Текст книги "Вызов"

19. Тейлор

Я едва не проглатываю язык, пока читаю сообщение от Конора. У этого парня есть очень раздражающая привычка застигать меня врасплох во время собраний Каппы.

– Что там такого смешного? – Саша вырывает телефон из моей руки после того, как я отправляю ответ Конору. Я кидаюсь на нее, но моя лучшая подруга слишком быстрая. Бывшая гимнастка, как-никак. Вот стерва!

– «Можно мне приехать и тебе отлизать?» – читает она вслух, вскакивая на ноги, чтобы от меня удрать. Я встаю вслед за ней, и мы оказываемся у разных концов кофейного столика в огромной гостиной. Все в этой комнате – бесценные трофеи, подаренные выпускниками по какой-то нелепой причине. – Эмодзи-баклажан, эмодзи-брызги, эмодзи-персик…

– Заткнись. – Я вскакиваю на стол, чтобы выдернуть у нее телефон. – Не было там никаких эмодзи с посылом «кончи мне на задницу».

– Это называется «подтекст», Тейлор. – Саша подмигивает мне с наглой ухмылкой. – Я так тобой горжусь.

– Я бы дала Конору кончить на мою плюшевую черепаху, если бы он захотел, – выпаливает Рейчел.

– Мы знаем, Рейч. – Оливия изображает рвотные позывы. – Вот больная, честное слово.

– Ты же согласилась, да? – Бет болтает трубочкой в своем стакане со смузи. – Пожалуйста, скажи, что согласилась.

– Видите? – Лиза одобрительно кивает с серьезным видом. – Настоящие мужчины лижут вагины.

– И как он, ничего? – Фиона кладет подушку себе на колени, словно прикрывая свой дамский стояк. – Мне кажется, он в этом хорош. Обычно это видно со стороны.

Мы с Сашей снова занимаем свои места за обеденным столом, повернув стулья к гостиной, чтобы увеличить обзор. Я чувствую на себе чей-то взгляд и, оглянувшись, вижу сидящую в нескольких местах от меня Ребекку. Когда наши взгляды встречаются, она хмурится и отводит глаза.

– Можно немного поубавить свои шлюшьи аппетиты? – ворчит Абигейл с красным лицом. – Я не хочу слушать про трахаля Тейлор. Мы тут обсуждаем серьезные вещи.

– Как, например, выборы Абигейл, – шепчет Саша.

– Зачем вообще проводить выборы, да? – шепчу я в ответ.

Саша прикладывает пальцы к виску и делает вид, будто вышибает себе мозги.

Но председательница нашего отделения начинает не с выборов, а заговаривает о более неотложном вопросе.

– Райана, не введешь нас в курс дела по поводу Весеннего Бала? – Шарлотта переводит обсуждение на Райану, еще одну четверокурсницу.

– В понедельник будут готовы билеты. В этом году мы просим каждую продать по двадцать штук. Все подробности по поводу Благотворительного фонда детских больниц, который мы спонсируем, указаны в ваших электронных письмах, как и дресс-код. Напоминайте людям, когда будете продавать им билет, что требуется формальная вечерняя одежда. Я серьезно. Точка. Если люди придут не в галстуке-бабочке или блестящем платье, то их не пустят. Стефани, я тебе это говорю.

Райана выразительно смотрит на сестру, едва скрывающую виноватую улыбку. В прошлом году спутник Стеф пришел в образе готичного зомби-Иисуса, разряженного в рокерские шмотки. Выпускники-благотворители были, мягко говоря, не в восторге.

– Можно в этом году устроить все в Бостоне? – ноет Джулс. – В банкетном зале странно пахло и негде было припарковаться. Уверена, я смогла бы уговорить папу…

– Нет, – перебивает Райана. – Чем больше мы потратим на помещение, тем меньше останется на благотворительность. Все опять пройдет в банкетном зале в Гастингсе, но в этом году мы договорились с церковью напротив – нам разрешили использовать их парковку, если машин будет слишком много, а еще у нас будет свой камердинер.

– Все, – вклинивается Шарлотта, – должны вступить в комитет добровольцев Весеннего Бала. ВИП-планирование, украшения и прочее. У Райаны есть списки. Если вашего имени там не будет, то я выберу все за вас.

Саша тычет мне в ребра. Она совершила вражеский захват музыкального комитета на прошлом собрании и привлекла меня к своей компании. Главным образом это означает, что мы должны просмотреть ее плейлисты в Спотифай, чтобы найти такие треки, под которые можно танцевать, но которые при этом не оскорбят наших почетных гостей определенного возраста. В прошлом году Саша выгнала диджея спустя двадцать минут после начала сета и стала управлять всем со своего телефона.

Незачем говорить, что мы решили, что лучше отдать все на откуп Саше.

Когда Шарлотта заканчивает собрание, Абигейл зажимает меня в угол по пути в туалет. Похоже, она напала на продавца отбеливателя. Ее волосы теперь того оттенка белого, который каким-то образом поглощает весь естественный цвет и отражает только слепящие блики.

– Ты в последние дни ужасно самодовольная, – говорит она, вставая между мной и дверью, чтобы помешать мне пописать. Придется справить нужду на ее роскошные лабутены, чтобы объяснить ей последствия вмешательства в естественный процесс.

– Уверяю тебя, это не так. А теперь, если ты меня извинишь…

– Знаешь, хоккеисту станет скучно, и он скоро тебя бросит. Он никогда ни с кем не встречается дольше нескольких недель.

– А тебе какая разница?

– Мы же сестры, Тей-Тей, – воркует она, наклоняя голову так, что теперь похожа на сломанную марионетку. Это охренеть как жутко. Или, может быть, так кровь приливает к одной из сторон ее мозга и позволяет лучше формулировать слова. – Мне не хочется, чтобы тебе разбили сердце.

– Не переживай. – Я вытягиваю вперед руку и легонько отталкиваю ее в сторону, а сама протискиваюсь вперед. – Наши отношения держатся только на регулярном сексе, так что…

Я прохожу мимо нее и делаю свои дела, а потом мою руки и выхожу обратно в коридор. Где до сих пор стоит Абигейл. Разве у нее нет занятий поважнее, чем зацикливаться на моей личной жизни?

Она следует за мной по коридору к фойе. Когда я открываю входную дверь, чтобы уйти, внутрь заходит не кто иной, как парень Абигейл, Кевин. Мило. Тот, кто пахнет спреем для тела и чипсами «Читос».

Каждый раз, когда Кевин сталкивается со мной, он бросает на меня быстрый, отсутствующий взгляд, а потом его глаза опускаются на мою грудь, и он как будто замечает кого-то знакомого в людном аэропорту. Его лицо светлеет от узнавания.

– Тейлор, привет.

– Тейлор! – кричит мне Саша с лестницы. – Тащи сюда свою задницу.

– Посмотри на это с другой стороны, – воркую я, проскальзывая мимо Абигейл и сального взгляда ее противного парня, – когда я закончу с хоккеистом, ты тоже сможешь попытаться.

В крови так и бурлит возбуждение. Давать отпор Абигейл, пусть и умеренный, – приятно. Я даже чувствую прилив сил. Тейлор Марш, способная одним прыжком обскакать рослых мразей.

– Нам надо договориться с Шарлоттой о том, чтобы рядом были медики, – говорит Саша, пока мы поднимаемся по лестнице в ее спальню. – Абигейл в любую минуту может упасть замертво от ревности.

– Сомневаюсь насчет ревности. – В комнате Саши я плюхаюсь в ее кресло-мешок и перебрасываю волосы через плечо. – Мне кажется, ее сводит с ума то, что ее жестокость обернулась провалом для нее и осчастливила меня.

Саша, сидя в другом кресле-мешке, серьезно на меня смотрит.

– То есть все взаправду? Вы с Конором теперь вместе?

– Между нами что-то есть, – говорю я, не найдя слов точнее. – Не знаю что.

– Но это уже не розыгрыш.

Я тяжело сглатываю.

– Думаю, да. Ну, мы целовались и всякое такое. Немного развлеклись в Буффало.

– Ты провела за рулем семь часов ради перепихона, – со смехом напоминает Саша. – Надеюсь, «немного» – это преуменьшение!

– Шесть с половиной часов. И, ладно, это было немного больше, чем «немного».

– У тебя еще есть твоя Д? – требует ответа она.

– Я до сих пор не знакома с его пенисом.

В ответ я слышу хмыканье.

– Хорошо. Итак. Что у тебя на уме? Для тебя этого «пока достаточно», или у этого будет какое-то развитие?

– Я не знаю. Ну, я не против. В категории развлечений все на твердую «пятерку». Он милый, вежливый, и мне с ним комфортно.

– Но… – начинает Саша за меня.

– Но я еще колеблюсь. Он замечательно ко мне относится, и все же я не могу отбросить мысль о том, что если займусь с ним сексом, то буду просто пунктом в очень длинном списке. Это кажется… – Я замолкаю, не в силах найти слова.

– В тебе говорит патриархат. Кому, черт возьми, есть дело до того, со сколькими девушками он переспал? Он им изменял? Он обещал им кольцо, чтобы затащить в постель, а потом сбегал посреди ночи? Он постит секс-селфи в инсте и хвастается достижениями перед своими друзьями?

– Насколько я знаю, нет.

– Тогда пошли все на хрен. Или иди туда сама. – Она игриво поводит языком. – Если хочешь. Когда появится желание. Если будет настроение.

– Ладно, – говорю я, закатывая глаза. – Я поняла.

– Общество предписывает парням разделять и властвовать, а девушкам – хранить себя для какой-то более молодой версии своего отца. Если сделать в голове быстрые расчеты, то… да, получается куча лицемерной фигни. Твоя ценность не завязана на твоей вагине или на том, сколько девушек было у него за плечами.

– И не только за плечами.

– Вот именно.

20. Конор

Еще со старших классов я не ласкал девушек пальцами так активно. Тейлор лежит в моей кровати на боку с румяным щеками и слегка приоткрытыми губами. Ее лифчик откинут на стол в углу. Ее блузка задрана, открывая мне ее идеальные сиськи, джинсы спущены ровно настолько, чтобы я мог просунуть ладонь под ее соблазнительные белые трусики. Я еще не видел эту девушку полностью обнаженной, но она и без того самая сексуальная из всех, кого я только встречал. Светлые волосы разметались по моей подушке, а теплое маленькое тело обвито вокруг моего, пока она трется о мою руку. Она зажмуривается все крепче и крепче каждый раз, как я провожу большим пальцем по ее клитору. Я мог бы делать это весь день.

– Стой. – Тейлор отрывает рот от моего, и я застываю. Блин. Я был слишком грубым? Я давно не занимался этим с девственницей.

– Тебе больно? – тут же спрашиваю я.

– Нет, безумно приятно.

– Тогда что не так?

– Ничего. Я просто… Мне кажется, я хочу тебе отсосать.

– Тебе кажется? – Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться. Обычно эти разговоры начинаются не так. Ну, если честно, обычно и разговора-то особо нет.

Она кивает, явно чувствуя себе увереннее, пока эта мысль укладывается у нее в голове. Она облизывает губы, и мой член едва не пробивает дыру в джинсах.

– Да. Я хочу.

– Тебе не обязательно это делать, ты же знаешь. – Я поднимаю бровь. – Секс по договоренности – не моя тема.

– Я знаю. – Тейлор улыбается мне, и ее глаза заговорщически блестят. Девушка готова к приключению. Как ни странно, это даже мило. Первый член моей детки.

– Тогда ладно. – Я переворачиваюсь на спину и сцепляю руки за головой. – Сделай из меня мужчину, Тейлор Марш.

Тихо смеясь, она ползет вниз по моему телу, расстегивает мои джинсы и спускает их вниз вместе с боксерами. У меня был стояк с тех пор, как она вошла в мою спальню час назад, поэтому мой член приветственно вскакивает.

Тейлор закусывает нижнюю губу, берет член в ладонь и осторожно гладит его. Она что-то говорит, но я не слушаю, потому что полностью сосредоточен на том, чтобы не кончить. Я столько раз представлял этот момент с тех пор, как мы встретились: как ее рот оказывается на моем члене, как ее бирюзовые глаза смотрят на меня, пока она мне отсасывает.

– Я делаю тебе больно? – передразнивает она, мягко меня гладя. Мучая меня. – Потому что ты выглядишь так, как будто тебе больно.

– Я в агонии, – бормочу я. – Не думаю, что я это переживу.

– Хорошо. Только не кончай мне на волосы, – требует она, и мой ответный смех застревает в горле, когда она проводит языком по всей длине члена.

Мне приходит конец, когда она полностью обхватывает головку своими пухлыми губами, оглаживая меня языком. Я зарываюсь пальцами в ее волосы, призывая ее замедлиться. Она подчиняется, с каждым разом заглатывая меня горячими губами на миллиметр глубже. Когда я достаю ей почти до самого горла, я уже обливаюсь потом.

Бог ты мой…

Свободной рукой я стираю бисерины пота, покрывающие мой лоб. Мне становится тяжело дышать, когда Тейлор с той же мучительной скоростью убирает рот с члена. Ее язык проводит по кончику медленным, соблазнительным движением, и я едва не теряю контроль прямо на месте.

Почему я решил, что медленно будет лучше? Медленно, быстро – не важно. Я в любом случае долго не протяну. Не знаю, где она этому научилась, но Тейлор делает мне лучший минет в моей жизни.

– Черт, детка, я уже почти… – цежу я сквозь зубы.

Влажно причмокнув, Тейлор отпускает меня блестящими губами и садится, все еще гладя мой член. Со стоном я хватаю висящую на изголовье футболку и беру у нее член как раз в тот момент, когда все мое тело накрывает волна дрожи. Я кончаю в футболку, пока Тейлор сладко целует мои грудь и шею, а потом я тянусь к ее губам. Наши языки встречаются, и я жадно ее целую, пока тело сотрясают отголоски оргазма.

– Ну как, ничего? – Она разрывает поцелуй, смущенно улыбаясь. От того, как резко меняется эта девушка, у меня идет кругом голова. От невинной девственницы до заклинательницы членов и обратно.

Я издаю счастливый вздох.

– Лучше, чем «ничего». – А потом до меня доходит. – Но я не довел тебя до оргазма. Я еще могу…

– Все в порядке. – Тейлор укладывается рядом со мной, положив голову мне на грудь. Ее пальцы лениво путешествуют по моему животу. – Это было прикольно.

– В следующий раз ты у меня кончишь дважды, – обещаю я и целую ее в лоб, бросая футболку в корзину на другом конце комнаты.

Благодаря Тейлор прелюдии снова стали приносить мне удовольствие. Раньше либо телке настолько не терпелось залезть мне на член, что я едва успевал узнать ее имя, либо мне так хотелось ее раздеть, что мы даже не целовались. А с Тейлор я не хочу ничего пропускать. Я хочу узнать каждый сантиметр ее тела, дать ей все испытать. Я у нее первый, и я хочу быть чертовски уверен, что делаю все правильно.

Мой телефон вибрирует на тумбочке рядом с Тейлор.

– Не возьмешь? – спрашиваю я.

Она передает мне телефон. На экране горит незнакомый номер, и я хмурюсь.

– Да? – отвечаю я, продолжая гладить Тейлор по длинным волосам. – Здорово, брат.

Каждый мускул в моем теле напрягается. Кай. Этот ублюдок.

– Откуда у тебя этот номер? – холодно спрашиваю я.

Тейлор вопросительно на меня смотрит.

– Не злись, братан. Я выведал его у одного из твоих парней в клубе в Буффало. – Наверняка Баки. Этот парниша разболтает свой пин-код от банковской карты, если хорошо попросить. – Кучка гребаных слабаков, эти твои качки.

– Что ж, забудь его. Я уже тебе говорил…

– Полегче, брат. Я пришел с миром. Слушай, на этих выходных я буду в Бостоне. Давай встретимся, поговорим. Это будет полезно для нас обоих.

Да щас. Если Кай что и делает, то только для собственной выгоды.

– Нет, спасибо. – Я заканчиваю звонок и бросаю телефон на пол. Черт возьми.

– Это опять был тот парень? – Тейлор со встревоженным видом отпускает меня и садится, поправляя блузку и застегивая джинсы. – Кай?

– Все хорошо. Забудь об этом. – Я произношу эти слова ей, но на самом деле говорю их себе. С тех пор как Кай снова показался в тот вечер после турнира, я не могу отбросить ощущение ужаса, завязывающееся тугим узлом в животе.

– Конор. Я знаю, что ты чего-то не договариваешь. – Когда Тейлор переводит на меня свой взгляд – искренний, ранимый, – я чувствую себя мерзавцем. – И если ты не готов рассказывать или не доверяешь мне, все в порядке. Но не надо делать вид, будто все это и впрямь ерунда.

Капец.

– Прости. – Я облизываю внезапно пересохшие губы. Чем скорее Тейлор поймет, что она слишком хороша для такого придурка, тем лучше. – Я не хотел ничего говорить, потому что мне нравится человек, которым ты меня считаешь.

Она хмурится.

– Что это значит?

Это значит, что если бы Тейлор понимала, что хорошо для нее, а что – нет, то она бы заблокировала мой номер.

– Это значит, что если бы ты тогда была со мной знакома, то с твоей стороны было бы правильнее бежать от меня прочь.

– Сомневаюсь, что это правда, – говорит она, и эти слова точно удар под дых. У этой девушки столько неоправданной веры в меня. – Просто расскажи мне. Уверена, все не так плохо, как я думаю.

К черту все.

– Последнюю пару лет я пытался сбежать от Кая, потому что раньше был им, – признаюсь я. – Я был по уши в дерьме вместе с ним, с самого детства. Позволял ему уговаривать меня на всякую дичь: вламываться в заброшенные здания, рисовать граффити, воровать в магазинах. – Драться, разбивать окна машин. – К старшей школе Кай начал торговать. Чаще всего просто травкой. Все этим занимались, понимаешь? В то время это даже не казалось чем-то неправильным. Но когда он учился в десятом классе, его брата посадили в тюрьму за разборку машин на запчасти, и после ареста Томми стало казаться, что Кай пошел по той же дорожке. Начал тусоваться с некоторыми друзьями своего брата, неделями прогуливать школу.

Не могу расшифровать выражение лица Тейлор, пока я ей все это рассказываю. И я все еще не способен заставить себя признаться в худшем, потому что мне неловко, стыдно за то, чем я был. Ведь я знаю, что это до сих пор во мне, под кожей. Как пятно, намертво впитавшееся в ковер.

– Потом мама вышла за Макса, и мы уехали из того района. Меня отправили в частную школу. – Я пожимаю плечами. – Это, в общем-то, отдалило меня от Кая. Если бы не это, то я, наверное, сейчас сидел бы в тюрьме. Повяз бы в том же дерьме, которое погубило Кая.

Тейлор долго на меня смотрит. Молча, задумчиво. Я не осознаю, что задержал дыхание, пока она сама не выдыхает.

– Это все?

Нет.

– Да, – вслух говорю я. – Ну, по сути, да.

Господи, я такой мерзавец. Трус.

– У всех есть прошлое, Конор. Мы все лажали, совершали ошибки. – У нее мягкий голос, но он звенит уверенностью. – Мне плевать, каким ты был раньше. Важно только то, какой ты сейчас.

Я мрачно хмыкаю.

– Тебе легко говорить. Ты из Кембриджа.

– А это-то тут при чем?

– Тебе не понять, каково это – в один день быть грязным бедняком, а на следующий оказаться в частной школе в лоферах и при галстуке. Я ненавидел всех этих напыщенных ублюдков, ездящих на гребаных «бэхах» и носящих рюкзаки «Луи Виттон». Каждый день я чувствовал на себе косые взгляды, меня доставали в коридорах, и я думал про себя, как же легко было бы угнать чью-нибудь тачку и покататься на ней или своровать все «игрушки» этих богатеньких детишек, которые они спокойно оставляли в раздевалке в спортзале. Поэтому я и пошел в государственный колледж в Калифорнию – потому что устал быть на чужом месте. – Я иронически качаю головой. – А потом я оказался здесь, посреди толпы аристократов с восточного побережья, и ровным счетом ничего не изменилось. Они чуют бедность каждый раз, как я вхожу в комнату.

– Это неправда, – настаивает она с чуть большей резкостью в голосе. – Всем, кому ты не безразличен, плевать, родился ты богатым или нет. А если кому-то не все равно, то он тебе не друг и пускай идет на хрен. Ты ничем не хуже всех остальных!

Хотелось бы мне в это верить. Может быть, какое-то время я и правда в это верил. Но Кай, вновь ворвавшийся в мою жизнь, напомнил, – нравится мне это или нет, – кто я на самом деле.

21. Тейлор

Уже середина апреля, но погода еще не определилась, какому времени года она хочет соответствовать. Когда уходишь с занятий, кажется, что еще зима: все закутаны в шерстяные пальто и перчатки, сжимают стаканчики с кофе и выдыхают шлейфы белого пара. Но благодаря ясному голубому небу и солнечному свету, пробивающемуся сквозь голые ветви дубов, чтобы согреть бурые островки травы на газонах Брайара, чувствуется, что весна в самом разгаре. А значит, до конца семестра осталось около месяца.

Еще недавно этот день казался таким далеким. Но с приближением Весеннего бала, а заодно и сессии с экзаменами и практикой, к которым надо готовиться, близится и конец учебного года, и это вызывает у меня самую настоящую панику. Во многом из-за того, что мое внимание в последнее время сосредоточено, по большей части, на другом. А именно на Коноре Эдвардсе.

Мы до сих пор не обозначили напрямую статус наших отношений. Но я не против. Мне это даже нравится. Так не приходится волноваться о том, соответствую ли я чужим ожиданиям – ведь все туманно и непонятно. И все же я начинаю задаваться вопросом, какие перспективы видит Конор. Он пригласил меня на лето в Калифорнию, но было ли это сказано серьезно? И имел ли он в виду нас как друзей, друзей с привилегиями или что-то другое? Не то чтобы я на него разозлюсь, если он сочтет конец семестра завершением нашего исключительно запутанного положения. Мне просто хотелось бы, чтобы существовал безболезненный, комфортный способ спросить, ожидает ли он, что мы проведем лето в статусе-кво.

Но в то же время я вряд ли готова услышать ответ.

Пока я иду в библиотеку, мне звонит мама. Мы давно не общались, поэтому я очень рада с ней поговорить.

– Привет, – отвечаю я.

– Привет, милая. У тебя есть минутка?

– Да, только что вышла с занятия. Что случилось? – Я сажусь на одну из скамеек из кованого железа, расположенных вдоль мощеной дорожки.

– В пятницу вечером я буду в городе. Ты свободна?

– Для тебя, конечно, свободна. Тайский ресторан снова открыли, если…

– Вообще, – говорит она, и я не упускаю нотку настороженности в ее голосе, – у меня уже есть планы на ужин. Я надеялась, что ты к нам присоединишься.

– Да? – Мама ведет себя неожиданно стеснительно из-за какого-то безобидного ужина, и у меня возникают подозрения. – Что значит «к нам»?

– У меня свидание, если совсем уж честно.

– Свидание. С кем-то из Гастингса? – Что случилось с «я слишком занята, чтобы встречаться»?

– Мне бы хотелось, чтобы ты познакомилась с ним.

Познакомилась с ним?

Она серьезно? Это серьезно? Движущей силой для моей матери всегда были скорее ее карьера и научные исследования, чем романтические отношения. Мужчины настолько редко интересовали ее, что не играли важную роль в ее жизни.

– Как ты вообще с ним познакомилась? – требую ответа я.

Пауза.

– Похоже, ты расстроена.

– Я озадачена, – говорю я ей. – Когда у тебя было время познакомиться с кем-то из Гастингса? И почему я впервые о нем слышу?

Мама годами никого не приводила и не знакомила со мной; она не заморачивалась с этим, если не чувствовала, что отношения серьезные. В последний раз, когда она приезжала, она ни с кем не встречалась – а значит, все началось совсем недавно и очень быстро развилось.

– После того как мы в прошлом месяце пообедали, я заехала к коллеге в Брайар и он нас познакомил.

– То есть этот мужчина что, теперь твой парень?

Она издает неловкий смешок.

– Это кажется таким ребяческим определением для человека моего возраста, но да, наверное, так и есть.

Господи, женщина. Я отвлеклась на пять минут, а она уже сошлась с каким-то городским. Или еще хуже, профессором. А вдруг он один из моих преподавателей? Фу-у. Это похоже на странный инцест.

– Как его зовут?

– Чад.

Было абсурдно ожидать, что она назовет его профессором Таким-то. Доктором Хрензнаеткто. Но, господи боже, я никогда в жизни не представляла, что Айрис Марш начнет кувыркаться с каким-то Чадом. Почему-то я сомневаюсь, что он окажется под стать моей маме с ее-то исключительным интеллектом.

– Я все еще чувствую какое-то недовольство, – говорит она настороженно.

Да, у меня вызывает недовольство мысль о том, что моя мама тайно ездила в Гастингс и при этом не захотела встретиться со мной или хотя бы позвонить, чтобы сообщить о своем приезде.

Мое сердце сжимается от обиды. Когда я оказалась на втором плане? Всю мою жизнь мы были вдвоем против всего мира. А теперь появился какой-то Чад.

– Просто удивлена, – вру я.

– Я хочу, чтобы вы нашли общий язык. – Следует длинная пауза, в которой я слышу ее разочарованность от того, что разговор проходит не лучшим образом.

Она хочет, чтобы я была счастлива за нее, взволнована из-за новости. Она наверняка думала об этом разговоре весь день, всю неделю, переживала, правильное ли подобрала время для того, чтобы свести две части ее жизни вместе.

Ее следующие слова подтверждают мои подозрения.

– Это для меня многое значит, Тейлор.

Я сглатываю комок негодования в горле.

– Да, ужин – отличная идея. – Именно это она хочет услышать, и, похоже, я обязана ей подыграть. – При условии, что я приду не одна.