Текст книги "Круговорот чужих страстей"

14

Это было первое утро, когда Алёна проснулась рядом с Павлом. Обычно он просыпался рано, и она заставала его либо в кабинете, либо в тренажёрной комнате. А сегодня… сегодня было какое-то особенное утро. Павел спал, не проснулся, даже когда Ваня влез к ним в постель. Алёна в этот момент глаза открыла, но мальчик забрался на кровать, пролез между ней и отцом и лёг. Тогда Алёна на часы и посмотрела. Восемь утра, Павел спит, Ванька зевает, а в доме тихо. Она на локте приподнялась, спросонья не в силах понять, что делать ей, вставать и отправляться готовить завтрак? Но на мальчиков посмотрела, и вместо этого снова прилегла. Укрыла Ваню одеялом, а он глаза открыл и посмотрел на неё. Вполне осмысленно, хотя когда лез к ним в кровать, казался совсем сонным. Алёна волосы ему пригладила и шёпотом спросила:

– Проснулся?

– В папиной комнате Регина, – ответил он тоже шёпотом.

Алёна кивнула, поцеловала его в лоб. И проговорила на ухо:

– Полежи тихонько, пусть папа поспит.

Ванька под одеялом повозился, прижался к отцу. Глаза закрыл, но Алёна видела, что он подглядывает. Потом он разулыбался, а Алёна прижала палец к губам. Правда, долго лежать не пришлось. Во-первых, Ване уже спокойно не лежалось. Он возился, то и дело принимался что-то Алёне шёпотом рассказывать, и Павел, понятное дело, в какой-то момент глаза открыл, посмотрел на них, но затем голову отвернул, ещё не в силах проснуться. А во-вторых, вскоре в дверь деликатно постучали и голосом Регины оповестили:

– Паша, некогда спать.

Ваня тут же сел на постели, скинул с себя одеяло и во весь голос отозвался:

– Регина, а я не сплю!

Ребёнок полез с кровати, перебрался через ноги отца, спрыгнул на пол и распахнул дверь. Алёна не знала, как его остановить и что сказать, и поэтому только успела натянуть на себя одеяло. Потому что знала: Регина Родионовна заметит всё.

– Я уже проснулся, – повторил Ваня, хватая Регину за руку. – А папа ещё спит!

– Не сплю, – отозвался Костров из-под своей руки. И пробормотал: – С этим ребёнком не поспишь.

Регина, конечно же, на них смотрела. На лице абсолютно спокойное выражение, ни тени любопытства в глазах. За это Алёна была ей благодарна. А ещё за то, что Регина довольно скоро прикрыла дверь в спальню, уводя с собой Ваню. Алёна услышала её голос:

– Пойдём, умоемся и оденемся. Нельзя спускаться к столу в пижаме. Ты ведь знаешь об этом?

– Знаю.

Алёна, наконец, расслабилась, приподнялась на локте и на Павла посмотрела. Погладила его по груди.

– Выспался?

Он вздохнул и потянулся.

– Не люблю долго спать. Потеря времени.

– Зато для здоровья полезно. – Алёна к нему придвинулась, поцеловала в губы. Улыбнулась, когда Павел её обнял. – Если бы Ванька не разбудил, ты бы ещё спал.

– Некогда, – сказал он, повторяя слова Регины. – Дел много.

Павел глаза, наконец, открыл, посмотрел на Алёну. Поднял руку и убрал с её лба волосы, всматривался в её лицо, очень внимательно, Алёна даже забеспокоилась.

– Что, Паш?

Он обвёл пальцем её щёку. Головой качнул.

– Ничего. – Потом улыбнулся, вполне задорно. – Ты красивая, ты знаешь?

– Теперь знаю.

Павел усмехнулся, недоверчиво прищурился.

– Заигрываешь?

– Совсем немножко, – созналась она. Наклонилась к нему за поцелуем. Тёплые, мягкие губы коснулись её губ, пальцы запутались в волосах, заставляя Алёну наклониться к нему ниже, и тогда уже она ощутила прикосновение его языка. Но всё это длилось минуту, Алёна только успела почувствовать приятное тепло внизу живота, а Павел отстранился от неё, вздохнул и на постели сел. Она же по-детски хныкнула, что вызвало у него смех, чего Алёна, признаться, и добивалась. Придвинулась к Павлу и обняла, прижавшись к его спине. Поцеловала в щёку.

– У меня, на самом деле, нет времени, солнце. В девять будет звонить Сутулов.

– Кто это? – спросила она, и тут же вспомнила. – Адвокат… У него есть хоть одна хорошая новость?

– Очень сильно сомневаюсь. – Павел поднялся, повернулся к Алёне, а заметив, что она обеспокоенно хмурится, коснулся пальцем кончика её носа. – Не переживай, таких, как Сутулов, у меня рота. Кто-нибудь что-нибудь да придумает.

– Всё равно звучит не слишком вдохновляюще.

– Тогда приготовь мне хороший завтрак. Это меня точно вдохновит.

Как можно было ему отказать? Алёна готовила завтрак на кухне, в компании Альбины Петровны, а думать могла только о том, что Павел и Регина снова заперлись в кабинете и что-то обсуждают после телефонного разговора с адвокатами. Ваня крутился рядом, успел съесть половину яблока, а теперь насыпал в миску Роско сухой корм. И разговаривал с ним, время от времени обращаясь с вопросами к женщинам. Роско сидел рядом с миской и строгим взглядом следил за тем, сколько корма мальчик ему кладёт. И только после последней чашки подошёл и стал есть.

– Я могу всегда заботиться о Роско, правда?

– Конечно, милый. Папа будет очень тобой доволен.

– И мыть его могу!

Алёна всё-таки переглянулась с Альбиной Петровной, очень живо представив себе эту картину. Кто кого будет мыть – большой вопрос. Но всё равно кивнула.

– Конечно. Иди, дойди до кабинета папы, скажи, что завтрак уже на столе. Только постучи, они с Региной заняты!

Ваня с готовностью кивнул и выбежал из кухни.

Алёна раскладывала на тарелке нарезанный хлеб, потом всё-таки сказала, обращаясь к молчавшей экономке.

– А в доме сейчас спокойнее стало, правда?

Альбина Петровна удивлённо посмотрела.

– Без девочек?

– Без всех. Без девочек, без рабочих. Так тихо. Правда, за забором настоящая война, – закончила она негромко. В ответ на это Альбина Петровна лишь вздохнула, видимо, соглашаясь.

Завтрак прошёл в пустых разговорах. Регина занимала Ваню болтовнёй, улыбалась чаще, чем следовало бы, и из-за этого Алёна всерьёз насторожилась. Стала присматриваться к Павлу, но тот ни разу не встретился с ней взглядом. Тоже на сына смотрел, но больше молчал и только улыбался. А Алёне очень хотелось расспросить, чем же закончился разговор с Сутуловым. Должна же быть хоть одна хорошая новость? Иначе, это попросту несправедливо.

– Алёна, завтрак был очень вкусный, – поблагодарила её Регина.

Алёна, не ожидавшая этого, вскинула на неё растерянный взгляд, после чего сообразила, что ей следует улыбнуться.

– Спасибо, мы с Альбиной Петровной старались. Но вы почти ничего не съели.

– Я очень мало ем. Наверное, это особенность моего организма. Хотя, Паша считает это недостатком.

– Не считаю, – тут же ответил тот, – просто меня это удивляет. Вот сколько лет тебя знаю, столько лет и удивляюсь. Тебя можно прокормить пшеничным зёрнышком.

– Как Дюймовочку! – воскликнул Ваня и разулыбался. Алёна тоже улыбнулась.

А Костров кивнул.

– Вот-вот. Регина у нас и есть Дюймовочка. По всем параметрам.

– У меня есть сказка про Дюймовочку, в книжке, которую Алёна привезла. Там картинок много.

Регина мальчику улыбнулась.

– Правда? Ты мне покажешь? – Ваня с готовностью закивал. А Регина допила чай и аккуратно отодвинула от себя чашку. – Сейчас возьмём с тобой книжку и пойдём на улицу, там почитаем.

– Покормим рыб?

– Конечно. Возьмём с собой хлеба.

Ребёнок радовался, торопливо допил какао и отпросился из-за стола. Регина поднялась следом за ним, Алёна их взглядом проводила.

– Регина его любит.

– Любит, – кивнул Павел. – Она всегда сына хотела, а две девчонки родились. Вот она на Ваньку и перенесла всё неистраченное.

– Паша, что сказал адвокат?

Он сидел, по привычке вытянув ногу, допивал кофе, а смотрел в сторону. Затем кивнул, наверное, осознав, что слишком долго молчит.

– Я расскажу. Пойдём, погуляем? – Улыбнулся Алёне. – Воспользуемся тем, что ребёнком занимается бабушка. – Из-за стола поднялся. – Пойдём.

– Нужно убрать со стола…

– Альбина Петровна уберёт, пойдём.

Алёне всё это не нравилось. Его тон, желание прогуляться, всё это настораживало. Но спорить не стала. Взяла Павла за руку, когда он её к ней протянул. Ванька бегом спустился по лестнице, прижимая к себе любимую книжку, выбежал на крыльцо, где его Регина ждала, а Павел Алёну повёл другим коридором. Они вышли через строящийся бассейн, и сразу оказались за домом. Не смотря на достаточно раннее утро, солнце уже припекало. Алёна на какие-то доли секунды замешкалась, зажмурилась, сделала вдох, принимая этот солнечный, жаркий день, а потом спустилась со ступеньки на траву.

– Я только говорила Альбине Петровне, насколько стало спокойно. Без всех.

Она держала Павла за руку, прижалась к его боку, когда он этого захотел. Они пошли по тропинке, Костров обнимал её за плечи, и это пугало столь же сильно, как и заставляло сердце сжиматься от счастья.

Павел после её слов усмехнулся.

– Да, разгоним всех, и будем жить здесь одни. Как на другой планете.

Алёна вздохнула.

– А я бы согласилась.

– Правда?

Она голову закинула, чтобы в лицо ему посмотреть. Храбро улыбнулась.

– Да. Здесь есть всё, чтобы жить в своё удовольствие.

Он рассмеялся.

– Это ты сейчас так говоришь. А через месяц тебе бы захотелось по магазинам, захотелось в ресторан, новые туфли.

– Не без этого, конечно. Я же не говорю, что мы здесь запрёмся ото всех… – Она окинула взглядом окрестности. Поляну, на которой любила собирать землянику, сосновый бор неподалёку, дом… – Но это самое лучшее место на земле.

Павел шёл и улыбался. Потом свернул с тропинки на поляну. Они прошли немного по мягкой траве, потом сели. Алёна прислонилась спиной к груди Кострова, он обнял её одной рукой, потом на шею подул. Ей стало щекотно, она плечами повела. С трудом сглотнула. Даже рада была, что Павел сейчас не смотрит ей в лицо, а уж тем более в глаза. Знала, что ничего хорошего от него не услышит. И эта прогулка рука об руку… его улыбки и лёгкий тон…

В какой-то момент не выдержала и попросила:

– Скажи уже.

– Я уеду сегодня с Региной.

Алёна глаза закрыла.

– Ты же сказал, что мы будем пережидать здесь.

– Не всё зависит от меня. Я тянул, как мог. Но меня вызывают на допрос. От этого я не могу отказаться. – Он провёл ладонями по её плечам, раздумывал, следует ли пугать её подробностями. – Всё немного осложнилось, солнышко. Ирка… в общем, очень не вовремя она влезла. А может, как раз вовремя. В этом и следует разобраться. Отсюда я этого сделать не смогу.

Алёна сорвала травинку, накрутила её на палец.

– Паша, дай ей денег. Ей ведь нужны деньги, так дай их!..

– И что? Думаешь, после этого она исчезнет раз и навсегда? Ты не знаешь её аппетиты! Да и с какой стати? – Он невольно возвысил голос. – Я ей ничего не должен. И оплачивать её вольготную жизнь не собираюсь.

– Значит, она подаёт в суд?

– Говорит, что да. Никаких шагов к этому пока, правда, не делает. – Павел опёрся на руку, посмотрел на лес. – Она ждёт меня. И я должен поехать.

– А я? – тихо спросила Алёна.

Павел разглядывал её.

– А ты будешь с Ваней. У тебя есть загранпаспорт?

Алёна в расстройстве закусила губу, потом кивнула.

– Есть. Правда, я не уверена, что он не просрочен. Я давно никуда не ездила.

– Я всё решу, – пообещал он. – Через несколько дней за вами приедут, отвезут в аэропорт. Улетите в Испанию через Нижний.

Алёна повернулась к нему, впилась глазами в его лицо. Головой решительно качнула.

– Нет, мы останемся.

Он за подбородок её взял, крепко.

– Вы улетите. Ты увезёшь его, поняла?

Слёзы потекли, Алёна поторопилась их вытереть. А когда Павел прижал её голову к своему плечу, всхлипнула.

– Да что же это такое, – пожаловалась она.

Павел погладил её по спине и зашептал на ухо:

– Всё будет хорошо. Вы побудете в Испании, у меня там дом. Ванька любит море, он рад будет. А ты по магазинам походишь. А потом я прилечу.

– Когда?

Он помедлил с ответом.

– Как только смогу.

Эти слова ничего не значили, но других у него не было. Алёна это прекрасно понимала. Снова слёзы вытерла, на этот раз насухо. Сделала вдох, потом ещё один, стараясь успокоиться. И совсем другим тоном поинтересовалась:

– У них что-то есть на тебя? – Павел сделал попытку отвернуться, но Алёна не дала ему этого сделать. Встала на колени, чтобы быть с ним на одном уровне и смотреть прямо в глаза. – Есть?

Он нехотя проговорил:

– Возможно.

– С её подачи?

– Возможно, – снова попытался он уйти от ответа.

– Расскажи мне, – потребовала она.

Павел на неё посмотрел.

– Алёна, зачем? – Он хотел коснуться её волос, но Алёна от его руки уклонилась. И смотрела требовательно.

– Рассказывай. – Он молчал, и она горько усмехнулась. – Тогда я тебе расскажу. Хочешь? – Павел вздохнул и отвернулся. А она слёзы смахнула. – Ты с ней встречался. Совсем недавно.

– С чего ты взяла?

– Паша, может, я и плохой журналист, но я не дура. Я видела дату на той фотографии в твоём телефоне, где она полуголая. Ты с ней встречался. Так? И что-то ей рассказал. Или она что-то услышала, это неважно. Она позвонила, и ты к ней поехал!

– Это не совсем так.

Алёна скептически усмехнулась, сделала попытку от него отвернуться, но Павел взял её за плечи и развернул обратно. Поймал её взгляд и повторил:

– Это не так. Я на самом деле с ней встречался. Но не потому, что я этого хотел. Особенно, зная, что в последний год она весьма тесно общается с моим отцом. Ей нужны были деньги, ей надо на что-то жить, а Ирка не знает слова «работа», у неё на него аллергия, если хочешь. А отец её содержал. У него была своя выгода, потому что он, в отличие от Ирки, знал, как можно использовать её против меня. И поэтому я в конце концов согласился с ними встретиться. Я даже прилетел ради этого в Калининград. Чтобы подальше от знакомых глаз и ушей. Но с отцом мне увидеться не удалось, к тому времени он уже уехал, а с Иркой разговора не получилось.

– Да, я видела почему, – пробормотала Алёна в сторону.

Павел прижался лбом к её лбу, в глаза заглянул. Протянул:

– Алёнка.

Она от этого задохнулась, а на глаза снова слёзы навернулись. А Павел тихо продолжил:

– Ты понимаешь, что я тебе говорю? Дело не в ней, и не в фотографии. Она рассказала им, что я там был. В эту ночь отец погиб. Но до этого… до этого он встречался кое с кем, и встреча эта была… В общем, они всеми силами пытаются притянуть меня к этой истории. Пытаются доказать, что я знал и участвовал, что отмывал чужие деньги через свои отели. Поэтому я должен поехать, я не могу больше прятаться. Каждый день в усадьбе лишь усугубляет ситуацию. Я должен поехать.

– Паша, они тебя арестуют.

– Возможно.

– Возможно?!

Он сжал её плечи. Кивнул.

– Возможно, меня арестуют. Поэтому ты должна увезти Ваню из страны. Если это случится, я не смогу его уберечь. А для Ирки сын – это доступ к моим деньгам, любым способом. И если она его заберёт, потом придётся драться насмерть. И я не уверен, что я выйду победителем. На неё сейчас вся страна смотрит. Мне потом сына никакой суд не отдаст. – Он большим пальцем провёл по её мокрой щеке. – Поэтому ты его увезёшь. А я разберусь с одной проблемой, а потом займусь другой.

Алёна смотрела вниз, на траву, а сама гладила его плечи, потом вцепилась в рукава футболки.

– Они смогут доказать… твою вину?

– Нет. Я практически не общался с отцом, и никаких дел с ним не имел. Ни с ним, ни с его приятелями. Но чтобы доказать это, нужно время. И в это время я не должен переживать ни за сына, ни за тебя. Понимаешь?

Она кивнула. Ещё минуту сидела, прижав руку к трясущимся губам, обдумывала всё, после чего вытерла слёзы и расправила плечи.

– Да. Я всё поняла. Мы уедем в Испанию.

Он прижался губами к её лбу.

– Вот и умница. Через несколько дней привезут документы, моё разрешение на вывоз ребёнка за границу, до этого времени из усадьбы ни шагу. Никто. Регина на днях даст интервью и вскользь упомянёт, что забрала Ваню к себе. Чтобы отвлечь от тебя внимание.

– Думаешь, они про меня уже всё выяснили?

– Тарас мог сделать на этом себе рекламу.

Алёна осторожно выдохнула, печально покивала. Потом попросила:

– Прости.

Павел удивлённо посмотрел.

– За что?

Она руками развела.

– За Тараса. Это я его разозлила.

– Это чем, интересно? – Костров улыбнулся.

– Наверное, тем, что не оценила.

– Да пошёл он. – Павел её обнял и повалился на траву. Алёна оказалась лежащей на нём, прижалась щекой к его волосам и вздохнула. А Павел пообещал: – Это будет третьим моим делом. Оторвать Артюхову башку.

Алёна поцеловала его в щёку.

– Вот ещё… Я с ним только целовалась.

Павел хохотнул.

– Я должен этому радоваться?

Алёна не ответила. Обняла его, прижалась, пообещав себе, что отпустит Павла через две минуты. Или три. Всего три минуты, и она его отпустит. А Костров сжал её в объятиях, щекой потёрся.

– А с другой стороны, если бы не он, ты бы ко мне через забор не перелезла. Я ему должен быть благодарен. Ты моя красивая, добрая девочка.

Алёна сама его поцеловала, накрыла ладонями щёки, улыбнулась, когда Павел перевернул её, и на траве уже оказалась она. Закрыла глаза, ослеплённая солнцем. Пахло травой, цветами, даже солнцем, казалось, пахло, жарким и слепящим. И эти минуты хотелось запомнить, как Павел Костров целует её, опрокинув на землю. В эту минуту она верила, что он её любит. И отпускать его было страшно. А пока он целовал её, казалось, что всё в порядке, что ничего плохого никогда не случится. Но это было бы излишней доверчивостью и наивностью, поверить в благополучный исход, и поэтому нужно было успеть ему сказать. Обязательно сказать… И дело даже не в «люблю», Алёну настолько переполняли эмоции и чувства, что в простое «люблю» это всё уместить было невозможно. И поэтому, когда время вышло, когда необходимо было взять себя в руки и вернуться к реальности, Алёна, прежде чем отпустить его, обняла и, не глядя ему в глаза, сказала:

– Я хочу, чтобы ты знал. Когда я уезжала от родителей, я понимала, что меняю свою жизнь. Я хотела чего-то большего, даже не любви, я хотела… всего, я хотела добиться чего-то невероятного, поехать на край света, выучить пятнадцать языков. Мне казалось, что это настоящая жизнь. – Она погладила его по груди. – Я хотела всего этого ещё месяц назад. – Слёзы опять потекли, и Алёна уткнулась лицом Павлу в плечо. – А сейчас я хочу, чтобы все просто оставили нас в покое.

– Перестань слёзы лить.

– Не могу.

– Надо.

Ещё один судорожный вздох, после чего Алёна кивнула, от Павла оторвалась и кивнула.

– Я знаю. – Повторила, для себя в первую очередь: – Мы просто подождём тебя… в Испании. – Сделала попытку улыбнуться. – Я никогда не была в Испании.

– Вот и замечательно. – Он наклонился и поцеловал её, коротким, обжигающим поцелуем. – Тебе понравится.

Они не спеша направились обратно к дому, Алёна обеими руками держалась за руку Павла, а смотрела на дом. На закрытый, нежилой флигель, с пыльными тусклыми окнами. У неё было точно такое настроение, словно её опустошили и заперли сердце на ключ.

Регина, без сомнения, заметила её красные глаза. Как Алёна не старалась казаться спокойной и не навешивала на лицо улыбку, ради Вани, печаль в глазах скрыть не получалось. Ребёнок был маленький, таких нюансов не замечал, а вот Регина печально качала головой и сочувствовала. Правда, Алёне казалось, что Павлу, а не ей. Что ж, это не так уж и удивительно. С ней они практически незнакомы, а вот пасынка Регина любит и за него беспокоится не на шутку.

Услышав об отъезде отца, Ваня в первый момент в расстройстве замер. Выпятил нижнюю губу и спрятал руки за спину, демонстрируя недовольство и упрямство. Алёна сидела на ступеньках лестницы и со стороны наблюдала, как Павел что-то нашёптывает сыну на ухо. Ванька выглядел расстроенным, но затем начал вздыхать и, в конце концов, кивнул, согласившись с отцом. Павел поцеловал его в щёку.

– Я уеду с Региной, а ты останешься с Алёной и Роско. Хорошо?

Ваня уцепился за воротник его рубашки.

– Когда ты вернёшься?

– Как только закончу все дела, – туманно ответил Павел. Снова сына поцеловал. – Но ты же у меня взрослый, ты знаешь, что я много работаю и иногда уезжаю. Так надо. А вы с Алёной отправитесь в путешествие.

– Какое?

– На море. Ты же любишь ездить на море. – Павел ободряюще сыну улыбнулся. – Будете купаться, есть мороженое, кататься на водной горке. Всё, что ты любишь.

Ванька вздохнул, но уже более благосклонно. На Алёну обернулся, та через силу, но улыбнулась ему. А Ваня отца за шею обнял.

– Ладно.

Павел его по спине погладил, чуть стиснул, чтобы не пугать ребёнка своим пылом.

– Только веди себя хорошо. Ты мужчина, ты должен об Алёне заботиться.

Ваня серьёзно кивнул.

– Вадим вернётся через пару дней с документами, – сказал ей Павел, когда они уже вышли на крыльцо. Перед ним ожидали знакомые братья-близнецы «гелендвагены» и охрана. Павел был в костюме, правда, без галстука, портфель с документами передал охраннику и повернулся к Алёне, заговорил негромко, стараясь поймать её расстроенный взгляд. – И не реви, всё будет хорошо.

Она кивнула. Сделала осторожный вдох, провела ладонью по лацкану его пиджака. На поцелуй ответила, когда Павел к ней наклонился. Но губы тряслись, и целоваться никак не получалось. Зато вспомнила, что самого главного так и не сказала.

– Люблю тебя, – проговорила она ему в губы чуть слышно.

Они глазами встретились, и Костров улыбнулся. Снова её поцеловал.

– И я тебя.

Это не было признанием. Ответного «люблю» не прозвучало, но он так смотрел на неё в этот момент… что Алёна сама его оттолкнула от себя, испугавшись, что иначе не отпустит вообще. Возьмёт и устроит банальную истерику. Он улыбнулся на прощание и пошёл к сыну. А Алёна смогла перевести дыхание. Потом голову повернула, услышав стук каблуков. Регина остановилась рядом с ней, посмотрела в лицо, затем с лёгким укором качнула головой. Пальцем приподняла Алёне подбородок.

– Иногда мало любить. Иногда женщина должна быть сильной и смелой. Будь смелой, Алёна.

Алёна сглотнула, кивнула соглашаясь.

– Думаю, мы скоро увидимся, – добавила Регина с тенью улыбки. – Позаботься о нашем мальчике. Паша тебе доверяет.

Потом они с Ванькой стояли на крыльце и махали им на прощание. Ваня очень старался, расстроенным не выглядел, папа ему путешествие пообещал и совсем скоро вернуться, а вот Алёна кусала губы, уговаривая себя не плакать, но перед глазами так и стоял образ Павла. Как он обернулся, посмотрел на них, прежде, чем сесть в машину. А ей больше нельзя плакать, ни в коем случае. Она несёт ответственность за ребёнка.

– Теперь станет совсем тихо, – печально проговорила Альбина Петровна, всё это время стоявшая у дверей в дом.

– Нам надо на это надеется, – отозвалась Алёна. – Что будет тихо, и через несколько дней мы сможем уехать беспрепятственно.

В доме осталось двое охранников, они были заняты и незаметны, всё время проводили в комнате, глядя в экраны компьютеров, наблюдая за тем, что показывали камеры наблюдения. Алёна пару раз останавливалась в дверях, тоже смотрела на экраны, но, судя по всему, ничего не происходило. Это радовало, но не слишком успокаивало. Дом снова замер в ожидании, тишину нарушали только крики ребёнка и лай собаки. Зачастую они звучали в унисон. Вечером Алёна нарушила, наверное, все правила приличий, этикета и что там ещё есть, Регина, наверняка бы, подсказала, и поужинали они на кухне, вместе с Альбиной Петровной. Домоправительница была немного смущена этим, но на Алёну напала такая тоска при мысли, что они с Ваней вдвоём окажутся за огромным столом в столовой, что она не смогла с собой справиться. А потом она долго сидела на скамейке у детской площадки, наблюдая за Ваней, как он катается на качелях и бегает с Роско наперегонки. Павел позвонил незадолго до ужина, но разговор был коротким, он только спросил, как дела, как Ваня, и попросил не впадать в панику.

– Я оставил тебе номер Регины. Если что, звони ей, хорошо? Я позвоню, как смогу. И не плачь, солнце.

– Не плачу, – заверила она его. – У нас всё хорошо. Не волнуйся.

Роско тоже скучал. До самой ночи просидел на крыльце, наверное, ждал, когда хозяин вернётся. Алёне с трудом удалось уговорить пса зайти в дом. Даже пришлось сказать, что Павел сегодня не вернётся.

– Не станешь же ты неделю сидеть на крыльце, Роско. Пойдём в дом. Я тебе печенье дам.

Собачье печенье Роско соблазнило. Он поднялся со ступенек, в дом вошёл, но как обычно с воодушевлением на кухню не потрусил, шёл за Алёной, а после полученного лакомства, отправился в комнату Вани, улёгся на мягком ковре. Всем было тоскливо. Алёна постояла в дверях, посмотрела на собаку, на спящего ребёнка, и дверь закрывать не стала. И дверь в спальню Павла тоже закрывать не стала. Устроилась в огромной постели, одна, лежала на самом краю и смотрела в темноту. Первая ночь в одиночестве, первая ночь в ожидании.

Только первая.

На следующее утро на кухне застала Максимыча. Он снова что-то ремонтировал, сидел на привычном месте у окна и ковырял отвёрткой какую-то штуку, отдалённо похожую на старый приёмник. Где он только брал эти штуки, то будильники, то приёмники. Об этом Алёна и спросила. Варила Ване манную кашу и всеми силами храбрилась, стараясь прогнать дурное предчувствие. Вот и захотелось поговорить. О глупостях, ни о чём.

– Где беру, – удивился Максимыч её вопросу. – Да на чердаке!

– На нашем?

– Ну да. Ты на чердак поднималась?

– Нет. – Алёна повернулась к нему. – Туда же надо идти через закрытое крыло.

– И что, боишься, что ли?

Алёна помолчала, обдумывая. Потом качнула головой.

– Нет. Просто… немного не по себе.

– Глупости какие. А там полно всякого добра. Даже картины стоят, в простыни завёрнутые.

– Правда? – Алёна призадумалась. – Паша мне не говорил.

– Думаешь, он сам туда поднимался? Хотя, – Максимыч подбородок почесал, – Пал Андреич мужик деловой, наверняка, поднимался.

– Александр Максимович, а как вы на работу сюда устроились? Вы ведь не профессиональный садовник.

– Профессиональный? А что, этому ещё где-то учат?

– Конечно. И причём, довольно долго.

Мужчина головой качнул, удивляясь.

– Траву косить и листья в кучу сгребать?

– Заниматься растениями, деревьями, ландшафтным дизайном.

Максимыч ухмыльнулся и головой качнул.

– Чего только не выдумают. А я вот приехал к Пал Андреичу, взял косу и пошёл косить. И всё устройство на работу.

Алёна улыбнулась.

– Это хорошо.

– Конечно, хорошо. А коса в сарае старая была, пришлось точить. Это потом только машинку эту привезли. А раньше… – Он очки на носу поправил. – Страшное дело было.

– С косой?

– Да нет же, с усадьбой. Пропадало всё, заросло. Люди сюда даже заходить боялись, кто знает, кто тут поселился, бандиты, может, какие. Но и когда папаша, Костров, то бишь, купил, тоже особо не обрадовались. Понаехало рабочих, всё забором огородили, лето одно стучали-колотили, а потом всё забросили. И опять сюда ходу нет.

– Паша любит этот дом.

– И дом это чувствует. Что хозяин приехал. Дома – они такие, как живые.

– Александр Максимович, а что вы знаете про родственников Костровых?

– А что я должен знать?

– Паша говорил что-то о доме в самой деревне. Второй от выезда на трассу, – повторила Алёна скороговоркой.

– А-а. Живут там, Костровы тоже. У меня же жена из Марьяново, всех, поди, знаем. Но уж родственники или нет, это пусть Пал Андреич разбирается. У него и спроси.

Алёна согласилась.

– Спрошу.

Каша была сварена, и Алёна позвала Ваню с улицы завтракать. Тот тут же прибежал на кухню, уселся за стол. Крутанулся, посмотрел на садовника.

– Дядя Максимыч, ты будешь со мной кашу есть?

– А почему не поесть? Каша – дело хорошее. Щи да каша… – Он на Алёну выразительно глянул, а та глаза закатила.

– Научусь я варить щи, научусь. Я же обещала. Садитесь за стол, Александр Максимович.

После завтрака выдалось свободное время. Альбина Петровна взялась пыль вытирать, от помощи отказалась, и Алёна вышла с Ваней на улицу. Максимыч кусты подрезал, Ваня рядом с ним бегал, потом за Роско гонялся. Тот делал вид, что убегает, но Алёна замечала, что пёс, в отсутствие хозяина, стал как-то грустнее и степеннее. Но с Ваней играл и даже лизал в нос, что приводило мальчика в восторг. Алёна сидела в плетёном кресле на крыльце, наблюдала за ними, и настраивала себя позвонить Дусе. Позвонить ей было необходимо, вчера не смогла себя заставить, боялась, что снова начнёт плакать, а вот сегодня чувствовала в себе силы. И надо было предупредить тётку о скором отъезде в Испанию. Уже предвидела её реакцию и волну беспокойства, что на неё обрушится. Но прежде чем окончательно собралась с мыслями, на крыльцо вышел охранник, который постоянно находился в доме, приблизился к ней и негромко проговорил:

– Алёна Дмитриевна.

Она голову подняла, посмотрела на него, с некоторым смятением услышав от него своё имя и отчество, так её ещё никто не называл, только при получении паспорта.

– Алёна Дмитриевна, у нас проблемы.

Это было невероятно. Следующие полчаса Алёна провела, таращась на мониторы камер наблюдения. И то, что видела, уже не казалось чёрно-белым кино. Потому что одновременно с тем, что происходило у их ворот, по телевизору, в новостях рассказывали о том, что именно в эти минуты Павел Костров находится на допросе в Следственном Комитете. И чем всё это закончится, и выйдет ли он оттуда – неизвестно. А у ворот усадьбы стояла Ирина и на всю страну лила слёзы. Рядом с ней были журналисты, адвокат, представитель органов опеки, ей задавали вопросы, а она трясла перед камерами какими-то бумагами. И это тоже показывали в новостях, в прямом эфире. Хотелось закрыть глаза, зажать уши и отрешиться от всего этого.

– Как она оказалась здесь? Почему она здесь?!

Она задавала эти вопросы в никуда, и все это понимали, поэтому молчали. Охранники хмуро смотрели в мониторы, а Альбина Петровна в гостиной капала себе в стакан успокоительные капли. Только Ваня был спокоен и играл с машиной на радиоуправлении. Она жужжала и этим отвлекала его внимание от происходящего, чему Алёна была рада.

– Я уверена, я просто уверена, что мой ребёнок здесь! На территории усадьбы! Они пытаются всех обмануть, Регина говорит, что забрала его в Москву, но я не верю! – Ирина посмотрела прямо в камеру, в её глазах были слёзы. – Я просто хочу увидеть сына. Почему и кто его прячет? Павел в Москве, он арестован, а мой ребёнок с кем? И где?! – Она подошла к закрытым воротам и забарабанила в них кулаком. – Откройте немедленно! Я хочу видеть сына!

Калитка рядом с воротами открылась, и вышел охранник, Алёна знала, что это начальник смены. Он только утром был в доме и представился по всей форме. Борис Владимирович. На него тут же посыпались вопросы, но он стоял, как скала, обвёл всех собравшихся взглядом и громовым голосом оповестил:

– На территории усадьбы никого, кроме охраны, нет. Я прошу всех разъехаться.

– Пропустите меня внутрь! – потребовала Ирина. – У меня есть доказательства того, что я мать, что я имею право видеть сына.

– Девушка, вы не слышите? Его нет здесь. Павел Андреевич со всеми домочадцами уехали вчера.