Текст книги "Вызов"
Автор книги: Эль Кеннеди
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
32. Тейлор
Как же тут тошно.
Настолько, что задумываюсь о том, чтобы взять нож с ближайшего стола и захватить кого-нибудь в заложники, сбежав через разбитое окно.
Мы с Сашей заняли стратегическую позицию рядом с кучей колонок, чтобы другим не вздумалось пытаться с нами заговорить. Еще она забрала себе какое-то дорогое шампанское, которое льется на наши платья, пока мы пьем его прямо из бутылки, одновременно наблюдая, как Шарлотта бегает по танцполу, отчитывая сестер за то, что они танцуют тверк со своими спутниками перед встревоженными бумерами [17]17
Бумеры – поколение людей, рожденных в послевоенное время. На этот период пришелся так называемый беби-бум, то есть демографический рост.
[Закрыть]. Нам пришлось отойти от диджейского пульта: выпускники все время просили Сашу поставить Нила Даймонда и группу ABBA, и она погрозилась выколоть следующему просящему вилкой глаз, поэтому я заставила ее сделать перерыв.
– Ты должна потанцевать с Эриком, – говорю я ей, замечая его на танцполе. Он вроде неплохо проводит время, хоть его спутница и бросила его на съедение волкам.
– И упустить шанс снисходительно поосуждать всех из-за угла? Ты меня ни с кем не путаешь?
– Я серьезно. То, что я решила упиваться жалостью к себе, не означает, что тебе непременно надо страдать со мной.
– Еще как означает, – говорит она. – Ты и сама могла бы допить эту бутылку и наброситься на танцполе на какого-нибудь приодетого мальчика с трастовым фондом.
– Не в настроении.
– Ой, да ладно тебе. – Саша делает еще один глоток шампанского и вытирает рот рукой, пачкая ее помадой. – Мы влезли в платья и побрили ноги. Надо же позаботиться о том, чтобы утром было, о чем жалеть!
Ха. Мне уже есть, о чем жалеть. К примеру, о чем я, черт возьми, думала, когда выбрала это нелепое платье? Тугая черная ткань делает мои сиськи похожими на две сплющенных палки ветчины, а каждые складка и выступ вываливаются, как зубная паста из тюбика. Я чувствую себя отвратительно и не могу вспомнить, почему была такой взволнованной, когда смотрелась в зеркало и представляла лицо Конора, когда он меня увидит.
А, погодите, вспомнила: потому что я позволила Конору убедить меня в том, что я красивая. Что он видел не пухлую девушку или большую грудь, а меня. Всю меня. Он убедил меня в том, что я что-то желанное. Ценное.
А теперь я осталась наедине с чрезмерно огромным разочарованием по поводу несбывшегося.
Я раздраженно замечаю, что по моим щекам текут слезы, и говорю Саше, что схожу-ка избавлю себя от половины выпитого шампанского. Туалет полон Капп, поправляющих макияж, в одной кабинке кого-то громко тошнит, а две Каппы держат бедняжку за волосы. Другая кабинка занята Лизой Андерсон, которая заперлась с телефоном и теперь по пьяни пишет своему уже бывшему Кори, пока ее сестры протестующе стучат в дверцу.
Воспользовавшись туалетом, я мою руки в раковине, и тут появляются смеющиеся Абигейл и Джулс. У меня екает в груди, когда они злобным взглядом оценивают меня и мою смазанную тушь.
– Тейлор, – зовет Абигейл нарочито громко, чтобы все точно обратили на нее внимание. – Я за весь вечер не встретила Конора. Он же тебя не продинамил?
– Не трогай меня, Абигейл.
Она, конечно же, выглядит идеально. Сверкающее серебряное платье с пайетками и идеально завитые платиновые волосы, из которых не выбивается ни одна прядь. На ее лбу не блестит ни капли пота, а по шее не течет макияж. Трудно поверить, что это живой человек.
– Упс. – Она встает позади меня, смотря на наши отражения в зеркале и насмешливо надувает губы. – Что случилось? Ну же, мы твои сестры, Тей-Тей. Ты можешь нам рассказать.
– Он тебя продинамил, да? – говорит Джулс снисходительно – сладким голосом, как будто общается с животным. – О нет! А твои мышки весь день надрывались, чтобы сделать тебе красивое платье для бала.
– Вам повезло, – сухо огрызаюсь я. – Мы расстались.
Абигейл смеется, а потом саркастично ухмыляется.
– Ну конечно, он тебя бросил. Спустя месяц становится больше не смешно – только грустно. Надо было тебе меня послушать, Тей-Тей. Избавила бы себя от такого стыда.
– О боже, Абигейл, иди на хрен. – Во мне лопается последняя нить терпения. В туалете становится мертвецки тихо, и я осознаю, что все уставились на нас. – Мы все поняли, ясно? Ты жалкая стерва, которая путает стервозность с индивидуальностью. Займись своей гребаной жизнью и слезь с моего члена.
Я выхожу оттуда, чувствуя дрожь. Меня переполняет какой-то горячечный кайф, когда я возвращаюсь в банкетный зал. У меня кружится голова от света, пульсирующего под музыку, тел, гудящих на танцполе. Боже, отчитывать ее было так приятно, что я хочу вернуться за второй порцией. Если бы я знала, что срываться на Абигейл так потрясающе, то делала бы это шесть раз в день.
После половины бутылки шампанского мои рецепторы теряют восприимчивость, как и мозг, поэтому я направляюсь к бару и прошу газировку с лаймом.
– Тейлор, – говорит голос позади меня. – Привет. Я тебя с трудом узнал.
Рядом со мной садится парень. Мне приходится задрать голову, чтобы понять, что это Дэнни, один из великанов из «У Малоуна». Ему очень идет этот смокинг.
– Тогда окажи мне услугу, – говорю я, забирая свой напиток у бармена, который, мне кажется, ходил со мной на пары по математике для начальных классов в прошлом семестре. – Не выдавай меня. Я маскируюсь.
– Да? – Дэнни заказывает пиво и придвигается ближе. – Под кого?
– Еще не придумала.
Он смеется, не в силах придумать, что сказать. Если честно, я тоже не знаю. В последнее время я вообще не понимаю, кто я такая и какую роль пытаюсь играть, чтобы всем угодить. Мне кажется, что я стараюсь соответствовать чьим-то ожиданиям, которые с каждым днем становится все сложнее угадывать. У меня не получается полностью добиться того образа, который я для себя придумала, и еще труднее мне вспомнить, откуда я вообще его взяла.
Люди всегда говорят, что мы идем в колледж, чтобы найти себя, но с каждым утром я все сильнее теряю индивидуальность.
– Ты хорошо выглядишь, я это имел в виду, – смущенно говорит он.
– С кем ты тут? – спрашиваю его я.
– Ни с кем, – говорит мне он. – Моих родителей пригласили их друзья, родители Рейчел Коэн, поэтому мне тоже сказали прийти. – Он неловко делает глоток пива. Видно, что в этот самый момент он набирается решимости для следующего шага. – Знаешь, я хотел кое-что сказать тогда вечером. Ну, должен был, но у меня сложилось впечатление, что ты с кем-то встречаешься…
Ох.
– Да нет, это было просто… ничего серьезного.
– Значит, я могу пригласить тебя на свидание?
Мы с Сашей встречаемся взглядами через весь зал, и ее глаза выражают одобрение. Она кивает, будто говоря: «Тебе стоит попробовать», – а потом берет Эрика, и они идут к нам.
Я не знаю, как ответить на его вопрос, не звуча так, будто я на что-то соглашаюсь, поэтому я тяну время и делаю неспешный глоток, пока приближается Саша.
– Вы нашли друг друга, – говорит она чересчур взволнованно и ухмыляется мне так, будто меня за что-то наказывают. – И вы оба тут одни, поэтому все сложилось.
– Вообще-то, – начинаю я, – я думала о том, чтобы пойти…
– Ты еще должна мне танец, – напоминает Эрик Саше, когда она держит меня рукой, чтобы я не сбежала.
– Тейлор обожает танцевать.
Я убью ее, когда она будет спать.
– Потанцуешь со мной? – Дэнни. Милый, стеснительный Дэнни. Он протягивает руку так, как делают в фильмах, и я знаю, что у него добрые намерения. И раз уж выбор стоит между тем, чтобы пойти добровольно, и тем, чтобы Саша закатила скандал, я принимаю его приглашение.
Мы вчетвером идем на танцпол. К счастью, песня быстрая, поэтому Дэнни не чувствует себя обязанным меня держать. Мы начинаем двигаться все вместе, пока не становится очевидно, что Эрик и Саша весь вечер искали повод для того, чтобы пообжиматься, и я остаюсь один на один с неловкими движениями великана, который не может трезво оценить размер собственной ноги. Справедливости ради, я не особо ему в этом помогаю.
– Танцуй с ним, – шипит мне Саша, наполовину отстраняясь от хватки Эрика.
– Танцую, – огрызаюсь я.
Она подталкивает меня к нему, и он меня ловит. По улыбке Дэнни видно, что ему кажется, что это мой скромный намек: «Пожалуйста, прижми меня ближе», – и он подчиняется. Я напрягаюсь, но он, похоже, не замечает. Саша снова смотрит на меня настойчивым взглядом, говорящим: «ПОПРОБУЙ, ЧЕРТ ПОБЕРИ!»
Но я не могу. Моя голова не может перестать думать о том, что происходит с Конором и Каем. Он отдал деньги? Он в безопасности? Не то чтобы я считаю, что Конор не может за себя постоять, но вдруг что-то пошло не так? Десять тысяч – слишком большие деньги, чтобы носить их при себе. Его могла остановить полиция. Все могло пойти не по плану сотней разных способов, а я даже не могу узнать, в порядке он или нет. Он просто проигнорирует мой звонок, и я вернусь в исходную точку, – буду волноваться за него, бояться за него.
Мне приходит в голову мысль, что я могла сделать большее. Я должна была попросить его соседей или Хантера ему помешать. Или хотя бы за ним проследить. Черт возьми, почему я ничего не сделала?
Если что-то случится с Конором, я никогда себя не прощу.
Только я решаю, что надо позвонить, как слышу низкий предупредительный рык и нас с Дэнни резко отталкивают друг от друга.
33. Тейлор
– Какого черта, чувак? – Дэнни бросается вперед, чтобы накинуться на незваного гостя, пока я стою и озадаченно моргаю.
И правда – какого черта? Что Конор тут делает?
– Ты можешь идти, – отвечает одетый в смокинг Конор ледяным тоном.
– Прости, что? – Дэнни хмурится. Делает еще один шаг. Хотя он на несколько сантиметров выше, телосложение у него по сравнению с более мускулистой фигурой Конора хилое.
– Ты меня услышал. – Он источает напряжение, а в глазах пылает еле сдерживаемая ярость, пока они прожигают меня. – Спасибо большое, но ты свободен.
– Эй. – Эрик встает рядом со своим товарищем по команде. – Не знаю, кто ты, но нельзя…
– Я ее парень, – огрызается Конор, но его пронзительный взгляд не отрывается от меня.
– Тейлор? – зовет Дэнни. – Он твой парень?
Я гляжу на Дэнни, потом снова на Конора и моментально поражаюсь. Конор стоит под сверкающим светом в идеально сидящем черном костюме, с зачесанными назад волосами… такое чувство, будто сегодня – наша первая встреча.
Я потрясена сексуальным магнетизмом этого человека. Последнюю неделю я была так поглощена своей злостью, что забыла, какой он горячий. Настолько, что к нему повернулись почти все женские головы в зале. Даже несколько выпускниц оглядываются через плечо, и наступает очередь их мужей среднего возраста чувствовать себя неловко после того, как они сами весь вечер пялились на двадцатилеток.
– Что ты тут делаешь? – наконец спрашиваю я, игнорируя вопрос Дэнни.
Саша берет меня за руку и сжимает ее. То ли для моральной поддержки, то ли она хочет убежать со мной, но я сжимаю ее руку в ответ, хотя не могу оторвать взгляд от глаз Конора.
– Ты меня пригласила, – напряженно говорит он.
– А потом ты меня кинул. – Злость возвращается без предупреждения, и я сильнее цепляюсь за ладонь лучшей подруги. – Считай, что твое приглашение отозвано. И еще это значит, что не ты решаешь, с кем мне танцевать.
– Черта с два не я решаю, – рычит он. Он берет другую мою руку и тянет к себе. Я, как дура, выпускаю Сашину ладонь.
– Что ты делаешь? – требую я ответа, пока горечь сгущается на языке.
Он дергает меня и прижимает к себе, и мое тело как будто тотчас же все вспоминает, хотя голова старается забыть.
– Танцую с тобой.
– Я не хочу танцевать.
Но я все равно таю. Не из-за того, что он этого хочет, а из-за того, что, несмотря на всю злость и боль, мое тело отзывается на его прикосновение. С ним все естественно.
Я оглядываюсь через плечо, ища Дэнни, и знаю, что он видит сожаление в моих глазах, потому что печально кивает. Милый, стеснительный Дэнни. Жизнь была бы намного легче, если бы мое сердце билось для него, но это не так. Потому что жизнь охрененно несправедлива.
– Нам надо поговорить, – произносит Конор.
– Мне нечего тебе сказать.
– Хорошо, это все облегчает, – отвечает он, ведя нас под ритм. Он двигается, и я двигаюсь с ним. Не столько слушая музыку, сколько чувствуя его намерения. Это заряженный, пылкий, страстный обмен, как будто наши тела борются за то, чтобы снова оказаться вместе. – Прости меня, Тейлор. За все. За то, что игнорировал тебя и кинул сегодня. Я этого не хотел.
– Ты ушел, – говорю я ему со всей сдавливаемой яростью, которая росла во мне последнюю неделю. – Ты сбежал от меня.
Он грустно кивает.
– Мне было стыдно. Я не знал, как говорить с тобой о том, что происходит.
– Ты порвал со мной.
Обвинение повисает в воздухе. Хоть наши тела и соприкасаются, а взгляды направлены друг на друга, между нами – расстояние. Забор под напряжением из сожалений и предательств.
– Ты загнала меня в угол. Я не знал, что делать.
– Ты самый настоящий козел, – говорю я, кипя от той боли, через которую он заставил меня пройти на этой неделе. Она не может исчезнуть только из-за того, что он появился здесь весь такой красивый и в смокинге.
– Ты сегодня выглядишь прекрасно.
– Заткнись.
– Я серьезно. – Он прижимается губами к моей шее, и у меня перед глазами проносятся картины нашего последнего свидания.
Моя кровать. Его губы. Прикосновения обнаженной кожи.
– Хватит. – Я отпихиваю его, потому что не могу думать, когда он меня касается. Не могу дышать. – Ты оттолкнул меня, и тебе это очень легко далось. Дело не в том, что ты кинул меня и порвал со мной. А в том, что ты решил сделать это втихаря вместо того, чтобы просто со мной поговорить. Тебе легче потерять меня, чем сказать правду. – Мои глаза начинает щипать. – Ты меня просто с дерьмом смешал, Конор.
– Я знаю, детка. Черт, – выдавливает он и зарывается рукой в волосы, портя свою прическу.
Я внезапно понимаю, что другие замерли, чтобы понаблюдать, как разворачивается драма, и подавляю желание спрятаться.
– Я не дал ему денег, Тейлор.
– Что?
– Я был на полпути в Бостон и не мог забыть твое лицо. Поэтому я вернулся. Я не мог через это пройти, осознавая, как я с нами поступаю. – У него срывается голос. – Потому что худшее из этого всего, худшее, что я мог сделать, – потерять твое уважение. Если ты меня ненавидишь, все остальное не важно.
– Если бы это было правдой…
– Черт возьми, Ти, я пытаюсь сказать, что влюбился в тебя.
И не успеваю я моргнуть, как он целует меня, и все сожаления и обвинения растворяются в теплом, всепоглощающем прикосновении наших губ. В его руках я опять чувствую себя спокойно, я наконец-то обретаю почву под ногами после стремительного падения. Потому что, когда мы не вместе, мир кажется перевернутым. Конор дарит мне равновесие, дарит устойчивость.
Когда наши губы разъединяются, он накрывает мою щеку рукой, гладя кожу большим пальцем.
– Я серьезно: я влюбился в тебя как последний дурак. Я должен был раньше это сказать. Можно было бы списать мою глупость на травмы башки, но на самом деле я просто идиот. Прости.
– Я до сих пор на тебя злюсь, – честно говорю ему я, хоть и с чуть меньшей суровостью.
– Я знаю. – Он улыбается. Немного грустно. Но все равно мило. – Я готов к активному заискиванию.
Я замечаю краем глаза движение и, повернувшись, вижу, как Шарлотта идет прямо к нам с хмурым взглядом монахини.
– Ты устроил сцену, и теперь все на нас смотрят, – говорю я. – Поэтому можешь начать завоевывать мое прощение: для этого надо увести нас к черту подальше отсюда.
Конор осматривает танцпол, окидывая взглядом серых глаз нашу аудиторию из Капп, их спутников и возмущенных породистых выпускников, которые неодобрительно на нас глазеют. Он одаряет всю толпу своей фирменной озорной улыбкой.
– Шоу закончилось, народ, – объявляет он. – Спокойной ночи.
Он переплетает свои пальцы с моими, и мы вместе сбегаем.
Я все равно всегда ненавидела вечеринки.
34. Конор
Тейлор приглашает меня в свою квартиру, и мы неловко топчемся по комнате, не зная, где встать и как сесть. Сначала она присаживается на диван, но ей слишком многое нужно сказать, а мысли трудно привести в должный порядок, пока под ногами не оказывается твердая опора, поэтому она начинает расхаживать по комнате взад-вперед. Я же занимаю диван, хотя в жилах еще бурлит адреналин, а в мышцах – молочная кислота. Поэтому я забиваюсь в угол, пытаясь разобраться, может ли она ответить на мои чувства взаимностью, или я уже окончательно ее потерял.
– Я все это время пыталась понять, почему ты так себя ведешь, – говорит она, – и без информации от тебя я осталась наедине с худшими догадками.
Я опускаю голову.
– Я понимаю.
– Я думала, к примеру, была ли я вызовом. А может, ты наконец-то увидел меня голой и подумал: «Ну нет». Или какой-то извращенной части тебя нравилось думать, что ты меня ранишь.
– Я бы никогда…
– Поэтому ты должен понимать, что, хотя теперь все прояснилось, я уже прожила в голове эти сценарии, – тихо говорит Тейлор. – Они не произошли, но в то же время произошли, понимаешь? В моем сердце ты кинул меня на этой неделе, потому что я не захотела с тобой трахаться, потому что парни подбили тебя на это, потому что ты встретил кого-то другого. Я пропустила себя через мясорубку, потому что ты зассал со мной поговорить.
– Я знаю, – говорю я, засунув руку в карманы и уставившись в пол.
Теперь, когда ущерб уже нанесен, я понимаю, что, невзирая на широкие жесты и искренние извинения, иногда ты слишком сильно обижаешь людей и слишком далеко их отталкиваешь. Есть пределы, до которых ты вправе просить кого-то терпеть твои выходки.
И я до смерти боюсь, что Тейлор достигла своего предела в отношении меня.
– Ты должен дать мне больше, Кон. Я верю, что тебе жаль, но я должна знать, что не соглашаюсь тем самым на то, чтобы меня снова оттолкнули.
Я прочищаю горло, чтобы сдвинуть с места вставший в нем ком.
– Я не хотел, чтобы ты меня таким узнала. Я пришел в Брайар, чтобы стать лучше, и какое-то время я думал, что сбежал от своего прошлого. – Я сглатываю. – У меня так хорошо получилось убедить себя, что я совершил побег, что я перестал оглядываться через плечо. Черт, я даже начал верить, что я другой человек. Наверное, где-то в процессе я забыл, почему держал людей на расстоянии. А потом появилась ты. Тейлор, я вообще этого не предвидел. Все случилось для нас в отвратительное время, но я не жалею, что попытался.
– Что произошло? – спрашивает она.
– А?
– Сегодня, – поясняет она. – Ты взял деньги и оставил меня в своем доме. Что потом? – Тейлор скрещивает руки, смотря на меня.
Сложно понять выражение ее лица, потому что в квартире темно. Она включила свет в прихожей, когда мы вошли, но не в гостиной. Мы как будто оба так боимся друг на друга посмотреть, что пришлось уйти в тень.
Ее узкое черное платье очерчивают оранжевые линии от уличного освещения, пробивающегося сквозь жалюзи. Я сосредотачиваюсь на этих линиях, пока все ей выкладываю. Как я превратился в дрожащий комок нервов на обочине дороги, как я сообщил все Каю и вернул деньги Хантеру.
– И после того как я ушел от Хантера, я позвонил маме, – признаюсь я. – Я попросил ее позвать Макса. Все было воспринято не вполне радужно, учитывая, что время у них отстает на три часа от нашего, поэтому мама подумала, что я в больнице или типа того.
Тейлор прислоняется к противоположной стене.
– Как все прошло?
– Я все им рассказал. Сказал, что мне жаль, что я облажался и должен был давно признаться, но мне было страшно и стыдно. На этом мы закончили. Мама была явно шокирована и разочарована. Макс особо не говорил. – Я кусаю внутреннюю сторону щеки. – У этого точно будут последствия. Но пока они, кажется, все осмысливают.
Я не упоминаю, что Макс может перестать оплачивать мое обучение или что мама может вернуть меня обратно в Калифорнию. Черт, если бы декан Брайара узнал, что я устроил кражу со взломом в собственном доме, то меня бы наверняка исключили. Столько боли, столько страданий, но и помимо них остается десяток причин потерять Тейлор, семью, команду и все, ради чего я трудился. И именно этого я и заслуживаю. Меня никак нельзя назвать первым человеком, пострадавшим от отсутствия последствий. Пришел черед расплаты.
– Ты так долго лгал о важном, что меня теперь мучают сомнения, – говорит Тейлор. Между нами по-прежнему целая комната.
– Я понимаю.
– И мне до сих пор обидно, что ты захотел причинить мне столько боли, лишь бы скрыть свою ошибку.
– Ты права.
– Но я верю в частичный зачет. – Она медленно приближается ко мне.
Черт, как же она прекрасна в этом подчеркивающем изгибы платье, со знойным макияжем и идеально уложенными светлыми волосами. Мне больно от мысли, что она столько всего сделала ради сегодняшнего вечера, а я все испортил.
– Ты принял десяток неверных решений, чтобы здесь оказаться. Но в итоге ты сделал правильный выбор. Это что-то да значит.
– Тогда что у меня по итогу? – спрашиваю я, еще больше нервничая из-за ответа.
– Я бы сказала, «тройка» с минусом.
– То есть… – Мои губы растягиваются в полной надежд улыбке, и я тут же ее прячу. – Я все-таки сдал?
Тейлор поднимает большой и указательный пальцы и показывает крошечный промежуток между ними.
– Меня это устроит.
Она наконец-то доходит до меня, скользя руками по атласным отворотам моего пиджака.
– Похоже, ты, там, на танцах, немного приревновал.
– Я все руки этому чуваку повыдергиваю, если он еще раз к тебе прикоснется, – говорю я ей без промедления.
– К тому моменту мы уже расстались, – напоминает она мне. Каждый раз, как эти слова слетают с ее губ, они ранят сильнее.
– Я кретин, – признаю я. – Но он просто самоубийца, если думал, что ему сойдет это с рук.
Она чуть улыбается, и это убирает напряжение, которое все эти дни давит мне на плечи. Если я еще могу ее рассмешить, то, может быть, у нас остается надежда.
Она задумчиво наклоняет голову на бок.
– Это было горячо.
– Да? – Это уже меньше похоже на отказ.
– Конечно. Я не одна из тех суперски зрелых людей, которые считают, что ревнивость – это недостаток. Я охренеть как обожаю такую фигню.
Я расплываюсь в улыбке.
– Я это запомню.
– Да, знаешь, парень Абигейл постоянно пялится на мои сиськи, поэтому если ты потом захочешь поездить кругами по газону его братства, то я полностью за.
– Мать твою, я тебя люблю. – Эта девушка смешит меня, как никто другой, даже когда тяжело. И особенно когда неловко. Она находит радость в глубочайшем дерьме.
– По поводу этого, – начинает она, играя с пуговицами на моей рубашке. На мгновение на лбу у нее залегает задумчивая морщинка.
– Я серьезно. От всего сердца. Я бы не стал ни с кем так шутить.
– Ты меня любишь.
Я не могу понять, вопрос это или утверждение, но воспринимаю как первое.
– Я люблю тебя, Ти. Я даже не знаю, когда это понял. Может, когда остановил машину или по пути назад. Или когда у меня так сильно дрожали пальцы, что я с трудом завязал этот дурацкий галстук-бабочку. Все, о чем я мог думать, – это что надо к тебе приехать и что каждая минута, когда ты думаешь, что мне плевать, меня, черт возьми, убивает. Я просто знал.
Она глядит на меня из-под густых темных ресниц.
– Покажи мне.
– Обязательно. Если ты дашь мне шанс…
– Нет. – Ее пальцы прижимаются к моей груди, стягивают с моих плеч пиджак и позволяют ему упасть на пол. – Покажи мне.
Никакого другого поощрения, кроме зубов, кусающих ее нижнюю губу, мне не нужно.
Я подхватываю ее на руки и целую. Может быть, у нас как у пары возникли сложности, но этот порыв до сих пор кажется правильным. Когда мы целуемся, я могу во всем разобраться. Когда она в моих руках, я вижу, чем мы можем стать в будущем.
Тейлор обхватывает меня ногами за пояс, пока я иду в ее спальню и сажусь на край ее кровати. Она устраивается на моих коленях, зарывшись нежными пальцами в мои волосы. Ее ногти мягко гладят мой затылок и распаляют каждый мой нерв.
Когда она трется о мой член, он твердеет как гранит. Все, что я хочу сделать, – сорвать с нее платье, но я знаю, что должен действовать медленно, иначе ее оттолкну. Я провожу ладонями вверх по ее бедрам, задирая ткань. Она ерзает, поощряя меня, пока я не нащупываю голую кожу ее ягодиц и не чувствую тонкое кружево нижнего белья. У нее были планы, все понятно.
– Я скучал по тебе, – говорю я ей. Как же давно мы с ней не были по-настоящему вместе. Мне кажется, часть меня использовала Кая и боязнь рассказать все Тейлор как отговорку для того, чтобы не признавать глубину моих чувств к ней. Потому что, если бы они не были настоящими, мне нечего было бы терять. Если бы она ушла от меня, мне бы не пришлось придумывать, как стать достойным ее.
– Я скучала по нам. – Тейлор вытаскивает мою рубашку из-под пояса. Она начинает расстегивать ее, развязывать мой галстук. Я позволяю ей раздеть меня, пока она не касается пальцами моей обнаженной груди. – Боже, какой ты красивый.
Мои мышцы подрагивают под ее прикосновением.
– Ты прекрасна, – серьезно говорю я ей.
Она всегда краснеет, закатывает глаза, когда я говорю это. Я понимаю: она не может такой себя видеть – так же, как и я не соглашался с тем, что все еще могу быть приличным человеком. Ей просто нужен тот, кто поможет ей в это поверить.
– Я не перестану пытаться тебя в этом убедить, – предупреждаю я.
– Я и не хочу, чтобы ты переставал. – Она целует меня, а потом слезает с моих коленей и встает ко мне спиной. – Помоги мне.
У меня учащается пульс, и я медленно расстегиваю ее молнию и смотрю, как она снимает платье. Я знаю, что она нервничает, когда обнажается, поэтому я не даю ей возможности успеть смутиться. Обхватывая ее руками, я тяну ее обратно на кровать и укладываю на подушки, устраиваясь между ее ног. Она обхватывает ногой мои бедра, когда я снимаю с нее бюстгальтер и покрываю поцелуями ее грудь, сжимая ее ладонями. Мои губы движутся вниз, от ее сосков к животу, пока пальцы стягивают кружевные трусики вниз и открывают ее киску моему языку.
Я знаю, что она близка к оргазму, когда чувствую, как она стискивает простынь, зарываясь ногтями в ткань. Ее тело дрожит, спина выгибается. Я проскальзываю двумя пальцами внутрь ее невозможно тугого отверстия и поднимаюсь на колени, чтобы посмотреть, как она теряет всякий контроль.
Ничего горячее я в жизни не видел. С приглушенным из-за закусанной губы стоном она дрожит и сжимается вокруг моей руки.
– Вот так, детка, – приговариваю я, толкаясь внутрь и наслаждаясь румянцем на ее щеках, раскрасневшейся грудью, сексуальным дыханием.
Пока мои пальцы еще находятся внутри нее, Тейлор тянет меня к себе, жарко целуя, и находит на ощупь мою ширинку.
– Я хочу тебя, – говорит она, тяжело дыша. Она расстегивает пуговицу, молнию и стягивает брюки вниз.
Усмехаясь от ее нетерпения, я скидываю брюки и трусы и кидаю их в угол. Как только я оказываюсь полностью обнаженным, Тейлор тут же подталкивает мои бедра вперед к своим и шепчет два самых сладких слова в моей жизни.
– Я готова.
Я ищу ее взгляд, прижимаясь твердым членом к ее киске.
– Ты уверена? – Мой голос немного охрип. – Ты же знаешь, что не должна сегодня это делать? Я в тот раз сказал правду. Я не тороплюсь.
Она тянется к своей тумбочке и вытаскивает презерватив.
– Я уверена.
Мы снова целуемся, и почему-то поцелуй ощущается по-новому, как будто мы впервые друг друга узнаем. Опираясь на предплечье, я свободной рукой надеваю презерватив на свой ствол.
– Только будь медленным, – говорит она, когда я опять устраиваюсь между ее ног.
– Обещаю. – Я целую эту милую родинку над уголком рта и прижимаюсь своими губами к ее. – Просто расслабься.
Она такая напряженная, что все ее тело зажато.
– Расслабься, детка. Я с тобой.
С глубоким вдохом она расслабляется. Как можно медленнее я толкаюсь внутрь. Я стискиваю зубы, давая ей время привыкнуть, и двигаюсь снова. Совсем чуть-чуть. Так, что мы оба делаем резкий вдох.
– Ты в порядке? – шепчу я.
Тейлор кивает, и ее бирюзовые глаза блестят доверием, желанием, возбуждением. Она опять втягивает воздух и берет меня за бедра, притягивая ближе.
Она идеальная. Теплая и тугая, сжимающая мой член каждый раз, как я толкаюсь назад и аккуратно, мучительно погружаюсь обратно в нее. Она мягко проводит пальцами по нижней части моей спины, и моя гребаная душа сотрясается от наслаждения. Она лижет мне шею, и из моих мыслей стирается все, кроме ее голоса, ее вкуса. Я забываю, где я, кто я. Есть только этот момент и пространство между нами. Ее мягкость и дыхание на моей коже.
Но я слишком быстро дохожу до высшей точки. Я хочу все для нее растянуть, но наслаждение слишком сильное, и каждый раз, когда она выгибает спину, я не могу не упиваться экстазом, который щедро дарит мне ее тело. – Детка, – выдавливаю я.
– Мммм? – Удовольствие, отражающееся на ее лице, опасно близко подводит меня к грани.
– Я обещаю, что каждую секунду наших отношений буду старательно тебя трахать и доводить до сотен и тысяч оргазмов, но сейчас… – Я стону ей в шею, выгибаясь вперед, быстро и рвано. – Сейчас… мне… надо…
Я кончаю так сильно, что вижу звезды перед глазами, содрогаясь на ее безупречном теле. Когда волна удовольствия спадает, я выхожу из нее и бросаю презерватив в мусорное ведро около ее тумбочки.
Лежа на спине, я притягиваю Тейлор себе на грудь и начинаю расчесывать пальцами ее мягкие волосы. Спустя несколько минут она поднимает голову и оставляет поцелуй под моей челюстью.
– Я тоже тебя люблю.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.