.

– После того как отдохнёте, – обратился Кудеяр к гостям, – я отведу вашего воина к хорошему врачевателю-волхву, он рану и залечит. Сам отведу, потому как после грозы у лекаря много хворающих, и очереди ждать придётся долго. Но я не хочу несколько дней ваши глупости слушать, – сказал Кудеяр строго. – А завтра, – пригрозил князь, – чтобы ноги вашей в моих покоях не было.

– Хорошо, – с поклоном ответил Витенег. – Спасибо тебе, князь любезный! – Он посмотрел на своих спутников. – Поплывем мы завтра по реке.

Кудеяр коротко кивнул и удалился в свои покои. Перенег тоже покинул гостей, сообщив, что его ждут на соборе веденеев, где мужи решают, как быстрее справиться с последствиями грозы.

– Ты же вроде своей дорогой идти собрался, – напомнил Витенегу Мухома, когда Кудеяр и Перенег ушли.

Витенег пожал плечами.

– Хорошо, уйду я завтра, на рассвете, продолжу свой путь. А там мою судьбу пусть решают Боги.

– Возьми меня с собой! – взмолился царевич. – Я не буду тебе обузой!

– Ты же по Белой реке плыть собрался, – удивился Витенег. – Корабль плывёт быстрее, чем идут человеческие ноги. Да и путь через лес – испытание суровое. Выдержишь ли ты его, юный барин?

– Я не барин, – огрызнулся Веслав. – Я же говорил, что платье своровал у богатого купца.

Витенег рассмеялся:

– Конечно, своровал, и разгуливал в нём перед всем честным народом. А также учился в Ведомире, как и всякий сын погонщика ингр.

– Я поступил на обучение по уму, которым наделил меня Велес! – всё ещё настаивал Веслав, которому не нравилось, что ему не верят.

– О, какой умный маленький волхв! – всплеснул руками Мухома.